Текст книги "Город изгнанников"

Глава вторая. Вилла Пелуз

На следующий день Арина позвонила Батлеру и сказала, что принимает его предложение.

В понедельник, после треньканья будильника, прозвучавшего в семь часов, Арина, как всегда, перевернулась на другой бок, передвинулась на половину мужа, подальше от открытого балкона и продолжала спать. Олег поднял в спальне все жалюзи – Арина просто натянула одеяло на голову и продолжала спать. Тогда он привел в действие тяжелую артиллерию: пошел в гостиную, включил телевизор, нашел канал CNN и включил звук на полную громкость. Этого Арина выдержать не могла.

– Олег, ты с ума сошел. Выключи сию минуту это гавканье! – Арине всегда казалось, что манера американских дикторов вещать имела мало чего общего со звуками, обычно издаваемыми нормально говорящими людьми.

– Подъем! Ты хоть в первый день не опаздывай!

Опаздывать – этот грех числился за Ариной еще с детства. Опоздания в детский сад и в начальные классы школы были не ее виной, а виной мамы, которая тоже не отличалась пунктуальностью. Но, не унаследовав многие положительные черты ее характера, Арина захватила с собой в путешествие по жизни этот мамин недостаток. И упорно не желала с ним расставаться, хотя он и создавал ей в жизни массу проблем.

Особенно Арина страдала от постоянных опозданий по утрам и неспособности активно включиться пораньше в трудовой процесс. Во всем остальном она была человеком очень хорошо организованным и отличалась даже некоторым педантизмом: любила основательность и методичность в тех делах, которыми занималась – будь то приготовление еды или воспитание дочери. Не говоря уже об учебе или работе – там она славилась своим скрупулезным подходом к делу. Как это могло уживаться с неспособностью приходить вовремя – известно одному богу и сложному био-физио-психологическому устройству организма.

Олег, с трудом вытащив Арину из постели, запихнул жену в ванную комнату. Контрастный душ – вот то единственное, что могло привести ее в более-менее дееспособное состояние. Когда Арина наконец оделась и причесалась, на завтрак времени уже не оставалось. Наспех заглотнув йогурт, она спустилась в подземный гараж, завела мотор и отправилась в путь.

Первый день трудовой деятельности в ООН начался с пробки. Как правило, Арина отправлялась в Женеву по делам после девяти. В это время все уже давно сидели на своих рабочих местах и дороги были свободными. Сегодня пробка начиналась уже в центре Дивона. Водители с обреченным видом выстраивались друг за другом, и машины плелись к французско-швейцарской границе.

После швейцарской таможни дорога к автотрассе шла через поля. Обычно Арина проезжала эту часть дороги так быстро, что обращала на них мало внимания. Сегодня от нечего делать, плетясь со скоростью черепахи за впереди идущей машиной, она глазела по сторонам. Оказалось, что даже этот, прежде казавшийся ей совершенно невыразительным пейзаж, отличался своеобразием и прелестью. Ближайшее поле было засеяно, по-видимому, пшеницей. Арина никогда не жила в деревне, и ее грамотность в отношении сельскохозяйственных культур была близка к нулю. Так что, возможно, это была и не пшеница, а какая-то другая культура. Дождей этой весной и в начале лета было исключительно мало. Газеты, радио и телевидение стращали надвигающейся засухой. Во многих городах и поселках вокруг Женевы уже ввели ограничения на полив садов и мытье машин. Колосья на поле, видимо, из-за недостатка влаги, были необычного светло-желтого цвета. И на этом фоне удивительно красиво смотрелись огненные вкрапления маков. Арина вспомнила картину Моне, на которой была изображена женщина, идущая по зеленому полю, усыпанному маками. Пожалуй, цветовая гамма поля, раскинувшегося за окном ее машины сегодня, была красивее.

«У раннего вставания, что ни говори, есть свои плюсы, – подумала Арина. – Когда еще такую красоту увидишь. Днем появляется дымка, силуэты гор размываются. Да и все вокруг сейчас видится удивительно четко, ярко».

