Текст книги "Путешествие Героя нашего времени"

Хранители

Ты вспомни руки, что держали

Твой шаг на жизненном пути,

Когда ты был в его начале,

Когда не знал, куда идти.

Ты вспомни сердце, что стучало

Тогда с твоим в единый такт,

Чтоб помнил ты: не для регалий,

А для души своей ты – Врач.

Ты вспомни силы, что и ныне

Тебя влекут словно магнит,

И с ними ты навек хранимый

А зов с душой соединит…

Наталья Князева

Никто тебе не друг, никто тебе не враг, но всякий человек тебе учитель.

Сократ

Как в сказках у героя есть помощник (Серый Волк, Сивка-Бурка, Конек-Горбунок), который с помощью мудрых советов или волшебной силы позволяет преодолевать препятствия, так и в судьбе каждого человека всегда присутствуют помощники или хранители, которые оберегают его и направляют на верный путь. Для вас такими хранителями, безусловно, являются ваши наставники и учителя, которые повлияли на ваше становление в профессии во время обучения в университете, в момент выбора специальности, а затем в период врачебной практики. Причем в качестве хранителей могут выступать не только те люди, у которых вы учились и с которыми знакомы лично, не только авторитетные и уважаемые вами современники, но и все те, кто был до вас и навсегда вписал свое имя в историю от Авиценны и Гиппократа до Склифосовского и Пирогова.

Героический опыт ваших предшественников способен не только вдохновлять на свершения, но и оказывать реальную практическую помощь в вашей профессиональной деятельности. Как это происходит? Вот несколько наблюдений ученых, подтверждающих возможность такого опыта.

В начале прошлого века в Англии молоко стали разносить в бутылках, закрытых картонными крышками. Бутылки ставили снаружи перед входной дверью. Синицы из Саутгемптона быстро научились извлекать пользу из этого нововведения: они проклевывали крышки и пили молоко. Вскоре так стали поступать все британские, а затем и европейские синицы..

С началом Второй мировой войны эта традиция прервалась.. И только восемь лет спустя в Европе вернулись к прежней практике доставки молока. И что же произошло? Синицы сразу же принялись дырявить картонные крышки.

Казалось бы, что тут удивительного. Дело, однако, в том, что синицы живут в среднем три года. Значит, за восемь лет сменилось почти три поколения этих птиц. Возникает вопрос, каким же образом послевоенные синицы переняли опыт своих предков?

Еще один пример, теперь уже из наблюдений за поведением людей. Психолог из США Арденн Мальберг предложил студентам освоить две одинаковые по сложности азбуки Морзе. Секрет заключался в том, что один вариант был собственно азбукой Морзе (которой испытуемые не знали), а другой – подражанием этой азбуке, но совсем с другими соответствиями сигналов буквам. Все без исключения студенты быстрее и легче освоили общепринятую телеграфную азбуку, хотя и не знали, что это был оригинал.

Для объяснения этих феноменов известный английский биолог Руперт Шелдрейк выдвинул теорию морфогенетического поля – общего для всех людей информационного поля, некой глобальной копилки опыта, знаний, моделей поведения. Таким образом, если кто-то когда-то получает определенное знание, то оно автоматически становится доступно каждому, стоит только настроиться на нужную «волну». Безусловно, чтобы иметь доступ к информации морфогенетического поля, человек должен обладать определенными знаниями, полученными в процессе обучения. Доступ к определенным частотам открыт только избранному кругу людей, обладающих специфическими знаниями, например, врачам, физикам-ядерщикам или программистам. Отсюда происходят «внезапные» озарения, когда человек, столкнувшись с новой для него задачей, вдруг точно понимает, что и как он должен делать. Так многие хирурги признаются, что иногда во время операции, они чувствуют, как будто кто-то ведет их руку, в этот момент они обладают яснознанием: они знают, что делают, но не понимают источника этих знаний. Таким образом, единство медицинского сообщества поддерживается не только благодаря существованию профессиональных ассоциаций и союзов, медицинских конгрессов и форумов, возможности обмениваться опытом в мессенджерах, чатах и социальных сетях, но во многом и благодаря ментальной общности всех врачей, существующих и когда-либо существовавших на планете.

