Текст книги "Из породы огненных псов. Приключения собак"

Глава 14
У Жульки появляется совладелец

Я и представить не мог, насколько ты, дружок, ревнив! Ещё в детстве ты почему-то взял в свою лобастую башку, что не только ты полностью принадлежишь мне, но и я нахожусь в твоём безраздельном владении. А посему во время прогулок и поездок в автомобиле Ваше Собачество с трудом переносило присутствие посторонних лиц, за исключением моей дочери. Ты готов был скорее смириться с обществом чужой собаки или кошки, нежели с человеческой компанией, которая тебе нередко навязывалась во время приезда ко мне друзей. И если мужчин ты глухо, но смирно недолюбливал, то в присутствии дам просто-таки терял все навыки хорошего тона. Если гостья – не дай Бог! – садилась в моё любимое кресло или занимала мою табуретку на кухне, ты старался побыстрее исправить нарушенный порядок вещей. Дождавшись момента, когда я отлучался, ты всей тушей плюхался прямо на ноги самозванке. Дама, как правило, от неожиданности вскакивала, чего тебе и надо было. Ты тут же запрыгивал на освободившееся место, всем своим видом давая понять пришелице, что нечего рассиживаться на чужих местах. Ты третировал моих гостей до тех пор, пока я не выдворял тебя в дальний угол прихожей без права присутствовать на продолжении визита.

Ещё неприличнее было во время поездок в машине. Не однажды вгонял ты меня в краску перед подругами. Только-только вырулим на шоссе, только начнём галантную подорожную беседу, как на тебе! – с заднего сиденья разносится такой подпущенный тобой шептун, что глаза щипать начинает. Выйдем, проветрим салон, снова ехать – ты снова за прежнее. Бывало, что после твоих безобразий мои контакты с женщинами и вовсе прерывались.

Я, наверное, давно бы отучил тебя от подобных штучек, если бы они порой не служили мне определённую службу, естественным образом охраняя мою мужицкую независимость…

В действиях, касающихся тёти Томы и её собаки, сосед Володя руководствовался не только филантропией, но и резоном практического порядка. Связан этот резон был с его сыном, тринадцатилетним Славиком, и заключался в исполнении давней выплаканной мольбы любимого чада, привязавшегося к Жульке, как к заветному другу. Славик лет с пяти был до неприличия влюблён в животных. Он то и дело находил в лесхозе или в военном городке брошенных котят и щенят, облезлых, больных и полуживых, выхаживал и вылечивал их, собирая по всем знакомым пропитание своим поциентам. Отец с матерью этой его страсти потакать не собирались, боясь, что мальчик подцепит какую-нибудь заразу. Да и вообще «эта грязная возня» казалась им совсем не мужским и даже стыдным занятием. И они всячески пытались переключить внимание сына то на занятия музыкой, то на спорт, то на компьютерные дива. И Славик с покорностью переключался: охотно учился по классу аккордеона, выступал на школьных утренниках, гонял мяч в поселковой футбольной команде, участвовал в олимпиадах по информатике. Но в дальнем закутке подъезда по-прежнему регулярно появлялись коробки с подобранными мяуками и гавками, возле которых мальчик проводил самые сладкие свои часы. Приносить найденышей в дом строго воспрещалось: у мамы была аллергия на шерсть и непереваривание грязи и беспорядка. Уже не раз отец наказывал мальчишку, тайком вывозил на дальние помойки обитателей злосчастных коробок, даже подговаривал сверстников Славика поддразнивать его кошатником – всё без толку. Славик только лучше прятал своих мохнатых друзей да зверился на отца.

Когда в лесхоз переехала Тамара Ивановна, для мальчишки настали счастливые времена. Тётя Тома, регулярно приносившая остатки от больничного стола, стала надёжным источником пропитания для Славиковых зеверюшек, и ему теперь не нужно было просить одноклассников приносить в школу косточки и кусочки недоеденных ужинов – у соседки хавчика для кутят всегда было вдоволь, и делилась она этим добром с большой радостью.