Окрестные красоты увлекли ее настолько, что, остановившись на светофоре, она забыла поставить машину на ручной тормоз. Очнулась Арина от того, что раздался звук удара. Ее машина уткнулась задним бампером в передок ехавшей за ней машины. Это был большой темно-серый джип. Из него выскочила светловолосая крепенькая, квадратненькая молодая женщина. Едва выйдя, она от души выругалась на языке, который почему-то считается русским, а потом перешла на чуть менее грубый французский.

– Qu’est-ce que vous foutez, bordel de la merde![6]6
  Что вы здесь устраиваете чертов бордель! – очень приблизительный перевод ругательства с французского языка.


[Закрыть] – завопила она, даже не взглянув на Арину.

– Не волнуйтесь, ваша машина не пострадала, – сказала Арина по-русски.

Услышав русскую речь, женщина нисколько не смутилась, бросила на нее взгляд исподлобья, но ничего не сказала. Еще раз внимательно осмотрела передок своей машины и потом снова залезла в свой джип. Сзади уже гудели, сигналили недовольные водители. Арина тоже быстро села за руль и поехала в сторону автотрассы, ведущей к Женеве. Инцидент оставил неприятный осадок, и настроение первого рабочего дня было несколько подпорчено.

Арина почти не опоздала: в девять десять она была уже в приемной Махавира Батлера.

Оказалось, что председатель комиссии с утра был срочно вызван на прием к генеральному директору Женевского отделения ООН, но должен был скоро вернуться. Сильвия, с которой Арина уже познакомилась в прошлый раз, предложила кофе и принесла две небольших брошюры: одну – рассказывающую о комиссии, другую – под интригующим заголовком «Страны уходят под воду».

Арина, естественно, открыла сначала эту брошюру. Даже беглый перечень фактов, приведенных в ней, давал представление о масштабах проблемы.

Вода наступает на сушу. Это результат потепления климата на Земле, таяния ледников. Повышается уровень не только Индийского океана, но и Атлантического. Ученые обнаружили, что на протяжении двадцатого века это происходило в три раза быстрее, чем в течение предыдущих четырех тысяч лет. По самым оптимистическим прогнозам, Мировой океан к концу столетия поднимется на полметра, а по более радикальным – на полтора. Если такой прогноз оправдается, то под водой окажутся районы дельты Ганга, Меконга, Нила. При таком сценарии придется переселять десятки миллионов человек.

Чтение пришлось прервать, в приемную вошла ассистентка Батлера и предложила Арине пройти в его кабинет.

– Вы прочитали брошюру о комиссии? Я просил Сильвию дать ее вам.

– Нет, мистер Батлер, я начала читать другую.

– Вы знаете, мы, австралийцы, люди простые, чуждые протоколу. Мне было бы проще, если бы вы называли меня Махавиром. А я, если можно, буду обращаться к вам тоже по имени. Арина, не так ли?

– Хорошо. Махавир, можно я задам вам вопрос? – И, не дожидаясь ответа, она продолжила: – Почему представитель Австралии возглавляет комиссию? Вы не подумайте, я ничего не имею против вас или вашей страны. Просто мне непонятно, разве вас касаются проблемы затопления территорий?

– Мне его не в первый раз задают. Нашу страну эта проблема очень даже касается. Напрямую.

– Вашему континенту тоже угрожает повышение уровня океана?

– Вы угадали. Хоть это и континент, но по сути – огромный остров. Таяние льдов в Антарктиде идет медленнее, чем в Арктике, но тоже идет. Так что, к сожалению, мы не застрахованы от участи Атлантиды.

– Некоторые ученые пришли к выводу, что Атлантиды не существовало, это просто красивый вымысел, – не удержалась Арина и тут же пожалела о сказанном.

– Вот так же наши потомки будут говорить, что и Австралия не более чем красивый миф, – невесело усмехнулся Батлер. – За последние сто лет уровень Индийского океана поднялся уже на тринадцать сантиметров. Вы представляете себе, что это означает? Вы были в Венеции? Знаете, что этому городу уже сейчас грозит реальная опасность исчезнуть с лица земли? А к концу столетия речь пойдет уже не о городах, а о странах! Вы отдаете себе в этом отчет?

– Если честно, то до сегодняшнего дня не отдавала. – Арина спокойно смотрела на Батлера, который, казалось, забыл, что перед ним сидит лишь она, а не большая аудитория недоверчивых доноров, которых надо убедить не сокращать дотации на работу комиссии.

