Текст книги "Медальон безымянного бога"

Женщина за столом не отозвалась. Полина пересекла комнату и обошла стол, оказавшись при этом за спиной у женщины.

Музейная дама сидела в странной и неудобной позе. Голова ее безвольно свешивалась на грудь, руки лежали на столе, правая была сжата в кулак. Казалось, что она задремала за работой, и легкая дремота перешла в тяжелый, глубокий сон.

– Элла Ефремовна! – снова окликнула ее Полина и дотронулась до плеча.

Женщина не отозвалась и не пошевелилась. Полина зашла сбоку и заглянула ей в лицо.

Глаза Эллы Ефремовны были полузакрыты, на лице странное, удивленное и растерянное выражение, темное платье на груди казалось совершенно черным от пропитавшей его жидкости.

Полина ахнула, попыталась нащупать на шее пульс, но вместо пульса ее пальцы наткнулись на какой-то инородный твердый предмет. Полина дернула за него и с изумлением увидела в своей руке маленький, остро заточенный стилет с резной ручкой из слоновой кости.

Полина застыла, как каменное изваяние. Ей казалось, что время повернулось вспять.

Перед ее внутренним взором возникла сцена в ресторане «Аль денте» – опрокинутая мебель, трупы на полу, и она стоит в дверях, с дымящимся пистолетом в руках.

И вот снова она стоит над телом мертвой женщины, руки у нее в крови, и в руке – окровавленный нож, орудие убийства…

В тот раз она убежала с места преступления, и с этого момента начались ее бесконечные мытарства. С тех пор она убегала и пряталась, пряталась и убегала.

Неужели сейчас все начнется заново? Неужели ей снова придется убегать, прятаться, заметать следы?

Она повернулась к двери, чтобы взглянуть на Евгения, найти в его глазах ответы на свои вопросы… Но в этот момент дверь комнаты с грохотом захлопнулась. Полина метнулась к двери, дернула за ручку… Дверь была заперта.

Она сама послушно пришла в ловушку – и ловушка захлопнулась. Точнее, ее захлопнул Евгений.

Полина обошла комнату. Другого выхода отсюда не было – только два окна да встроенный шкаф. Она подергала дверцу шкафа, но та оказалась заперта.

Полина вернулась к столу и еще раз осмотрела мертвую женщину. Элла Ефремовна была убита совсем недавно, ее тело еще не успело остыть. Правая рука, сжата в кулак, почему-то притягивала взгляд Полины, словно магнит.

Она вспомнила мертвого мужчину в кукольном театре, клочок бумаги, зажатый в его руке…

Все повторяется, время движется по спирали, проходя через одни и те же точки, через одни и те же события, как будто ему не хватает воображения…

Преодолевая страх, Полина разжала пальцы мертвой женщины – и на стол упал маленький плоский ключ.

В душе Полины ожила надежда. Она схватила этот ключ, подбежала к двери… Но он оказался гораздо меньше замочной скважины.

Оставался еще один вариант. Полина подошла к стенному шкафу, вставила ключ в скважину… На этот раз он подошел. Замок щелкнул, и дверца открылась.

Полина пролезла в шкаф. Сердце ее колотилось от волнения, во рту пересохло.

Однако, если она надеялась найти выход из этой мышеловки, ее надежде не суждено было осуществиться. В шкафу ничего не было, кроме пары полок с какими-то картонными папками.

Полина раздвинула эти папки, часть из них сбросила на пол, надеясь, что за ними найдет потайной выход, но там ничего не было.

Уже собираясь выбраться из шкафа, она вдруг услышала доносящийся из-за его задней стенки приглушенный голос. Видимо, в этом месте стена была тоньше, и можно было расслышать звуки, доносящиеся из смежной комнаты.

Полина узнала голос Евгения. Видимо, он разговаривал с кем-то по телефону.

– Да, – говорил он своему собеседнику, – я привел ее туда… все как вы говорили… она там, рядом с трупом, вся в крови. Если ее застанут на месте преступления – все будет по нашему плану… извините, по вашему плану: ее и без того разыскивают, а тут еще одно убийство, и улики налицо… нет, я уверен, на этот раз она никуда не денется… ну да, тогда, в ресторане, это не получилось, она сбежала, но сейчас все пойдет как надо… на этот раз я не подведу вас…

– Мерзавец! – прошептала Полина. – Значит, это он с самого начала подставлял меня! Мелкий, ничтожный человек!

