Текст книги "Принцип Солнца"

Поворот судьбы

Утром Аполлон предложил Оле “прогуляться” к озеру Манасаровар[69]69
  Напомним читателю, что до озера был 20 километров!


[Закрыть]. Сказал, что там ее ждет сюрприз. Оля не стала спорить с богом.

Иллюстрация. Озеро Манасаровар.

Фотография Тырченкова Л.В. (Цвет. илл. 17)

Когда Оля подошла к озеру, лед растаял, и из священных вод появилась великолепная Афродита: высокая, стройная, с мягкой волной золотых волос. Богиню окружали львы, волки и медведи, усмиренные любовным желанием.

Оля, не обращая внимания на грозных зверей, кинулась к Афродите. – Великая богиня, блистательная и милосердная, спаси его, спаси, умоляю тебя! Не оставляй меня в такой беде! Прости меня, пожалуйста… Прости!

– Добрый день, Оля. С чего это ты взяла, что я сержусь на тебя? Знаешь, когда я счастлива, я – не злопамятна, – улыбнулась Афродита.

– Что я должна сделать, прекрасномудрая богиня? (Оля.)

– А ты все сделаешь, что скажу? (Афродита.)

– Только бы он жил… (Оля.)

– С мужем разведешься своим богатым? (Афродита.)

– Ну, конечно… (Оля.)

– Даже если он тебе ничего не оставит в наследство? (Афродита.)

Оля кивнула.

– Скажешь Дмитрию про сына? (Афродита.)

– Если надо – скажу. (Оля.)

– Простишь его? (Афродита.)

– Попробую. (Оля.)

– Ох, Оля, Оля… А ты, знаешь, какой он, твой Демон? (Афродита.)

– Догадываюсь… (Оля.)

– Знаешь, сколько у него было женщин? Сотни три-четыре-пять… шесть. И это не считая тысячи девственниц, тысячи наложниц и гарема на тысячу мест, которые организовал ему этот златокудрый извращенец! (Афродита.)

Ольга молчала, потупив взор…

– С проститутками спал… Перед поездкой в Тибет – тоже спал, если тебе это интересно. И в Лхасе развлекался, говорил, что “секс – это лучшее средство от горной болезни”. Сексуальные оргии в своей квартире устраивал; девчонок малолетних в Таиланде покупал, растлевал и возвращал обратно родителям. Оружием торговал, наркотиками бы тоже торговал – только ему никто не предложил. – Афродита перечисляла Димкины “подвиги”, зажимая свои прекрасные маленькие пальчики, все до одного унизанные подаренными Аполлоном колечками. – Сколько он зубов людям повыбивал, сколько ребер переломал – не сосчитать, человека даже застрелил…

– Афродита, этого не может быть! (Оля.)

– Нет, было! Застрелил! Но не до конца. Ты вспомни, Оля, что он Алешке на день рождения подарил; как он тебе предложение делал в первый раз, как он делал тебе его во второй раз… Неужели забыла?! Увидела его в бинтах с ног до головы и сразу все позабыла? Без бинтов-то, он же другой – звероподобный. Он же чуть не убил тебя тогда, во время “случайной” встречи на жизненном пути[70]70
  Со всеми событиями, которые произошли с героями до “Тибетского падения” можно познакомиться в романе-истории Натальи Бентанги “Принцип Неопределенности”. М.: “Издательство “Новый Акрополь”, 2012.


[Закрыть]. И он бы убил тебя, если бы не Аполлон. Ты представляешь, сколько стоило ему повернуть время вспять?! (Афродита.)

– Я помню, Афродита. Но сейчас это не имеет никакого значения. Я хочу, чтобы он жил, и был здоров и счастлив! (Оля.)

– Ты думаешь, если ты спасешь его, он вернется домой и в благодарность сразу женится на тебе? – усмехнулась богиня.

– А мне не надо в благодарность, мне надо по любви! (Оля.)

– Ах, по любви! Верить ли мне своим ушам? Неужели же ты любишь его?! Неужели, если он вдруг вернется… (Афродита.)

– Афродита, милосердная волшебница, так, значит, он вернется, ты спасешь его?! (Оля.)

– Я этого еще не сказала. Впрочем, у меня сегодня хорошее настроение. И это от тебя зависит, буду ли я его спасать. (Афродита.)

