Текст книги "Пережить бы выборы"

– И не говори, – подтвердила Нина. – Разведусь со своим, если его блок победит. Надо искать мужика, чтобы к телевизору и радио был равнодушен, а всё остальное можно перетерпеть. До того надоела эта трепотня бесконечная, все как с ума посходили, словно массовая болезнь какая-то. Пусть лучше в Интернете сидит: там хотя бы тихо. Пока, во всяком случае.

– Телевизор в окно выкинул бы, – плевался токарь Некрасов. – Да он, сволочь, больших денег стоит, не особенно покидаешься-то. Есть же где-то счастливые люди, которые без него живут. Моя дурында наслушалась, что в России ядерная война начнётся, если какую-то партейку не выберем, теперь все уши прожужжала. Охает, квохает: «Ой, война грядёт, как пить дать по нам боеголовкой приложатся!». Вот надо кому-то на нашу рвань дорогостоящее ядерное оружие расходовать. Сами сопьёмся – входи в город без боёв. Как можно нашим беспробудным дурам такую информацию давать? В прошлый раз ей по телику какой-то гад пообещал, что лампочки скоро пропадут из продажи, и она со своими подругами-дурами во всех магазинах их сметала – полную кладовку накупила, больше передавила. Этого «казачка» специально и заслали, чтобы сбыть партию залежалого товара, чтобы его раскупили такие дуры, как моя! Запугали идиотов: с лучиной будем сидеть, на энергосберегающие денег не хватит, кто-то там ужо под ними обгорел и так далее… Такой дурной народ – всему верит! Им манипулируют, ему врут, а он как дурак до сих пор во всё и всем верит: то от гриппа коробками лекарства скупает, то вот лампочки.

– А мой тут маялся, – дополнила Нина, – на очень актуальную для себя тему: «Ах, Украина нам не заплатила за газ!». Кому «нам»? Ты-то какое отношение к этому имеешь? Ладно бы мы в Саудовской Аравии жили или в Эмиратах, где каждому гражданину от продажи нефти и алмазов денежки персонально капают, где каждому новорожденному правительство счёт открывает. Нам-то что проку от российского газа? Заплатит Украина или не заплатит – лично мы богаче не станем. Не платят – и молодцы, и пусть не платит нашему ворью, которое с радостными лицами там и сям на экранах светится: «МЫ с Финляндией договорились о поставках газа!». А мы при чём? Нам-то от этого ни тепло, ни холодно. Ну, в правительстве парочка новых миллиардеров появится – вот и всё, чем от этого страна «обогатится». Но все так нервничают, словно им с этих выплат две копейки достанется, кому-то даже все три. Да ни копейки вам не достанется, всё оптом в один карман уйдёт: неча такие суммы, панимашь, на многочисленное быдло тратить! И карман этот явно не твой и не мой. Я не понимаю, что конкретно мне, простому русскому человеку может принести работа европейских предприятий на нашем топливе, кроме дополнительных налогов? Чего они орут и других с ними орать подбивают: «Ура! НАМ долги за газ вернули!»? Кому «нам»? Не нам, а ИМ! А вам-то что с этого? Разве что нас пошлют воевать за этот газ: «Народ, НАМ не заплатили, а ВЫ идите разбирайтесь. МЫ вам честь оказываем пойти наши денежки отвоёвывать». А вы слышали, что у этого, который больше всех орёт о своём единении с народом, доходы за последний год выросли аж в десять раз, когда вся страна в сто раз обнищала? Вот куда денежки-то ушли. Из них никто беднее не стал. Не для того они туда лезут, так крепко держатся за свои места, чтобы доходы их понижались. И это очевидное-вероятное преподносят с видом открытия.

– Невольно начнёшь Сталина уважать, – чесал кулак Некрасов, – как насмотришься на наших нынешних. Перевели б их всех на отдельный канал, что ли, и только там показывали, а мы бы никогда этот канал не включали… Нет, ей-ей решусь, разобью телевизор!

