Текст книги "На хвосте удачи"

На ломаном английском индеец объяснил, что убил тех людей только потому, что они пытались его ограбить.

– Еще бы не попытались! – проворчал ле Пикар по-французски. – Да вы только взгляните на шлем у него на башке! Похоже, из чистого золота!

Индейца звали Монтесумой, в честь великого древнего вождя, и вопреки их догадкам он не сторожил город, а всего лишь жил рядом с ним. Хранил, так сказать, его историю, которую и поведал пришельцам.

Много веков назад предки Монтесумы пришли на берег озера Тескоко. Вождя племени звали Тено́ч: боги наказали Теночу обосноваться в этих местах. А был он сыном бога Истак-Мишкоа́тля, Белого Облачного Змея (в этом месте Нати машинально продолжила: а братьями его были Уицилопо́чтли и Кецалькоа́тль). Вокруг озера жили и другие племена, некоторые отнеслись к пришельцам очень враждебно. Пришельцы перебрались на небольшой островок посреди озера, укрепили клочок земли и даже построили дамбу. А через некоторое время все озерные племена объединились. Новый народ стал называться ацтеками, по имени их далекой прародины – страны Астлан. В это благодатное время все платили ацтекам подати, а от крови жертв воды Тескоко становились красными…

Нати скривилась – последние слова индеец произнес особенно мечтательно.

Так продолжалось больше столетия, но испанцы во главе с Кортесом разорили ацтекскую столицу и уничтожили древний могучий народ. Теперь в городе хозяйствует бог мертвых – Миктлантеку́тли. Он воскресил воинов для охраны храмов. А еще здесь поселились живые ацтеки, дальние родственники тех, кто сто пятьдесят лет назад погиб от руки Кортеса.

– То есть город все-таки охраняют?

– Охраняют, но я вам все расскажу, и вы пройдете преграды. А главное, помните – мертвых можно убивать, как живых.

– И чего ты хочешь взамен? – деловито спросил Лис.

Монтесуму почему-то изгнали из города, но он очень хотел вернуться. Для этого ему нужен нефритовый череп Миктлантекутли, а взамен он готов рассказать, где спрятано богатство, «которому нет равных».

Корсары отошли посовещаться.

– Мертвые? – переспрашивал ле Пикар недоверчиво. – Что там за мертвые еще?

– Наверное, там похоронили погибших индейцев, а этот свихнулся и вбил себе в голову, что мертвецы его преследуют. Но, судя по всему, знает он город хорошо, про индейские ловушки расскажет, а нам только того и надо.

Если б испанцы вместо того, чтобы грабить индейца, по-хорошему попросили у него совета, корсарской экспедиции оставалось бы только грызть локти в досаде, что Теночтитлан уже очищен от сокровищ…

Они смотрели на лежащий перед ними город. Высокая каменная ограда. Столбы. Странные здания с множеством колонн. Ступенчатые пирамиды. Тусклое темное озеро (красное от крови жертв, вспомнила Нати и передернулась), в котором застыли отражения гор и туманного неба, окружало его со всех сторон.

– А выглядит пустым и заброшенным, – заметил Берни.

– Да, если не считать ватаги воинственных мертвецов! – отозвался Лис. – Но думаю, мертвецы все-таки предпочитают разгуливать ночью, так что время у нас еще есть.

Все это время Хосе и Монтесума негромко переговаривались. Подошедший Фокс успел уловить только сказанное «то́тек», и Хосе, прижав ладонь к груди, почтительно поклонился. Тотек – значит вождь, машинально отметил про себя Эндрю. Ладно, с этим потом разберемся…

– Что посоветует Монтесума? – спросил Фокс, показав на мост. – Как нам миновать огненную стену?

Оказалось, способов справиться с огненной ловушкой целых два. Правда, неизвестно, пригодились бы они оба дону Эстебану – вряд ли тот, как Фокс, запасся всевозможными индейскими идолами. Никакого интереса и уважения к истории тех, кого собрался грабить! Первый способ – рискуя жизнью, перебраться через дамбу и поставить тотем Кама́штли на жертвенный камень. Второй – поставить два тотема на жертвенники перед дамбой.

– Камаштли, значит, – пробормотал Эндрю, засовывая руку в свой мешок. – Как он выглядит, подскажите?

– Он же бог охоты. – Нэтти сел рядом на корточки. – Наверняка с каким-нибудь копьем или копьеметалкой в руках…

Лис не смог на ощупь найти что-нибудь подходящее и, рыкнув от нетерпения, вывалил содержимое мешка на землю. Моряки уставились на валявшихся в пыли божков: даже у обычно невозмутимого Берни отвисла челюсть.

