Текст книги "Откровение. Цикл «Принц Полуночи»"

Он сидел у стойки, комфортно развалившись на круглом высоком табурете. Красавец мужчина. Высокий, смуглый, широкоплечий. Чёрные кудри, чёрные глаза, собольи брови, в ухе золотая серьга. И улыбка сверкает так, что хоть сейчас в рекламу… да в любую. Быстраем что угодно можно рекламировать – от дорогих болидов до дорогого алкоголя.

– Здорово! – Тяжёлая рука опустилась на плечо. Пальцы другой сжали кисть, как столярные тиски.

Ударом по плечу Быстрай компенсируется. С того дня, как они впервые руки друг другу пожали. Короткое, незаметное чужому глазу состязание закончилось тогда ничьей, но генерал до сих пор после каждого рукопожатия невольно бросает взгляд на свою ладонь. Сравнивает. А вот как прихлопнет сверху, так сразу всё становится на свои места. То есть Быстрай снисходительно хмыкает, а Зверь поневоле приседает под его лапой. Ну а чего ожидать, когда разница между ними пятнадцать сантиметров и сорок килограммов?

– Как дела? – поинтересовался генерал.

– Лучше, чем у тебя, – буркнул Зверь, пальцем придвигая к Быстраю низкий стакан с водкой, который перед ним традиционно поставили. – Я не алкоголик.

Четыре с лишним года при каждой встрече Быстрай заказывал ему водку. Почему? Зачем? Ответа на этот вопрос он так до сих пор и не получил.

– Я тоже, – хмыкнул генерал, вливая в себя водку как воду. – Скольких курсантов замучил?

– Они меня раньше в могилу сведут.

От собственных слов стало не по себе. Что же увидел Эльрик? Зачем напомнил о соблюдении правил? Никакой магии, кроме «человеческой». Понятно, что никакой. Шесть лет он жил, не нарушая техники безопасности, и дальше не собирался нарушать.

Не собирался ведь?

Нет! Ни в коем случае. Это был вопрос жизни и смерти. Так что же случилось? Что случится? И как бы так перестать об этом думать?

– Видел вас с ярлом в новостях сегодня, – сообщил Быстрай. – Рассказывают, что король Харара встречался с доктором фон Раубом, знаменитым создателем комплекса «Новая энергия», а показывают тебя в майорской форме, – он ухмыльнулся, – хоть сейчас в пропагандистское кино. Фуражки у вас, я тебе скажу…

– Стильные.

– Ну да. Вроде того. Полковничья-то, поди, ещё круче будет. Но мне вот что интересно, сейчас ты в штатском, а бабы на тебя всё равно пялятся. С хрена ли?

Удивлённый поворотом темы, Зверь пожал плечами:

– Я вызываю у них желание опекать и заботиться. Инстинкты, знаешь ли.

– А нормальный мужик, – проворчал Быстрай, – когда ему говорят, что на него смотрят бабы, первым делом оглядывается, чтобы заценить, кто именно смотрит.

Почувствовав неприятную пустоту под ложечкой, Зверь обернулся. Встретился взглядом с горящими любопытством глазами. Девушка, шатенка, странная девушка…

зеш, только странных девушек и не хватало ко всему прочему

…приподняла стакан с коктейлем, молча приветствуя его. Кивнув в ответ, Зверь взглянул на Быстрая.

– Я её не заметил. Давно она смотрит?

– Как ты пришёл, так и уставилась. Ничего девочка. Хотя что ты в них понимаешь?

– Ничего? – переспросил Зверь. – Ничего особенного, ты хочешь сказать? Она сюда прилетела на цвальбе «Золотой хвост». Из Вольных Городов.

Генерал изумлённо выгнул чёрную бровь и бросил на девушку заинтересованный взгляд.

– Хорошо летает!

– Ага, – Зверь поморщился, – через портал и на автопилоте. Причём даже автопилот включила не сама. И скажи мне, что она, в таком случае, здесь делает?

– Хочет с тобой познакомиться, – ответил Быстрай так, словно это разумелось само собой, – кто из нас психиатр, а? Ты на неё глянь, всё же сразу ясно.

