Текст книги "Антон Павлович Чехов в школе"

Как же строит свои пьесы Чехов? Прежде всего, драматург разрушает сквозное действие (ключевое событие), организующее сюжетное единство классической русской и западноевропейской драмы. Однако драма при этом не рассыпается, а собирается на основе иного, внутреннего единства. Из множества разных, параллельно развивающихся судеб вырастает единая судьба, формируется общее настроение.

Чехов открыл в драме новые возможности изображения характера. Герой раскрывается не в борьбе за достижение цели, а в переживании событий личного и общественного бытия. Пафос действия сменяется пафосом раздумья. Текст драмы порождает лирический подтекст, действие управляется "подводным течением» (Вл. Немирович-Данченко).

В драме Чехова несколько стушевана речевая индивидуализация героев. Их речь, как правило, мелодична и поэтически напряжена. Эта лирическая приподнятость нужна Чехову для создания общего настроения, пронизывающего от начала до конца его драму и сводящего в художественную целостность царящий на поверхности диалогический разнобой.

Если подойти к «Вишневому саду» с традиционными мерками, то перед нами вроде бы представлена четкая расстановка социальных сил, сложившихся в русском обществе к началу XX века. Уходящее дворянство (Раневская и Гаев), поднимающаяся и торжествующая буржуазия (Лопахин), новые революционные силы, идущие на смену дворянству и буржуазии (Петя и Аня), – всё это показано в пьесе. Однако центральное сюжетное событие – борьба за вишневый сад – лишено того значения, которое отвела бы ему классическая драма. Лопахин, русский буржуа, лишен хищнической хватки и агрессивности по отношению к старым «хозяевам жизни». Да и сами дворяне не оказывают никакого сопротивления Лопахину. Получается так, словно бы имение само слывет ему в руки, а он покупает вишневый сад неожиданно для самого себя.

В чем же главный узел драматического конфликта? Вероятно, не только в экономическом банкротстве Раневской и Гаева. Ведь уже в самом начале пьесы у них есть реальный вариант экономического процветания, предложенной по доброте сердечной тем же Лопахиным: сдать сад в аренду под дачи. Почему же отказываются от него герои? Потому что для Чехова их драма более глубока, чем элементарное разорение, глубока настолько, что деньгами её не поправишь и угасающую в героях жизнь не вернешь.

Чехову важно было передать: драма жизни заключается в разладе самых важных, коренных её основ. Через всю пьесу тянется лирический мотив одиночества и ускользающего времени.

Чеховские герои говорят и тоскуют о счастье, но о каком счастье, как оно мыслится ими, – это остается невысказанным. Ясно только, что речь идет о жизни в целом. И драматургу чрезвычайно важно, чтобы зрители были включены в эту возвышенную атмосферу. Этому служат и вещи, и звуки, и слова людей с виду о самом разном, но, судя по эмоциональному тону, об очень близком и важном: о любви, о счастье, о природе, об искусстве, о прошедшей жизни. И, как всегда, возвышенным желаниям противостоит мощное течение бытия.

Необходимо коснуться вопроса о жанре чеховских пьес. Известно, что и «Чайку» и «Вишневый сад» Чехов назвал комедиями. Между тем очевидно, что смешного в этих комедиях мало. Видимо, Чехов вкладывал какой-то свой, особый смысл в это жанровой определение. Действительно, это так. «Комедия» – не означала для автора однородно комического жанра, свободного от грустных переживаний и серьезных мыслей. Это, скорее, желание меры, необходимых жизненных пропорций, где всё взаимосвязано и перетекает одно в другое.

«Комедия» означает для Чехова жанр легкий и ненавязчивый, более адекватный жизни, где резкие эмоциональные перепады случаются не так часто. Чехов стремился передать эмоциональную тональность образов, как мы видели, не посредством действия или открытого противостояния, а с помощью намеков на идущую подспудно индивидуальную драму жизни. Внутренний мир почти всех героев Чехова по-своему значителен, но при этом он абсолютно закрыт для всех окружающих. То, что является драмой для одного, никак не может так же восприниматься другим. Как хорошо сказал А.П… Скафтымов, «внутренний мир каждого по-своему значителен, а внешне, для окружающих, имеет свою комичную, в лучшем случае, «странную» сторону».

