Текст книги "Ледяной человек Отци. Повесть"

– Вот как раз этим история и хороша. Здесь мужик не только замучил всех, как чаще всего и бывает, но и себя замучил, причем, до смерти, в буквальном смысле слова. Так что надо публиковать.

– А этично ли это, чужой дневник использовать? – высказала я свое изначальное сомнение.

– Но он же его выбросил, – в один голос заявили мои подруги. – Значит, ему все равно, что с ним станет. Надо просто изменить имена, профессии, места встреч… Подредактировать и можно публиковать!

Я не стала возражать им, но подумала: человек, выбросивший дневник здесь, был, наверняка, уверен, что его никто не сможет прочитать. Кто же в этой горной деревушке может знать русский? Но я предпочла не развивать эту мысль.

– Ну что же, хорошо. Приеду в Москву – покажу его своему приятелю.-Посмотрите, какая погода замечательная, а мы тут все заседаем. Пошли гулять. По-моему, мы приехали сюда отдыхать, а не на очередной семинар. У нас же последний день отдыха. Завтра – в Милан и разлетимся в разные стороны.

Шарлотта с радостью поддержала мое предложение, а Элизабет сказала, что у нее есть дела, и она не пойдет с нами. Я удивилась: поистине чудеса. Шарлотта, которая не любит гулять, вдруг идет со мной. А Лиз, обожающая прогулки, остается сидеть дома. Но потом решила, что мои подруги, так разошедшиеся во время разговора, просто хотят отдохнуть друг от друга.

Вскоре мы уже шли с Шарлоттой по живописной тропинке, огибавшей озеро.

– Я вот, например, почти десять лет ждала, – прервала Шарлотта наше молчание. – Да, да не удивляйся. Я тоже любила женатого человека, и это длилось столько, сколько я сказала.

Ты, десять лет? Не может быть! – я просто не могла поверить своим ушам. Шарлотта – такая порывистая, сильная и решительная могла ждать и терпеть столько лет.

– Да, представь себе. Правда, он несколько раз уходил от жены, но потом возвращался.

– Это тогда ты рассталась со своим мужем?

– Да, и уже не вернулась.

– А что же другой мужчина? Почему не остался с тобой.

– Это очень длинная и сложная история. В его оправдание можно сказать, что у него было двое маленьких детей. К тому же его жена очень многое для него сделала.

– Как это?

– Он чилиец. Был близок к Альенде. И когда к власти пришла хунта, его арестовали. Он долго сидел в тюрьме и смог выйти оттуда лишь благодаря жене, которая сделала все, чтобы его спасти. Он остался в живых благодаря ей.

– Да, такое трудно забыть.

– Им пришлось иммигрировать во Францию. Он не сразу нашел работу, и поначалу их семья выжили благодаря ее деньгам, ее связям. Так что, как видишь, он очень многим ей обязан. Мы по-настоящему любили друг друга. Мне было очень тяжело. Но разве я могла чего-то от него требовать или презирать его за то, что он не мог ее бросить?

Что было на это сказать? Я не ответила. Шарлотта тоже замолчала, и мы долго еще просто гуляли по окрестностям Вернаго, размышляя, наверное, примерно об одном и том же.

Вечером, улучив момент, когда я была одна в номере, ко мне зашла Элизабет.

– Ольга, я, надеюсь, ты на меня не сердишься?

– Я? Почему я должна на тебя сердиться?

– Ну, сегодня утром я разошлась, на вас, русских накинулась.

– Ты во многом права…

– Да нет, все, что я говорила, относится не только к русским. У нас таких ситуаций – тоже полно. Просто обычно англичане меньше проявляют свои эмоции. Зато потом часто это выходит боком. Ты знаешь, что Англия по количеству психических заболеваний и самоубийств на одном из первых мест в Европе.

– Не может быть!

– Да, точно не помню на каком, но уж впереди Франции – в этом я уверена. Ведь лучше уж поплакать, поскандалить, наконец, хоть как– то выплеснуть эмоции, чем копить их в себе.

– Возможно, ты и права.

– Точно, права. Ты думаешь, почему я так разошлась сегодня? Ведь то, о чем мы сегодня говорили, касается меня напрямую.

– Тебя тоже?

– Не меня, не меня, успокойся. Меня, я надеюсь, бог избавит от подобной напасти. Но это случилось с моей сестрой, младшей. Это она пятнадцать лет любила человека, у которого было трое детей. Знаешь, что самое странное, она казалась счастливой.

И я услышала еще одну грустную историю – не первую за этот день. Сестра Элизабет встретила и полюбила мужчину намного старше себя. Ей тогда только исполнилось двадцать лет. За ней ухаживали многие молодые ребята из колледжа. И позже, когда она начала работать, недостатка в ухажерах не было. А она заладила: «Никто мне не нужен, я его люблю и совершенно счастлива, буду ждать, сколько надо. А не сможет уйти от жены, мне и так хорошо». Родители очень переживали. Элизабет предлагала сестре помочь найти работу в другом городе или даже в другой стране. Но сестра не поддавалась ни на какие уговоры. В результате все смирились и оставили ее в покое. Как сказала Элизабет, она даже поверила в то, что сестру вся эта ситуация устраивала. Оказалось, зря поверила. В прошлом году сестра Элизабет попыталась отравиться. Это было накануне ее тридцатипятилетия. В тот день Элизабет словно почувствовала что-то и весь вечер звонила сестре, хотела пригласить в ресторан. Не дозвонившись, ночью примчалась к ней домой. Вовремя. Сестру удалось спасти. Но Элизабет до сих пор не могла простить себе того, что не проявила настойчивости и не сумела убедить сестру порвать с тем человеком. До того, как произошла попытка самоубийства.