Теперь они, старый да малый, вместе ухаживали за котятами и щенками, а потом приискивали приёмышам хозяев. Эта парочка стала даже неким центром, в который стекалась вся окрестная информация о потеряшках и найдёнышах, как и о том, кто не прочь завести у себя живность. Коль скоро дома у мальчика был компьютер, он стал помещать трогательные повествования о собачках и котиках на своей страничке в социальной сети. У этих рассказиков быстро нашлась своя читательская аудитория, которая тоже по-детски бестолково и активно принялась играть в Кошкин дом. В общем, вокруг живых крох было создано широкое информационное поле, а потому хозяева для питомцев находились быстро. Если же нет, то Славик с тётей Томой вывозили малышей в город и на рынке за символическую плату отдавали в наиболее надёжные руки.

А главное – в тётитомином лице Славик нашел настоящего друга, с которым можно было делиться не только кошкиными, но и собственными ребячьими проблемами. К ней первой он бежал, чтобы рассказать про одноклассника силача Димона, который вдруг сам предложил ему свою дружбу и покровительство. Тётя Тома была посвящена в то, что Славик очень любит петь и ненавидит учительницу музыки за то, что вместо разучивания любимых песенок она заставляет ребят учить какое-то нудное сольфеджио и биографии старинных композиторов. Этот недостаток преподавания они восполняли с лихвой, во время лесных прогулок горланя песни на два голоса. Старушке была открыта даже самая главная мальчишеская тайна – появление в Славиковой жизни первой девочки. С Полинкой Вячеслав Владимирович познакомился на той самой «кошачьей» Интернет-страничке, они стали переписываться, посвящая друг другу всё больше времени. И хотя тётя Тома была бесконечно далека от ИТ-технологий, так легко виртуально сближающих молодежь, это не мешало ей всей душой погружаться в восторженные рассказы о замечательной девчонке, которая души не чает в таком добром спасителе животных, как её новый друг. Полинка даже засобиралась навестить Славика летом – если, конечно, её родители найдут денег на неблизкую дорогу, а его – согласятся принять юную гостью. Тётя Тома тут же вызвалась разместить Полинку у себя, если в Славиковой семье выйдет заминка, чем ещё больше расположила к себе подростка. Тамара Ивановна относилась к перипетиям Славиковой жизни очень сердечно и серьёзно, восполняя недостаток общения его с родителями, вечно занятыми на работе и не спешащими проникать в тайные уголки души сына.

А между тем неожиданное появление у Тамары Ивановны постоянной собаки Славик воспринял двояко. В Жульку он влюбился сразу, как только увидел её искристые карие глаза. Но любовь эта, как почти всякая любовь, омрачалась ревностью: Славик не на шутку заревновал собаку к её хозяйке и ничего не мог с этим поделать. Он сам, сам хотел быть Жулькиным повелителем; сам мечтал горделиво прохаживаться с ней перед друзьями; обладая таким живым оружием, сам желал защищать девчонок и слабых, в первую очередь свою замечательную Полинку! Но Жулька принадлежала тёте Томе, а Славик был ещё совсем пацаном, чтобы иметь собаку. Да и родители..!

В общем, мальчишеское сердечко разрывалось между привязанностью к соседке и обожанием её собаки. Тамара Ивановна быстро распознала, что творится в ребячьей душонке. Положа руку на сердце, она бы с радостью отдала Жульку Славику: года брали своё, воспитание большой, сильной и порывистой собаки было для неё уже делом почти непосильным. Но Славик пока ещё был мал и неопытен, чтобы совладать с такой питомицей.

