Текст книги "Великолепная корпоративная вечеринка"

Глава 4
Соня nonstop

В двадцать лет, лишившись за полгода обоих родителей, Соня из инфантильного создания превратилась во взрослого человека. Влюбленные в ребенка родители служили буфером между дочкой и враждебной внешней средой. Когда их не стало, Соня осталась один на один со всем миром. Душевная травма долго придавала ее взгляду выражение тоски и потерянности, а отблеск перенесенного горя сохранился в ее глазах и через многие годы. Мужчин почему-то интриговало такое сочетание – улыбка на губах и загадочная грусть во взоре. Они ошибочно приписывали Соне особую опытность.

Софья вела дневник. Ноутбук был первой вещью, купленной на деньги, заработанные в «Кенгуру». Дневник Сонечки содержал глубокие философские размышления, тонкие наблюдения за действительностью. Вот, к примеру:

«…Иногда мне кажется, что Инга переспала со всем мужским контингентом нашей фирмы. Интересно, а сдался ли А.И.?..»

Кроме того, дневник помогал Сонечке заниматься самосовершенствованием:

«…На party по случаю успешного выведения на региональный рынок новой марки пива, разработанной в «Компании Березина», я мужественно отказалась от десерта (торт с миндальной стружкой и взбитыми сливками). Какая сокрушительная победа над собой! Какая потрясающая сила воли!..»

Еще благодаря дневнику Сонечке всегда удавалось структурировать финансы – одинокой девушке необходимо тщательно следить за расходами:

«…Проклятие! Истратила последние деньги на тефлоновую кастрюльку с дырками в крышке! Идиотка! Работаю в рекламном агентстве и специализируюсь на запудривании мозгов, а сама поддалась на рекламистские уговоры подлой продавщицы!..»

И естественно, дневник часто становился первым свидетелем свежих, оригинальных идей, озаривших Сонечку в моменты творческого поиска:

«…Если завтра я не предложу пятнадцать вариантов названий для чертовых Виолеттиных пельменей, меня расстреляют из пулемета. Что же, что же предложить? Пельмени от Виолетты. Пельмени аппетитные. Сибирские. Московские. Крутые. Классные. Офигенные. Кайфные. Суперские… Любимые пельмени Человека-паука… Нет, меня, однозначно, повесят…»

Последние три дня записи были всецело посвящены предстоящему турне.

Из дневника Сони Орешкиной:

«…Близость к начальству всегда чревата. Успешным продвижением или сокрушительной отставкой. И это вопрос гибкости позвоночника.

Итак, вместе с высшим руководством я еду на озеро Саманкуль! Четыре дня в компании небожителей! Удастся ли использовать этот шанс? Мечтаю доказать А.И. свою компетентность. И тогда он, возможно, повысит мне зарплату.

Именно Инга предложила А.И. взять меня с собой. Как мило с ее стороны! Ко мне Инга лояльна, чего не скажешь о ее отношении к Косте и другим сотрудникам…»

«…Итак, мои планы на июнь – июль:

1. Представить компьютерщикам внятный сценарий рекламного ролика Виолеттиных пельменей.

2. Составить график проведения презентаций на август.

3. Продумать, как лучше организовать уличную дегустацию пельменей (они должны быть горячими, а день – достаточно холодным!).

4. Подать заявку на аренду площадей в СМИ и на щитах. Выбрать носители, наиболее приближенные к целевой аудитории!

5. Заказать омнибусное маркетинговое исследование по сетям дешевых супермаркетов.

6. Продумать упаковку. Нужно выделиться во что бы то ни стало!

7. Заказать и отпечатать плакаты для вывешивания в супермаркетах.

8. Продумать систему поощрения для продавцов мини-маркетов, хорошо распродающих Виолеттины пельмени.

Ррррр… Ненавижу пельмени!!!