Он рассказал, что ситуация в Бангладеш очень серьезная. По прогнозу ООН, уже к 2030 году под водой может оказаться территория, на которой сейчас проживает примерно 24 млн человек.

– Вдумайтесь только в эту цифру. Это же три населения Швейцарии! – воскликнул Батлер. – Что прикажете с ними делать? В Бангладеш очень мало земель, пригодных для жилья. Куда, по-вашему, ринутся все те миллионы людей из Бангладеш, из Индии, из Индонезии, чьи земли окажутся затопленными? – Батлер выжидательно посмотрел на Арину.

– Вы хотите сказать, что Австралии угрожают миллионы беженцев?

– Конечно. Не в Россию же они побегут и не в Штаты. Большинство пострадавших из стран Южной и Юго-Восточной Азии будут искать убежище в соседних странах. Вы, наверное, не знали, но Австралия, Китай и Индия вносят самые большие суммы на содержание комиссии – больше, чем все остальные доноры вместе взятые.

– Да, я об этом и не подозревала, – протянула Арина. – Но мне непонятно другое. В прошлый раз вы мне показали анонимку. Там говорится, если я не ошибаюсь, о том, что из комиссии происходит утечка важной информации. То, на сколько миллиметров повышается уровень воды в океане, можно найти в открытой печати. Какая может быть ценная информация в комиссии?

– А вот здесь вы сильно заблуждаетесь, – неожиданно резко парировал Батлер. – Вы просто еще недостаточно разобрались в наших делах. У нас собрана ценная информация о том, какие земли в каких районах будут затоплены в ближайшее время. Имея такую информацию, можно заработать огромные деньги. Комиссия выплачивает компенсацию за понесенный материальный ущерб в случае затопления, будь то личное имущество или бизнес. Чего стоит, например, соорудить задешево какой-нибудь ангар, а потом заявить, что под воду ушло огромной ценности предприятие. Достаточно лишь оформить все надлежащим образом и симулировать активность в течение некоторого времени. Мы уже сталкивались с подобными липовыми претензиями. И это лишь один из вариантов подзаработать на информации.

– А… теперь понимаю. – Арине стало даже неловко за свой вопрос, настолько очевидным показалось то, о чем рассказал Батлер.

– Хорошо, раз это вам понятно, вернемся к анонимкам. Первое послание, которое вы уже видели, я получил примерно месяц назад и не придал ему никакого значения. Сунул в стол и забыл, решил, что это просто чья-то дурная шутка. Но две недели назад я получил второе послание. Вот оно. – Батлер передал Арине лист, который достал из конверта.

«A REFUGEE FROM THE VILLA OF REFUGEES IS DANGEROUS!»[7]7
  «Беженец с виллы беженцев опасен!» (перевод с англ.)


[Закрыть]

– А почему здесь говорится о вилле беженцев?

– Я этого не знаю. Хотя виллы у нас есть. Даже три.

Махавир рассказал Арине, что организация занимает три небольшие виллы на территории ООН. Он сам и отдел, занимающийся анализом поступающих претензий и выплатой компенсаций за материальные потери, расположились в самой маленькой из них – вилле Пелуз. Сотрудники научно-исследовательского подразделения работают на вилле Бокаж. Там же находятся и кадры. А еще в распоряжении комиссии – здание под названием Депанданс. В нем раньше находились подсобные помещения, но несколько лет назад оно было реконструировано, и теперь там юридический отдел. Туда же недавно переехало подразделение, курирующее оказание медицинской помощи пострадавшему населению.

– А у вас есть хоть какие-то соображения о том, почему упоминаются беженцы?

– Насчет беженцев я сам теряюсь в догадках. – Батлер пожал плечами. – В принципе у нас в комиссии многих можно назвать изгнанниками, в том числе и меня самого.

– Вас?

– Да. Мой дед бежал из Индии в Австралию во время раздела. Они жили в мусульманской части Индии. А вы, наверное, знаете, что, когда Индия получила независимость и начался раздел страны, резня пошла страшная. Вот моему деду и всей его многочисленной родне, которая исповедовала индуизм, и пришлось бежать. Так они оказались в Австралии. Кстати, и одного моего заместителя также можно отнести к этой категории. Возможно, в меньшей степени. Питера Гилмора. У него мать индианка. Его прадед из той же категории беженцев. Только оказался в итоге в Соединенных Штатах.

