Текст книги "Возмездие леди Гамлет"

Она была удивлена: раньше Стейниц сам приезжал к ним, когда ему нужно было побеседовать с отцом. Конечно, одно дело ее покойный отец, и совсем другое – она…

– Да, было бы очень хорошо, если бы вы смогли приехать, – повторил он настойчиво. – И чем скорее, тем лучше.

– Ну хорошо… – протянула Галина.

В конце концов, почему бы и не приехать? У нее нет никаких особенных дел… как говорил Винни-Пух, до пятницы она совершенно свободна.

Тут она поймала внимательный взгляд охранника. Он стоял вроде бы в стороне, но она готова была поклясться, что он внимательно слушает ее разговор по телефону. Галина посмотрела на него сердито и отошла в сторону.

– Хорошо, – повторила она. – Я приеду. Продиктуйте мне адрес вашего офиса.

– Знаете, Галина Леонидовна, – отозвался он каким-то странным тоном. – У меня в офисе сейчас ремонт…

«Странный человек, – подумала Галина. – Сперва сам просит приехать, а потом отговаривается ремонтом…»

– Тогда чего вы от меня хотите? – произнесла Галина, с трудом скрывая раздражение.

– Я хотел бы встретиться с вами, так сказать, на нейтральной территории. Помните, как-то раз мы с вами и вашим отцом гуляли в парке? Точнее, в саду?

Галина тут же вспомнила, о чем говорит адвокат.

Когда-то давно – ей было лет двенадцать – они с отцом гуляли в саду «Олимпия» неподалеку от Технологического института. Была, как и сейчас, осень, аллеи сада покрывали золотые и красные листья. Вдруг из боковой аллеи появился Альберт Францевич.

Как понимала сейчас Галина, отцу нужно было встретиться с адвокатом вдалеке от посторонних глаз и что-то с ним приватно обсудить, вот он и условился о встрече в том парке и ее взял с собой для конспирации…

– Да, я помню, – ответила Галина. – Это было в…

– Стойте! – оборвал ее адвокат. – Помните – и хорошо. Приезжайте на то же место. Сможете быть там через три часа?

– Да, конечно!

Адвокат простился и повесил трубку.

Галина немного замешкалась – и услышала в трубке негромкий щелчок, словно еще кто-то отключился от разговора.

Впрочем, возможно, это ей только показалось.

В спальне она застала новую горничную. Чемоданы ее были раскрыты, везде валялись платья, юбки и белье.

– Ох, Галина Леонидовна! – Горничная всплеснула руками. – А я думала, что вы гуляете, вот, решила вещи пока разобрать!

Отчего ее голос кажется Галине таким неприятным? И улыбка фальшивой? Эти губы морковного цвета…

– Оставьте все, – процедила Галина, – я сама разберу. И отдам вам в стирку, что нужно.

Ей отчего-то было противно думать, как чужие руки будут копаться в ее вещах.

– Как угодно. – Горничная оскорбленно поджала морковные губы.

Галина переоделась в джинсы и неброскую курточку и спустилась в гараж, чтобы выбрать машину.

Выбирать можно было между стильным двухместным «Ягуаром» и строгим черным BMW. Она хотела было взять «Ягуар», но тут вспомнила странную интонацию адвоката и остановилась на BMW как на менее приметной машине.

Не успела она взять ключи и открыть ворота, как в гараже появился Виктор – тот охранник, который принес ей телефон.

– Галина Леонидовна, – проговорил он озабоченно. – Вы куда-то едете?

– А что? – Она с раздражением взглянула на Виктора. – Я что – под домашним арестом? Я должна отчитываться обо всех своих перемещениях? Отчитываться… перед тобой? – Она смерила его презрительным взглядом, демонстрируя всю нелепость такого предположения.

Этот охранник ей не нравился. Он не понравился ей с самого начала – нагловатый мужик, непочтительный. Еще не понравилось ей, что с террасы она заметила, как уезжал Сергей Михайлович и как этот Виктор стоял рядом с машиной и внимательно слушал, что тот ему говорил. И головой кивал – не сомневайтесь, мол, все будет сделано. То есть управляющий ему приказы отдает. А этот Виктор его слушается. И вот интересно, что этот Сергей Михайлович делал тут сегодня? Зачем он вообще притащился, если матери дома нет? И ведь не спросишь… Но с охранником наглым она разберется.