«Комедия», особенно применительно к «Вишневому саду», это ещё и трагикомическое несовпадение цели и средств, непопадание в масштаб жизни: люди страдают, хлопочут, веселятся, а жизнь идет и уходит. Они, как малые дети гоняются за призраками и не понимают, как незначительна суета перед лицом вечности. «Человеческая комедия»!

В своем видении театра, в открытых им принципах сценической жизни Антон Павлович Чехов намного опередил своё время. Это понимали его выдающиеся современники, это по прошествии ста лет понимаем и все мы. Вот почему до сих пор актуальными остаются слова К.С. Станиславского: «Глава о Чехове ещё не кончена, её ещё не прочли как следует, не вникли в её сущность… Пусть её раскроют вновь, изучат и дочтут до конца».

Но возможно ли вообще – прочитать до конца Чехова?

Основные даты жизни и творчества А. П. Чехова

1860, 17 (29) января. В Таганроге родился Антон Павлович Чехов.

1869–1879. Учеба в гимназии.

1876. Родители с младшими детьми покинули Таганрог (П. Е. Чехов был признан несостоятельным должником).

1877. Первое посещение Москвы А.Чеховым.

1877–1878. Написал драму «Безотцовщина», пьесу «Нашла коса на камень» и водевиль «Не даром курица пела».

1879. Поступил на медицинский факультет Московского университета.

1880, 9 марта. Первая достоверно установленная публикация Чехова – «Письмо донского помещика Степана Владимировича N. к ученому соседу д-ру Фридриху» в петербургском юмористическом еженедельнике «Стрекоза».

1883, лето. Работа в Чикинской земской больнице (г. Воскресенск, под Москвой).

1884, июнь. Окончание медицинского факультета Московского университета. Выход в свет сборника «Сказки Мельпомены. Шесть рассказов А. Чехонте».

1885, декабрь. Первая поездка в Петербург. Знакомство с редакцией «Петербургской газеты», с А.С. Сувориным, Д.В. Григоровичем, В.В. Билибиным.

1886, 15 февраля. Напечатан первый рассказ Чехова «Панихида» в газете «Новое время».

1886, май. Вышла книга А. Чехонте (Ан. П. Чехов) «Пестрые рассказы».

1887, август – октябрь. Вышли книги «В сумерках. Очерки и рассказы», «Невинные речи».

1887, 19 ноября. Премьера комедии «Иванов» в московском театре Ф.А. Корша.

1888, март. Публикация повести «Степь» в журнале «Северный вестник».

1888, май – июнь. Вышла книга «Рассказы».

1888, 7 октября. Чехову присуждена академическая Пушкинская премия (половинная, 500 руб.) за сборник «В сумерках».

1888, декабрь – 1889, январь. Чехов в Петербурге. Знакомство с П.И. Чайковским.

1889, 31 января. Первое представление пьесы «Иванов» на сцене Александринского театра.

1889, 2 июля. После смерти брата Николая (17 июня) уехал в Одессу, затем – в Ялту.

1890, конец марта. Вышел сборник «Хмурые люди», с посвящением П.И. Чайковскому.

1890, 21 апреля. Отъезд на Сахалин.

1890, 11 июля – 13 октября. Пребывание на Сахалине.

1890, 16 октября – 1 декабря. Возвращение морем – из Владивостока, через Гонконг, Сингапур, Коломбо, Индийский океан, Суэцкий пролив, Константинополь в Одессу.

1891, март – апрель. Поездка с А.С. Сувориным в Вену, Венецию, Болонью, Флоренцию, Рим, Неаполь, Помпею, Ниццу, Монте-Карло, Париж.

1891, декабрь – 1892, февраль. Помощь голодающим крестьянам Нижегородской и Воронежской губерний.

1892, 4 марта. Переехал в Мелихово.

1892, июнь. В Мелихове гостит Лика Мизинова.

1892, лето. Лечение больных во время эпидемии холеры в Тульской губернии.

1893, июнь – июль. Закончена книга «Остров Сахалин».

1894, 14 сентября. Уехал за границу. Был в Вене, Аббации, Фиуме, Венеции, Милане, Генуе, Ницце, Париже.

1895 8–9 августа. Чехов в Ясной Поляне. Чтение Толстым вслух глав из романа «Воскресение».

1895, октябрь – ноябрь. Работа над пьесой «Чайка».