– Да уж, – соглашалась уборщица Антонина Михайловна. – Поскорее бы закончились эти выборы, угомонились бы все, а то не знаешь, чего и ждать от людей. Точнее, ждать-то от них нечего, все заняты разговорами о политике. Мой даже пить на время бросил, так политика увлекла. От одной заразы переметнулся к другой, адамов сын. Теперь целыми днями сидит, в телевизор уставившись, смотрит, как кандидаты за каждый голос дураков бьются. Я говорю, надо бы освещение в прихожей починить, не коротнуло бы. Сама бы сделала, кабы умела, чтоб его от важных государственных дел не отвлекать. Собирался на работу устраиваться, а теперь и позабыл обо всём на свете с этими выборами. Власти сами назначали бы сверху кого-нибудь такого, кто меньше всех осрамился – они же лучше своих подельников знают. Министров же не выбирают, а назначают.

– Да выбирай любого – не прогадаешь! – убеждал Потапыч. – Разницы-то промеж ними никакой. Все бывшие коммунисты или комсомольцы, только таперича иначе называются, а суть всё та же.

– Отнюдь! – замечал на это Некрасов.

И начиналась политполемика.

За этой полемикой, будь она неладна, теперь в обеденный перерыв позабыли про такие невинные забавы, как картишки и домино, забросили даже сон или вязание носков на будущую зиму. Да что там обед, если в рабочее время иных товарищей стало невозможно вытянуть на поверхность жизни из этой самой полемики! Лизавета тут зашла в техотдел узнать о ремонтах на будущую неделю, а там ор сотрудников:

– Милитаризация нашей промышленности привела эту самую промышленность в задницу! За последний год монархии в России было произведено столько оружия и боеприпасов, что их потом хватило Красной Армии на Гражданскую и последующие войны вплоть до сорок первого года!..

– Кхе-кхе, вы не скажете, что у нас прибудет в ремонт на следующей неделе…

– Да-а, разумные законы пробуксовывают, а дурные работают как хорошо отлаженный механизм!

– Хм, я дико извиняюсь, но где можно получить график ремонтов?..

– Имперская политическая элита парализована как накануне буржуазной революции!

– Вот-вот. Вам бы только революции устраивать. Такие дешёвые трюки всегда вызывают симпатии полуобразованной общественности, которая ненавидит правящий класс только потому, что это модно в нынешнем сезоне. И в то же время побаивается неизбежного при любой революции террора… Чего тебе, Лизавета Ивановна? Какие ремонты?! Мы о судьбах России переживаем, а ты о чём думаешь!

Куда ни сунься, а всюду трепотня о политике, о политиках, о выборах и «судьбах Родины»! Пошла в цех капремонта, а там вовсе схватки: одни за Сталина, другие – за Ельцина. И не беда, что и тот и другой уже померли.

– Сталина не было на вашего Ельцина! – орал токарь Тарелкин мастеру Боголюбову. – Чего теперь брехать «каким он парнем был», как будто уже сто лет прошло? Мы что, этого «парня» сами не видели? Да видали при любом освещении! Ельцин никогда и не был политиком – он просто не умел им быть и не знал, что это такое. Он был властолюбцем, но совершенно не представлял себе, что с этой властью делать. Он относился к власти, как мужик, который долго добивается бабы, а потом не знает, что с ней делать. А с ней надо жить, надо заботиться, у неё дети родятся, твои дети. Но он этого не понимает, при чём тут он. Он уже не знает, как от неё отделаться. Это во многих наших чиновниках видно: рвутся до власти, как до смазливой бабы, а потом не знают, что с ней дальше делать, как с ней жить. Могут только отыметь и послать куда подальше. К мужу-дураку. Так и нам наши голоса вернут: попользовались и вернули, дальше сами думайте, как жить. Ельцин не смог хотя бы одно правительство нормальное сколотить, хотя бы одного нужного человека к делу приставить, а его страсть менять премьеров каждый сезон вообще стала притчей во языцех, пока ему не подвернулся цепкий незаметный Путин. А Николаич любил только рисоваться, делать мхатовские паузы в идиотских фразах типа: «Не так сели». Он думал, если министры пересядут, то наладится работа хоть чего-то в стране – ярчайший признак его глупости и страсти к эпатажу.