– А нельзя предположить, что кто-то так развлекается, шутит?

– Какие тут шутки? – Лицо Батлера скривилось, как от боли. – Некоторые вместо того, чтобы работать, занимаются грязными интригами и других в них втягивают. Эти слухи уже просочились в коллектив. Пошли разговоры – один другого нелепее. Договорились до того, что у нас тут засел не то агент ЦРУ, не то шпион из ФСБ, который должен выкрасть у комиссии разработанные здесь способы управления процессами затопления территорий.

– В этих слухах есть доля истины? – Увидев, что Батлер отрицательно покачал головой, Арина уточнила: – Я имею в виду способы управления процессами…

– Такие утверждения совершенно беспочвенны, – оборвал он ее.

– Хорошо, даже если они абсолютно беспочвенны, то кто-то же распускает эти слухи.

Батлер взял себя в руки и уже спокойно ответил:

– Вы журналист. Имеете опыт расследований. Я очень надеюсь, что вы выведете на чистую воду того, кто этим занимается. Или я вас напугал, и вы передумали? – Видя, что Арина молчит, он испытующе посмотрел на нее.

– Не в моих правилах сказав да, говорить нет. Но я боюсь, что вы возлагаете на меня слишком большие надежды.

– Я вас понимаю. Ну что же, Арина, желаю вам удачи. Если будут какие-то вопросы и проблемы, очень прошу, не стесняйтесь и обращайтесь ко мне. Да, кстати, ваш кабинет – в этом же здании, на первом этаже. Так что у вас будет прямой контакт со мной.

– Забыла спросить. Анонимки получили только вы или еще кто-то?

– Я, оба моих зама – Гилмор и Чоудхури, начальник юридического отдела Кун Сяолинь, а также начальник кадров, господин Кондратович. Он из Белоруссии, я думаю, вы легко найдете с ним общий язык. Я постараюсь как можно быстрее организовать вашу встречу с заместителями. А сегодня начните с начальника юридического отдела, господина Кун Сяолиня. Он очень просил, чтобы вы после встречи со мной зашли именно к нему. Я сейчас узнаю, может ли он вас принять.

Батлер набрал номер. Не дождавшись ответа, вызвал Сильвию. Узнав, что Батлер разыскивает начальника юридического отдела, она объяснила, что он уже здесь, на вилле, просил сообщить ему, когда миссис Родионова освободится, чтобы сразу же переговорить с новой сотрудницей.

Когда Арина вышла из кабинета Батлера, ее встретил человек небольшого роста, худощавый, с лицом, которое не поддавалось возрастному определению. Судя по седоватым коротко стриженным волосам и глубоким морщинам, залегавшим у глаз при улыбке, ему было за пятьдесят. Он предложил Арине пройти в комнату для переговоров, располагавшуюся рядом с кабинетом Батлера, и попросил Сильвию принести им туда чаю.

Пока они пили чай, Кун Сяолинь обрисовал Арине проблему затапливаемых земель в Китае. Закончил он свой обзор весьма неожиданно:

– Вы знаете, что сказал один китайский философ о воде?

Арина, естественно, не знала.

– «Хотя в мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет».

– Весьма мудрая мысль. – Арина, приняв умный вид, закивала головой.

– Да, Лао-цзы – великий философ. Вы слышали о нем?

– Нет, но мне кажется, в Китае философия заменяет религию. У вас философов, как у нас святых. Множество. И на всякий случай жизни есть какое-то мудрое высказывание.

– Я вижу, вы интересуетесь философией, миссис Родионова. Я с удовольствием подарю вам книгу Лао-цзы.

Решив, что вводная часть беседы длилась достаточно долго, Кун Сяолинь резко перешел к делу.

– Я думаю, мистер Батлер объяснил вам вашу задачу. Мы обязаны разобраться в том, что стоит за этими сигналами об утечке информации.

– Да, мистер Батлер сообщил мне, что есть особая инструкция, предписывающая разбираться в анонимках.

