Текст книги "Возмездие леди Гамлет"

Стейниц взялся за трубку телефона, но передумал. Не станет он звонить нужному человеку из собственной конторы. Лучше это сделать в другом месте.

Когда он вышел в приемную, Инна разговаривала по телефону.

– Нет, – говорила она, – нет, я не могу. Это… ну хорошо, я попробую… может быть, удастся…

Заметив адвоката, она отключилась, но не смогла совладать со своим лицом. И Стейниц увидел на нем самую настоящую ненависть.

Галя сидела на кровати, бездумно глядя в окно. В дверь заглянула горничная с пылесосом:

– Галина Леонидовна, можно у вас убрать?

– Сейчас уйду! – буркнула Галина.

Хотелось наорать на противную бабу, хотя, в общем, ничего такого она не сделала. Просто суется вечно не вовремя, прежняя горничная такого себе никогда не позволяла. Ну, раньше у матери во всем был порядок.

Кстати, где мама? Отчего ее часто не бывает дома? Какие у нее дела? Вот у нее, Гали, дел никаких нет. Совершенно нечем заняться. В Швейцарии было легче – учеба, развлечения, Митька… Ну, это все позади. Вот она приехала, вернулась домой, а оказалось, что никто ее здесь не ждет. Матери она явно мешает – конечно, так бы Сергей Михайлович ночевал тут преспокойно, кто ему что скажет? А теперь им перед Галиной неудобно, вот мама и сердится.

Можно, конечно, восстановить старые связи, вспомнить приятелей, закатиться куда-нибудь вечером, чтобы не сидеть в этом доме, мрачном и унылом, как склеп. И не думать о вчерашней сгоревшей машине и о том, что сказал ей адвокат.

Снова послышался деликатный стук в дверь. Ну до чего же настырная тетка! Надо сказать матери, чтобы ее уволили.

Галина накинула куртку и вышла в сад. Листья в аллее были уже собраны в аккуратные кучки, старик занимался цветником. Прикатил тачку с лопатами и граблями, придирчиво оглядел цветник, потом уселся на лавочку и достал сигареты. Галина подошла ближе.

Услышав ее шаги, старик не вскочил со скамейки, не согнулся угодливо, не бросил сигарету. Чтобы не стоять молча, Галина спросила, что он собирается делать.

– Розы прикрыть нужно, эти обрезать, остальное вскопать под зиму, – ответил старик спокойно.

– А вот тут всегда тюльпаны росли, – вспомнила она, – много-много, разве вам не сказали?

Он помотал головой, и Галина поняла, что мама вообще с ним не говорила. Некогда ей было. А раньше как она любила заниматься садом…

– Видел я вроде в сарае ящик с луковицами… – сказал старик, загасив сигарету.

Ящик был с отделениями, на каждом была приклеена цветная бумажка, на которой написан сорт тюльпанов и цвет. Аккуратный мужчина был садовник Иван.

Галина увидела висящий на крючке поводок, оставшийся от Бурана, и разозлилась. Как можно усыпить абсолютно здоровую собаку! Вранье, что он взбесился, просто лаял на Сергея Михайловича. И не зря он на него лаял, собаки многое чувствуют лучше людей. Да если на то пошло, ей самой хочется на него наброситься. Противный какой-то. И дело вовсе не в том, что Галина ревнует к нему маму, ей же не пять лет.

Старика звали Василием Петровичем.

– Вы давно в деревне живете? – спросила Галя, когда ящик с тюльпанами был принесен к клумбе.

Он посчитал что-то в уме, подумал:

– Двадцать пять лет как раз через месяц будет, как сюда переехал.

– Ох, я тогда и не родилась еще! – рассмеялась Галина.

– Выходит, так. – Он скупо улыбнулся.

– А раньше, наверное, в городе жили… – полувопросительно сказала девушка.

– А с чего вы так решили? – Он взялся было за лопату, но обернулся.

– Вид у вас… не деревенский, что ли, речь правильная… ну не знаю, мне показалось, – честно призналась Галина, – видно, что не всегда вы с лопатой и граблями управлялись.