Найти и почувствовать эту поддержку, ощутить себя частью могущественного братства – значит обрести ценнейший ресурс для продолжения собственного Путешествия героя.

Зачастую распознать хранителя и оценить по достоинству его помощь удается лишь спустя годы. Так случилось в жизни эндокринолога Анны. Анна, работала в районной больнице, заведующая отделением была очень строга с ней, критиковала ее работу, предъявляла непомерно высокие требования. Однажды после очередной эмоциональной дискуссии, заведующая сказала: «Ты уволена!» На тот момент потеря работы стала для Анны настоящей трагедией. Но, справившись с первым шоком, она начала поиски новой работы. Именно в это время появились вакансии в том медицинском центре, в котором Анна всегда мечтала работать. И ей удалось туда попасть и стать успешным доктором во многом благодаря требовательности и строгости своей бывшей заведующей. Так из врага заведующая превратилась в друга и помощника, о котором Анна до сих пор вспоминает с благодарностью.

Человек, которого героиня долгое время воспринимала как проблему, помеху в достижении своих целей, указал ей дорогу к новым вершинам, закалил ее характер, помог ей преодолеть страх и нерешительность, чтобы продолжить путь.

Хранители и наставники – это не только те люди, которые приходят в нашу жизнь, чтобы помочь мудрым советом, поделиться опытом и знаниями, поддержать в трудную минут, но и те, кто способен приносить нам благо через трудности и боль. Как справедливо отметил Уолт Дисней: «Ты можешь не понять этого сразу, но иногда удар в зубы – лучшее, что может с тобой случиться» Помните, если в вашей жизни происходят какие-то события или вам встречаются какие-то люди, значит, именно эти события и эти люди были вам необходимы и даны во благо.

Здесь мне хочется привести отрывок из книги немецкого психотерапевта, исследователя морфогенетических полей, автора терапевтического метода «семейный расстановки» Берта Хеллингера:

«Бог нас любит. Всегда.

Вселенная к нам благосклонна, даже если мы не замечаем и не ценим ее подарки.

К нам приходит все, что нужно для нас именно сейчас, ни хорошее и ни плохое, а то, что поможет нам.

То, что нужно на самом деле.

Это происходит всегда через других людей.

Они наши помощники, и прежде всего те, кто причиняет нам боль.

Благодаря им, мы учимся любить себя, принимать подарки судьбы, быть благодарными, меняться…

Мы можем увидеть, что идем не туда, что сделали что-то не так.

Они помогают нам увидеть очень много.

Есть и те люди, которые приносят нам радость, счастье, любовь. Которые помогают понять, что мы идем в правильном направлении. С ними мы парим в небесах, смеемся, радуемся и восхищаемся.

И часто первые и вторые – это одни и те же люди…

(Берт Хеллингер. «Исцеление»)

Очень часто, как в случае Анны, мы можем не сразу распознать в человеке своего хранителя, поскольку в нашем сознании существует некий стереотип того, кто такой учитель. Но когда логический ум не находит никаких объяснений происходящему, включается бессознательное, оно подает вам знаки: вы можете видеть этого человека во сне, или случайно столкнуться с ним на улице. Прислушайтесь к себе, всмотритесь в знаки – если подсознание настойчиво указывает вам на этого человека, возможно, он и есть тот самый хранитель вашего пути. Для вас крайне важно впустить его в свою жизнь!

Вспомните тех людей, которые повлияли на вашу жизнь, осознайте, что они помогли вам понять или изменить, поблагодарите их – это та внешняя поддержка, о которой говорит Чиксентмихайи и которая помогает справляться с испытаниями. Чем больше таких людей вы вспоминаете и благодарите, тем мощнее становится эта поддержка, тем сильнее и увереннее ваш внутренний герой. Для активации соединенности с миром, с людьми, с глобальным морфогенетическим полем («Connected» в состоянии COACH) я рекомендую практиковать медитацию любящей доброты или метта-медитацию66
  Метта – в переводе с санскрита «доброжелательность», «любящая доброта», «дружелюбие».


[Закрыть]

Достаточно практиковать медитацию 5—7 минут в день.

