Текст книги "Зеркало Вельзевула"

При этом с ним начала происходить удивительная метаморфоза. Только что он шел, с гордым видом выпятив грудь, вскинув подбородок и глядя на встречных сверху вниз, теперь же он ссутулился, опустил плечи и даже стал заметно меньше ростом. И чем ближе подходил к офисному центру, тем более жалким и незначительным становился.

Надежда вслед за ним прошла через вращающиеся двери бизнес-центра, вошла в холл и остановилась перед лифтом. В кабине они тоже оказались рядом. От ресторанного донжуана осталась едва ли четверть – он стал щуплым, тщедушным и невзрачным. Надежда вспомнила, как в школе писала сочинение «Образ маленького человека в русской литературе». Вот он стоит перед ней – тот самый «маленький человек», любимый персонаж Гоголя или Достоевского…

Но тут Надежда Николаевна вспомнила о пропавшей Лене Коробковой и взглянула на этого «маленького человека» другими глазами.

А он как раз нажал на кнопку пятого этажа, где, как уже знала Надежда, располагался офис крупной компании связи «Телесеть».

Надежда вышла на втором этаже и устремилась к приемной, где ее уже ждали многочисленные посетители. То за целый день два-три человека придет, подумала Надежда, а то целая толпа. И чего им дома не сидится?..

Первой в приемную вошла миниатюрная сухонькая старушка в допотопной соломенной шляпке, украшенной гроздью искусственного винограда.

– Безобразие! – воскликнула старушка с порога. – Сколько можно пропадать? Я вас тут целый час прождала, а у меня дома, между прочим, Василий Львович без присмотра оставлен! А он, когда один остается, очень нервничает!

Надежда отсутствовала всего минут двадцать – только до ресторана дошла и обратно повернула, даже кофе не выпила, но, наученная горьким опытом, решила не спорить с посетительницей, поскольку уже знала, что выйдет себе дороже.

– Но, извините, я вышла совсем ненадолго! – оправдывалась Надежда Николаевна. – В приемной никого не было, вот я и решила небольшой перерыв сделать.

– А если вы принимаете народ, вы должны его принимать без всяких перерывов! Почему я должна вас дожидаться?

– И, кстати, кабинет проветрить нужно! Даже по санитарным нормам. А то люди разные ходят, мало ли кто простужен! Инфекцию можете подхватить!

– Которые простуженные, те не к вам ходят, а в участковую поликлинику! – не унималась старушка. – Я, между прочим, дома те очки забыла, которые чтобы читать, на мне те очки, которые для улицы, знала бы, что вас долго не будет – вернулась бы за очками, а теперь Василий Львович нервничает…

– Ну, позвонили бы ему, если он такой нервный, поговорили, успокоили бы…

– Кому?! – Старушка взглянула на Надежду как на душевнобольную. – Василию Львовичу?

– Ну да, раз вы говорите, что он нервничает… вообще, давайте уже перейдем к делу. Вы торопитесь к своему Василию Львовичу, у меня тоже дела есть, и другие посетители в коридоре дожидаются. Вы по какому вопросу пришли?

– По какому вопросу? – Старушка наморщила лоб. – Вот, сбили вы меня с толку своими разговорами… я ведь даже записала, по какому вопросу, но вот куда я ту записку положила…

Она открыла большую кожаную сумку, проверила одно за другим ее многочисленные отделения, но нужное не нашла. Снова задумалась. Наконец ее лицо просветлело, она достала из сумки вышитую замшевую косметичку, расстегнула молнию, вытащила из косметички потертый кожаный кошелек, а из него извлекла сложенную вчетверо бумажку. С победным видом она продемонстрировала бумажку Надежде и провозгласила:

– Подальше положишь – поближе найдешь! – Затем развернула бумажку, склонилась над ней… и разочарованно проговорила: – Ох ты, у меня же не те очки надеты! У меня надеты уличные, а нужны те, которые чтобы читать!

– Ну, давайте, я сама прочитаю! – Надежда Николаевна потянулась за бумажкой.

Старушка явно неохотно ее отдала.

Надежда Николаевна громко прочитала:

– Сказать про яму.