– Но сестру же спасли! Чего же ты себя до сих пор коришь? Она же еще молодая. Ничего, встретит теперь какого-нибудь нормального парня, – я попыталась перевести разговор в более оптимистическое русло.

– А вот это вряд ли. Ее хоть и спасли, но что-то с ней произошло, она…, – Элизабет запнулась, было видно, что ей с трудом дается каждое слово. – С ума она сошла, крыша у нее поехала, как вы русские изволите выражаться, – вдруг с каким-то ожесточением произнесла она.

– Какой ужас! – слова Элизабет так поразили меня, что кроме самой банальной реакции я оказалась ни на что не способна.

– Да, тяжело. И все из-за таких идиотов, как твой Олег!

Элизабет взяла себя в руки и уже более спокойным тоном добавила.

– Мне в его дневнике только одно понравилось. То, как он сам себя обозвал.

– Как? Я не помню.

– Ну, под конец, когда он уже здесь в гостинице последний раз писал. Помнишь, он сравнил себя со здешней достопримечательностью, с этим Отци?

– Ах да, действительно.

– По-моему, в этом сравнении он прав. У таких, как он, вместо сердца – ледышка. Так что ты, если будешь дневник публиковать, так и назови: «Записки ледяного человека». Эх, жаль, что я не красавица и на меня вот такой тип, с ледышкой вместо сердца, не запал. Мы бы с ним потягались. Я же, как сказала Шарлотта, сухарь. Значит у меня вместо сердца черствая корка. Вот и посмотрели бы, чья взяла.

В словах обычно невозмутимой и ироничной Элизабет было столько горечи, что мне стало не по себе и захотелось как-то отвлечь подругу от мыслей о сестре.

– Да что ты, Лиз, а я-то была уверена, что у вас все женщины железные, как ваша бывшая премьерша, – не слишком удачно пошутила я.

Элизабет поняла мой маневр.

– Ладно, я действительно железная, так что не волнуйся, со мной-то уже ничего не случится. Давай ложиться, а то завтра рано вставать, нам же еще до Милана ехать и ехать. А самолет ждать не будет. Так что подъем в семь часов.

На следующий день после обеда мы уже были в Милане, а оттуда разлетелись в разные стороны. Шарлотта – в Париж, Элизабет – в Лондон, а я – в Вену. У меня оставалось еще несколько дней отпуска и я решила осуществить свою давнюю мечту побывать в этом городе.

В первый же день я отправилась в Музей истории искусств. Я хотела полюбоваться на полотна моего любимого художника – Брейгеля, который представлен в этом музее лучше, чем где-либо в мире. Поскольку в городе я совсем не ориентировалась, взяла такси. Немецкого я не знаю, но водитель радостно закивал головой, когда услышал: Мария-Терезиен-плац. Я знала, что именно там находится нужный мне музей.

В центре большой площади, в небольшом сквере, красовался величественный монумент австрийской императрицы. Марию-Терезию нередко сравнивают с другой императрицей – Екатериной II. Обе вошли в историю не только своих стран, но и в мировую историю как достойнейшие правительницы. Даже памятник Марии-Терезии напомнил мне памятник Екатерины в Петербурге.

У входа в музей я удивилась – множество детей и подростков. «Надо же, как в Вене с детства приучают любить искусство» – подумала я. Вышла в холл и первое, что я там увидела – фигуру Отци. Точно такую же, как в итальянском отеле. Только здесь она была гораздо больших размеров и лучше сделана.

Плакат на нескольких языках извещал о том, что в музее проходит выставка, посвященная «Ледяному человеку». Тут я все-таки насторожилась. В музее искусств – и такая выставка. Стала выяснять. Оказалось, что я попала в Музей естествознания. Оба музея – искусств и естествознания находятся на одной площади напротив друг друга. К тому же это без преувеличения два дворца-близнеца. Так и было задумано при создании ансамбля площади. Так что не мудрено было ошибиться.

Но я даже не огорчилась. Никуда не убежит от меня мой Брейгель. А тут вдруг такое совпадение. Я только что из тех мест, где этот Отци был найден. Да еще этот дневник и человек, называющий себя ледяным…

Поинтересовалась: с чего это вдруг именно в Вене такая выставка? Оказывается, между Австрией и Италией разгорелся спор: на чьей территории найдено тело? Речь идет о перевале на австро-итальянской границе, находящемся на высоте более трех тысяч метров. И до этого ни для кого не имело особого значения, где именно там проходит граница. А тут вдруг за каждый метр началось сражение. В итоге итальянцам удалось доказать, что тело лежало на их территории. Но австрийцы до сих пор не могут успокоиться, вот и устроили очередную грандиозную выставку.

