Текст книги "Стеклянный сад. Щит царя Леонида"

Она прошла чуть дальше и увидела небольшое отверстие в стене между кирпичами. У взрослого человека могла пролезть туда только рука, но этот выход был сделан не для человека, а для кота.

У Мопса не было родственников и друзей тоже не было. Коллеги ему были не нужны, он ни с кем не общался, кроме Милены. Но было единственное существо, которое он любил, заботился о нем по-своему и всячески баловал.

Существо являлось котом дворовой породы, который явился как-то в подвал и занял там свое законное место. Назвали кота Вараввой, чем-то он напоминал знаменитого библейского разбойника. Кот свое полное имя не любил и предпочитал что попроще – Варик. Впрочем, на него он тоже не откликался.

Милена наклонилась и бросила в отверстие горсть мелких камешков. Через некоторое время в отверстии показалась усатая разбойничья морда.

Кот вопросительно мяукнул: «чего надо?» – но узнал Милену и скрылся – пошел тормошить Мопса.

Милена уверилась, что дело сделано, и пошла обратно в обход дома к подъезду.

Дверь была открыта – рабочие носили наверх мешки с цементом, так что Милена беспрепятственно прошла к квартире на первом этаже и позвонила. Послышались тяжелые шаги, и на пороге возник Мопс – огромная туша в бесформенной хламиде неопределенного цвета. Давно не мытые волосы были стянуты сзади аптечной резинкой. Круглая физиономия, чуть выкаченные глаза и обвисшие щеки придавали Мопсу вид собаки одноименной породы, но кличку свою он получил не за это, а по фамилии – Мопсин.

Впрочем, фамилию знала теперь одна Милена, потому что с этим чудом они учились когда-то в одном классе и жили в одном дворе. С детства он был толстый, да еще фамилия – вот и Мопс, имени его не знали, кажется, даже учителя.

Милена уже теперь и не помнит, как они подружились, общаться с Мопсом всегда было трудновато. Но ей удавалось найти к нему подход, чем-то он был ей интересен. А со временем выяснилось, что Мопс – компьютерный гений.

Школу он кое-как закончил, в институт и не пытался поступать, родители его развелись, причем мать убежала из квартиры первая, оставив не совсем нормального сына и его отца, который попивал, уволившись с работы, и потихоньку превращался в алкоголика. Милена тогда училась в университете, и как-то все изменения в жизни Мопса проходили мимо нее. Еще роман у нее был, который, впрочем, не принес ничего хорошего, она не любит об этом вспоминать.

Через некоторое время, однако, в жизни отца Мопса появилась женщина – бывшая одноклассница, с которой они встретились случайно. Чем-то он ее заинтересовал, и она решила выйти за него замуж, скорей всего, больше просто не было кандидатов.

Однако женщина оказалась не нищей неудачницей, а риелтором. Не то чтобы сильно преуспевала, но все же были у нее кое-какие связи. Она взялась за размен квартиры, и тут выяснилось, что никто из родителей не желает существовать вместе с Мопсом.

И то сказать, к тому времени он жутко растолстел, совершенно обрюзг и постоянно сидел дома за компьютером, заказывая на дом пиццу, так что пустые коробки занимали уже половину комнаты, а в самой комнате стоял запах, который бывает только в клетке у медведей (другие хищники, особенно кошачьи, более чистоплотны).

Кстати, родители с немалым изумлением выяснили, что деньги у их непутевого сына все же водятся, поскольку питался он на свои, да еще и отца подкармливал.

Женщина-риелтор прикинула варианты и произвела обмен, выгодный для всех, кроме Мопса, его запихнули в дремучую коммуналку, где половина жильцов сдавала комнаты торговцам с ближнего рынка, а в остальных доживали одинокие старухи, которые тут же начали скандалить с Мопсом по поводу огромных счетов за электричество.

Тут и нашла его Милена, заставила брать заказы и зарабатывать деньги, чтобы вылезти из этой конуры. Много денег уходило на старух, чтобы не орали, и на участкового, которому старухи успели-таки нажаловаться. Но потихоньку денежки копились на счете, и после долгих поисков Мопс купил квартиру, которая его устраивала в первую очередь из-за подвала.