– Да ваш Сталин-то чем лучше был? Полстраны пересажал, остальных скормил немцам в войну, когда безоружных солдат на танки гоняли. И ни одной реформы не провёл.

– Опять же, скажите кто-нибудь внятно: какие реформы проводил ваш Ельцин? Все только говорят: «ельцинские реформы». А где они? Кто-нибудь видел? Он всё пустил на самотёк – вот и все его «реформы». Страна жила по инерции с советских времён. Есть такое явление в физике: если какому-то предмету задать скорость и отпустить, потом можно его не ускорять – он будет двигаться по инерции. В девяностые годы страна жила так же, по инерции: по-советски продолжали работать предприятия, по-советски велось обучение в школах и вузах, по-советски платили зарплату пятого числа, а аванс – пятнадцатого. Что эти «великие реформаторы» вовремя успели сделать, так это умереть. Тут уж, ни дать, ни взять, успели смыться от ответственности перед законом и народом в самое надёжное место – на тот свет. Ельцин сам прекрасно знал, что его повесить мало за такую «политику». Он ведь не случайно перед отставкой не злата-серебра попросил, а единственное условие выдвинул: чтобы его не трогали. Я, мол, уйду, так и быть, уж сделаю великое одолжение, но только на условиях, что меня не повесят на ближайшем же кусте за всё то, что мы тут наворотили со страной.

– А Ельцина что, на новый срок выдвигают? – вылез из кожуха какого-то редуктора весь перемазанный мазутом моторист Колчан.

– Господь с вами, он же умер! – замахала на него руками нормировщица Надежда Алексеевна.

– Да? А чего же ему теперь такие дифирамбы поют? Прям, как предвыборная агитация какая-то за него. Вчера телик включил, а там акция в его защиту. Такое впечатление, что ихнего обожаемого ЕБэНэ на виселицу ведут, а жополизы причитают: «Не надо, хороший он!». Его что, посадили, казнили, ещё как-то изощрённо наказали за развал, за грабёж страны? Чего они так спешат его реабилитировать, если он не был ни репрессирован, ни арестован, ни хоть как-то ещё призван к ответу? Жил как сыр в масле.

– Что плохого в том, что человек хорошо жил? – заступился Боголюбов.

– Да все нынешние проблемы импотенции власти идут из ельцинского правления! – опять вступил Тарелкин. – Именно тогда стало нормой то, что власть занята не обустройством страны, а откровенным грабежом и обманом своих же граждан. Именно поэтому теперь не могут ни город от снега очистить, ни в аэропорту безопасность обеспечить, потому что не царское это дело. «Сами со всеми СВОИМИ проблемами справляйтесь, а нам недосуг: уж больно большие деньжищи в лапы прут, только успевай грести, так что не до вас, нищета презренная». Чего ты его с обычным человеком ровняешь, если он тебе не ровня? Мы-то никогда так жить не будем, как они живут. Мы выживаем! А он даже умер при хорошем уходе и гарантии неприкосновенности, обеспечил прожорливую родню на пять веков вперёд, наконец, похоронен на главном кладбище страны – Ленину такого не светит. Брежнев с Андроповым больше пользы принесли, но их предали полному забвению, зато теперь каждый год к дню рождения Первого президента России начинается игра в вылизывание его и без того лощёной задницы: открывают памятники, переименовывают улицы, вдова пускает слезу на ТэВэ. Это теперь должность у неё такая: вдова Первого. Слава те, Осподи, нашла себе баба занятие!

– Нет, я не пойму, – вмешался Колчан, – кто их кумира трогает-то? Сделались при нём миллиардерами, так и молчали бы в тряпочку. Ан нет, не молчится, так и распирает: «Уси-пуси, знайте, каким он мировым политиком был!». То один мордоворот панегирик слагает, то другой уже восторгом захлёбывается: Ельцин-де «обладал мощным инстинктом власти». А нам-то что с того инстинкта? Хор зажравшихся и разжиревших котов, растративших себя на пьянку и пережор, а не на страну. Канеэшно, такое «в состоянии сделать далеко не каждый политик»! И вот теперь они нагло врут, что инфляция, оказывается, была вызвана единой с другими бывшими советскими республиками валютой. Где они экономику-то изучали? Не иначе, как на картофельном рынке под прилавком.

