Текст книги "Миг бесконечности"

«Ай да молодца! – отдала она должное товарищу мужа. – Даже голос не дрогнул! Скорее всего, сейчас позвонит на квартиру и сообщит Виталику, что я его ищу. Тот начнет спешно собираться домой. Встретить его у подъезда, спросить, что он здесь делает? – неожиданно развеселилась она. – Вот смеху-то будет! Сквозь слезы… Любопытно: растеряется или нет? Судя по всему, растеряется, но ненадолго. Соврет что-нибудь. Зато адреналина хапнет по самую макушку! Бедняга, как же ему тяжело: сочинять, выкручиваться… Это же какие нервы надо иметь?.. Нет-нет, так не пойдет, родных и близких следует беречь. А то объясняйся потом с его мамочкой. Правда, кондрашка его вряд ли хватит: после череды налоговых проверок наши бизнесмены что угодно переживут, а уж внеплановое появление жены тем более. Нет, не буду его встречать, не царское это дело. Сначала подумаю, как быть дальше… Холодно…» – поежилась она и повернула ключ зажигания.

Не успел салон прогреться, как во двор въехала машина с характерной желтой полосой. Через пару минут на крыльце показались две фигуры и направились к «опелю». Пискнула и мигнула фарами сигнализация. Открыв багажник, Виталик с помощью таксиста перекинул чемоданы в соседнюю машину, передал ключи зябко кутающейся в пальто девушке, чмокнул ее в щеку и скрылся в салоне. Включив правый поворот, автомобиль выехал на проспект и влился в поток машин.

В руке у Кати тут же зазвонил телефон.

– Здравствуй, родная, – услышала она. – Еле вырвался от Замятина, мчусь домой на всех парах. Сначала задержался самолет, затем заскочили к Толику. Думали – на пару минут, а получилось… Заигрались в бильярд. Ну, сама понимаешь: мы не так часто с ним видимся, а тут никак не могли расстаться. Прости меня, пожалуйста.

«Опа-а-а-а! – тут же состыковались очередные кусочки пазла в голове Кати. – С прошлой осени мы вдруг стали ярыми любителями бильярда! А ведь летом в отеле ни Виталик, ни Анатолий даже не глянули в его сторону! Вот она – точка отсчета романа. И не врет, по сути: был у Замятина, правда, на старой квартире. Вопрос – с кем?»

– А почему сразу не позвонил? – совладав с собой, обиженным тоном поинтересовалась она, решив до конца проверить актерские и драматургические способности мужа. – Я ведь волнуюсь.

– Прости. Забыл включить телефон. И потом, ты ведь все равно на работе. Угадал? На работе?

– На работе. Только если бы ты сообщил, что заехал к Замятиным, я бы вырвалась и приехала к вам. Валю с детьми, опять же, давно не видела.

– Так они в санатории. Завтра Толик поедет их забирать. Хочешь, съездим к ним на выходные? Он наконец-то бассейн в бане заполнил.

– Посмотрим, – уклончиво ответила Катя. – Ладно, хорошо, что позвонил. Я как раз вышла покурить. Ты извини, но мне надо опять за компьютер, статья срочная. Уж не знаю, что и делать теперь…

– Как это – что делать? Радоваться! Муж прилетел!

– Муж объелся груш, – пробормотала она.

– Не расслышал, что ты сказала? Повтори.

– Все в порядке, – встрепенулась Катя. – Голова забита разными мыслями.

– Знаю я, – вздохнул Виталик и продолжил с легкой обидой: – Пока статью не сдашь, разговаривать с тобой на другие темы бесполезно. Ладно, беги… Продукты в доме есть?

– Кое-что вчера купила.

– Может, поужинаем где-нибудь? Я проголодался. Быстренько приму душ, переоденусь…

«Ай-яй-яй! Неужели Анастасия Сергеевна не накормила любимого шефа?» – едва сдержалась Катя.

– А разве у Толика не было чего перекусить?

– Ну, нарезали кое-что. Я же сказал, что Валентина в санатории. И домработница в отпуске. Ну, так как насчет поужинать? Ты к какому времени освободишься?

– Пока не знаю.

Катя задумалась: выяснять отношения в ресторане на глазах у официантов и посетителей не в ее правилах. В том, что сдержится, гарантий никаких. Как, впрочем, и в том, что хватит таланта изобразить радость от долгожданной встречи.

