Текст книги "Принцип Солнца"

– Слышу! Я тоже люблю Альку. И к тебе у меня нет претензий. Я видела, какой ты, когда замуж выходила. Ты не изменился с тех пор, может даже, лучше стал… (Оля.)

– Ну, вот видишь, дорогая, зачем же нам тогда разводиться? – обрадовался Вася. – Ты отдохни, успокойся, сходи в салон красоты, прогуляйся по магазинам. Ты же умная женщина, где ты такого дурака еще найдешь? Я знаю про Сашку, который, вместо того, чтобы охранять, трахал тебя в машине; знаю про твои шашни на MBA; про твоих вьетнамских физиков и русских лириков; что Алексей – внук Владимира Николаевича, тоже знаю! Да-да! И не смотри на меня глазами ангела. И при всем этом – я не хочу с тобой разводиться! Даже Сашку увольнять не буду, потому что второй раз бомба в одно и то же место не падает. Пусть в Новом году все у нас будет по-старому…

Да занимайся ты, чем хочешь: хочешь бизнесом, хочешь шопингом! Путешествуй, любовников заводи… Мне плевать!! Есть еще папуасы, эскимосы, индейцы, раз ты у нас такая любительница экзотики. Ты меня не трогаешь – я тебя не трогаю. Все твои капризы будут оплачиваться и впредь. – Василий перевел дух. – Договорились?

– По-прежнему, Вась, уже ничего не будет. Нельзя войти в одну и туже реку дважды. Ты умный, богатый, общительный, еще встретишь свою любовь – будешь счастлив… (Оля.)

– Любовь у меня уже была, надеюсь, и у тебя тоже. Не за деньги же ты за меня замуж пошла? А любовь настоящая, видно, один раз бывает. Я из-за тебя все уже бросал… Не хочу повторяться! (Василий.)

– А я не могу больше врать! (Оля.)

– Так и не ври. (Василий.)

– Дядь Володь, я Димку люблю. И всегда любила. Думала, забуду… (Оля.)

– Ах, вот оно что! Да он тебя ненавидит, Ромео твой школьный. Он на тебе никогда не женится, можешь даже не мечтать об этом! А если вдруг женится, то я его убью. Это я тебе со всей ответственностью заявляю… (Василий.)

– Василий, ты, зачем при адвокате такие вещи говоришь? – поинтересовался Владимир Николаевич.

– Да вы не можете быть ее адвокатом – вы ее родственник! (Василий.)

– Ну, это не доказуемо. У Алексея де-юре другой отец, ты же знаешь… (Влад. Ник.)

– Нет, я не понял, Владимир Николаевич, вы что, ее поддерживаете?! Она глупости говорит. Она уже сломала жизнь вашему сыну, вашему внуку… Теперь, она ломает мою жизнь, свою и Алькину, в придачу! А вы ее поддерживаете?! Да если Дмитрий узнает про сына – он ее убьет! Он, в гневе, как зверь вооруженный, мне рассказывали. Я опросил его друзей, жен и даже проституток… (Василий.)

– Я ее не поддерживаю, и ты во всем прав… Оля, а ты, десять раз отмерь, один – отрежь. Ты – замужем, и у тебя дочь. Василий, может быть, и не идеальный муж, но и ты… далека от идеала. – Владимир Николаевич с трудом подбирал слова.

– Еще как далека! (Василий.)

– Затеешь развод – журналисты столько дерьма на поверхность вытащат – мало не покажется; Альке жизнь поломаете. Живите ради детей, раз любовь не смогли сохранить, – Владимир Николаевич, как мог, подавал Оле знаки, чтобы она замолчала. Но все было напрасно.

– У меня есть веская причина для развода. Я, не хотела, Вась, ее вытаскивать на белый свет, но раз ты не хочешь дать мне развод по-хорошему… (Оля.)

– Ну, говори, говори, дорогая, здесь все свои. (Василий.)

– Ты представил меня перед Владимиром Николаевичем монстром… (Оля.)

– А то Владимир Николаевич тебя не знает, – ухмыльнулся Василий.

– Но ты ведь тоже не святой! Ладно, твои постоянные измены и пьянки, так всегда было… Вот ты сейчас на Борнео один летал, или со своей секретаршей Светой? (Оля.)