Подвал был набит компьютерами и всевозможными электронными прибамбасами. Мопс проводил в подвале большую часть суток. Спал он мало, ел не отрываясь от компьютера, мылся только перед выходом из дома, а выходил он чрезвычайно редко.

У самой Милены дела обстояли не очень хорошо. Она закончила психологический факультет университета и искала работу. Предлагали пойти в школу детским психологом, Милена попробовала и отказалась.

Психолог в обычной школе был нужен не детям, а учителям, то есть когда какой-нибудь ученик очень сильно доставал на уроках, так что невозможно было успешно давать учебный материал, учитель отправлял его подальше, то есть к школьному психологу. В таких случаях полагалось ласково с паршивцем беседовать, проявлять всяческую заинтересованность к его внутреннему миру, а после сообщать родителям о его сложных проблемах.

Подразумевалось, что родители в таком случае прочувствуют и еще больше будут баловать свое чадо, которое окончательно обнаглеет и еще больше станет доставать учителей на уроках.

После нескольких месяцев такой работы Милена, которая и раньше не слишком любила детей, поняла, что она их ненавидит. Сунулась еще в организацию, которая проводила тренинги в офисах различных фирм, но в кадрах деликатно сказали, что у нее нет опыта, а в таком случае лучше взять кого попригляднее, клиенты, мол, должны смотреть на психолога с удовольствием.

Милена была не то чтобы уродлива, но некрасива, причем это исходило у нее от характера. При средней внешности не было у нее ни обаяния, ни приятной улыбки, ни звучного голоса.

В общем, она сунулась еще в несколько фирм, но везде как-то не сложилось. Она не очень и расстраивалась, ей хотелось заниматься наукой. Ее интересовала поведенческая психология, настроения толпы и все такое. Но с наукой было сложно в том смысле, что надо было на что-то жить, а за науку если кому и платят, то не ей.

Мопс же, не выходя из дома, зарабатывал очень неплохо. Общался он только с Миленой и однажды попросил ее о помощи.

Заказчик хотел поговорить с ним лично, а Мопс не любил покидать свою квартиру. Звать к себе – ни боже мой, никогда. Он очень буквально понимал выражение «мой дом – моя крепость».

Условились встретиться в ресторане, где не бывает много народу, и Милена потратила кучу времени на выбор одежды для Мопса. Главная трудность заключалась в том, чтобы уговорить его выйти в магазин. У нее не получилось, тогда все доставили на дом, а постригла она его сама. И привезла на встречу на своей машине.

Василий Андреевич, как представился новый заказчик, тоже был не один. Его сопровождала Эльвира, которая Милене сразу не понравилась. С Мопсом заказчик договорился вот о чем: ему будут поступать солидные суммы денег в биткоинах, откуда – Мопса не должно интересовать, да он и не сможет разобраться, а его дело – сделать так, чтобы можно было биткоины превратить в русские рубли, причем так, чтобы отследить это было невозможно.

Мопс обсуждал конкретные детали с Эльвирой, а Василий Андреевич поинтересовался у Милены, кто она по специальности, и очень обрадовался, когда она ответила честно, что психолог. Он рассказал ей про необычный эксперимент и предложил в нем участвовать.

Суть эксперимента была в том, что он хочет собрать нескольких женщин, которых подвергнет влиянию нескольких факторов, от медикаментов и облучения светом определенного спектра до вербального воздействия, то есть определенных слов, произносимых в строго обусловленном порядке, а она, Милена, должна будет наблюдать за этим экспериментом изнутри.

Отбирал он для этого эксперимента исключительно женщин, потому что считал, что на них сильнее действует вербальное внушение.

И Милена, как полная дура, согласилась. Да что там – пришла в восторг, ведь это поможет ей собрать материал для диссертации или хотя бы для большой статьи в крупном научном журнале. Поведенческая психология – именно то, о чем она мечтала, да еще и денег посулил Василий Андреевич достаточно…

Знала бы она, чем закончится этот эксперимент…

– Привет! – сказал Мопс, ничуть не удивившись потрепанному виду Милены, такие вещи он просто не замечал. – Жрать охота!