– Так вот что все время упиралось мне в лопатки, когда я нес проклятый мешок! – возмутился ле Пикар. – Таскай на спине всю эту индейскую нечисть, тьфу!

– Не плюй на золото! – предупредил Берни, подбирая увесистый тотем и протирая его рукавом.

– Золото?!

Монтесума меж тем, тихо говоря что-то, по очереди касался своих богов: точно беседовал или убеждал их в чем-то.

Фокс застыл на коленях с найденным Камаштли в руках. Произнес задумчиво:

– Хотя зачем носиться по мосту, как в задницу раненному? Еще морду себе попорчу огнем, женщины любить перестанут! (Перестанут, проворчал ле Пикар, если обожжешь кое-что другое). Поставил парочку с этой стороны – и иди себе спокойно! Какие, говоришь, нужны?

Под присмотром и по указаниям Монтесумы Лис установил на жертвенные камни, небольшие площадки по обе стороны дамбы, двух божков: Тона́тиу – справа, Тласольтеотль слева. Напоследок еще и потер богиню-пожирательницу грязи большим пальцем по голому животу, пообещав ей (если, конечно, они выберутся отсюда живыми) какой-нибудь подарок, коль та поможет ему наконец разобраться с Нэтти. Сколько можно тянуть, совсем на него не похоже!

– Ну, Лис, ты давай быстрее, что ли! – окликнул ле Пикар. – А то мало ли, может, ловушка отключается на короткое время, а нам еще за тобой по мосту топать и топать!

– Ай, как не стыдно, Жюль! – укорил его Лис, поднявшись на дамбу. – Так не терпится увидеть своего капитана зажаренным на барбекю, а?

Он стоял к своей маленькой команде спиной, чтобы те не увидели неуверенность на его лице: мост впереди вдруг показался очень длинным, пожалуй, длиной в целую жизнь, а божки – такими маленькими и такими… бессильными. Да и вообще, с чего он решил поверить этому Монтесуме? Может, тот таким образом отделывается от надоедливых посетителей Теночтитлана? Отключилась ли ловушка, неизвестно, и что самое неприятное – нет способа проверить.

Эндрю шел по мосту очень медленно, а огонь так и не появился. Индеец не обманул, ловушка действительно обезврежена. Оглянувшись, Эндрю махнул рукой – группка на том конце моста взорвалась ответными взмахами и победными криками. Лишь когда они кинулись следом, Фокс запоздало подумал – аж в пот бросило, – что на повторную прогулку по мосту божки могли и не рассчитывать. Но команда благополучно добежала до него, на лицах всех, даже Хосе, сияли широкие улыбки. Ф-фу… ну будем надеяться, что и обратный путь огонь не перекроет!

Монтесума меж тем невозмутимо уселся на той стороне дамбы, собираясь ждать их возвращения и обещанного нефритового черепа.

Пятерка вступила под арку широких ворот. Вошла в город.

Огромное пространство, выложенное подогнанными друг к другу камнями, – такой мостовой позавидуют и европейские столицы! Кое-где между камнями пробивалась неукротимая трава. Дома или храмы, сложенные из обтесанных камней, огромных блоков и кирпича-сырца, выглядели крайне неприветливо. Казалось, даже ветер пасует перед отлично сохранившейся оградой, окружающей город: не в его силах расшевелить напластования времени, заполнившие Теночтитлан до самого края. Тишина здесь царила такая, что можно было услышать, как кровь бежит в твоих собственных жилах.

И уж не услышать звука быстрых шагов было просто невозможно. Индеец вывернул из-за угла и, не обращая внимания на вскинутые пистолеты и шпаги, подошел к пришельцам почти вплотную. Был он одет куда скромнее своего озерного собрата: серьги, ожерелье из металлических пластин на шее, бедра обернуты куском ткани.

Взгляд темных глаз скользнул по морякам и безошибочно остановился на Лисе. Индеец энергично ткнул себя большим пальцем в грудь.

– Я Мешитли!

Лис ответно хлопнул себя по груди.

– Фокс. Как поживаешь, приятель? – И в сторону: – Они нас так и будут встречать по очереди, а? До чего вежливый и гостеприимный народ эти ацтеки!

– А ты хотел, чтобы нас встречало индейцев «да не счесть»? – сквозь зубы пробормотал ле Пикар. – Скажи спасибо, что они не пригвоздили нас к воротам своими стрелами!

