Текст книги "Рауит"

– Все бывает в первый раз, но у меня уже слишком часто это впервые. Вчера впервые закурил, сегодня впервые сделал искусственное дыхание, а этой ночью впервые придется спать под открытым небом, – продолжил я.

– Я сегодня впервые увидела бабочек вживую и костер, – робко сказала Ева, глядя на пламя.

– Ты впервые в лесу?

– Ну да. Здесь все такое зеленое, столько свободного пространства.

– Вот благодаря тебе, мы и потерялись, – сказал я, осознавая, на кого наткнулся.

Она была страннее, чем я раньше думал. Но, возможно, она не была в этом виновата. Я же не знал, из какой она семьи. Да даже не хотел предполагать. Ева в моих глазах казалась трудным ребенком, который сбежал от строгих родителей.

Я подкинул еще веток в костер и прилег на еще теплый валун, который располагался по соседству. Мои глаза смотрели на темнеющее небо, на котором появлялось больше звезд. Мое тело изнывало от усталости, я расслабился впервые за последнее время и уснул.

Пока я спал, Ева бодрствовала, наблюдая за огнем. Она даже успела найти еще веток до того, как совсем стемнело. Стало совсем холодно, она закуталась в свою высохшую куртку и устроилась у костра. Мои вещи тоже успели высохнуть.

Лес вокруг нас ожил. Многие животные, которые днем обычно спали, начали свою ночную жизнь. Где-то послышалось уханье совы и другие шорохи.

Проснулся я от того, что замерз. Я уже не лежал на спине, раскинув конечности, а свернулся на боку калачиком. Проспал мало, спать все равно очень хотелось, глаза еле открылись. Я поднялся, ощущая силу притяжения собственного тела.

Ева сидела у костра неподвижно, прижав к себе ноги. На ее голове был капюшон, за которым не было видно лица. А я поспешил одеться. Влез в джинсы, которые немного сели так, что штанины обтянули бедра. Толстовка же растянулась. Я закурил еще раз, наслаждаясь красотой звездного неба.

Я еще раз убедился, что в городе небо не такое красивое. Оно еще и отражалось в воде, да так, словно продолжалось в реке. Волн не было, только тихая гладь, в которой костер тоже был виден.

– Так захотел курить, что проснулся? – раздался голос Евы.

– А ты и не спала?

– Нет.

– Может стать еще холоднее, – не утешало мое высказывание.

– Так проснулся от холода?

– Да. Есть один доступный способ не замерзнуть окончательно ночью. Но он тебе не понравится, – сказал я сонным голосом.

– Не томи. Какой? – спросила Ева.

Я подошел к ней и опустился на корточки. Вблизи было заметно, что она вся дрожит. Это было плохо, мне не хотелось на следующий день ее больную нести на себе через лес. Мои пальцы дотронулись до ее щеки, чтобы окончательно убедиться, что она замерзла.

– Да ты как лед, – сказал я, ощущая ее холодную кожу.

– А ты теплый, – сказала она.

Ее глаза были или злыми или обреченными. В свете костра они продолжали казаться фиолетовыми. По взгляду также было видно, что она хочет спать.

Так ничего и не ответив, я присел рядом с ней и кинул в костер оставшиеся ветви. Она собиралась отодвинуться, уже начинала подниматься, но я внезапно для нее прижал ее к себе.

– Что ты делаешь? – спросила Ева, пытаясь вырваться.

Я чувствовал, что у нее почти нет сил. Хотя, это даже было слышно по ее заметно стихшему голосу. Сопротивление почти не ощущалось. Она была не только на почти две головы ниже меня, но и существенно меньше по весу.

– Пытаюсь тебя согреть, – ответил я.

Смирившись с моими словами, она перестала сопротивляться и ничего не сказала в ответ. А я обхватил ее обеими руками, ощущая холод ее маленького тела.

Через несколько минут она уснула, а я решил выкурить последнюю сигарету. Я вдыхал дым, смотрел на пламя и чувствовал сердцебиение этой упрямой девчонки. Когда сигарета была полностью выкурена, я выкинул фильтр в огонь.

