Текст книги "Князь Владимир Красное Солнышко"

Варяг Фёдор

В честь воинских побед князя Владимира в Киеве каждый раз совершались на капище кровавые обряды. Перед идолом Перуна и других богов закалывали выбранных по жребию юношу или девушку из знатного рода. Этой жертвой благодарили богов и испрашивали удачу в будущих войнах.

Но в тот раз всё случилось иначе.

Посланцы с недоброй вестью пришли в дом киевского дружинника Фёдора и объявили:

– Жребий пал на твоего сына. Так изволили боги, чтобы взять его себе. Отдай нам отрока, и сотворим жертву богам.

Фёдор был родом варяг из Скандинавии, но долго жил у греков в Царьграде и принял там их веру – христианство. В Киеве он служил князю и воспитывал единственного сына Ивана, которому было лет двенадцать. Весть о том, что его сына хотят убить, ошеломила Фёдора.

– Не боги это, а деревяшки! – решительно заявил он посланцам. – Сегодня стоят, а завтра сгниют. Бог же истинный един, Ему поклоняются греки. Он сотворил небо, землю и звёзды, солнце и луну, животных и человека. А ваши истуканы что сделали? Их самих сделали руками, топором и ножом. Не отдам сына вашим бесам, которым вы служите!

– Богов хулишь, варяг! – ужаснулись посланцы и поскорее вернулись в совет высшей киевской знати, где бросали жребий.

Рассказали, что Фёдор – человек чужой веры, поведали, как он оскорбил богов. Разгневанные бояре-дружинники тотчас взялись за оружие, созвали прочих киевлян. Вооружённая толпа ворвалась во двор дома, где жили Фёдор с сыном. Неистово крича, вломились в хоромы. Хозяин дома взял в охапку сына и заперся с ним в сенях – пристройке к дому на высоких столбах.

– Дай нам сына своего, заколем его богам! – страшно вопили снизу.

– Если это боги, пускай придут сами и возьмут, – громко возгласил Фёдор, прижимая к себе мальчика. – Или не могут они ходить, ваши резаные деревяшки?

Толпа от ярости взвыла. У кого-то были с собой топоры, ими стали рубить столбы, на которых держались сени.

– Не бойся, сын, – твёрдо сказал Фёдор, видя близкую смерть. Одной рукой он обнимал Ивана, второй перекрестился. – Господь примет наши души.

– Я не боюсь, отец! – Мальчик тоже осенил себя крестным знамением.

Столбы под ним затрещали. Сени медленно, с ужасным грохотом обрушились наземь. Кого-то из толпы задавило ими. Разметав обломки, киевские язычники добили раненых Фёдора и его сына.

Князю Владимиру сообщили о случившемся.

– Он предпочёл умереть сам, чтобы не отдать богам сына? – переспросил князь.

Поступок варяга-христианина его поразил, заставил глубоко задуматься. С одной стороны, казалось, что боги покарали дружинника за оскорбительные речи. А с другой… даже мёртвые Фёдор и его сын будто говорили: «Вы нас не одолели, мы ушли от вас победителями». Смутно припоминались Владимиру и рассказы бабки Ольги – о том, как римские цари мучили христиан, чтобы заставить их отречься от веры в Единого Бога. И как те, мученики, с радостью шли на страшные пытки и смерть, славя своего Господа. Ради чего они так делают? – не понимал князь.

Он начал размышлять: так ли уж хороши языческие боги? Не стоит ли поискать в мире веру более надёжную, более светлую – более истинную, наконец? Такую, как единобожие, которого держатся и греки, и болгары, и чехи, и немцы, и хорезмийцы, и ширванцы, и многие иные народы на западе, юге и востоке земли. Не одна ли Русь в окружении этих народов и их государств остаётся многобожной, поклоняется богам, которые жаждут крови?

Раздумья

Таких вопросов у князя Владимира накопилось много. И вот он стал получать на них ответы, потому что сказано: кто ищет, тот найдёт. И ещё: кто стучится, тому отворят. Владимир стучался в двери, за которыми обитала вера, так нужная ему. Вера в милосердного Бога, прощающего людям их вину и преступления. Бога, который снимет с его сердца железный давящий обруч, который не будет заставлять его закалывать в жертву детей знатных горожан.