На миг в душе Милены вспыхнуло раздражение: ее чуть не убили, она в бегах и понятия не имеет, что теперь с ней будет, а этому обжоре лишь бы еда была! Если кто другой станет еду приносить, он про нее и не вспомнит.

Раздражение Милена тут же подавила: нет смысла, Мопса нужно принимать таким, какой он есть. Она молча пихнула его в бок, чтобы пройти в квартиру, и устремилась в ванную, где сбросила с себя отвратительные шмотки, бывшие когда-то приличным брючным костюмом, и встала под горячий душ. Ванная комната у Мопса была весьма запущена, ванна в ржавых подтеках, плитка кое-где побита, но такие мелочи Милену не волновали.

После душа стало легче, Милена завернулась в полотенце, которое было огромным, сама же его купила, чтобы Мопс поместился, так что Милене его вполне хватило.

Если в ванной было просто грязно, то кухня была загажена до предела. Неизменные коробки с недоеденной пиццей источали вовсе не приятный аромат, повсюду валялись крошки, которые с аппетитом поедали огромные тараканы.

Милена порылась в холодильнике, но нашла там только две позеленевшие от времени сосиски, больше еды не было никакой. Тогда она присела возле буфета, он был огромный, прежние жильцы оставили его, потому что не представлялось возможным разобрать, чтобы вынести на помойку.

На самой нижней полке был у Милены тайник, туда Мопс никогда бы не сумел заглянуть по причине своей толщины. В тайнике хранился неприкосновенный запас – несколько пакетов чипсов, соленые сухарики, две пачки крекеров.

Увидев крекеры, Милена поморщилась, вспомнив про ужин на Промышленной улице, но есть хотелось зверски, так что она вскрыла пачку тут же, после чего спустилась в подвал.

Мопс сидел за компьютером.

– Ну что у тебя? – спросила Милена.

Мопс поднял на нее красные глаза, сморгнул, облизнулся и проговорил:

– Чипсы принесла? Ты же знаешь, мне нужна постоянная подпитка серого вещества.

– Принесла, принесла! – Милена протянула ему пакет.

Мопс торопливо разорвал его, зачерпнул полную горсть чипсов и захрустел.

– Ну так что тебе удалось выяснить?

Он проговорил что-то нечленораздельное, потом проглотил чипсы и повторил:

– Значит, так… позавчера восемь биткоинов были переведены с того счета, за которым я следил, на другой криптовалютный счет, расположенный в Венесуэле…

– Всего восемь биткоинов? – разочарованно протянула Милена. – Так мало?

– Ты че? – уставился на нее Мопс. – Восемь битков – это, по-твоему, мало?

– А что, много, что ли?

– Ну, конечно, кому как… для Билла Гейтса или Павла Дурова это, конечно, ерунда, а для нас с тобой – вполне приличные деньги. Биток на сегодня тянет около девяти тысяч баксов, или шестьсот с лишним тысяч рублей, так что восемь битков – это на наши деньги больше пяти миллионов…

– А, ну да, тогда конечно… надо же, а я и не знала, что они такие дорогие!

– Поначалу биткоин был очень дешевым, на первом этапе можно было купить один биток за десять-пятнадцать центов. В 2010 году за 10 000 биткоинов была куплена обычная пицца ценой в 25 долларов. На сегодня стоимость этой знаменитой пиццы составила бы несколько миллионов долларов. Несколько лет биток был в замороженном состоянии, его стоимость колебалась от половины доллара до доллара, но потом начался стремительный рост. В 2011 году биткоин вырос с одного доллара до девяноста, а потом начался бешеный рост, иногда прерывавшийся периодами падений или заморозки. Во всяком случае, те, кто вложился в биткоин семь-восемь лет назад и не продал его под влиянием паники, сегодня стали миллионерами…

– Ну, я поняла. Не отвлекайся. Что там дальше случилось с этими деньгами?