Индеец вслушивался внимательно. Поняв часть, сказал, показывая два пальца:

– Двое! Я и брат. Нас двое!

– Уже легче…

– Живых двое.

Уже хуже. И этот все про то же!

– Служим богу.

– А бог у нас?..

– Миктлантекутли.

Лис потер руки:

– Вот и отлично! К нему-то нам и надо. Отведешь?

Мешитли взглянул на человека с лисьими волосами почти сочувственно: такой великий воин, недаром бог смерти к нему присматривается, – и лишился разума! Нет бы в самый разгар боя!

Индеец разразился неожиданно длинной речью, из которой Фокс понимал хорошо если пару слов, а другие и вовсе ничего. Неожиданный перевод обеспечил Хосе. Оказывается, Мешитли рассказывал, как трудно попасть в Миктлан, страну мертвых. Путь туда занимает четыре дня, а состоит она аж из девяти преисподних. Нужно пройти между двумя грозящими раздавить горами, избежать змеи, гигантского аллигатора, пересечь восемь пустынь, подняться на восемь гор, где морозный ветер будет кидать в тебя камнями и обсидиановыми лезвиями… Когда индеец на миг прервался, чтобы набрать воздуха, Лис, ошеломленный излишними подробностями, вклинился в его увлекательный рассказ:

– Да я вовсе не собираюсь так далеко! Я имел в виду – проводишь меня к Миктлантекутли в городе.

– Он и так следит за вами! И появится, когда пожелает. Но если хочешь умилостивить моего бога, принеси ему жертву.

– Э-э-э… жертвенных животных не припас.

– Ты готов? Показать тебе жертвенник?

Лис пожал плечами в ответ на все вопросительные взгляды:

– Ну надо же с чего-то начинать! Прогуляемся?

Мешитли, чуть ли не приплясывая, пустился вперед. На ходу Лис вполголоса рассказывал товарищам об обычаях ацтеков. Например, Тласольтеотль (ты, Нэтти, о ней уже знаешь) жертвовали девушку: из ее кожи шили куртку, которую надевал жрец для ритуального танца. А если год выдавался засушливым, к столбу привязывали мужчину и метали в него дротики: капающая кровь – символ дождя, чем ее больше, тем обильнее выпадут дожди… А во славу Ши́пе-То́теку, богу весенней растительности, посева и сбора урожая, чье имя переводится как «наш вождь ободранный», сдирали кожу с захваченных врагов…

Когда они очутились у жертвенника, с недоверием и, мягко говоря, неприязнью на Мешитли поглядывали уже все. Да и место было жутковатым, хотя и по-своему красивым. Освещало его пламя светильников, расположенных на полу. Лис прошелся по помещению, разглядывал прочные стены: на них были изображены то ли лица, то ли птицы, то ли странные гибриды людей и зверей. Берни осматривал светильники, пытаясь понять, что за масло там налито, потому что огонь был очень ярким и не чадил; а пораженные Нэтти с ле Пикаром подсчитывали количество черепов, грудой наваленных в центре жертвенника. Остановились на «очень много». Часть черепов были нанизаны на металлические вертела в странном сооружении, отдаленно напоминавшем камин.

– Приятное местечко! – Эндрю провел пальцем по желобку жертвенного камня, по которому когда-то стекала кровь в жертвенную чашу. Поднес палец к глазам – сухой и очень пыльный, давненько уже Теночтитлан не получал кровавой дани!

Деловито потер руки, разворачиваясь к своим спутникам:

– Ну что, и кого будем приносить в жертву?

Горящие темные глаза индейца остановились на Нэтти. Мешитли отозвался с готовностью:

– Моему богу нужна молодая кровь!

Нэтти издал странный горловой звук и слегка попятился.

– Юнга у нас малокровный, так что, думаю, Миктлантекутли лучше подойдет могучий зрелый воин! – не согласился Лис, указывая на ле Пикара. Тот посмотрел на капитана с легким сомнением:

– Рехнулся?

На бледных губах Берни зазмеилась улыбка: Лис повернулся к индейцу и дружески хлопнул его по плечу, от чего Мешитли слегка присел.

– Но и кровь верного слуги ему тоже придется по вкусу, а?

Индеец поспешно отшагнул, произнес с опаской:

– Он заберет меня в свой час!

– Думаешь, этот час еще не настал? – Лис качнул головой. – Ай-ай-ай, как неприятно, мы всё никак не можем доставить удовольствие твоему приятелю Миктлантекутли! Досадно, но ничего тут не поделаешь! Пошли отсюда.