– За этими, как вы презрительно выражаетесь, анонимками, возможно, скрывается важная информация о злоупотреблениях. Вы, русская, обязаны более, чем другие, быть беспощадной ко всем проявлениям коррупции.

– Коррупция есть повсюду, не только в России!

– Разве вы не знаете, что именно русские сотрудники ООН были арестованы во время разоблачения махинаций вокруг программы «Нефть в обмен на продовольствие»! И приговорены к длительным срокам тюремного заключения!

– Если не ошибаюсь, среди обвиняемых был и китаец! – парировала Арина.

– Да, но китаец из Сингапура, а не из нашей страны. И его не посадили в тюрьму. Значит, с него были сняты подозрения. А что касается Китая, то, да будет вам известно, у нас коррупция карается смертной казнью!

Кун Сяолинь посмотрел на Арину так, что она почувствовала себя почти преступницей, уличенной в хищении денег из казны комиссии. Она предпочла перевести разговор в более конкретное русло.

– В анонимках, простите, в письмах говорится о беженце, от которого и исходит утечка информации. Но разве у вас есть беженцы?

– Вы, возможно, еще не знаете, но большинство сотрудников комиссии можно приравнять к беженцам. Они хотя и набраны на месте, но приехали из стран, где непростая политическая или экономическая ситуация. А иногда и то, и другое вместе взятое. Вы увидите, что для некоторых возвращение может быть сопряжено даже с угрозой для жизни.

– Неужели у вас есть и такие?

– Конечно. Например, Салем Атван.

И Кун Сяолинь рассказал следующее.

До переезда в Швейцарию Салем был главным редактором газеты, занявшей непримиримую позицию в отношении режима Башар Асада. Его статьи, как это и должно было случиться, навлекли на него гнев президента и его окружения. Ему пришлось бежать из Сирии в Швейцарию. Позже ему удалось вывезти сюда жену и четверых детей. Возвращение домой сопряжено для него с огромным риском.

– Но он не один такой. Поговорите с начальником кадров, он вам лучше все расскажет, – поспешно добавил Кун Сяолинь, видимо, испугавшись, что слишком разоткровенничался.

Когда она вышла из комнаты для переговоров в приемную главы комиссии, то Сильвия сообщила ей, что один из заместителей, Чоудхури, также готов встретиться с ней. Его кабинет находится тут же, на вилле Пелуз, на первом этаже. Арина уже знала, что этот заместитель возглавляет один из важнейших департаментов, занимающихся анализом поступающих претензий и выплатой компенсаций за материальные потери.

Арина спустилась на первый этаж, постучалась в нужную дверь и вошла в просторную овальной формы комнату. Свет лился из большого окна на противоположной от входа стене. Там же была дверь, которая вела на террасу, выходившую на поляну перед виллой.

Чоудхури рассказал, что комиссия вынуждена закрывать многие исследовательские программы, сокращать ассигнования на научные разработки, но старается не трогать программы помощи людям, которые вынуждены переселяться с затопленных территорий. Несмотря на сокращения бюджета, комиссия по-прежнему тратит огромные средства, выплачивая компенсации за пропавшее имущество, за потерю работы, закрытие бизнеса.

– Господин Чоудхури, если я не ошибаюсь, кому-то не очень по нраву то, чем занимается комиссия? – Арина решилась задать вопрос, что называется, в лоб.

– С чего это вы решили?

– Я только что от господина Батлера. Он передал мне вот эти конверты и сказал, что вы получили такие же.

– А, вы, значит, в курсе, – недовольно протянул Чоудхури.

– Правда ли, что за информацию о том, какие территории уйдут под воду и кому будут выплачены при этом компенсации, многие готовы заплатить большие деньги? – продолжила свою атаку Арина.

– Бангладеш известна своими фермами по выращиванию креветок. Последние годы многие из них пострадали. Фермерам выплачивается компенсация. Это довольно приличные деньги. Особенно для этой страны. Конечно, информация такого рода имеет определенную ценность, – довольно уклончиво ответил Чоудхури.

Арина достала анонимки и прочитала вслух вторую:

«A REFUGEE FROM THE VILLA OF REFUGEES IS DANGEROUS!»

– При чем тут беженцы, как вы думаете?

