Текст книги "Великолепная корпоративная вечеринка"

Глава 7
Добро пожаловать в заточение!

Вой мотора взрезал тишину, вспенилась вода за бортом, в пассажиров полетели ледяные брызги. Катер стремительно рассекал блестящую гладь озера. И через десять минут путешественники увидели перед собой дивную картину. На берегу за шеренгами сосен возвышался красивый двухэтажный коттедж, а позади него высились красно-розовые стены гор, празднично освещенные полуденным солнцем.

Гостей ждали на пристани.

– Добрый день! – сказала женщина с удивительно зелеными глазами. – Меня зовут Ольга Валентиновна Терновик, я руководитель этого проекта, кандидат психологических наук. Добро пожаловать на виллу «Валерия». Знакомьтесь, Каримбек, повар. Он уже приготовил для вас нечто потрясающее, если судить по запаху. А это Олеся, горничная. Она покажет вам ваши комнаты.

Смуглый и черноволосый Каримбек ловко стреножил катер. Выходец из братской республики был жилист, молниеносен, и его черно-вишневые глаза весело сверкали. Отличная осанка – прямая спина, горделиво задранный подбородок – выдавала в нем то ли спортсмена, то ли человека, наделенного значительным самомнением.

Юная Олеся, пышная украинская прелестница, напоминала бело-розовый зефир. Ее гладкий лоб обрамляли пушистые русые завитушки. Фартук горничной нежился на объемной груди.

– Да шо вы стоите? – забеспокоилась она. – Давайте чемоданчики!

И, быстро отобрав сумки у Агнессы, Инги и Сони, потащила багаж в дом.

В синем небе волновались кроны сосен, от озера веяло прохладой. Птицы упражнялись в пении, жужжали насекомые, комары заходили на посадку.

– Итак, вы наши пленники, – улыбнулась Ольга Валентиновна.

– Какая благодать! – воскликнула Агнесса Михайловна. – Какой божественный воздух!

– Определенно, рай! – поддержал даму Матвей Денисович. – Давайте останемся здесь жить.

– Жить здесь постоянно, я думаю, дороговато, – заметил владелец агентства. – Все коммуникации виллы полностью автономны. А это стоит денег. Ну вот, а вы не хотели ехать! Сопротивлялись, поганки!

– Я не сопротивлялась! – вставила Инга. – Я всегда с готовностью поддерживаю любой ваш проект, Аркадий Игоревич. Вы удивительно креативны!

– Да, Аркадий Игоревич, мы были не правы, когда отказывались сюда ехать! – горячо поддержала Агнесса Михайловна.

– А знаете, я думаю… – начала Соня.

– Спасибо тебе за заботу, отец ты наш родной! – пророкотал Матвей Денисович. Он был с боссом накоротке. И он даже не заметил, что перебил Сонечку. Та заморгала и покраснела.

Лунской усмехнулся и посмотрел на Ольгу Валентиновну. Психолог ответила ему понимающей улыбкой – подчиненные пели дифирамбы. Какой процент искренности в них содержался?

Ну а когда рекламные труженики зашли в дом, оценили богатство интерьера и увидели накрытый к обеду стол, всеобщее ликование достигло крайней точки кипения. Отличное настроение не покидало рекламистов до самого вечера. Но вечером…

Из дневника Сони Орешкиной:

«…Я все время размышляю, как неравномерно распределены в мире деньги, еда и любовь.

Деньги: шахтер бьется в забое, риском и потом зарабатывая ничтожные копейки, а нефтяной магнат пускает миллионы на покупку океанской яхты, пятой по счету.

Любовь: в то время как над одним младенцем трясутся два родителя, полный комплект бабушек, дедушек, теток и дядек, другой ребенок – беспризорник или детдомовец – не нужен вообще никому.

Еда: о-о-о… Этот Каримбек, он… Искуситель! Агнесса, счастливая обладательница двадцати лишних килограммов, пыталась считать калории. А потом махнула рукой и умело замаскировала тарелку деликатесами. Вот меню обеда, которым нас угощали на вилле:

1. Ассорти из морских гадов.

2. Рулетики из карбонада с сыром.

3. Мясной салат.

4. Салат из брюссельской капусты с беконом.

5. Суп из семги со сливками.

6. Свинина по-купечески.

7. Тортик.

8. Кофе, чай.

9. Вино белое, красное и розовое.