Медитация любящей доброты или метта-медитация

1. Расслабьтесь. Сядьте с прямой спиной, закройте глаза. Несколько минут следите за дыханием, чтобы немного успокоить свой ум. Настраивайтесь на практику, минуту или две отслеживая каждый вдох и выдох.

2. Далее сосредоточьтесь на себе. Пожелайте себе счастья, свободы от страданий и крепкого здоровья. Проговаривайте про себя эти пожелания не торопясь. «Желаю себе быть счастливым», «Желаю быть свободным от страдания», «Желаю себе иметь хорошее здоровье». Вы можете делать это в такт дыханию. Затем немного сконцентрируйтесь на ощущениях, которые появились. Направьте в них мысленно дыхание.

3. Затем представьте мысленно любимого человека или хорошего друга. Также пожелайте ему того же, чего желали себе. Пошлите мысленно ему своей любви. После этого побудьте немного с дыханием. Переходя к каждому новому этапу, старайтесь замечать, появилось ли у вас какое-нибудь напряжение внутри. Мысленно направляйте дыхание в участки, в которых оно возникает, побудьте с ним, и расслабляйтесь. Если вас стали отвлекать мысли, в этом нет абсолютно ничего страшного, так уж устроен наш ум, он постоянно о чем-то думает, не переживайте на счет этого. Просто как только замечаете, что стали думать о каких-то посторонних вещах, спокойно переводите внимание на дыхание.

4. Переведите внимание на нейтральную персону. Это может быть ваш коллега по работе, сосед, наемный рабочий. Человек, которого вы знаете, с которым общаетесь, но не испытываете к нему никаких эмоций. Пожелайте ему счастья, свободы от страдания и крепкого здоровья. Направьте ему любовь. Если вам трудно представить эту любовь, то представьте чувства человека, который любит вас, и постарайтесь почувствовать то, что чувствует он и направить эти чувства на другого человека.

5. Представьте незнакомца, человека, которого вы просто однажды видели. Одноклассник вашего сына, которого вы заметили на фотографии. Пенсионер в метро, которому вы уступили место. Автор новостной колонки, которую вы прочитали с утра. Любой незнакомец. Также пожелайте ему всего того, чего вы желали другим людям

6. Представьте человека, с которым у вас был конфликт или недопонимание. Сосредоточьтесь. Теперь от всего сердца пожелайте счастья этому человеку! Пожелайте счастья всем живым существам, пускай они пребывают в гармонии и любви! Это, на мой взгляд, самый сложный, при этом самый важный этап практики. Ведь мы привыкли не любить и осуждать тех, кто нам не нравится. Поэтому уделите этому этапу особое внимание.

7. По окончании практики побудьте немного еще со своим дыханием. Сделайте глубокий вдох на 7—10 счетов и медленный выдох. Понаблюдайте за возникшими ощущениями (даже если ощущений нет). И потом спокойно откройте глаза, потянитесь, разомните шею и выходите из медитации.

Я стараюсь руководствоваться в жизни таким принципом: «Не бывает плохих людей. Есть люди, которым плохо». Помните об этом и относитесь ко всем людям с пониманием! Предлагайте другим помощь именно в тот момент, когда сами больше всего в ней нуждаетесь. Так вы поможете, в первую очередь, самим себе.

В те периоды, когда вы особенно нуждаетесь в экспертном совете или вам предстоит принять важное решение, я рекомендую прибегнуть к помощи коучинговой техники

«Стол менторов»

(автор Мэрилин Аткинсон77
  Мэрилин Аткинсон – канадский бизнес-тренер, писатель, основатель собственной школы коучинга, которую она назвала в честь своего учителя Милтона Эриксона.


[Закрыть])

Время проведения – 15—40 минут

1. Сформулируйте вопрос, который вас беспокоит, запишите его на листе бумаги.

2. Чем он будет конкретнее, тем проще вам будет найти на него ответ.

3. Например: «Как мне успеть провести полноценный прием за 20 минут?»

4. Выбираете трех наставников – персонажей, у которых вы хотите попросить совета. Это могут быть реальные люди, сущности, Бог, вымышленные персонажи и т. д. Всегда выбирайте именно трех экспертов – зачастую только третий персонаж вносит то, что до этого вообще не приходило в голову.