Восемь пунктов, но с ними я, безусловно, справлюсь. Другие проблемы, гораздо более глобальные, мучают меня накануне поездки на озеро Саманкуль:

1. Продумать гардероб. Я должна выглядеть эффектно, модно, но не вычурно. А.И. поймет – я человек изысканного вкуса.

2. Сделать эпиляцию везде, где только можно. Наверняка мы будем загорать. Излишняя волосатость не стыкуется с образом современной деловой девушки.

3. Сходить в парикмахерскую, где, используя наглядный материал – журналы, постеры, – добиться, наконец, от мастера четкого понимания того, какую именно прическу я хотела бы иметь. А то будет как в прошлый раз!

4. Навести, в конце-то концов, порядок в квартире, чтобы не возвращаться из поездки в этот БАРДАК!!!

Боже мой! Совсем не осталось времени! Когда же я все это успею?!»

Один или два раза в неделю Софья садилась в подержанную «тойоту», деньги на которую она с переменным успехом копила целых три года, и через весь город пилила в сторону Донбасской улицы. Там, в переделанной обшарпанной пятиэтажке располагался дом-интернат для престарелых. Потерянный щенок и детдомовский ребенок с такой же дикой надеждой вглядываются в лица чужих людей, с какой смотрела из-за занавески во двор Кира Леонидовна, ожидая появления «ее Сонечки».

– Зачем тебе эта старуха? – презрительно морщилась Инга. – Она тебе никто. Что ты к ней мотаешься?

Соня не только моталась, тратила бензин, но и возила еду, наливала в баночки куриный бульон, покупала пирожные, искала лекарства, а также следила за одеждой старушки, забирала и вновь привозила выстиранное постельное белье. Кира Леонидовна действительно была ей «никто». А Соня для старушки была ангелом.

Да, исполнение роли ангела требовало от Сонечки физических, материальных, душевных затрат. Соседи Киры Леонидовны по убогому приюту напряженно выпытывали у коллеги, за какое вознаграждение ей удалось так крепко привязать к себе молодую голубоглазую красотку на «шикарной иномарке».

Вознаграждения не полагалось. У Кирочки не было квартиры, чтобы завещать Софье, не было старинных драгоценностей. Единственной достойной оплатой Сониных усилий было общение с интеллигентной бабулей, прожившей долгую, яркую жизнь. Но и это, по мнению обитателей интерната, являлось подарком опять же для Киры Леонидовны, а не для Сони – одинокие старики, брошенные собственными детьми, отдали бы последнее за радость общения с человеком из внешнего мира.

Первый раз Софья Орешкина приехала в дом престарелых из чувства стыда. Ее мучила совесть. Она косвенно была виновата в том, что Кира Леонидовна оказалась заточенной в этом печальном заведении, пропитанном кислым запахом нищеты и старости. В свое время Соня приложила массу усилий, чтобы законопатить сюда бедную старушку.

Приехав однажды, Софья затем стала ездить к Кире Леонидовне регулярно. Пронзительная жалость горячо полоснула сердце, когда она поняла, что старушка наряжается к ее приходу – делает прическу, красит губы, прилаживает на грудь брошь…

Таким образом, Соня Орешкина собственноручно организовала себе бабушку. Она целых семь лет жила на свете совершенно одна – без единого родственника. А теперь, как приличная мадемуазель, обзавелась бабулей…

Сегодня Соня собиралась смотаться в дом-интернат с очередным визитом. Лихо разделываясь с многочисленными пунктами дневного графика, она как-то забыла пообедать. И когда на Дипломатическом проспекте справа по курсу мелькнула вывеска «быстрого» ресторана, она не удержалась. Так как некоторое время назад Соня в хвост и в гриву разрекламировала этот оазис фастфуда, у нее имелась карточка VIP-клиента с тридцатипроцентной скидкой.

«Сейчас поем, а потом плавно войду в режим суровой экономии, – подумала Сонечка. – Деньги опять кончаются. Это их неотъемлемое качество – всегда кончаться!»