– Значит, так… в Венесуэле эти деньги были переведены в местную валюту и отправлены в Шанхай. Там их превратили в юани и перевели в Сидней…

– Это в Австралии, что ли?

– Ну да, конечно. В Австралии их уже конвертировали в доллары и перевели в Сингапур…

– Ничего себе, прогулочка!

– Так всегда делают, когда хотят запутать следы. Ты будешь слушать дальше?

– Конечно, конечно!

– Из Сингапура эти деньги переместились в Лондон, превратились в фунты стерлингов, и снова переместились – на этот раз в Первый банк Черногории. И вот уже тут – внимание! – эти деньги конвертировали в российские рубли, и они совершили свое последнее путешествие. Как ты думаешь куда?

– Ну, знаешь, твои загадки разгадывать я не умею! Может быть, в Японию, а может, в Таиланд…

– Гораздо ближе! Эти деньги сегодня утром были переведены в отделение Сбербанка, расположенное в нашем городе, на улице Курсанта Западалова… если еще конкретнее, совсем недавно они попали на текущий счет некоей Валерии Михайловны Северюхиной.

– А это еще кто такая?

– Пенсионерка, тысяча девятьсот сорокового года рождения. Если тебя интересуют более подробные сведения о ней…

– Конечно!

– Так вот, адрес ее я выяснил. Живет одна, никаких родственников не имеет…

– Да, этого следовало ожидать!

– И если тебя интересует мое скромное мнение…

– Очень интересует!

– Так вот, я считаю, что это отделение Сбербанка – конечный пункт, здесь эти деньги снимут со счета и превратят в наличку.

– В наличку? Ты уверен? Кто сейчас пользуется наличкой? Ты ничего не перепутал?

– Очень многие. Те, кто хотят скрыть происхождение денег. Если эту сумму перевести на чей-то безнальный счет, конечный получатель засветится. А так – очень скоро старушка снимет деньги, и дальше их при всем желании не отследишь. Слушай, а зачем тебе это все надо? Ну, отслеживать деньги, мне, конечно, нетрудно, но ведь ты вроде бы на этого Василия Андреевича работаешь…

– Уже нет, – помрачнела Милена, прикидывая про себя, рассказать ли ему все или не нужно грузить, все равно он не воспринимает ничего, кроме своего компьютера.

– Оторвись на минуту, – она все же решила рассказать, поскольку для него эта история тоже может быть опасна.

Кто-то большой и пушистый прыгнул ей на колени.

«Пр-равильно…» – мурлыкнул Варик.

И Милена ввела своего старинного приятеля в курс дела.

– Интересно, – сказал Мопс. – Ты не бойся, я помогу. Сделаем этого Василия Андреевича, найдем, разыщем…

Он протянул пухлую руку и погладил Милену по плечу.

– Мопсик, ты гений! Я тебя обожаю! – грустно ответила Милена.

– Ну, мы же с тобой старые друзья! Помнишь, как мы привязали консервную банку к хвосту собаки школьного завхоза? Сколько лет прошло – а до сих пор приятно вспомнить! Как завхоз ругался! Я таких слов до того не слышал!

– Ладно, я поеду, а то как бы не упустить старушку! Только вот что, Мопсик, ты мне не одолжишь что-нибудь из своей одежды? Понимаешь, не хочу, чтобы меня узнали… И вообще, надеть нечего, мои шмотки только на помойку годятся…

– Из одежды? – Мопс посмотрел на Милену удивленно, он подумал, что ослышался. – Тебе моя одежда вряд ли подойдет…

Действительно, он весил больше ста килограмм, и одежду носил соответствующую. Причем менял ее только под нажимом Милены примерно раз в месяц. Пользоваться стиральной машиной вообще не умел, то есть не знал, что она у него в квартире есть.

– Ну ничего, из большого не выпаду!

– Ну, если так…

Мопс подвел ее к большой картонной коробке из-под телевизора, которая играла в его доме роль платяного шкафа, потому что настоящий платяной шкаф Милена таки выбросила на помойку, когда обнаружила, что он весь поеден жучками.