5. Мысленно перенеситесь в ресурсное для себя место – это то место, где вы чувствуете себя комфортно и легко и куда вы хотите пригласить своих наставников. Но при выборе места учитывайте специфику вопроса, для каких-то вопрос подойдет – вершина Тибета, для каких-то – охотничья хижина в лесу.

6. Пригласите в это место первого гостя – зафиксируйте на бумаге, как он выглядит, как и что говорит, куда садится и т. д.

7. Задайте ему свой вопрос максимально лаконично, без предысторий.

8. Переместитесь мысленно на место наставника: станьте им, посмотрите на себя его глазами, услышьте вопрос его ушами. Сфокусируйтесь на внутренних ощущениях – почувствуйте ответ, который хочется дать. Дайте этот совет.

9. Ответ может прийти в форме образов, ассоциаций, эмоций – запишите ключевые слова или зарисуйте образы.

10. Мысленно вернитесь на свое место, услышьте ответ наставника, обратите внимание на жесты и интонацию. Ни в коем случае не вступайте с ним в дискуссию – поблагодарите и переходите к следующему наставнику.

11. Повторите три предыдущих пункта для второго и третьего наставника.

12. Посмотрите на всех троих наставников и услышьте их общее послание.

13. Поблагодарите от души своих наставников и попрощайтесь с ними. Позвольте им уйти.

14. Вернитесь из вашего мысленного путешествия в реальный мир. Подведите итоги, перечитайте написанное. Если какие-то метафоры, ассоциации или символы остались нерасшифрованными – подумайте над ними. Что они могут значить для вас? Как вы будете применять советы наставников на практике? Какие конкретные шаги в связи с этим вы можете предпринять?

Вопросы

Когда-то учителя станут учениками…

На каком этапе сейчас вы? Ученик? Кто ваши учителя? Какие у вас с ними отношения? На связи ли вы с ними?

Это ваши хранители, храните отношения с ними несмотря ни на что, даже в тяжёлые моменты, сохраняйте для них место в своём сердце, помните, что все в этом мире происходит для вас.

Наступит день, когда к вам придут силы на то, чтобы вы стали учителем, к вам придут ваши ученики.

На этом этапе снова вспомните, какие отношения у вас с вашими Хранителями,

Снова задайте те же вопросы, что и на этапе ранее:

На связи ли вы с ними?

Какие у вас отношения?

Наступит день, когда ваши Хранители ослабнут для этого мира. Их могущество и влияние не вернётся уже на прежний уровень, им будет нужна ваша помощь —

вы станете Учителем для них.

И тогда снова задайте себе те же вопросы:

На связи ли вы?

Какие у вас с ними отношения? Помогли ли вы им сейчас, как когда-то они вам?

Наступит день, когда ваши ученики станут учителями для вас. Помните об этом!

И не забывайте также о том, что пока вы живете на этой земле, вы всегда продолжаете оставаться учеником…

Интервью 1. Наталья Санникова

Почетный профессор Уральского государственного медицинского университета, доктор медицинских наук, академик РАЕ, Заслуженный работник Высшей школы РФ, Почетный член Союза педиатров России (Екатеринбург)

НК: Добрый день! Наталья Евгеньевна, я предлагаю пройтись по путешествию вашей жизни. Я буду задавать вам вопросы, ответы на которые помогут нам представить, как это было у вас. Первый вопрос касается того, когда все началось. Когда вы впервые задумались о том, что станете врачом?