В Киев тогда прибыло посольство из Волжской Булгарии. Князь Владимир обещал заключить с булгарами мир и своё слово сдержал. Но ещё ему была интересна их вера – ислам. Он стал расспрашивать послов:

– Какова ваша вера и каков ваш Бог?

– Наша вера в том, чтобы слушаться Аллаха и исполнять слово, реченное его пророком Мухаммедом, – охотно поведали булгары. – Пророк запретил нам есть свинину и пить вино, но разрешает иметь много жён.

Жён и у самого князя Владимира было несколько, почти все они родили ему сыновей и дочерей. У христиан же мужчине полагается только одна жена. И это князя настораживало: он любил своих жён и не хотел с ними расставаться. В этом ислам его устраивал. Но не пить вина?!

– На Руси веселье – пить, не можем без того быть, – ответил мусульманам князь и проводил их с честью.

Проведали и латиняне, которые оказались тогда в Киеве, что русский князь ведёт разговоры о вере. То были немцы или итальянцы – западные христиане, подчинявшиеся римскому папе. Они пришли к князю Владимиру и завели беседу:

– Твоя земля такая же, как наша, а вера ваша не такая, как наша. Ваша вера – тьма, а наша вера – свет. Поклоняемся Богу, который сотворил всякую живущую на земле тварь. А ваши боги – духи зла. Веруем во Христа, Сына Божия, и покорны Его наместнику на земле – папе римскому.

– Папа римский у вас как царь?

– Он выше всех царей земных!

Не понравилось это князю. Подчинять свою землю римскому первосвященнику и самому становиться как бы его подданным Владимир Святославич вовсе не хотел.

– Идите к себе, не примем мы этого, – ответил он латинянам.

Вслед за тем явились иудеи, жившие в столице Руси своей общиной. Князь и их выслушал. Но иудеи сперва не столько о своей вере говорили, сколько ругали христианскую:

– Христиане называют Сыном Божьим того, кого мы распяли на кресте, и веруют в Него.

Владимир знал, что эти иудеи – жители бывшей Хазарии, которую завоевал и разгромил его отец князь Святослав. От могущественной когда-то державы одно только название и осталось, а сами хазары разбрелись по чужим странам.

– Что же вы своей земли не имеете? – спросил Владимир.

– Наша земля была некогда в Иерусалиме, – печально молвили иудеи. – Но Бог разгневался на нас и расточил по сторонам света, а страну нашу отдал христианам.

– Так что же вы других учите, когда сами отвержены Богом? – пожал плечами князь. – Значит, не любит Он вашу веру и весь закон ваш. Или хотите, чтобы и мы были рассыпаны по миру? Ступайте прочь.

После этого князь собрал на совет своих бояр. Рассказал им всё.

– Приходили булгары, говорили: прими наш закон. Потом пришли немцы, тоже хвалили свою веру. Напоследок были у меня иудеи и тоже склоняли к своему. Что думаете об этом?

Разные в этом совете были люди. Кто-то уже настроился принять христианство. Кому-то нравилась мусульманская вера. А кто-то упорно держался за языческих богов. Но эти последние молчали, видя, что князь твёрдо намерен выбрать иную веру. Громче же всех себя вели сторонники ислама.

– Бог мусульман велит им вести священную войну за веру, мечом покорять земли неверных. Примем их веру и будем подчинять себе иные народы во имя Аллаха!

Но князь Владимир хотел для своей страны другого: не войн, а прочного мира с соседями.

И тут раздался голос самого разумного из мужей-бояр:

– Знаешь, князь, никто ведь своего не ругает, а хвалит. Если желаешь знать разницу между верами, то отправь послов в их земли. Пускай испытают каждую веру – кто как своему Богу служит.

Владимир согласился с мудрым советом. Немедленно снарядили посольства в мусульманский Хорезм и в немецкую сторону.

Но ни там, ни там ничего приятного своему взору послы не нашли.

– Видели у немцев в их храме службу Богу, а никакой красоты в том нет, – отчитались одни по возвращении.

– Посмотрели, как магометане кланяются в мечети, – сообщили другие. – Взоры у них пустые, и на лицах веселья нет. Вокруг печаль и мрак великий. Не добр закон их.

Выслушав послов, князь Владимир снова задумался. Что же ему предпринять?!