Она снова вспомнила сцену в ресторане, вспомнила свой ужас, свою растерянность. Вспомнила, как чудом смогла убежать оттуда, примчалась к себе домой, но там ее уже поджидали… Еще бы, ведь Евгений все о ней знал!

А потом, как последняя идиотка, она сама приехала к нему. Она верила ему, верила как самой себе!

Он привез ее в клуб, обещал познакомить с каким-то человеком, который решит ее проблемы, но вместо этого она снова чуть не попала в ловушку, из которой с трудом смогла сбежать. Сам же он и навел на нее полицию, а не соседка, как думала Полина. А домой не стал их вызывать, чтобы его никак с этим делом не связали.

В клубе ей кто-то помог. Она думала, что Евгений, но, разумеется, это был не он…

Но кто же тогда?

Нет, сейчас не время ломать голову над второстепенными вопросами. Евгений заманил ее в ловушку, и с минуты на минуту ее схватят. Так что нужно попытаться найти выход отсюда…

Полина вылезла из стенного шкафа и еще раз обошла комнату. Запертая дверь и два окна – больше ничего.

Тогда она подошла к одному из окон, подняла жалюзи и выглянула наружу. За окном было тридцать метров пустоты, внизу – безлюдный пустырь. Крыльев у нее нет, летать она не умеет – так что выбраться отсюда через окно не сможет.

Она уже хотела отойти от окна, как вдруг на фоне ночного неба мелькнула какая-то темная фигура.

Полина подумала, что у нее снова начались галлюцинации, но темная фигура качнулась и повисла прямо напротив окна.

Это был человек в облегающем черном комбинезоне и в трикотажной черной шапочке, закрывающей лицо. Крыльев у него, разумеется, не было – он висел на тросе, спускающемся с крыши здания, пристегнутый к нему крепежом, каким пользуются промышленные альпинисты.

В первый момент Полина отшатнулась, подумав, что за ней уже явились спецназовцы, но человек в черном поднес палец к губам и жестом показал ей, чтобы она открыла окно. При этом его фигура и движения показались Полине странно знакомыми.

Другого выхода у нее все равно не было, и она, решившись, распахнула окно. Темная фигура шагнула на подоконник, протянула к ней руки и проговорила глуховатым голосом:

– Иди сюда, я вытащу тебя!

Полина замешкалась. Она не знала, можно ли верить этому человеку, можно ли верить вообще кому-нибудь.

Но этот голос…

Этот голос был ей знаком. Точно так же звучал голос человека в чукотском наряде, который вывел ее из Этнографического музея и привез к Афанасию Совко.

Тот человек не обманул ее, не сдал преследователям…

Полина почувствовала доверие к нему. Вскарабкавшись на подоконник, она встала рядом с незнакомцем. Он заботливо обхватил ее, обвязал широкой лентой крепления, защелкнул на поясе карабин и оттолкнулся от подоконника.

Они повисли на тросе над тридцатиметровой пропастью.

От высоты у Полины зашлось дыхание, но незнакомец обнял ее – и она успокоилась, почувствовала себя увереннее.

Настолько, что задала ему вопрос:

– Кто же ты?

– Потом, потом! – отмахнулся он. – Сейчас не до того!

Он начал осторожно выбирать трос.

Плавно покачиваясь, они поднимались над тридцатиметровой пропастью, но Полина чувствовала себя спокойно и уверенно. Наконец-то появился человек, на которого она может положиться…

Или она опять обманывается?

До крыши оставалась всего пара метров… когда над краем показалось лицо.

Лицо Евгения.

Увидев их, Евгений испытал ненависть – и еще страх. В руке у него появился нож, и этим ножом он принялся резать трос.

Человек в черном выругался, выбрал еще часть троса, сократив расстояние до крыши.