– Да, я тоже не согласна с Медведевым, что «мы ДОЛЖНЫ быть благодарны Ельцину», – уже перешла в лагерь условных сталинистов Надежда Алексеевна. – Может он чего ему и должен, а мы ничего не должны! Страну разграбили, а теперь выясняется, что мы им ещё что-то должны, ещё не всё из народа вытрясли, оказывается.

– А памятник-то какой говённый поставили! – добавил Тарелкин. – То ли Назарбаев изображён, то ли Туркменбаши какой-то. Впрочем, Ельцин всегда такой опухший был, что с любого кувшина его физиономию можно слепить.

– Да ты на себя посмотри! – обиделся послушный власти Боголюбов. – Чего на рожу пенять…

– Когда она страшнее рыла! – прыснул Колчан под общий смех, но Боголюбов их перекричал-таки:

– Надо уметь смотреть на жизнь с точки зрения истории! И вот с точки зрения Истории Ельцин был на своём месте.

– Надо быть очень сильно зажравшейся сволочью, – перестал смеяться Тарелкин, – чтобы на жизнь рядовых людей смотреть «с точки зрения истории». Это у них теперь называется «для объективной оценки данной политической фигуры ещё не пришло время». Своим современникам создал невыносимую житуху, а через века скажут: великий политический деятель. А то, что страна при нём так погано жила целое десятилетие, а ещё следующие десять лет разгребала последствия его «великих реформ» – пустяки. В масштабах-то Истории. Лучшие изменения – это те, которые происходят от улучшения нравов без страшных для человечества политических потрясений. Потрясти-то нетрудно, а вот лечить потом эти сотрясения – проблема. Но люди для таких «великих» превратились в шахматные фигуры, которые они так и сяк перемещали по воображаемой доске, лишь бы подольше продержаться «у кормушки» с её безбрежными льготами. А уж если он жертвам своего правления посочувствовал и извинился «за созданные неудобства», тут в самом деле тупой жертвой надо быть, чтобы такое прощать. Потому что сострадание жертвам собственного злодеяния не может быть заслугой тирана.

– Да какой он тиран? Он же демократ!

– Конечно, всё познаётся в сравнении. А в сравнении с нынешним жульём у власти и Сталин ангелом покажется. А то, что рабочий человек ЧЕСТНО отработал полвека на страну и сделался нищим, что с точки зрения трёх-четырёх поколений это была эпоха полного краха – так мелко берёшь, бери ширше, в масштабах тысячелетия! То, что страна скатилась в феодализм, то сами виноваты: не совсем верно интерпретировали ту или иную фразу царя Бориса – мало ли чего он там бубнил. Спьяну.

– Не спьяну, а просто Ельцин доверил проведение реформ и текущую политику людям, у которых не было значительного управленческого опыта. Если человек так целенаправленно и последовательно борется с несправедливостью и бесправием, то ему простятся многие ошибки.

– Ага, зато у них был очень большой опыт воровства и развала! Он притащил во власть вчерашних рабов, а рабы у власти всегда становятся ворами. Они не умеют владеть, а могут только разворовывать. Они создали законы, когда крупные воры контролируют мелкое ворьё, чтобы оно чего не стащило по-крупному, не своровало «больше положенного» для своего ранга. Большинство действий Ельцина не можно, а НУЖНО объяснить и оправдать новым жуликам. А то вздёрнут, не ровен час – лафа-то не может длиться вечно. Даже в патологически терпеливой России. Они настолько уверились в человеколюбии народа к госворью, и никто даже мысли не допускает, что народ их стараниями сделался вовсе лишённым человеколюбия. Пусть Абрамович к ним человеколюбие проявляет, раз они его взрастили, взлелеяли.