– Так вы ждете моего отчета? – повторила она спокойно. – Кто это ввел такие новшества?

– Что вы, конечно нет! – Виктор чуть заметно отступил. – Просто… я могу отвезти вас куда нужно. Это будет быстрее и безопаснее.

– У вас что – здесь нет никаких дел? По-моему, вы должны охранять дом! Тем более что вашего сменщика теперь нет…

– Да, конечно, – окончательно смутился охранник. – Но Ренат Рустамович поручил мне охранять вас… вы давно не были в России, здесь очень опасное дорожное движение, и вообще…

– Передайте Ренату Рустамовичу, что я прекрасно умею водить и сама могу за себя постоять! – сказала Галина. – Я отлично помню, какое здесь движение, и… и вообще!

– Как скажете!

– Именно так!

Галина села за руль, раздраженно хлопнула дверцей. Гаражные ворота поднялись, и она выехала на дорожку.

Вскоре Галина катила по трассе «Скандинавия».

Дорога оказалась лучше, чем она думала, пробок не было, поэтому можно было держать хорошую скорость. Поглядывая в зеркало заднего вида, она увидела позади темно-синий «Фольксваген».

Другие машины появлялись и исчезали, обгоняли ее или отставали, и только этот «Фольксваген» держался позади как приклеенный. Галина прибавила скорость – но он не отстал; немного притормозила – и синяя машина тоже замедлила ход.

Справа показалась автозаправка.

Бак был полон, но Галина свернула к заправке, остановилась около магазинчика.

Синий «Фольксваген» проехал мимо и скрылся из виду.

Она решила, что стала чересчур подозрительной, и поехала дальше. Больше машина не попадалась ей на глаза.

В городе движение было куда труднее, чем на трассе, но спустя полтора часа Галина все же выехала на Московский проспект и остановилась возле сада «Олимпия».

Сад этот не такой большой, и вскоре она обошла все его дорожки. Как и в ее воспоминаниях, эти дорожки были усыпаны осенними листьями, по ним с радостным визгом носились дети и собаки, хозяева этих собак и родители детей следили за ними со снисходительным умилением.

Адвоката нигде не было видно.

– Да что же это такое! – в сердцах проговорила девушка, остановившись посреди аллеи. – Сам назначил здесь встречу и не явился…

Тут к ней подошла дворничиха-таджичка, которая старательно сметала с дорожки осенние листья.

– Дэвушка, – проговорила она вполголоса. – Тэбя Галя зовут?

– Ну, допустим, Галя!

– Тогда это тэбя мужчина ждет!

– Мужчина? Какой мужчина?

– Какой? Приличный мужчина! – проговорила дворничиха с почтением. – Очень приличный!

– Где он? – Галина понизила голос, сообразив, что речь идет, несомненно, об адвокате.

– Пойдем. – Дворничиха поманила ее.

Галина пошла за ней. Они миновали уже знакомые дорожки, прошли мимо павильона кафе, свернули за него. Там, среди кустов, стояла еще одна скамейка, которую Галина не заметила в первый раз. И на этой скамейке сидел Альберт Францевич Стейниц.

– Спасибо, Зульфия! – сказал адвокат и протянул дворничихе купюру. Купюра молниеносно исчезла в кармане женщины, и сама дворничиха столь же быстро исчезла за кустами.

Последний раз Галина видела Стейница на похоронах отца. С тех пор прошло всего два месяца, но ей показалось, что он заметно постарел. Всегда полный, вальяжный, представительный, сейчас он выглядел так, как будто из него выпустили воздух.

– Здравствуйте, Альберт Францевич! – произнесла Галина, подходя к скамейке. – Вы хотели со мной поговорить?

– Да. – Он галантно привстал, показал ей на скамью рядом с собой. – Простите за все эти предосторожности…

– Да уж, – фыркнула Галина. – Кто это вас так напугал?

– Поверьте, для этого есть причины!

Галина села рядом с ним на скамью, перевела дыхание.

– Итак, о чем вы хотели поговорить?