1895, 14 декабря. Знакомство с И.А. Буниным.

1896, июнь. Чехов начал постройку колокольни в Мелихове.

1896, 17 октября. Первое представление «Чайки» в Александринском театре.

1897, январь – начало февраля. Участие в переписи населения Бавыкинской волости Серпуховского уезда.

1897, февраль – июль. Строительство школы в Новоселках.

1897, 22 марта – 10 апреля. Сильное легочное кровотечение. Чехов в клинике А.А. Остроумова.

1897, 6 мая. Чехову пожалована бронзовая медаль за труды по переписи населения.

1897, 1 сентября. Уехал за границу. Жил в Париже, Биаррице, Байонне. Зимой жил в Ницце, в Русском пансионе.

1897, 31 октября. Чехов избран членом Союза взаимопомощи русских писателей и ученых.

1898, лето. Работает над трилогией «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви».

1898, июль – август. Постройка в Мелихове земской школы.

1898, сентябрь. Знакомство с О.Л. Книппер.

1898, 12 октября. В Москве после операции умер отец, Павел Егорович Чехов.

1898, ноябрь – декабрь. Сбор пожертвований для голодающих детей Самарской губернии.

1898, 17 декабря. Премьера «Чайки» в Московском Художественном театре.

1898, 17 января. По поручению Чехова П.А. Сергеенко подписал в Петербурге договор с книгоиздательством А.Ф. Маркса об издании собрания сочинений А.П. Чехова.

1899, 19 марта. Знакомство с М. Горьким.

1899, до 10 апреля. Знакомство с А.И. Куприным.

1899, ноябрь – декабрь. Помощь в постройке Мухалатской школы и сбор средств на постройку санатория для туберкулезных больных.

1899, 6 декабря. Пожалован орденом св. Станислава третьей степени «За отличное усердие в делах народного просвещения».

1899, декабрь. Вышел первый том собрания сочинений Чехова в издательстве А.Ф. Маркса.

1900, 8 января. Чехов избран вместе с другими писателями – Л.Н. Толстым, В.Г. Короленко – почетным академиком по разряду изящной словесности.

1901, 31 января. Премьера пьесы «Три сестры» В Московском Художественном театре.

1901, 25 мая. Венчание в Москве с О.Л. Книппер.

1901, 3 августа. Написал завещание (до смерти Чехова хранилось у О.Л. Книппер).

1901, 12 сентября. Навестил в Гаспре больного Л.Н. Толстого.

1902, 25 августа. Послал в Академию наук письмо с отказом от звания почетного академика.

1902, декабрь – 1903, февраль. Работа над рассказом «Невеста» и комедиец «Вишневый сад».

1903, начало декабря. Публикация рассказа «Невеста» в «Журнале для всех».

1904, 17 января. Премьера «Вишневого сада» в Московском Художественном театре, приуроченная ко дню рождения Чехова.

1904, май. Последняя прижизненная публикация Чехова: пьеса «Вишневый сад» в «Сборнике товарищества «Знание» за 1903 год.

1904, 3 июня. Чехов с женой уезжает для лечения в Баденвейлер (Германия).

1904, 2 (15) июля. В три часа ночи А.П. Чехов скончался. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

А. П. Чехов на террасе Мелиховского дома

А. П. Чехов. 1888 г.

А.П. Чехов (Санкт-Петербург, 1897 г.)

А.П. Чехов в своём кабинете в Ялте, фотография Л.В. Средина (1901 г.)

А.П. Чехов в Ялте (ноябрь 1899 г.)

А.П. Чехов и артисты Московского Художественного театра

А.П. Чехов и Л.Н. Толстой. Фотография П. А. Сергеенко, 12 сентября 1901 г.

А.П. Чехов и О.Л. Книппер (1901 г.)

А.П. Чехов с женой

А.П. Чехов. Москва (1885 г.)

А.П. Чехов. Портрет работы Н.П. Чехова (1884 г.)

А.П. Чехов. Фотография С. Линдена. (Ялта, август 1901.)

Антон Чехов и Максим Горький в Ялте, 1900 год

Братья Чеховы – Антон Павлович и Николай Павлович 1881 – 1882

Памятник Антону Павловичу Чехову в Томске, глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и не читавшего Каштанку

Рекомендуемая литература

Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. Сочинения в 18-ти томах. Письма в 12-ти томах. М., 1974–1983.