Прошло некоторое время, Ева успела согреться, а я тоже заснул. Сначала мы спали сидя, но потом наши тела свалились на бок. Я оказался за Евой, которая лежала ближе к костру. Она перевернулась во сне на другой бок и уткнулась носом в мою шею, а я обхватил ее руками как подушку. Всю оставшуюся ночь мы оставались в такой позе.

Ночь прошла быстро. Я открыл глаза, и первое, что я увидел, была зеленая копна волос, лежащей рядом Евы. Она до сих пор спала, был слышен тихий сап. Как оказалось, я все время прижимал ее к себе. Вставать не хотелось, или просто не было сил. Спина немного болела от поверхности, на которой пришлось спать. Под боком лежали камни, причиняя дискомфорт моим ребрам.

Костер потух, от него остался только пепел. Судя по небу, было позднее утро. Солнце успело немного прогреть окружающие камни. Уже не было так холодно как ночью.

– Отпусти меня, – прозвучал сонный голос Евы.

– Неужели проснулась, – сказал я, укладываясь на спину.

Она поднялась и потянулась, а я продолжил лежать на спине и смотреть на небо. В голубой высоте не было видно ни облачка, только белела луна.

– Я надеюсь, ты выспалась, – произнес я, поднимаясь с камней.

– Ну, если бы ты не придавил меня своими конечностями, было бы лучше, – ответила Ева.

– И все-таки в спящем виде ты мне больше нравилась.

Ева ничего мне не ответила, отправилась к воде. Было заметно, что я ее раздражаю. Хотя, возможно, я сам был в этом виноват.

Я отправился за ней, прихватив свои высохшие деньги. Пересчитал купюры на ходу и положил их в задний карман. У меня точно хватало на один обратный билет.

– Ей, Панк. Нам надо идти обратно. Поодиночке у нас меньше шансов выжить, – сказал я ей.

– Хорошо, – ответила она, глядя на воду.

– Тогда, давай не будем терять время.

И мы пошли обратно вверх по течению. У нас больше не было ни еды, ни чего-нибудь попить. Я снова закурил, желая отбить внезапно возникший голод.

– Может найти ягод? – спросила у меня Ева.

– Тоже есть захотела?

Ничего не сказав мне в ответ, она свернула с намеченного пути. Мне же пришлось проследовать за ней сквозь высокую траву и кусты. Не хотелось ее потерять, хоть и приходилось терпеть ее колючий характер.

Ева присела на корточки, разглядывая что-то в траве. Я присмотрелся, ей повезло. Нашла ягоды так быстро. Понимая, что мне она ничего даже под страхом собирать не будет, я тоже начал искать то, что могло стать моим завтраком. Вкус диких ягод уже второй день поражал меня непривычным вкусом. Уже во второй раз я ел нечто, не купленное в магазине. Еще они утоляли жажду.

Пока я ел, начал чувствовать, что мои ладони насквозь пропахли никотином. Запах перебивал ароматы ягод, которые оставили красные пятна на моих пальцах. Также я наткнулся на грибы, но есть их не рискнул.

– Эй, – вдруг тревожно вырвалось у Евы.

– Что такое? – спросил я, проглатывая ягоды.

– Там в кустах что-то, – продолжала она.

Я надеялся, что она шутит, но по ее глазам было видно испуг. Обернувшись, я заметил в кустах нечто крупное. Сначала оно стояло неподвижно, но потом зашевелилось и стало издавать рычащие звуки.

– Бежим, – сказал я.

Через мгновение мы бежали прочь от кустов, в которых затаился медведь. То, чего я боялся, свершилось, но мы еще были невредимы. Мимо нас проносились деревья и другая растительность. Я старался не потерять из виду Еву, которая бежала немного быстрее.

Мне не хватало воздуха, чувствовалась тяжесть тела, потом закололо в животе. Но я продолжал бежать за девушкой, за которой бежал уже второй раз. А она уже оторвалась от меня на несколько метров.

– Стой, – крикнул я ей изо всех сил.

Ева замедлилась, совсем остановилась и обернулась. К ее волосам зацепилась паутина, которую она убрала, как только заметила. Я подбежал и тоже остановился, не чувствуя земли под собой.

– Ты весь красный, – сказала Ева, уставившись на меня.