– Вы должны это знать, – произнес адвокат, понизив голос. – Ваш отец оставил четкие указания на случай своей смерти. Четкие и подробные указания.

– Ну да, он оставил завещание, – удивленно ответила девушка. – Так делают все обеспеченные люди. Вы помните – я присутствовала на его оглашении…

В памяти всплыли те ужасные дни. Мама, бледная до синевы, все время прижимающая руку ко рту, чтобы удержать рыдания, она сама, наглотавшись успокоительных таблеток, воспринимает окружающее как во сне. Какие-то люди суетятся вокруг, все сливается в немыслимый хоровод, а когда ей удается ненадолго прийти в себя, сердце ранит страшная мысль: отца больше нет.

– Это не все! – сказал адвокат. – Помимо основного завещания, которое я тогда огласил, он оставил еще одно распоряжение. Оно помещено в отдельный конверт, который должен быть вскрыт, когда вам исполнится двадцать пять лет.

– Вот как? – Галина улыбнулась. – Папа оставил для меня какой-то сюрприз? Ну что ж, очень скоро я узнаю, какой именно: до этой знаменательной даты осталось чуть больше месяца! Нужно подождать совсем немного…

– Совершенно верно, но отнеситесь к этому серьезно. – Альберт Францевич нахмурил брови. – Боюсь, кто-то не хочет, чтобы воля вашего отца была выполнена и этот конверт попал в ваши руки.

– Да? Почему вы так думаете?

– Представьте себе, вчера ночью мой офис взломали. Все перевернули вверх дном, многие бумаги привели в негодность. Видимо, что-то очень усердно искали. К счастью, я подозревал, что такое может случиться, и предусмотрительно положил предназначенный для вас конверт в надежное банковское хранилище.

– Вот как? – Галина все еще слушала адвоката с недоверием. – А почему вы так уверены, что целью грабителей был именно этот конверт? Может быть, они искали что-то совсем другое! Возможно, они просто хотели денег, как все грабители!

– Во-первых, деньги, которые были у меня в офисе, они не тронули. Во-вторых – насколько я понимаю, этот конверт, точнее, его содержимое – самое важное, что хранилось у меня. И в‐третьих… честно говоря, у меня имеются еще причины так думать, но я не хотел бы их вам озвучить. – Адвокат замешкался, пристально взглянул на девушку: – Не потому, что не доверяю вам, – упаси боже! – но потому, что не хочу взваливать на вас еще какие-то неприятности.

– Ну, я не знаю… – протянула Галина. – Но для чего, собственно, вы меня сюда пригласили? Только для того, чтобы рассказать о взломе вашего офиса?

Она едва не сказала ему «для того, чтобы меня напугать», но предпочла использовать более нейтральную формулировку.

– Нет, конечно! – возразил адвокат. – Я пригласил вас для того, чтобы предупредить: будьте осторожны! Будьте очень осторожны, особенно до тех пор, пока не вступит в силу приложение к завещанию вашего отца, находящееся в том самом конверте!

– Но я и так веду не слишком опасный образ жизни. – Галина пожала плечами. – Не занимаюсь экстремальными видами спорта, не прыгаю с парашютом, перехожу дорогу только на зеленый свет…

Она вспомнила ночные гонки на берегах Женевского озера и чуть заметно улыбнулась. К счастью, эти рискованные развлечения остались в прошлом.

Адвокат откинул голову и пристально взглянул на нее.

– Я кажусь вам старым паникером? – проговорил он с горечью.

– Что вы, Альберт Францевич! – Галина вспомнила, как уважал старого адвоката ее отец, и устыдилась невольно промелькнувшей в ее голосе насмешки. – Что вы, дорогой! Я очень уважаю вас и очень серьезно отношусь к вашим словам!

– И правильно делаете. Поймите, что вашей жизни действительно угрожает серьезная опасность!

– Но почему? Что спрятано в том злополучном конверте, из-за чего вы так переполошились?

– Я не должен вам этого говорить раньше времени, – тяжело вздохнул адвокат. – Это – нарушение профессиональной этики. Но я чувствую, что иначе вы не примете мои слова всерьез. Дело в том, что незадолго до своей смерти ваш отец решил сделать вас единственной своей наследницей.