Переписка А. П. Чехова: В 2-х томах. М., 1984.

Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер. Т. 1 и 2. 1899–1902. М., 1934; 1936.

М. Горький и А. Чехов. Переписка. Статьи. Высказывания. М, 951.

Чехова М. П. Письма к брату А. П. Чехову. М., 1954.

А. П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1947, 1952, 1954, 1960, 1986.

Чехов М. П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления. М.-Л., 1933; 1964.

Книппер – Чехова О. Л. Часть первая. Воспоминания и статьи. Переписка с А.П. Чеховым (1902–1904). М., 1972.

Чехова М. П. Из далекого прошлого. М., 1960.

Литературное наследство. Т. 68. Чехов. М., 1960.

Балабанович Е. Дом в Кудрине. Из жизни А. П. Чехова. М., 1961.

Бердников Г. А. П. Чехов: Идейные и творческие искания. 3-е изд. М., 1984.

Бердников Г. Избранные работы. В 2-х т. М., 1986.

Бялый Г. Чехов и русский реализм. Л., 1981.

Виноградова К. Жизнь среди народа. А. П. Чехов в Мелихове. М., 1962.

Громов М. А. П. Чехов (ЖЗЛ) – М., 1971.

Гитович Н. И. Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. М., 1955.

Гурвич И. Проза Чехова. М., 1970.

Жук А. А. Русская проза второй половины ХIХ века. М., 1981.

Катаев В. Б. Литературные связи Чехова. М., 1989.

Катаев В. Б. Проза Чехова: Проблемы интерпретации. М., 1979.

Лакшин В. Я. Толстой и Чехов Изд. 2-е изд., испр. М., 1975.

Линков В. Я. Художественный мир прозы А.П. Чехова. М., 1982.

Сухих И.Н. Чехов в жизни. Сюжеты для небольшого романа. М., 2010.

Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. М., 1972.

Тяпугина Н.Ю. Антон Павлович Чехов в школе. Саратов, 2002.

Тяпугина Н.Ю. Человеку положено знать не всё // Наш современник, 2010. № 1.

Тяпугина Н.Ю. Творческое завещание Чехова // Литература в школе, 2012. № 6.

Чехов и его время. М., 1977.

Чеховиана. Чехов и «серебряный век»: Сборник статей. М., 1996.

Чеховский сборник. Отв. ред. А.П. Чудаков. М.,1999.

Чеховиана. «Три сестры». 100 лет. Отв. ред. А.П. Чудаков. М., 2002.

Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М., 1971.

Чудаков А.П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. – М., 1986.

Шубин Б. М. Доктор А. П. Чехов. М., 1979.

Толстый и тонкий

На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флер-д’оранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын.

– Порфирий! – воскликнул толстый, увидев тонкого. – Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!

– Батюшки! – изумился тонкий. – Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?

Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.

– Милый мой! – начал тонкий после лобызания. – Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах… лютеранка… А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!

Нафанаил немного подумал и снял шапку.

– В гимназии вместе учились! – продолжал тонкий. – Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо… Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе… А это моя жена, урожденная Ванценбах… лютеранка.

Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.

– Ну, как живешь, друг? – спросил толстый, восторженно глядя на друга. – Служишь где? Дослужился?

– Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое… ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству… Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось, уже статский? А?

– Нет, милый мой, поднимай повыше, – сказал толстый. – Я уже до тайного дослужился… Две звезды имею.

Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился… Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились… Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира…

– Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.

– Ну, полно! – поморщился толстый. – Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства – и к чему тут это чинопочитание!

– Помилуйте… Что вы-с… – захихикал тонкий, еще более съеживаясь. – Милостивое внимание вашего превосходительства… вроде как бы живительной влаги… Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил… жена Луиза, лютеранка, некоторым образом…

Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.

Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены.