– Ах, правда, я ведь про яму хотела рассказать! – обрадовалась посетительница. – Точно, а я-то думала – зачем шла… думала, насчет музыки, которая каждую ночь у соседей, но это в милицию надо, а не к депутату…

– Так, давайте по порядку! – проговорила Надежда, постепенно теряя терпение. – О какой яме речь?

– Известно, о какой! – с апломбом произнесла старушка. – О той, что у меня почти что под самой дверью. Я как выхожу с Василием Львовичем на прогулку – так прямо перед этой ямой оказываюсь. А он у меня такой любопытный, Василий Львович – ему непременно в эту яму нужно залезть, как будто там медом намазано! А мне потом как его вытаскивать? Мне самой его нипочем не вытащить, он знаете, сколько весит? Приходится мальчишек соседских звать… а они теперь такие – за просто так и пальцем не пошевелят…

– Постойте… – Надежда изумленно уставилась на собеседницу. – Я ничего не понимаю…

– А потом еще мыть его каждый раз – это тоже не так просто, в моем-то возрасте! Он в этой яме так изгваздается – никакого шампуня не хватает! А он знаете, сколько весит?

– Одну минуточку! – перебила старушку Надежда, в голове у которой затеплилась догадка. – Василий Львович – он вообще кто? Он ваш муж или…

– Какой муж?! – возмущенно воскликнула старушка. – Что вы такое говорите? Я, слава богу, замужем никогда не была! И вообще, мне никакой муж не нужен, от этих мужчин одни расстройства и неприятности! Мне с Василием Львовичем и так хорошо!

– Тогда кто же он – собака?

– Типун вам на язык! – Старушка поморщилась. – Не терплю собак! От них одни расстройства и неприятности! Василий Львович – котик! И такой красивый, такой ласковый! Кушает только много. Вы знаете, сколько он весит?

Тут же старушка полезла в сумку и достала из нее стопку фотографий огромного мордатого кота.

Кот был хорош, его разбойничья морда едва влезала в фотокарточку. Надежда, сама котовладелица, отдала ему должное, но ей некогда было любоваться фотографиями, у нее в коридоре дожидалось еще несколько посетителей.

– Так, – проговорила она строго, – заберите, пожалуйста, свои фотографии и скажите четко, в чем дело с этой ямой и чего вы хотите от депутата?

– Чтобы ее закопали! – твердо сказала старушка.

– Нельзя ли поточнее? Что это за яма и в результате чего она образовалась?

– Почему же нельзя? Можно! Они, значит, эту яму вырыли, чтобы до телефонного провода докопаться…

– Кабеля, – машинально поправила ее Надежда, еще не забывшая свое инженерное прошлое.

– И вы туда же! – возмутилась старушка. – А с виду – приличная, воспитанная женщина! Они, которые яму копали, тоже так говорили, но с них что возьмешь? Кобель – это неприличное слово и до собак имеет отношение, а я собак не люблю, от них все время одни расстройства и неприятности…

– Так то кобель, а у вас – кабель… короче, давайте не будем отвлекаться, расскажите, что там случилось с этой ямой. И пожалуйста, с самого начала.

– Если с самого начала – так это еще с прошлого ноября получится. У меня тогда телефон перестал работать. Я по этому… по могильному… то есть по мобильному позвонила, они обещали прислать мастера. Прислали, вежливый такой мужчина, но он ничего не нашел. В квартире у меня искал, и в коридоре, и даже на лестнице – но так и не нашел. Тогда они и вырыли эту яму, чтобы этот… провод найти. Провод не нашли, и яма с тех пор так и осталась…

– Так что – у вас с прошлого ноября не работает телефон? – ужаснулась Надежда.

– Отчего же не работает? Он уже в декабре заработал, слава богу, с телефоном все в порядке.

– Жизнь победила смерть неизвестным науке способом… – пробормотала Надежда Николаевна вполголоса. Она наконец не без труда поняла суть проблемы. Осталось выяснить последнюю, но немаловажную деталь. – Кто такие эти «они»? – спросила она многословную посетительницу, дождавшись, когда та замолчит. – Какая организация, или фирма, или городская служба ответственна за появление ямы, которая осложняет вашу жизнь?