В отличие от меня ее щеки даже не порозовели, и не было даже намека на отдышку. Она стояла прямо, изучая местность, а я согнулся, уставившись на свои кеды. Мой правый ботинок порвался, и я кожей чувствовал прохладу травы.

Когда дыхание восстановилось, я выпрямился и огляделся вокруг. Обстоятельства изменились в худшую сторону. Из-за медведя нельзя было идти обратным путем. Надо было найти другую дорогу назад, но мы еще больше потерялись.

– Ты это слышал? – вдруг спросила Ева.

Я прислушался. Сквозь шелест листьев послышались звуки, похожие на ржание лошади. Появилась надежда, что где-то недалеко есть люди.

– Это лошадь! – сказал я.

Ева резко оглянулась, словно заметила снова что-то в кустах. Было видно, что она напугана. Я посмотрел туда же, но кусты даже не шевелились.

– Там ничего нет, – сказал я ей, пытаясь успокоить.

В лесу было трудно понять, откуда доносятся звуки, и это пугало. Чтобы окончательно прийти в себя я решил выкурить последнюю сигарету. Втянул в себя дым и выпустил прямо на мимо пролетающую мошкару.

– Что тебе насекомые сделали? – спросила Ева.

– Покусали, – несерьезно ответил я.

Ева сняла куртку, оголив свои белые плечи. Я заметил на ее правой лопатке глубокую рану, увидев ее со спины. Было видно, что кровь полностью свернулась, и то, что вокруг нее покраснела кожа.

Я не стал задавать лишних вопросов о том, что с ней произошло. Надо было что-то делать, и я полез на дерево, чьи крупные ветви не только могли выдержать мой вес, но и были весьма удобны для лазанья.

– Только за мной не лезь. Я осмотрюсь и спущусь обратно, – сказал я Еве, которая подошла к стволу.

– Ладно, – сказала она в ответ, нахмурив брови.

Я продолжил лезть дальше, стараясь больше не смотреть вниз, и, преодолев несколько ветвей, оказался достаточно высоко, чтобы разглядеть несколько квадратных километров леса.

Сверху окружающая природа казалась еще красивее, Ева же теперь была размером с мою ладонь. Она смотрела на меня снизу своими фиолетовыми глазами, а я разместился поудобнее на ветке, зацепился левой рукой за ствол и надеялся увидеть лошадей.

Но копытных созданий нигде не было видно. Возможно, нам послышалось не ржание лошади. Я посмотрел вниз, продумывая, как буду спускаться. А через секунду мои уши услышали звук, пронзающий как молния воздух. Из моего левого плеча торчала стрела с перьями на конце, потекла кровь, и я потерял сознание.

Глава 3.

Мои глаза открылись, и первое, что я увидел, было оранжевое покрывало с черным орнаментом, которым я был накрыт. На мне не было одежды, плечо было забинтовано плотной бежевой тканью, под которой находились какие-то листья. Рана немного болела, а моя голова была тяжелой.

Я лежал в пещере на самодельном матрасе из сухой травы. Под моей головой находился сверток ткани, заменяющий подушку. Пахло чем-то пряным и сыростью, свет был слабым, но можно было все разглядеть. Вход прикрывал кусок коричневой ткани, на каменных стенах висели пучки из трав и связки чего-то непонятного. В каменной стене было вырублено углубление, в котором как на полке стояли глиняные горшки и другая посуда.

Собравшись с силами, я начал приходить в себя. Мои пальцы нащупали ссадины на затылке. Я никак не мог вспомнить, откуда они у меня.

– Неужели, пришел в себя, – прозвучал знакомый голос.

Ева сначала стояла у входа, а потом подошла и села рядом со мной. Теперь она была в коротком бежевом платье без рукавов, поверх которого была надета оранжевая юбка длинной чуть выше колена. На тонкой талии расположился кожаный пояс, обвитый вокруг раза три. Несмотря на простой покрой и то, что юбка представляла собой цельный кусок ткани, который собирался складками на талии, все было искусно сшито.

– Где я? – с трудом вырвалось из моего рта.

– В пещере, – ответила Ева.

– Это мне и так понятно. Где мы вообще? – продолжил более уверенно я.