Зверь, прирученный человеком, – не игрушка, воспитывать его надлежит таким образом, чтобы к возрасту зрелости он стал полностью покорным воле хозяина. Считается, что для собак «совершеннолетие» наступает не ранее двух лет. А до этого собака – ещё подросток, шаловливый, своевольный, непокорный и глупенький. Его, как ребенка, приходится ежедневно и ежечасно учить да воспитывать. А как делать это правильно, если и сам собаковод пока что дитя, и опыта никакого? Тут человек, если он впервые обзаводится четвероногим другом, должен понимать, что о собачьем мире пока мало чего знает. Поэтому не стоит с первого раза притаскивать в дом модную новую породу, в которой и специалисты-то ещё не разобрались, – лучше начать школу владения собакой с простых дворняжек или собак-полукровок. По крайней мере, такие животные более устойчивы к болезням. И следует десять раз подумать, прежде чем отдавать в руки подростка махин вроде догов или сенбернаров. Нужно, чтобы у большой псины и хозяин был большой и сильный, которого бы она слушалась и побаивалась.

И всё же мудрая Тамара Ивановна почти нашла выход из сложившейся ситуации. Она поговорила с мальчиком начистоту.

– Считай, Жулька – твоя собака. Но совсем твоей она будет, когда тебе исполнится 14 лет, не раньше. По закону ребятам только с этих пор разрешается самим держать собак. Пока пусть она подрастёт, поумнеет, даст Бог – выучку ей организую. А ты будешь мне во всем помогать, ну, как бы вместе её растить станем. Она к тебе, как ко мне привыкнет. Научишься с ней управляться, а там я Жульку тебе и совсем передам. Глядишь, тогда и родители твои смягчатся, разрешат заниматься животным.

Тётя Тома долго ещё объясняла Славику разные хитрости владения собакой.

– Наша Жулька из тех собак, которые очень быстро определяют главенство в своём окружении, – внушалось Славику. – Посмотри, как она независима да самостоятельна. Ей очень твёрдая рука нужна. А мы-то с тобой – старый да малый, какая там твердость – обычно вздыхала под конец своего политпропа Тамара Ивановна.

Тётя Тома была права: подраставшая Жулька всё явственнее нуждалась в крепкой руке, хотя, как кане корсо, и обнаруживала вдумчивость и склонность к самостоятельным решениям. Почувствовав чужака на прогулке, она никогда не поступала так, как многие другие её сородичи. Не было случая, чтобы эта роскошная метиска бросилась с воплями незнакомцу наперерез. Она действовала совсем по-другому: прежде молча статично и с крайним напряжением вглядывалась и внюхивалась в источник тревоги. Но вся её наполненная грацией поза говорила: осторожно, я чужакам агрессии не спускаю. Любой нечаянный прохожий, человек ли, животное ли, завидевший эту собаку в позе предупреждения, быстрёхонько старался подальше унести ноги. В атаку Жулька шла только в том случае, если чужой продолжал приближаться, но и тогда бросаться не спешила, а сперва сигналила приглушённым рыком – таким же опрокидывающим и грозным, какой издавала её рано погибшая мать.

Демонстрируя всё более отчетливо твердость характера, Жулька одновременно с этим и в своих хозяевах прежде всего искала уважительную твёрдость.

Увы, у тёти Томы со Славиком уважения и любви к воспитаннице было хоть отбавляй, а вот с твёрдостью выходило похуже, это понимали оба. Поэтому им хочешь не хочешь, а пришлось остановиться на варианте отложенного владения Жулькой. На том и договорились.

Собаки, хотя и прирученные человеком с незапамятных времён, остаются существами стайными, и инстинкты стаи сидят в них очень прочно. Они, испокон века живя в человеческих семьях и верно им служа, всё же хозяев своих делят по рангам. Сразу определяется вожак (или вожаки), которые выше их, и остальные, которых псы держат себе равными. Поэтому частенько при главе семьи питомец просто шёлковый, а без него становится непослушным, так как младших домочадцев принимает лишь за дружков и подчиняется им разве что из вежливости.