– Я сам ломал над этим голову, – признался Чоудхури. – Кого имеют в виду? Не беженцев же с затапливаемых территорий. Конечно нет. Речь идет о сотрудниках комиссии. Это ясно. Но я не допускаю мысли, что кто-то из наших сотрудников занимается нечистоплотными делами.

– А почему упоминается вилла беженцев или изгнанников?

И тут Чоудхури удивил ее.

– Я думаю, что автор анонимного послания имел в виду виллу Пелуз. Ту, в которой мы с вами находимся.

Чоудхури объяснил, что некоторые здания, сохранившиеся на территории ООН, в том числе вилла Пелуз, были построены в разные периоды представителями семейства Дюваль. Это французское семейство перебралось в Женеву из-за религиозных преследований. Они в прямом смысле беженцы.

– Вот, для начала посмотрите хотя бы это. – Чоудхури протянул Арине небольшую брошюру об ООН. – И вы увидите, что наша вилла была построена беженцами. Так что ее вполне можно назвать виллой беженцев. Потом, не сейчас, – добавил он, увидев, что Арина принялась изучать брошюру. – Я слышал, что вы три года провели в Дакке?

– Да, я была там с мужем.

– Вам там понравилось? – задал он вопрос, давая понять, что разговор на прежнюю тему окончен.

В 1986 году после окончания переводческого факультета института иностранных языков Олег попал в отдел переводов Министерства иностранных дел. В 1990 году он поехал отдыхать с приятелями в Евпаторию и там встретил Арину, которая проходила практику в местной газете после окончания факультета журналистики. Когда в 1992 году они поженились, остро встал вопрос о том, где молодоженам жить. Олег снимал комнату в коммунальной квартире, а Арина хоть и роскошествовала в трехкомнатной квартире, но там, помимо ее родителей, жили еще бабушка и младшая сестра. Выход был один – выезд за границу. Переводчики в основном требовались в международные организации в Нью-Йорк, Вену и Женеву, но предложение всегда превышало спрос – желающих выехать в эти места было всегда более чем достаточно, и ждать своей очереди, не имея связей, приходилось годами. Связей в МИДе у Олега не было – его родители давно умерли. Отец Арины был журналистом и пользовался определенной известностью в своей среде, но к МИДу никакого отношения не имел и помочь не мог. Поэтому, после долгого обивания Олегом порогов кадровиков, единственным местом, куда ему предложили выехать в постоянную командировку, была Бангладеш. Послу как раз требовался помощник на младшую должность дежурного референта. Ни страна, ни тем более должность не были завидными. Да и посол прославился своим крутым нравом. Так что претендентов на этот пост не находилось. Олег, не долго думая, согласился. Даже не посоветовавшись с молодой женой. Когда он сообщил эту новость Арине, она расплакалась и, забравшись на диван, долго искала на карте мира, висевшей на стене, столицу государства, куда предстояло отправиться. Она только начала работать в информационном агентстве – РИА. Работа ей очень нравилась, и она никуда не хотела уезжать, а тем более в какую-то Бангладеш. Сквозь слезы Арина тогда жалобно ныла: «Стоило выбираться из Евпатории, чтобы оказаться в Дакке». Предчувствия ее не обманули. При ближайшем рассмотрении Дакка в сравнении с Евпаторией явно проигрывала. Три года, проведенные в этой стране, были и, наверное, останутся самыми сложными в жизни Олега и Арины. Но квартира, по возвращении из Бангладеш, была куплена. А главное, именно там, в этой жаркой южноазиатской стране родилась их дочь – Анастасия, Настя. Так что ни Олег, ни Арина никогда не жалели о своем первом опыте заграничной жизни. Но и сказать, что ей там было хорошо, она не могла.

– Если честно, то не очень.

Арина ответила не задумываясь, а потом, спохватившись, смущенно улыбнулась и посмотрела на Чоудхури.

Она боялась, что обидела его своим ответом – все-таки он был выходцем из того же района мира, и не так давно Бангладеш была частью Пакистана, то есть частью его страны.

– Предпочитаю честных людей, – рассмеялся Чоудхури. – Я в детстве там часто бывал. Прекрасно вас понимаю. Ну что же, приятно было познакомиться. Я думаю, мы с вами сможем поговорить еще раз в ближайшее время.