– Что? – Галина не поверила своим ушам. – А маме он что – ничего не оставил?

– Видимо, что-то случилось между ними… какая-то черная кошка пробежала… нет, конечно, он оставил ей вполне приличное пожизненное содержание, с тем чтобы она ни в чем не нуждалась и могла сохранить привычный образ жизни, но вам он передал банк и все основные активы. Вы должны вступить в права наследования в день, когда вам исполнится двадцать пять лет. До того дня ваша мать имеет право управлять состоянием, но после – все права переходят к вам.

Галина немного помолчала, осознавая услышанное, и вдруг до нее дошел скрытый смысл сказанного адвокатом.

– То есть… – произнесла она растерянно. – То есть вы хотите сказать, что опасность, о которой вы говорите, исходит… исходит от мамы? Я просто не верю своим ушам! Неужели вы это серьезно?

– Вы неправильно меня поняли! – Стейниц замахал руками.

– А как еще вас можно понять? Я не хочу вас больше слушать! Не хочу! – Галина порывисто вскочила и собралась уже уйти, но адвокат схватил ее за руку:

– Постойте! Вам не приходило в голову, что не только сама Елена Павловна может быть заинтересована в том, чтобы конверт не был вскрыт и собственность вашего отца не перешла к вам, но и кто-то другой? Кто-то, кто использует свое влияние на вашу мать в собственных интересах! И потом, она не могла знать о втором конверте, в том, первом, завещании о нем не было сказано ни слова!

Галина села обратно на скамью и закрыла лицо руками.

Она вспомнила все свои подозрения, возникшие после встречи в аэропорту, вспомнила, как резанул ее счастливый, цветущий вид матери, как вольно держался с матерью управляющий, и поняла, о чем говорит Альберт Францевич.

– Я поняла, что вы имеете в виду… – проговорила она после затянувшейся паузы, повернувшись к адвокату. – Вы думаете, что все это серьезно?

– Еще как серьезно! – с нажимом произнес адвокат и вдруг заторопился. – А теперь, пожалуй, нам лучше разойтись. Я не хочу, чтобы о нашей встрече кто-нибудь узнал… И… я со своей стороны попробую выяснить, кто и каким образом мог узнать о конверте.

Он поднялся со скамьи, но прежде чем уйти, наклонился и проговорил вполголоса:

– Не уходите сразу после меня, подождите несколько минут. И… и берегите себя!

Галина проводила его взглядом, но потом не выдержала, встала и выглянула из-за кустов.

Она увидела, как адвокат вышел из сада, огляделся по сторонам и сел в солидную черную машину. Машина отъехала от тротуара, она двигалась в сторону центра.

Галина тоже направилась к воротам сада и тут увидела, что следом за машиной Стейница поехала еще одна машина – тот самый синий «Фольксваген», который преследовал ее на трассе. Конечно, это могла быть просто похожая машина, но она не верила в такое совпадение.

Девушка вздохнула и побрела к другому выходу из сада, где оставила свою машину. Мысли текли безрадостно.

Ошеломляющая новость, что сообщил ей адвокат, не укладывалась в голове. Собственно, она даже не очень удивилась поступку отца, он раньше не раз говорил, что именно она продолжит его дело, для того он и послал ее в Высшую финансовую школу. Мама, конечно, совершенно не разбиралась в банковском деле.

А вот интересно, подумала Галина, откуда она может знать, что Сергей Михайлович такой хороший управляющий, ведь в делах-то она совершенно не разбирается. Он ее убедил, разумеется, он крепко взял ее в руки, и теперь она ему слепо доверяет.

Вот именно, хватит отмахиваться от очевидного, у мамы с управляющим, несомненно, роман. Галина сразу это поняла, почуяла своим обострившимся чутьем, как только увидела их в аэропорту, только верить не хотела.

Что ж, если смотреть на вещи шире, то дело житейское, мама после смерти отца была очень одинока… но почему именно с ним? Роман с подчиненным… не сама ли мама учила ее, что нельзя иметь никаких неформальных связей с людьми, которые на тебя работают? Даже дружбы близкой лучше не иметь! Предпочтительны ровные спокойные отношения. И вот теперь…

«Еще бы с шофером роман завела!» – с неожиданной злобой подумала Галина.