Оля встала перед богиней любви на колени, обняла ее за ноги и с мольбой посмотрела наверх. – Я все сделаю, что ты скажешь…

– Оля, ну, ты не влюбленный юноша, чтобы стоять передо мной на коленях, – улыбнулась Афродита и помогла девушке подняться. – Хорошо, вот придет он к тебе, и ты его простишь, разрешишь ему видеться с сыном, да?

– Да, – кивнула Оля.

– А принять его… примешь? (Афродита.)

– Как принять? (Оля.)

– Что значит “как”? Что ты дурочку из себя строишь? Всем сердцем. Как мужчину, как мужа, как любовника… Будешь с ним жить? Вместе, под одной крышей? Не испугаешься жить с демоном? Сможешь доверить ему своих детей, свой дом, свой бизнес, даже свою собаку, если она у тебя будет? (Афродита.)

Ольга смотрела на богиню во все глаза. – Неужели он меня простит?! Разве это возможно? Он за столько лет ни разу не пришел…

– Девочка моя, у тебя склероз начинается. Он приходил, когда ты за Васю замуж собралась… (Афродита.)

– Ага, приходил… До сих пор вспоминать страшно! (Оля.)

– А он, такой, Оля. Так что подумай хорошенько, надо ли его спасать? Я, между прочим, у обеих его жен спрашивала: нужен ли он им? Они мне сказали, что не нужен. Так что нет женщины, которая его ждет… (Афродита.)

– Что ты, Афродита, господь с тобой! У него мама есть! (Оля.)

– Ну, знаешь ли, мама! – возмутилась богиня. – Мать всегда ждет! Не о том сейчас речь. Лучше скажи мне, есть ли женщина, которой он нужен такой, какой есть… со всеми своими “прибабахами”? Та, которая любит его всем сердцем и будет ждать столько, сколько понадобиться, храня ему верность? – пристально посмотрела на Олю Афродита.

– Конечно, есть! – уверенно ответила Оля.

– Храня ему верность! – повторила богиня последнюю фразу. – Ты хорошо расслышала меня?

– Я поняла тебя, Афродита! – Оля не посмела возразить богине, хотя внутри нее грохотал гром и сверкали молнии.

– Только Любовь может спасти демона от небытия. Твоя любовь, Оля. Он будет жить – пока будет жива любовь. Умрет любовь – умрет и он. Имей это в виду. (Афродита.)

– Ты жестока к нему, Афродита! (Оля.)

– Он и сам жесток. Хорошо, допустим, ты простишь ему прошлое… А что будет дальше? Вот будет он гулять направо и налево, и ты будешь на это спокойно смотреть?! (Афродита.)

– А он будет гулять? (Оля.)

– Нет, – покачала головой Афродита. – С тобой рядом вряд ли будет, испугается опять тебя потерять – слишком дорогой ценой ты ему достанешься. Но он измучает тебя сексуальными приставаниями, он же одержим сексом!

– Я потерплю, – улыбнулась Оля.

– А если он будет пить? (Афродита.)

– Афродита, а пусть он будет буддистом? Буддисты вроде не пьют… (Оля.)

– Ну, хорошо, – рассмеялась богиня, – пусть будет буддистом. Но ревновать тебя он все равно будет, здесь даже буддизм не поможет. И не только к столбам, но и к тем, кто между столбами. Но и это еще полбеды. Скажи мне, дорогуша, как быть с его навязчивой идеей твоего наказания? Он имеет в виду физическое наказание, Оля. Неужели ты позволишь, чтобы он тебя бил?! Зачем тебе это надо? Еще не поздно вернуться к Василию. Если ты достойно отблагодаришь меня, я смогу убедить его в твоей полной невиновности. Вася станет известным политиком, и с ним тебя ждет очень комфортная жизнь…

– Сильно? – спросила Оля.

– Что сильно? – не поняла Афродита.

– Сильно он будет меня бить? (Оля.)

– Господи, о чем ты думаешь?! – возмутилась богиня.

– Если я не соглашусь на твои условия, он не выживет? (Оля.)

– Конечно, не выживет! (Афродита.)

– Тогда я согласна! – закричала героиня. – Ты можешь больше не перечислять, что ждет меня в будущем. Не пугай меня заранее, милосердная Афродита! Я согласна сразу на все. Оптом.