Смерть чиновника

В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола». Он глядел и чувствовал себя на верху блаженства. Но вдруг… В рассказах часто встречается это «но вдруг». Авторы правы: жизнь так полна внезапностей! Но вдруг лицо его поморщилось, глаза подкатились, дыхание остановилось… он отвел от глаз бинокль, нагнулся и… апчхи!!! Чихнул, как видите. Чихать никому и нигде не возбраняется. Чихают и мужики, и полицеймейстеры, и иногда даже и тайные советники. Все чихают. Червяков нисколько не сконфузился, утерся платочком и, как вежливый человек, поглядел вокруг себя: не обеспокоил ли он кого-нибудь своим чиханьем? Но тут уж пришлось сконфузиться. Он увидел, что старичок, сидевший впереди него, в первом ряду кресел, старательно вытирал свою лысину и шею перчаткой и бормотал что-то. В старичке Червяков узнал статского генерала Бризжалова, служащего по ведомству путей сообщения.

«Я его обрызгал! – подумал Червяков. – Не мой начальник, чужой, но все-таки неловко. Извиниться надо».

Червяков кашлянул, подался туловищем вперед и зашептал генералу на ухо:

– Извините, ваше-ство, я вас обрызгал… я нечаянно…

– Ничего, ничего…

– Ради бога, извините. Я ведь… я не желал!

– Ах, сидите, пожалуйста! Дайте слушать!

Червяков сконфузился, глупо улыбнулся и начал глядеть на сцену. Глядел он, но уж блаженства больше не чувствовал. Его начало помучивать беспокойство. В антракте он подошел к Бризжалову, походил возле него и, поборовши робость, пробормотал:

– Я вас обрызгал, ваше-ство… Простите… Я ведь… не то чтобы…

– Ах, полноте… Я уж забыл, а вы всё о том же! – сказал генерал и нетерпеливо шевельнул нижней губой.

«Забыл, а у самого ехидство в глазах, – подумал Червяков, подозрительно поглядывая на генерала. – И говорить не хочет. Надо бы ему объяснить, что я вовсе не желал… что это закон природы, а то подумает, что я плюнуть хотел. Теперь не подумает, так после подумает!..»

Придя домой, Червяков рассказал жене о своем невежестве. Жена, как показалось ему, слишком легкомысленно отнеслась к происшедшему; она только испугалась, а потом, когда узнала, что Бризжалов «чужой», успокоилась.

– А все-таки ты сходи, извинись, – сказала она. – Подумает, что ты себя в публике держать не умеешь!

– То-то вот и есть! Я извинялся, да он как-то странно… Ни одного слова путного не сказал. Да и некогда было разговаривать.

На другой день Червяков надел новый вицмундир, постригся и пошел к Бризжалову объяснить… Войдя в приемную генерала, он увидел там много просителей, а между просителями и самого генерала, который уже начал прием прошений. Опросив несколько просителей, генерал поднял глаза и на Червякова.

– Вчера в «Аркадии», ежели припомните, ваше-ство, – начал докладывать экзекутор, – я чихнул-с и… нечаянно обрызгал… Изв…

– Какие пустяки… Бог знает что! Вам что угодно? – обратился генерал к следующему просителю.

«Говорить не хочет! – подумал Червяков, бледнея. – Сердится, значит… Нет, этого нельзя так оставить… Я ему объясню…»

Когда генерал кончил беседу с последним просителем и направился во внутренние апартаменты, Червяков шагнул за ним и забормотал:

– Ваше-ство! Ежели я осмеливаюсь беспокоить ваше-ство, то именно из чувства, могу сказать, раскаяния!.. Не нарочно, сами изволите знать-с!

Генерал состроил плаксивое лицо и махнул рукой.

– Да вы просто смеетесь, милостисдарь! – сказал он, скрываясь за дверью.

«Какие же тут насмешки? – подумал Червяков. – Вовсе тут нет никаких насмешек! Генерал, а не может понять! Когда так, не стану же я больше извиняться перед этим фанфароном! Чёрт с ним! Напишу ему письмо, а ходить не стану! Ей-богу, не стану!»

Так думал Червяков, идя домой. Письма генералу он не написал. Думал, думал, и никак не выдумал этого письма. Пришлось на другой день идти самому объяснять.

– Я вчера приходил беспокоить ваше-ство, – забормотал он, когда генерал поднял на него вопрошающие глаза, – не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать. Я извинялся за то, что, чихая, брызнул-с…, а смеяться я и не думал. Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам… не будет…

– Пошел вон!! – гаркнул вдруг посиневший и затрясшийся генерал.

– Что-с? – спросил шёпотом Червяков, млея от ужаса.

– Пошел вон!! – повторил генерал, затопав ногами.

В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся… Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и… помер.