– Сейчас… – засуетилась старушка. – У меня это тоже записано… где же эта бумажка…

Она снова перерыла все отделения своей бездонной сумки и вскоре нашла мятый клочок бумаги, который с торжественным видом протянула Надежде.

Надежда развернула этот клочок и прочла:

– Творог, молоко, полкило лука и туалетный утенок… нет, это, по-моему, не то, что вы искали!

– Ох ты! – Старушка всплеснула руками. – Это я записала, что мне в магазине нужно купить, чтобы не забыть, а в магазине не нашла эту бумажку…

– Так как же называется та контора? – повторила Надежда и демонстративно взглянула на часы.

– Ох… нет, вспомнила! – радостно воскликнула старушка. – «Сетеком» она называется!

– «Сетеком»? – с сомнением переспросила Надежда и вспомнила название компании, занимающей пятый этаж бизнес-центра. – Может быть, «Телесеть»?

– «Телесеть»? – неуверенно переспросила посетительница. – Может, и «Телесеть»…

– Что ж, я все передам депутату, и он постарается разобраться с вашим вопросом!

Надежда записала координаты и контактные телефоны посетительницы, и та наконец ушла.

Надежда успела принять еще трех человек, потом долго говорила по телефону. Потом вспомнила, что так и не пообедала сегодня, и выпила чашку растворимого кофе и съела пачку сухарей, что нашла у Лиды в ящике стола. Сухари были совершенно не сдобные и не сладкие, так что жизнь показалась Надежде отвратительной и беспросветной, но тут девочки из соседнего офиса пригласили ее на торт – у кого-то был день рождения.

От торта Надежда мужественно отказалась, зато съела шоколадную конфету, и ее рабочий день наконец кончился. Простившись с последним посетителем, Надежда Николаевна собрала свои вещи, заперла кабинет и вышла в коридор. Она уже прикидывала, что нужно купить в магазине и что приготовить к приходу мужа, но тут увидела дверь лифта и внезапно остановилась.

Ведь она так и не узнала, куда пропала Лена Коробкова! А ведь сегодня она была в этом офисном центре в последний раз. Больше у нее не будет случая заняться ее поисками…

А ведь тут, совсем рядом, работает тот противный тип, с которым Лена встречалась в ресторане и на свидание с которым отправилась в тот роковой день, после которого ее никто не видел… по крайней мере, так утверждает племянница Лиза.

Больше того, теперь у Надежды есть повод наведаться в ту организацию, где он работает. Она может представиться помощницей депутата и поговорить о яме, которая портит жизнь активной старушке и ее коту Василию Львовичу. Но имя лучше не называть.

Надежда нажала кнопку, дождалась лифта и поднялась на пятый этаж бизнес-центра.

Офис компании «Телесеть» занимал весь этаж. Название фирмы было написано серебристыми металлическими буквами на стеклянной стене, отделявшей офис от лестничной площадки. Надежда подошла к стене – и тут же часть ее отъехала в сторону, открыв перед Надеждой вход в просторный холл, отделанный в холодных бледно-голубых тонах с множеством сверкающих хромированных деталей.

По этому холлу то и дело проносились в разных направлениях сотрудники, сжимая в руках папки с документами. Мужчины – непременно в темных костюмах, женщины – в костюмах фирменного бледно-голубого цвета. При виде этих стремительно проносящихся людей Надежда невольно вспомнила выражение «броуновское движение».

Возле дальней стены холла стоял огромный аквариум, подсвеченный таким же бледно-голубым светом. По нему стремительно проплывали небольшие голубоватые рыбки, чем-то неуловимо похожие на работников компании.

В центре холла возвышалась хромированная стойка, за которой сидела строгая девушка в голубом фирменном костюме. Стойка выглядела как бастион научно-технического прогресса, а сама девушка – как защитник этого бастиона, готовый выдержать бой с полчищами кровожадных дикарей и любыми неприятными неожиданностями. Надежде почему-то показалось, что под стойкой у девушки спрятан автомат Калашникова, который она готова пустить в ход, чтобы защитить свою фирму от нежелательных посетителей.