– Оля, я даже оправдываться не буду, не я же тебе развод предлагаю! Ты тоже в Тибет не одна летала: с одним бывшим любовником – спасать другого бывшего любовника! Ха-ха! (Василий.)

– Таких как Светка не жалко, она знает чего хочет. А вот как быть с Ириной Анатольевной, руководителем нашей юридической службы? (Оля.)

– Так она уже уволилась… (Василий.)

– Только она на пятом месяце беременности, дорогой! (Оля.)

– Черт, сучка, обещала же! – возмутился Вася. – Я решу этот вопрос: ребенка не будет!

– Ты, что же, убьешь его? Аборт делать уже поздно. И потом, это твой ребенок. У нее мальчик будет, я с ней разговаривала… (Оля.)

– Слушайте, я уже жалею, что связался с вами, ей богу, – используя паузу в диалоге супругов, сказал Владимир Николаевич. – Оль, может быть, тебе другого адвоката пригласить?

– Другого – он обведет вокруг пальца; вся надежда только на вас! (Оля.)

– Василий, ну и что делать будем? (Влад. Ник.)

– Мне, Владимир Николаевич, подумать надо. Дадите мне две недели? (Василий.)

– Ну, конечно. Думайте, как жить дальше будете. Решите жить вместе – буду рад. Надумаете разводиться – милости прошу ко мне в офис. Приезжайте только по отдельности. Все, пока, я поехал, от греха подальше… (Влад. Ник.)

– До, свидания, – Оля пошла проводить Владимира Николаевича. Он успел шепнуть ей в прихожей: – Приезжай ко мне, когда сможешь. Да язык проглоти на время, если всерьез задумала разводиться.

– Ладно, – пообещала невестка.

Следуя мудрому совету Владимира Николаевича, Оля вела себя с мужем очень тактично. Настолько “тактично”, что в предпоследний день уходящего года Василий уволил ее, а в последний – собрал чемодан и улетел со своей новой секретаршей на очередной экзотический остров в Тихом океане. В третий раз за последние три месяца. На Васино счастье, в Тихом океане островов много…

Глава четвертая
Явление ангелов

Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них хоть какую-нибудь выгоду.

Франсуа де Ларошфуко, французский писатель

Посылаемые богом видения будят разум и склоняют к медитации, и, в конце концов, приводят к мудрости.

Мирна Элиаде, румынский мифолог, историк религии и культуры

Появление сына

Возвращение в себя

(Тибет)

Дмитрий пришел в сознание через месяц после падения, двадцать первого декабря, в день зимнего солнцестояния. Герой себя не узнал, потому что весь его организм стал другим. Он же в Тибете мяса почти не ел, водку – не пил, а в последний месяц вообще вынужденно голодал.

“Так вот почему Пифагор требовал от своих учеников сорокадневного голодания, прежде чем посвятить их в тайны учения, вот почему голодали Христос, Магомет и Будда…” – Дима ощущал в своем теле огромное количество энергии: он лучше видел, лучше слышал, и запахи стали острее, и цвета ярче, и даже курить не хотелось. Но так как он был забинтован словно египетская мумия, воспользоваться всеми этими вновь приобретенными качествами не представлялось возможным.

После неописуемой радости по поводу возвращения в себя, Дима почувствовал боль… дикую боль во всем теле! Приняв боль, как подтверждение факта жизни, он огляделся вокруг, соображая, где же это он находится. Первое, на что он обратил внимание – на лучи солнца, проникающее сквозь окошко. – Аполлон, бог мой, приветствую тебя и благодарю!

– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался Аполлон у вернувшегося из небытия героя.

– Мне кажется, что я родился заново. Что-то изменилось у меня здесь и здесь, – Димка показал сначала на сердце, а потом на голову.

– Ну, что ж, тогда с днем рождения! (Аполлон.)

Привыкая боли и к телу, привязанному к доскам, Дима все пытался вспомнить что-то очень важное, что открылось ему между жизнью и смертью. И вдруг вспомнил: “Оля!” – Пол, я осознал, что тоже виноват, – он с трудом подбирал слова. – Это она… способствовала моему возвращению?

Аполлон кивнул.