Замечено: выбранные собаки очень часто чем-то неуловимо походят на своих хозяев. Хозяин толстый – собака из пород, склонных к объёмности. У поджарых владельцев чаще всего водятся доберманыы или борзые. Крепкие усатые мужики по какому-то неписаному закону заводят гончаков или эрделей, а у глазастых женщин приживаются спаниели или пикинесы…

Теперь дело стало за главным: уговорить родителей не мешать общению Славика с Жулькой. Трепеща и заикаясь, Славик объяснил своим семейным, что Тамара Ивановна разрешила ему быть кем-то вроде совладельца своего щенка. Он ждал криков и угроз, как обычно случалось при появлении в подъезде очередной коробки. Но к его удивлению, на этот раз отец с матерью вопить не стали, а, переглянувшись, сказали, что ответ дадут завтра.

Решение вынесли положительное, даже благосклонное. Просовещавшись до полуночи, сосед Володя с женой пришли к выводу, что уж коли дитятко жить не может без живности, так пусть не с подвальной заразой развлекается, а с соседской домашней псиной. Тем более, что к ним в квартиру её вести не придётся – тётя Тома в крове своей Жульке не отказывала. А через годочек, когда возраст Славика позволит на законных основаниях владеть собакой, глядишь, сын сам поостынет в желании брать себе соседского выкормыша.

Володя в просьбе-предложении сына вдруг увидел и тот самый второй резон.

Лесхоз, где жили они, был местом хотя и не густонаселённым, но отнюдь не глухим. Посёлок стоял на оживлённой трассе неподалеку от автозаправки, и здесь нередко появлялись чужаки как на навороченных, так и на прочих авто. Летом окрестности запруживали грибники-ягодники из города, военного городка и окрестных коттеджных посёлков, наплывали на близкие озера рыбачки. Словом, чужого неизвестного народца бывало предостаточно. Мер предосторожности от незваного заезжего лиха год от году требовалось всё больше. С другой стороны, Славик, подрастая, всё чаще околачивался в военном городке, где тоже разномастного люда хватало. В общем, беспокойство за сына у них с матерью возникало беспрестанно. Дальше – понимали они – поводов для нервотрёпки станет только прибавляться.

А коли при Славике будет сильная хорошо выдрессированная собака?

Только обучить её нужно так, чтобы стала настоящей грозой и защитой от любых злоумышленников.

Соседке же совсем не обязательно знать, какую именно школу пройдет Жулька. И Славику про науку будет рассказано, когда пора придёт.

Так и рассудил сосед Володя задолго до того, как Жулька попала в собачью школу. Было это в золотую пору Жулькиного щенячества, когда ещё трудно распознавалось, каким станет поселившийся в их подъезде гадкий утёнок. Тамара Ивановна, послушная интуиции, о происхождении Жульки накрепко помалкивала, даже Славику не выдала прямой причастности щенка к легенде о «баскервиле», и потому добрый человек Володя ни сном, ни духом не ведал, животное каких кровей они с сыном взялись опекать.

Впрочем, соседа, профана в кинологии, генетический вопрос и не волновал. Он был озабочен другим. Следуя намеченному плану, Володя начал последовательную подготовку к грядущей окончательной экспроприации соседского щенка.

А Славка-то, Славка!

Он счастью своему никак не мог поверить! Мама с папой, ещё недавно почти ненавидевшие животных, своими руками вывели его из подполья! Вместе с тётей Томой он стал водить Жульку на долгие прогулки, где ему всё чаще разрешалось самому управляться с поводком и подавать команды. Вместе они готовили корм для подраставшей девочки, купали, вычесывали и делали еще массу важных и необходимых дел, без которых немыслимо правильное содержание и воспитание приличной собаки.