– Ну что ж, это той выбор. Как сказал Эрих Фромм, “человек – это вечно изменяющееся существо, это процесс, которому нет конца, и жизненно важные потребности человека могут иметь различные способы реализации. Потребность в общении может быть реализована в разгульной жизни, пьяных сборищах и потреблении наркотиков, а может проявляться и в страстной дружбе. Потребность в могуществе может получить удовлетворение в садизме и деструктивности, а может проявить себя в любви и продуктивном труде. Потребность в положительных эмоциях может вызвать к жизни творческое отношение человека к миру, искренний интерес к природе, искусству и другим людям, но может переродиться в вечную погоню за удовольствиями…” В общем, все зависит от тебя. (Афродита.)

– Как мне отблагодарить тебя, великая богиня любви, весны и возрождения? Хочешь, я подарю тебе колье, которое подарил мне Вася за Алькино рождение? Только его носить не возможно, оно тяжелое… Или квартиру на Вернадского? (Оля.)

– Ладно, – вздохнула Афродита, – пусть так и будет. В моей коллекции прибавится еще одно колье и еще одна квартира, а в твою жизнь вернется этот сексуальный зверомонстр. И он даже не будет тебя бить, потому что опять побоится потерять, – Афродита вдруг спохватилась. – Это ты сейчас строишь из себя послушную овечку, чтобы я спасла его! Это ты от Аполлона заразилась хитростью! А тронь он тебя хоть пальцем, опять сбежишь от него на семь лет, я же тебя знаю!

– Больше не сбегу, – пообещала Оля.

– Разлюбишь его – он умрет. Запомнила? (Афродита.)

– Запомнила. (Оля)

– И мой совет тебе, Оля, возьми инициативу в свои руки: попробуй переориентировать его садомазохистские наклонности в мирное русло эротических игр… (Афродита.)

– Я попробую, – улыбнулась Оля сквозь слезы.

– Но и это еще не все. Оля, он будет семейным тираном! Настоящим тираном. Ты должна будешь готовить еду, встречать его с работы, смотреть дурацкие фильмы, читать книжки на ночь, развлекать его сексуальными играми, удовлетворять все его мыслимые и немыслимые желания, восхищаться всеми его проектами, путешествовать с ним по миру, прощать ошибки, выдерживать толпы его друзей, рожать детей… Он потребует тебя целиком, он высосет из тебя все соки! Из ветреной самовлюбленной красавицы Хатор ты превратишься… мне даже страшно сказать об этом вслух: в обыкновенную женщину. (Афродита.)

– Афродита, Афродита, неужели все, что ты сказала – возможно?! Ты – самая щедрая богиня на земле и на небесах. Чем же я заслужила такую великую милость?! – Оля не знала, плакать ей или смеяться, поэтому она, смеясь и плача, целовала солнечные, почти прозрачные руки богини.

– Ты, сумасшедшая, Оля! Ты – сумасшедшая! – взмахивала руками Афродита. – Он же не знает, что такое семейная жизнь, да и ты толком не знаешь. Будете ругаться, он будет мешать тебе писать…

– Что писать? – удивленно спросила Оля.

– Ты будешь писать такие романы про любовь, что даже я буду плакать, читая их… Неужели он нужен тебе, Оля, девочка моя? Если ты попросишь меня, я сосватаю тебе шейха, настоящего арабского шейха. Нет? Даже если у него будут десятки нефтяных скважин? А сеть пятизвездочных отелей на побережье Персидского залива? Тоже нет? Ты хорошо подумала? Тогда южноафриканского владельца алмазных копий… Опять нет?! Ну, хорошо, американского сенатора? Адриано Челентано, в которого ты была влюблена в школе? Олега Янковского, Брэда Питта… Любого, кого захочешь! (Афродита.)

– Удивительная, всемогущая, прекрасная… Царица мира! Благодарю тебя! Но мне никто не нужен – только он. Он мне необходим… как крыльям птицы воздух для полета, для игр дельфина – море-океан, для розы – солнце, штурман – самолету! Мне скучно без него даже дышать… (Оля.)

– Сумасшедшая! Ты – сумасшедшая, – смеялась красавица Афродита. – Господи, как же я люблю сумасшедших влюбленных!

(Между мирами)

Последние несколько дней Димка провел в каком-то непонятном месте. Он окрестил его “космическим пунктом пересадки из ниоткуда в никуда”. Место было ни светлое, ни темное; не теплое, ни холодное; не опасное – но неизвестное. В нем и не было ничего, но и ничего не хотелось. Диме лень было вставать и что-то делать, он просто лежал и ни о чем не думал… Но одно навязчивое желание день ото дня все сильнее разгоралось в нем. “Жив я, в конце концов, или нет? Могу ли я хоть это узнать определенно?!”