– Я, – тихо произнёс Зверь, – не люблю. Когда мной. Интересуются левые люди.

– Она-то об этом не знает, верно? – Быстрай ухмыльнулся. – Думаешь, твои кровники с Периферии отыскали тебя в метрополии?

Это была легенда, и придумал её не Зверь. Быстрай придумал и поверил в собственную выдумку. При том, что правду от него никто не скрывал. Версия Быстрая от правды не слишком и отличалась. Ну превратился другой мир в Периферию освоенного космоса, а семья, разыскивающая блудного сына, – в одержимых местью представителей враждебного клана. Суть-то поймана верно: ищут давно и не могут найти. А кто ищет, зачем ищет, какая разница?

Зато история, изобретённая Быстраем, включала в себя элементы шпионского боевика, много кровной мести и всю романтику Периферии, какая только была доступна обитателям метрополии. За четыре года осмысления и дополнения версии Зверь превратился в глазах генерала в беглеца-одиночку, единственного выжившего из целого клана военной аристократии. То, что он стал учёным, Быстрай объяснял просто: это понадобилось Эльрику. Как только Зверь выполнил все свои обязанности как учёный, Эльрик отпустил его обратно в военные. Почему к готам, а не в Харар? Потому что Эльрику виднее.

«Ярл лучше знает», – это был универсальный ответ генерала на многие непростые вопросы. Зверь по первости даже завидовал ему. Потом взглянул на себя со стороны и понял, что придерживается схожей жизненной позиции. Если Эльрику что-то нужно, это лучше сделать, причём именно так, как нужно Эльрику.

Никакой магии, кроме «человеческой». Эльрику это нужно. И Зверю нужно. И Эльрик знает, что это нужно им обоим. Так зачем же он напомнил о правилах?

Он спиной почуял, как девушка приблизилась. Обернулся снова.

Бокал и сумочка остались на её столике – так она давала понять, что не хочет навязываться. Уже хорошо.

И она приятно пахла.

Зверь аж сам себе не поверил. Ему понравился запах этой женщины, не парфюм, а запах её тела. За духами почти неразличимый.

Короткий взгляд на Быстрая показал, что генерал ничего особенного не почуял. Незнакомке он улыбнулся, как улыбался бы любой молодой и симпатичной женщине, – сверкнул зубами, глазами, серьга в ухе плеснула тяжёлым золотым бликом. Цыгановатый, чубатый, с экзотическим харарским загаром – как перед ним устоять?

Девушка ответила на улыбку явно из одной только вежливости. И сразу перевела взгляд обратно на Зверя:

– Здравствуйте, доктор фон Рауб. Я Тауна Фатур. Мне очень нужно поговорить с вами.

Ей было нужно. Очень. Для неё это был вопрос жизни и смерти.

Сильные чувства, страх на грани отчаяния и такая же отчаянная надежда. Идеальное дополнение к запаху.

Зверь, с тех пор как покинул клинику Тройни, не встречал людей, которым грозила бы смертельная опасность. В клинике таких тоже не было, но там попадались пациенты, считавшие себя умирающими. Не в отделении душевных болезней, что характерно. И не в травме.

Госпожа Фатур полагала, что находится в опасности и что её жизнь зависит от согласия Зверя поговорить с ней. Второе не соответствовало действительности. Первое, скорее всего, тоже. Но боялась-то она по-настоящему, и это притягивало к ней едва ли не сильнее, чем её запах.

Так не должно быть.

Подразумевалось, что разговор, если он состоится, требует приватности. Страх и запах на приватности прямо-таки настаивали. А согласие на разговор подразумевалось как бы само собой. Нельзя же просто взять и оказаться поговорить с женщиной, нуждающейся в помощи. С женщиной, привлекательной в самом очевидном смысле.

В самом неприемлемом смысле. Потому что тому, у кого нет никакой физиологии, не должно быть дела до феромонов.

– Я слушаю, – сказал Зверь.

– Здесь? – Госпожа Фатур недоумённо огляделась.

– Там. – Зверь взглядом указал на её столик. – Здесь не слишком удобно.