Глава 15
На Жулькином горизонте снова появляется заводчик, и она попадает на ринг смерти

Силушкой тебя, дружок, природа не обидела. Это меня радовало, но и заставляло держать ухо востро. Не зря, совсем не зря, так как первая демонстрация твоих физических возможностей не заставила себя ждать. Силовой дебют состоялся в ту пору, когда ты выходил из щенячьего возраста. В городском парке, что неподалёку от нашего дома, по вечерам и в выходные постоянно собиралась собачья тусовка. Приводили главным образом молодняк, нуждающийся в социализации: правильном и доброжелательном общении с себе подобными. Здесь всегда был слышен заливистый лай, топот крепнущих лап и радостное повизгивание. Догонялки вокруг кустов, разучивание приёмов собачьих единоборств перемежались с выказыванием немереной любви к миру и его четвероногим и двуногим обитателям. Обычный детский сад.

Среди постоянных посетителей ты нашел главного друга – чистокровного боксёрчика Масхара, который был постарше месяца на два. Вы общались и лобызались так нежно, были так преданы друг другу… Смотреть на вашу парочку было чудо как приятно, и я, остолоп, совсем забыл о приближающейся опасности. Вроде опытный собачник, а упустил-таки момент, когда щенок в одночасье превращается в молодого кобеля, поведение которого резко меняется. И вот он уже не признаёт прежнего дружка закадычного, а видит в нём лишь соперника, над которым необходимо установить главенство. Так произошло и с Масхаром: однажды вечером он вдруг ни с того ни с сего вызверился на тебя самым недвусмысленным образом. Вчерашний приятель ухватил тебя за холку, впившись в шкуру своими крепкими зубами. Ты ничего не понял, ты был ошарашен и убит таким коварством. По логике ты, ещё малявка, должен был подчиниться Масхаровой силе и улепетнуть, поджав хвост. Но не тут-то было! Моего малыша тоже вдруг обуяла ярость! А так как ты был хотя и младше, но одного роста со своим обидчиком, ты не побоялся схлестнуться с ним. Вы рычали, наскакивали друг на друга с пугающим остервенением, только клочки выдранной шерсти летели вокруг.

И я, и хозяева зачинщика потасовки, в первые секунды опешили, бездействуя. Потом с фуканьем кинулись вас разнимать. Досталось и собакам, и нам.

Обоих псов, рычащих и дрожащих от злобного возбуждения, пришлось оттаскивать на верёвках. Нежнейшая дружба безвозвратно закончилась. Мне было жаль потери твоего товарища по играм. Но да простит меня Бог – в душе я гордился, что мой соплячок не струсил, не уступил задире, оказавшись ничуть не слабее своего обидчика.

По принятому между соседям соглашению, Славик получил право совершать с собакой недолгие самостоятельные прогулки, чем и пользовался при каждом удобном случае. Как правило, за ним увязывался кто-либо из его приятелей-однокашников, а то и целая компания, и такой шумной ватагой с Жулькой в центре они, хохоча и дурачась, весело бродили по улочкам, дорожкам и тропкам. Хотя Жулька с лёгкой руки Тамары Ивановны всё ещё носила прозвище «хомячок», она давно превратилась в голенастое объёмное животное, и с первыми солнечными деньками стала очень заметной и в городке, и в лесхозе.

Это и сослужило ей недобрую службу.

Причиной беды, нежданно обрушившейся на собаку и её окружение, стал не кто-нибудь, а всё тот же приснопамятный заводчик, организовавший по осени охоту на Кристу.

Его кривой жизненный путь снова скрестился с Жулькиным на крохотном пятачке лесхоза.

После пережитого осеннего кошмара с явлением у мусорки призрачного «баскервиля», заводчик, наконец-то, оставил мысль найти Кристу и больше не докучал бывшему её хозяину прожектами о поимке беглянки. Тем более, что осмотр места происшествия, предпринятый им на следующий слякотный день, следов собаки, ни живой, ни мёртвой, не выявил.

– Стало быть, и впрямь сгинула вместе со щенком – решил собачник и поставил на этой истории крест. – Других псов, что ли, мало?!

И он уехал подальше от лесхоза на поиски собак для закрытых собачьих рингов. Гнусное его занятие заключалось не только в обеспечении поединков природными бойцами-стаффордширами из своего питомника. Он привозил для схваток и других больших сильных собак, чтобы на ринге стравливать их со своими стаффами-гладиаторами. Собаки поставлялись любых пород, неважно, с опытом единоборств или нет. Было бы в кого вонзать клыки «калиброванным» драчунам из его и других семейств.