– Не получится, Виталик. Я снова села на диету.

– Вот так всегда, – тяжело вздохнул он в трубке. – Ладно, тогда я сам что-нибудь приготовлю. Ты только не сильно задерживайся. Соскучился и очень хочу обнять любимую женщину.

«Вторую за день?» – едва не съязвила Катя, но снова сдержалась.

– Хорошо. Жди. Я еще позвоню.

Опустив телефон на колени, она уперлась локтями в руль, зарылась ладонями в волосы и задумалась.

«Неужели он снял квартиру для этой малолетней пигалицы-потаскушки? А вдруг… А вдруг он влюбился? Как же тогда? Как же я одна? – пронзили ее неведомые доселе пугающие мысли. – Как же я без Виталика??? Может, набраться сил и сделать вид, что ничего не знаю? Не отпускать его никуда, следовать по пятам? Неужели больше всего на свете я боюсь остаться одна?.. Как, оказывается, легко и просто читать в письмах чужие истории о рухнувшем счастье и как тяжело допустить, что это может случиться с тобой…»

Неожиданно ожил мобильник.

«Из редакции», – опустив взгляд, определила она по номеру.

– Да.

– Катя, вы только послушайте! Вы же поэт, а я здесь такое стихотворение нашла в читательской почте!

 
Какая пьеса! А игра?
Успех! Триумф! Само блаженство!
Пик вдохновенья, мастерства!
Апофеоз! Верх совершенства!
Актеры – блеск! А какова
Импровизация от текста!..
В финале зал рукоплескал.
От счастья заходилось сердце.
 

«Надо же, как в тему!» – невесело усмехнулась Катя.

– Ну как? – сделала паузу Стрельникова.

– Пока не знаю… А дальше?

– А дальше – еще интереснее!

 
Погасла сцена. Тишина.
Наутро – легкая разминка:
«Мой милый…» – «Солнце, как спала?» —
Привычно врали половинки.
«Ты – путеводная звезда»,
«Ты целый день со мною в мыслях…» —
И каждый убеждал себя,
Что лучше в мире нет артиста.
Все чинно, вежливо. Восторг
Неописуемый друг другом…
Вот так и вырастает Ложь
Из лжинки первой от испуга.
День ото дня, из года в год
Она цвела, они все врали…
И не заметили, когда
Самих себя переиграли…
 

– Класс, правда? – на одном дыхании закончила Стрельникова.

– Запутанно, но… Очень похоже на правду. Ты статью дописала?

– Почти. Осталось одну мелочь проверить. Жду звонка.

– Какого звонка?

– Да так. Кое-что надо уточнить.

– Зачем? – напряглась Катя. – Материала более чем достаточно.

– Это уж точно! Тут не одну статью, тут их штук двадцать можно выдать! И все тянут на сенсацию!

– Что ты там придумала? – забеспокоилась она. – Приеду – посмотрю. Только не вздумай без меня кому-то показывать. Веня уехал? Как там фото? Что-нибудь приличное есть?

– А то! Сосновская, конечно, фотогенична и свежа, как розовый куст на рассвете, но над некоторыми снимками мы с ним успели посмеяться. Он мне и архив свой показал.

– Короче, ясно, чем вы там занимались, – усмехнулась Катя, включила фары и только хотела толкнуть передачу, как с крыльца сбежала знакомая женская фигура. – Учти: у Потюни трое детей. Жди, скоро буду, – бросила она трубку.

«И куда же наша красавица летит на этот раз?» – заинтересовалась она, выехав со двора вслед за золотистым «опелем».

Пристроившись к нему в хвост и соблюдая безопасную дистанцию, на одном из поворотов она неожиданно сообразила, что движется в сторону… своего дома на Гвардейской! Так оно и было. Припарковав машину прямо под запрещающим знаком, девушка выскочила из машины, прихватила с переднего сиденья какую-то сумку и заспешила к опущенному шлагбауму. Едва Катя успела заглушить двигатель и погасить фары, как со стороны двора появилась еще одна фигура, мужская. В свете фонаря Катя узнала Виталика.

«Неужели сообщил, что жена будет отсутствовать до позднего вечера? – подумала она, чувствуя, как в груди закипает гнев. – Ну, уж такой наглости я не потерплю!»