Столик тоже никак не годился для разговора тет-а-тет. В баре «Гётрунга» всегда хватало людей. Здешнее утро было вечером для гостей с Сармессера – материка, расположенного западнее Ям Собаки и Айнодора, здешний день – вечером для пилотов, живущих к востоку от Великих Западных гор, ну а здешний вечер – как вот сейчас – был просто вечером. Для всех, кто жил к западу от гор и к востоку от океана.

Тауна Фатур могла отказаться.

Было бы лучше, если бы она отказалась. Нельзя соглашаться на предложения демонов, даже если это ангелы…

А что бывает, если на предложение соглашается демон? Или ангел?

Зверь задумался, было ли его «я слушаю» согласием. Понял, что случайно или инстинктивно передал возможность согласиться или отказаться госпоже Фатур, и теперь она стояла перед выбором и перед возможной опасностью.

Ладно, тут он молодец. Но к загадкам запаха и страха перед смертью добавилась ещё одна: почему он вообще вспомнил про демонов и их предложения. Множество людей отвечали на его просьбы, и он сам выполнял просьбы множества людей. Жил как человек, взаимодействовал с человечеством, никогда не задумывался ни о какой мистике. Он чинил летающие доски дворовым пацанам и девчонкам, они взамен стригли газон перед его крыльцом. Он лечил артрит злющему Пушку, любимцу Гезы Марче, а госпожа Марче снабжала его устными дайджестами новостей из мира звёзд музыки и кинематографа. Он мог замолвить слово перед ректором по поводу дисциплинарного взыскания к кому-нибудь из курсантов, а отец курсанта делал всё возможное и невозможное, чтобы взыскание не повторялось. С волками жить…

В смысле, нет, тут как раз наоборот. С людьми даже волку надо по-человечески.

Так в чём проблема с Тауной Фатур? В предупреждении Эльрика? В том, что несчастная девушка пришла к «доктору фон Раубу», а не к «майору фон Раубу»? Искала инфернолога, а не пилота?

– Конечно, – сказала она. – Да, конечно, там будет удобнее.

На лице Быстрая образовалось сложноописуемое выражение, этакое скептическое пожелание удачи. Для генерала было очевидно, что красивая девушка буквально напросилась на знакомство с известным инфернологом и за инфернолога можно искренне порадоваться. Но генерал знал, что известный инфернолог не интересуется женщинами. Что лишало радость всякого смысла.

Кроме того, с этой девушкой Быстрай и сам был бы не против свести знакомство.

Скорее всего, так в итоге и будет.

– Люди начали странно вести себя со мной, – сказала Тауна Фатур. Говорить она начала сразу, без предисловий. Это Зверю понравилось. – Я журналист, политический обозреватель, живу в Нордвиге, работаю во всех Вольных Городах, очень много общаюсь с людьми. Вся моя жизнь, моя работа – это люди. Мне нравится, у меня получается. В прошлом году меня выбрали председателем Крайневосточного союза журналистов. Я говорю это не для того, чтобы похвастаться, просто хочу, чтобы вы поняли – это действительно моя жизнь. Любимое дело. Но несколько месяцев назад… – Она вздохнула. – Я могу назвать точные даты, если это нужно. Первый раз, когда столкнулась со странностями, и все последующие. Это происходило всё чаще, а теперь стало постоянным, и даты уже можно не запоминать, я просто не могу больше встречаться с людьми. Ни с мужчинами, ни с женщинами. На меня реагируют так, как будто… – Она подвинула к себе полупустой стакан. Отодвинула. Нервно побарабанила пальцами по столу. – Я как будто стала очень привлекательной. Слишком. – Её лицо исказила улыбка. – Никогда не думала, что такое возможно, но не могу сейчас найти другого определения.

Слишком привлекательная, что есть, то есть. Зверь давно не чувствовал физического влечения к женщинам, а сейчас оно вдруг напомнило о себе. Как будто его тело решило, что оно и правда человеческое, а не просто материальная оболочка для нематериальной сути.