Традиция собачьих боёв перекочевала к нам не откуда-нибудь, а из добропорядочной чопорной Англии. На Британских островах испокон века были в чести кровавые игры вроде травли медведей и быков. К счастью, к началу XIX века такой спорт подпал под запрет в числе других жестоких развлечений. Однако джентльмены, не желая расставаться с привычкой подпитки крови адреналином, активно переключились на истово любимых ими собак. Собачьи бои стали стремительно набирать популярность. Технически организовать такой бой было значительно проще и безопасней, чем травлю крупных животных. И к середине XIX века собачьи бои сделались широко доступной кровавой азартной забавой. Кроме того, покупатели и продавцы собак часто рассматривали собачий бой как проверку рабочих качеств животных. Собак выпускали на арену, отгороженную от зрителей (так называемый «пит», яма), и последняя собака, не выбывшая из строя, объявлялась победителем. Хватка и «игривость» псов ценились особенно высоко, а собаку, уклонявшуюся от боя, называли «трусливой дворнягой». Хозяева собак и судьи удерживали четвероногих участников перед схваткой, поэтому собаки, люто ненавидя своих собратьев, не теряли доверия к людям.

К счастью, постепенно приверженцы собачьих боёв превратили их из дикой забавы простонародья в рафинированный спорт, практически исключающий жестокие моменты.

Запрещённые и оттого весьма закрытые ринги, на которых подвизался наш заводчик, не имели ничего общего со спортивными собачьими поединками, проводящимися в последние полтора века по строгим правилам. Здесь была безобразная забава кровожадных толстосумов, откровенные бои без правил, тщательно скрываемые от широкой публики, тем паче от властей. Ради конспирации подобные зверские шоу случались нечасто, в разных углах пригородов, место их устроения объявлялось только узкому кругу участников и только перед самым проведением. Ставки в этом тотализаторе были неимоверно высоки, а собаки грызлись насмерть. В выпускаемых парах не учитывались ни вес, ни возраст, ни пол – главное, чтобы драка была пожёстче да покровавее.

Одна-то из таких боен и была назначена на первые дни весны. Так совпало, что место подобрали на тех самых ещё не вскрывшихся болотах окрест лесхоза, где по забывающимся уже прошлогодним россказням обитал призрачный «баскервиль».

Сроки уже подходили, а у заводчика вольеры ещё не были полностью набиты выловленной краденой собачнёй. В городе удалось разжиться парой доберманов, четыре овчарки из частного питомника жалобно поскуливали от голода – нынешний их хозяин-убийца не считал нужным кормить обречённых пленников: злее будут. Молоденькая сука-кавказска испуганно озиралась из угла, да два двортерьера тряслись, как в лихорадке. Вот и всё. Правда, ещё скалился и рычал богатырских размеров алабай, уведённый у раззявы-фермера, такой справный, что и на ринг жаль отдавать. Но к имеющимся невольникам нужна была хотя бы пара собак побольше – таких, как этот красавец из числа азиатских сторожевых, к примеру. А время, время поджимало, два дня всего в запасе, придётся прошерстить ближние поселки…

Так решил заводчик, и по старой недоброй памяти подался в сторону городка и лесхоза – авось кого там встретит.

Подъезжая к лесхозу, он едва не подпрыгнул от радости: навстречу его фургону важно вышагивал щуплый юнец, ведя в поводу здоровенную рыжую собаку. Такие экземпляры даже в практике нашего специалиста-душегуба встречались нечасто. Сразу видно – собака хорошо содержится, полна сил и очень подвижна. А что молодая и не вошедшая еще в тело – так тем и лучше, лишку не навредит его клыкастым «птенчикам». В общем, как раз подходит для подпольного ринга, дольше будет сопротивляться и по яме скакать. Да и взять её у пацана труда не составит.