Однако разбушевавшимся чувствам не дали повода вырваться на волю: перехватив из рук любовницы сумочку, вернее, футляр с видеокамерой, мужчина быстро чмокнул даму в щеку и поспешил обратно.

«Забыл… Однако, конспирация, – отдала она ему должное, прекрасно зная, что двор и шлагбаум находятся под видеонаблюдением. – Ладно, проследуем за киской дальше».

Дальше было неинтересно: «опель» доехал до места прописки мадам Кошкиной на проспекте Победителей, с трудом втиснулся между припаркованными машинами, фары погасли. Прихватив сумочку и пакет, девушка быстро добежала до подъезда, набрала код и скрылась за тяжелой железной дверью.

«На сегодня гонки с преследованием закончились, – поняла Катя. – Значит, она не живет в квартире на Партизанском. Виталик использует данную жилплощадь исключительно для любовных утех. Надо же, даже полегчало, – усмехнулась она. – Пора возвращаться в редакцию».

Где-то на полпути ее настиг звонок Колесниковой.

– Катя, немедленно бросай все и дуй к Полевым! – не терпящим возражений тоном выдала она.

– Сама все бросай и дуй к своим Полевым! А я – на работу, – адекватно тону и ситуации отреагировала Катя, но, подумав, решила уточнить: – А что стряслось? У Людмилы очередной припадок ревности?

– Скорее, итог: Пашка ушел.

– Куда?

– Из дома.

– Ну и что? Как ушел, так и вернется.

– Ты не понимаешь, все куда хуже! – перебила Ленка. – Минут пять назад мне позвонила Лиза и сказала, что папа ушел, а мама заперлась в ванной и не открывает. Еще таблеток СДУРУ наглотается! Пашкин телефон молчит, Игорь в командировке и тоже недоступен! А у меня тут кошка, – фоном в трубке и вправду слышалось истошное мяуканье. – Я к ветеринару еду. Катя, пожалуйста, – взмолилась Ленка, – езжай в Серебрянку, посмотри, что там! Тебе из редакции ближе. Я тоже подъеду, как только с кошкой разберусь.

– Во-первых, я еще не в редакции, во-вторых… Ладно, – лихорадочно соображая, что же теперь делать со статьей о Сосновской, Катя осознанно проскочила поворот к редакции и двинулась по прямой в сторону Восточного вокзала. Часы на приборной доске показывали ровно восемь. – Минут через десять – пятнадцать буду на месте.

– Как все не вовремя… – раздосадованно простонала Колесникова. – Ладно, там встретимся!

– Оля? – набрала Проскурина номер Стрельниковой. – Обстоятельства изменились, в редакции меня сегодня не жди.

– А статья? – разочарованно протянула девушка. – Все готово. Хочется, чтобы вы сегодня посмотрели, мне завтра утром надо быть в универе. Зачет.

– Хорошо. Звонишь с редакционного телефона на мой мобильный и читаешь вслух. Все, вплоть до запятых.

– Не поняла… – растерялась стажерка, но тут же воскликнула: – Поняла! Сейчас сделаем!

– Значит, так… – спустя минуту выдохнула она в трубку, набрала полные легкие воздуха и вдруг виновато произнесла: – Вот только с названием ступор…

– Завтра подумаем. Ты давай текст читай.

– «…Звезды не гаснут, если они рождены быть звездами. Не метеоритами, не пылинками-песчинками в бесконечности Вселенной, а именно звездами. Кто мог подумать, что Светлана Соснова – маленькая худенькая девочка из скромного районного центра – со временем станет знаменитой Ланой Сосновской и ее кратковременный визит в Минск будут освещать все средства массовой информации?»

– Ну, как вам начало?

– Плохо.

– То есть как – плохо?

– Настолько плохо, что никуда не годится! Первое: не должно быть никаких упоминаний о Светлане Сосновой. На сегодняшний день есть Лана Сосновская – и точка. Нас не касается, кем и чем она была в детстве.

– И с чего же тогда начинать? – растерялась Олечка.

– С того, что хотят читать продюсеры! Думаешь, у меня самой нет желания выложить все про эту дамочку на страницы газеты? Только кто потом станет судиться с ее адвокатами? К газете и без того два иска в суде лежат. Ты бы еще написала: для того чтобы стать звездой, надо заводить соответствующих любовников! Короче, так… Выключаешь компьютер и едешь домой готовиться к своему зачету. Кто у нас завтра выпускающий?