Дело в запахе. Госпоже Фатур, возможно, следовало бы посетить эндокринолога, а не инфернолога, но раз уж она здесь…

Зверь присмотрелся к ровному мерцанию окружающей девушку магии. Здешние люди обвешаны таким количеством тамэнах, что с первого взгляда сложно отличить их собственное излучение от излучения разных полезных устройств.

Ничего особенного он не увидел. Обычная человеческая аура, неяркие переливы оттенков, никакого постороннего вмешательства, проклятия или, наоборот, благословения. Он и то и другое высматривал. Мало ли, решила фея-крёстная или любящая матушка, что девочке надо удачно выйти замуж, да и подсунула наузу куда-нибудь в дальний кармашек косметички. А науза оказалась сверхмощной, и в результате у девчонки карьера летит к чертям, про личную жизнь можно забыть, и вся надежда на посторонних инфернологов…

Через шонээ госпожи Фатур он вышел в сеть. Убедился, что науза маловероятна, поскольку удачное замужество уже на подходе. Обручённая с Гриомом Чольфо, членом законодательного собрания Нордвига, молодым, честолюбивым и весьма влиятельным политическим деятелем, Тауна Фатур вряд ли могла пожелать лучшего мужа, и матушка её вряд ли могла пожелать дочке лучшей судьбы.

Зверь отметил про себя, что Чольфо и Фатур считались самой красивой парой не только в Нордвиге, но и во всех Вольных городах. Светские новости следили за перипетиями их жизни так же внимательно, как за какими-нибудь звёздами. Оно и понятно. Аристократии в Вольных городах не водилось, упомянутые звёзды все были далеко. А тут свои, местные, молодые, добившиеся успеха и притом влюблённые. Романтика же. Всем интересно.

Ему интересно не было. И на первый взгляд, и на второй, более внимательный, ничего особенного в Тауне Фатур он разглядеть не смог. Что ж, если нельзя увидеть, значит, нужно слушать.

И вот услышать-то удалось. Две тихие-тихие, бесконечно тянущиеся ноты. Девушка перед ним была одержима инферналом. Очень маленьким, ничтожно слабым, узкофункциональным. Всё, на что хватало сил этому демонятке, – генерировать запах. И он перенастраивал гормональную систему Тауны так, чтобы каждый её собеседник чувствовал именно тот аромат, который вероятнее всего отключит мозг и запустит инстинкты.

Вообще-то запахи не слишком влияют на поведение людей. Именно потому, что у людей есть мозги, способность к анализу, а ещё – мощная привычка следовать правилам поведения в обществе. Но если за дело берется инфернал, даже очень маленький, мозги и способность к анализу спасают не всех. На правила же поведения в обществе власть имущим в Вольных Городах – а Тауна в силу профессии общается в основном именно с ними – традиционно плевать. Это здесь чем ты выше поднялся, тем больнее тебя пнут за любое нарушение этикета. На Крайнем востоке ценности другие. Люди там – пираты и потомки пиратов, а если не пиратов, то покорителей Севера и разных других героев-первопроходцев. Не важно, что уже две с лишним тысячи лет, как все покорено и первопройдено. Традиции – основа благополучия, и естественность поведения (читай, агрессивность и самоуверенность) в Вольных Городах всё ещё вызывает куда больше симпатии, чем стальная вежливость Запада.

Поэтому здесь так любят эльфов, а там очень уважают шефанго.

Угу. Поэтому, а ещё потому, что Эльрик когда-то давным-давно в одиночку захватил Нордвиг и мог бы оставить себе, но отвлёкся на разные другие дела и передарил обратно местной организованной преступности. Из тех преступников первое законодательное собрание и сформировалось.

Но, как бы то ни было, проблема Тауны Фатур решалась не инфернологами. Какой смысл палить из пушки по воробьям? Девушке достаточно сходить к священнику – любой религии – и следовать полученным рекомендациям. Зверь ей так и сказал.

– Но я была у священника, – возразила Тауна. – Мы с Гриомом сами не поклоняемся никаким богам, и я пошла в храм Нетры, он ближе всего. Жрицы сказали мне, что делать, там целый список: медитации, правильное дыхание, правильное питание, пост… много всего. Наверное, в любом другом храме рекомендации были бы теми же. Я попробовала, не помогло.