– Чем я могу вам помочь? – осведомилась эта девушка, нацепив на лицо дежурную улыбку.

Надежда постаралась изобразить такую же улыбку, подошла к стойке и проговорила:

– Я – помощник депутата Маргаритова… – тут она сделала внушительную паузу, чтобы девушка прониклась серьезностью и значительностью ее статуса, однако улыбка девушки оставалась такой же холодной и непроницаемой, как прежде. – Один… – продолжала Надежда, добавив в голос твердости, – одна из наших избирательниц обратилась к депутату с жалобой на яму, которая уже несколько месяцев назад появилась возле ее подъезда…

До этого момента Надежда Николаевна ни в чем не погрешила против истины. Правда, дальше она собиралась вступить на менее надежную почву, но исходила из известного правила «шестьдесят на сорок»: если ты говоришь шестьдесят процентов правды, то сорок процентов вранья или, по крайней мере, непроверенной информации вполне пройдут.

– Яма? – переспросила девушка. – Но какое отношение эта яма имеет к нашей компании? Мы, вообще-то, занимаемся телекоммуникациями, а не земляными работами!

– Именно об этом я и хочу поговорить с вашим руководством! Работники вашей компании вырыли эту яму, чтобы найти повреждение кабеля, из-за которого нарушилась телефонная связь. Вырыть-то они вырыли, но обратно не зарыли, из-за чего страдают все жители микрорайона…

На лице девушки за стойкой отобразилась интенсивная работа мысли. Надежда поняла, о чем она думает: отфутболить ли самой незваную гостью или пропустить ее к более высокому начальству, чтобы уже оно с ней разбиралось… все же помощник депутата – это лицо официальное, лучше с ней напрямую не ссориться…

В это время за спиной Надежды раздались неторопливые шаги и шорох колес. Надежда Николаевна обернулась и увидела своего, если так можно выразиться, знакомого – того самого громогласного мужчину из ресторана, который по средам окучивал там девушек, заливая им о своем высоком служебном положении. Того самого человека, из-за которого она и пришла в эту фирму. Этот неудачливый соблазнитель выглядел сейчас жалким и пришибленным, он катил перед собой тележку, нагруженную разнообразными конвертами и пакетами.

– Почта, Алиса Дмитриевна! – робко обратился он к девушке за стойкой.

– Ты что, не видишь, Скамейкин, что я занята? – фыркнула на него строгая девица. – Ты что, не видишь, что я с посетителем разговариваю? И вообще, ты когда должен был почту принести? Ты должен был ее полчаса назад принести! Ты почему постоянно опаздываешь? Ты почему постоянно выбиваешься из графика?

– Но, Алиса Дмитриевна, они ее только сейчас доставили… буквально пять минут назад…

– Меня не интересуют твои оправдания, Скамейкин! – повысила голос девушка. – Если ты не справляешься со своей работой – так и скажи Нелли Вадимовне, она тебе быстро найдет замену! Ты что, считаешь себя незаменимым?

Надежде стало даже жалко несчастного Скамейкина. Если на него кричит даже девушка из приемной – значит, его положение в фирме самое незавидное. Так что можно понять, что он распускает хвост перед случайными знакомыми в ресторане, чтобы компенсировать постоянные унижения на работе…

Но тут Надежда вспомнила, что Лена Коробкова бесследно пропала, и взглянула на Скамейкина другими глазами. Что, если он компенсирует свои унижения каким-нибудь ужасным способом? Многие кошмарные преступники вымещают на своих жертвах обиды и унижения, причиняемые им в семье или на службе…

Знаем, читали про маньяков, и передачи разные по телевизору все время показывают…

Скамейкин тем временем униженно сгорбился, выслушивая нравоучения самодовольной девицы. Та выпустила пар, взяла с тележки несколько пакетов и отпустила Скамейкина властным жестом, добавив ему вслед:

– Иди уже! Тебя в бухгалтерии небось заждались!

