Текст книги "Из породы огненных псов. Приключения собак"

Важным подарком, который сделала своему ребёнку так нелепо закончившая жизнь мамаша, оказались мощнейшие челюсти с чётко выраженным замковым прикусом —признак принадлежности к бойцовской родне. С учётом общих размеров пока ещё юной обладательницы этого наследного признака такая пасть у всякого зеваки давала старт марафону мурашек в области затылка.

И всё же подросток Жулька производила впечатление большой плюшевой игрушки, будущая собака-воин в ней просматривалась только при очень внимательном наблюдении. Но взгляд знатока сразу улавливал в движениях её мышц стальную пластику пантеры.

Тамара Ивановна была из числа таких знатоков. И потому, глядя на эту великаншу, она всё чаще испытывала некоторое замешательство. Мирная тётя Тома никакого пиетета к бойцовским псам не питала и бойцов у себя никогда не держала. Собак на своём веку она перевидала множество, но со столь вооружёнными и габаритными животными дела до сих пор не имела и иметь не помышляла. И вот теперь волею случая вдруг стала обладательницей очень ответственного хозяйства. Она со смешанным чувством гордости и опаски всё глубже осознавала, что принесла в дом отпрыска одной из самых серьезных пород – в Кристе, даже мёртвой, всё выдавало не просто бойца, а редких качеств воина, которые, очевидно, и были продемонстрированы в её последней смертельной схватке. В лесхозе тогда долго ещё шушукались об осеннем происшествии на помойке. Кто-то досужий даже утверждал, что стреляли по о-о-очень непростой собаке, явно чистокровной и в о-о-чень дорогом ошейнике. Кто какой там ошейник смог разглядеть в сатанинской ночи, оставалось под большим вопросом. Тем более, что Витькин сын-обормот, после той стрельбы совсем не просыхавший, упорно нёс несусветицу про огромную собаку-обортня, до полусмерти напугавшего его знакомцев на джипе и вынудившего его палить по жуткому призраку. Однако в кого стрелял этот прихвостень заезжих гастролёров, установить так и не удалось никому, даже некоему странному городскому типу, который через день после страшного сафари с выпученными глазами опасливо вёл вокруг баков свои собственные розыски. Однако никаких собачьих останков обнаружено не было, так как ещё до появления городского дознавателя наполнение контейнерной вывез мусоровоз.

Тамара Ивановна по своему обыкновению в сплетни не погружалась, но смекнула, что мамка Жулькина была зверем ещё тем, если по её душу столько непростого народу тут налетело. Помалкивала она и о причастности найдёныша ко всей этой странной истории, предпочитая источник появления у себя щенка обозначать коротко: знакомые подарили.

А сама нет-нет, да ловила себя на холодящей мысли: какой будет она, чудом уцелевшая щенушка?

Впрочем, разные тревожные мысли тётя Тома старалась от себя гнать.

Подпитываясь собственным опытом, она, как и мы с тобой, дружок, свято верила, что собаки являются прямым отражением сущности своих хозяев. С какой душой щенка растишь, таким он и получится. Балуешь собаку и позволяешь ей всяческие вольности – вырастет капризный неслух, с которым сладу не будет. Грубо и жестоко воспитываешь – жди злобной и непредсказуемой собачьей реакции. Поэтому не стоит сомневаться, что герои россказней-жутиков про бультерьеров, ротвейлеров или представителей других звероватых пород творят свои людоедские дела неспроста, а при активном дурном участии их воспитателей. Мои, например, четвероногие друзья, наоборот, все как на подбор получались добрыми, умными, ласковыми и послушными, так как жили хотя и в строгости, но в холе, спокойствии и активном общении с хозяевами.

И тётя Тома тоже старательно закладывала в маленькую Жульку только самое позитивное. Тамара Ивановна и назвала-то свою новую жиличку не пафосно какой-нибудь Гретой или Зарой, а дала по-детски смешную и наивную кличку, которая как-то очень соответствовала всему облику собаки. Имечко подсказал случай. Однажды, придя домой, она вписалась прямо в прихожей в несказанной прелести картину: кутёнок, ещё не достававший до верхних полок стоящего здесь стеллажа, изо всех сил тянулся на задних лапах, чтобы вцепиться в высоко лежащий увесистый пакет. Мотька, кошкин сын, вместо того, чтобы подавать маленькому названному братцу пример чинного правильного поведения в дому, ёрзал на полке, тужась подтолкнуть пакет к краю. В тот самый момент, когда Тамара Ивановна открыла дверь, пакет, набитый алебастром, наконец, свесился вниз настолько, что сделался досягаемым для собачьих зубов. Псина подпрыгнула, извернулась, щёлкнув зубами, и фонтан алебастра из растрёпанной тары веером обдал всю прихожую, собаку, кота и саму хозяйку.