– Атрощенко, – промямлила расстроенная Стрельникова.

– Он в обморок упадет, если это прочтет. Все, Оля, топай домой. Я завтра сама все сделаю. Спокойной ночи.

«Полный абзац! – вырулив на Тростенецкую, раздосадованно вздохнула Катя. – Ну и денек выдался!.. Сосновская, Стрельникова, Колесникова со своей кошкой, Полевая… А еще предстоит «жаркая» встреча с ненаглядным мужем! Надо все-таки определиться, как с ним себя вести: выдать информацию сразу или подождать, насладиться его враньем? Поинтересоваться как бы между прочим, кто для него Анастасия Сергеевна? Любовница, любимая женщина? А кто же тогда я, Катя? Интересно, решится он рассказать все как есть или начнет выкручиваться? Или поставить вопрос ребром: которую из нас он любит больше? Глупость, мужчины не могут любить двух сразу. Все психологи это утверждают! И Веня говорит, что мужчина любит ту, которая рядом. А как же та, которая не рядом? Она проигрывает, получается? Но ведь всегда быть рядом – невозможно!!! Ерунда какая-то, игра слов, – опустив стекло, Катя снова закурила, что редко позволяла себе, когда вела машину. – Я не смогу с ним жить дальше, даже если он порвет с этой драной кошкой. Потому что больше нет доверия. Как там у Асадова: «Самая злая кража – кража доверия». Украли доверие – и все. Финиш».

Почувствовав, как предательски увлажнились глаза, она глубоко затянулась, загасила в пепельнице сигарету и подняла стекло.

«Так. Хватит. Надо взять себя в руки и для начала узнать, что стряслось у Полевых».

Не без труда припарковавшись во дворе новой высотки, она нажала брелок сигнализации, подняв голову, на ходу отыскала светящиеся окна нужной квартиры, дошла до подъезда и набрала номер на кодовой панели.

– Кто это? – спросил ее детский голосок.

– Лизонька? Открой, пожалуйста, это тетя Катя.

Через секунду раздалось попискивание и противный металлический голос сообщил, что дверь открыта. Подниматься она решила по лестнице, благо невысоко, всего третий этаж. После теракта в Америке одиннадцатого сентября Людмила категорически отказалась покупать квартиру выше четвертого.

– Ну, что тут у вас случилось? – спросила она дожидавшуюся в проеме двери милую русоволосую девочку, очень похожую на мать. – Рассказывай… А где Сашенька?

– Мультики смотрит. Она не слышала, как они ругались и как папа ушел, – по-взрослому серьезно доложила десятилетняя Лиза. – Она в гостях у соседки была.

«Бедная девочка, – запихивая в шкаф куртку, вздохнула Катя. – Вот она, забота о младших с малых лет».

– Это хорошо. А долго родители ссорились?

– Не очень. Они уже давно не ссорились. Почти неделю, – подсчитала она в уме. – Сегодня папа раньше приехал, мы поужинали, потом ему позвонили с работы, и он сказал, что его вызвали к вечерникам на замену. Мама стала ругаться, папа куда-то позвонил, потом они закрылись на кухне, кричали друг на друга, а затем он собрал вещи в сумку и ушел. Сказал, что ему все надоело.

– А мама?

– Мама сначала плакала на кухне, а потом закрылась в ванной. Она уже давно там. Я забрала Сашку у соседки и позвонила тете Лене. У нас телефоны Колесниковых первыми записаны. Но вам я не звонила.

– Меня тетя Лена попросила приехать. Она тоже скоро будет.

– Тетя Катя, я правильно поступила, что позвонила? – заглянула ей в глаза Лиза и тут же опустила взгляд. – Я испугалась: вдруг там маме плохо?

– Конечно, солнышко! Ты очень правильно сделала! – погладила Катя ребенка по голове. – Все будет хорошо, не расстраивайся. Поздно уже. Давай ты пойдешь укладывать Сашеньку, а я посмотрю, что там с мамой.

Девочка улыбнулась, кивнула и побежала в гостиную за младшей сестричкой. Проводив ее печальным взглядом – вот уже и дети втянуты в конфликт между родителями, – Катя зашла в спальную комнату, приблизилась к ванной и, приложив ухо к двери, прислушалась: тихо, только вода журчит. Судя по всему, наполнялась ванна.