M-да… Как выяснилось, сидеть на диете дураков нет. Все натрескались, как свиньи. Оплачено, господа!

А теперь для сравнения (потомки, несомненно, будут изучать по дневнику С.А. Орешкиной нравы нашей эпохи!) привожу тривиальное меню обеда, приготовленного в доме престарелых:

1. Суп овсяный.

2. Овсяная каша.

3. Хлеб с маслом.

4. Чай.

Спасибо, что хлеб с маслом. А для приготовления овсяного супа необходимо невероятное поварское мастерство и годы упорных тренировок. Итак, берется вчерашняя овсяная каша (мучаюсь догадками: остается в кастрюле или соскребают недоеденное с тарелок?) и разбавляется водой с укропом. Вуаля! Овсяный супчик готов.

Остатки пиршества Каримбек, не дрогнув, отправил в измельчитель. Соседки Киры Леонидовны выстроились бы в ряд, чтобы поработать этим измельчителем!..»

«…После оргии римских патрициев психолог попыталась соблазнить нас тренингом. Бедняжка! Она не знает, с кем связалась. Укрепить командный дух в менеджерах нашей фирмы так же проблематично, как продать партию электронагревателей в африканской деревушке. Наше руководство давно и прочно опутано узами неистовых чувств; все оттенки спектра – от яростной любви до жгучей ненависти – знакомы им.

1. Тимур Забродин сгорает от страсти к Инге и ревнует ее к Лунскому. У них случился секс, и теперь за новую ночь любви наш холеный красавец готов пожертвовать чем угодно, хоть репутацией суперюриста! А Инга всячески пренебрегает юношей, всегда одетым в роскошный костюм и заботливо спрыснутым умопомрачительной туалетной водой. Но почему?! Ведь Тимур обладает не только репутацией суперюриста, но и репутацией секс-гиганта! Да уж, она загадочная – наша Инга!

2. Маркетинговый Гений Матвей Силютин, напротив, не выносит Ингу. У него веские причины. Как-то раз он тоже был осчастливлен доступом к телу чаровницы, за что и поплатился. Через пару дней по e-mail пришло письмо из Центра пластической хирургии, вмиг ставшее достоянием гласности. В письме в приятных медицинских выражениях говорилось, что, на ваш вопрос, уважаемый господин Силютин, отвечаем положительно: да, в нашем Центре проводятся операции по увеличению длины… хмм, правильно, носа. И пять имеющихся в вашем распоряжении сантиметров изящным движением руки превращаются… превращаются…

Странно, а раньше я как-то больше внимания уделяла лицу мужчины, его интеллекту. Но с тех пор, как в марте в «Кенгуру» появилась Инга, выяснилось, что мы, девушки, со всех сторон окружены пенисами! Они свободно маневрируют в пространстве, заваривают себе чай, читают нам нотации…

Да, благодаря Инге наша информированность в этом вопросе значительно возросла. Теперь мы с точностью до миллиметра знаем, у кого какой. Зато мужчины стали ужасно нервными. Выходит, их угнетает подобное отношение со стороны нас, девочек? Выходит, они обижаются, когда их воспринимают просто как пенис с глазками? Интересная ситуация! Ведь когда они сами относятся к нам подобным образом, они искренне считают, что апеллируют к нашей женской сущности!

3. Далее, Лунской. Его отношения с Ингой тоже не назовешь деловыми и взвешенными. Трудно понять, какие чувства испытывает к ней Аркадий Игоревич. То ли на дух не выносит, то ли тает от любви. Это тайна. Орет на нее он довольно часто. Но он на всех орет, и справедливо. За это мы его и любим. Но ведь А.И. не увольняет Ингу! Наверное, ценит как специалиста.

Итак, все контакты в «Кенгуру» замыкаются на Инге. Даже Агнесса – Богиня Финансов – предпочитает не конфликтовать с этим чудесным существом. Боится последствий. Для членов оппозиции у Инги заготовлен целый арсенал гадостей. Не могу вспомнить, как мы жили раньше, до ее появления в агентстве? О чем говорили, думали? Наверное, только о работе, клиентах, проектах. Унылое трудоголическое существование!»

Глава 8
Детский сад, ясельная группа

Очевидно, Ольга Валентиновна была крепким профессионалом. Ей все-таки удалось раскрутить осоловевшую от обильного обеда компанию на занятия. Позволив немного расслабиться в неге сиесты, через час она все-таки собрала народ в холле.