А должно было помочь. Если бы действительно попробовала. Боги не защищают людей от инферналов целенаправленно, но дают возможность защититься. Да, медитации, правильное дыхание, правильное питание, пост в разумных пределах. Список действий не такой уж большой. Это как зарядка для души и духа. Помогает поддерживать себя в форме и лишает демонов возможности зацепиться за какой-нибудь изъян. Непонятно, кстати, почему дрянь захватила именно Тауну, не принадлежащую ни к одной из конфессий. Души таких людей, как пустой дом, они не интересны мелким воришкам – в пустом доме взять нечего. Тауна могла бы заинтересовать инфернала высокого ранга, у которого есть своя душа и который нуждается в теле, для того чтобы с большей эффективностью действовать в тварном мире. Но получилось, что в пустой дом забралась мышь и теперь мечется и гадит по углам, а хозяйка дома, вместо того чтобы устроить там уборку и вымести мышь вместе с пылью и мусором, говорит, что не в силах этого сделать.

– Вы не пробовали, – сказал Зверь.

Надо отдать Тауне должное, она даже не попыталась спорить. Только опустила голову:

– Вы мне не поможете?

– Нет, не помогу. Инфернал, который вас захватил, не настолько силён, чтобы вы не справились сами.

Ему не составило бы труда отвести девушку в клинику Тройни, в родное отделение. Там были специально оборудованные палаты для одержимых, были правильно защищённые процедурные кабинеты, где проводилось изгнание инферналов. Дел-то от силы на минуту – выгнать тварь и поймать в ловушку. Можно просто выгнать, отправить в Ифэренн, но пойманный инфернал полезнее изгнанного.

Да, это можно было сделать прямо сейчас.

Но не хотелось видеть Тауну ни одной лишней минуты. Потому что… слишком хотелось видеть её как можно дольше, слушать её голос, смотреть на неё. Чувствовать запах. От понимания того, что этот эффект – результат воздействия инфернала, аж слегка подташнивало, так было противно. Девушка не виновата, но какая разница? Пусть убирается к чёрту и займётся собой. Душа обязана трудиться, в конце концов. Это не здешний поэт сказал, но многие здешние высказывались в том же смысле и были правы.

– Хорошо, – сказала Тауна и снова заставила себя улыбнуться, – я поняла. Простите, что побеспокоила.

Она поднялась из-за стола, взяла сумочку с шонээ. Прежде чем пойти на выход, подошла к барной стойке, к Быстраю.

– Господин генерал, извините, я вела себя не слишком вежливо. Ещё и украла у вас собеседника. Не хотелось бы оставить по себе неприятное впечатление.

– Так не спешите уходить, – мгновенно отреагировал Быстрай. – Давайте теперь я вас у Вольфа украду.

Надо думать, на такой эффект госпожа Фатур и рассчитывала. Но ничего дурного она не замышляла, у неё профдеформация в полной мере. На ловца и зверь бежит, вот как это называется. Всё одно к одному сложилось: здесь, в Готской империи, сейчас проходит Совет глав государств, а генерал Быстрай Хитрый, командующий ВКС Харара, – не последняя фигура в политике и, не являясь главой государства, тем не менее к происходящему на Совете наверняка имеет непосредственное отношение. Уж по крайней мере имеет по этому поводу мнение. Поймать его вот так, неофициально – большая удача. Для журналиста.

Зверь даже на секундочку придумал себе, что был всего лишь предлогом для знакомства с Быстраем. Он бы с радостью в это поверил, ему очень хотелось в это поверить, но, увы, инфернал в Тауне был настоящим, и она по-настоящему думала, что нуждается в помощи инфернолога.

Заблуждалась, факт. Но пришла сюда всё-таки за помощью, а не за Быстраем.

Предупредить его сейчас о том, что обаяние госпожи Фатур – влияние инфернала, не выйдет. То есть, если вести себя вежливо, то не выйдет. А если невежливо, Быстрай всё равно слушать не станет. Он хоть с инферналом, хоть без, любит женщин сильнее, чем стоило бы. Да и что ему инфернал? Даже самая безмозглая тварь вроде срущей по углам мыши при виде Мечника затихарится под метлой, потому что есть такая штука – инстинкт самосохранения.