Василий Петрович поглядел на нее более внимательно. С виду – богатая наследница, все у нее в шоколаде, заняться нечем, мается от скуки, вот и вяжется с разговорами. Однако зоркие не по возрасту его глаза отметили и бледность, и горестную складку возле губ, а также беспокойный взгляд и какую-то растерянность.

Все ясно, горюет девчонка после смерти отца, видно, любила его сильно. А мамаша-то недолго горевала, мигом завела себе сердечного дружка. Это только они тут думают, что раз отгородились высоким забором да охраны понаставили, то никто про них ничего не знает. А того не понимают, что дорога-то мимо деревни идет. И местные давно уже вычислили, кто к кому в этом богатом поселке ездит. И что зачастила машина этого хмыря, который управляющим в банке покойного хозяина служит. Ну, по делам, конечно, человек ездит. А только по делам-то на ночь не остаются.

Все это кумушки деревенские почти сразу выяснили. И разнесли по соседям. Уж на что у него, Василия, жена не болтливая, а и то полностью в курсе.

Он еще раз посмотрел на хозяйскую дочку. Жалко девчонку, стоит как потерянная.

– Вы не обижайтесь, может, я не то сказала, так это не со зла, – заторопилась она.

– Да я не обижаюсь. – Он снова взялся за лопату. – Ваша правда, раньше я в городе жил. Сюда к жене переехал.

Он замолчал, не собираясь рассказывать постороннему человеку, отчего так получилось. Была у него там, в городе, жена, была работа ответственная, а потом с работой вышло все плохо, подсидели его, и жена, кстати, ушла. Видно, не слишком его ценила. Ну и бог с ней, он давно уже про то не вспоминает.

– А работал я здешним участковым, до того как на пенсию вышел, – сам не зная зачем, сказал Василий Петрович.

– Правда? – Галина вдруг обрадовалась. – Тогда можете вы мне одну услугу оказать? Вы не думайте, это не даром…

– Сначала скажите, что за услуга, а потом уж насчет оплаты поговорим, – спокойно заметил он.

– Тут третьего дня авария была на сорок пятом километре. Охранник наш разбился. Ехал утром, и вроде бы грузовик в его машину врезался, я точно не знаю, – заторопилась Галина, – а я как раз приехала накануне. И он еще мне говорит, что, мол, отец мой его на работу брал, соболезнования, в общем, выразил. Так поговорили мы по-хорошему, по-человечески, а утром я узнаю, что он – насмерть. И никто ничего не знает, а мне вот как-то не по себе…

Галина замолчала, сама, видно, почувствовала, что слова ее неубедительны.

Василий Петрович вспомнил теперь того охранника, кажется Лешей его звали. Иногда он хозяина возил, потом жену его. Как-то летом приезжал он, ягоды предлагал, так кухарка Анфиса его чаем напоила. Ягод, правда, не взяла – куда нам, говорит, теперь вовсе ничего не нужно, как сам-то помер, жена его вообще ничего не ест, фигуру бережет.

Значит, Леша этот на сорок пятом километре гробанулся… Вроде бы парень был приличный, водил осторожно.

– Что ж, – сказал он, – могу поспрашивать, в чем там дело. Послезавтра приду, если будет какая информация, то расскажу.

– Спасибо! – Она беспокойно оглянулась и ушла, а Василий Петрович начал копать.

Вскоре подошел к нему охранник.

– Дед, и о чем это ты с хозяйской дочкой базарил? – полюбопытствовал он.

«А твое какое дело», – подумал Василий Петрович, но вслух ничего не сказал.

– Эй, дед, отвечай, когда спрашивают! – Охранник положил ему на плечо тяжелую руку.

Василий Петрович не спеша обернулся, держа в руках лопату. Охранник этот, Виктор, сразу ему не понравился. Наглый такой мужик, главным себя считает, ходит тут, распоряжается, как будто он хозяин. Вот за каким чертом он в саду ошивается? Что ему здесь делать? Если ты дом охраняешь, то сиди за мониторами. Или уж если проверяешь периметр, то смотри во все глаза, не отвлекайся на посторонние разговоры. А если ты хозяев возишь, то в свободное время за машиной ухаживай, чтобы она блестела у тебя и не сломалась в самый неподходящий момент. А этот, вишь, прогуливается, воздухом дышит. Что тебе тут – курорт, что ли… Ох, распустились после смерти хозяина. Правду люди говорят: кот из дома – мыши в пляс!