– Люда, – негромко постучала она. – Людочка, открой. Это я, Катя. Люда, не дури! Открой, слышишь! – громче забарабанила она в дверь. – Открой немедленно! У тебя дети, что ты себе надумала?

Безрезультатно. Ни звука, ни шороха. Тем неожиданнее был звонок домофона в прихожей.

– Я сама, – знаком остановила Катя выглянувшую из детской Лизу и, подбежав к входной двери, схватила трубку: – Ленка, ты? Быстро поднимайся!

– Что там? – небрежно сбросив шикарное норковое манто на банкетку, заторопилась к ванной Колесникова.

– Что-что! Заперлась, дверь не открывает. Как бы грешным делом… Кто знает, что она может вытворить на пике эмоций!

– Мила! Мила, открывай! – с силой принялась дергать ручку Лена. – Надо ломать, – окинув взглядом дверь, она решительно махнула Кате рукой: – Помогай!

Однако после нескольких попыток высадить дверь та же Колесникова в последний раз с досадой пнула ногой матовую деревянную поверхность и прекратила бесполезное дело:

– Прочная, зараза! Даже не шелохнулась. Только плечо ушибла.

– Нам самим не справиться, нужна помощь, – также потирая плечо, внимательно посмотрела на замок Катя. – Желательно мужская. Может, соседей позвать?

– Не надо, – задумчиво свела брови Колесникова и пробормотала: – Будет нам сейчас мужчина в помощь.

Набросив на плечи манто, она вдруг на секунду остановилась и, словно извиняясь, попросила:

– Только ничему не удивляйся. И дверь не захлопывай.

– Может, в «скорую» позвонить?

– Не спеши, – эхом донеслось уже с лестницы.

«И все-таки надо позвонить. На всякий случай», – не согласилась с ней Катя и набрала с домашнего телефона «103».

К тому времени, когда она, объяснившись с диспетчером «скорой», положила трубку, входная дверь снова открылась и на пороге возникла Ленка вместе с… Вадимом Ладышевым.

– Привет, – бросил он застывшей от удивления Кате, снял обувь, повесил куртку на вешалку в углу, наверх – норковое манто Колесниковой и спросил коротко: – Куда?

– Туда, – показала рукой в направлении спальни Ленка.

Подхватив маленький металлический чемоданчик, он подошел к двери ванной, подергал за ручку, затем присел и стал внимательно рассматривать замок с защелкой.

– Хозяин мог бы фурнитуру и покачественнее выбрать, – усмехнулся он и раскрыл чемоданчик, предназначение которого тут же стало понятным: аккуратно разложенные отвертки, болтики, гаечки. – Хотя в данном случае это даже к лучшему.

Лена с Катей переглянулись и вздохнули. Историю ремонта новой квартиры Полевых они знали не понаслышке: руководившая ремонтом экономная хозяйка все материалы закупала сама, большей частью в Польше, где старалась найти рынок подешевле. Даже консультировалась по этому вопросу с Виталиком. Однако не зря говорят: скупой платит дважды. По ходу дела не раз подтверждалось, что цена и качество – взаимозависимы и многое приходилось покупать заново. В итоге ремонт обошелся гораздо дороже планируемой цифры, да и по срокам растянулся почти вдвое.

– Так, почти готово! – сообщил Ладышев, после того как внутри ванной что-то звякнуло о кафель.

Достав из чемоданчика отвертку побольше, он просунул ее в образовавшуюся сквозную дыру и, нажав на дверную ручку, стал медленно поворачивать рукоятку. Получилось.

В открывшуюся дверь почти одновременно протиснулись Лена с Катей и замерли: в туманном мареве горячего пара на пушистом голубом коврике на боку лежала хозяйка. Судя по всему, спала. Переливочная система наполненной до краев ванны с потоком прибывающей воды уже не справлялась: на полу быстро разрасталась лужа.

– Ни фига себе! – только и смогла выдать Колесникова, растерянно моргая.

Оттолкнув ее, Катя с Вадимом бросились вперед: она – перекрывать краны, он – к безжизненному на вид женскому телу на коврике. Нащупав пульс, он запрокинул ей голову, заглянул в зрачки, принюхался, затем снова уложил на бок и осмотрелся. Взгляд тут же наткнулся на полупустую бутылку водки в углу.