Узнать он мог. Но для этого надо было встать и подойти к одной из двух дверей его обиталища. За первой дверью постоянно слышался какой-то подозрительный шум, а из-под второй струился мягкий волшебный свет. Дима осознавал, что если он заглянет не туда, куда нужно, то это будет конец… Поэтому он терпеливо ждал.

Когда терпение закончилось, он встал и осторожно заглянул в замочную скважину той двери, откуда слышался шум. Дырочка в замочной скважине была маленькой-премаленькой, но за дверью разворачивались невероятные события…

Будто во время природного катаклизма вселенского масштаба, то там, то здесь, вздымались горы, образовывались пропасти, кипели реки лавы, дымилась земля… С небес шел огненный дождь, все вокруг было объято пламенем, рушились здания, горели машины… Среди этого хаоса десятки, сотни, тысячи человеческих лиц молили о спасении… Дима присмотрелся. Нет, искривленные злобой, не помощи просили они у него, а жаждали они его погибели, протягивая к нему свои руки… Дима отпрянул от двери.

Но границы миров оказались нарушены, и Димкино обиталище стало наполняться тенями, призраками, а потом и языки пламени проникли в него… Огненная лава стекала по стенам на пол, подбираясь все ближе и ближе… Дима знал, что бежать ему не куда. Ужас охватил героя… Вдруг из Ниоткуда возникла женщина в черной вуали, стройная, грациозная, окутанная облаком удивительных духов. Недвусмысленными обещаниями позвала его за собой. Как мужчина, Дима не смог отказаться, о чем потом очень сожалел. Когда неизвестная взяла его за руку, Димку затрясло от холода, ноги перестали слушаться, и он почувствовал, что силы оставляют его. Он попытался освободиться от рукопожатия, но хватка этой дамочки оказалась смертельной…

Превозмогая страх и бессилие, Дима спросил: – Кто ты? И куда ты ведешь меня?

– Я веду тебя в Вечность, – ответила ему дама голосом доброй волшебницы.

– Но я не хочу в вечность… Я жить хочу! (Дима.)

Женщина развернулась и попыталась посмотреть ему в глаза.

– Нет-нет-нет! Не вздумай испепелить меня взглядом! Я жить хочу! – орал Димка, закрывая лицо свободной рукой. – Никуда я с тобой не пойду! Руки от меня убери!

Оля, Оля, ты слышишь? Тут твоего мужика, какая-та дамочка в вуали, уводит в вечность… Тебе все равно, что ли?! Оля, я тебя, кажется, спрашиваю! – вырвавшись их смертельных объятий, и не обращая внимания на огонь и жар, Димка барабанил из последних сил в другую дверь. Барабанил до тех пор, пока та не открылась…

То, что Дима увидел за этой дверью, потрясло его даже больше, чем открывшаяся ранее картина Ада. Оля, в образе беззаботного мотылька, нежная, голая и почти прозрачная, кружилась в воздухе с другими мотыльками. “Я здесь практически сгораю в преисподней, а она себе преспокойненько танцы танцует… Стерва!”

Эта идиллическая картинка расстроила Димку до боли в сердце. Он хотел было дотянуться до своей пассии, чтобы ударить ее, остановить совсем неуместный среди огня и разрушения танец, но голый мотылек упорхнул от него… В погоне за зловредным насекомым, Дима опять перешагнул порог, дверь с грохотом захлопнулось, и герой оказался в потоке яркого света… В этом свете растворились наваждения, преследовавшие его, но боль стала невыносимой. Схватившись рукой за сердце, он прошептал: “Ты спасла меня, чтобы опять издеваться надо мной?!”

“Я люблю тебя”, – ответила Оля, но Димка не расслышал этих слов…

(Тибет)

Он пришел в себя, когда счастливая героиня возвращалась в монастырь после разговора с Афродитой. (Аполлон смилостивился и “сократил” обратный трекинг в десять раз.) Ганс сообщил радостную новость о Димкином “возрождении” Саше, тот побежал разыскивать Ольгу… А через два часа, Оля и Саша уже покинули горную обитель.