С самого начала осмотра экспозиции меня не покидало странное чувство, будто речь идет о ком-то, погибшем совсем недавно. Возможно, этому способствовало обилие деталей, живописующих жизнь этого человека: возраст, облик, где жил, что ел, чем болел, чем занимался. А может быть, все дело было в стоявших в залах, будто в музее Тюссо, статуях Отци. Да и со стен на меня смотрели его фотографии. Естественно, это были реконструкции облика «ледяного человека» – так, по мнению ученых, он мог выглядеть. То, что реально осталось от мужчины, жившего больше пяти тысяч лет назад, очень походило на мумию.

Наконец я дошла до макета, воспроизводившего в натуральную величину момент, когда два альпиниста случайно наткнулись на тело. Дело было в сентябре 1991 года. Горы, расщелина, затянутая льдом, уже явно начинавшим подтаивать. И на этой неуютной земле вниз лицом с неестественно вывернутой рукой лежит черная мумия, наполовину накрытая льдом, будто одеялом. И два альпиниста, застывших над ней в изумлении.

Об Отци теперь многое известно. Загадкой лишь по-прежнему остается его смерть. Почему он отправился один так высоко в горы да еще осенью, когда уже нередки заморозки? Как он там погиб?

Когда я перешла к следующему стенду, я прочитала удивительные вещи. Оказалось, что умерло как минимум пять человек, так или иначе связанных с Отци. Среди них специалисты, изучавшие мумифицированное тело, а также журналист, писавший о ледяном человеке. Последний из погибших – один из альпинистов, обнаруживших Отци. Спустя тринадцать лет он вернулся к тому месту, где нашел его, и пропал. Альпиниста разыскивали почти неделю, и его труп был обнаружен под горным обвалом. После этого события газеты запестрили заголовками такого типа: «Мумия убивает людей, нарушивших ее покой».

В моих ушах, как эхо, прозвучали слова, услышанные всего несколько дней назад: «Бедняжка, он, видимо, поскользнулся и упал, а потом его занесло снегом». Сказаны они были об Олеге, авторе дневника, погибшем в том же самом месте совсем недавно. А ведь Олег тоже всерьез заинтересовался Отци. Еще одна жертва мумии?

Я не стала осматривать музей дальше. Мне захотелось на улицу, даже если там толпа, лишь бы живая, лишь бы подальше от всех этих загадочных гибелей.

Вернувшись в Москву, я первым делом позвонила своему приятелю – редактору одного популярного журнала – и рассказала ему о находке.

– Ну, что же. Это может быть интересно. Тем более, если тебе и твоим приятельницам понравилось. Если нам не подойдет, то уж в какой-нибудь женский журнал я пристрою. Ты его захвати с собой. Жена на даче всю неделю. Давай сегодня встретимся у меня.

– Нет, я не смогу.

– Да? Жаль. Я соскучился ужасно. Между прочим, две недели не виделись. Давай тогда завтра.

– Завтра тоже не смогу.

– Когда же мы увидимся?

– Да хоть сегодня, но на работе. Я сейчас подъеду.

– В чем дело? Мне отставка выходит или как? Ты там встретила итальяшку смазливого, что ли?

– Как ни странно, встретила, только не итальяшку, а русского.

– Русского?

– Ну да, того самого, я сегодня привезу тебе его дневник.

– Но он же погиб!

– Погиб. Не знаю, много ли он добрых дел в жизни сделал. Но одно после смерти уже точно совершил – помог мне по-новому на нашу ситуацию взглянуть.

– Так, так, понятно… Даже интересно, что же там такое в этом дневнике. Ну ладно, привози. Я надеюсь, ты все это сгоряча. Увидимся, поговорим…

Виктор повесил трубку.

Я с облегчением вздохнула. Главное сделано – я смогла не согласиться на встречу у него дома, не поддаться на обаяние голоса, обычно парализовывавшего меня. Все, дневник оставлю у вахтера, а сама даже подниматься не буду. Виктор – профессионал. Что бы между нами ни произошло, а дневником он займется. Я там предисловие написала, все объяснила, как и где я его нашла. А дальше можно будет даже к телефону не подходить. Так вернее. А уж сама-то я звонить не стану. Да, тяжело. Наверное, будет еще тяжелее, но главное сделано.

Я пошла в книжный магазин, купила три красивые открытки, написала на каждой одно слово – «Спасибо» и отправила одну в Лондон, другую в Париж. Сначала к слову «Спасибо» я хотела добавить – «за активное участие в семинаре «Женатый мужчина как возлюбленный или любовник». Но потом раздумала. Зачем? Главное, что мне все понятно. А подруги… Ну что же, пусть думают, что я их благодарю за проведенный вместе отпуск.

А третья открытка? Кому предназначена она? А вы не догадались? Автору дневника. Мое главное «спасибо» было адресовано ему. Я долго думала, куда ее отправить. Потом написала: Ледяному человеку Отци, адрес: Отель «Вернаго», Вернаго, Италия. И бросила открытку в почтовый ящик.