– У вас замечательный вид из окна, мистер Чоудхури, – Арина встала, прощаясь.

– Вы правы, – опять улыбнулся Чоудхури. – И выход на поляну прямо из кабинета. Я сюда недавно переехал. Раньше мой кабинет находился на вилле Бокаж, а здесь у нас была комната заседаний. Но Кондратович, наш начальник кадров, сумел добиться для комиссии разрешения проводить заседания в основном здании. Там, конечно, гораздо удобнее, специальные залы для конференций. Так что мне повезло.

Он вывел Арину на террасу. Слева от виллы на поляне высилось гигантское дерево.

– Иногда прогуливаюсь здесь…

– Это ливанский кедр?

– Нет, это атласский кедр. Самое старое дерево в парке, почти двести лет. Наверное, оно что-то накопило за эти два века. Энергию какую-то, что ли… Во всяком случае, под ним замечательно думается…

– «…и днем, и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом…» – невольно продекламировала Арина.

И огромное дерево с толстенным стволом, и вид прямо лукоморский невольно вызвали в памяти пушкинские строки. Отец в детстве, да и в юности, постоянно мучил ее цитатами из Пушкина, которого обожал. В честь его бессмертной героини он и назвал дочь, на ее несчастье, Ариной. Девяносто процентов тех, кто впервые слышал ее имя и фамилию – Арина Родионова – неизбежно вытаскивали из запасников памяти что-то из необъятного наследия великого поэта. А вот теперь она и сама не удержалась.

– Не понял: кто ходит и где? – вдруг спросил Чоудхури.

– Вы знаете русский? – удивилась Арина.

– Понимаю немного, – с трудом опять по-русски ответил Чоудхури, а потом перешел на английский. – В моей семье интересовались Россией. Знаете, идеи Ленина были популярны в нашей стране. У меня даже был родственник, дядя, которого назвали в честь вашего вождя. Как шутил мой отец, именно благодаря своему имени его брат и сделал отличную карьеру.

– Я знаю, что они были популярны в Индии, а потом в Бангладеш, но не думала, что это относится и к Пакистану.

– Почему же, идеи марксизма-ленинизма имели поклонников повсюду в Южной Азии. Я думал, вам об этом известно лучше, чем мне. Извините, но мне надо идти. Кстати, вон идет ваш соотечественник, Сергей Волоченков.

Чоудхури, попрощавшись с Ариной, пошел обратно на виллу, а Арина решила догнать мужчину, которого Чоудхури назвал Волоченковым.

– Здравствуйте, Чоудхури сказал, что вас зовут Сергей Волоченков. Я – Арина Родионова. Сегодня только вышла к вам на работу, – представилась она, нагнав молодого человека.

– Да, я знаю.

– Может быть, выпьем кофе? Мне бы хотелось поговорить немного, а то я здесь еще никого не знаю.

– С удовольствием, но сегодня не могу. Мне надо будет уйти во время обеда. Так что у меня сейчас не так много времени.

– Тогда присядем вон там?

Слева от виллы Пелуз находился небольшой участок парка, оформленный à la française[8]8
  Во французском стиле.


[Закрыть]. Лестница, спускающаяся вниз к дорожкам, посыпанным гравием, круглые шары самшитовых кустов, оформляющие парк, небольшой бассейн в центре и от него в разные стороны расходящиеся прямоугольники ровно подстриженных низких, тоже самшитовых, кустов. Было тепло, пахло самшитом, кусты явно на днях подровняли. Напротив, на лугу, порхали бабочки. В тени деревьев стояли две скамейки. Вот на одной из них они и пристроились.

Когда они разговорились, выяснилось, что Волоченков закончил географический факультет МГУ. И хотя Сергей был значительно моложе Арины, факт учебы в университете сразу же сблизил их. Обнаружилось множество общих знакомых, и Арина с радостью окунулась в почти позабытую атмосферу студенческих лет.

– Вы сказали, что сотрудники боятся от стола отойти. Так много работы?

– Отнюдь не всегда. Чаще всего это просто боязнь вызвать неудовольствие начальника.

– Неужели ситуация настолько серьезная?