– Вот разбойники, вот жулье, – негодуя и смеясь одновременно, выкрикивала, отряхиваясь, тётя Тома. Перепачканная живность забилась по углам, откуда её пришлось вытягивать и отстирывать в ванной. Веником досталось обоим, но веник, да хозяйское ворчанье в этом, и в других случаях неизбежных детских проказ были самыми суровыми карами. Своих питомцев тётя Тома не истязала и не оскорбляла никогда.

А кличка Жулька с тех пор прочно и очень уместно прилепилась к шаловливому найдёнышу.

Глава 13
К подростку примеряют орудия инквизиции

Известно ли тебе, дорогой мой, что каждый из четвероногих друзей человека имеет какой-нибудь свой пунктик, своё маленькое пристрастие в еде? Владельцы собак подтверждают, что у кого-то воспитанник терпеть не может капусты, отказывается даже от мясного кашла, если в него добавлены капустные листья. У другого – душу продаст за лимонад. У третьего – жизни не чает без солёного огурчика…

У тебя тоже имеется страстишка – ягоды. Обнаружил это я нечаянно в первый же месяц нашей с тобой совместной жизни. Дело было на даче – вернее, на тривиальном огороде с домостроенной халупкой их тех, что в наших краях аристократично именуют дачей – куда я взял тебя осенним деньком. Урожай был почти собран, я занимался какими-то мелкими хозяйственными делами и упустил тебя из виду. Хватился – нет собаки. Я туда, сюда – не видать. Потом гляжу, а ты забрался в гущу малиновых кустов, найдя там веточку с несколькими крупными поздними ягодами. Веточка высоковато, ты ещё мал и с трудом дотягиваешься до неё. На задних лапках чуть привстал, шею на всю длину тянешь и аккуратненько срываешь ягодку за ягодкой.

Потом ты научился есть чернику. Пока я делаю передышку в грибной охоте, ты находишь в лесу самый густой и рясный черничный кустик, каким-то особым манером обхватываешь его, подминая по себя, и начинаешь деловито обжёвывать спелые сизые ягоды. Телок, как есть телок.

На здоровье, мой дорогой!

Уважительное и понимающее отношение к себе существа, заменившего мать, очень скоро пробудило в Жульке ответные чувства. Сколько бы ей ни хотелось играть и проказничать, она сразу же прекращала любую самую весёлую и увлекательную возню, если тётя Тома говорила, пусть и очень тихо, запретное «фу!». Достаточно было произнести не только эту короткую команду, а просто строго сказать человеческим языком «хватит», «нельзя» или «довольно», как Жулька понимала: всё, игра закончена, хозяйка требует повиновения. Конечно, смысла слов в человеческой трактовке она не знала. Да ей этого и не требовалось – собака уже очень хорошо улавливала по интонациям, что именно означают те или иные сочетания звуков. Жулька старательно училась различать не только звукосочетания, но и целые фразы, состоящие из знакомых звуков.

И она почти с первых дней своего жития в тётитомином доме легко и радостно повиновалась командам. Жулька и представить не могла, как можно вести себя иначе, когда «фу» говорит божество, давшеё ей вторую жизнь. Покладистость щенка и явно осмысленное его отношение к подаваемым командам не могли не радовать Тамару Ивановну. В этом она видела важное отражение великолепных качеств породы кане корсо, которые, как было выяснено, вообще отличаются большой сообразительностью и послушанием.

Долгая история трудной жизни этих собак в суровой природе наложила на них неизгладимую печать. Даже в тёплой Италии на горных пастбищах погода имеет свойство меняться в течение нескольких минут, и пасторальные картинки мгновенно застилаются ливнями, ураганными ветрами, снегом и морозной мглой. Здесь от умения правильно исполнять требования хозяина порой зависит не только благополучие его стад, но и самая жизнь, человеческая и собачья. Жёсткие условия существования в пастушестве, как и жестокость войн, в которых участвовали корсиканцы, выработали в них, кроме развитости ума, исключительное послушание, мгновенную реакцию на команды и необычайную смекалистость.