ГЛАВА 5

Вот и случилось небо, значит, пришла весна.

Дело не в небе птичьем и не в ручьях травы.

Просто дыханье ветра вложено в стремена,

Просто открыты двери, и слова не нужны.

Джэм

В апреле началась активная подготовка к выпускным экзаменам, академия стояла на ушах, старшекурсники проклинали себя за пять лет раздолбайства, преподаватели и инструкторы разделяли их мнение, но, хоть и угрожали не принимать просроченные «хвосты» и не проводить дополнительных консультаций, кроме тех, что были оплачены, «хвосты» принимали и консультации проводили. Работали на износ. Зверь на первом году преподавания удивил всех коллег предположением, что готовиться к выпускным экзаменам нужно в течение всех пяти лет обучения, а не в последние полтора месяца. Сейчас его пятикурсники, единственные из всех выпускников, существовали в штатном режиме, не имели «хвостов» и не нуждались в дополнительных занятиях.

В чём они нуждались, так это в ежедневной дисциплинарной порке, но Зверь считал это непедагогичным, да и законами Готской империи телесные взыскания не приветствовались.

Хотя какая уж теперь педагогика? За пять лет физических нагрузок и сбалансированного питания костлявые шестнадцатилетние подростки превратились в здоровенных парней. Вымахали под метр девяносто и смотрят на господина майора сверху вниз. С неизменным, правда, почтением во взглядах, но когда их двенадцать, все выше на голову и все смотрят… почтение как-то мало выручает.

Быстрай как-то сказал, что Зверь в окружении своей группы похож на воробья, воспитавшего эскадрилью кукушат. Зверь себя примерно так и чувствовал. Из гнезда не выбрасывают, уже хорошо.

А ведь, казалось бы, должен привыкнуть. Дети растут. Гуго вон тоже здоровенный лось. Но Гуго был один-единственный, а вообще в Саэти люди особо высокими не вырастали. Даже вальденцы и радзимцы. Здесь же рост в четыре тнаирзи – два метра, если переводить в земные единицы измерения, – считался чуть выше среднего для Готской империи, Венедии и Сванхейна. И для Харара, о да. Причем отнюдь не потому, что там правил двухметровый шефанго.

Эльрик рассказывал, что, когда господин Уртай создавал его гвардию, отбор прошли только парни на два сантиметра выше его величества. Оставив в стороне вопрос, почему созданием гвардии занимался советник по общим вопросам министерства финансов, сам факт того, что в Хараре среди военнослужащих легко набралось полсотни лбов в двести четырнадцать сантиметров ростом, вызывал оторопь.

У господина Уртая такое чувство юмора. Понять можно. Сам он ростом уступал даже Зверю и постарался обеспечить своему королю непреходящее чувство дискомфорта от пребывания в окружении людей, на которых нужно всегда смотреть снизу вверх. Эльрик говорит, что так до сих пор и не привык.

Ещё бы! Когда ты всю жизнь выше всех, а дома все выше тебя… привыкнешь тут, пожалуй.

Но ради того впечатления, которое производил король Харара в сопровождении своих гвардейцев, дискомфорт стоило потерпеть. Белоснежная ледяная башня в окружении эбеново-чёрных. Рядом с ними все остальные люди и нелюди казались такими маленькими, такими незначительными, что стоило удивляться, почему после разных официальных парадных церемоний с участием глав государств другие страны не объявляют Харару войну просто из чувства обиды за своих правителей.

М-да. Возвращаясь к кукушатам, Зверь-то Эльриком не был. И во главе эскадрильи выглядел далеко не так внушительно, хоть пешим, хоть в машине. Блудница тоже была вполовину меньше здешних болидов.