Глава вторая
Розенкранц и Гильденстерн

– Ун-де-труа! – повторил учитель танцев. – Выше ногу, ваше высочество! Тяните носок!

Поль поскользнулся на паркете и чуть не упал.

В это время дверь открылась, вбежала Евдокия Куракина. Лицо ее было красно, как с мороза, глаза испуганно блестели.

– Что случилось, Евдокия Николаевна? – шагнул ей навстречу главный воспитатель, Никита Фомич.

– Беда, батюшка. – Куракина что-то зашептала ему на ухо.

Никита помрачнел, взглянул на Поля и повернулся к танцору:

– Урок закончен, извольте идти к себе!

Француз, приученный не задавать лишних вопросов, поклонился, исчез, будто его и не было.

Никита подошел к Полю, взял его за руку:

– Ваше высочество, пойдемте! – И потянул его к двери, не к той, через которую они пришли. Куракина шла следом, опасливо оглядываясь, как будто чего-то опасалась.

– Что случилось? – спросил Поль, едва поспевая за воспитателем.

Никита Фомич молчал, и Поль выдернул руку, топнул ногой:

– Извольте отвечать, когда я спрашиваю!

– Ваше высочество. – Воспитатель наклонился к нему, положил руку на плечо. – До нас дошли скверные новости. Случились некоторые события, и нам лучше… вам лучше удалиться в дальнее крыло дворца. Там будет безопаснее.

– Новости? – переспросил Поль. – Какие новости?

Никита переглянулся с Куракиной, та всхлипнула, подошла ближе и едва слышно проговорила:

– Ваш папенька… государь Петр Федорович… кажется, он скончался…

– Папенька?

Поль вспомнил ласковую улыбку отца, вспомнил, как тот качал его на колене, а позже – катал на седле своей лошади, вспомнил удивительные заводные нюрнбергские игрушки, которые дарил ему Петр Федорович, марципановые фигурки – лошадок, солдатиков, пастушков с овечками. Ему стало грустно.

– Я хочу увидеть папеньку… – проговорил он серьезно и вдруг выкрикнул визгливым истерическим голосом: – Хочу его сей же час увидеть! – И еще ножкой топнул.

– Кто это здесь развоевался? – послышался вдруг в дверях хорошо знакомый голос.

Куракина ахнула и попятилась, Никита застыл.

В комнату вошла маменька, с нею – несколько гвардейцев.

– Куда это вы собрались? – произнесла маменька строгим голосом.

– Только что урок танцев закончился, государыня, – заговорил Никита, поклонившись. – Его высочество захотел прогуляться.

– Пусть его. – Маменькин голос смягчился. – Однако что же ты, Павлуша, капризничаешь и своевольничаешь, как простолюдин? Нам с тобой, душа моя, капризы не пристали! Чего ты хотел?

– Хотел увидеть папеньку! – выпалил Поль, хотя Никита попытался его удержать.

– Вот как? – Маменька посуровела. – Вот уж в этом я тебе никак не могу помочь!

Она повернулась к одному из сопровождавших ее гвардейцев и сказала негромко, но так, что все ее услышали:

– Его семя! Ничего с ним не поделаешь!

После чего развернулась и ушла, более ничего Полю не сказав и не поцеловав его на прощание.

Домой Галина вернулась в расстроенных чувствах. Она хотела побыть одна, чтобы обдумать все то, что узнала и увидела, – но этому намерению не суждено было осуществиться.

Как хорошо было бы укрыться пледом и посидеть в шезлонге на террасе, глядя на море, этот вид всегда ее успокаивал. И отец любил там сидеть, говорил, что ему там лучше думается, вид моря очищает и проветривает голову. Так, может, и Галину посетили бы какие-нибудь здравые мысли. Господи, как не хватает отца!

На этот раз сердце не заныло от боли. Да, слишком много у нее проблем, не время сейчас горевать.

Едва она вошла в дом, навстречу ей выбежала сияющая Анфиса.

– Галиночка Леонидовна! – проговорила она с наигранной радостью. – А к вам гости приехали!