Дима облегченно выдохнул и посмотрел по сторонам. В его “апартаментах” было тепло и уютно. В печке горели дрова. Рукомойник, полотенце, скатерть на столе… И три полки с книгами. “Камасутра?! – удивился Дима, внимательно посмотрев на книги, – значит, это точно Олиных рук дело… Опять она издевается надо мной! – он вспомнил ее подарок на тридцатилетие[72]72
  Оля оплатила ему двухмесячный абонемент в публичный дом.


[Закрыть]. – Камасутра – это, здорово; особенно, если все кости переломаны!”

– Спасибо, что хоть руки-ноги на месте, и голова соображает. Нет, Пол, я серьезно, без иронии. Спасибо! (Дима.)

– Какая уж тут может быть ирония?! – Аполлон вспомнил эпопею с картинами Вильяма Бугро.

“Опять “завертка” моей души дарит мне секс – вечное искусство любви. А, мне, Оль, знаешь, не секса сейчас хочется, а заботы, нежности и простых человеческих слов!” – Дима еще ничего не читал про тантрический секс, и не задумывался над тем, что секс не имеет временных и пространственных ограничений, и является одним из путей достижения близости и вечной любви… – Пол, скажи-ка на милость, это ты устроил мне многосерийный сериал ужасов?

– Что ты имеешь в виду? (Аполлон.)

– Ну, документальная хроника моей жизни. Как будто смотришь фильм с собой в главной роли. Заново испытываешь все эмоции… причем не только свои! Чувствуешь боль других людей от собственных идиотских поступков. Но больше всего удручает даже не то, что сделал, а то, на что так и не сподобился! (Дима.)

– Не хроника, а перепросмотр… (Аполлон.)

– Мои детские проблемы, взрослые проблемы, авария – повторно. Полеты среди звезд, плавание с китами. Это дурацкое прохождение родового канала! А у меня, между прочим, клаустрофобия!! Ты же знаешь! (Дима.)

– Нет, это не я устроил. Это так устроено. Главная цель перепросмотра – освежить воспоминания. Он имеет важные последствия. Во-первых, вводит в глубокий кризис, заставляющий индивида задуматься над смыслом своего существования… (Пол.)

– Да, это есть. (Дима.)

– Во-вторых, это открытие духовности, “которая есть неотъемлемая часть человеческой личности и не зависит от характера культурного и религиозного воспитания индивида”[73]73
  Станислав Гроф, чешско-американский трансперсональный психолог.


[Закрыть]. (Пол.)

– И когда теперь кризис разрешиться? (Дима.)

– “Когда человек отыщет для себя ориентиры вне узких рамок физического организма и вне ограниченной продолжительности собственной жизни…”[74]74
  Станислав Гроф, чешско-американский трансперсональный психолог.


[Закрыть] (Пол.)

– Понятно, – вздохнул Дима.

– Но, Дмитрий, позитивные изменения уже налицо: у тебя появился интерес к книгам, обычная жизнь наполнилась глубоким смыслом, в душе потихоньку зарождается любовь… (Аполлон.)

– Знаешь, Пол, что поразило меня больше всего? Оказывается, все, что я делал в жизни, все было правильно?! Нет, я не отрицаю, что кое-что я делал неправильно… (Дима.)

– Чередование добра и зла, преступления и раскаяния, смерти и возрождения характерно для жизни. По ту сторону нет полярности противоположностей. (Аполлон.)

– И еще там был Свет. Я задал всего один правильный вопрос, который меня интересовал, и получил исчерпывающий ответ. (Дима)

– Ты его запомнил? (Пол.)

Дима утвердительно кивнул.

– Постарайся не забыть, чтобы опять падать не пришлось… (Пол)

– А еще я побывал в Раю и видел Ад… (Дима.)

– Я тоже бывал там неоднократно. В древнем ведическом рае – царстве света – звучит музыка, и исполняются сексуальные и прочие чувственные желания. В Уттаракуру – дивном саду индусов – живут многочисленные божества, с которыми могут общаться лишь те, кто вел правильный образ жизни и выполнял многочисленные ритуалы индуизма. Буддисты на своих небесах продолжают готовиться к вечной жизни. Практичные греки обрабатывают Елисейские поля, находящиеся по другую сторону Атлантического океана. Там не бывает снега и сильного ветра, светит солнце и идет дождь, и земля дает по три урожая в году…

– А что в христианском раю? – спросил Дима.