Ну, однако, этот козел не отвяжется, надо ему ответить, а то так и будет стоять над душой.

– О чем разговаривали? – переспросил он. – Да о цветах вон. – Он кивнул на ящик с луковицами. – Она говорила, где какие сажать. А ты что – против?

– Я-то не против, – сощурился охранник, – да только ты знай свое место. А не то живо вылетишь отсюда на счет раз!

Василий Петрович ничего не ответил, только посмотрел очень выразительно. Так что Виктор, хоть и был небольшого ума, все же догадался, что это он за свою работу трясется. Потому как платят хорошо, а делать, в общем-то, ничего особенного не надо. А он, Василий, – человек свободный. Земли, чтобы копать, на его век хватит.

Охранник плюнул в ящик с луковицами и ушел. Василий Петрович только покачал головой, глядя ему вслед. Какой же ты, к лешему, охранник, когда нахамил человеку, а сам к нему спиной поворачиваешься! А у человека, между прочим, в руках лопата…

– Я съезжу в городскую коллегию, – сообщил Альберт Францевич своей помощнице, появившись в дверях кабинета. – Сегодня до конца дня не вернусь. Если кто-то будет звонить – договаривайтесь на завтра. И допечатайте материалы по делу Сегильдеева.

Выйдя из своей конторы, адвокат сел в машину и поехал на станцию техобслуживания возле Балтийского вокзала. Там, хотя его машина была вполне чистой, он заехал в автомойку.

Едва машина адвоката скрылась от посторонних глаз, ее передняя дверца открылась, и на пассажирское сиденье рядом с Альбертом Францевичем опустился невысокий мужчина лет сорока. Мужчина этот отличался приятной, но совершенно незапоминающейся внешностью, так что, встретив его на улице, в офисе или в магазине, никто уже через минуту не смог бы его описать.

Этот неприметный мужчина выполнял для Стейница разнообразные поручения, никогда не выходящие за грань Уголовного кодекса, но весьма близко к этой грани подходящие. Он занимался наружным наблюдением, проще говоря слежкой, прослушиванием телефонов и тому подобными вещами, то есть был глазами и ушами адвоката.

– Здравствуйте, Альберт Францевич! – проговорил неприметный человек. – Что у вас для меня сегодня?

– Вячеслав, у меня для вас очень деликатное поручение…

– А я другими и не занимаюсь!

– Верно. Но теперь мне нужно, чтобы вы проследили за Инной… Инной Романовной.

– Вы имеете в виду свою помощницу? – Неприметного человека трудно было чем-нибудь удивить, но сейчас это, кажется, удалось. Впрочем, он тут же пригасил удивление и придал своему лицу профессионально-безразличное выражение.

– Именно ее, – сухо проговорил адвокат.

– Что конкретно я должен выяснить?

– Все, что удастся. Но главное, что меня интересует, – с каким мужчиной она встречается. Как только сумеете это узнать – дайте мне знать по нашему обычному каналу. Сейчас она в конторе, закончит работу около пяти.

– Я все понял. – Неприметный человек кивнул, открыл дверцу и выскользнул из машины.

Пересев в свою машину, он поехал к офису адвоката и припарковался так, чтобы хорошо видеть выход из здания.

Надо сказать, что его машина отличалась таким же удивительным свойством, как ее хозяин: совершенной неприметностью. Она была какого-то неопределенного цвета – то ли темно-серая, то ли тускло-синяя, а может, и вовсе грязно-зеленая, неопределенного дизайна, так что с первого раза даже хорошо разбирающийся в автомобилях человек начинал сомневаться – то ли это «Хонда», то ли «Фольксваген», номера вечно были забрызганы грязью. При этом, как ни странно, сотрудники дорожно-патрульной службы и ГИБДД никогда эту машину не останавливали – должно быть, они ее просто не замечали.

Итак, поставив свою неприметную машину неподалеку от офиса адвоката, неприметный человек по имени Вячеслав приготовился к ожиданию. Надо сказать, что для человека его профессии именно умение ждать является самым важным качеством – важнее хорошей памяти, наблюдательности, ловкости, может быть даже важнее неприметной внешности.