– Ты – ненормальная! – орал Сашка. – Ты по ночам так выла, что было слышно даже в Саге, всех тибетских сусликов в округе перепугала до смерти. Ты вылизывала его языком, как корова новорожденного теленка, а теперь, когда он пришел в себя, ты сбежала, даже не поговорив с ним?! Ты можешь мне хоть что-нибудь объяснить?!

– Саш, это долго рассказывать, – Оля уверенно спускаясь по тропинке в горных ботинках, удерживающих голеностопные суставы от вывихов, и с рюкзаком за плечами.

– Это как же надо было достать мужика, если ты боишься показаться ему на глаза даже после того, как вытащила его, практически, с того света!? (Саша.)

Оля молча шла по заснеженным горам под зимним кобальтовым небом. На привале сказала: – Ты же сам хотел быть дома к Новому году.

– Да я безумно счастлив оттого, что Новый год мы встретим дома, а не в этой холодной каменной пустыне без телевизора! Но хотелось бы получить моральное удовлетворение после совершенного нами подвига и принесенных мною жертв. Я похудел здесь на шесть… на восемь килограмм! (Саша.)

– Откуда ты знаешь, если в монастыре не было весов? Саш, мы с тобой спасли жизнь отцу моего ребенка. За твою помощь я обязана тебе до конца жизни. Дай бог, чтобы у тебя никогда не случилось нечто подобное… (Оля.)

После твоих слов, Ольга Владимировна, моральное удовлетворение получено мною сполна. Но вот как быть, если Вася все-таки меня уволит? (Саша.)

– Я выплачу тебе трехмесячное пособие… Но только если он тебя уволит! (Оля.)

Чтобы Тибет запомнился Оле яркими красками, Аполлон проложил обратный путь героини через сентябрь. Горы окрасились в оранжево-салатовые, дымчато-розовые, ярко-зеленые цвета. И еще горчично-желтые, желто-оливковые и рыже-бардовые. Они превратились в сказочных богатырей: серые скалы с острыми вершинами – в отряд суровых воинов, пологие зеленые холмы – в разлегшихся на пляже ленивых монстров-гигантов, шкура которых покрылась зеленым мхом, а горы на горизонте – в рыжих великанов в снежных шлемах…

В Тибете нет ничего, кроме разноцветных гор. Ничего, кроме неба и солнца, луны и звезд. Почти нет людей. Тибет – это бескрайний простор, тишина и дорога.

“Земля так прекрасна, а жизнь так коротка! А может, потому и коротка, что так прекрасна?!” Небо было настолько голубым, что Оля не выдержала и расплакалась…

– Там ты не ревела, чего теперь-то ревешь?! – возмущался женской алогичностью Сашка. Но даже он понимал, что во всем виноваты эти чертовы горы!

Тибет забирает в плен твою душу. Это первое знакомство со Смертью. Ты случайно заглянул за горизонт, и смерть навеки поселяется в твоей душе. Недаром именно в Тибете родилась наука о смерти – наука о будущем…

Оля плакала, потому что не могла справиться с накрывшей ее словно цунами любовью, жалостью и состраданием… К Димке, к богам и людям, которые помогли ей спасти его, к этим горам, к удивительному земному миру. Героиня плакала, а Аполлон улыбался. Всегда, когда человек плачет от любви – бог радуется.

Говорят, нет ни одного надежного средства от любви, но есть множество способов пробудить ее. Тибет – самое оригинальное из них. Там рукой подать до Солнца, поэтому оттаивает сердце, даже среди снега и ветров. Тем, кто побывал в этих горах, придется проститься со многим в своей жизни и начать восхождение к вершинам духа. Люди едут в Тибет перед своим главным испытанием, но Страна Снегов принимает не всех… Тибет, наверное, был нужен Оле не меньше, чем Дмитрию.

Водитель увозил героиню из Тибета какими-то нетуристическими грунтовыми дорогами. Вокруг по-прежнему были величественные горы, так много видевшие на своем веку. Оле казалось, что старые приземистые горы смеются над острыми шпилями снежных гигантов, стремящихся достичь небес. Солнце любовалось на свое отражение в изумрудных озерах. На безлюдных просторах струились серебряные реки. Пространство было наполнено музыкой бескрайнего неба, а Оля вдруг увидела Дмитрия, идущего по залитой солнцем каменной пустыне. С альпенштоком в руке, в горных ботинках, не продуваемых штанах, флисовой куртке и пуховом жилете, в очках от солнца, бондане и с рюкзаком за спиной. Она видела его очень четко, даже заметила обветренные губы. Рядом с Димкой гордо вышагивал черный пес неизвестной породы, но с прикольными густыми усами и бородой… На ее вопрос Сашка ответил, “что ничего не видит, а у нее “глюки” Тогда Оля попросила остановить машину.