– Там – скучно. Ангелы и святые беседуют с богом о религии, а простые смертные дышат свежим воздухом в саду Любви. Правда сад тот находится за золотым забором, что существенно ограничивает свободу передвижений. В мусульманском раю царит разврат, по берегам винных рек растут фруктовые сады, в тени которых черноглазые гурии без устали удовлетворяют сексуальные желания правоверных…

– Точно! Мне Рамзан об этом рассказывал. (Дима.)

– Гораздо интереснее в раю у ацтеков. Они придумали сразу три рая. Не очень развитые души находятся в нижнем рае – Тлалокане, в стране воды и туманов, среди садов и огородов. Они поют песни, играют в чехарду и ловят бабочек. Продвинутые ацтеки, последователи бога-короля Кецалькоатля, научившиеся жить вне физического тела, попадают в Тлиллан-Тлапаллан. А в высшем рае – в Доме Солнца, Тонатиухикане, наслаждаются жизнью самые “продвинутые” души.

Североамериканские индейцы живут там, где происходит удачная охота, эскимосы – в лучах северного сияния, а африканцы – в краю благоденствия, где никто не бывает голодным… (Аполлон.)

– А как обстоят дела в Аду? (Дима.)

– Что касается ада, там почти во всех религиях, стоит непроглядная тьма, но это не мешает устраивать разнообразные пытки для обитателей.

Еврейский ад – Шеол, расположен за высокими-высокими стенами. Люди живут там в темноте и невежестве. Геенна огненная – это глубокая долина, заполненная негасимым огнем, где грешники мучаются в пламени. Греческий подземный Аид расположен на крайнем Западе, под территорией США. Тот, кто нанес личное оскорбление Зевсу, попадает в бездонную пропасть – Тартар. В христианском аду полным-полно злобных чертей, которые пытают грешников огнем, физической болью и удушением. Исламский ад мало чем отличается от христианского. В эпоху Средневековья, когда только ленивые служители церкви не устраивали своей пастве аутодафе, вошли в моду холодные ады… (Аполлон.)

– А в тибетском аду? (Дима.)

– Там грешников пытают и огнем и холодом, а также разрубают на куски, нанизывают на дерево с шипами, заливают расплавленный металл в разные отверстия тела. А вот в аду индейцев уичоли хуже всего приходится тем, кто имел сексуальные связи с испанцами: их протыкают огромной колючкой бывшие половые партнеры. Ацтеков пронзают ледяные ветры, острые стрелы и дробят сталкивающиеся скалы… Ну, я полечу по делам, а к тебе идет Ганс. (Аполлон.)

– Добрый день, Ганс! – приветствовал герой вошедшего в келью монаха.

– Добрый день, Дима. С возвращением… (Ганс.)

– Зачем здесь эти венки? Это что, меня хоронят? (Дима.)

– Нет-нет, что ты. Просто скоро рождество… (Ганс.)

– Сколько же я здесь уже валяюсь? – удивился Дима.

– Ровно месяц, – ответил улыбающийся Ганс.

“А вообще, ты права, секс – это то, что надо, – подумал Дима. – Это именно мой путь. Да и Камасутра актуальна уже пять тысяч лет – неспроста. Пока я прикован к кровати, я же могу все это прочитать, делать все равно больше нечего…”

В тибетских монастырях электричество стало появляться только тогда, когда начали строить железную дорогу, с 2003 года. Не было у Димки в монастыре электричества. Но читать днем – это, пожалуйста, сколько душе угодно!

“Что же ты мне, интересно, приготовила?” – с этой приятной мыслью герой задремал…

На третий день, акклиматизировавшись к новым условиям существования, Дима попросил Ганса показать ему книги… Афоризмы великих людей, мифы, книги по мировой истории, по истории России, книги о современных научных открытиях, о буддизме, о дзен, о медитации, о тантрическом сексе, просто о сексе, о женской и мужской психологии, и даже об отношениях между мужчиной и женщиной. “Это-то интересно к чему? – удивился Дима. – Что ж думаешь, что я с женщинами общаться не умею, что ли?!”