– Что конкретно Абрамович украл лично у тебя? – уже перешёл на крик мирный Боголюбов. – У твоих родственников? Очередной бред на тему «Ворують!». Можешь ответить, что конкретно у тебя против Абрамовича? Просто сформулируй, но не в духе Швондера, а своими словами. Что олигархи якобы «украли» у народа, – разве навязано не СМИ? Лично у меня из кошелька не пропало ни копейки! Кстати, и не прибавилось, когда посадили Ходорковского. И вещи в доме вроде все на месте. Так ответьте: откуда такой интерес к богатому человеку, о котором в сущности мы знаем только из телепередач да дешёвых статеек?

– Щас я тебе отвечу! – плюнул в кулак Тарелкин.

И началась потасовка. Но это ещё ничего, потому что в аккумуляторном отделении такие «диспуты» уже трижды дракой заканчивались.

А вы как хотели? Россия – страна крайностей. Если холодно, то минус тридцать, если снег – по пояс, если пьют – до посинения. Если выборы – явка 160 процентов!

В повести Юза Алешковского «Николай Николаевич» сосед главного героя по коммуналке, парикмахер Аркан Иванович Жаме, живо изучал международную жизнь: «По утрянке выбегает на кухню с газетами и вслух политику хавает: Латинская Америка бурлит, Греция бурлит, Индонезия бурлит! А сам дрожит от такого бурления, вот-вот кончит, сукоедина мизерная. «Кризис мировой капиталистической системы, слышите, Николай!»».

Теперь в общественном транспорте только и разговоров, что о политике да выборах, будь они не ладны. А нашей Лизавете на транспорт «везёт»! Сначала она трясётся на автобусе до железнодорожной станции, затем – в пригородной электричке, и вот последний аккорд – метро. В транспорте поверх рекламы продуктов питания, средств личной гигиены и лечения половых проблем всё наспех обклеено предвыборной агитацией. На некоторых это действует как красная тряпка на быка, потому что люди устали. Они раздражены, у них на эту зрительную шумиху возникла стойкая и болезненная идиосинкразия. Им тяжко смотреть на кричащие плакаты, где кандидаты выставлены в ракурсе «лучше нас никого нет!». Особенно тяжко, когда эти панегирики приходится лицезреть в раздолбанном автобусе, в котором едут рабочие люди. Плакаты повсюду – на заборах, на киосках, на вокзалах, в транспорте. Темы их незамысловаты, но превалируют две основные эмоции – ненависть к конкурентам и идеализация заказчика.

В электричке напротив Лизы сидел старик, который разговаривал словно бы сам с собой:

– На каждом углу только и слышно: выборы, выборы, выборы… «Голосуйте за нашу фракцию ЁПэРэСэТэ – только не перепутайте с политическим блоком ЁКаЛэМэНэ». Один кандидат победил, другой всех обошёл, третий проиграл. Одна партия не согласна «с итогами голосования», другая вообще вылетела ещё в первом туре. И никто не замечает, что людям это глубоко безразлично. Я зашёл в блог на сайте Леноблинформа, а там – ни одного вопроса о выборах. Ни одного! Людей волнуют дороги, работа транспорта, благоустройство, рабочие места, когда наладят отопление, в конце концов. Потому что у нас, если где и найдёшь хорошую дорогу, то она ведёт к дому мэра или депутата. Если они вообще живут в городе, который их выдвинул. Вот ещё чудеса нашей политики: градоначальник живёт в другом городе. Получше. Дескать, в такой помойке невозможно жить! Но он же её и создал или не предпринимает никаких действий, чтобы она стала хоть сколько-то пригодной для жизни. Где такое ещё есть? Почему президент США не живёт в Бразилии, а мэр Лондона – в Индии? Почему все на своих местах? А у нас губернатор какого-то загибающегося Задрищенска живёт во Франции, каждый день летает на работу чартерным рейсом. Мы на работу за сто километров по шесть часов в день добираемся на перекладных, а наша власть из других стран на личных самолётах за минуты долетает. Почему депутат какой-то Трепыхаловки живёт в Калифорнии? Пусть тогда от Калифорнии и выдвигает свою кандидатуру. И дети его должны жить там, и жена его должна ездить на таких же электричках и автобусах, только тогда толк будет. Если он выдвигался от города Белибердинска, то и должен жить в этом Белибердинске, и жена его, и дети его, и все потомки его до седьмого колена. Только тогда они начнут хоть что-то делать для страны!