Перерыв содержимое этой коробки, Милена нашла относительно чистые штаны, черную футболку с надписью «Я ненавижу Билла Гейтса» и потертую кожаную куртку с многочисленными заклепками, причем куртка была относительно небольшого размера (примерно пятьдесят четвертого), и как она оказалась в коробке, один бог знает.

Тем не менее все это было Милене безнадежно велико, но она не отступила. Она обернула вокруг талии полотенце, затянула штаны ремнем, подвернула рукава куртки и подобрала для полноты маскировки кепку-бейсболку и темные очки с огромными стеклами.

– Да, в таком виде тебя точно не узнают! – проговорил Мопс, оглядев ее с ног до головы.

– И еще одну вещь я хочу у тебя попросить…

Через час Милена подъехала к отделению Сбербанка. Пришлось воспользоваться обычным автобусом, там на нее никто не обращал внимания.

Людей в отделении было немного. Милена в своем экстравагантном виде вызвала среди них небольшой переполох. Она с независимым видом подошла к автомату, выдающему номерки электронной очереди, взяла номер на оформление новой кредитной карты и села на диванчик с таким расчетом, чтобы видеть всех входящих в офис.

Напротив нее, на таком же диванчике, сидел парень в круглых очках, типичный ботаник, и что-то читал в телефоне.

Минут сорок ничего не происходило. Люди приходили и уходили, совершали платежи и переводы, гасили кредиты, снимали деньги со счетов и получали пластиковые карты – но никто из них не подходил под описание Валерии Михайловны Северюхиной тысяча девятьсот сорокового года рождения.

Милена делала вид, что читает эсэмэски, то и дело быстро оглядывая помещение. Своим телефоном она пользоваться боялась, взяла у Мопса бесхозный телефон, как уже говорилось, у него всякой техники было навалом.

Ее номер давно прошел, и Милена начала волноваться, что охранник банка обратит на нее внимание. Особенно учитывая ее необычный внешний вид. В помещении пришлось снять темные очки, которые бросались в глаза, но кепку она оставила.

И в это время входная дверь снова открылась, и на пороге появилась худощавая старушка в старомодных очках и черном кружевном платочке, из-под которого выбивались седые волосы. В руках у нее была объемистая хозяйственная сумка. Видно было, что эта сумка пуста.

Милена насторожилась.

Старушка шла, как и положено в ее возрасте, слегка прихрамывая и сутулясь. В какой-то момент она споткнулась, зацепившись ногой за резиновый коврик, но не потеряла равновесие, а тут же восстановила его, как опытный конькобежец.

К старушке подошла сотрудница банка, спросила, чем она может ей помочь.

– Деньги я снять хочу, – сообщила старушка, всячески изображая беспомощность и растерянность. – Деньги снять со своего счета… у меня счет в вашем банке, так вот я хочу снять…

Что-то в голосе старухи показалось Милене знакомым, и она на всякий случай снова надела темные очки.

Сотрудница помогла старушке получить номер и заботливо проводила до дивана.

Оказавшись рядом с Миленой, старушка опасливо покосилась на нее и передвинулась на другой конец дивана.

Милена из-под своих черных очков внимательно разглядывала старушку.

Что-то в ней было определенно ненатуральное. Видно было, что она разыгрывает старческую беспомощность, а из-под очков то и дело выглядывают молодые внимательные глаза.

А потом Милена заметила узкие губы, похожие на бритвенный разрез, и все стало на свои места.

Это была Эльвира, ассистентка Василия Андреевича, загримированная под старушку.

«Ах ты, зараза! – подумала Милена, стараясь ничем себя не выдать. – Значит, ты все еще в игре…»

Она надвинула кепку как можно ниже на глаза, чтобы Эльвира не признала ее ненароком, потом неловко положила телефон в сумку, при этом из сумки выпали какие-то мелочи и раскатились по полу. Милена негромко чертыхнулась и опустилась на колени, чтобы все собрать. Тюбик губной помады подкатился к ногам фальшивой старушки.