– А что там еще? Об отношениях между родителями и детьми? Мне?! – Дима усмехнулся. – Ганс, а дай мне, пожалуйста, вот там, на полке, толстая книга… Да-да, вот эта… – Он открыл альбом и увидел себя маленьким. Только фотография почему-то была цветной. (Во времена детства героя цветные фотографии были редкостью.) Дима испугался. “Что-то у меня с глазами… Да, надо привыкать к обновленному организму…”

Он попросил Ганса помочь ему закурить, но организм от никотина отказался. “Ну, нет – так нет”, – согласился Дима. Он поблагодарил монаха, и сказал, что хочет побыть один. Но почувствовав запах куриного бульона, Дима опять позвал Ганса, попросил помочь ему поесть… Ел бульон, как манну небесную.

Потом, когда остался один, опять открыл фотоальбом… и следующие три дня изучал его содержимое, прерываясь только на еду, сон и неприятную, в силу беспомощности, процедуру туалета. Рассматривая фотографии, улыбался, с трудом вытаскивал их непослушными пальцами и читал Ольгины надписи с обратной стороны, вспоминая, где он был и что делал в это время. “Ведь никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть… Ведь только если я сам поверю, что это мой сын – значит, у меня будет сын. Не поверю – останусь одиноким идиотом. Вопрос веры…”

Герой в сына поверил. Теперь у него была не только новая жизнь, но был сын. Классный рыжий мальчишка, похожий на него так сильно, что Димка спрашивал себя: “Может это фотомонтаж?” и сам себе отвечал: “Дурак, ты Дмитрий!”

Дима не знал, но чувствовал, что в этот важный период жизни он был не один. Всегда, когда в душе рождается что-то новое, к человеку слетаются музы и окружают его, и в сердце человека поселяется мечта. И начинается долгий путь к этой мечте, к солнечному свету, к самым дорогим людям…

Новогодняя речь президента

(Подмосковье)

– Господи, что это?! – спросила Оля, удивленно слушая речь президента.

– Это закончилась “эпоха Ельцина”. Послушай, послушай, тебе полезно. (Владимир Иванович.)

31 декабря 1999 года первый президент России Борис Николаевич Ельцин в своем Новогоднем обращении к гражданам страны попросил прощения(!) за свои ошибки и сообщил о решении уйти в отставку.

– И кто теперь будет президентом? (Алешка.)

– Теперь будет Путин В. В. (Влад. Ив.)

– А кто такой – Путин В. В., и откуда он взялся? – поинтересовалась Оля, никогда ранее не слышавшая этой фамилии.

– Оля, как можно не смотреть новости? (Влад. Ив.)

– А зачем? От того, что люди смотрят новости, они не умнеют, не добреют, и мир не становится менее агрессивным. (Оля)

– Владимир Владимирович Путин – это наш премьер-министр, бывший бескомпромиссный директор ФСБ… (Влад. Ив.)

– А, тогда понятно… – Оля почему-то подумала, что поторопилась с разводом.

– В августе 1999 года началось вторжение боевиков с территории Чечни в Дагестан. Басаев, Хаттаб и Умаров объявили о создании независимого государства. Вот тогда-то премьер-министром РФ и стал директор ФСБ Путин. Ельцин объявил его своим преемником…

В сентябре на территории Дагестана велись боевые действия, и боевиков удалось вытеснить обратно в Чечню. В сентябре были взорваны жилые дома в Буйнакске, Москве и Волгодонске. 17 сентября Путин назвал заключенное в Хасавюрте мирное соглашение ошибкой. 23 сентября Ельцин опять подписал указ о начале боевых действий в Чечне…

Осенью 1999 года была полностью ликвидирована задолженность по выплате пенсии населению. Решительные меры по борьбе с терроризмом обеспечили Путину общественную поддержку. В своей программе он обещает политическую стабильность. Приоритетными национальными проектами названы: здоровье, качественное образование, доступное и комфортное жилье, развитие АПК, демографическая проблема…

Почему тебя совсем не интересует то, что происходит за пределами твоей карьеры и личной жизни? (Влад. Ив.)

– Почему не интересует? Я переживаю. Тем более что теперь у меня нет ни карьеры, ни личной жизни. Пап, а что я могу сделать? (Оля.)

– Хотя бы обратить внимание на окружающую тебя действительность… (Влад. Ив.)

– Это на то, как НАТО бомбит Сербию? (Оля.)