Она рассматривала контейнеры с живописными грудами жареного мяса. Свинина с помидорами и грибами, залитая сугубо вредным для талии майонезом, выглядела очень аппетитно. Истекая терпкой слюной, Сонечка сделала заказ. Продвигаясь с подносом к столику, сквозь стеклянную стену ресторана Соня увидела на веранде знакомую личность. Жена Сониного шефа Кристина Лунская сидела за столиком и о чем-то беседовала с импозантным мужчиной.

Спутник Кристины, одетый в дорогой серый костюм, обладал ярко выраженной азиатской внешностью. Его широкоскулое лицо было смуглым, черные волосы блестели на солнце, как мех жемчужной норки. Выстриженная квадратом «французская» бородка отливала нефтью. В расстегнутом вороте черной сорочки золотилась и вспыхивала огнем цепь.

Соня решила не здороваться с Кристиной Вадимовной. Жена Лунского выглядела нервной и дерганой. Она маскировалась с помощью солнцезащитных очков. Соне померещилось или Кристина действительно не жаждала быть замеченной в компании смуглолицего спутника?

Из дневника Сони Орешкиной:

«…К вопросу о конспирации. Солнцезащитные очки, часто используемые для защиты не столько от солнца, сколько от любопытных взглядов, порой акцентируют внимание на их владельце. Хотя тот мечтает об обратном.

Пока Кристина Л. усердно прячется за темными стеклами очков, я, наоборот, пытаюсь внедрить в сознание жителей Земли мысль о неотразимости Софьи Орешкиной.

Первым этапом на пути к суперкрасоте стало посещение косметологического салона. Там мне предложили на выбор лазерную, восковую и электроэпиляцию. В «интимной зоне» можно заказать рисунок – сердечко, молнию, кораблик, а потом покрасить картинку в яркий (зеленый?!!!) цвет. А что, если на ногах? Голени – это достаточно интимная зона? Решено! Попрошу мастера «выэпилировать» на моих ногах сердечки зеленого цвета и буду неподражаема!»

Невероятно, но Кристине удалось сохранить выигранные деньги и не спустить их на следующий же день.

Они договорились встретиться в ресторане быстрого питания на Дипломатическом проспекте. «Интересное место для встречи», – удивилась Кристина, но условия диктовала не она.

Кристина швырнула плотный сверток на правое сиденье ягодно-красного «мерса» – подальше, прочь! Он жег ей руки. Она с замиранием сердца выпотрошила бы сейчас этот пакет, вспорола ему пузо и, схватив деньги, помчалась в казино. Да, целых два дня, два долгих томительных дня Кристина провела в разлуке со своим божеством – гладким и сверкающим колесом рулетки. Но у денег было иное предназначение.

…Кристина пододвинула сверток в сторону колоритного монголоида, составлявшего ей компанию. Смуглая кожа на его широких скулах была натянута до барабанного звона и лоснилась, как отполированный носок ковбойского сапога. Он спрятал деньги во внутренний карман пиджака, неприятно ухмыльнулся – полоска филигранно выбритой бородки съехала в сторону.

– Здесь все?

– Половина, – сжалась Кристина. – Остальное – через две недели, – быстро добавила она. – Но мы ведь так и договаривались!

– Ладно, не дергайся, – успокоил спутник. – Ну, до встречи…

Из дневника Сони Орешкиной:

«Так какую же мне делать эпиляцию: лазерную, восковую или электрическую?!!»

Глава 5
Кому-то срочно нужно похудеть

В праздничный выходной, День России, майор милиции Илья Здоровякин[1]1
  О том, как складывалась жизнь семьи Здоровякиных раньше, читайте, если есть желание, в книгах «Экстремальная Маргарита», «Девушка без недостатков», «Практически невиновна».


[Закрыть] сообщил жене:

– Завтра мы с Валдаевым едем на рыбалку.