– Не знаю. Тебя сюда привезли без сознания, ты здорово ударился. А у меня был мешок на голове. Люди, которые здесь живут, не все дружелюбные. Когда ты окончательно выздоровеешь, тебе надо поговорить с главным.

– А кто тут главный?

– Он куда-то уехал. Когда он вернется, мне тоже надо с ним поговорить. Правда, здесь не все говорят по-нашему.

– Мы попали, значит, в дикое племя. Я думал, что хуже уже быть не может, но нет. А что, кстати, у тебя с одеждой? – обреченно сказал я.

– Сожгли. Твою тоже.

– И чем же им мои джинсы не угодили? – произнес я, уставившись в потолок.

– Наверное, плохо на тебе сидели? – предположила, шутя, Ева.

– А что же тебя наголо не побрили, Панк? Или они думают, это твой натуральный цвет?

– Но это и есть мой натуральный цвет!

– Зеленый? Ты в этом уверена?

– Да.

Я думал, что она продолжает шутить. Мы с ней с самого начала не ладили. И то, что она будет любезна со мной, было маловероятно.

– Я сейчас вернусь, – произнесла Ева, встала и ушла.

Куда-то торопясь, она покинула пещеру, и я снова остался один среди каменных стен. Мне захотелось встать, но совсем не было сил. Голова немного кружилась. Кажется, я все-таки заработал сотрясение.

Еще некоторое время я оставался один, размышляя о текущем положении. Но не прошло и получаса, как вернулась Ева. И вернулась не одна, а с мужчиной лет пятидесяти. Они подошли ко мне, а я нашел силы, чтобы приподняться.

Несмотря на седину на висках и морщины, тело у незнакомца было почти как у атлета. Сквозь загоревшую кожу проступали мышцы, ростом он был выше меня на голову. Глаза были светло-голубыми, а черные волосы, собранные в хвост, тянулись до поясницы.

На его груди сложным орнаментом было нанесено изображение ворона с расправленными крыльями. Голова птицы, повернутая на право, находилась на несколько сантиметров ниже ключиц. На шее слева тоже была татуировка в виде узора, закрученного по спирали, напоминающего улитку.

Он был одет в свободные бежевые штаны длиной ниже колена, поверх которых находилась повязка из коричневой ткани. Всю эту одежду опоясывал в два оборота длинный кусок обработанной кожи.

– Каи макуса, – произнес незнакомец, прижав правую ладонь к груди.

– Это было приветствие, – объяснила Ева.

– Эм… Здравствуйте, – неловко произнес я.

– Я – Лойчику¹. Ты на земле Рауит², и мы не можем тебя отпустить. Но у тебя есть выбор. Остаться здесь жить добровольно или умереть добровольно, – продолжил незнакомец на понятном мне языке.

– Или ты примкнешь к Рауит, или тебя убьют, – тихо произнесла Ева.

После этих слов я снова словно потерял сознание. Где-то в глубине души томилась надежда, что меня будут искать. Не было ни паники, ни шока. Я осознавал свое положение и согласился стать частью Рауит.

Еще два дня мне пришлось пролежать в этой пещере. Все это время Ева приносила мне еду. Хотя было видно, что она делает это не по своей воле. Приходила молча с куском мяса, завернутом в широкий лист, наливала мне воды из кувшина и уходила.

Мне пришлось пить какой-то странный отвар, который мне давал Лойчику. Теплая мутная вода пахла чем-то горьким, ее травяной вкус долго оставался у меня во рту. Мне становилось лучше, силы возвращались, хотелось курить. Я старался больше спать, надеясь, что после пробуждения окажусь у себя дома, а все эти приключения мне приснились.

Иногда они с Евой говорили на непонятном языке. Я не мог понять ни слова, и зеленоволосая не желала мне больше ничего объяснять. Она, казалось, вписалась в это племя, а я еще не с кем кроме местного лекаря не был знаком.

Одним утром я проснулся от удара ладонью по щеке. Это была Ева. Она стояла передо мной с недовольным лицом и держала в руках сверток, который протянула мне.

– Вставай, одевайся и пошли, – сказала она.

– Тебя тоже с добрым утром, – еще сонным голосом произнес я.

– Я должна показать тебе все, – продолжала она недовольно.

– Хорошо. Только не могла бы ты выйти на некоторое время. Или мне при тебе одеваться?