Скамейкин удалился вместе со своей тележкой, а девушка снова повернулась к Надежде Николаевне и проговорила, как бы ища у нее сочувствия:

– Никто не хочет работать! Совершенно никто! Да, так о чем вы хотели поговорить?

– О яме, – напомнила ей Надежда.

– Ах да, о яме! Думаю, вам стоит побеседовать об этом с Нелли Вадимовной…

– Это ваш директор?

– Нет, это заместитель директора по общим вопросам. Но сейчас она исполняет обязанности директора.

При этом в голосе девушки прозвучало почтительное восхищение, а глаза невольно поднялись к потолку, из чего Надежда сделала вывод о чрезвычайно высоком статусе упомянутой особы.

Девушка сняла трубку местного телефона и проговорила самым почтительным тоном:

– Нелли Вадимовна, здесь пришла женщина с жалобой… помощник депутата… вы ее примете?

В советские времена на эстраде выступали артисты-трансформаторы. На сцену выходил солидный человек в строгом костюме, с лицом и повадками большого начальника, затем на мгновение заходил за ширму – и оттуда выходил уже подвыпивший сантехник, или дворник из Средней Азии, или водитель-дальнобойщик, или вообще женщина-медсестра.

Так вот, за последний час Надежда Николаевна наблюдала уже второй пример такого же мгновенного перевоплощения, правда, перевоплощения исключительно психологического.

Сначала на ее глазах великолепный Скамейкин превратился из самоуверенного донжуана в жалкого и забитого курьера, на которого кричат все, вплоть до секретарши. Потом эта самая секретарша, только что с начальственным видом метавшая в трепещущего Скамейкина громы и молнии, стала робкой и запуганной, заговорив с могущественной Нелли Вадимовной…

Девушка положила трубку и проговорила, кивнув на дверь у себя за спиной:

– Проходите, Нелли Вадимовна вас примет.

Надежда толкнула дверь и вошла в кабинет.

Кабинет был обставлен довольно скромно – простой офисный стол, несколько стульев, стеллажи с документами, офисная техника. За столом сидела худощавая женщина с узкими бледными губами и короткой стрижкой.

– Вы – помощник депутата? – осведомилась она, скользнув по Надежде быстрым внимательным взглядом.

Под этим взглядом Надежда Николаевна увидела себя как бы со стороны – и не слишком модную одежду, и несколько лишних килограммов, с которыми она безуспешно боролась, и озабоченный вид. Но, с другой стороны, депутаты, как известно, – это слуги народа, а уж их помощники тем более. И совершенно незачем помощнику депутата разряжаться в пух и прах, записывая посетителей на прием, только раздражение у простых людей вызывать.

– Да, я помощник депутата Маргаритова, – ответила Надежда как можно суше и официальнее.

Лицо Нелли Вадимовны несколько посветлело, в нем проступило что-то человеческое, она кивнула:

– Ах, вы помощник Петра Васильевича… как же, как же! И какие же у него… или у вас… проблемы?

Надежда Николаевна рассказала о пришедшей на прием старушке, о ее жалобе.

– Понимаете, эта яма не только мешает нашим избирателям – она портит внешний вид микрорайона! А забота о нашем городе – это первоочередная задача…

– Согласна с вами, согласна! – закивала Нелли Вадимовна, и губы ее стали еще уже и бледнее. – Напомните мне, пожалуйста, ваше имя-отчество…

– Надежда Николаевна.

– Очень приятно, Надежда Николаевна! А еще напомните мне, по какому адресу проживает эта ваша избирательница?

Надежда отбарабанила адрес настырной старушки.

– Ах, как неудачно! – притворно вздохнула Нелли Вадимовна, достала из стола какую-то карту и положила ее перед Надеждой. – Ну вот, видите, Надежда Николаевна? – голос Нелли Вадимовны сделался приторно-сладким. – Вы видите?

Надежда ничего еще не видела, о чем и сообщила собеседнице.

– Ну как же! Наша фирма не обслуживает абонентов, проживающих по этому адресу. Это – зона влияния компании «Сетеком». «Сетеком», понимаете? А мы – «Телесеть»! Так что я бы и рада вам чем-то помочь, а тем более – помочь Петру Васильевичу, но не могу! Очень сожалею, но не могу!