– Господа, – объявила психолог. – Начинаем укреплять ваш командный дух. Но прежде я хотела бы подвигнуть вас на крайнюю степень самоотречения. Предлагаю сдать мобильники…

В руках у Ольги Валентиновны появилась синяя картонная коробка. Удивленный вздох взметнулся к потолку.

– Я понимаю, мобильный телефон – это вещь, без которой трудно есть, спать, думать. И уж совсем невозможно ходить по улице или вести автомобиль, если к уху, не дай бог, не прижата эта незаменимая штуковинка. Но здесь нет ни улиц, ни автомобиля, поэтому я требую на время пребывания на вилле положить сотовые телефоны в синюю коробку. Мы поставим ее здесь, в холле. Эта акция – первая ступень нашего с вами взаимодействия.

Аркадий Игоревич нарушил всеобщее оцепенение. Он заложил крутой вираж и сбросил в коробку супернавороченный «Samsung».

– Вы что, оглохли? – рыкнул он на подчиненных. – Быстренько сдали оружие. Да ладно, не сопротивляйтесь! Мобильники здесь не ловят. Сигнала нет. Горы.

– Звонить нельзя, но поиграть-то можно, – заметил Тимур. – Или там… Музыку послушать… Я такие мелодии залил… А какая полифония!

– А какой виброзвонок! – в тон ему промурлыкала Инга. – Как же я сегодня буду мастурбировать?

Послышался стук падающего тела. Это свалилась Агнесса Михайловна. Добрая женщина не перенесла правды жизни. Изучая в основном бухгалтерские документы, она и не догадывалась, что глагол, беззастенчиво произнесенный Ингой, уже полномасштабно употребляется в прессе. А процесс, обозначаемый данным глаголом, широко рекламируется, как безопасная альтернатива опасному сексу.

– Инга! – одернул Аркадий Игоревич. – Прекрати шокировать публику!

– А что? – мило заморгала девушка. – Мы же тут все свои…

(Из дневника Сони Орешкиной: «Ах, если бы мы знали, что случится с Ингой! Тогда бы все относились к ней менее критично…»)

Так или иначе, но через пять минут разноцветные пролетарские игрушки затаились в синей коробке, и Ольга Валентиновна вывела подопечных на улицу.

Вскоре на зеленой лужайке перед виллой началось форменное светопреставление. Взрослые дяди и тети прыгали зайчиками, лаяли, махали руками и задыхались от смеха. Похоже, их загипнотизировали.

Даже Аркадий Игоревич, поначалу со здоровым скепсисом воспринявший предложение Ольги побыть вагончиком («Какая глупость. И почему вагончиком? Я по жизни – локомотив!»), вскоре изображал и вагон, и рельсы, и придорожную ромашку.

– Мне… мне… уже сто лет… не было так… так… весело! – призналась Агнесса Михайловна. – Ах-ха-ха-ха-ха! Соня, детка, пусти, я сяду в шезлонг, а то я на ногах не стою!

Мимо пропрыгала, вращая глазами, Инга. Ей поручили изображать лягушку. Выяснилось, что в роли лягушки Инга также конкурентоспособна, как в роли главного эпатирующего элемента. Более длинноногой и резвой лягушки в природе не встречалось.

Апофеозом коллективного сумасшествия стал поцелуй. На фоне всеобщей разгоряченности и попыток братания Инга сочно впечатала губы в щеку Тимура. Учитывая, что предыдущие несколько недель влюбленный юрист не удостаивался и ласкового взгляда, более того – подвергался всяческим унижениям, поступок Инги вызвал удивление. А Тимур едва не лишился сознания от прилива эмоций.

– Ну а если в конце нашего тренинга Ингу поцелует Матвей Денисович, – тихо сказала психолог Софье Орешкиной, сжимая ее руку, – я буду считать, что мне пора браться за докторскую.

– Колбасу? – удивилась Соня. Девушка была растрепанной, взмыленной и осипшей от воплей и смеха.

– Диссертацию.

Соня налилась пунцом. Конечно диссертацию! Какую глупость она сморозила! Что подумает о ней Ольга!

(Из дневника Сони Орешкиной: «Иногда я бываю такой дурой!»)

– Извините, я не…

– Соня, а ты за четыре дня обязана научиться себя ценить. И постарайся, чтобы тебя не перебивали.

– Да, верно, – согласилась Соня. – У меня тихий голос!

– Это вопрос не голосовых связок, а характера. И самооценки.