– Вам плохо, дедушка? – вежливо поинтересовалась Лизавета.

– А Вам хорошо? Вам нравится жить в стране, чиновники которой не хотят в ней находиться? Они рулят своими мэриями и думами из-за бугра. Кто-нибудь где-нибудь видел у нас в стране американского сенатора, пусть даже на отдыхе? Или можно себе вообразить, чтобы какой-нибудь европейский чиновник или политик уехал на рыбалку куда-нибудь в Мексику посреди рабочей недели? Это всё равно, что балерина во время своего рабочего дня окажется в котельной, а кочегар – в цветочной лавке. По телевизору показали министра финансов в Эквадоре, он ездит на обычном велосипеде. Это – обычный гражданин, обычный служащий администрации, пусть и государственной. В Чехии и Польше можно запросто увидеть на улице самых высоких чиновников, они ездят на общественном транспорте. Наверно, именно поэтому он у них не чета нашему. Это – самые обычные граждане, которых общество назначило налаживать разумный уклад жизни в стране, в регионе, в городе. А у нас их коллеги считают себя почти богами! Вот это страшно: одни хотят быть барином, а другие согласны (сами согласны!) быть холопами.

– Ну и что, наш нынешний депутат тоже в Испании живёт, – пожала плечами Лиза для поддержания разговора. – Даже раз в месяц не может на встречу с избирателями прилететь. Ему в администрации целый кабинет отведён, на дверях табличка, что каждый второй четверг месяца принимает граждан. Люди собираются, а он не может прилететь.

– Пробки, наверно, мешают.

– Не знаю.

– Его люди ждут, а он – в Испании! Что он там делает? Он от какой-то испанской провинции в депутаты баллотировался? Что-то я не видел у нас членов испанского парламента или каких-нибудь французских депутатов. Чего ж наши в их краях всё время ошиваются? Нет, пусть там сидят, коли нравится. Но сначала наладь нормальную жизнь на рабочем месте, в родной деревне Простодырово, которая тебя выдвинула в большие люди в надежде, что ты в самом деле – человек с большой буквы. Хотя ты самой обычной букашкой на деле оказался. Вот потому выборы уже никому не интересны, а людей притягивают за уши, искусственно создают ажиотаж: «Ну же, даёшь за тех (или этих)! Это же вам нужно! Это же всё ради вас!». А этот дурацкий слоган «голосуй сердцем»? Нам бы надо учиться умом жить, а не сердцем. Тем более, что сердце у многих нынче испорченное, озлобленное. Гнилое у людей сердце-то. Чего они там могут им выбрать? Такое же гнильё. Пора учиться жить без помощи власти, тем более такой, которой нет никакого дела до страны. Я тоже раньше на какие-то митинги ходил, всё чего-то жаловался, жалобы других выслушивал на всяких демонстрациях да маршах. А потом подумал: это путь в никуда. О политике судачить – вернейший способ стать гипертоником. Люди растрачивают себя, и сами не знают, на что. Нет ни власти, ни политики, ни оппозиции, а есть только бесконечный бунт людей, которые не понимают, против чего они, собственно. Потому что у нас нет чёткой системы координат.

– А у кого есть?

– У тех же американцев, которые различают добро и зло, твёрдо знают, что полицейский обязательно поможет. А у нас добро то и дело переходит в разряд зла, и наоборот. Добро в виде полной свободы постепенно перетекло в зло вседозволенности и уже никого не радует. Озабоченность быть свободным постоянно и во всём у многих вырастает в психоз, в агрессию. А чиновники и политики не изменятся. Они превратились в великосветскую тусовку с бесполезной тратой времени. Мы никогда не поймём их, а они никогда не поймут нас. Они создали систему «каждый сам за себя», и мы рискуем потратить жизнь на её критику, но так ничего и не добьёмся. А жизнь надо потратить на жизнь! Потому что другой не будет. Надо учиться жить самим, своими силами. Наивно полагать, что где-то существует идеальное государство, способное удовлетворить все требования и запросы конкретного человека.