Нож одно за другим перерезал волокна троса. Трос, до предела натянутый весом двух тел, вибрировал, как скрипичная струна. Еще одно волокно лопнуло с жалобным стоном…

Человек в черном подтянулся, ухватился за край крыши, но потом передумал, щелкнул замком карабина и резким толчком бросил вперед Полину. Она перелетела через выступающий металлический бортик, откатилась в сторону и перевела дыхание.

В следующую секунду Полина поняла, что расслабляться не время, вскочила на ноги и огляделась. Незнакомец в черной трикотажной маске из последних сил цеплялся пальцами за железный бортик, а Евгений, стоя на четвереньках, бил по этим пальцам кулаком.

Ножа у него в руках не было – он выронил его, пока перепиливал трос.

– Долго ты еще будешь путаться у меня под ногами! – прохрипел Евгений и сорвал маску с лица незнакомца.

Полина ахнула.

Это был Николай. Ее муж. Ее бывший муж.

Как она могла не узнать его?

Конечно, он менял свою внешность, менял голос (для этого он держал во рту специальное устройство с мембраной вроде тех, какими пользуются балаганные клоуны), но она должна была узнать его жесты, его движения, должна была узнать прикосновения его рук…

Евгений вскочил на ноги и с размаху ударил каблуком по пальцам противника. Николай вскрикнул от боли, пальцы разжались, и он повис на одной руке…

– Ну, вот и все! – удовлетворенно проговорил Евгений и занес ногу для последнего удара. – Сейчас ты у меня полетаешь, только полет будет недолгим, а посадка – жесткой…

И тогда Полина бросилась вперед и толкнула его в спину.

Евгений покачнулся, потерял равновесие и на какой-то короткий миг завис на самом краю крыши, нелепо размахивая руками. В этот страшный момент он успел оглянуться через плечо, и его глаза встретились с глазами Полины.

– Помоги! – выкрикнул он, вложив в этот крик последнюю надежду.

Полина шагнула вперед, протянула руку и коснулась его шеи…

В ее руке оказалась золотая цепочка с медальоном.

Тем самым магическим медальоном, о котором говорила матушка.

Полина резко дернула – и цепочка разорвалась, часть ее вместе с медальоном осталась у нее.

Евгений снова неловко взмахнул руками, качнулся назад и уже хотел попятиться, отступив подальше от края крыши, но Полина под влиянием неожиданного порыва толкнула его в плечо, и он полетел вниз. В последний миг их глаза снова встретились.

Полина прочитала в его взгляде ужас, растерянность и недоумение – как же так, его послушная овечка вышла из повиновения?

В следующую секунду он исчез за краем крыши.

Полина застыла, как изваяние. В голове, как гром, звучала одна мысль: «Я убила… убила его… как я смогу с этим жить?»

Но тут же она отбросила эту мысль, бросилась к Николаю и протянула ему руку.

– Уходи… – прохрипел он из последних сил. – Ты не сможешь меня вытащить и сама свалишься…

– Глупости! – отрезала Полина. – Или ты забыл, как я тренировалась у Михалыча? Я не капризная офисная барышня, я спортсменка!

– Мне все равно незачем жить… – выдохнул Николай.

– А вот это – полная ерунда! Очень даже есть зачем!

Она дотянулась до его руки, и их пальцы переплелись.

В этот момент позади Николая она увидела лицо Евгения. Тот каким-то чудом зацепился в полете за торчащий из стены кронштейн и теперь карабкался наверх, вцепляясь в мельчайшие выступы стены, как насекомое.

Полина почувствовала разочарование – но и облегчение: значит, она его все же не убила!

Крепко вцепившись в руку Николая, она дернула что есть мочи, вложив в этот рывок всю свою силу – и не только свою: Полина почувствовала необычайный прилив сил, которые перетекли в ее мышцы из медальона, который она сжимала в другой руке. А также сказался напиток, которым угостила ее матушка.

Одновременно Николай напряг правую руку, рывком перебросил свое тело через бортик и упал на крышу. Полина откатилась от края и перевела дыхание. Рядом с ней лежал Николай, приходя в себя после страшного напряжения последних минут.

– Все кончено, – проговорила она, глядя в бездонное ночное небо. – Мы спасены…

– Ничего не кончено! – раздался где-то совсем близко задыхающийся голос.