– Гости? – удивленно переспросила Галина. – Какие еще гости? Я никого не ждала!

– А это мы! – раздался в холле громкий, жизнерадостный голос, и тут же Галина увидела своих школьных подруг – Розу Айниуллину и Ангелину Широкову.

Крупная шумная Геля как всегда выступала впереди, тихая хрупкая Роза держалась в тени, как прогулочная яхта в кильватере океанского лайнера.

– Девочки… – Галя растерянно встала на месте. – Ну надо же…

– Что так смотришь? – громко рассмеялась Ангелина. – Как будто привидение увидела. Не узнала школьных подруг?

В школе три девушки действительно близко дружили, вместе готовили уроки, вместе проводили праздники, но после окончания их дороги разошлись. Геля уехала в Москву и поступила в Институт международных отношений, Розу татарская семья рано выдала замуж за обеспеченного бизнесмена-единоверца, а Галина тогда ездила с отцом в Штаты, так что даже на свадьбе не была. Впрочем, Геля писала, что не больно-то и приглашали. Она-то, конечно, прорвалась, но все там было по старинке, на нее родственники косились.

Галина закончила университет, потом уехала учиться в Швейцарию. Геля наезжала из Москвы нечасто, Роза родила ребенка и прочно осела дома. Уже года два подруги только переписывались по электронной почте и перезванивались, и то не слишком часто.

– А я приехала из Москвы и решила: что, в конце концов? Нужно увидеться, посидеть… Узнала, что ты тут, вытащила Розку… – Геля Широкова гудела, как огромный шмель.

Галина вспомнила, что и в школе подруга немного утомляла ее своей активностью, своим громким голосом и уверенным, нахрапистым поведением.

Она поглядела более внимательно.

Внешне Гелька изменилась – стала какая-то слишком развязная, и взгляд такой… мутноватый, что ли… Раньше тоже была шумная, но открытая – что на уме, то и на языке. Что ж, два года прошло, люди меняются. А может, ей только кажется.

Вот Розка выглядит ничего себе. Только одежда, как всегда, ей не подходит. Она всегда была худенькой, незаметной, а родители заставляли ее носить вещи дорогие, но тяжеловесные. И драгоценностей понавешала на себя – муж, наверно, велит, чтобы все видели, какой он богатый. Ну, у них так принято.

Тем не менее она обрадовалась появлению подруг: можно было поболтать, вспомнить старые времена, а самое главное – можно было какое-то время не думать о своих невеселых проблемах.

– Пойдемте ко мне… – начала было Галина, но Широкова перебила ее:

– Нет, ты тут и так сидишь взаперти, как заколдованная принцесса в башне. Мы не для того приехали, чтобы разделить твое затворничество! Я, конечно, понимаю, у тебя было тяжелое переживание, можно сказать стресс, но нельзя надолго застревать в негативе! Нужно жить будущим, идти вперед! Мы тебя вытащим на люди!

– Да меня не тянет на люди… – попыталась возразить Галина, но Широкова, как и прежде, не принимала никаких возражений, она все решала за всех и уверенно проводила свои планы в жизнь.

– Все, немедленно отставить разговоры! – прикрикнула она. – Быстро переодевайся, и поедем! Тут совсем недалеко, на Приморском шоссе открылся новый ресторан, вполне приличный. Посидим там, поболтаем, развлечемся…

Галина знала, что спорить с Ангелиной бесполезно, и отправилась переодеваться.

Широкова и тут взяла все в свои руки, притащилась за ней в спальню, всунулась в шкаф.

– Что ты надеваешь? – воскликнула она, всплеснув руками. – Такое впечатление, что ты не из Швейцарии приехала, а из какой-нибудь захолустной мусульманской страны! Ты бы еще хиджаб надела! Извини, Розка, я тебя не хотела обидеть! Найди что-нибудь поярче, посветлее, более открытое…

– Да это и так достаточно открытое платье… куда уж больше, мне же не в шоу выступать…

– Нет, нет и нет! Надень вот это… и макияж – ну что это такое? Ты ведь не на собственные похороны собралась! Дай-ка, я сама подправлю… вот так – другое дело!