Милена подползла к ней, подобрала помаду и поднялась, опершись рукой на диван совсем рядом с Эльвирой. Та попыталась было отодвинуться, но она и так уже сидела на краю дивана.

Милена скользнула рукой по ее старушечьей кофте, при этом незаметно прицепила к рукаву крошечную металлическую таблетку.

Это был миниатюрный микрофон, который перед расставанием дал ей Мопс.

Эльвира неприязненно поморщилась, отшатнувшись от нее.

– Извините, бабушка! – проговорила Милена хриплым чужим голосом и села на свой край дивана. Она снова достала телефон и подключила к нему наушники.

В это время на табло посреди зала загорелся очередной номер.

Фальшивая старушка облегченно вздохнула, поднялась и подошла к столу служащей.

Милена подкрутила громкость на своем телефоне. Теперь она могла слышать все, что говорила Эльвира.

– Я хочу деньги снять со счета… – проговорила та, всячески подчеркивая беспомощность. – Все, какие есть…

– Ваш паспорт, пожалуйста…

«Старушка» положила перед служащей документ.

«Фальшивка, конечно! – подумала Милена. – Интересно, кто ей его сделал? Не иначе тот тип из секретной конторы, у него связи…»

Служащая взглянула на паспорт, отдала его «старушке» и застучала пальцами по клавиатуре компьютера.

Очень скоро она нашла счет госпожи Северюхиной, и брови у нее от удивления полезли на лоб.

– Вы хотите снять все деньги, Валерия Михайловна?

– Все, доченька, все! – прошамкала та. – Чего там оставлять? Много ли мне осталось!

«Переигрывает! – отметила про себя Милена. – Ей по легенде и восьмидесяти нет, а она разговаривает так, как будто ей все сто!»

– Я племяннику своему хочу подарок сделать, – продолжала «старушка», – племянник у меня очень хороший! Хочу, чтобы помнил он тетину доброту…

– Что ж, это ваше право… тогда мы счет закроем…

– Закрой, доченька, закрой!

– Подпишите вот здесь… и еще здесь… сейчас вы пройдете в кассу, и там вам выдадут всю сумму. Может быть, вы хотите, чтобы вас проводил наш охранник? Это можно устроить!

– Нет, деточка, ничего не нужно! Я уж как-нибудь сама! Мне тут идти совсем недалеко!

– Это ваше право! – повторила служащая. – Проходите в кассу, это налево по коридору!

Фальшивая старушка с трудом поднялась, отошла от стола и направилась к двери кассы, усиленно хромая. Как только она свернула в коридор, где ее не могли видеть служащие, походка ее стала бодрой и пружинистой.

Милена проследила за ней до двери кассы и приготовилась к долгому ожиданию – пересчитать и уложить шесть с лишним миллионов не такое быстрое дело.

Впрочем, старушка управилась на удивление быстро, и уже через десять минут вышла из кассы. Теперь ее хозяйственная сумка была плотно набита, как живот хорошо пообедавшей таксы, а во всем облике чувствовалось удовлетворение.

Впрочем, выйдя из коридора в общий зал, она снова ссутулилась и принялась усиленно хромать.

Милена дождалась, пока переодетая Эльвира выйдет из банка, и пошла следом за ней.

И тут краем глаза Милена заметила, что почти одновременно с ней из банка вышел молодой человек скромного вида, типичный «ботаник» в сером кургузом пиджачке и круглых очках в металлической оправе, приводящих на память Гарри Поттера. Тот самый «ботаник», который сидел напротив нее в банке.

Он был такой неприметный, что Милена не обратила бы на него внимания, если бы он, как и переодетая Эльвира, не изменился, выйдя из офиса.

Парень, который до того сутулился и робко поглядывал на окружающих поверх очков, словно ожидая от них подвоха, снял эти очки, спрятал их в карман, распрямился, воровато огляделся по сторонам и быстро зашагал вслед за фальшивой старушкой.

В считаные секунды из законченного «ботаника» он превратился в опасного уличного хищника.