– Все ясно. Для начала надо ее отсюда убрать: душно, да еще и пол с подогревом.

Так как Людмила находилась в полной отключке, на скользком от воды кафеле Вадиму не без труда удалось взять на руки эту вроде скромных габаритов дамочку: словно не тело поднимал, а желеподобный мешок в шелковом цветастом халатике, у которого невозможно определить центр тяжести. Прислонив женщину к мраморной столешнице, он поправил над мойкой безвольно болтавшуюся голову, открыл кран с холодной водой и несколько раз брызнул в лицо.

Не сразу, но это возымело действие. Замычав нечто нечленораздельное, Людмила попробовала упереться одной рукой в край умывальника, другой сделала несколько отмахивающихся движений.

Убедившись, что подруга жива, Катя принялась убирать воду. Искать половую тряпку времени не было, так что в ход пошло большое банное полотенце, висевшее на крючке.

– Дай чем-нибудь вытереться, – попросил Вадим застывшую на месте Колесникову.

Раскрыв угловой шкафчик, Ленка протянула Ладышеву чистое полотенце. В ту же секунду в прихожей зазвонил домофон.

– Неужели соседи? – расстроилась Проскурина, отбросила со лба мешавшую прядь волос и ускорила темп: вымакивала воду и отжимала ее прямо в ванну.

– Вряд ли они станут звонить в домофон, – глубокомысленно заметил Вадим.

– Тогда «скорая»! – сообразила Катя и бросила подруге: – Иди открой.

– Зачем ты ее вызвала? – округлила глаза Ленка. – Я же просила подождать! Представляешь, что будет, если кто-то увидит Людку пьяную в стельку?

– Откуда я знала, что нас ждет за дверью ванной? И что у нас будет свой доктор… Пусть и ветеринар, – попыталась она оправдаться.

– Правильно поступила, – неожиданно поддержал ее Ладышев. – Лена, впусти, пожалуйста, бригаду в квартиру. С ней такое часто бывает? – спросил он уже у Кати.

– Первый раз. Во всяком случае, на моей памяти. Она вообще почти не пьет, только вино иногда…

– С учетом принятой ударной дозы, это не есть хорошо, – нахмурился он, рывком подхватил на руки так и не пришедшую в чувство Людмилу и перенес в спальню на кровать. – В таком случае бригада «скорой» очень даже кстати. Я с ними сам поговорю. Если доверяешь, конечно.

В данной ситуации Катя доверяла этому малознакомому мужчине безоговорочно. Рядом с ним сразу стало спокойно и надежно. И потом, она привыкла, что мужчина обычно берет инициативу на себя. У нее всегда так было в жизни: сначала папа, потом Виталик. К тому же какой-никакой, но Вадим доктор… Так что смысла перечить ему она не видела.

– Хорошо. Я пока дотру пол и ванну вымою. Можешь закрыть дверь, чтобы я вам не мешала.

«Скорая» уехала быстро. О чем с ними говорил Вадим и что делала бригада с Людмилой, ни Катя, ни Лена не знали. Первая продолжала возиться в ванной, вторую Ладышев отправил присмотреть за детьми.

Где-то через полчаса все собрались на кухне.

– А почему ты так поздно и при параде? – поинтересовалась у подруги Проскурина, только сейчас обратив внимание на новый брючный костюм, купленный, как она знала, не так давно в Милане.

– Да так, – замялась Ленка. – В общем, у меня проблема с кошкой, ты же знаешь. Вот, попросила Вадима помочь, но он, к сожалению, кошками не занимается… Мы как раз везли Мусю к ветеринару, когда Лизонька позвонила.

– А-а-а… Понятно, – кивнула Катя.

На самом деле понятно было другое: кошка в данном случае – лишь предлог, подруга не на шутку увлеклась Ладышевым. С ума сошла, не иначе! Если Игорь что-то заподозрит, ей несдобровать.

– Может быть, выпьем чаю? – чувствуя какую-то неловкость, предложила она.

– Спасибо, но мы должны ехать, – напряженно о чем-то думая, отказался Вадим.

Сегодня он ничем не напоминал того самоуверенного типа, с которым Катя познакомилась в субботу, и уж тем более того, с которым целовалась ночью у дома Михалыча.