Греческий философ

Ответ пришёл из Царьграда. Внезапно под стенами Киева на Днепре появился заморский корабль. Это к русскому князю пожаловало посольство от царей Василия и Константина. Правители греческой империи просили военной помощи у Руси. Ведь ещё князь Святослав заключил с ними договор, обязавшись давать Царьграду воинов в случае нужды. Теперь такая нужда приспела. Греческую державу сотрясали войны, вот-вот мятежники захватят царский трон!

Князь Владимир отправить воинов за море согласился. Но с условием.

– Слышал я от варягов, бывавших у вас, что цари ваши имеют сестру на выданье. Хочу её себе в жёны.

В глазах царьградских христиан русский князь был варваром – диким, непросвещённым многобожником-язычником, а вовсе не ровней. Выдавать замуж за такого девицу царственных кровей – нелепо и недопустимо. Даже помыслить такое странно! Но греческие послы не стали объяснять это князю. Ведь он мог разозлиться и отправить их восвояси ни с чем. Помявшись, они заговорили с Владимиром о христианстве: если он хочет взять в жёны их принцессу, то должен принять и их веру.

– Рад послушать, какова ваша вера, – сказал на это князь.

Среди греков был один весьма учёный муж, которого называли философом: царский придворный, умудрённый в науках и в богословии. Он-то и раскрыл перед князем Владимиром всю красоту и бездонную глубь христианского учения.

Для начала князь поделился с ним своими сомнениями:

– Приходили ко мне иудеи, насмехались над христианами, будто те веруют в Человека, распятого на деревянном кресте. У бабки моей княгини Ольги был такой малый крест с висящим на нём Человеком. Она молилась перед ним. И нам, малым ребятам, внукам своим, рассказывала про Распятого. Но мы это как сказки слушали, как чудну́ю небывальщину. Как верить в божественную силу, от человека исходящую? Такой силы и волхвы-кудесники не имеют. Да если бы и была такая сила у кого-то, зачем бы он дал себя казнить на кресте?

– Слушай же, князь, я расскажу тебе всё с самого начала, – ответил греческий философ.

Он стал говорить, как сотворил Бог землю и человека на ней. Как первые люди – Адам и Ева – совершили первый в мире грех: ослушались Бога. И как дальше это непослушание росло будто снежный ком. Из отравленного источника течёт ядовитая вода, так и грех от Адама и Евы передаётся всем их потомкам, всем людям. Зла в мире становилось всё больше и больше: его творили люди, забывшие своего Создателя и Бога. И никто не мог спасти людей от этой беды, как барахтающийся в болотной трясине человек не может выбраться сам.

– Если судить по справедливости, – говорил философ, – то род людской, погрязший во грехах, совершающий так много преступлений, достоин был наказания смертью. Но наш Господь – милосердный судья. Он послал на смерть не человека, а Богочеловека – Своего Сына Иисуса Христа. Люди в злобе своей распяли Христа. Своими муками на кресте Сын Божий искупил человеческие грехи. Теперь все грехи снимаются с наших душ, если мы раскаиваемся в них. Для людей, верующих в это, началась новая жизнь. Христос уничтожил смерть, её нет для нас, христиан. Кто умирает с верой в Сына Божия, того Господь воскресит для вечной жизни. А кто не верует и не покается в своих грехах, того ждёт вечное мучение в огне.

Философ развернул перед князем холст с диковинным изображением. По правую сторону от сидящего на престоле Иисуса Христа были нарисованы праведники с радостными лицами. По левую же – багрово пылала преисподняя, люди в ней корчились от ужаса и боли.

– Хорошо этим, – грустно показал на правую сторону князь. – А этим люто, – кивнул на левую.

«И я с ними, в этом огне», – будто говорил весь его печальный вид. Словно себя самого он видел среди этих убийц, насильников, грабителей, распутников, идолопоклонников.

– Если хочешь встать справа от Господа, то крестись, – сказал философ.

– Что ж, – молвил на прощанье князь. – Хитро ты говорил, чудно́ мне было слушать и любо. Посоветуюсь с дружиной.

Дружина же, княжеские бояре, приговорили: для испытания веры греков к ним тоже отправить послов.

Так и сделали. Сплавали десять мужей-бояр за море, были обласканы в Царьграде. Побывали в соборе Святой Софии, самом главном храме империи, изумились и поразились красоте греческого богослужения. В Киеве князю и прочей дружине поведали:

– Пришли мы к грекам. Отвели нас туда, где они служат своему Богу. И не знаем, на небе или на земле мы были! Нет на земле зрелища такого и красоты несказанной. Знаем только, что сам Бог там с людьми пребывает.