Через полчаса, проходя через холл, Галина увидела свое отражение в зеркале – и не узнала себя. Короткое бирюзовое платье… откуда оно взялось? И этот кричащий макияж… Господи, да Гелька ее своей помадой намазала! А ведь они еще в школе подсмеивались над ее пристрастием ко всему яркому!

– Отлично! – одобрила Геля, появившись рядом. – То что надо! Все парни будут твои! Кроме тех, которые будут мои, разумеется… – Геля громко захохотала.

– Да не нужны мне никакие парни… – вяло сопротивлялась Галина. – И так обойдемся…

– Не говори ерунды! Как это без мужиков? – Ангелина удивленно развела руки.

И Гале вдруг вся сцена, весь их разговор показался фальшивым. Ну вот как будто актеры в театре произносят привычные реплики, а сами думают о чем-то своем.

Галина позвала было шофера, но Широкова только возмущенно фыркнула:

– Что, не можешь из дому выйти без надсмотрщика? Мне нянька не нужна! Будет только на нервы действовать! Я хочу чувствовать себя свободной! Поедем на моей машине!

– На твоей? – Галина с сомнением взглянула на подругу. – Но ты же явно собираешься выпить!

– Само собой!

– И как же в таком случае мы поедем обратно?

– Розка поведет! Ей все равно по их мусульманским законам пить не положено!

Роза кивнула и улыбнулась – что, мол, поделаешь, знаешь же, что с Гелькой спорить себе дороже обойдется, это же не человек, а тайфун по имени Ангелина.

Еще через полчаса подруги вышли из машины на парковке возле нового ресторана.

Здание, в котором он располагался, представляло собой три стеклянных куба, сдвинутые под разными углами – как будто какой-то великан, играя в кости, бросил на прибрежные дюны три огромных стеклянных кубика да и забыл их там.

Геля уверенно направилась к стойке бара. Видно было, что она в этом заведении не первый раз.

– Стас, мне как всегда, – сказала она бармену. – А моим подругам… ну, для начала – «Поцелуй Ди Каприо»!

– Геля, ты же знаешь, мне нельзя! – попыталась возражать Роза, но Широкова мгновенно пресекла бунт на корабле:

– Во-первых, это самый легкий коктейль из тех, что здесь готовят. Почти безалкогольный. Во-вторых, мы не в Иране и не в Саудовской Аравии. И, в‐третьих, твой муж и остальные мусульманские родственники никогда об этом не узнают.

– Да, но ты же хотела, чтобы я потом вела машину!

– И поведешь! Что такого? Я же тебе сказала, это – самый легкий коктейль! И вообще – ты что, забыла, что спорить со мной бесполезно? Все равно будет по-моему!

Роза вздохнула и сдалась.

Бармен, непринужденно болтая с клиентками, смешал им коктейли. Галина пригубила свой. Коктейль и правда показался ей легким и очень вкусным, настроение сразу улучшилось, проблемы отодвинулись на задний план. В самом деле, что она все киснет? Можно с подругами немного развлечься.

– Молодцы, девчонки, что приехали! – проговорила Галя, улыбаясь. – И молодцы, что вытащили меня из дома!

– То-то же! – подхватила Геля, глаза которой ярко блестели от выпитого. – Ты меня, главное, всегда слушайся, я плохого не посоветую! А то и правда – сидишь в этом своем заколдованном замке, как принцесса Несмеяна, скоро вообще разговаривать разучишься! Чего ты там ждешь – принца?

– Да я приехала только два дня назад, не успела соскучиться… – слабо отбивалась Галина.

Она хотела спросить, откуда же подруги узнали, что она вернулась из Швейцарии, она со смерти отца никому не писала и не звонила, но в это время в ресторан вошла небольшая группа солидных, хорошо одетых мужчин.

– О, вот и мальчики! – оживилась Широкова, но тут же поскучнела. – Ох, нет, староваты мальчики, и слишком деловые… нам бы кого помоложе и повеселее…

Вдруг Роза побледнела и схватила подругу за руку. Глаза ее испуганно округлились.

– Что с тобой? – удивленно спросила Геля.

– Там Раиль… он со своими коллегами…

– Что, муж? – Геля привстала, разглядывая мужчин. – Ой, правда! Ну ничего себе влетели!