– Да, на то, что когда НАТО бомбило Сербию, Россия “капитулировала” перед Западом. Впервые, за всю историю существования Североатлантического союза, силовые действия велись за пределами зоны традиционной ответственности НАТО! 24 марта 1999 года начались массовые налеты на Сербию. На семьдесят восьмой день бомбардировок администрация Ельцина заставила президента Милошевича подписать капитуляцию перед Западом. На то, что в 1999 году, Польша, Чехия и Венгрия вступили в НАТО. На, то, что официальный внешний долг нашей страны составляет сто тридцать три миллиарда долларов! Ты же живешь в этой стране, у тебя дети! (Влад. Ив.)

– Володя, ты решил начать Новый год с политинформации?! (Татьяна Алексеевна.)

– Знаешь, пап… Мне страшно даже думать об этом! Страшно, что НАТО может бомбить и наши города. Почти никто из моих друзей не хочет ничего знать об этом! Все ушли в бизнес, в частную жизнь: зарабатывают деньги, получают второе образование, путешествуют… В общем, живут по принципу “ничего не вижу, ничего не слышу, да и знать ничего не хочу!” (Оля.)

– Ты еще забыла про торгово-развлекательные центры и ночные клубы, в которых проходит большая часть жизни наших соотечественников… (Влад. Ив.)

– И про бесконечные бабушкины сериалы, – подсказал Алешка.

– А причем здесь мои сериалы?! – возмутилась Татьяна Алексеевна.

– Верно, Алеш. Вы с мамой развлекаетесь в торговых центрах, Василий – в ночных клубах, бабушка смотрит телесериалы… Слава богу, что у нее еще остается время нас кормить. А администрация США делает все, что заблагорассудится! Широкий ассортимент товаров сформировал в России общество потребления, гражданам которого наплевать на то, что происходит за стенами их домов. Никто не пойдет на демонстрации протеста… (Влад. Ив.)

– Нет, пап, причина безразличия – не широкий ассортимент товаров в магазинах, а страх в душе… (Оля.)

– Какой такой страх, мам? (Алеш.)

– Великий страх, Алеш. Страх перед неизвестностью, перед изменениями, перед наказанием, перед смертью… Если бы люди не боялись, они бы выходили на демонстрации и боролись за достойную жизнь. (Оля.)

Ритуал смерти-возрождения

(Тибет – Новая Гвинея)

В новогоднюю ночь Аполлон “подарил” Диме ритуал смерти-возрождения[75]75
  Этот ритуал швейцарский антрополог, этнолог и путешественник, исследователь искусства и религиозных обычаев Пауль Вирц наблюдал у племени маринд-аним в западной части Новой Гвинеи.


[Закрыть].

…По сюжету Дмитрий был еще совсем мальчишкой и жил в древнем племени на каких-то тропических островах.

После того, как мальчиков посвящали в мужчины, племя на несколько дней погружалось в стихию сексуального разврата.

Маленьких детей помещали в специально вырытые ямы, чтобы они не путались под ногами. Там за ними присматривали старые женщины. Прошедших инициацию[76]76
  “Инициация” (от лат. Initiare – начинать, посвящать) – посвящение в знания и приобщение к традиции. Совершалась в племенном обществе и означала принятие подростков в категорию полноправных членов племени.


[Закрыть] мальчишек держали в отдельной яме…

Три дня назад Димка прошел испытание. Все теперь изменилось для него. Он получил право ходить на охоту вместе со взрослыми. На следующий год он будет принимать участие в сексуальных оргиях! А в скором времени непременно заслужит право взять в жены красавицу Биллу. Блаженство разлилось по его болевшему после испытаний, телу…

Когда племя наконец-то устало от неистового секса, детям разрешили покинуть свои убежища. Они, радостные, побежали в центр поселка, откуда раздавался бой больших барабанов, и где должна была состояться заключительная церемония праздника.

Посередине поселка на специальной площадке был сооружен шалаш из огромных, наклонно поставленных бревен, поддерживаемых двумя стойками. На некотором отдалении от него, мужчины и женщины, старики и дети пели и плясали ритуальные танцы.

Сегодня под этими огромными бревнами Дима в первый раз познает женщину. “Хорошо бы, чтобы эта была толстушка Нэнси, или вредина Рина с торчащей задницей”, – мечтал Димка. Потом девушка должна будет умереть. В этом не было ничего удивительного, так был испокон веков. Главное, что это будет ни Билла. Его красавица Билла была дочкой старейшины племени, и если даже она вытащит смертельный жребий, отец обязательно откупится. Последний по жребию юноша тоже должен будет умереть. Но уж он точно не может быть последним! В этом Дима не сомневался. Жизнь – удивительно прекрасная штука. Скорее бы уже наступил вечер!