– Служба их лучше, чем во всех иных странах. Не можем теперь забыть красоты той.

А некоторые из посланцев вообще заявили:

– Не останемся на Руси жить, вернёмся туда. Всякий, кто вкусит сладкого, горького в рот не возьмёт. Так и мы тоже.

Слушавшие их мужи-бояре кивали:

– Если бы лих был закон греческий, то не приняла бы его, князь, твоя бабка Ольга. А она была мудрейшей на Руси.

– А про сестру свою что вам сказали греческие цари? – спросил Владимир.

– Отдадут её за тебя, если крестишься, – коротко передали императорский ответ посланцы.

Князь поднялся со своего кресла. Он принял решение – окончательное и бесповоротное.

– Так где крещение примем? – громко и весело промолвил он.

– Где тебе любо, княже!

Сердце князя, возгоревшись, открылось новой вере. Душа его потянулась к Отцу Небесному, Богу Единому, Создателю всего видимого и невидимого мира. Он чувствовал, что обрёл Истину, и не хотел медлить ни дня. Так велика была его жажда принять в себя эту Истину, приобщиться к ней, поскорее освободиться от власти злых языческих богов.

Вместе с киевскими боярами-послами из Константинополя прибыл греческий священник. Он и крестил князя Владимира и всех его домочадцев – жён, сыновей и дочерей, слуг и даже невольников-холопов. Из крестильной купели князь вышел омытый от своих прежних грехов, от злодеяний, столько лет мучивших его совесть. В знак того, что родился новый человек – христианин, священник нарёк ему и новое имя – Василий. Имя царственное, по-гречески означающее «царь».

И захотел князь Владимир, чтобы вся русская земля разделила с ним эту великую радость. Чтобы вся Русь тоже была крещена во имя Христа и просвещена светом нового учения. Для этого нужно было, чтобы из Царьграда прислали на Русь епископов, много священников, всё необходимое для церковных служб.

А вот с этим вышла незадача. Войско в подмогу греческой империи Владимир отправил, как договорились. Но взамен не получил ничего. Прождав целое лето, князь понял: его обманули. Не будет ему ни жены-принцессы, ни крещения Руси.

И хоть гневаться и злиться для христианина – грех, князь Владимир рассердился страшно.

В Херсонесе

– Вот что сделаю, – объявил князь своей дружине. – Пойду в греческую землю, захвачу и пленю их грады. Сам найду и возьму там учителей и духовных отцов для Руси.

Ближайшим к Киеву греческим городом был Херсонес в Таврии, как тогда называли Крым. С Херсонесом русы познакомились давно. Через него лежал путь «в греки», туда плавали по Днепру для торговли, там жила уже большая община русских. Многие из них перенимали и христианство, и другие греческие обычаи. На этот-то город князь Владимир и нацелился.

Собрал он немалое войско, выступил в поход. И в ноябре, перед самой зимой, взял Херсонес в кольцо осады. Штурмовать город попробовали, но убедились, что он крепок. Тогда князь послал к его воротам вестника со словами:

– Если не сдадитесь, буду стоять здесь три года.

Это была, конечно, бравада. Но Владимир и впрямь был настроен решительно. Он велел делать насыпь возле городской стены, чтобы с неё удобнее атаковать крепость. Только хитрые греки порушили эту затею: провели подкоп под насыпь и забирали снизу землю, которую русские воины насыпали сверху. Так эта насыпь и не выросла до нужной высоты.

Уже несколько месяцев стояла русская рать у Херсонеса. Скоро у самих осаждающих должны были кончиться съестные припасы, начались бы повальные болезни. Князь каждый день молился Богу:

– Господи Боже, Владыка всех! Прошу – дай мне этот град, чтобы мне взять и привести людей-христиан и священников на Русь! Не для себя прошу, а для всей земли моей, чтобы научились русские люди закону христианскому…

И Бог внял этим горячим молитвам, даровал помощь. Однажды со стены города в русский стан прилетела стрела с запиской. «Колодцы за тобою с востока, – сообщал кто-то князю, – а оттуда идёт в город по трубе вода. Откопай трубу и перекрой воду».

Обрадовались внезапной подмоге в русском войске. И впрямь – нашли водопроводную трубу и сломали её. Через несколько дней Херсонес изнемог от жажды и открыл свои ворота для завоевателей.