Полина приподнялась на локте и увидела над краем крыши перекошенное ненавистью лицо Евгения.

– Отдай мне медальон, сука! – выкрикнул он, и лицо его исказила гримаса, в которой смешались ненависть и страх. – Ты не представляешь, что это такое… он нужен мне, как воздух!

– И не подумаю! – ответила Полина и сжала медальон в кулаке.

Она чувствовала, как к ней возвращаются сила и уверенность, перетекая из древнего артефакта.

– Ты его все равно отдашь! – прохрипел Евгений и неимоверным напряжением сил вскарабкался на край крыши.

Полина вскочила и отступила к кирпичной трубе.

Евгений шагнул к ней – но вдруг застыл на месте, как будто увидел привидение. Лицо его превратилось в застывшую маску, маску ужаса.

Полина проследила за его взглядом и увидела у себя за спиной высокого человека с рассыпавшимися по плечам неестественно белыми волосами и глазами холодными и прозрачными, как лед.

Он шел по крыше, казалось, не касаясь ее ногами. Взгляд его был прикован к Евгению.

– Ты разочаровал меня, – проговорил он голосом таким же холодным, как его ледяные глаза. – Ты получил от меня драгоценный подарок, но не сумел им воспользоваться. Больше того – ты его потерял, отдал в чужие руки. Помнишь, о чем я тебя предупреждал?

Евгений молчал, губы его тряслись, он медленно отступал к краю крыши.

– Не помнишь? – несмешливо процедил беловолосый. – Вместе с медальоном ты потерял память? Ну ладно, я тебе напомню. Я предупреждал тебя, что ты будешь жить до тех пор, пока сохранишь медальон. Лишившись его, ты лишишься и своей души, своей жизни…

Губы Евгения шевелились, но не издавали ни звука.

– Впрочем, душу ты потерял гораздо раньше, – закончил беловолосый и резко выбросил вперед руку.

От Евгения его отделяло несколько метров, но из ладони беловолосого, словно сгусток энергии, вылетел полупрозрачный радужный шар. Он ударил Евгения в грудь – и мужчина взлетел на воздух, как осенний лист, подхваченный ветром, несколько раз перевернулся и исчез за краем крыши.

– С этим покончено, – спокойно проговорил беловолосый и повернулся к Полине: – Осталась мелочь. Отдай мне то, что тебе не принадлежит.

Он шагнул к ней и протянул руку уверенным требовательным жестом.

– И не подумаю! – ответила Полина. – Это не принадлежит и тебе. Не должно принадлежать.

– Вот как? – в голосе беловолосого прозвучала насмешка. – Ты перепутала меня со своим покойным приятелем. Со мной так не разговаривают. Мои приказы исполняют, и исполняют немедленно…

– Только не я! – проговорила Полина, сжимая в кулаке медальон и чувствуя, как его сила продолжает переливаться в нее.

– Вот как? – повторил беловолосый и неприязненно поморщился. – Обычно я не отдаю приказы дважды, но для тебя, пожалуй, сделаю исключение. Еще раз говорю: отдай мне медальон, и я оставлю тебе жизнь. Я отпущу тебя на все четыре стороны…

– И не подумаю! – в третий раз произнесла Полина.

– Ты совершаешь ошибку, большую ошибку… – Беловолосый выбросил руку вперед, и из его ладони вылетел радужный шар.

Но в последний миг за спиной у беловолосого появился Николай. Он толкнул противника в плечо. Беловолосый на мгновение потерял равновесие, и радужный сгусток энергии пролетел мимо Полины, ударился в кирпичную трубу – и та рассыпалась в прах.

Беловолосый выругался, не глядя, ударил назад локтем – и Николай отлетел в сторону, всем весом грохнувшись на крышу.

– Смешные люди, – процедил беловолосый, снова поднимая руку. – Они думают, что со своими жалкими силенками могут противостоять мощи стихий…

В воздухе уже соткался радужный шар. Полина отступила, закусив губу. Сейчас в нее ударит беззвучная радужная молния… Но вдруг что-то мягко и сильно оттолкнуло ее в сторону. Мимо нее пролетело огромное темно-золотое тело, оторвалось от крыши в мощном прыжке…

Полина изумленно смотрела вперед.