НС: Вы знаете, довольно сложный вопрос… Если бы вы меня спросили: «Почему вы задумались стать врачом?» – я бы немножко по-другому ответила. Когда я задумалась стать врачом? Наверное, как у всех, это был класс 8—9, когда начинаешь задумываться, кем стать, и понимаешь, что это решение на всю жизнь. Сейчас можно менять свои взгляды, профессию, в ту пору, когда я росла и училась в школе, было очень четкое направление, что ты выбираешь профессию на всю жизнь. Первой, кто давал мне напутствие, стала моя бабушка, которая сказала, что хочет, чтобы я стала либо учителем, либо врачом. Вот у меня совместилась профессия. Но я решила стать врачом, потому что у меня были воспоминания из детства, буквально с четырехлетнего возраста. Когда мы жили в эвакуации в Ирбите, я заболела корью, и корь была очень тяжелая, с пневмонией, мне было очень плохо. Ко мне пришел очень хороший, добрый доктор, он, конечно, все выслушал, выполнил свои врачебные обязанности, а еще так меня успокоил в отношении болезни, что я на следующий день была почти здорова. У меня упала температура, и я почти поправилась. Это воспоминание детства до сих пор со мной, до сих пор помню лицо этого врача, который по большому счету проявил такие нормальные, обычные качества врача-педиатра. Он стал прототипом моей будущей профессии.

НК: Это ответ на вопрос, почему вы стали врачом?

НС: Нет, не совсем. Я очень часто бывала в городской больнице, которая раньше называлась Городская клиническая больница №1, там моя бабушка работала заведующей библиотекой. Я очень часто у нее бывала и видела докторов, они были очень любознательными, интересовались периодикой, причем это была библиотека не медицинская, а обычная. Видно было, я понимала, как это все происходит, как формируется личность врача, как люди стремятся к книге. Этот момент на меня повлиял. К десятому классу я пришла к заключению, что я хочу быть врачом.

НК: А были ли сомнения?

НС: Вы знаете, нет, хочу быть врачом и все. Сомнений не было. И не появилось после этого никогда. А почему детским врачом, наверное, потому что встретила такого детского доктора, ну и вообще все встречи с врачами в детстве, видимо, были положительными.

НК: А вы помните, как зовут того врача?

НС: Нет, конечно. Абсолютно не помню. Может быть, он и назвался, но я этого не помню. Пришел, поздоровался, приласкал, погладил по голове – и этого было уже достаточно. Кроме того что назначил какое-то лечение, но оно было минимальным. Вы же знаете, в прошлом веке еще не было антибиотиков, и сульфаниламидов тоже особо-то не было. Наверное, божьим словом и поправилась..

НК: А помните потрясающее выражение Бехтерева: «Если больному от разговора с врачом не становится легче, то это не врач».

НС: Конечно, конечно, помню. Наверное, всю жизнь и помню. Наверное, это как-то интуитивно получается, что, пройдя определенный путь обучения, мы выбираем того человека, который нам нравится, который с нами общается в плане педагогических навыков, в плане профессиональных навыков, и берем с него пример – вот таким я хочу стать, а таким бы я не стал. Поэтому весь период обучения так я себя и формировала, подходя к будущей профессии педиатра.

НК: Наталья Евгеньевна, вспомните, пожалуйста, тот момент, когда вы нашли наставников, тех людей, которые для вас действительно стали ориентиром уже в осознанном возрасте.