А те, ликуя и празднуя победу, предались всяческим бесчинствам. Грабили дома, убивали жителей. Даже разрушили одну церковь в самом центре города! Сам князь Владимир утолил свой гнев на греков, приказав казнить наместника города и его ни в чём не повинную жену.

Разве христианин так поступил бы? Ведь заповедь, которую дал людям Сын Божий, велит прощать, быть милосердными даже к врагам. А князь сейчас рушил не только эту заповедь, но и своё прежнее решение жить с соседними государствами в мире. Как же так?!

Но что ему оставалось делать, если только силой оружия он мог исполнить задуманное – принести на Русь христианское просвещение? Познакомить русских людей с этим новым учением, с заповедями Христа…

Поддавшись ярости завоевателя, князь поступил как язычник, как варвар-захватчик, пришедший за добычей. Однако очень скоро Владимир опомнился, утихомирил свой гнев. Усмирил и войско: велел прекратить разбой, навёл порядок в городе. Он поселился во дворце на главной площади города и стал ждать ответ греческих царей на своё послание, отправленное к ним с посольством. Послание гласило: «Взял я ваш славный град. Если и теперь не отдадите за меня свою сестру, то пойду на столицу вашу и сделаю с ней то же».

Меж тем в самой греческой империи успешно отражали натиск своих мятежников. При помощи, конечно, того самого русского войска, что было прислано из Киева на подмогу. Но борьба продолжалась, и угроза Константинополю ещё и со стороны русского князя заставила греческих царей задуматься. Нехотя, но всё же решились они отдать сестру Анну замуж за Владимира. Насилу уговорили и её саму:

– А вдруг тобою Господь обратит всю Русь к покаянию? Знаешь же, сестра, сколько и раньше русы творили зла нашей стране, и ещё могут сотворить. А ты избавишь нашу землю от этой великой беды.

С большой свитой, царскими сановниками и множеством священнослужителей, принцесса Анна взошла на корабль. Прощаясь с родиной, она плакала. Ей было страшно плыть в чужие края, становиться женой чужого князя, который представлялся ей злодеем.

Но русский князь в Херсонесе встретил свою невесту ласково. Он уже не был тем разъярённым воином, который брал город мечом. Он раскаивался в своей жестокости, в насилиях, совершённых тут. В Херсонесе он нашёл местных священников и просил их читать ему христианские книги. Их наставления смягчали душу князя. Хотя крестился он в Киеве, но настоящим христианином стал тут, в Херсонесе.

Наверное, потому и родилась позже легенда, что Владимир крестился в Херсонесе. Здесь его дружинники, всё его войско и жители города увидели, как совершенно переменился князь. Пришёл добытчиком с оружием, суровым захватчиком. А получив, что просил у Бога, стал тем ласковым князем Красное Солнышко, о котором народ потом слагал песни и былины.

В Херсонесе князь венчался с принцессой Анной. Это было громкое и славное торжество! Впервые всё русское войско увидело князя в церкви, смотрело, как он совершает крестное знамение.

Узрели воины и великолепие христианского богослужения. Многие бояре, да и простые дружинники тогда же и сами крестились в разных храмах города. Прежде сомневались – а стоит ли? Может, не всерьёз князь в Киеве крестился, а так, понарошку, чтобы греков перехитрить? Но коли князь открыто показал всем, что отныне он верует в Бога Отца, в Сына Божия и в Духа Святого, то и дружине не пристало нос воротить. Как князь – так и дружина. Как князь – так и вся земля русская…

На Русь войско возвращалось с добычей. Не с золотом и серебром, не с парчовыми тканями или драгоценным каменьями. А с богатством, главным для человека, – с верою в истинного Бога. Князь Владимир вёз в свою землю учителей христианства, вёз церковную утварь, без которой не совершаются богослужения.

– Вот, взял себе на благословение, – улыбаясь, показывал он всем на иконы, кресты, ковчежцы с мощами святых.

Но забрал князь из Херсонеса и ещё кое-что. Не удержался. Велел погрузить на ладьи шесть медных фигур – две человеческие и четырёх коней. Для греков это были обыкновенные статуи древних времён, произведения искусства дохристианской эпохи. А на Руси такие диковины были невидалью. Ещё и сто с лишним лет спустя киевляне дивились на эти греческие статуи.