В воздухе на мгновенье завис огромный коричнево-золотой зверь – тот, которого она видела на пустыре перед старинным особняком.

Она даже вспомнила, как его зовут, – бабр по имени Федя…

Зверь столкнулся в воздухе с радужным шаром – и не отлетел в сторону, но сам стал радужным, ослепительно ярким и обрушился на беловолосого.

Они слились в единый сверкающий сгусток, взлетели в воздух и исчезли в ночном небе…

– Теперь, кажется, и правда все… – Глаза Николая были закрыты, губы еда шевелились.

– Коля… – Полина подползла к нему и приподняла голову. – Коля, очнись…

Николай открыл глаза и улыбнулся.

– Полька, ты тут… Как я рад, что ты жива…

Он называл ее так очень давно, в самом начале их знакомства, еще когда Михалыч был жив.

– Ты ранен? – всполошилась она, увидев кровь у него на щеке. – Где болит?

– Пустое, это просто царапина… – Он снова улыбнулся легко и радостно, как ребенок.

Давно уже он так не улыбался, в последнее время в его глазах была непрекращающаяся мука. Мука и тоска, темнота и мрак.

Теперь глаза были ясными, и Полина успокоилась, но тут же нахмурилась:

– Значит, это был ты? Ты все время следил за мной и помогал. Но почему ты не признался? Зачем скрывал лицо? Нарочно меня пугал…

– Ничего не нарочно. – Николай поморщился и с трудом сел. – А как бы я мог признаться? Ты бы все равно мне не поверила. Признайся, что ты меня подозревала, думала, что это я тебя подставил.

– Да ты что? – возмутилась Полина. – Да как ты можешь?

Но тут же сникла – а ведь и верно, был такой момент, когда от отчаяния, страха и одиночества в голову лезли такие ужасные мысли. Но она отгоняла их и до конца в такое поверить все равно не могла.

– Не сердись, – он ласково погладил ее по плечу, – тебе здорово досталось. Ты молодец, Полька, сумела все преодолеть. Уроки Михалыча не прошли даром.

– Без тебя я бы не справилась, – честно ответила Полина, – и еще Илья Борисович…

Николай издал какой-то звук, и она тотчас насторожилась.

– Коля, а как ты узнавал, где я буду? Ты ведь всегда появлялся вовремя – в театре, в Этнографическом музее…

– Ну… – он отвел глаза.

– Николай! – Полина отодвинулась от него. – Немедленно отвечай!

– Это все Илья Борисович, – признался Николай со вздохом, – я ведь давно с ним знаком. Знаешь, когда это все накатило на меня и ты ушла, я едва совсем с катушек не слетел…

– Как это – я ушла? – возмутилась Полина. – Ты меня сам выгнал!

– И правильно сделал! – крикнул он, но тут же закашлялся. – Не мог я пережить, чтобы ты меня таким видела. А потом посоветовали мне к Илье Борисовичу обратиться. Он хоть уже от дел отошел, но иногда частным образом лечит. Особенно таких, как я. Тех, кто вернулся из Чечни, а раньше – из Афганистана… Ну, стал он со мной работать, говорили мы долго, и как-то легче мне стало. Только было хотел с тобой встретиться, а у тебя уже этот… козел с медальоном…

– Не напоминай! – Полина отвернулась. – До сих пор стыдно!

Хотя на самом деле она воспринимала все случившееся довольно спокойно. Тут столько всего произошло, так теперь еще переживать из-за того, что ее поймали на магический медальон! Заморочили ей голову, поддалась наваждению, так и что с того? Это все в прошлом, тем более что и Евгения уже нет в живых. Полина не испытывала к нему даже жалости. Как человек, он совершенно ничего из себя не представлял, стало быть, и жалеть не о ком.

– А потом, когда узнал про тот кошмар, решил сразу к тебе броситься. Искал, хотел перехватить тебя у дома этого… Евгения, сказать, что не поможет он тебе ни в чем, да только ты ведь все равно не поверила бы…

– Наверное…

– А потом уж Илья Борисович мне позвонил… Все объяснил, он ведь умный и опытный. Он и посоветовал, как поступить, чтобы тебя еще больше не испугать.