На этот раз, правда, особенно долго ждать ему не пришлось.

Незадолго до пяти часов Инна Романовна вышла из дверей офиса и направилась к своей машине.

Вячеслав отметил перемены, произошедшие с помощницей адвоката за последнее время: блеск глаз, непривычно яркий макияж, броскую одежду. Он подумал, что Альберт Францевич прав – у Инны наверняка появился новый мужчина.

По профессиональной привычке Вячеслав несколько раз сфотографировал Инну – возле дверей, на полпути к машине и в момент посадки. Фотоаппарат у него был очень хороший – с отличным разрешением и при этом настолько миниатюрный, что мастер сумел вставить его в корпус зажигалки, так что, чтобы сделать снимки, Вячеслав несколько раз щелкнул зажигалкой, как бы прикуривая.

Инна Романовна села в свою машину и поехала. Вячеслав немного выждал и тронулся следом.

Движение на улицах было очень оживленное, поэтому Вячеслав держался поблизости от преследуемой машины, чтобы не потерять ее из виду. Его задача облегчалась тем, что машина у Инны Романовны была приметная – маленький ярко-красный «Опель».

Разумеется, Вячеслав знал, где живет помощница адвоката, но сейчас она определенно ехала в другую сторону. Примерно через полчаса она свернула с Гражданского проспекта на проспект Науки, затем – в проезд между пятиэтажными «хрущевскими» домами и наконец остановилась возле одного из таких домов.

Вячеслав припарковался в сторонке, чтобы его машина не бросалась в глаза. Он еще несколько раз сфотографировал Инну – как она выходит из машины, как идет к подъезду, опасливо оглядываясь по сторонам, как открывает дверь подъезда электронным ключом. Этот момент он сфотографировал несколько раз и с большим увеличением.

Инна Романовна вошла в подъезд, и через минуту на одном из окон третьего этажа задернули шторы.

Теперь Вячеслав стал особенно внимательным. Он следил за каждым мужчиной, проходящим мимо дома, за каждой машиной, проезжающей поблизости.

Через пять минут после Инны в тот же подъезд вошла женщина лет пятидесяти, следом за ней – старичок интеллигентного вида. Вячеслав сфотографировал их на всякий случай, хотя понимал, что это – не те, кого он ждет.

Наконец примерно через полчаса возле дома остановилась дорогая черная машина. Передняя дверца открылась, и из нее вышел загорелый, подтянутый мужчина лет сорока с небольшим. Как перед тем Инна, он опасливо огляделся по сторонам и направился к тому же подъезду.

Хорошо развитая интуиция подсказала Вячеславу, что это – именно тот, кого он ждет. Он несколько раз сфотографировал мужчину – возле машины, на полпути к подъезду и возле двери.

Мужчина открыл дверь не ключом, он нажал на пульте домофона номер квартиры. Вячеслав снял этот момент трижды и не прогадал – сумел разглядеть на снимке, что загорелый мужчина набрал номер семнадцатой квартиры. Вячеслав прикинул, что семнадцатая квартира находится на третьем этаже. Вроде бы все совпадало, но настоящий профессионал проверяет любую информацию.

Вячеслав вышел из машины, подошел к подъезду и набрал на пульте тот же номер. Некоторое время никто не отвечал, затем из динамика донесся озабоченный женский голос:

– В чем дело?

– Лида, открой! – проговорил Вячеслав, изображая нетрезвую хрипотцу. – Открой, тебе говорят! Это же я, твой козлик!

– Никакой Лиды здесь нет! – резко ответили из домофона. – И никакой ты не козлик, а натуральный козел!

Вячеслав удовлетворенно улыбнулся: он узнал голос Инны Романовны.

Вернувшись в свою машину, он набрал специальный номер, который дал ему адвокат для экстренной связи.

Альберт Францевич ответил сразу же.

– У вас есть результаты? – осведомился он.

– Есть, – лаконично ответил Вячеслав. – Высылаю фотографии.

Он переслал на телефон заказчика снимки загорелого мужчины.

Адвокат взглянул на них и едва слышно пробормотал:

– Вот как… ну и почему я совсем не удивлен?

Инна Романовна повесила трубку домофона.