– Удивительно, вы общаетесь с нами лишь несколько часов, а уже все про нас поняли.

– Это моя работа. Господа, внимание! Переходим на новый уровень. Давайте составим шезлонги в круг. Садитесь…

Следующим этапом тренировки стало создание модели фирмы.

– Любая фирма, предприятие. Пусть даже цех по производству пельменей.

– Не надо про пельмени! – хором закричали Инга, Сонечка и Матвей Денисович. Виолеттины пельмени уже сидели у них в печенках.

– А почему не рекламное агентство? – предложил свежую, оригинальную идею Аркадий Игоревич. – Я буду директором.

– Хорошо, рекламное агентство. Название?

– Банго-Манго! – закричала Соня. – Креатор! Престиж! Авокадо!

– Агнесса Михайловна? Вы?

– Э… Сейчас-сейчас… Я еще не придумала.

– Дикобраз! Папуас! Центр рекламных технологий! Имидж-центр! – выкрикнула Соня.

– Тимур?

– Ну… Может, Кодекс?

– Уголовный?!

– Нет, я еще подумаю.

– Австралия! Реклама-Мама! Фейерверк! – закричала Соня. Она явно учла замечание психолога и теперь укрепляла голосовые связки, нет, самооценку.

– Матвей Денисович?

– Хммм… Рекламно-маркетинговая ассоциация!

– Блестяще! Инга, вы?

Инга пожала красивыми загорелыми плечами.

– Я не знаю, – небрежно отмахнулась она. – В Америке, кстати, из шести тысяч функционирующих там рекламных агентств девяносто процентов носят имя владельца. «Янг энд Рубикам», «Макканн-Эриксон», «Уэллс, Рич, Грин», «Кэньон энд Экхардт». Поэтому я предлагаю назвать нашу гипотетическую фирму «Рекламным агентством Лунского».

– А мне понравились «Дикобраз» и «Авокадо», – сказал Лунской. – Это в духе нашего «Кенгуру». Броско, запоминается и совершенно не привязано к исходному материалу. Нет, правда, давайте назовем «Авокадо». Итак, я буду руководить.

– Руководить будет Софья Андреевна, – отрезала психолог. – А вы, Аркадий Игоревич, будете ее личным помощником.

Сонечка зарделась.

– Вот это поворот событий! – пробасил Матвей Денисович. – Классно!

– Аркадий Игоревич, – кисло сказала Инга (она расстроилась, что не ее назначили директором), – теперь берегитесь! Симпатичные помощники зачастую становятся объектом сексуального преследования со стороны одиноких начальниц!

Соня вздрогнула и бросила на Ингу взгляд, полный укоризны. Она не ожидала подобного удара.

– А ты вообще о чем-нибудь, кроме секса, думаешь? – зло спросил Матвей Денисович.

Тимур Забродин не сводил глаз с Инги. Его взор полыхал сумрачным огнем.

– Что ж, – усмехнулся Лунской, – в роли личного помощника Софьи Андреевны я буду даже настаивать на сексуальных домогательствах. Уж больно начальница хороша. Итак, я требую меня домогаться!

Все преувеличенно громко засмеялись – босс, мудрый и справедливый, изящно исправил ситуацию!

Из дневника Сони Орешкиной:

«…На старости лет совершила два открытия. Первое: некоторые люди созданы специально для того, чтобы делать другим гадости. Второе: некоторые люди склонны не замечать хамского поведения других лиц, пока это не касается их лично.

Первое заключение относится к Инге. Второе – ко мне.

Пора признать очевидное. Инга – стерва. Но все же я не могу ею не восхищаться. Как она самоуверенна! Как красива! И ей совершенно плевать, кто и что о ней скажет. Научиться бы такой свободе!»

Глава 9
Неприятности наконец-то начинаются

До ужина оставалось два часа. Свободное время Инга собиралась потратить на улучшение внешности и выбор наряда. Если у Инги было жизненное кредо, то оно, вероятно, выражалось в словах «Блистать всегда!».

Следовать жизненной установке было нетрудно. Природа, наделив Ингу непомерной амбициозностью, подарила ей и яркую внешность. И сейчас труженица рекламного агентства думала о том, что роскошное вечернее платье, новая прическа и макияж помогут ей сгладить неудачи прошедшего дня и вновь стать центром вселенной.