– «Сетеком»? – машинально переспросила Надежда Николаевна. – Наверное, наша избирательница что-то перепутала…

Она прекрасно помнила, что настырная старушка назвала именно компанию «Сетеком», но никак не могла в этом признаться. Это значило бы признаться, что она проникла в офис обманом.

– Вероятно. – Нелли Вадимовна изобразила самую лучезарную улыбку. – Так что я ничем не могу вам помочь. Пожалуйста, передайте Петру Васильевичу мои самые лучшие пожелания!

– Непременно передам… – пробормотала Надежда Николаевна, покидая кабинет.

Миновав стойку бдительной девушки, которая, к счастью, в это время была занята телефонным разговором, Надежда Николаевна не покинула офис компании, а свернула в коридор, по которому недавно ушел со своей тележкой несчастный Скамейкин. По обеим сторонам этого коридора располагались двери отделов и служб. Эти двери то и дело хлопали, впуская и выпуская многочисленных озабоченных сотрудников, участвующих в броуновском движении офисного планктона.

Заметив в дальнем конце коридора знакомую сутулую фигуру с тележкой, Надежда прибавила шагу и вскоре догнала Скамейкина. Его тележка к этому времени опустела. Скамейкин воровато оглянулся, свернул в очередную дверь. Надежда скользнула за ним – и оказалась на лестничной площадке.

Скамейкин, ссутулившись, стоял в углу, с фляжкой в руках. Услышав шаги Надежды, он вздрогнул и выронил фляжку.

Надежда Николаевна подняла ее и понюхала. Из фляжки отчетливо пахло коньяком.

– Вы кто? – испуганно проговорил Скамейкин и потянулся за фляжкой. – Отдайте!

– Я-то, конечно, отдам, – ответила Надежда, – но только как же ты не боишься пить на работе? Ведь унюхают же и выгонят! А ты и так здесь едва держишься… еще один прокол – и вылетишь отсюда на третьей космической скорости…

– Не унюхают, я потом кофейные зерна пожую или резинку… – машинально отозвался Скамейкин и повторил: – Вы вообще кто? Я вас в фирме раньше не видел.

– Понятно, что не видел, если я тут не работаю!

– Не работае-ете? – протянул Скамейкин, и глаза его заблестели нехорошим блеском. – Тогда что вы здесь делаете и какого черта вам от меня нужно?

– Что я здесь делаю? Очень просто: тебя ищу. Точнее, искала – и вот нашла. А что мне нужно? Мне нужно, чтобы ты рассказал, что сделал с Леной Коробковой!

С этими словами Надежда Николаевна двинулась на Скамейкина с угрожающим видом, в то же время сверля его пронзительным взглядом. Она решила, что настал так называемый момент истины и если сейчас как следует надавить на Скамейкина – он все ей выложит.

При этом сердце у Надежды ушло в пятки: она находилась один на один с подозрительным типом, вполне возможно – убийцей, и уж в любом случае законченным психом. Правда, сейчас Скамейкин выглядел достаточно безобидно, и совсем недавно Надежда видела, как он трясся и робел перед обычной секретаршей, но человек – создание удивительное и непредсказуемое, и говорят, что нет никого опаснее напуганного и загнанного в угол труса.

К счастью, в Скамейкине возобладала трусливая часть его естества. Он отшатнулся от Надежды, прикрыл лицо рукой и даже зажмурился, видимо, уж больно грозный вид был у Надежды, и Скамейкин испугался, что она его ударит.

– Не бойся, не трону! – презрительно процедила Надежда. – Если, конечно, ты мне все расскажешь.

– Дайте мне немного выпить… – пробормотал Скамейкин, покосившись на фляжку в руках Надежды. – Мне нужно стресс снять…

– Так ты еще и алкоголик?

– Нет! Никакой я не алкоголик! – вскинулся Скамейкин. – Мне только стресс… знаете, каково это – все на меня кричат, все унижают… а тут еще вы…

– Вот когда все расскажешь про Лену Коробкову – тогда, так и быть, отдам тебе твою фляжку!