– Да-да, – тут же засуетилась присевшая было на стул Лена. – И кошка одна в машине скучает. Вот только надо решить, кто здесь останется. У меня, сама понимаешь, кошка, да и Егоркину гувернантку надо отпустить. Придется тебе.

Катя едва не ахнула:

– У тебя кошка скучает, а у меня муж из отпуска вернулся! – сказала и запнулась.

В свете операции по спасению Полевой события собственной семейной жизни как-то незаметно отошли на второй план. А ведь лично для нее они гораздо важнее и скучающей кошки, и напившейся до беспамятства Людмилы. Да и статья о поп-звезде повисла камнем на шее!

– К тому же мне на работу с утра пораньше. Сосновская в Минск прилетела, надо сдать статью в номер. Поручила стажерке, а она запорола. А почему бы тебе здесь не переночевать? Отвези кошку домой, поговори с гувернанткой. Насколько я помню, у тебя никогда не возникало проблем, с кем оставить Егора до утра.

– Вадим, извини, нам надо на минуту выйти, – Лена мигом увлекла подругу в гостиную. – Я тебя прошу, умоляю, переночуй! – закрыв дверь, громко зашептала она. – Ты же понимаешь, что дело не в кошке! Игорь вернется из командировки, и я уже никуда не смогу вырваться!

– У тебя совесть есть? – попыталась образумить ее Катя. – К тому же Людмила больше твоя подруга, чем моя!

– Я, что ли, ее в подруги выбирала? – в сердцах вырвалось у Ленки.

Что правда, то правда. Людмила с Леной просто вынуждены были тесно общаться, так как их мужья дружили со времени учебы в нархозе. Как они сошлись, да еще с годами стали не разлей вода, для всех оставалось загадкой. Совершенно разные по характеру, по поведению, по стилю жизни. Павел – необыкновенно старателен, эрудирован, во всем отличник. Игорь считался разгильдяем и выезжал исключительно на смекалке и везении. Да и внешне они были разные: статный красавец Полевой и среднего росточка, невзрачный Колесников. Один при этом тихоня, другой – заводила и возмутитель спокойствия, и не только девичьей части института.

Сразу после получения диплома Павел поступил в аспирантуру, защитился, стал преподавать в альма-матер. Игорь же, отслужив в армии, поработал недолго экономистом на каком-то заводе, бросил это дело и стал заниматься… Впрочем, проще сказать, чем он не занимался. Было все – фарцовка, валюта, один из первых в городе кооперативов, один из первых магазинов, соответственно, один из первых в столице новых «мерседесов». В начале девяностых, когда другие еще только раскачивались на собственное дело, Колесников уже подумывал об открытии банка. Попросил друга подобрать в команду перспективных выпускников-финансистов, нашел надежных компаньонов за рубежом и в России и в конце концов здорово раскрутился, во что поначалу мало кто верил.

А зря. Надо было учитывать и настырный характер Колесникова, и его коммуникабельность, и друга-консультанта Полевого, получившего реальную возможность применить теоретические знания на практике. Кстати, завистливые языки до сих пор поговаривают, будто львиная доля заслуг в том, что Игорю с полного нуля удалось поднять банк, принадлежит именно Павлу Валентиновичу.

Дело делом, но мужчины продолжали крепко дружить. Сошлись и жены. Официально Лена являлась второй супругой Игоря Николаевича. Первую не застала даже Людмила: студенческий брак Колесникова распался так же быстро, как и случился. Девушка забеременела, он женился, родилась дочь. Через год он развелся и долгое время ходил в холостяках: некогда было заниматься устройством личной жизни, дел невпроворот.

– Ну сама посуди: не звонить же Людкиной свекрови в такой ситуации! У них и без того всю жизнь натянутые отношения, – продолжала уговоры Ленка.

– А если Павел как раз к матери поехал?

– Да ни за что! Он в свои семейные проблемы мать никогда не впутывал. А твоему Виталику я сама позвоню и все объясню. И со статьей как-нибудь выкрутишься, я тебя знаю! С утра подкинешь детей в сад и школу и поедешь в свою редакцию. А я, как только отвезу Антошку в школу, тут же примчусь тебе на смену. Да и Мила к утру должна очухаться.