Она покинула пещеру, ничего мне не сказав в ответ. Если бы здесь была дверь, она бы хлопнула ею от злости.

Я остался один и развернул сверток. В нем оказалась одежда местного народа. Такие же бежевые штаны как у Лойчику, оранжевый кусок ткани и длинный кожаный пояс.

Сначала я думал, что это легко надеть, но ошибался. Легко я залез только в широкие штаны, которые завязывались сзади под коленками и сбоку на поясе. Что делать с оставшимся куском ткани и поясом, я еще не мог разобраться. Но Ева вернулась как раз, когда я окончательно запутался.

– Может, поможешь? – спросил я.

– Тогда просто стой смирно, – сказала она.

Она ловко расправила оранжевую ткань и завязала ее на мне. Длинная полоса обработанной кожи обернулась вокруг моего пояса два раза, зафиксировав на мне всю эту одежду. Впервые за долгое время меня кто-то одевал. Ева завязала последний узел и отправилась к выходу. Я пошел за ней.

Впервые я увидел то, что было снаружи. Мы находились высоко в горах среди скал, над нами висело голубое небо, по которому неторопливо плыли облака. Мои легкие наполнились воздухом, от которого у меня немного закружилась голова. Я посмотрел по сторонам, вокруг располагались леса и скалы.

Среди деревьев плыл туман, кроме ветра ничего не было слышно. Природа поражала нетронутой красотой. Среди камней и стволов я заметил реку. По темно-синей поверхности воды плескались тихие волны, отражая сияющей рябью солнечный свет.

– Как здесь красиво, – подумал я.

– Ты прав, – раздался голос Лойчику сзади.

Мы с Евой обернулись, за нами стоял знакомый нам лекарь и курил странную трубку. Клубы дыма вырывались из его рта и самого курительного аппарата. Запахло чем-то горько-сладким, когда Лойчику приблизился.

– Я же сейчас молчал? – спросил я.

– Чтобы понимать, не всегда надо слышать. Суури³ это уже поняла, – сказал Лойчику и выдохнул густой дым прямо мне в лицо.

Моя голова сразу перестала кружиться, я почувствовал легкий голод. По моей спине пробежала дрожь, заставляя меня ощутить холод. До этого момента все было как во сне, но сейчас все внутри меня пробудилось.

– Мне тоже трудно это объяснить, – прошептала Ева, глядя на Лойчику.

– Тебе и надо ему ничего объяснять. Он сам во все вникнет, – произнес лекарь и удалился куда-то в лес.

– Суури? – произнес я, глядя на Еву.

– Мне дали имя. Тебя это тоже ждет, – сказала зеленоволосая.

Сначала мы немного постояли рядом с пещерой и молчали, а потом пошли по склону вниз прямо к реке. Мои босые ноги чувствовали каждый камень, на который наступали. На Суури тоже не было обуви, но ее походка была увереннее.

– Мне почему-то кажется, что по дому ты не скучаешь, – сказал я.

– Так и есть. Мне здесь лучше.

– А как же твоя семья? Меня точно будут искать.

– У меня нет семьи, – ответила она.

– Понятно, – сказал я, опустив взгляд.

Мы прошли еще несколько метров молча. Потом мои ступни ощутили траву, которая сменила каменистую поверхность. Впереди послышались голоса. Я присмотрелся, за растительностью показались человеческие фигуры. Они нас заметили, и один из них теперь шел навстречу к нам.

К нам приближалась женщина лет тридцати. Она была беременна, положение выдавал большой живот. На ней была почти такая же одежда как на Суури. Только юбка была черной и немного длиннее.

Взгляд привлекал ее рыжий цвет волос, а серые глаза словно были наполнены спокойствием. Она была с меня ростом, узка в плечах, с хрупкими руками и бледной кожей.

– Каи макуса, – поприветствовала она нас.

– Каи макуса, – произнес я в ответ.

Сначала я не заметил, что их приветствие звучит в моих мыслях также как и на моем родном языке. Просто казалось, что мы говорим на одном.

– Меня зовут Оанту⁴. С Суури ты снова знаком, – сказала она.

– А я …. – не успел я сказать свое имя.