Маша нисколько не удивилась.

– Отличная идея, – сказала она.

Ведь это так органично для мужчины – съездить с другом на рыбалку! Правда, за тридцать два года жизни Илюша держал в руках удочку лишь однажды: когда в гостях перепутал дверь туалета с дверью кладовки и снес препятствие богатырским плечом (что за изуверство – вешать на сортир замок?). На майора тут же обрушилась тонна разнообразной рухляди, отдельные экземпляры которой – в том числе и удочка – в последний раз извлекались на свет лет двадцать пять назад…

Но надо так надо. Маша была глобально беременна. Ее живот рос не по дням, а по часам. К тому же Мария несла груз ответственности за старших детей – Алексея, Антона и Эдика. И еще она недавно вплотную занялась крупным заказом – писала компьютерную программу для промышленной корпорации «Консул». А также занималась ремонтом офиса, сгоревшего месяц назад. Поэтому глубоко вникать в смысл рискованного предприятия, задуманного мужем и его другом Валдаевым, у нее не было времени. И не было свободных байтов для обработки этой загадочной информации.

– На озеро Саманкуль, – уточнил Илья. – На пару-тройку дней.

– Великолепно.

– С мамой я договорился. Она возьмет детей на все выходные.

Маша замерла.

– Что ты сказал? – осторожно переспросила она, ее сердце сбилось с ритма. – Твоя мама возьмет детей на все выходные?

– Ну да. Она обещала.

Выражение буйной радости осветило лицо Марии. «Свобода!» – задохнулась она от счастья.

– Знаешь, давно тебе хотела сказать: я обожаю твою маму!

Теперь наступил черед Ильи уставиться на жену с непониманием. Раньше было как-то сложно заподозрить Машеньку в особо трепетном отношении к свекрови. Но ведь люди меняются!

Нет, нельзя сказать, что Машу донимали домочадцы. Дети были милы и воспитанны и ругались матом (выученным в детском саду) только в состоянии крайнего душевного смятения. А если иногда и рисовали на обоях, то сразу же аккуратно обрывали шелкографию, чтобы не расстраивать мамулю. Ведь мама запретила им рисовать на стенах.

Илья тоже не переставал радовать Марию. В прошлом году супруги Здоровякины под горячую руку развелись. Но теперь в их сердцах вновь вспыхнула любовь. Короткими летними ночами Маша с трепетом прислушивалась к храпу драгоценного мужа. Учитывая монументальные размеры Здоровякина, Маше доставалась только одна восьмая часть дивана. Организовать здоровый сон на нескольких квадратных сантиметрах было проблематично. Поэтому Мария и не пыталась. Она вглядывалась в лицо спящего мужа, слушала выводимые им рулады и думала о том, как же ей повезло в жизни. Думала час, второй… Потом шла на кухню, включала лэптоп и принималась за работу…

– А Брунгильда, если что, о тебе позаботится.

– Брунгильда? – удивилась Маша. – А разве вы не возьмете ее на рыбалку?

За месяц знакомства с Брунгильдой Мария привыкла считать девушку неотъемлемым приложением к Валдаеву.

Опытный рыбак Здоровякин уже собрался обогатить жену древней рыбацкой истиной, что присутствие женщины испортит любую рыбалку. Но в последний момент опомнился. Путем построения сложного силлогизма он пришел к заключению, что так как Мария тоже является женщиной, то подобное шовинистическое утверждение касается и ее. Она наверняка обидится, поймет неправильно. Решит, что, мол, она, Маша, уже испортила не одну рыбалку. Всю рыбу, можно сказать, извела в местных озерах. Да и вообще поставила крест на рыболовном хозяйстве страны.

И Здоровякин дипломатично промолчал. Он очень заботился о душевном комфорте беременной, а потому легкоранимой жены. Помолчав, он сказал:

– А зачем нам Брунгильда? Она же всю рыбалку испортит!