А день, несомненно, выдался на редкость неудачным. В деловой игре Инге поручили роль Мойщицы Окон! Быть мойщицей окон в фирме, возглавляемой Соней, – более ужасной ситуации не придумать! Инга поняла одну неприятную вещь: психолог всячески принижает ее достоинства.

Однозначно, сегодня – с подачи вредной Ольги Валентиновны – блистала Соня, а не Инга. Несколько одобрительных взглядов, брошенных директором в сторону Орешкиной, заставили сердце Инги затрепетать от негодования. Все восхищенные взгляды, по мнению скромницы, предназначались только ей одной.

Инга дернула замок-«молнию» на спортивной сумке, собираясь извлечь из нее многокилограммовый косметический сет. Этот чемоданчик с косметикой был ее оружием в борьбе с невзгодами и плохим настроением.

Девушка раскрыла сумку и замерла. Внутренности баула были перелопачены, как у жертвы автокатастрофы. Кто-то здесь основательно порылся.

– Черт! – воскликнула Инга. – Какая наглость! Проклятая толстуха!

Она сразу же поняла, что в ее вещах копалась горничная Олеся. А кто ж еще? Недаром улыбчивость украинского пончика сразу показалась Инге подозрительной. Инга относилась к натурам, которые щедро одаривают других вымышленными пороками и очень неохотно признают чужие достоинства.

Из дневника Сони Орешкиной:

«Вечером, когда пригласили на ужин, начальница нашего отдела появилась в столовой злая, как голодная пиранья.

– Ольга Валентиновна, – процедила она через губу, – а мыши входят в комплекс услуг, предоставляемых на вилле гостям?

Агнесса выронила вилку (усердно препарировала, радость, нежно-розового лосося) и в ужасе заверещала:

– Мыши?! О боже! Нет! Что, шныряют по углам? Инга, да? И у меня в комнате, значит, тоже?! О господи! А я печенье на тумбочке оставила! Найдут и сожрут! И будут чавкать, как динозавры! Кошмар! Кошмар! Аркадий Игоревич, давайте уедем!

Лицо Ольги Валентиновны не дрогнуло. Эта женщина сделана из стали! Интересно, а сколько ей лет? Выглядит она едва-едва на тридцать. Но скорее всего ей около сорока. А как расценивать это «около»? Для женщины после двадцати двух каждый месяц имеет значение.

Итак, Ольга Валентиновна не утратила спокойствия.

– Агнесса Михайловна, не паникуйте, – улыбнулась она. – Здесь нет мышей. Нет тараканов, клопов, клещей, змей или маленьких зеленых человечков. Единственное ангельское создание, способное испортить ваш уик-энд на вилле, – молодая женщина, решившая, что сегодня она недополучила дозы всеобщего внимания.

Один – ноль в пользу кандидата психологических наук.

Инга порозовела от гнева, ее глаза вспыхнули. Аркадий Игоревич давно кипел, как чайник.

– Инга! – рявкнул он. – Ты видела мышь?!

– Ну ладно, – пожала плечами наша восхитительная примадонна. – Мышей я не видела, да. Но тогда объясните, кто рылся в моих сумках?

Инга отыграла очко. Один – один. Ольга Валентиновна смутилась.

– В ваших вещах рылись? – растерянно спросила она.

– И довольно бесцеремонно! В сумках все перемешано, спутано! Бумаги, органайзер – я планировала немного поработать на выходных и взяла с собой документы – все вверх дном!

Ну надо же! Какие потрясающие специалисты работают в РА «Кенгуру»! Директор везет команду на пикник, но отдых для них хуже инквизиторского наказания. Они хотят работать, работать, работать!..

Да, Инга добилась желаемого – чудесный день был перечеркнут неприятным вечерним происшествием. У всех испортилось настроение.

Я подумала, а если бы кто-то порылся в моих вещах? Наверное, я бы промолчала… Но разве это правильно? Кем лучше быть – жертвой или агрессором? И удается ли «жертвам» чего-то получить от жизни, кроме ударов по самолюбию? Когда я научусь защищать свои интересы?

Но кто же рылся в вещах Инги? Не хочется думать на Олесю. Противно подозревать кого-то в бесчестных манипуляциях.