– У тебя здесь еще нет имени, – перебила меня Суури.

– Как я понимаю, быстро пришел в норму. Ты целых три дня был без сознания, – продолжила Оанту.

– В спящем виде он мне больше нравился, – продолжила Суури, направив взгляд куда-то в лесную глушь.

– Взаимно, – произнес я и тяжело выдохнул.

Оанту казалась дружелюбной, уж точно дружелюбнее Суури. Передо мной стояла будущая мать, даже в ее голосе слышалось что-то теплое и нежное.

– Его судьба еще не решена окончательно. Но я все равно должна показать ему здесь все, – сказала зеленоволосая, глядя на меня.

– В каком смысле не решена? – спросил я, направляя свой взгляд то на Оанту, то на Суури.

Оанту схватилась за живот, что-то нарушило ее спокойствие, но по ее глазам было ясно, что все в порядке. Суури немного испугалась и тоже дотронулась до круглого живота своей рыжеволосой знакомой. А потом они вдруг загадочно улыбнулись, словно совсем забыли про мой вопрос.

– Как сильно он пинается, – произнесла Суури, продолжая улыбаться.

– Совсем немного осталось. Он вот-вот должен появиться, – сказала Оанту и посмотрела на меня.

Я не знал, что сказать, в моей голове было все больше вопросов. Почему-то я чувствовал то, что не должен чувствовать. А именно, у Оанту должна была родиться дочь. И понял я это, как только познакомился с ней.

Что-то изменилось во мне. Каким-то образом я начал осознавать, что я понимаю их язык, хотя впервые его слышу и распознаю его как свой. Это было странно, но не пугало меня. Меня больше тревожила моя судьба в этом месте. Они уже обе смотрели на меня, а я просто стоял и молчал. Не зная, что делать, я был в каком-то смысле зависим от зеленоволосой, которая в данный момент, сама того не желая, была моим проводником в племени Рауит.

– Совсем потерялся? – спросила меня Оанту.

– Может быть и так, – ответил ей я.

– Потерялись мы оба, но нас нашли, – дополнила Суури.

– Это ты нашла себя здесь, а он – нет, – продолжила Оанту.

– Но чтобы найтись, надо сначала потеряться, – вдруг произнес я, сам не ожидая от себя таких слов.

– Надеюсь, ты себя найдешь. А мне пора, мы еще увидимся, – сказала Оанту, поглаживая живот, и проследовала к пещере, где я проснулся.

Суури проводила ее взглядом и потом недовольно посмотрела мне в глаза. Лицо у нее было такое, словно я в чем-то серьезно провинился. Фиолетовые глаза от злости чуть не покраснели, а губы так сжались, что от них остались две тонкие полоски.

– Ладно. Не будем терять времени, – сказала Суури сквозь зубы и пошла дальше сквозь лес.

Я пошел за ней, надеясь, что скоро она успокоиться. Прохлада леса наполнила воздух вокруг, высокие деревья отбрасывали тень, которая расстилалась по почти всему лесу. Фигур впереди больше не было, они куда-то ушли.

Где-то в глубине души я скучал по городу, по зданиям, по шуму автомобилей и ровному асфальту. Мой взгляд притягивала красота окружающей зелени, но иногда я отвлекался от осмотра дикой растительности на походку Суури. Сзади ее фигура была совсем детской, худые ноги спешили, направляясь дальше. Волосы, сливающиеся с листвой, трепал легкий ветер, а сквозь светлую кожу просвечивались синие вены.

В новой одежде она выглядела еще более странно, хотя я еще не видел себя в этих широких коротких штанах с оранжевой повязкой, напоминающей юбку. Вот только вряд ли здесь можно было найти даже совсем маленькое зеркало, можно было только попытаться разглядеть себя в поверхности воды.

Мы прошли уже несколько десятков метров, никого на этом пути мы не встретили, но потом за верхушками деревьев показалась скала. Послышались голоса и еще какие-то звуки, запахло дымом. Суури обернулась, ее взгляд по-прежнему был недовольным, но через мгновение злость сменилась удивлением. Кто-то стоял за мной. Неожиданно меня сзади кто-то схватил за плечо, и через мгновение я был прижат крепким незнакомцем к стволу ближайшего дерева.