– А передо мной притворялся этаким старичком беспомощным! – рассердилась Полина. – Ну, я ему отомщу!

– Да ладно, нечего о нем беспокоиться, он и не старик вовсе. Подумаешь, шестьдесят два года всего! И наследственность хорошая. Он говорил, что отец его в семьдесят лет третий раз женился!

– Это хорошо… – оживилась Полина, – это просто замечательно!

– Полька, нам не о нем сейчас думать надо, а о нас. – Николай притянул ее к себе. – Знаешь, я твердо уверен, что без тебя жить не могу.

– Я тоже… – Полина произнесла эти слова, и только потом до нее дошло, что это так и есть. – Я, конечно, к тебе вернусь, но только с одним условием.

– Это с каким же? – насторожился он.

– Ты расскажешь мне все, что случилось с тобой в Чечне! Честно и подробно.

– Не нужно тебе этого знать… – Он отвернулся. – Незачем… страшно очень…

– Ничего, я выдержу, – твердо ответила Полина, – я сильная, Михалыч так говорил. У нас все должно быть общее, даже эти твои воспоминания. И если не дай бог, они снова начнут тебя мучить, я сумею их отогнать.

И, чтобы оставить за собой последнее слово, она поцеловала его в губы.

Весь этот день мной владело странное беспокойство.

Я ходил по городу в надежде увидеть Одноглазого и остановить его, предотвратить убийство – или встретить падуанского дворянина и предупредить его о грозящей опасности. Однако и тот и другой словно сквозь землю провалились.

Наконец, ближе к вечеру, я встретил кого-то из своих знакомых, и они пригласили меня разделить с ними трапезу.

Мы прекрасно пообедали в одном заведении и выпили немало отличного вина. Кто-то предложил отправиться в один известный дом, где в тот вечер должны были играть по-крупной. Все охотно согласились, я тоже решил присоединиться к компании, хотя меня грызло какое-то неприятное чувство.

Покинув тратторию, все направились к известному дому.

Вдруг, когда мы проходили через эспланаду, навстречу нам попалась нищая цыганка. Она хватала всех за руки, просила денег и предлагала предсказать судьбу, то и дело переходя с итальянского на какой-то незнакомый восточный язык. Все мои друзья обошли ее стороной и продолжили свой путь, но в меня она вцепилась как клещ. Я не решался в полной мере применить силу против пожилой женщины, чем эта мегера воспользовалась и потащила меня в какой-то темный переулок.

Я безуспешно пытался вырваться, но цыганка тащила меня с неожиданной силой и все время что-то бормотала, теперь уже полностью перейдя на свой непонятный язык. Наконец мне удалось сбросить ее руки. В ту же секунду цыганка куда-то исчезла, и я остался один.

Я огляделся по сторонам – и не узнал место, куда затащила меня старая мегера. Казалось, мы были совсем близко от городской эспланады с ее богатыми и красивыми домами, но там, где я оказался, были лишь глухие стены да какие-то прилепившиеся к ним жалкие лачуги. Начинало смеркаться, и в наступающих сумерках все вокруг меня сделалось особенно зловещим.

И тут передо мной, словно из-под земли, появился мой молодой падуанский друг. Впрочем, друг ли? Сейчас я не испытывал к нему ничего, кроме ненависти. И, судя по его внешнему виду, чувство наше было взаимным.

Падуанец наступал на меня, держа в руке обнаженную шпагу, взгляд его пылал, лицо раскраснелось.

– Защищайся, Казанова! – воскликнул он. – Защищайся, несчастный, или я проткну тебя, насажу на эту шпагу, как трактирщик насаживает кролика на вертел!

– Что на тебя нашло? – проговорил я, отступая и поспешно обнажая свою шпагу. Впрочем, я знал ответ и задал вопрос только для того, чтобы выиграть лишнюю секунду.

– Ты знаешь, – отвечал падуанец. – На твоем лице написано, что ты знаешь. Сегодня ночью я понял: тот медальон, который принадлежал Строцци, – у него может быть только один хозяин. И сейчас шпаги решат, кому из нас он достанется.