Хуже было с поведением во время променадов. Жулькины предки были приучены сражаться и сторожить, гонять отары овец и защищать хозяйское добро. Но вот ходить на верёвке, подобно цирковым пуделям, их особо не натаскивали. И поэтому вряд ли приходилось ожидать, что Жулька легко смирится с ограничением своего суверенитета в виде ошейника и поводка. Её вольный отец передал дочери в наследство неугомонный характер и неистребимое любопытство ко всем проявлениям жизни. Именно любопытство – а она всё чаще обнаруживала это свое врождённое свойство – во время прогулок заставляло Жульку с головой уходить в чтение восхитительной книги жизни, начавшей приоткрываться ещё при мамке. Занявшись исследованием какого-нибудь нового запаха или обнюхиванием чьего-нибудь следа, она беззаветно рвалась за получаемыми ощущениями, забывая, что на другом конце её поводка из последних сил балансирует, едва удерживая равновесие, хозяйка. Тамару Ивановну такая резвость и радовала, и немало огорчала.

Тот, кому доводилось выгуливать рослых щенков, знает: нужна приличная силушка, чтобы достойно сдержать внезапный рывок молодого хорошо кормленного многокилограммового животного. Не все и не всегда оказываются успешными в таком деле. Однажды, уже в Жулькину бытность, случилось приехать к Тамаре Ивановне одной из её дальних приятельниц – на природе побывать. Завосхищавшись статью и красой тётитоминой воспитанницы, гостья потребовала дать «порулить» собакой во время прогулки по зимнему лесу. Тамара Ивановна попыталась было отговорить гостью от этой затеи, но та так пристала, что пришлось-таки вручить ей в руки поводок. Почувствовала, что ли, Жулька слабую изнеженность этой чужой руки, или решила перед незнакомкой свою удаль продемонстрировать – Бог весть. Но как только гостья повела собаку по лесной дорожке, на Жульку вдруг накатила какая-то щенячья радость! Завидев на дальнем дереве занятную веточку, она рванула со всех своих могучих лап к предмету интереса. Стоявшая в позе выгуливания болонки хозяйкина подруга и охнуть не успела, как уже неслась, едва успевая перебирать ногами, за скачущей галопом собачкой. Перекрутившийся фал с оконечной петлёй крепко захлестнул руку гостьи, высвободиться она никак не могла. Поскользнувшись на подтаявшем мартовском снежке, она упала и ехала по дорожке на пузе до тех пор, пока приотставшая Тамара Ивановна не догнала её и, наконец, не выпутала из окаянной петли. Вдобавок к неэстетичным ссадинам на коленях и испачканной одежде подруга ещё и вывихнула палец. Отбывала восвояси она уже без комплиментов собаке и без желания приехать к «милой Томомчке» в гости ещё когда-нибудь…

Тамара Ивановна пока кое-как сдерживала брызжущую энергией подрастающую Жульку. Но достаточных сил для управления этаким «малым танком» у пожилой женщины не было, приходилось чаще желаемого пускать в ход запретительные команды, которые собака выполняла с покорной неохотой и даже с обидой: уж очень не хотелось ей отрываться от своих привораживающих занятий. Да и в самом деле, кто на месте Жульки понял бы, почему нужно бросить преследование прыгающего на освещённой прогалинке солнечного зайчика и уныло трусить возле хозяйкиных коленок. То и дело совершая опасные пируэты по вине воспитанницы, Тамара Ивановна всё отчётливее понимала, что с Жулькой без строгости никак не обойтись. Но пока всё только примеривалась к висящему до поры на гвоздике строгому ошейнику – подарку зав. отделением. Противозные железяки, придуманные для причинения страданий, безмерно раздражали уже только видом своим. А иного пути не было – как иначе научишь эту юную переполненную жизнью зверюгу приличным манерам?

Вот ещё месяц, вот ещё недельку, ещё несколько денёчков детства – оттягивала тётя Тома неприятную для них обоих воспитательную процедуру.

Момент надевания строгого ошейника оттягивался ещё и потому, что в общем и целом поведение Жульки было очень органично. Собака проявляла не только любопытство, но и смекалку, и интеллект, очень любила дальние прогулки по лесу, бегала легко и без устали. Во время таких путешествий она прямо-таки светилась от наполнявшего её восторга. Жулька, казалось, готова была благодарить не только хозяйку, но каждую снежинку в поле, каждое облачко в небе, и вообще всё и вся, дарующее ей счастье жить, дышать, веселиться, радоваться. Она являла собой часть природы, непосредственную, искреннюю и неугомонную. Наблюдать за Жулькой в подобные моменты было просто упоительно. Тамара Ивановна и сама напитывалась исходящим от неё естественным вольным духом, с сожалением думая о неизбежной необходимости ограничивать в собаке такую сладостную волю.