Ему было примерно двадцать лет. Ростом он был на голову выше меня, через кожу проступал рельеф мышц. На груди была татуировка как у Лойчику. Одежда на нем была такая же, как и на мне, только ткань под поясом была черной. Волосы его были чуть выше плеч, черного как смоль цвета. Серые глаза смотрели на меня с агрессией, ноздри широкого носа двигались. Было слышно его дыхание.

– Каи макуса. Я вижу, ты пришел в себя, – сказал незнакомец с явным гневом.

– Отпусти его, Хасот⁵. Мне надо ему здесь все показать, – спокойно сказала Суури.

– Ты не смеешь мне приказывать, Суури. Тем более, здесь его судьба еще не известна, – продолжил он.

Он прижал меня еще сильнее к дереву, я всей своей спиной почувствовал поверхность коры. Его рука находилась прямо на моей ране, которая даже в такой ситуации уже не болела.

– Что тебе от меня нужно? – спросил я раздраженно.

– Неужели подал голос, – сказал он.

Его правая рука опустилась, а левая пальцами еще сильнее впилась в меня. Повязка на моем плече ослабла от его хватки и начала спадать. Из-под нее выпали испачканные кровью листья, которые подхватил и куда-то унес ветер.

– Хасот! – тревожно произнесла Суури, стоя у него за спиной.

Ее голос раздался также внезапно, как и появился нож в руке Хасота. Лезвие оказалось прямо у моего горла, мое дыхание стало замедляться. Все произошло быстро, я даже не понял, откуда он достал этот нож.

– Он здесь еще считается добычей, Суури. Без имени и без тени, – продолжал Хасот.

– Чего? – произнес я сквозь зубы.

– Достоин ли ты получить тень? Хотя я в этом сомневаюсь. Я так просто в прошлый раз ранил тебя, – сказал он.

Лезвие впилось мне в кожу, стало немного больно, по моей шее потекла кровь, наполняя воздух своим запахом. Я продолжал смирно стоять и терпеть происходящее.

– Не надо, Хасот, – раздался голос Суури.

– Хасот, – раздался незнакомый мужской голос где-то позади зеленоволосой.

К нам приближались двое. Они были похожи внешне, оба высокие с воронами на груди и черными волосами ниже плеч, у них обоих что-то было на щиколотках. Только один был старше с сединой у висков, и на его правой руке быта татуировка в виде растительного узора. Одет он был немного по-другому – его штаны были черными, а в уши были вставлены украшения, похожие на когти. Всего четыре: два в мочках и два меньшего размера чуть выше мочек. У второго были проколоты только мочки, а на голове была повязка из бежевой ткани.

– Опусти нож, Хасот, – продолжал голос того, кто был немного моложе.

Хасот оглянулся, опустил нож и повернулся к приближающимся. Я же схватился за свою кровоточащую шею. Суури подошла ко мне и развязала мое плечо, от раны остался небольшой шрам. Она же достала из-под пояса два широких листа и приложила к моей новой ране. То, что было завязано на моей руке, теперь пригодилось для другого ранения.

– Каи макуса, – произнесли все кроме меня.

Я заметил на их поясах небольшие приспособления, в которых были закреплены длинные клинки, заостренные с одной стороны. Лезвия сверкали, несмотря на то, что свет через листву почти не попадал.

– Каи макуса, – сказал я с опозданием, пока Суури продолжала бинтовать мою шею.

– Это те, кого вы нашли? – спросил мужчина с сединой на висках.

– Да. Суури получила тень, Лойчику взял ее в ученики, – ответил, пришедший вместе с ним.

– А что со вторым?

– Он только сегодня окончательно поправился, – сказала Суури и завязала последний узел на моей шее.

Ее руки испачкались кровью, красные струи также достигли моей груди. Я терпел боль, которая перестала меня тревожить.

– Оставь нас с ним, Суури, – сказал мужчина с сединой на висках.

Суури покорно удалилась, пропав среди растительности. Когда она оказалась достаточно далеко, она принюхалась к своей руке. Моя кровь на ее ладони еще не свернулась, ее запах сводил Суури с ума. И она стала медленно, но с жадностью принялась слизывать ее со своих пальцев и маленькой ладони, пока все красные следы не исчезли с руки.