– Кто это был? – спросил ее загорелый мужчина.

– Какой-то пьяный придурок ошибся квартирой.

– А зачем ты вообще ответила?

– Он звонил и звонил… это действовало мне на нервы.

– На нервы? – Мужчина пристально взглянул на нее. – Ты действительно в последнее время стала очень нервная. Что с тобой происходит? Что тебя беспокоит?

– Что?! – вскрикнула она, как раненая птица. – Ты еще спрашиваешь? Я живу как на вулкане, я чувствую себя преступницей… особенно после этого взлома в нашем офисе! Я боюсь, боюсь! Неужели ты не понимаешь? Мне кажется, что Стейниц начинает о чем-то догадываться! Начинает меня подозревать! Иногда он так смотрит на меня, как будто просвечивает рентгеном!

– Да брось ты… – Мужчина внимательно следил, чтобы лицо его было бесстрастным и голос не дрогнул. – Этот старый козел просто пялится на тебя. Ведь ты молодая красивая женщина! А он кто? Старик, ему только и радости, что на молоденьких поглядеть…

Он скосил глаза на Инну, проверяя, как она отреагирует, но она, похоже, не слушала его совсем.

– А самое главное… самое ужасное… мне кажется, ты меня больше не любишь! – выкрикнула она звенящим, как натянутая струна, голосом.

– Ну что ты, зайчонок! – Мужчина шагнул к ней, взял ее лицо в ладони, посмотрел прямо в глаза пристальным, завораживающим взглядом. – Как ты могла так подумать?

Она вся была как натянутая струна, не только голос. На миг он испугался, что она сейчас рассыплется в его руках.

– Но я… я видела тебя с той женщиной! С ней, с богатой холеной стервой!

– О чем ты говоришь, зайчонок! – Мужчина презрительно улыбнулся. – Как ты могла такое подумать? Ты же знаешь, что это – для отвода глаз… для того, чтобы никто не догадался о нас с тобой! Чтобы никто ничего не заподозрил раньше времени! Она мне ничуть не нравится! Ты же знаешь – она на десять лет старше тебя! Я должен оказывать ей знаки внимания, чтобы она не стала требовать внеочередного аудита, не созвала собрание акционеров…

Инна не верила ему – но в то же время верила, она смотрела в его глаза – и тонула в них, ее тело, как всегда в присутствии этого мужчины, охватила томительная слабость. Мыслей в голове не было никаких, кроме одной: это ее мужчина, она хочет быть с ним. С ним навсегда, и больше ни с кем и никогда. И для этого она готова сделать все возможное. И невозможное тоже.

– Любишь? – прошептала Инна едва слышно.

– Неужели ты сомневаешься? Любимая, я знаю, как тебе тяжело! Мне тоже нелегко. Но это все ради нас! Нам осталось сделать совсем немного, и мы будем вместе… мы будем богаты! Ведь мы это заслужили! Мы заслужили свое счастье!

– Мне не нужно богатство… – шептала она зачарованно. – Мне нужно только быть с тобой…

– Деньги – это свобода! Мы сможем улететь далеко-далеко, туда, где нас никто не знает! Мы будем там только вдвоем! Представь – берег океана, песчаный пляж, маленький уютный домик под сенью пальм, вечное лето, и мы вдвоем… Навсегда вдвоем!

– Господи, скорее бы… – прошептала женщина.

– Все зависит только от тебя. – На этот раз голос мужчины прозвучал сухо и трезво. – Я сказал тебе, что нам нужен тот конверт с распоряжениями Басманова. Чем раньше ты его найдешь, тем раньше осуществятся наши мечты! В офисе его не было, значит, нужно искать где-то еще…

Инна на миг очнулась от сладостной истомы и даже обрела способность соображать. Она вспомнила, что содержится в том конверте, ведь это она печатала документ на специально купленной для таких случаев машинке. Адвокат Стейниц был человеком сверхосторожным. Но ей он доверял. Что ж, это к лучшему. Для своего мужчины она готова пожертвовать всем – репутацией, честным именем, даже своей жизнью.

– Я знаю, где этот конверт, – внезапно проговорила женщина.

– Вот как? И где же?