…

Когда он радостный подошел к шалашу, друзья молча окружили его.

– Что случилось? – спросил Димка, почуяв не ладное.

– Билла вытащила жребий, разве ты не знаешь? – тихо спросил кто-то из друзей.

– Представляешь, мы будем трахать саму Биллу…

– Не может быть… – Дима побежал к хижине, где жила девушка.

Голосила мать Биллы, уговаривал дочку отец…. Дима услышал ее звонкий срывающийся от слез голос: “Нет, отец, так распорядились боги! Почему кто-то должен умирать вместо меня?!”

Качнулось небо над Димкиной головой, поплыла из-под ног земля. “Билла, Билла, что же ты делаешь?!”

…

Словно в густом тумане, видел он, сквозь слезы, как его прекрасную юную Биллу, смысл и мечту всей его жизни, женщины племени вели к могиле, как укладывали ее в шалаше под тяжеленными бревнами. Как прошедшие инициацию мальчишки тянули жребий, чтобы вступить с ней в свое первое половое сношение. Судьба хранила его: не он вытащил последний жребий. Друзья угрозами и обещаниями отобрали у счастливчика заветный жребий и отдали ему. Но он отказался от того, что принадлежало ему по праву любви. Он пропускал и пропускал пацанов впереди себя. И вот когда их осталось двое – он и тот, кто должен сегодня умереть, он подошел и забрал жребий из его рук. “Живи, – сказал он ему, – и помни!” – и подтолкнул мальчишку вперед.

А потом он вошел в шалаш и посмотрел наверх, на зловеще нависающий над головой свод из опирающихся друг на друга бревен. Когда он познает ее, подпорки выдернут, и они вместе умрут под этими бревнами.

Он подошел к девушке и опустился перед ней на колени. Растерзанная, с искусанными в кровь губами, смотрела она на него из-под одурманенных наркотиками глаз.

– Билла, привет, это я. Ты, слышишь, меня, Билла? (Дима.)

– Кто ты? – прошептала Билла.

“Может и не надо, чтобы она знала?” – подумал он и лег рядом с ней на спину.

– Не бойся, вдвоем умирать не страшно. Да, и еще, я тебя, кажется, люблю… (Дима.)

Билла вышла из наркотического забытья и узнала его. – Ты… ты вытащил последний жребий?!

– Да. А что тут удивительного? Ты хотела чего-то другого? (Дима.)

– Я хотела, чтобы ты жил! (Билла.)

– Нет уж! Жить так вместе, умирать так тоже вместе. Смотри, из-под бревен видно звездное небо. Иди ко мне и ничего не бойся. На том свете мы теперь точно будем вместе и обязательно поженимся,

– Дима улыбнуться. Он в это беззаветно верил.

– Я теперь не боюсь, – он почувствовал, как Билла взяла его руку.

– Я тоже тебя люблю, и мне не кажется…

А потом, как при замедленной киносъемке, падали с неба огромные бревна. И они умерли, держась за руки.

Но умерев во сне, Дима продолжал видеть сон. Как их тела вытаскивали из-под завала, как разделывали на куски… А потом, посыпая пряными травами, жарили на костре и поедали с большим аппетитом и мужчины, и женщины, и дети. И во сне ему казалось, что так и должно быть, потому что жизнь и смерть едины. Целью этого обряда было принятие жизни такой, какая она есть, и об этом знали все члены племени, даже те, кто только-только научились говорить…

“Кошмар, какой! Дикость, ужас!!” – думал тридцатилетний русский мужчина, проснувшийся в монастырской келье в конце XX века, в одиннадцать часов утра Нового 2000 года. Герой жадно пил воду и благодарил бога, что это был только сон.

– Почему дикость?! – удивился Аполлон. – Целью ритуалов перехода является преобразование личности. Проходя через физическую боль, уничтожение, смерть, человек рождается вновь. Обряды перехода очень близки к перинатальным матрицам беременности… Если ты заметил, символика обоих явлений концентрируется вокруг рождения, секса и смерти. Обряды перехода помогают пережить и освободиться от негативных энергий, связанных в подсознании перинатальными матрицами. Агрессивные импульсы снижаются, возрастает терпимость к альтернативным точкам зрения…

Димка был потрясен видением, а Биллу (которая была ужасно похожа на Олю) ему было жалко до слез.