– Ишь какая тут справная рыжая бестия завелась – потёр руки заводчик. Конечно же, в этот момент ему, озабоченному совсем другими печалями, и в голову не могло прийти, что он снова напал на след собаки своего собственного производства. Возможно, вглядись он получше в Жульку, что-нибудь да шевельнулось бы в его изощрённом уме. По крайне мере, он мог бы задаться вопросом, откуда здесь, где когда-то обитала Криста (или её призрак), взялось молодое животное с такими идеальными пропорциями, внушительными габаритами и характерными для кане корсо формой головы с постановкой передних лап.

Но этот лучший враг собак ни о чём другом, как о недокомплекте смертников для послезавтрашнего ринга, думать в то время не мог. И собака эта его заинтересовала сугубо в плане возможности ликвидировать имеющуюся брешь.

– Мальчик, не подскажешь, где дедушка Витя живет – вспомнилось знакомое с осени имечко. – Ну, тот, у которого ещё собака такая же красивая, как у тебя – Бобин, что ли?

– Не Бобин, а Робин, только он совсем не такой, тоже мне сравнили – почти оскорбился Славик. – Собаки этой уже нет, а дед Витька – он вон там, в сарае заседает.

– А не позовёшь ли его?

– Почему сами не хотите?

– Да он, чего доброго, решит, что я из полиции, за самогон гонять приехал, да и не выйдет. А он мне очень нужен – про собаку его хочу как следует расспросить. Непростая была собака, очень непростая, сильно меня интересует – продолжал врать по ходу пьесы заводчик. – Давай, я твоего пса пока подержу, а ты сбегай.

– Это не пёс, это девочка. Ладно. Жуля, сидеть, ждать.

Ах Славик, ах, школяр нерадивый! Как же ты забыл главное правило собаковода, много раз внушаемое тебе тётей Томой: никому и никогда не передавать поводка своего воспитанника! Этак легко увести твою собаку – дрянных людей, промышляющих кражей животных, встречается предостаточно. Крадут чаще всего молодых доверчивых ещё несмышлёнышей, чтобы потом владельцу же и вернуть его хозяйство – за приличный выкуп, разумеется. Помнишь, дружок: в пору твоего щенячества и с тобой приключилась подобная неприятность, когда парочка выпивох увела тебя почти от дома и буквально из-под носа зазевавшейся дочки. Уже через час они звонили нам, найдя телефон, выбитый на твоём ошейнике, и требуя денег. Пришлось второй раз заплатить за тебя – или за науку относиться к животному так же внимательно, как к маленькому человеку.

Услыхав, что кто-то со знанием вопроса интересуется не Витькиным пойлом, а его собакой (к которой мальчик тоже относился очень хорошо), он так удивился и обрадовался, что забыл строгий наказ: никогда никому из посторонних не разрешать брать на поводок твою собаку – будь то знакомые, а уж тем более малознакомые люди. Не задумался мальчишка и о том, а зачем, собственно, оставлять свою собаку с чужим – можно ведь и с Жулькой дойти до самогонного сарая. Всё, всё забыл он, желая угодить приличному дядьке на хорошей машине, приехавшему по душу давно в бозе почившего Робина.

Не чуя подвоха, Славик протянул приезжему поводок и пошел к Витькиной резиденции. Завернув за угол лачужки, он вдруг услыхал, как взвизгнула собака. Побежав назад, он увидел отъезжающий фургон. Жульки нигде не было.

– Жулька, Жулька-а-а!!! – срывая голос, закричал мальчик.

Фургон набирал скорость.

Славик, едва помня себя от горя и страха, помчался домой. Что сказать тёте Томе? Но прежде, чем постучаться к соседке, он позвонил отцу и выпалил в трубку о своей беде. Отец коротко велел:

– Жди, скоро буду.

Только теперь мальчик горько заплакал и поскрёбся в дверь Тамары Ивановны.