– Про какую Коробкину? – переспросил Скамейкин. – Не знаю я никакую Коробкину!

– Не Коробкину, а Коробкову! – поправила его Надежда. – И не говори мне, что ты ее не знаешь. Я вас вместе видела две недели назад в ресторане. В среду. Ты ей еще заливал, как тебя ценят на работе да какой ты незаменимый…

– Ах, две недели назад? – переспросил Скамейкин. – Ах, в ресторане? Ах, в среду? Ну, так я ее фамилии не знал, знал только, что зовут Лена. Мы с ней в Интернете познакомились, а там фамилии ни к чему, там только ник, ну потом уже с ней именами обменялись, чтобы удобнее было. Хотя я не уверен, что ее Леной звали, некоторые девчонки чужими именами представляются, это часто бывает…

– А ты?

– Ну, мне зачем врать, сказал, что меня зовут Митя…

– Значит, ты признаешь, что встречался с Леной в ресторане в ту среду? – грозно проговорила Надежда.

– Ну, признаю. – Скамейкин недоуменно пожал плечами. – Мне скрывать нечего!.. Договорились в Интернете встретиться в ресторане «Верона», мне удобно в обед.

– А ей?

– А это уж ее проблемы, – отмахнулся Скамейкин, – я никого не заставляю!

– А потом ты с ней встретился в субботу, и после того ее больше никто не видел, так что ты был последним, кто…

– А вот и нет! – прервал Скамейкин Надежду. – В субботу я с ней не встречался!

– Не ври! Я знаю о вашей электронной переписке, знаю, что вы договорились встретиться в субботу, чтобы пойти на день рождения к твоему другу!

– Договорились-то договорились, – неохотно признался Скамейкин. – Только она не пришла. Я ее ждал – очень долго ждал, но так и не дождался. Позвонил ей на мобильный – она мне дала номер в ресторане, но никто мне не ответил, точнее, ответили, что телефон абонента выключен…

Надежда вспомнила, что ей и самой ответили то же самое, когда она позвонила по Лениному номеру. Так, может, Скамейкин и в остальном не врет?

– Я вообще-то женщину больше пятнадцати минут никогда не жду, – сказал Скамейкин, – если она хочет со мной встретиться, то не опоздает. А если нарочно опаздывает, чтобы меня проверить, то это вообще несерьезно. Я с такими дела не имею.

Надежда посмотрела на него с легким удивлением – надо же, у этого придурка свои принципы. Ведет себя, как будто у него от женщин отбоя нет!

В любом случае она не собиралась признаваться, что верит ему. Нужно усилить нажим, чтобы этот мозгляк выложил все, что он знает о Ленином исчезновении…

Но ей даже не пришлось давить на Скамейкина – он сам, судя по всему, хотел выговориться.

– И вот так – каждый раз! – проговорил он срывающимся голосом. – Пока в Сети переписываемся – все хорошо, встретимся в ресторане – тоже вроде ничего, а потом на следующее свидание ни одна не приходит! Все вы, женщины, такие! Динамщицы! Эта тоже – прислала потом эсэмэску, что не придет и просит больше ее не беспокоить. Дескать, мы друг другу не подходим, тоже мне!..

– Прежде чем других обвинять, может быть, стоит на себя самого посмотреть? – раздраженно возразила Надежда. – Может, дело не в них, а в тебе?

– А что я? Что я? – забормотал Скамейкин. – Я не хуже других… может, даже лучше… я работаю, наркотики не принимаю, даже не пью… почти…

Надежда хотела возразить ему, но передумала. Она вспомнила короткий разговор с Леной в туалете ресторана.

Лена Коробкова, конечно, видела все недостатки своего нового знакомого, но до того измучилась от одиночества, что готова была встречаться с кем угодно, хоть с чертом, хоть с дьяволом. Нет, что-то тут не вяжется…

– А куда ты хотел ее повести? – задала Надежда Николаевна следующий вопрос.

– К другу… – Скамейкин отвел взгляд.

– К какому другу?

– Ну, к другу – и все! – Он внезапно разозлился. – Друг-то мой при чем? Не впутывайте его!