Милена следовала за Эльвирой на безопасном удалении, чтобы та ее не заметила. Она не боялась потерять Эльвиру, потому что всегда могла проследить за ней при помощи «жучка».

Тем временем Эльвира свернула в дворовую арку.

Подозрительный молодой человек последовал за ней, Милена немного отстала.

Как только она подошла к арке, микрофон, прикрепленный к кофте загримированной Эльвиры, ожил, и в наушниках раздался резкий и злой мужской голос:

– Стой, бабка!

– Что ты, сынок? – фальшивым старческим голосом отозвалась Эльвира. – Что тебе нужно от старухи?

– Сумку! Отдавай сумку – и я тебя не трону!

– Сынок, тебе разве в детстве не говорили, что нужно уважать старость?

– Ты мне зубы не заговаривай! За что это тебя уважать? Отдавай сумку, или я тебе ноги переломаю, будешь остаток жизни на костылях передвигаться!

– Фу, какой невоспитанный!

Дальше последовали какие-то нечленораздельные звуки.

Милена тихонько заглянула в арку, и увидела, что недавний «ботаник» и Эльвира, пыхтя и чертыхаясь, вырывают друг у друга сумку.

– До чего же бабка упорная! – прохрипел парень. – С виду божий одуванчик, а вцепилась в свою сумку, как бультерьер… ну все, если не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому…

Он выпустил сумку, замахнулся рукой, в которой было зажато что-то тяжелое…

Но в это время «старушка» слегка отступила и в то же время едва заметно переместилась вправо и одновременно повернулась на пятке, как будто танцуя под беззвучную музыку, и ударила «ботаника» ногой под колено.

Тот удивленно ахнул, потерял равновесие и осел на асфальт. А «старушка» подскочила к нему и нанесла еще несколько ударов ногами. Немного отступив, она победно поглядела на поверженного противника и проговорила:

– Будешь теперь уважать старость!

Незадачливый грабитель растянулся на асфальте и затих, а Эльвира поправила одежду и зашагала дальше.

Милена дождалась, пока она отойдет на безопасное расстояние, и пошла следом.

Проходя мимо лежащего на земле «ботаника», она замедлила шаг и пригляделась к нему. Не то чтобы она беспокоилась о нем, просто было любопытно, как его отделала Эльвира.

Отделала она его знатно. На лице у «ботаника» наливался огромный синяк, нос был свернут на сторону, но он был определенно жив и в сознании. Почувствовав на себе взгляд Милены, парень приподнялся на локте и злобно прошипел:

– Что уставилась? Проваливай, швабра потертая!

– Ну, значит, ты в полном порядке! – Милена пнула его в бок носком ботинка и последовала за своим объектом.

Выйдя из-под арки, она оказалась в большом зеленом дворе, окруженном пятиэтажными кирпичными корпусами. Посреди этого двора была ухоженная детская площадка, вокруг кусты сирени, чуть в стороне – несколько гаражей и одноэтажное здание какой-то технической службы. И к этому-то зданию подходила переодетая старушкой Эльвира, прижимая к груди плотно набитую сумку.

Эльвира подошла к железной двери, нажала на кнопку звонка.

Из-за двери донесся чей-то невнятный голос.

Эльвира так же невнятно ответила.

Милена поняла, что находится слишком далеко от «объекта», поэтому мощности микрофона не хватает для уверенного приема.

Тем временем железная дверь приоткрылась, и Эльвира проскользнула внутрь.

Милена немного выждала и подошла поближе, чтобы улучшить качество сигнала. Она увидела неподалеку от одноэтажного домика скамью и села на нее, подставив лицо солнцу и делая вид, что слушает музыку через наушники. Почти тотчас она снова услышала голоса, на этот раз вполне разборчивые.

– Все в порядке? – осведомился хорошо знакомый мужской голос. Это, несомненно, был Василий Андреевич.

– А вы что, сомневались? – переспросила Эльвира с плохо скрытым раздражением. – Я свое дело знаю хорошо. Деньги у меня.