Появление внучки

(Москва)

Весь мир сходил с ума от круглой даты своего существования, а Оля перевозила вещи в трехкомнатную квартиру на Таганке.

У директора фирмы, главным бухгалтером которой работал Сергей, Олин друг, была “лишняя” трехкомнатная квартира. Недвижимость в центре Москвы пустовала и “зарастала пылью”. Сергей договорился, и квартира вместе с мебелью и техникой оказалась в распоряжении Ольги. Вопрос с жильем был временно решен, а дальше надо было думать…

Покупка городской квартиры не входила в Ольгины ближайшие планы. Ей хотелось жить в Подмосковье. Летом 1998 года соседи по даче продавали два участка, Оля купила их, и Владимир Иванович залил фундамент под новый дом. С весны 1999 года строительство шло полным ходом, огромный деревянный сруб был уже возведен под крышу. Но жить в доме пока было нельзя: там не было ни окон, ни дверей…

Когда закончились рождественские каникулы, Оля приехала в офис к Владимиру Николаевичу.

– Ну привет, привет, красавица, – обнял он ее, – как же ты похудела в Тибете… Совсем там нечего есть что ли? Спасибо тебе, Оль, и от меня, и от матери. Я ей пока тебе звонить не рекомендовал, учитывая твои личные проблемы… Из Лхасы звонили русские ребята – передавали от Дмитрия привет. Сказали, что он держится молодцом, книжки читает в келье при свечах, благодарит за посылки и, особенно, за фотографии сына. Так и сказали “за фотографии сына”… Как у тебя с Василием-то? Не передумала разводиться? (Влад. Ник.)

– Нет, не передумала, привезла вот вам материалы для развода. А вы не передумали быть моим адвокатом? (Оля.)

– И я не передумал. Это я перед твоим Василием ломался, тебе, конечно, помогу. Только ты, хорошенько подумай, выгоден ли тебе развод? (Влад. Ник.)

– Дядь Володь, вы меня все еще любите, после того, как Вася обо мне столько всего рассказал? (Оля.)

– Я тебя, Оль, как дочку люблю. Да и что нового мог рассказать мне Василий? – Владимир Николаевич усмехнулся. – Что ты такая красивая, что мужики тебе проходу не дают? Так я сам это вижу. Что Алешка мой внук? Этим я горжусь. А ты чего вдруг разводиться надумала? Столько терпела… Неужели, правда, из-за Димки?

– Неужели-неужели, неужели, в самом деле? – улыбнулась Оля. – Я три недели с ним рядом побыла, так он мне, в бреду, столько всего наговорил, сколько наяву, никогда, наверное, не расскажет… Он меня до сих пор любит, дядь Володь, представляете?! Ненавидит и любит, одновременно.

– А ты будто не знала? – прищурившись, спросил Владимир Николаевич.

– Нет, – Оля покачала головой.

– Я ж тебе намекал… Но ты не обольщайся на его счет: это он в бреду, а в жизни… Вася прав: Димка тебя никогда не простит. Ну, если только головой он ударился так сильно, что мозги на сто восемьдесят градусов перевернулись… (Влад. Ник.)

– Вы не волнуйтесь, дядь Володь, я пока еще адекватно оцениваю действительность. (Оля.)

– Да? Так, может быть, рано с Василием разводиться? (Влад. Ник.)

– Самое время, учитывая беременность юриста Ирины Анатольевны. (Оля.)

– Да, он выкрутится, он же как уж намыленный. Оля, развод с твоим Василием будет длиться очень долго. Может год, может два… Нервов он тебе попортит, ого-го! Алькой будет манипулировать… (Влад. Ник.)

– У меня адвокат хороший, – улыбнулась Оля, – а дорогу осилит идущий.

– Что ты хочешь от него получить? (Влад. Ник.)

– Альку, прежде всего. Что касается имущества, если что-то вы у него отсудите – я буду очень благодарна. Список того, что у него есть… ну, из того, что я знаю, здесь, в документах. Пять процентов от стоимости имущества вас устроит? (Оля.)