Я же остался вместе с тремя крепкими мужчинами, мне не было страшно. Хуже уже быть не могло. Они стояли передо мной, все трое с воронами на груди.

– Мне не нужно знать твое имя, здесь его у тебя еще нет, а может и не будет. Ты станешь частью племени или тебя придется убить, – сказал мне мужчина с седыми висками.

– Не думаю, что он будет полезен, – сказал Хасот.

– А ты что думаешь, Киртол⁶? – продолжил мужчина с сединой.

Мужчина с повязкой на голове подошел ко мне, чтобы лучше рассмотреть меня. Мне в глаза сразу бросились его шрамы на груди, которые тремя рваными полосами пересекали правое крыло ворона. Он взял меня за руку и осмотрел зажившую рану, а потом повернулся к остальным.

– Тело крепкое, да и от падения он быстро пришел в себя. Думаю, стоит его испытать, – ответил Киртол.

– Хорошо. Но если он не справится, сам будешь ответственен за его жизнь, Киртол, – сказал Мэфую⁷ и удалился куда-то в сторону скалы.

Я остался вместе с двумя крепкими мужчинами, один из которых, как мне казалось, желал меня убить. Шея уже почти не болела, осталось только странное пульсирующее ощущение. Кровь на моей коже свернулась, образовав бардовую корку, которую я чувствовал, вдыхая воздух.

– Послушай меня внимательно. Я не знаю, кто ты и откуда. Но, судя по одежде, ты из города. Ты не первый здесь такой, моя мать тоже попала сюда издалека, – обратился ко мне Киртол.

– Я не верю, что он здесь останется, – прозвучал сзади голос Хасота.

– Тебя я не спрашивал! Сейчас все зависит только от него, – сказал Киртол и вдруг замолк.

Хасот опустил взгляд вниз, в его руках был нож, которым он меня порезал. Я понимал, что даже если я останусь, мне будет тяжело ужиться с некоторыми личностями.

– Так, что я должен сделать? – спросил я, нарушив тишину.

– Неужели осмелился заговорить, – произнес недовольно Хасот.

Киртол взял меня за шею, прямо за свежую рану. Я снова терпел боль, но старался оставаться хладнокровным. Мне не было страшно, было неприятно осознавать, что люди, которых я вижу в первый раз, решают мою судьбу.

– Надеюсь, несмотря на рану, ты сможешь это пережить, – сказал Киртол и отпустил меня.

– Что я должен сделать? – повторил я с уверенностью.

– Идем. Все равно у тебя нет выбора. Хасот, предупреди Лунно⁸, возможно понадобится клинок, – продолжал Киртол.

Хасот с недовольным выражением лица удалился в сторону, куда мы направлялись вместе с Суури. Мы же с Киртолом теперь шли в другую. Я смотрел под ноги и держался немного позади. Киртол не оглядывался, шел уверенно, держа прямо спину.

Внезапно местная фауна дала о себе знать, мое внимание привлекли шорохи где-то среди листвы. Я присмотрелся к деревьям, на ветках сидели вороны. Десятки крупных черных ворон. Я засмотрелся и чуть не ударился головой о низкий сук, а потом присмотрелся к клинкам на поясе Киртола.

Два стальных лезвия длинной почти по метру крест на крест были закреплены сзади на поясе. Клинки были полностью сделаны из стали, рукоятки были обмотаны какой-то плотной тканью. Их острые с одной стороны концы были загнуты, придавая оружию схожесть с серпом. Насколько они острые, сказать было трудно, но они явно были тяжелыми.

Путь оказался не близким, впереди показалась высокая скала с пещерой, из которой бил легкий солнечный свет. Мы постоянно молчали, нам говорить было и не о чем. Под моими ногами появились камни разного размера. Я немного замедлился, стараясь идти аккуратней по такой поверхности.

– Мы почти пришли, – вдруг послышалось от Киртола.

Я посмотрел вперед, в пещере кто-то стоял. Кто-то невысокий с совсем седыми волосами, тянувшимися толстой косой до колен. Это была женщина в длинной бежевой мантии, на ее шее висело что-то, напоминающее бусы. Элементы вытянутой формы оказались когтями.