Пора тому пришла как всегда неожиданно. Подобно всем подрастающим щенкам, Жулька нуждалась в общении со сверстниками. И хозяйка начала водить её на старое футбольное поле, где собиралось всё достаточно многочисленное окрестное кинологическое общество. Пока собака была маленькой, она хорошо вписывалась в круг местного молодняка и не вызывала раздражения у более старших сородичей. Да зимой и тусовка собиралась нечасто, только днём по выходным.

Но, как уже говорилось, Жулька выдалась весьма крупной и быстрорастущей особью. В четыре месяца её стала сторониться мелочь вроде пикинесов и мопсов, потом дружбу прекратили разных видов спаниели и миттельшнауцеры, потом с недовольством отошла красотка-доберманша… В конце концов появление Жульки с радостью продолжала приветствовать только маленькая чёрная напоитнающая щёточку скотч-терьер Жужу, родившаяся на три месяца раньше тётитоминой гулливерши. Возможно, дружба собак поддерживалась явной симпатией к Жульке хозяина малышки.

Высокий импозантный мужчина, до придыхания влюблённый в своего чёртика ушастого, тем не менее, с удовольствием общался и с набиравшей рост Жулькой. Подходя к ней и кладя руку на лобастую башку, «папа Жужу» говаривал:

– Как приятно, не нагибаясь, доставать собаку рукой!

Жулька, а заодно и тётя Тома, таяли от комплимента и отвечали «папе Жужу» искренней признательностью. В таких случаях Тамара Ивановна горделиво думала: а и в самом деле приятно…

До тех пор, пока Жужу не исполнилось девяти месяцев, эта комичная парочка с нежностью общалась между собой. И вдруг на десятом месяце своей жизни щётка вдруг резко сменила стиль поведения. Под влиянием заигравших гормонов малявка решила заявить о себе, как о доминирующем участнике их маленького союза. Откопав какую-то барахляную застарелую косточку, которой они мирно играли уже раз сто, щётка вдруг злобно зарычала и стала яростно наскакивать на гулливершу. Жулька остолбенела и некоторое время молча наблюдала за стервенящейся подружкой. Но уже через мгновение она всей своей громадой ринулась защищать попранное достоинство.

Не ждавшие беды хозяева беседовали вдалеке, и обратили внимание на своих питомцев, только когда площадку огласил истошный визг. Там, где только что мирно прогуливались две воспитанные девушки, снежная пыль в буквальном смысле стояла таким столбом, что мизансцену невозможно было разобрать. Воспитатели во весь опор ринулись на визг. Первое, что вспомнила на скаку тётя Тома, так то, каких кровей собакой является её Жулька, – и приготовилась к худшему. Подбежав к эпицентру инцидента, запыхавшиеся собачники увидели, как громадная Жулька, подмяв скотчика под себя, прижимает визжащую собачонку к земле лапами, будто упаковывая свёрток. Тамара рванула свою за ошейник, Жулька без особой злобы поднялась, «папа Жужу» подхватил свою забияку на руки. Жужу продолжала истошно вопить и дрожала всем телом, а тётя Тома виновато и суматошно командовала Жульке:

– Фу!!! Ко мне!!! Сидеть!!!

Жулька беспрекословно повиновалась, стараясь выполнить все команды сразу и растерянно глядя то на хозяйку, то на затихающую в папиных руках подружку.

При первом осмотре ни у той, ни у другой ран никаких не обнаружилось, только девочка-скотчкик явно испытала стресе. Казалось, инцидент был исчерпан. Но когда Тамара Ивановна, извиняясь, протаскивала Жульку мимо любителя рук на собачьих лбах, ещё всхлипывающая и дрожащая забияка Жужу изогнулась и снова яростно защёлкала зубами в адрес великанши.

– Что делать, малышка, хочешь-не хочешь, а намордник со сторгачём на тебя напяливать придется. И уму разуму учить – подвела черту под случившимся тётя Тома.

Из состоявшейся перепалки она сделала и ещё один важный вывод: у Жульки, несмотря на наследственность, характер складывался ровный и по отношению к малышам великодушный.