Но кто бы ни рылся в вещах Инги, он правильно выбрал объект. В сумке нашей красотки было чем поживиться. Она привезла на озеро килограмм украшений. Ее кольца из белого золота – предмет моей черной зависти. А какие серьги с топазами! Подвески с «живыми» бриллиантами – невероятная прелесть! Но лучше всего, по-моему, старинный медальон-талисман: половинка солнца, украшенная мелкими розовыми и коньячными бриллиантами. Это, говорит Инга, «подарок шикарного мужчины, экс-любовника»…

А в моей сумке никто не рылся. Потому что совокупный вес моего золота – три грамма. И я не выставляю его напоказ, чтобы не искушать преступные элементы. Да, кстати… И «шикарного мужчины», одаривающего золотыми медальонами, в моей биографии никогда не было…»

Глава 10
Дети капитана Гранта

В восемь утра в маленькой двухкомнатной квартире Здоровякиных развернулись, если судить по шумовым эффектам, боевые действия. Майор Здоровякин собирался на рыбалку. Ему рьяно помогали дети.

– Лучше всего клюет рано утром, – со знанием дела доложил Илюша. – Надо поторапливаться.

Маша вспомнила о том, что до озера Саманкуль, избранного супругом в качестве места рыбацких забав, добираться полтора часа. А значит, ее муж прибудет к месту феноменального клева как раз в самое «раннее утро».

К девяти часам основное оборудование и оснастка уже были почти упакованы в три огромные сумки.

– Папа, возьми кастрюлю, – горячо прошептал Антон. Ребенок был покрыт потом и возбужденно моргал. Кто бы мог подумать, что собирать родителя в турпоход так интересно! – Вы будете варить уху.

– Отличная идея! – одобрил Илья. – Несите мне также шумовку, ножи, ложки, вилки, три полотенца. А я возьму с балкона мангал!

Дети устремились на кухню. Они выжали все возможное из четырех метров пути, разделяющих комнату и кухню. Удивительно, сколько шума способны произвести три маленьких пацана!

– Возьмите пакет с луком и соль, – крикнула им Маша. – И еще чайник. Илья, вы будете пить чай с дымком. Это невероятно вкусно!

– Классно! Так. Не забыл ли я чего?

Майор достал список. Подобные глобальные списки (несколько листов, испещренных мелкими буквами) в советские времена брали с собой счастливчики, выезжающие по путевке за границу.

Здесь было множество полезных и необходимых рыбаку вещей: шерстяные носки на случай непогоды, наживка – хрустящие хлопья «Нестле» в форме звездочек (рыба обалдеет!), подушка, верблюжье одеяло, словарь иностранных слов (Илья не уставал расширять лексикон), фонарики, бинокль…

– Слушай, а не взять ли электровентилятор? – задумался Илья. – Сегодня обещали тридцать.

– Блестящая мысль! – согласилась Маша. – А заодно и розетку.

– Нет, ну… Егор сказал, мы сможем переночевать на базе «Изумруд». Неужели там не будет розеток?

– Оставь вентилятор мне, – вздохнула Мария. – Мне так жарко!

– Ну что… Вроде бы я собрался, – неуверенно оповестил Здоровякин и осмотрел багаж.

Количество ручной клади было столь внушительно, что даже ему, твердомускульному гиганту, не удалось бы унести все к автомобилю за один рейс.

– Но где же Валдаев?

Валдаев и Брунгильда нарисовались через минуту. Сегодня у Брунгильды были изумрудно-оранжевые волосы и черные губы. Цвет педикюра кидал зрителей в дрожь – казалось, у бедняжки началась гангрена.

Но даже Брунгильда не могла сегодня затмить Александра Валдаева. На голове у Саши красовалась каска, обтянутая маскировочной сеткой. За плечами громоздился грандиозный рюкзак. В руке Валдаев держал грабли.

– Грабли-то зачем? – едва не заплакала Мария.

– А зачем грабли? – подхватил Здоровякин.

– Дядь Саш, грабли-то зачем!!! – заорали дети.

– Цыц, орда! – прикрикнул Валдаев. – А как же? Я хотел взять саперную лопатку. Чтобы закапывать костер. Но после того, как некоторые, не приученные к порядку индивидуумы – я не буду показывать пальцем! – похозяйничали в моей квартире, там фиг с два что найдешь. Вот, взял у дворника грабли…

Из дневника Сони Орешкиной:

«…Я призналась Кирочке, что, хотя мне уже двадцать семь, но на самом деле едва исполнилось семнадцать. Да, именно так я себя ощущаю. К радости или к сожалению? О чем это говорит? О восторженной молодости души или об отвратительном инфантилизме? Это плюс или минус?