– Что делать? – растерянно бормотала Роза.

– Не паникуй, сейчас мы тебя выведем! – Широкова окликнула бармена: – Стасик, будь человеком, помоги! Нашей подруге нужно незаметно выйти…

– Сделаем! – Бармен оглянулся и хотел еще что-то сказать, но не успел.

К стойке подошел мрачный мужчина лет тридцати пяти, остановился перед Розой и холодно проговорил:

– Кого я вижу! Роза, что ты здесь делаешь?

Роза побледнела еще больше, потом ее лицо покрылось красными пятнами.

– Раиль… – пробормотала она. – Мы здесь с подругами… вот Геля приехала из Москвы, мы и решили встретиться…

– Кажется, мы с тобой об этом говорили! И не один раз! Говорили о том, как должна вести себя порядочная женщина! – Голос Раиля был негромким, но холодным и жестким, как металл на морозе. Казалось, об него можно порезаться.

Тут он увидел на стойке перед Розой полупустой бокал, и его лицо перекосилось:

– Так ты еще и пила?!

– Совсем немного, и это очень легкий коктейль! Почти безалкогольный! – попыталась Широкова вступиться за подругу, но этим только подлила масла в огонь.

Раиль сверкнул на нее черными глазами, схватил жену за локоть и процедил:

– Мы немедленно едем домой!

Роза вжала голову в плечи и засеменила к выходу.

– Ну и ну! – протянула Геля, проводив ее взглядом. – Надо же, какой он у нее тиран! Настоящий домострой! То есть не домострой, а этот… как его… шариат! Это в двадцать первом веке такое!

Она вздохнула и снова улыбнулась:

– Ну ладно, давай выпьем за то, чтобы с нами никто и никогда так не обращался! Стасик! – воззвала она к бармену. – Мне повтори, и моей подруге то же самое!

Бармен поставил перед ними два бокала с золотистой жидкостью, похожей на жидкий янтарь. Галина попробовала. Сначала этот коктейль показался ей тоже довольно легким, с необычным, чуть приторным привкусом каких-то тропических плодов, но потом перед глазами все поплыло.

– Что… что это такое? – спросила она, отдышавшись.

– «Девять-одиннадцать», – довольным голосом ответила Геля. – Убойный коктейль, правда?

– Странное какое название… – протянула Галина, чувствуя, как мысли путаются у нее в голове.

– Это в честь знаменитого теракта, – пояснила Геля. – Одиннадцатое сентября… слушай, тебе нужно чаще выбираться на люди! А то сидишь у себя в этом замке, как… как сыч. То есть как сычиха.

– Да я только недавно приехала!

– Все равно. – Геля хотела хлопнуть рукой по стойке, но промахнулась. – Черт, что это со мной? Сидишь в своем замке одна, как перст… конечно, там с тобой этот симпатичный мужик, Сергей…

– Это ты об управляющем? – удивленно спросила Галина. – Ты разве с ним знакома? Вот интересно, ты ведь в Москве обретаешься, а все кабаки здешние знаешь, да еще и с нашим управляющим знакома? Когда ты все успеваешь?

– Знакома, только тсс! – Ангелина поднесла палец к губам, хитро огляделась по сторонам. – Он не велел об этом говорить… Это он пока только управляющий, а потом…

– Что – потом?

– А ничего… – Геля поморщилась, прикоснулась пальцами к вискам. – Господи, что это со мной… что это я разболталась… до чего же крепкий этот коктейль… пьется легко, а потом…

– Слушай, тебе, пожалуй, хватит пить! – Галина неодобрительно посмотрела на подругу.

– Я лучше знаю, когда хватит! – Геля оглядела стойку, увидела недопитый Галин бокал. – А ты что не пьешь?

– Не хочется больше.

– Не хочешь со мной пить? – Широкова исподлобья взглянула на Галину. – Ну да, как же, ведь я теперь тебе не ровня! Ты у нас – богатая наследница, наследная принцесса, а я никто! Мой идиот-папашка разорился, так я теперь не твоего круга! Не твоего, так сказать, поля ягода! – С этими словами она цапнула вишенку с блюда, что стояло у Стаса чуть в стороне.