В августе этого года Александру Валдаеву исполнялось тридцать пять. В тридцать два он уволился из органов внутренних дел, занялся бизнесом, затем, как Байрон, много путешествовал. Подобный антипатриотизм помешал Александру получить новую звездочку на погоны, и он остался капитаном, в то время как его друг Здоровякин давно именовался майором.

Были и другие снижающие самооценку факторы. К юбилею Саня подбирался основательно растолстевшим. Из зеркала на него смотрел уже не тот стройный, подтянутый парень со светлым ежиком волос, мечта любой девчонки, а нечто толстощекое, упитанное, с «авторитетом».

Дамы, страдающие от избыточного веса, не знают, какие танталовы муки испытывают мужчины, страдающие от той же напасти. Валдаев теперь проводил у зеркала, придирчиво изучая новые параметры, ничуть не меньше времени, чем Брунгильда. И когда ж его так разнесло?

– Жирный боров, – сказал он себе обреченно. – Я скоро стану как Маша.

Но Маша, набравшая за пару месяцев пятнадцать килограммов, все-таки была беременна. Валдаев, как ни крути, не попадал в данную группу риска.

– Никогда больше не буду жрать, – поклялся Александр.

И следующие пять минут пребывал в волшебном, приподнятом настроении. Он начал новую жизнь, наполненную светом лучезарной цели – сбросить лишние десять килограммов.

Через пять минут Саша вспомнил, что в холодильнике…

– Эх, ладно, в последний раз. На удачу. Брунгильда! – крикнул Валдаев. – Принеси пива. И кусок «Краковской».

Выдрессированная малышка тут же приволокла провиант. Запотевшая бутылка «Старопрамен» леденила руку. Брунгильда уже хорошо запомнила, что труднопроизносимое русское слово «кусокраковской» переводится элементарно: «колбаса».

Глава 6
Высадка десанта

Со стороны города по лесной дороге к базе отдыха «Изумруд» продвигалась кавалькада дорогих машин. Возглавлял процессию черный джип Лунского. Затем следовал «гранд-чероки» маркетолога Матвея Силютина, а после – блестящий «маверик» Инги. Руководитель юридической службы Тимур Забродин ехал на «лендкрузере».

В принципе все управленцы «Кенгуру» и их багаж уместились бы в одном, в крайнем случае – в двух автомобилях. Но любой из топ-менеджеров так великолепно смотрелся за рулем своего отполированного мустанга!

А Соня решила не выпендриваться. Ее потрепанный автомобильчик испортил бы внешний вид эскадрильи и добавил бы комплексов владелице. Поэтому Сонечка приняла предложение босса ехать в его роскошном «лексусе». Она мудро рассудила, что близость к начальству способствует карьерному росту. Особенно если во время пути удастся вовлечь Аркадия Игоревича в искрометный диалог и продемонстрировать шефу свою потрясающую интеллектуальность.

К великому разочарованию Сони, руководитель финансового отдела Агнесса Михайловна Гайдук тоже впихнулась в «лексус» через два квартала после Сониного дома.

– Софья, ты не пересядешь назад, детка? Меня сзади укачивает, – властно потребовала она.

И всю дорогу – проклятие! – парила Лунского математическими выкладками из предстоящего полугодового отчета. Соне всего лишь два раза удалось подать реплику.

– Новая прическа, Сонечка? – улыбнулся шеф. Он смотрел в зеркало заднего вида.

– Да нет, я просто немножко подровняла и…

– Что?

– Немножко подров…

– Соня, говори громче, тебя не слышно, – обернулся назад Лунской.

– Да! Новая! Новая прическа! – тонко выкрикнула Соня, розовея. От напряжения ее голос лишился обертонов, которые, как полагала Софья, были сексуальными и волнующими.

– Раньше тебе было лучше, – заметила Агнесса Михайловна. – Кстати, привет от Васеньки.