– Как же жить без власти?

– А где она, власть-то? Я вообще считаю, что власть и политика у нас феодального типа. Нет, правда! Вот смотрите, сейчас все говорят о демократии. А что такое демократия?

– Власть народа.

– Ну, это дословный перевод самого слова. Но где в реальности эта власть? Сам термин «власть народа» был придуман ещё в древние времена для заигрывания с этим самым народом, который на деле никто и в грош не ставил. Вот у нас по телику которое уж десятилетие крутят чернуху с порнухой и доказывают, что народ-де «сам этого хочет». Но кого из нас спрашивали, чего мы хотим, и хотим ли вообще хоть чего-нибудь? У меня лично ни разу никто не интересовался, хочу ли я смотреть фильмы и передачи, где убивают и насилуют, словно бы других дел на свете нет. Нравятся ли мне «праздничные концерты», где безголосые певички исполняют стриптиз в «сценических костюмах», какие нормальная женщина носит только в качестве нижнего белья.

– Меня тоже не спрашивали ни разу.

– И не спросят! Потому что нет никакой власти народа. У нас никто не интересуется людьми. Если бы помощники или секретари депутатов бегали повсюду, раскладывали людям в почтовые ящики анкеты, мол, напишите, чего вы хотите, о чём больше мечтаете. Свои координаты бы раздавали, дескать, обязательно звоните и пишите в случае чего. Но они ничем таким и близко не занимаются. Посулят забитым и спившимся дуракам какие-то нормы позапрошлого века в виде ремонта канализации и сидят весь срок в глухой обороне. Не достучишься, не дозовёшься, не докличешься! У меня жена с инсультом лежит, надо инвалидность оформлять, но в городе ликвидировали Собес и Соцзащиту. Нужна доверенность, а в городе на несколько тысяч человек нет нотариуса! Пошёл в городскую администрацию, там стоят пустые кабинеты нараспашку, какие-то секретарши кофей пьют: «Не мешайте работать!». Это – власть? Глава вообще не появляется, его заместители целый день по округе катаются, проверяют свои магазины и заправки, юристов нет, простую бумагу получить – надо в районный центр ехать. Дикость несусветная, пятнадцатый век какой-то! Мой сын увольнялся с комбината, пошёл трудовую книжку получать, а у них отдел кадров «для экономии бюджета» объединён с другими и перенесён в соседнюю область. Ему не заплатили за последние три месяца, а бухгалтерия теперь сидит в райцентре соседнего района. Дурь невозможная! Чтоб свои документы получить, надо в другую область ехать – когда такое было? Всё нужное и полезное людям упраздняется, сокращается, выводится куда-то за сто первый километр, зато создают и насаждают всевозможную ерунду. Надо заметить, что многим это нравится, находятся оборотистые ребята, которые создают какие-то свои схемы, выстраивают новые связи, заводят порядки. А как вы хотели? Если власть не работает, люди создают свою власть – так человеческая психология устроена. Грубо говоря, криминал захватывает власть. Не захватывает даже, а подбирает её за теми, кому она дана государством, но чиновники не хотят ею заниматься. Машину угнали – иди к бандитам. Долг не вернули – иди к бандитам. Ребёнка в драке покалечили – нанимай бандитов, чтобы они покалечили обидчиков. Мы не видим власти и политики. Мы о них только рассуждаем, но никогда не видели. Говорят, на экваторе живут люди, которые никогда не видели снега, поэтому с ними бесполезно о снеге говорить. Они не поймут русскую поэзию о вьюге и метели, потому что не могут представить себе, что это такое, как это выглядит. Некоторые так плавать учатся без воды, по учебнику. И вот у нас о политике знают только из газет или телика, а живой реальной политики мы никогда не видели, да и не увидим. Посмотрите в окно, какой пейзаж мимо проплывает – где здесь власть? Всё в аварийном состоянии – какая тут может быть политика?