С этими словами он провел блестящий выпад, едва не пригвоздив меня к стене какой-то жалкой лачуги. Я, однако, сумел в последнее мгновение отразить его удар, отпрыгнул в сторону и сам бросился в атаку. Наши шпаги со звоном скрестились, и схватка продолжилась.

Я сражался как лев, понимая, что на кон поставлено больше, чем жизнь, но и мой противник не уступал. Клинки наши то и дело скрещивались с пронзительным звоном, высекая искры. Мне удалось ранить падуанца в левую руку, но и его шпага задела мой бок, оставив болезненную, хотя и неглубокую рану.

Наконец я почувствовал, что падуанец начинает выдыхаться, и попытался воспользоваться этим. Собрав силы, я сделал глубокий выпад – и попал в ловушку: он отступил, сделал вид, что споткнулся, но внезапно перебросил шпагу в левую руку и нанес мне неожиданный удар. В последнее мгновение я сумел уклониться от смертельного удара, но его шпага пронзила мое правое плечо. Рука ослабела, я вскрикнул, перехватил шпагу левой рукой и отступил к стене.

Клинки наши снова скрестились, падуанец теснил меня, прижимал к стене, глаза наши были совсем близко.

– Ну, вот и все! – проговорил он и свободной рукой вытащил из-за пояса кинжал.

Я смотрел в глаза своей смерти и считал оставшиеся мне мгновения. Говорят, в такие секунды перед глазами человека пробегает вся его жизнь, но перед моим внутренним взором стоял только медальон.

– Молись, Казанова! – Падуанец поднес кинжал к моему горлу.

Я хотел молиться, но все слова молитв вылетели у меня из головы. Только одна мысль осталась в ней – что теперь он, падуанец, станет единственным обладателем медальона.

Он отвел кинжал от моего горла, чтобы замахнуться для последнего, рокового удара. Я смотрел в его глаза и ждал, ждал мгновенной боли и вечной тьмы…

Но падуанец все медлил, а потом вдруг его глаза удивленно расширились, рот приоткрылся, и из него хлынула темная кровь. Глаза раскрылись еще шире, падуанец захрипел, выронил кинжал, ноги его подогнулись, и он упал на камни возле моих ног.

Я удивленно смотрел на него, пытаясь понять, что же произошло, потом поднял глаза и увидел Джакомо Одноглазого. Этот прощелыга стоял над мертвым падуанцем, сжимая в руке огромную окровавленную шпагу.

– Приветствую вас, сударь, – проговорил он с учтивостью, удивительной в таком проходимце. – Кажется, я подоспел вовремя. Хочу напомнить, что вы задолжали мне десять цехинов. Конечно, сударь, можно бы и накинуть какую-нибудь мелочь – за своевременность моего появления.

– Да, конечно, благодарю вас… – пробормотал я, пытаясь преодолеть охватившую меня дрожь, и отдал ему все деньги, которые нашлись в моем кошельке.

– Если Джакомо Одноглазый вам еще понадобится, сударь, вы знаете, где можно его найти! – проговорил он и растворился в сгущающихся сумерках.

Полина открыла дверь и удивленно осмотрелась.

Сегодня ее пригласили на открытие нового ресторана. Ресторан был необычный, в нем обещали подавать традиционные блюда народов Сибири и Забайкалья. Ничего подобного Полина раньше не слышала и приняла приглашение, чтобы заполнить брешь в своем кулинарном образовании.

Приехав к назначенному времени и войдя в зал, она замерла – никакого ресторана перед ней не было. Она оказалась в просторном помещении со сводчатыми потолками, в глубине которого горел камин, а перед камином в массивном деревянном кресле с резной спинкой сидела старая женщина с морщинистым загорелым лицом.

Руки ее, как и в прошлый раз, лежали на резных подлокотниках, ноги стояли на спине медведя, глаза были закрыты, что не мешало ей прекрасно видеть все происходящее.

– Здравствуй, – сказала матушка ясным, звучным голосом. – Прости, что обманула тебя с этим рестораном. Просто мне нужно было повидать тебя и не хотелось пугать, посылая за тобой кого-нибудь из своих слуг.