Васенька являлся девятнадцатилетним сыном бухгалтерши, бесповоротно, по мнению мамочки, влюбленным в Софью. Агнесса Михайловна сама нечаянно спровоцировала их дружбу, упросив как-то Соню помочь Васеньке с контрольной работой. Парень ввалился в квартиру Орешкиной и обнаружил вместо обещанной ему старой двадцатисемилетней тетки милое, вполне свежее, голубоглазое создание.

Девяносто килограммов эластичных молодых мышц и крепких, укрепленных кальцием костей весьма пригодились в Сонином хозяйстве. Теперь Вася двигал шкафы, гудел дрелью, таскал с базара капусту и яблоки. Подруга тем временем корпела то над контрольной, то над курсовой. А иногда они просто сидели на диване, смотрели кабельное ТВ и делились мнениями. Мамаше Вася продолжал говорить, что «идет в тренажерный» – он не стремился надолго увязнуть в обсуждении его отношений с подругой.

Но когда обман вскрылся, Агнесса Михайловна вызвала Орешкину на разговор.

– Соня. Я одна вырастила сына. Он смысл моей жизни, – произнесла она с надрывом.

Сонечка покрылась испариной. Она, коварная старуха, отбирала у матери ее единственного птенчика.

– Но я…

– Ты не представляешь, сколько труда я в него вложила! Сколько слез пролила, когда он, маленький, болел!

– Агнесса Михайловна, я ни в коем случае не…

– И согласись, он очень молод.

– Да, конеч…

– Но я уважаю чувства сына. И надеюсь на твое благоразумие. Софья, умоляю, не забывайте про презервативы!

– Агнесса Михайловна!!! – задохнулась Сонечка. – Вы что?!! Да мы ни разу… Мы… Я…

– Ты очень правдоподобна в своем негодовании, но я не Киноакадемия и не смогу вручить тебе «Оскар». Софья, напоминаю: пре-зер-ва-ти-вы!

Агнесса Михайловна была умной женщиной. Она, вероятно, рассудила, что лучше пусть «тренажерным залом» станет одна Сонечкина квартира (какая точная метафора!), чем квартиры многочисленных подруг, бордели, квартиры и машины друзей и т. д.

Теперь Орешкину и Гайдук связывали почти родственные узы. Агнесса Михайловна обращалась с Соней по-доброму, как свекровь. Она даже находила способ путем особых бухгалтерских манипуляций время от времени премировать Соню. Очевидно, формировала «презервативный фонд».

…Дорога до «Изумруда» заняла полтора часа. База отдыха располагалась в той единственной точке рельефа, где гранитные горы расступались в стороны и зеркальный край озера соприкасался с сосновым лесом.

Никто из сотрудников «Кенгуру» не знал, что на другом конце ледяного озера имеется еще одно эксклюзивное местечко, где горы отступают от берега. Там-то, в невероятном уединении, в естественной зеленой нише и находилась вилла, добраться до которой можно было только на катере.

Из дневника Сони Орешкиной:

«…Со свойственной мне предусмотрительностью я надела в поездку джинсы. И когда мы грузились в катер, очень элегантно и непринужденно в него заскочила.

А Инге, очевидно, отказал здравый смысл. Она нарядилась в мини. Конечно, при ее фактуре кощунственно скрывать лишний сантиметр тела. Но…

Мужчины тактично отвернулись. Тут бы моей начальнице незаметно и прыгнуть в катер. А она задергалась на краю пирса, как жертва электрошока. И случилось ужасное. Во-первых, у Инги задралась и без того ничтожная юбка. И все увидели лимонные Ингины трусишки. Нет, мужчины, конечно, деликатно отводили взгляд, но все равно… Во-вторых, все поняли, что на ней стринги. Это понял бы и слепой, так как упругая Ингина попа была выставлена на всеобщее обозрение, как лот на аукционе. В-третьих, – катастрофа! – у Тимура началась эрекция…»