Узнав, в чем дело, водитель рассказал, что в этих местах с путешественниками часто случается нечто подобное – каждый видит то, что очень хочет увидеть.

Тибет – это единство противоположностей. Высоко в горах дуют холодные ветры – там живут всемогущие боги, а внизу на полях обычные люди пасут стада яков и овец, и выращивают ячмень. Горы учат довольствоваться малым, хотя сами таят в себе несметные богатства. Тибетцы давно уже открыли великий смысл существования – поэтому они никуда не спешат, живут простой повседневной жизнью. А амбициозные завоеватели этой страны нашли здесь почти всю таблицу Менделеева, и теперь строят самую “крутую” цивилизацию на земле… Пожелаем им всяческих успехов!

А Оля в конце своего путешествия на Восток попала в райскую долину Сункоси. Сначала то там, то здесь стала появляться зеленая трава, потом деревья… А за горным перевалом, незадолго до тибетско-непальской границы, как по волшебству, вокруг раскинулись настоящие субтропики!

– Господи, что это?! Только что был снег, а теперь… мы почти что в джунглях! – не могла поверить своим глазам героиня.

В ущельях долины Сункоси шумят водопады. Они срываются откуда-то сверху, с грохотом падают вниз, и автомобили едут по “водным” туннелям. Дороги в Непале ни в какое сравнение с тибетскими не идут, поэтому здесь запросто можно “спланировать” вниз. Буйная растительность покрывает склоны гор. “Вертикальный” лес поднимается до небес и спускается вниз до реки Бхотакоси на пять-восемь-десять-двенадцать уровней!

“Наверное, это одно из самых красивых ущелий на нашей планете”, – думала Оля, с удивлением разглядывая окрестности.

В божественно красивом ущелье в убогих лачугах жили темнокожие улыбчивые непальцы. И Оля вдруг осознала, что “убогий” не значит жалкий. “Шалашами в раю” окрестила героиня жилища местных жителей. “Цивилизация окружает людей комфортом, но не дает им ощущение рая. Видимо, в раю не нужен комфорт, потому что рай – это ощущение внутреннее…”

Склоны гор были распаханы везде, где только было можно, сельскохозяйственные террасы тянулись на километры вниз и вверх. В небольших горных городках уровень жизни был намного выше: люди жили здесь в двух-трех-четырех этажных домах. На первом этаже располагались традиционные торговые лавки… “Материальные достижения цивилизации – не главное. Во-первых, они не решают личных проблем. Во-вторых, не делают человека счастливым”, -думала Оля.

Добравшись на джипе за двое суток до Катманду, Оля решила отдохнуть. – Саш, ты можешь лететь в Москву, а я поживу здесь еще пару дней…

– А я тоже хочу отдохнуть, Ольга Владимировна. И, между прочим, за твой счет. Надеюсь, я заслужил хотя бы оплачиваемые выходные?! (Саша.)

– Конечно… Но ты вроде домой торопился? (Оля.)

– А что ждет меня на родине? Развод и увольнение? Уж лучше я буду охранять тебя от лупоглазых индийцев… (Саша.)

– Непальцев. Мы сейчас в Непале. (Оля.)

Четыре дня Оля и Саша прожили в Катманду. Теперь, когда появилась устойчивая мобильная связь, телефоны “нарушили обет молчания”. Вася грозился прилететь в Непал со своих островов и “расстрелять обоих за измену”, жена по нескольку раз на дню угрожала Сашке разводом, а ребята бродили по Дарбар-сквер, ужинали в ресторанчиках на крышах и добирались на велорикшах до своего отеля…

Только в самолете, во время обратного полета, Оля осознала, что жизнь ее теперь круто изменится. Она должна была выполнить требование Афродиты: развестись с Васей. Оля вспомнила, что сказал ей Александр Ильгизирович по дороге в Тибет: “Если вам страшно – делайте! Страх – это индикатор того, что вы приблизились к границам своих возможностей и навыков. Поэтому, делая именно то, что страшно, – вы начинаете развиваться. А развиваясь – приходите к себе…”[71]71
  Ричард Темплар, английский писатель и издатель.