НС: Конечно же, помню своих наставников. Вообще мне повезло, наверное, в жизни – не могу вспомнить каких-то негативных людей, которые меня обучали, в каждом наставнике я находила для себя пример. Особенно у меня были великолепные наставники уже после окончания обучения. Судьба распорядилась так, что у меня появился ребенок, которому на момент окончания мною медицинского вуза уже было 8 месяцев. В ту пору у женщин не было таких длительных декретных отпусков, я должна была продолжать работать. Естественно, я выбрала ту работу, которую я смогла бы выполнять с бОльшим успехом: во-первых, она была рядом с домом, во-вторых, со мной был мой ребенок. Я стала педиатром в детских яслях. Это были очень большие ясли на 200 детей в возрасте от двух месяцев до трех лет. Я тоже определила своего ребенка в эти ясли, но он практически сразу заболел, и мне удалось найти няню. А я продолжала работать врачом в детских яслях и набираться опыта. Это очень-очень мне помогло, потому что это и развитие коммуникативных способностей в общении с родителями, и великолепная работа с детьми. Для меня дети – это все. Они совершенно удивительные существа, начиная уже с первого дня их появления на свет. Наблюдение за ними позволяет еще глубже уйти в свою профессию. Поскольку в ту пору такая необходимость была, три года я отработала в яслях. А желание расти дальше, конечно, сохранялось, поэтому я поступила в клиническую ординатуру. И мне везде везло: и с ординатурой, и с наставниками. Это и Татьяна Эвальдовна Вогулкина, профессор и удивительный человек, профессор Владимир Иванович Шилко, с которым я работала бок о бок на кафедре детских болезней лечебного факультета. В дальнейшем такие профессора как Ольга Александровна Синявская, Эмма Михайловна Силина, удивительный наставник, который у меня был после защиты кандидатской диссертации – великолепная эрудиция, великолепный доктор, прекрасный товарищ. Что сказать – везло! Безусловно, после того как я уже и ординатуру закончила, и кандидатскую диссертацию защитила под руководством Татьяны Эвальдовны Вогулкиной, мне предложили перейти на другую кафедру. Это была кафедра факультетской педиатрии, которой руководила Эмма Михайловна Силина. А затем в 82-м году мне предложили перейти обратно на кафедру детских болезней лечебного факультета и временно заместить руководителя этой кафедры, потому что Татьяна Эвальдовна ушла на пенсию. Началась другая работа, чтение лекций, работа более масштабная, расширились горизонты преподавания, потому что это был не педиатрический, а лечебный факультет. Но, с другой стороны, на педиатрическом факультете очень четкое преподавание именно педиатрии, более длительное получение врачами этой профессии. А в 1988 году, когда я была доцентом, мне предложили руководить кафедрой пропедевтики детских болезней. Это было интересно. Прекрасный человек, который руководил этой кафедрой, Анна Васильевна Харитонова уходила на пенсию. Я у нее непосредственно не училась, но как товарищ и соратник по работе она всегда была рядом. Хотя у меня была недописанная докторская диссертация, которую нужно было как-то завершать, я приняла обязанности руководителя кафедры довольно большой детской больницы, Дорожной детской больницы. Большая клиника, все новое, никогда на этой базе не работала, поэтому пришлось еще больше профессионально обрастать знаниями, поскольку в эту больницу госпитализировали детей буквально со всей Свердловской железной дороги. Новый коллектив, новые люди, сразу пришлось немного изменять состав кафедры…

НК: Наталья Евгеньевна, я вас сейчас попрошу немного замедлиться… Я ваше волнение сейчас так ощущаю… Как будто вы волнуетесь сейчас.

НС: Нет, нет, просто интересно, увлеклась…

НК: Мне тоже очень интересно, просто мне некоторые моменты сейчас особенно важны. Я понимаю, как мы с вами сейчас погрузились, и я вспоминаю кафедру пропедевтики, ваш кабинет….

НС: Где мы с вами познакомились.

НК: Я хорошо это помню, мне очень дороги эти воспоминания, но здесь важно немного уточнить про наставников. Вы назвали где-то четыре человека, которые оказали на вас влияние. А сейчас как часто вы о них вспоминаете? Есть какая-то связь между вами? Чувствуете ли вы ее?

НС: К сожалению, из тех, кого я перечислила, жив только Владимир Иванович Шилко, с которым мы продолжаем общаться…

НК: Наталья Евгеньевна, да, я понимаю, что эти люди уже ушли..

НС: Конечно, до того как они уходили, я с ними всегда общалась, мы были очень дружными. Последнее время больше с Эммой Михайловной Силиной, которая жила рядом со мной, и мне удавалось с ней пообщаться, я даже к ней приходила, потому что она болела, и нужно было и от нее услышать, и ей оказать поддержку.

НК: Наталья Евгеньевна, я помню, как вы рассказывали, что поддерживаете своих учителей. Для меня это является очень сильным примером, я это помню до сих пор. Сейчас такое время, что мы редко видимся, даже с близкими и родными людьми, поэтому, зная вашу занятость, я восхищаюсь тем, что вы находили время пообщаться и встретиться со своими наставниками.