Дай-то Бог, дай-то Бог…

Свой воспитательский долг перед собакой Тамара Ивановна решила выполнять в полном объеме. На следующий же день на могучую вольную шею был водружён строгач. Неприятной процедуре предшествовала получасовая установочная беседа. Тётя Тома, для демократичности усевшись на полу и оказавшись «морда к морде» с сидящей собакой, долго втолковывала ей о необходимости столь непопулярных мер, жалостно извинялась и сетовала на несправедливости судьбы, требующей ограничений «в такой собачьей жизни». Жулька активно участвовала в их диалоге: склоняла голову направо и налево, поочерёдно поднимала лопухи своих ушей и одну за другой – брови, а однажды в самый слёзный момент хозяйкиного выступления даже, приподняв морду, слегка подвыла в тон произносимой сентеции. В общем, поговорили как надо. Тётя Тома очень надеялась, что смышлёный подросток понял смысл произнесённого ею спича.

Может, так оно и было. Во всяком случае, к чести Жульки, знакомство с орудием инквизиции прошло спокойно, хотя и хмуро. Попробовав по привычке рвануть на поводке и ощутив уколы подлых шипов, она поняла, что с этой гадостью шутить не стоит, и понуро пристроилась рядом с хозяйкой, приноравливаясь к неспешному тяжеловатому ходу тёти Томы. И хотя даже дома косилась с тихой ненавистью на шипованный ошейник, протестных акций не проводила. Тамара Ивановна просто не нарадовалась на поведение своей «телушки», с которой теперь, наверное, можно было гулять не только по глухому лесу, но и в людных местах.

С дрессировкой было сложнее. Знакомцы по собачьей площадке, натерпевшись от Жульки, с несказанной радостью наперебой принялись советовать тёте Томе, в какую школу отдать на выучку её громилу. Однако дело упиралось и в привычный финансовый вопрос, и в транспортную проблему: собаку нужно было как-то доставлять к месту тренировок. Тамара Ивановна уж было решила, что начнёт самостоятельно заниматься с ней по самоучителю. Но в глубине души она все-таки понимала, что такой собаке её наробраз вряд ли даст необходимую и достаточную выучку.

В дело снова вмешался случай.

Если внимательно, шаг за шагом проследить жизнь любого человека, то окажется, что вся она состоит из совершенно неслучайных случайностей. Живут девушка с парнем в разных городах, учатся и работают всяк сам по себе, а потом сталкивает их судьба на каком-нибудь теплоходе вроде «Нахимова». Одна случаем занесённая на проклятый круиз пассажирка тонет, другой его спасает – и вот уже завязался узелок, и оказалось, что нет человека ближе, чем найденная в земном аду своя на век данная драгоценная половинка.

В каждой, буквально в каждой жизни главные переломные моменты её предопределены. Едет семья из Сибири на тот же злополучный круизник, поезд в дороге задерживается – всё-таки до Адлера полстраны колёсами простучать нужно, – и опаздывает на корабль погибели. Случай случился спасительный. А на ледующий год та же семья на том же поезде, добираясь опять-таки на отдых в тёплые края, всё же гибнет, но не в пучине, а попав в пожар, разразившийся по пути их следования на повреждённом в Башкирии нефтепроводе. Опять предопределённый кем-то случай…

Вот и в жизни Жульки, с которой невзначай пересеклась судьба Тамары Ивановны, оказалось немало случайностей, вытянувшихся впоследствии в долгую цепочку свыше запрограммированных событий. Появление в поле зрения хозяйки и собаки новых персонажей – из этого же ряда.

Оказалось, что организация, где работает сосед Тамары Ивановны по лестничной клетке Володя, находится рядом с собачьим приютом-гостиницей, куда состоятельные господа определяют своих животных на передержку – гостевание во время длительной отлучки из дома. При гостинице существует и школа дрессуры. Что уж там связывало соседа с этим заведением, Тамаре Ивановне осталось неведомо, а только он договорился, чтобы беспаспортную метиску Жульку взяли туда на обучение с пансионом. Володя устроил ещё и так, чтобы собаку обслуживали там на халявку.

Договорились, что по устоявшемуся теплу Жулька с тётей Томой отправятся в приют, благо их добродетель имеет в распоряжении большую иномарку с вместительным багажником – как раз таким, где удобно перевозить животных. Так помойный найдёныш нежданно-негадано попал в престижную школу для собак.