[Закрыть]

Абы кому боги любви не посылают, но человек никогда не бывает готов к ней. Это чувство не так-то просто встроить между карьерой и привычным образом жизни. Любовь – это другая реальность, в которой действуют свои законы. Расплачиваться за это увлечение приходится дорого, а что ждет тебя впереди – не известно…

Оля всегда обвиняла Димку в том, что он не готов поставить любовь к ней во главу своей жизни. Но, сейчас, она вдруг поняла, что сама не готова. Мы всегда обвиняем других за присущие нам недостатки.

“Катастрофа!!! – Оля вжалась в мягкое кресло самолета. – Я-то думала, что у меня все хорошо… А кем я была? Избалованной куклой, не знающей других забот, кроме романов сомнительного содержания и покупки шмоток, которые уже не умещаются в моих встроенных шкафах? Что ждет меня впереди, если у меня не будет Васи – гаранта моей безопасности, и Сашки – гаранта моего комфорта?! Мне же придется обеспечивать детей, вернуться жить в Москву, работать с утра до вечера… Из капризной принцессы я превращусь в обыкновенную одинокую женщину, – Оля беззвучно плакала, как маленький ребенок. – Это катастрофа. Моя жизнь была так похожа на сказку… Зачем же мне менять ее? Зачем я полетела в этот Тибет?!”

Но дело было в том, что никто не спрашивал героиню, хочет ли она менять свою жизнь или не хочет. На этот раз, у нее, действительно, не было выбора. События разворачивались таким образом, что прежняя жизнь разваливалась на глазах как айсберг при глобальном потеплении. Мозг сковало ужасом от надвигающейся катастрофы, а душа волшебным эльфом порхала с цветка на цветок. Потому что душа давно ждала и откровенно жаждала перемен. Все и всегда приходят вовремя. Богам виднее.

Самолет приземлился на родную землю вечером 28 декабря. Василий, Владимир Николаевич и дети встречали Олю в аэропорту…

Вася был загоревшим, отдохнувшим и, как обычно, очень разговорчивым. Алька даже спросила его: – Пап, а ты чего такой веселый? У нас ведь голе?

– Какое горе, дочка?! Мама наша возвращается из туристическо-эротической поездки, папа вернулся из деловой командировки. У нас радость: вся семья, наконец-то, в сборе, и скоро Новый год! (Василий.)

– Если у бабули и дедули голе, то и у меня голе! (Алька.)

Василий осекся, замолчал. – Загрузили ребенку мозги! Ты как тут жила без меня?

– Я научилась молиться дедушке богу. Бабуля меня научила, – ответила Алька.

– За кого же ты молилась?! – опешил Вася.

– За тебя, за маму, за дядю Диму, за бабу Зину – потому что она все плачет и плачет, – вздохнула Алька.

Рейс задерживался. У Василия беспрестанно звонил телефон. Он, не обращая внимания на присутствующих, назначал деловые встречи, любовные свидания, решал денежные вопросы, отпускал сальные шуточки, матерился…

“Как Ольга с ним живет?!” – думал Владимир Николаевич. Ему было неудобно перед детьми. – Алеш, идите в кафе, закажите себе чего-нибудь, и мне кофе. Я сейчас к вам подойду… Василий, что ж ты при детях материшься и свидания назначаешь?!

– А что такого? Пусть учатся жизни смолоду. В кого им быть высоконравственными, в мать, в отца, в вашего сына? Меня тут проинформировали – он тоже не агнец божий… (Василий.)

Наконец, прилетел самолет. Владимир Николаевич увидел Ольгу еще издали: вроде она – яркая, броская, а вроде и не она: бледная, худая, глазищи огромные…

Василий, когда жену увидел, испугался так, что даже телефоны отключил. Дети обрадовались. Алька все пыталась залезть к маме на руки, а Алексей спрашивал: – Мам, ты, что, заболела горной болезнью?!

– Нет, сынок, я просто устала. Как вы, мои хорошие, жили тут с папой? (Оля.)

– Нормально, – коротко ответил Алеша.

– Почему с папой? – удивилась Алька. – Мы жили на даче, а папа ездил в опасную командиловку на далекие остова. Да, пап?

Василий только вздохнул и взял дочку на руки. Владимир Николаевич проводил их до машины. Оля успела сказать ему, что Димка пришел в себя, все у него нормально, руки-ноги на месте, и пригласила его на следующий день к себе домой. В машине Оля молчала и не отвечала на Васины вопросы…

Уже поздно вечером, когда легли спать, она объявила мужу о разводе. Вася пожелал супруге спокойной ночи и пообещал найти хорошего психиатра.