– Конечно. Отделы, которые занимаются помощью пострадавшим от затоплений, страдают в меньшей степени, а ассигнования на научные исследования сошли практически на нет. Работа секций, занимающихся наукой, сворачивается. Так что пора и мне сворачивать удочки. Извините за не очень удачный каламбур.

– А у вас есть варианты?

– Никаких. – Волоченков задумался на минуту, но потом решительно встряхнул головой, будто отгоняя ненужные мысли, и улыбнулся Арине. – А… Где наша не пропадала. Если выгонят, то, может, и к лучшему. Ситуация в комиссии сейчас уже не та, что раньше, подозрения, слежка…

– Сергей, я как раз хотела вас об этом спросить. Что вы думаете по этому поводу? Вы, конечно, знаете про анонимки.

– Я-то, конечно, знаю, а вот откуда вам про них известно. Вы же вроде сюда явились, чтобы оказывать психологическую помощь тем, кого увольняют, а не разбираться в анонимках?

Сергей, не скрывая иронии, посмотрел на Арину. Она, ругая себя за то, что вляпалась так неосторожно, срочно соображала, как выпутаться из ситуации.

– Ладно, ладно, не пугайтесь, – рассмеялся Сергей, по-своему истолковав ее смущенный вид. – Я не агент ФСБ, засланный в комиссию. Просто нетрудно догадаться, что Батлер нанял человека, который должен разобраться в нашем… Извините, чуть не сорвалось! Разобраться с тем, кто занимается этим творчеством, столь популярным в наше советское прекрасное время. Вы же работали в газете «Следопыт»? Я читал ваши статьи в разделе «Преступление без наказания». Здорово вы тогда эту аферу на таможне разоблачили!

– Вы уж, пожалуйста, на эту тему здесь не распространяйтесь, – попросила Арина.

– Не буду, не буду. Так что вы хотите знать?

– Я сейчас беседовала с Кун Сяолинем. Он считает, что беженцем, о котором идет речь в анонимке, может быть некий Салем Атван. По-моему, он с вами работает?

– Да, это мой помощник, и я уверен, что он никому информацию не сливает. Но метят не столько в Салема, сколько в Гилмора. Это наш начальник, глава департамента научно-исследовательских программ.

– Я знаю. Но при чем здесь Гилмор?

– Конечно, ни при чем. Мне лично Гилмор нравится, он мужик нормальный. И ученый серьезный, но цепочку кто-то выстроил недурственную.

И Волоченков вкратце обрисовал Арине ситуацию. Многое она уже знала, но кое-что услышала впервые.

Питер Гилмор, как и Сергей, океанолог по специальности. И к тому же раньше работал в Пентагоне. Говорят, у него ранг полковника. Вот кто-то и распускает слухи, что Гилмор – не сам, конечно, а через своих подчиненных, собирает важную информацию, которая имеет стратегическое значение. Возможно, через Салема Атвана. Тот настолько боится возвращения в Сирию, что на все готов пойти, лишь бы его не выгнали. Скорее всего, эти слухи распространяет Кун Сяолинь, китайский адвокат. Юрист он, как говорят, никакой. Но амбиций – выше головы. К тому же он не сам по себе, а поставлен сюда государством, то бишь Китаем. От него просто так не отмахнешься. Зачем ему это надо? Ему выгодно американца спихнуть. Наверняка у китайцев есть своя кандидатура на пост заместителя. Может, сам Кун Сяолинь и метит на этот пост. Плохо и то, что Батлер не пытается осадить Кун Сяолиня, а Чоудхури занял нейтральную позицию. Он не поддерживает Кун Сяолиня, но и не пытается пресекать слухи. Чоудхури, как и Гилмор, человек вроде бы порядочный. Формально они оба замы, но Питер Гилмор пользуется большим влиянием на Батлера, и Чоудхури это, судя по всему, задевает. Кроме того, Питер Гилмор наполовину индиец. Это – еще одно объяснение неприязни Чоудхури к Гилмору. Ведь Чоудхури – пакистанец. Как и Батлер, он ничего не делает для того, чтобы поставить Кун Сяолиня на место. Есть еще некая Лейла Кирани, марокканка и врач по специальности. Очень амбициозная и не слишком умная женщина. Много лет проработала в ООН на небольших должностях. Но последние годы сделала фантастическую карьеру на гендерной волне.