– Да уж. – Полина опасливо покосилась на медведя. – А как поживает Федя? В последний раз, когда я его видела, он дрался с очень опасным противником…

– Да, Федя у меня молодец! – Матушка улыбнулась и позвала: – Федя, Феденька!

Где-то в глубине зала скрипнула дверь, и появился огромный желто-коричневый зверь. Федя слегка прихрамывал, одно ухо у него было разорвано, как у драчливого кота, на морде красовался кривой шрам.

– Видишь, у него остались боевые раны, но ничего страшного. Это скоро заживет, тем более я знаю хорошие лекарства для бабров…

– А как… как перенес тот поединок его противник?

– Ему тоже придется долго отлеживаться. – Матушка вздохнула: – Но он тоже очень живучий. Впрочем, теперь, лишившись медальона, он будет не так опасен…

– Ах, ну да, конечно, я ведь должна вернуть вам медальон…

Полина подошла к матушке и протянула ей золотой кругляшок на разорванной цепочке.

– Вот, возьмите, мне он ни к чему…

– Да, у меня он будет в лучшей сохранности. – Матушка спрятала медальон и снова повернулась к Полине: – А ты… ты подумала над моим предложением?

– Заменить вас? – Полина тяжело вздохнула. – Нет, наверное, я все же не смогу…

– Я не требую, чтобы ты заменила меня немедленно: это просто невозможно. Ты должна еще очень многому научиться, должна измениться, стать совсем другим человеком… даже не совсем человеком…

– В том-то все и дело, – ответила Полина и снова вздохнула. – Я не хочу меняться. Я хочу остаться человеком, женщиной… хочу жить с любимым мужчиной, родить ему детей…

– Ну что ж, – матушка улыбнулась мудрой, всепонимающей улыбкой, – именно такого ответа я от тебя и ждала. Есть два способа служить Великой Матери: порвав с прошлым, изменившись, подняться над жизнью и следить за высшей справедливостью или остаться женщиной и исполнять свой вечный женский долг – любить, рожать и воспитывать детей, чтобы жизнь на земле никогда не прекратилась. И честное слово, я не знаю, какой путь служения важнее. Зато я знаю, какой из них предназначен тебе. А замену себе я найду, не беспокойся…

Ресторан был дорогой и шикарный, зал огромный, с высокими потолками и позолоченной лепниной, в простенках множество зеркал, где отражались бронзовые светильники. Полина с Николаем пригласили сюда Илью Борисовича, чтобы отметить окончание всей этой трагической и неправдоподобной истории. Илья Борисович идти не хотел – зачем куда-то тащиться, если и у него в «Аль денте» можно спокойно посидеть.

Ресторан открылся после ремонта, и народ повалил туда валом, Полине даже не понадобилось делать дополнительную рекламу – все и так надолго запомнили название ресторана из-за событий, которые там произошли.

Кстати, в СМИ история попала в сильно урезанном виде. Пленку с записью рассказа покойного Афанасия Совко Николай отправил не в полицию, а в специальную контору, которая занимается всякими непонятными событиями.

– «Секретные материалы», что ли? – рассмеялась Полина, услышав об этом.

Николай нахмурился и сказал, что он и сам толком не знает, но есть такая организация, там и разберутся. В общем, Полину оправдали, а убийцу в СМИ представили как маньяка, который окопался в похоронном бюро «Вечный покой», на этом и подвинулся умом. Никаких особенных подробностей в прессу не просочилось, тут, надо полагать, приложили руку банкир Ольховский и детективное агентство «Острый глаз», им ни к чему была такая реклама. Смерть Евгения признали несчастным случаем, о нем в СМИ вообще не было сказано ни слова, до того незначительная оказалась личность.

Илья Борисович занимался рестораном, и дела у него шли прекрасно, он даже подумывал расшириться и с этой целью вел переговоры о том, чтобы выкупить соседний магазин.

Но праздновать в его ресторане Полина категорически отказалась – Илью Борисовича как хозяина будут бесконечно дергать то служащие, то посетители. Нет, это не отдых. Старик, скрепя сердце, согласился с ее доводами. Впрочем, теперь он не выглядел стариком.