– У него есть сейфовая ячейка в отделении «Бета-банка» на Московском проспекте. Я пару раз провожала его в этот банк, но в сейфовый отсек он ходил без меня.

– Ты уверена, что конверт там?

– Больше ему негде быть. Там Альберт хранит самые важные документы.

– Ну что ж, значит, нам нужно попасть в этот банк, надо получить доступ к этой ячейке. Тебе нужно это сделать.

– Но как? Как ты это себе представляешь?

– Ты хочешь, чтобы у нас с тобой было будущее? – проговорил мужчина властным, гипнотическим голосом.

– Больше всего на свете…

– Тогда ты что-нибудь придумаешь.

Она смотрела на его гладкое загорелое лицо, на его нежные губы – и понимала, что сделает ради него все, что угодно. Все, чего он от нее потребует.

– Я придумаю… – прошептала она.

– Ну и умница! – Мужчина снова взял ее лицо в свои ладони, прильнул к ее губам своим жарким, нежным ртом – и Инна забыла о своей блеклой, бессмысленной жизни, она вознеслась к небесам.

Галина видела из окна, как открылись ворота и въехала мамина машина. Сегодня она сама была за рулем. Мама выскочила из машины, смеясь, наклонилась к окошку с пассажирской стороны, что-то заговорила туда, размахивая руками.

– Линка! – Она задрала голову и поглядела на окна дочкиной спальни. – Иди скорей сюда, смотри, кого я привезла!

«Кого еще она притащила, – с неудовольствием подумала Галина, отскакивая от окна, – никого не хочу видеть…»

– Линка! – Мама орала уже неприлично громко. – Да куда же она подевалась, спит, что ли, еще? Сколько можно спать! Все на свете проспишь! Уж полдень скоро!

Галина обреченно вздохнула и вышла на балкон. Из машины вышла женщина, и Галина остановилась как вкопанная, потому что в женщине было что-то до боли знакомое. И родное.

В следующую минуту Галина развернулась и бросилась бежать. Через спальню к лестнице и кубарем вниз, чтобы выскочить из дома и броситься гостье на шею.

– Тетя Полина! Господи, как я рада!

Перед ней и правда стояла старинная и когда-то самая близкая мамина подруга Полина Красногорова. Галя помнила ее с самого детства. Ее и ее сына Олега, который был старше ее года на два.

Тетя Полина рано развелась с мужем, но это не помешало их с мамой сердечной дружбе. Они дружили со школьных времен, вот и тебе бы, говорила мама, неплохо иметь такую близкую подругу. Это, знаешь, навсегда.

Мама, разумеется, ошибалась, Полина исчезла из их жизни, когда отец разбогател. Может, не сразу, точнее, Галя заметила это не сразу. Тогда у нее появились новые заботы. А раньше, когда они с Олегом были маленькие, они очень дружно играли.

Подруги часто ездили на море вместе – очень удобно, дети тоже дружат, вместе им куда веселее, и оставить ребенка можно не с чужим человеком, а с тем, кому доверяешь.

Дети ловили крабов на диком пляже, строили замки из песка, кувыркались на мелком месте в теплой соленой водичке. Их мамы загорали тут же, положив на горячий песок махровое полотенце.

Так было каждое лето, и маленькая Галя прочно связывала отдых на море с загорелым до черноты мальчишкой с выгоревшими соломенными вихрами. Сама она загорала с трудом, мама вечно мазала ее кремами и заставляла надевать майку. Помогали эти меры плохо, так что бывало, что и на пляж ее не пускали. Тогда Олег благородно оставался с ней, сидел рядом в тени старого грушевого дерева и мастерил бумажные фигурки из старого журнала.

Она боялась предложить ему поиграть в куклы – все-таки он был старше на два года и вообще мальчик.

Галя отстранилась и окинула Полину взглядом. Вблизи было видно, что она очень изменилась. Худощавая фигура осталась прежней, но спина слегка ссутулилась, волосы поредели, и вся она как-то усохла, как цветок, которому не хватает полива. Да, мама выглядит лет на пятнадцать моложе, а ведь они с Полиной ровесницы.

Галина поскорее опустила глаза и поцеловала Полину в щеку.

– Здравствуй, Галка! – сказала Полина, и Галя с болью в сердце отметила, что и голос у нее изменился – стал более хриплым.