– Как ты считаешь, он на самом деле ушел? – посмотрев сквозь стеклянную дверь на разговаривавшего по телефону Вадима, спросила Катя.

– Кто? Павел? Думаю, да.

– Если бы знал, что здесь творится, сразу примчался бы. Он ведь такой отходчивый, – вздохнула она.

– Может, и примчался бы, а может, и нет. Сколько раз дуреху предупреждали: не ревнуй ты так, не позорь уважаемого человека, уйдет ведь. Как об стенку горох! – безнадежно махнула рукой Колесникова. – Ну что? Остаешься? Ну пожалуйста!

– Зачем тебе Ладышев? – не удержалась от прямого вопроса Проскурина.

Ленка резко повернула голову и пристально посмотрела на подругу:

– Ты же понимаешь, что об этом ни гу-гу. Игорь меня убьет!

– Да больно надо, – пожала плечами Катя.

– А что касается Вадима… Ты ведь сама вчера дала понять, что он тебе не нужен. Так что теперь уже поздно.

– Что поздно?

– Поздно говорить, что он тебе тоже нравится.

– С чего ты решила?

– С того. А то я тебя не знаю. Все твои муси-пуси о супружеской верности – правда до поры до времени. Пока не встретишь человека, который заставит обо всем забыть. Вот только потом совесть тебя замучает. Ты же у нас перфекционистка, правильная, идеальная. Так что считай меня своей спасительницей. Я еще в субботу поняла, что он тебе понравился. В нем определенно что-то есть… Третьи сутки только о нем и думаю. Столько лет замужем и ни на кого за это время даже не глянула! А от одних мыслей про этого у меня крышу сносит! – в экстазе закрыла глаза Ленка.

– А как же твоя совесть? Вдруг Игорь узнает или догадается? Он тебя так любит… Хочешь одним махом разрушить всю жизнь! Не страшно?

– Страшно, – как на духу призналась Колесникова. – Страшно, аж жуть! Но кто ему донесет? А насчет совести… Может быть, этот Ладышев как раз и послан мне для того, чтобы понять: я тоже люблю своего мужа.

«Неужели и Виталику нужно было ЭТО понять? – провела аналогию Катя. – Только как ЭТО ни назови, оно все равно классифицируется как «измена обыкновенная».

– Делай, как знаешь, но я этого не понимаю.

– И не поймешь, так как очень правильная. Кстати, будь я на твоем месте в субботу – одна да без мужа, – долго не думала бы. Во всяком случае, хоть нацеловалась бы вволю! Все, пошли, а то неудобно.

Одетый и обутый Ладышев нетерпеливо топтался в прихожей. Взглянув на женщин, он безошибочно вычислил, кто из них останется, и молча подал Колесниковой манто.

– Спокойной ночи! Я еще позвоню, – попрощалась она с подругой.

Вадим только кивнул напоследок и поспешил вниз по лестнице.

Защелкнув дверные замки, Катя, не включая света, прошла в гостиную, отодвинула край шторы и выглянула в окно: Ленка как раз садилась в знакомый «Range Rover». Его хозяин, как и накануне вечером, захлопнул за дамой дверь, занял водительское сиденье, завел двигатель; салон озарился лунной подсветкой.

«А ведь я сейчас больше всего на свете хотела бы оказаться на ее месте в этой машине, – поймала она себя на крамольной мысли. – Наверняка, внутри она так же роскошна, как и снаружи… В нем определенно что-то есть, – повторила она про себя Ленкины слова. – Конечно, есть. Красив, умен, если судить по машине, еще и обеспечен. Неужели ветеринары у нас так хорошо зарабатывают? Надо проверить тему… Хотя зачем проверять? Если он так же превосходно разбирается в звериных болезнях, как в женской психологии, то, значит, специалист классный. Интересно, почему он не лечит кошек? Странное в ветеринарии разделение… – озадаченная, она отошла от окна. – А ведь все началось с охоты. Прямо перелом судьбы какой-то! И не только у меня, – сочувствующе посмотрела она в сторону спальни. – Бедная Мила. И я бедная. Во всяком случае, скоро буду такой в глазах окружающих, если одна останусь. Не на кого опереться, некому довериться. Интересно, кого же окажется больше – сочувствующих или злорадствующих? А уж как завистники обрадуются: накрылась сказка Проскуриной!» – горько усмехнулась она.