За пять лет он не успел научить их всему, что умел сам. Он и цели такой не ставил. Научил главному – летать и учить других. Но с выпуском обучение не заканчивалось, и кукушата об этом знали, и сам Зверь знал. Никуда им друг от друга не деться. Парни отслужат свои пять лет в космосе, вернутся и сами станут преподавателями. Вернутся не просто так, а с навыками и умениями, о которых пока ни они, ни Зверь ничего не знали. Что-то ещё сверх того, что могла Блудница, что-то принципиально новое.

Так и будет. Но пока им хотелось в полной мере освоить его искусство, его и Быстрая, а времени оставалось всё меньше, и кукушата всё сильнее спешили. Напрасно они так. Зверь объяснял, что напрасно, Быстрай объяснял. Они вроде верили…

Да без «вроде». Верили. Все, кроме курсанта Тилге. Тот спал и видел, как освоить мгновенное перемещение в пространстве. Не телепортацию, не портал – телепорты и генераторы порталов на болидах и так были установлены – а пресловутый «прыжок», из которого вырастала цепочка дополнительных навыков: «призраки», невидимость, исчезновение с радаров. Умения очень полезные в бою и просто интересные.

Тилге, как и остальным кукушатам, в самом скором времени предстояло принять участие в реальных боевых действиях. Базу для обучения «прыжку» Зверь им дал. Остальное должно было прийти постепенно в процессе тренировок и боевых вылетов. Тилге знал – как. Все они знали – как. Нужны были время и практика, много практики, много времени. Много места. Учиться «прыжку» в атмосфере небезопасно. Программа занятий в космосе была расписана по минутам, и места для «прыжков» в ней не нашлось. Потому что, о чём Зверь не уставал напоминать и Быстрай, когда находил возможность поучаствовать в тренировках, твердил снова и снова, – это тот навык, который появится сам.

Нойеру Тилге хотелось научиться всему сразу, здесь и сейчас. Он спал и видел, как будет учить пилотов своей эскадрильи – все кукушата уходили на службу в должностях комэсков. Он осознавал опасность «прыжков» в атмосфере и не нарушал запрет, но напряжение росло.

Зверь был бы рад позаниматься с ним дополнительно, но Тилге, в отличие от него, нуждался в еде и отдыхе, хоть и отказывался это признавать. Учебную программу для кукушат Зверь составил такую, что парни все пять лет работали на пределе возможностей. У них даже каникул не было. Десять недель в году, положенных курсантам на отдых от учёбы, они проводили в графстве Шарни. Летали на болидах, арендованных у Холланго.

…Резх-Сурух, конунг Холланго, отдала болиды в аренду на условиях очень простых и совершенно необъяснимых: никакой оплаты, ремонт и техобслуживание за её счёт, а по окончании обучения болид станет собственностью того курсанта, который на нём летал.

– Реклама пойдёт на пользу моему заводу, – сказала она Зверю в ответ на резонный вопрос – с хрена ли.

Всё бы ничего, но зачем реклама монополисту? Зверю этот вопрос показался даже более резонным, чем предыдущий. Ответ, однако, не оправдал ожиданий.

– Реклама, доктор фон Рауб, это настолько не ваша область, что даже не пытайтесь её понять. Я же не пытаюсь разобраться, как вы заклинаете инферналов или учите детей.

«Если я чего-то не знаю, зачем вам что-то знать?» Сомнительная аргументация, но Зверь не знал законных способов получить информацию от конунга, не желающего её давать. Кроме того, он был признателен Резх за экскурсию по самому первому в мире авиазаводу. И за рассказ о том, откуда же взялся МиГ-37 на крыше главной башни замка.

Приём вроде бы несложный: сделай человеку подарок, а лучше два, и ему будет неудобно донимать тебя вопросами. Зверь и человеком не был, и неудобства такого рода никогда не испытывал, но, поди ж ты, когда увидел, с каким энтузиазмом его первокурсники отнеслись к приглашению побывать на авиазаводе, решил, что чёрт бы с ней, с Резх и её мотивами. Что бы она ни задумала, в этом не было ничего плохого.