Но, в конце концов, разве в этом дело? Ведь тетя Полина – это ее детство, а тогда все было гораздо проще.

– Ух, какая ты, Галка, стала красавица! – Полина завертела ее и погладила по плечу. – От женихов, верно, отбою нет?

Галина даже зажмурилась от воспоминаний. Горячее солнце, сверкающее море, она ест грушу, и сок стекает на голый живот, а рядом скачет на одной ножке вихрастый мальчишка и кричит: «Галка на палке, Галка на палке!» Как давно все это было!

– Представляешь, – тараторила мама, – вхожу я в «Белиссимо» и вдруг прямо в дверях сталкиваюсь с женщиной! Пригляделась, а это Полинка! Вот так встреча! А ведь если бы не столкнулись нос к носу, то и прошли бы мимо. Там зал большой, можно друг друга не заметить! Господи, Полинка, как я рада! В общем, я тебя никуда не отпущу, сейчас поболтаем, поедим, потом погуляем…

– Подожди, Лена. – Полина отвела мамину руку. – Девочки мои дорогие, наверно, это судьба вмешалась. Потому что когда я услышала про Леню, то просто места себе не находила…

Она вздохнула, опустила взгляд.

– Ведь мы же столько лет знакомы! Но вот беда – телефона-то твоего нового я и не знала. А если в банк звонить, так ведь и не дали бы вашего номера… Вы уж простите, что я тогда никак не проявилась. Нехорошо старых друзей забывать!

– Что ты, Полина, – мама отвернулась, – не хочу о плохом думать, нужно себя в руки брать.

Галина нахмурилась было, хотела сказать, что рановато мама все позабыла, но тут почувствовала, как Полина сжала ей руку. И кивнула успокаивающе – не волнуйся, мол, все обсудим и обо всем поговорим. У нее тотчас отлегло от сердца – Полина ей поможет, она сумеет убедить маму, что не нужно подпускать этого подозрительного Сергея Михайловича так близко. Или хотя бы подождать чуть больше месяца. А там уж она, Галина, вступит в права наследования и возьмет дело в свои руки. И выгонит этого Сергея Михайловича взашей, больно много воли взял, держится как хозяин. И тогда, возможно, он оставит маму в покое. Это будет хорошей проверкой чувств.

Она в ответ с признательностью сжала руку Полины.

Анфиса принесла кофе и крошечные печеньица, которые буквально таяли во рту.

– А как поживает Олег? – спросила мама. – А то, я вижу, Линка хочет спросить, да не решается.

– Да уж, давайте по-простому, мы ведь сто лет знакомы! – улыбнулась Полина. – У Олега все хорошо, он работает в крупной компании, им там довольны.

– Не женился? Ты еще бабушкой не стала? – поддразнила мама старую подругу.

– Нет, мы живем вместе. Говорит, что не нашел девушку по душе, ну, время у него есть, двадцать шесть лет всего, не торопится. Сейчас мужчины рано не женятся.

– Ну тогда, – мама протянула подруге телефон, – звони ему и приглашай к нам на ужин.

– Да как же…

– Что такого? Неужели он Линку не вспомнит?

– Да нет, он ее часто вспоминает, – призналась Полина. – Недавно альбом старый достали с фотографиями…

Время до ужина пролетело незаметно в разговорах и воспоминаниях. Галина была неприятно поражена, что к ужину приехал Сергей Михайлович. Ну, может, и к лучшему, Полина на него посмотрит и все поймет, не придется ей пересказывать.

Олег, конечно, изменился, в первый момент не узнать было того мальчика с непослушными вихрами. Но потом Галина разглядела кое-что знакомое. Они уединились в уголке и тихо беседовали.

Гале было с ним легко и просто, ведь они так давно были знакомы. Он так отличался от всех ее знакомых особей мужского пола. Он не плавал на яхте, не гонялся на дорогой машине по горам, не чувствовал себя ни королем мира, ни хозяином жизни. Только сейчас Галина осознала, как надоели ей те золотые мальчики. Олег так от них отличался! Спокойный такой, серьезный и очень симпатичный. Они сидели на диване рядом, совсем близко, и она чувствовала, что от него исходит обычное человеческое тепло.