– Ах, милая, – вздохнула Стамесочка. – Открою тебе страшную вещь. На днях мне исполнилось тридцать четыре. Но как доказать это зеркалу и окружающим?..»

Когда в начале одиннадцатого «восьмерка» Ильи подъехала к базе отдыха «Изумруд», там парней уже поджидал Егор Митрофанов. Лицо сотрудника ОБЭП было, естественно, умиротворенным.

– …! – проорал Егорушка. – Какого…! Я же ясно сказал: рано утром!

– Я по тебе тоже невероятно соскучился, – бросился обниматься с другом Валдаев. – Сколько лет не виделись! Ты не изменился.

– Зато ты отъел ряшку на парижских харчах, – хмыкнул Егор. – Выглядишь, как кустодиевская чаровница.

– Я худею, я в процессе, – заверил Валдаев. – Кстати, как насчет шашлычка? Я прихватил мангал, шампуры. Свининки подмариновал.

– Я тоже взял мангал, – обрадовал Здоровякин. – И кастрюлю. Сварим уху. Для навара пустим мелкую рыбешку, окуней там всяких, камбалу. Потом бульон процедим, мне Машутка и марли кусок выделила. И чисто для вкуса положим крупную – стерлядь, белугу, сомика. Говорят, акульи плавники тоже можно положить. Правда, Егор? Так ведь и варят настоящую уху?

Егор ошарашенно смотрел на друзей.

Валдаев облизнулся. Как любой человек, сидящий на диете, он начинал сочно истекать слюной при любом упоминании еды. Через минуту земля в радиусе метра от него стала мокрой.

– Здорово ты придумал, Илюша! – сказал Александр. – Единственно, у меня сомнение насчет акульих плавников. Стоит ли их класть?

Митрофанов обреченно махнул рукой и направился к домикам турбазы. За ним потянулись истребители акул. Здоровякин сгибался под тяжестью поклажи, Валдаев опирался на грабли.

Сбросив две тонны груза в одном из домиков, мужчины пошли к пристани.

– Саша, хотел у тебя спросить. Что значит «кустодиевская чаровница»? – тихо поинтересовался Илья.

– Этим термином обозначают особо мужественных, крепких парней, – быстро ответил Саша.

– Странно. А звучит так, словно относится к женщине.

– Да, это распространенное заблуждение. На самом деле эпитет восходит к римско-греческой мифологии.

– А… – понимающе кивнул Илья. – Ясно.

Он подумал о том, как здорово, что вернулся любимый друг. Теперь майору не придется нырять в словари за разъяснением непонятных выражений – образованный Валдаев всегда готов дать точный и правильный ответ.

На берегу восхитительно красивого озера, таящего в себе бездонные запасы белуги, стерляди и камбалы, мужчин ждал катер.

– Прыгайте, – скомандовал Егор, а сам тут же полез в карман, так как у него запричитал сотовый телефон.

Валдаев поджал губы:

– Вообще-то это неприлично – на встречу с боевыми друзьями брать трубу. Оставил бы в машине. Я вот не взял.

Митрофанов о чем-то препирался с невидимым собеседником, поминутно переспрашивая и ругая плохую связь.

– Все, мужики, я с вами не еду, – вздохнул он, пряча трубку. – Нужно в город. Срочно.

– Ты шутишь?

– С моим начальством не пошутишь. А вы развлекайтесь. Удочки, наживка в катере. Катер мне дали на три дня. Рекомендую сплавать на экскурсию к противоположному берегу. Там стоит офигенный коттеджик. Полюбуйтесь. Переночуете в хижине, где бросили багаж. Ладно, разберетесь. На катере – холодильник с пивом.

– Ты давай возвращайся. Завтра хотя бы, – грустно сказал Здоровякин. – Ухи сварим.

– Если смогу. Но не обещаю.

Друзья долго изучали спину удаляющегося Митрофанова. Спина Егорушки выглядела крайне озабоченно. Видно, действительно ему срочно понадобилось в город.

– А я тоже трубу не взял, – порадовался за себя Здоровякин. – Сейчас бы позвонил мне Зуфаралимыч и все, кранты. Мчался бы я в город, как Митрофанов, теряя на ходу тапочки. А так… Эх, красотища-то какая, Сашуля!

– Последний раз мы с тобой плавали на катере, управляла которым Анн-Мари Деманже. Ты помнишь? Так, где сцепление, тормоз? Хм.

– Сейчас разберемся.