НС: Я до конца поддерживала Анну Васильевну Харитонову, вслед за которой я пришла заведовать кафедрой. Анна Васильевна была совершенно изумительным человеком, и я ее даже больше узнала, после того как стала заведовать кафедрой. Она мне передала свои лекции, предоставила все, что было ею сделано за эти годы. И я, заведуя кафедрой, постаралась не нарушать последовательности ее преподавания и научных исследований. Хотелось сохранить нить тех исследований, которые уже были сделаны с тем, чтобы их расширить, усилить уже со своим коллективом. И она это чувствовала, ей нравилось, что я подхватила ее дело, радовалась нашим успехам. Это было приятно, что я продолжаю то направление, которое было заложено, может быть, вообще в 30-м году (данная кафедра была создана в 1939 году). Мы же понимаем, что в науке много сложностей, и не все зависит от одного человека, например, от руководителя кафедры, поэтому нужно работать содружественно с другими кафедрами и с другими руководителями, чтобы тебя понимали, чтобы тебе помогали, чтобы у тебя получалось. Это большой взаимный труд.

НК: Наталья Евгеньевна, я вас правильно понимаю, что вы действительно стали преемником Анны Васильевны, даже когда ее не стало, ее дело продолжало жить, потому что вы сохранили это очень бережно.

НС: Да, ее не стало не так давно, два года назад…

НК: Я имею в виду, когда она перестала работать на кафедре.

НС: Да, конечно, с 1988 года она ушла на пенсию, и мы с ней уже работали таким образом: общением, взаимопониманием, взаимопомощью.

НК: Наталья Евгеньевна, когда вы преподавали, заведовали кафедрой или просто работали с пациентами, были ли у вас такие мысли, что Анна Васильевна вот так бы сделала в этой ситуации, и я так же поступлю, или еще кто-то из наставников такое решение принял бы, значит, стоит так же сделать. Были такие моменты?

НС: Наверное, да, в какие-то моменты, безусловно, поддерживаешь то, что уже сделано. Знаете, в нашей врачебной профессии, можно полагаться и на интуицию, зная себя, зная подходы, имея знания в медицине, в педиатрии, но от общения с коллегами ты получаешь определенный профессиональный заряд, для того чтобы правильно решать вопросы диагноза, каких-то лабораторных исследований. Не могу не сказать снова о Владимире Ивановиче Шилко, который как и Татьяна Эвальдовна Вогулкина зажег во мне искру исследовательской деятельности, а исследовательская деятельность она помогает и в профессиональной, врачебной деятельности. Без нее просто нельзя, не получится. Безусловно, моделируешь подходы предшественников. Но, как вы сказали, время меняется, оно бежит вперед, и его не хватает, чтобы лишний раз пообщаться. А теперь еще и ковидные годы. Можно уже сказать «годы», которые так нарушили наши планы, наши взаимосвязи. Конечно, это все заставляет задавать много вопросов и себе, и своим коллегам, потому что все работаем в этот серьезный период.

НК: Наталья Евгеньевна, если вспомнить ваш профессиональный путь, бывали такие моменты, что хотелось с него свернуть, уйти из медицины? Было ли хоть раз такое?

НС: Нет, никогда. Только сейчас я очень страдаю от того, что не практикую, я говорю, что забуду, как слушать ребенка, потому что меня не допускают к врачебной деятельности. Понимаете, у меня лежит четыре или пять фонендоскопов, которые иногда бездействуют. Но сейчас уже легче, в этом году уже какая-то врачебная деятельность появляется.

НК: Наталья Евгеньевна, я услышала, что вы сказали «я страдаю», то есть, когда вы не слушаете детей, не оказываете им помощь, вы страдаете?

НС: Да, я страдаю от отсутствия….. Вы понимаете, что такое врач? Педиатр? Вот обращаются ко мне за помощью, мне сейчас довольно часто звонят мои пациенты, которых я не могу посмотреть, но которые спрашивают моего совета. А я же ребенка не вижу, прошу прислать фотографию, еще мне присылают лабораторные анализы, фото кожных покровов у ребенка с сыпью или другие физиологические отправления. Это все хорошо, но это не всегда то, что ты можешь получить от общения с ребенком, от осмотра, когда ты можешь вызвать у него улыбку и поработать с ним так, чтобы он поправился побыстрее. А еще поработать и с мамой, и с папой, и с бабушками. Вот этого мне не хватает. Врачебного комплекса, который должен быть. И теперь у меня появился комплекс, выходит (Смеется) Не хватает взаимодействия.