Было так здорово смотреть ему в глаза и вспоминать детство, их прошлые поездки на море и зимние – за город на лыжах. Галя вспомнила, что им всегда было легко вместе. Они дружили. Господи, как ей не хватает сейчас настоящего друга! Раньше она могла рассказать Олежке все, что ее волновало. Другое дело, что волнений-то у нее не было никаких. А вот теперь…

Но он смотрел на нее так серьезно и ласково, слушал ее так внимательно, его плечо рядом было таким надежным, что на Галину снизошло умиротворение. Впервые после смерти отца пусть не исчез совсем, но ослабел тугой узел из колючей проволоки, который невыносимо стянул ее сердце.

Они условились встретиться завтра в городе и просто погулять, Олег сказал, что сможет урвать пару часов от работы. Прощаясь, он ткнулся сухими губами ей в щеку, и это легкое прикосновение ей было приятно. Снова повеяло от него надежной силой, и Галя решила, что обязательно расскажет ему обо всем, что ее беспокоит: о маме и об этом Сергее Михайловиче и о том, как тоскливо ей после смерти отца. Нужно же кому-то об этом рассказать.

Сергей Михайлович уехал вместе с ними, простившись с хозяевами вежливо, но сухо. Мама, однако, ничуть этим не огорчилась, из чего Галя предположила, что Полина уже сумела как-то на нее повлиять. Насколько она помнила, Полина раньше отличалась здравостью суждений, даже отец относился к ней лучше, чем к другим маминым подругам. Несомненно, она и сейчас сумеет вправить матери мозги. Да, это судьба, что они встретились.

Тут Галину царапнула какая-то мысль, она даже остановилась и помотала головой, но Олег крикнул из машины:

– До завтра! Галка, не стой на холоде, простудишься! – И она махнула ему в ответ, засмеялась и упустила неприятную мысль.

Проводив гостей, Галина пошла к себе. Однако, проходя мимо готической гостиной, она увидела мать. Та стояла перед камином с бокалом красного вина в руке.

– Лина! – позвала она дочь. – Побудь со мной!

Галина вошла в гостиную, остановилась на пороге.

Мрачная комната, обставленная тяжелой черной мебелью, показалась ей неуютной и чужой. В камине догорали несколько поленьев, отбрасывая на лицо матери оранжевые и багровые блики.

– Я так рада, что приехала Полина… – проговорила мать, пригубив вино. – И тебе, кажется, было интересно с Олегом… У нас осталось так мало настоящих друзей! Дружба – вот что по-настоящему ценно! Дружба – это то, чего не купишь ни за какие деньги!

Галина подошла к камину, расшевелила огонь кочергой. Пламя ожило, заплясали золотые змейки.

– Отчего они так давно не были у нас? – спросила девушка, повернувшись к матери.

– Ну, трудно сказать… – Та отвела взгляд, потом спохватилась: – Налить тебе вина?

– Ну, разве что самую малость… Так отчего вы с Полиной разошлись? Вы ведь с ней так дружили, я же помню!

– Да мы, собственно, не расходились… – Мать подняла бутылку, и тонкая рубиновая струя благородного напитка полилась в бокал. – Знаешь, как бывает… позвала ее раз, другой, она отказалась… ну, потом я поняла – ей просто неуютно было с моими новыми знакомыми: у нее нет таких материальных возможностей, она не может одеваться, как мы, у дорогих дизайнеров, не может позволить себе отдых в Биаррице или на Сардинии… ну, ты сама понимаешь – социальное неравенство воспринимается болезненно… сначала она отговаривалась какими-то уважительными причинами, а потом сказала мне какую-то резкость, и я перестала ее приглашать…

Мама замолчала, машинально взяла в руку бутылку, повертела ее и снова поставила.

– Собственно, я даже не помню, в чем там было дело – то ли я на нее обиделась, то ли она на меня. В общем, очень жаль – мы ведь и правда очень с ней дружили. Ближе подруги у меня не было. А тут столкнулись совершенно случайно… надо же, как будто сама судьба нас столкнула! А теперь, когда мы вспомнили прежние времена, я поняла, как мне ее не хватало. Сто лет не виделись, а как будто вчера расстались, видишь – получилось совсем неплохо!