– Отлично, отлично! Я знал, что ты справишься. Теперь мы можем продолжить эксперимент…

– Продолжить? Как вы это себе представляете? У вас же не осталось людей!

– Были бы деньги – люди найдутся!

– Вы же говорили, что тот эксперимент, на Промышленной улице, самый последний?

– Да, но мне не удалось довести его до конца! Ты же знаешь, что все пошло не так, не по плану… но теперь я точно знаю, что нужно для удачного завершения. Слабое место моей методики – облучение поляризованным светом. Те стеклянные излучатели, которые я использовал, не дают нужную частоту…

– Ну и что делать?

– Теперь я точно знаю, что нужно сделать! Я нашел описание одного средневекового артефакта, которым нужно заменить стеклянные излучатели. Он был изготовлен в пятнадцатом веке на венецианском острове Мурано и обладает уникальными свойствами… говорят, что он создает звуковые волны, удивительным образом воздействующие на человеческое сознание. Он может вводить людей в состояние глубокого транса, наводить очень яркие галлюцинации…

– И где же вы его возьмете?

– У меня есть наводки. Сейчас в одном частном музее проходит выставка художественного стекла из Венеции, и среди прочих экспонатов там находится этот артефакт…

– Вы хотите, чтобы я его достала? Но там наверняка очень серьезная охрана!

– Да, конечно. Тебе не придется действовать в лоб. Для того я и получил эти деньги. Мы используем их, чтобы подобраться к этому артефакту. Но сейчас это не самое срочное. Нам нужно как можно скорее найти тех двух женщин, которым удалось сбежать… найти и вернуть, пока не случилось непоправимого…

– Вы же знаете, их уже пытались найти люди Власова – и все безуспешно!

– Плохо искали! Те люди, которые занимались поисками, – они ни на что не годились!

– Других у вас нет. И у него, я так понимаю, тоже нет. Вы не забыли, что троих ваша… подопытная убила, еще один в больнице в тяжелом состоянии, осталось у него всего двое…

– Ах, да какая разница, сколько их осталось! – Милена словно воочию увидела, как Василий Андреевич небрежно машет рукой. – Кого волнуют эти жалкие людишки! Зато я убедился, что мой метод работает! Как она их, а…

«Да он просто маньяк какой-то! – подумала Милена. – И где было мое профессиональное чутье?»

Очевидно, Эльвира, услышав такое, не сумела скрыть эмоции, и Василий Андреевич кое-что понял.

– У меня есть ты, Эльвира, – сказал он проникновенно. – Я в тебя очень верю.

– Это, конечно, очень лестно, – в голосе Эльвиры прозвучала насмешка. – Только, боюсь, одной вашей веры недостаточно. И вообще – почему вы так на них зациклились? Не проще ли найти новых подопытных кроликов? Только помани…

– Как ты не понимаешь! Во-первых, я хочу провести тесты, чтобы узнать, как на них подействовала моя методика, определить, были ли какие-то побочные эффекты. А во-вторых, они просто опасны. Ведь ты видела, как вела себя одна из них…

– После того, как вы произнесли кодовое слово. Без него они совершенно неопасны.

– А вдруг они случайно услышат кодовое слово? Страшно подумать, что они могут натворить!

«Как будто тебе не все равно, – подумала Милена, – или ты боишься за себя?»

– Кстати, я бы тоже хотела знать кодовые слова для тех двух женщин, – гнула свое Эльвира.

– Зачем это тебе?

– На всякий случай. Ведь мне предстоит их искать, поэтому лучше знать о них как можно больше. Хотя бы для того, чтобы случайно их не произнести. А то сами понимаете, что случится…

– Нет, такое совпадение невероятно. Один шанс на тысячу. И вообще, забудь, кодовые слова тебе не понадобятся. Кодовые слова – это мой маленький секрет…

Василий Андреевич просвистел какую-то простенькую мелодию, а затем продекламировал своим звучным, красивым голосом:

– Дама бубен варила бульон и пудинг пекла на обед… десятка бубен украла бульон, а пудинг украл валет…