НК: Наталья Евгеньевна, я заметила такую вещь, поправьте меня, если я не права. Вы говорите, поработать с ним и с его родителями, чтобы он выздоровел. Но, образно говоря, вы же не будете ему что-то пришивать, латать его. Что значит поработать? Что там происходит?

НС: Это душевность, которая передается от человека к человеку. Мне трудно сказать, но это, наверное, так. То, что в меня в три года заложили. Тот врач. Наверное, это передача идет какая-то до сих пор. А может быть, это от семьи, в которой в меня заложили свойства доброты, доброжелательности, ответственности перед делом, которому ты служишь. Все вместе, комплекс. Опять комплекс, комплекс хорошего врача. Конечно, с моей позиции. Мне хочется быть хорошим доктором, и я всегда это исполняю, стараюсь исполнять так, чтобы быть хорошим доктором.

НК: Наталья Евгеньевна, а какой он, хороший доктор?

НС: Он вдумчивый, он прежде всего психолог, потому что я вижу, кто ко мне пришел, как настроен, я сперва должна долго-долго поговорить. Несмотря на то, что ребенку надо быстро помощь оказать, я смотрю, разговариваю, оцениваю и в это же время оцениваю состояние мамы и пытаюсь донести до нее те факты, которые ей нужно понять и с которыми ей нужно в какой-то степени смириться. Только так я начинаю помогать ребенку выйти из этой ситуации, которая возникла, которая называется, возможно, болезнь, возможно, еще даже не болезнь, а предболезнь. Поэтому необходимо вникнуть в нюансы. Хорошо, если час я смогу уделить на прием. Вы же знаете, что на прием педиатра выделяют 15 минут. Хотя я считаю, и меня учили, особенно вдумчиво это делали и Татьяна Эвальдовна, и Эмма Михайловна, и Ольга Александровна, что надо глубоко вникнуть в процесс, а потом уже делать заключение выписывать рецепт. Вот так было. Я тоже стараюсь к этому стремиться.

НК: Наталья Евгеньевна, спасибо, что делитесь, это очень ценно.

Наталья Евгеньевна, а бывали ли у вас какие-то препятствия, какие-то «драконы», «Бабы-Яги», «Кощеи» возникали? Те, кто как-то огорчал, мешал, не давал вам что-то делать, как вам бы хотелось?

НС: Вы знаете, нет, я с такими не встретилась, с врачебными драконами не встретилась. Конечно, каждый человек имеет свои особенности. Я пытаюсь понять, почему возникло разногласие, почему меня кто-то, где-то, как-то не понял. Я вникаю, пытаюсь перейти на какие-то другие возможности, чтобы донести, чтобы меня поняли. Поэтому во всех ситуациях – и во врачебной с родителями, и с коллегами, и с более старшими по званию людьми – если мне это нужно, я пытаюсь добиться, но именно взаимопониманием. Не было резких споров у меня. Я всегда у кого-то находила поддержку. Правда, был один очень сложный момент, когда нашу больницу, Детскую дорожную больницу, решили закрыть, решили, что она не нужна. Хотя, безусловно, она была нужна, прежде всего в социальном аспекте, потому что люди привозили детей с самых отдаленных мест, где не было врача, а был только фельдшер, а может, и фельдшера не было поблизости. Поэтому было большой нелепостью закрывать эту больницу. С учетом того что в 1956 году эта больница была построена именно как Детская дорожная больница. До сих пор с дрожью в голосе говорю об этом. Понять это было очень сложно, потому что сначала заменили главного врача – прислали какого-то наместника. Меня очень поддержал ректор нашего УГМУ, ему очень хотелось нас поддержать. При этом новый главный врач создал для нас довольно хорошие условия работы в больнице, хорошо оформил кабинет, приобрел новые диагностические приборы. Мы с ним уже создали прекрасный профессорский совет при больнице, но что-то пошло не так, и нам пришлось с ним попрощаться. И на этом фоне начали вообще закрывать больницу. Вот он, главный дракон, с которым я пыталась бороться, рассказывая, как хотели и создавали эту больницу, но ничего у меня не вышло. Пришлось менять базу кафедры, что, конечно, было очень сложно.