Лиза увидела за окном окраину города, мимо которого они проехали, покосившейся старый жилой фонд и обшарпанные хрущёвки. То ли частные дома, то ли сараи, некоторые с провалившимися крышами и выбитыми окнами. Мощные блоки остановленных предприятий, огромные пустыри заброшенной промышленной зоны, наполовину демонтированная колея для подвозки грузов и оборудования. Одиноко стоит, как памятник развалу, покосившийся и частично разобранный тепловоз, сошедший с рельс ещё лет десять тому назад. Всё покосившееся! Ничего не стоит прямо, словно инструкция специальная есть, чтобы любой объект имел хоть какой-то уклон. Фабричные трубы и водонапорные башни, заборы и навесы – всё под градусом. К линии горизонта. Столбы и опоры всех мастей в этом чемпионы. Люди – тоже. У подломившегося телеграфного столба с болтающимися проводами мочится пьяный мужчина, упёршись головой в чёрный древесный ствол, пропитанный смолой. Его товарищ держится за какую-то криво торчащую из земли арматуру, пытаясь сохранить равновесие.

Стандартный вид вымирающих русских городов. Одно время было модно вопить о вымирании деревни, но эта эпидемия уже перекинулась на более крупные населённые пункты России.

– Что такое политика? – продолжал старик. – Она сразу видна по благоустройству, когда входишь в дом или въезжаешь в город. Это чувствуется сразу, есть она там или нет, что и говорить нечего не надо. А у нас всюду виден только развал и пьянка, но при этом говорят о чьих-то политических программах по поводу улучшения этой помойки. СМИ щебечут о блоках и фракциях, социологи выясняют, кто за левых, кто за правых, а на деле в России одна власть – водка. Или наркота. Для тех, кто побогаче. Людей сто лет приучали вкалывать только на государство, а теперь оно всех послало на хрен, вот люди за столбы и цепляются, как за последнюю опору. Куда идти при такой «политике»? Элита посмеивается, что народ сам виноват, в торговле валютой не сечёт, танцам у шеста не научился – вот где деньги рекой льются. Быдло, одним словом. Пусть не удивляется, когда это быдло возьмёт в руки колья и пойдёт крушить их элитные коттеджи. Нам показывают какой-то спектакль, словно в стране есть власть и политика. А их нет. Если я посмотрю фильм «Три мушкетёра» и стану всем пересказывать, то реально-то мы причастными к событиям этого фильма не станем. И депутаты у нас такие же несчастные, которые банально хотят смыться из этого развала. Они этого даже не скрывают! Они понимают, если в деревне что-то сказать, то скоро вся округа будет знать. У нас сосед работал в бане и рассказывал, как парились кандидаты в депутаты, о чём они говорили. И уж не о судьбах Отечества, будьте уверены, а о том, как поскорей из «этой дыры» смыться. Единственно, для этого им надо пролезть в большую политику, где платят большие деньги. Платили бы там небольшие деньги, никто бы туда не лез. Это страшно, когда власть не хочет заниматься властью. Это же в высшей степени ненормально, когда глава государства вынужден вникать в проблемы на местах по поводу каждой сгоревшей лампочки в подъезде. Все восхищаются, как президент ездит по стране, и где-то благодаря его нежданному визиту аварийный дом расселили, а где-то градообразующее предприятие передумали разваливать. Но это свидетельствует о том, что на местах сидят преступники! Они ничего не делают. У них дома рушатся, все это видят, но ничего не делают. Ждут, когда президент пендаля даст, как ленивые холопы. Кажется, без пендаля и на горшок поленятся сходить, себе в штаны это делать будут. Демократию в экономическом и юридическом смысле следует понимать, как обязанность власти заниматься своей работой именно как работой. Власть – это работа, профессия, занятость, а не барский стиль жизни «ни в чём себе не отказывай». Но в нашей стране на сегодня власть представляет собой некое сословие, почти феодальное положение господ, которых никто не смеет контролировать, которым «можно всё», и закон всегда на их стороне. Чем они занимаются конкретно – не знает никто. Вот смотрите: чем занимается шахтёр?