– Может быть, и ни при чем… у него, говоришь, был тогда день рождения?

Скамейкин ей этого, конечно, не говорил, про день рождения его приятеля Надежда узнала от Лизы, но Скамейкин не заметил ловушки и кивнул:

– Ну да, день рождения… обычное дело… он меня пригласил с девушкой…

– А тех, других девушек ты тоже к этому другу приглашал? К тому же самому?

– Других? Каких других?

– Тех, с которыми ты по средам встречался в этом ресторане! Можешь не отпираться – я тебя там несколько раз видела, и каждый раз с другими девушками! Да ты только что сам мне говорил, что знакомишься с ними в Сети, приглашаешь в ресторан, а на второе свидание ни одна не приходит! Значит, это было несколько раз. Так вот, ты каждый раз их к своему другу приглашал?

Однако на этот раз Скамейкин замкнулся. Он нахмурился и попытался обойти Надежду. Она, однако, твердо встала у него на пути и сурово проговорила:

– Нет уж, сказал «А» – говори и «Б»! Лена Коробкова пропала, ты ее видел последним. Ее родственники разыскивают, а ты знаешь, кто у нее родственники?

Скамейкин взглянул на нее испуганно.

Надежда даже немного устыдилась своей лжи – никто Лену не разыскивал, невестка только обрадовалась ее исчезновению. Но она сама хотела доискаться правды и готова была ради этой правды на небольшую ложь.

– Лучше мне все расскажи, тогда, может быть, избавишься от серьезных неприятностей!

– Да нечего мне рассказывать! – снова заныл Скамейкин. – Говорю же – на второе свидание ни одна не пришла! Только зря ждал их около станции метро…

– Так, значит, ты их всех приглашал к тому же самому другу на день рождения?

– Ну да… – Скамейкин снова не заметил ловушки. – А что мне было делать, если больше некуда?

– Так сколько же раз в году у этого твоего друга день рождения? Интересный друг!

– Что? – Скамейкин удивленно взглянул на Надежду Николаевну и тут же понял, что попался в хитро расставленную ловушку. – Ну, не было у него дня рождения… это я только так говорил, чтобы повод был приличный…

– Вот что, Дмитрий, – строго начала она.

– Да не Дмитрий я, а Митрофан, – перебил Скамейкин, – сами понимаете, таким именем представляться – кошмар полный. Вот и вы тоже смеетесь. Так я говорю, что я – Митя.

Надежда хотела задать следующий вопрос, но в это время дверь распахнулась с грохотом, и на лестничной площадке появилась девушка в фирменном голубом костюме. Та самая девушка, которая сидела за стойкой в приемной компании, встречая посетителей. Лицо ее пылало гневом, глаза горели.

– Вот ты где, Скамейкин! – воскликнула девица, увидев незадачливого курьера. – Тебя все обыскались – а ты тут прохлаждаешься? Ты что вообще о себе возомнил? Тебе работать у нас надоело – так ты так и скажи! Мы тебе быстро замену найдем!

– Но, Алиса Дмитриевна, я уже всю почту разнес… – попытался робко оправдаться Скамейкин. – Я уже…

– Почту он разнес! – оборвала его суровая девица. – У тебя что – других дел нет? Ты вообще за что деньги получаешь? Тебя сама Нелли Вадимовна разыскивает, а ты тут… – Тут девица принюхалась и почувствовала исходящий от Скамейкина запах коньяка. Лицо ее перекосилось, и она выпалила: – Да ты еще и выпил? Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! Пить в рабочее время? Нет, мое терпение лопнуло! Я сообщу Нелли Вадимовне, а она…

Скамейкин побледнел, шагнул к девушке и что-то зашептал ей на ухо. Та выслушала его, закусила губу, словно о чем-то раздумывая, затем кивнула:

– Ладно, но смотри – чтобы это было последний раз! Мне тебя покрывать надоело! И смотри – пожуй чего-нибудь, прежде чем к ней идти!

Тут она заметила в углу площадки Надежду и отшатнулась, как будто увидела привидение.

– Это вы? Что это вы тут делаете?