* * *

– Когда чхаги вторглись в Этерунскую систему, мы столкнулись с необходимостью строить не только космические корабли, но и москитный флот. – Так Резх начала историю про МиГ-37. И, конечно, это была история про Эльрика. Не в том смысле, что на Этеру все истории были про Эльрика…

…иногда казалось, что все…

а в том, что… ладно, все истории, связанные с людьми или предметами из других вселенных, точно были про Эльрика. Никто больше не жил одновременно в четырёх мирах.

Вкратце сюжет сводился к тому, что чхаги вторглись в систему, а на Этеру к этому не были готовы. Понадобилось срочно что-то придумывать. Шефанго, в других мирах вовсю пользовавшиеся летательными аппаратами, не стали делиться технологиями (традиции – основа благополучия, а Первая директива1212
  Будучи воспитан на Земле ХХ века, Зверь заимствовал термин из «Стартрека». Первая директива Звёздного флота предписывает невмешательство во внутренние дела, естественное развитие и прогресс другой культуры.


[Закрыть] – вообще святое), но поделились идеей. А Эльрик (нарушение традиций – двигатель прогресса) вспомнил увиденные в одном из миров болиды, пошёл и забрал один. Вместе с пилотом.

Моральные страдания пилота, разлучённого с семьей, оказались столь сильны, что сентиментальный Князь забрал ещё и семью. Причём всю. Даже родственников до того дальних, что они и не подозревали о существовании друг друга.

Ну а поскольку времена были суровые, к мысли о густонаселённой вселенной этерунцы ещё не привыкли, да и война с чхагами, не добавляя любви ни к кому из чужаков, очень способствовала подозрительности и шпиономании, то происхождение болида, пилота и всего клана иномирян решено было держать в тайне.

Сейчас в этом уже не было смысла, но на Холланго хранили верность традициям.

С кукушат, для которых чхагская война была героическим эпосом, где их предки сражались бок о бок с шефанго и эльфами, Резх не стала брать обещания о неразглашении, однако юные готские рыцари сами поняли, что причастились тайны.

За следующие пять лет никто из них не рассказал о болиде никому из непричастных.

Зверь знал бы, если б рассказали.

Резх утверждала, что любой из клана иномирян, кто пожелал бы вернуться в родной мир, имел такую возможность. Включая собственно пилота. Он ведь и в болиде-то оказался случайно – Эльрик машину прямо с аэродрома увёл, внутри никого не должно было быть. Но парень заинтересовался, не испугался, на Этеру ему понравилось, да к тому же довольно скоро выяснилось, что у него серьёзный магический потенциал. В общем, возвращаться домой он не слишком захотел. Чада, домочадцы, ближняя, дальняя и ну очень дальняя родня тоже проявила поразительные способности к адаптации и освоилась в чужом мире в предельно короткие сроки.

Всё огромное семейство оказалось наделено талантом к созидательной магии. Ну и в силу национальности – о чём здесь не подозревали – генетической привычкой к вынужденной перемене мест. Зверь, кстати, и магические способности туда же склонен был отнести – к национальности. Кровь всегда кровь. Кто-то создает Голема в Праге, кто-то – двигатели для болидов на Холланго, кто-то – кундарбы в Нершилле, а кто-то медицинские тамэнах в Воеводствах. Не важно, где. Важно, что всё отлично функционирует.

Изготовление Големов, правда, не стало семейным делом, в отличие от конструкторского бюро на авиазаводе Холланго, но, может, оно и к лучшему.

А «МиГ-37» в его родном мире запустили в производство в конце девяностых двадцатого столетия.

Зверь слушал, как Резх рассказывает историю, а думал о том, что они с Эльриком были на Земле одновременно. Эльрик приходил туда за машиной, потом – за семьёй пилота. Змей помогал ему, это точно, без него Князь не нашёл бы весь клан до последнего человека. Они были там… где-то… Где-то были Князь и Змей, и одновременно там же, в другом месте, но на той же планете, на крошечном шарике, где каждый человек на виду, а нелюди вообще бросаются в глаза, был Зверь.

Змей искал его к тому времени уже больше двадцати лет. На самом деле Змей к тому времени искал его целую вечность – тысячелетие или около того, но это всё дурные демонические фокусы со временем, их лучше вообще не держать в голове.