Та от полученной новости переменилась в лице, но своего расстройства показывать не стала, видя, как убит случившимся ребёнок.

– Ты номер машины и марку вспомнить сможешь? – спросила почти без надежды.

Вот тут Славик не сплоховал. Пока разговаривал с приезжим, с пацанским своим любопытством хорошо рассмотрел машину и, хотя и машинально, а запомнил и номер, и марку фургона. Он и мужика отчётливо запомнил, так что к приезду отца данные о похитителе были уже записаны на бумажке.

Володя похвалил сына – теперь он знал, что делать. Потом собрался и быстро уехал – один, несмотря на слёзные мольбы паренька. Он догадывался, что картинки, которые, возможно, предстоит ему увидеть, совсем не годятся для детских глаз.

Отсутствовал Володя долго, почти двое суток, а вернувшись, передал в руки тёти Томы живую и невредимую, хотя по виду испуганную, Жульку.

Потом долго и тщательно мылся, будто хотел соскрести с себя какую-то неимоверную мерзость, потом самым непотребным образом напился, и только проспавшись и протрезвев, рассказал домочадцам, в каком кошмаре довелось ему побывать.

…Видимо, у Жульки и в самом деле был очень сильный небесный покровитель который уже в третий раз спас её висевшую буквально на волоске детскую ещё душонку…

Заводчик, с помощью усыпляющего укола завладевший собакой, доверенной ему ребёнком, возлагал на Жульку большие надежды. Не заметив за собой погони – да и в какую мало-мальски серьёзную погоню может пуститься сельский малолетка? – похититель по приезде в свой питомник пихнул бесчувственное тело собаки в свободный передвижной вольер. К утру Жулька очухалась. Сначала принялась было кидаться на сетку вольера и пробовать перегрызть его железные прутья, но, быстро поняв бесполезность своей ярости, угомонилась и затаилась. Собака решила подождать момента, более подходящего для освобождения.

Она легла в углу, положив большую свою голову на лапы, и будто застыла. Заводчик уже несколько раз с тревогой заглядывал в её тюрьму – не заболела ли накануне такого ответственного момента? Он решил: не исключено, что эта вот молодая гулливерша и фермерский алабай могут выйти победителями в предстоящих схватках с его стаффами. Жаль, конечно, будет его товара – но на то и бой, чтобы кто-то погибал; за жизнь его собак платят очень хорошие деньги. Так вот, если эти уработают его собак, то потом будут биться друг с другом, по размерам как раз подходят. Так на преступных рингах, где он подвизался, ещё не делали, но почему бы не попробовать? Даже интереснее будет. Если, конечно, уработают…

Поутру, ещё до позднего мартовского рассвета, тюрьмы-вольеры с обречёнными животными погрузили в грузовик и повезли к месту боя. Туда же доставили и его стаффов, прибыли и другие владельцы со своими собаками. В дорогущих внедорожниках – гости, готовые растрясти мошну за вид умирающих живых существ. Кое-как утоптанная в снегу и огороженная яма-ринг, ветеринар, посасывающий фляжку с виски. Короткая протокольная часть, внесение ставок. Заводчик, тоже участвовавший в тотализаторе, расщедрился как никогда, предвкушая необычное шоу.

Первыми выгнали дворняг. Собаки, будто чувствуя приближающийся конец, не хотели выходить, всё дальше забивались в вольеры, отчаянно выли и скулили, так что, как в корриде или в цирке, приходилось колоть их длинными острыми пиками. Этих хватило стаффам на несколько минут. Пришла очередь за первой овчаркой. Умнейшее существо отчаянно сопротивлялось озверевшему от крови хищному противнику, обороняясь и даже нападая, но, обученное многим премудростям, оно всё же не могло в полной мере противостоять собакам, специально натасканным на бой и убийство. Особенно тяжело было служебной собаке от того, что вокруг ринга слышались не привычные подбривающие возгласы людей, а злобное улюлюканье, требующее убийства.