Оля так много хотела рассказать Владимиру Николаевичу… Когда он приехал, домашние оставили их в гостиной, но Василий уходить не собирался.

Оля поведала о том, как ей помогали Саша, Александр Ильгизирович и немецкий монах Ганс. О том, как, оказывается, тяжело жить в горах, но как там спокойно и торжественно. Рассказывая о Димке, Оля плакала, и Владимир Николаевич, глядя на нее, тоже подносил платок к глазам. Вася молча наблюдал эту душещипательную сцену…

– Как только Димка пришел в себя, он сразу же потребовал его накормить, так что теперь быстро пойдет на поправку. Но так как у него поломаны почти все кости, лечиться ему придется долго… (Оля.)

– И руки, и ноги? – невесело уточнил Владимир Николаевич.

– И ребра! Но, слава богу, внутренние органы все целы, а кости срастутся. Там, в монастыре умеет это лечить, потому что туристы регулярно падают и что-нибудь ломают. С головой – сотрясение мозга, конечно, но монахи сказали, что он соображает… (Оля.)

– Монахи сказали? Ты, с ним, что, даже не поговорила?! (Влад. Ник.)

– Дядь Володь, ну как я могла? Ему же нервничать нельзя. Кто знает, как бы он меня воспринял? Я и Гансу запретила обо мне говорить. И вас прошу: для него – меня там не было. (Оля.)

Владимир Николаевич только головой тогда покачал. – Долго он там еще пробудет?

– Думаю, с полгода. Вы его не торопите, пусть лечится. Вам ехать туда – нет необходимости. У Димки все есть: одежда, продукты, лекарства, книги, деньги. За ним там хорошо ухаживают. Телефон я ему оставила, но связи там нет. Скорее всего, он попросит кого-нибудь из туристов позвонить вам из Саги или Лхасы… (Оля.)

– Спасибо, тебе, дочка. До конца дней будем с матерью за тебя бога молить. Спасла сына… (Владимир Николаевич, прерывающимся голосом.)

Вася, наконец, не выдержал. – Владимир Николаевич, я за вас очень рад, честное слово! Но мне то, что делать?! Она после своего турне решила со мной разводиться…

– Подождать, Василий. Оля отдохнет, придет в себя, все у вас наладиться… (Влад. Ник.)

– Нет! – твердо сказала Оля.

– Что – нет?! – спросил Василий.

– Я, прошу вас, Владимир Николаевич, помочь мне с разводом. Мы с Василием решили развестись… (Оля.)

– Мы с Василием?! А ты там, дорогая, случайно, сама в пропасть не падала? С чего это ты взяла, что я дам тебе развод?! (Василий.)

– Что ж ты меня, насильно, удерживать будешь? (Оля.)

– Тебя – не буду. Но у нас дочь… (Василий.)

– Вот ради нее, нам и надо развестись, чтобы она не слышала твоих телефонных разговоров, чтобы не знала о твоих многочисленных любовницах! (Оля.)

– О, как ты заговорила! Думаешь, у твоего горного орла, как только кости срастутся, так он тебя сразу замуж возьмет? Дудки, дорогая! Я тут про тебя справки навел: ты, оказывается, волчица в овечьей шкуре! (Василий.)

Владимир Николаевич решил вмешаться: очередные нервные стрессы были Ольге ни к чему. – Ребята, я хочу вам напомнить, что вы – не одни…

– А одни, Владимир Николаевич, мы уже разговаривали! Теперь моя жена считает, что нам нужны адвокаты. Она мне ничего не объяснила, кроме того, что вы сейчас сами слышали. Почему мы должны разводиться?! Она же ни в чем не нуждается: деньги, дома, машины, шмотки, бриллианты… У нее же все есть – все, что она хочет. Даже любовники есть, как выяснилось! Вы об этом не знали? Я тоже не знал! Благодаря вашему сыну, дай бог ему здоровья, я много нового узнал о своей жене. Но все равно, я не готов с ней разводиться! Потому что, во-первых, я ее, дуру все еще люблю, а во-вторых, я очень люблю Альку, и хочу, что бы у нее была нормальная семья: то есть, отец и мать. Пусть даже такая мать, не совсем нормальная! Оль, ты меня слышишь? (Василий.)