Оставив за спиной безутешного Мешитли, корсары бодрым шагом покинули ацтекский жертвенник. Выйдя наружу, не сговариваясь, глубоко вздохнули, вытесняя из легких застоявшийся воздух старой смерти и старого ужаса.

– Ничего себе порядки! – возмутился ле Пикар. – Дикари чертовы!

Лис улыбнулся какому-то старому воспоминанию. Согласился:

– Да, вот такие здесь порядки… Ну что, куда направим свои стопы?

Они осмотрели ближайшие постройки: сооружение с множеством колонн, круглый храм (кажется, Монтесума назвал его Храмом белого человека – уж не потому ли, что в жертву там приносились исключительно европейцы?). Быстроногие Лис и Нэтти сбегали по лестнице наверх, вернувшись, объявили, что входа не обнаружили. Выбрали самый ближний и самый крупный, называвшийся красиво и напыщенно: храм Великой жизненной силы. Но тяжелая каменная дверь не поддавалась даже объединенным усилиям пятерых человек. Попробовали и вторую, нижнюю, – результат тот же.

– Да она весит, наверное, несколько центнеров! – заявил ле Пикар, отступая и разглядывая громадную дверь исподлобья, точно собрался ее таранить головой. Берни оглянулся:

– А где этот… Мешитли? Надо было его допросить как следует, а не беседовать на теологические темы!

– Мы не оправдали его ожиданий, и он наверняка побежал ябедничать на нас своему богу смерти! Ладно, вернемся к другому краснокожему советчику!

Лис вернулся к дамбе и прокричал, сделав руки рупором:

– Эй, тотек! А как попасть в этот твой храм, а?

Монтесума поднялся. Кричать не стал, говорил спокойно, но голос его прекрасно перекрывал разделяющее их расстояние. Он «вспомнил»: чтобы открыть храм Великой жизненной силы, нужно расставить десять тотемов в маленьких храмах по бокам, что у дальней стены.

Лис поднял мешок и потряс его в руке:

– Какие десять? Их же у меня еще до черта!

Монтесума уставился в небеса, словно у него там был заготовлен список, начал звучно перечислять. Лис повторял вслух, и эхом отзывался стоявший рядом Нэтти:

– Шочикеца́ль, Миктлантекутли (ну куда ж без него!), Кецалькоатль, Мышкоатль, Тескатлипока, Чалчиуитлику́э, Уицилопочтли, Тла́лок, Майяуэль, Тонакотеку́тли… Это всё, что ты нам посоветуешь?

– Всё, – отозвался индеец, вновь усаживаясь на землю. – А теперь иди и принеси мне нефритовый череп.

Лис проворчал, обращаясь к Нэтти:

– Если он что-нибудь еще «забыл», напомни, чтобы по возвращении я дал ему по башке его же собственной дубинкой!

Дело оставалось за малым – вернуть тотемы на положенные места и открыть проклятую дверь. Лис разложил на камнях все десять божков и с сомнением уставился на входы в дальние храмы.

– Рассыпаемся или идем вместе?

– Чтобы не терять времени до темноты, можно каждому взять по два храма, – разумно предложил Берни.

– А если там засада? – прогудел ле Пикар.

И такое может быть. Лис глядел на храмы, все глядели на Лиса.

– Идем вместе. Нэтти – сзади.

– Я хорошо стреляю! – возмутился Нэтти.

– Вот и будешь прикрывать нас сзади. Дайте Нэтти еще пистолет. И пули. Ножи, я так понимаю, при тебе?

– А как мы угадаем, какой идол в каком храме ставить?

– Может, в том порядке, как их назвал наш краснокожий… склеротик. Или внутри окажется какая-то подсказка. Разберемся.

Подсказка оказалась даже не внутри, а снаружи – над самым входом виднелся барельеф, напоминающий что-то вроде пера и цветка.

– Эм-м… и кто тут из вас, ребята, оперенный? – Лис опять принялся разбирать свои тотемы – для удобства отсортированные переложили в другой мешок. Из-за его плеча протянулась смуглая рука Хосе, безошибочно ухватила один.

– А, точно, первая пойдет Шочикецаль, «цветочное перо»!

Ле Пикар, вытянув шею, заглядывал в храм.

– А ведь темно…

– Наверняка добросовестные служки Миктлантекутли и там развели храмовые огни, бог-то строг, лентяев не потерпит! Ну, Нэтти, быстро помолись за нас – и вперед!

Корсары серьезно выждали, пока Нэтти пробормочет молитву, дружно сказали: «амен», – и скользнули в храмовый сумрак.

Все-таки их бдительность усыпили тишина и заброшенный вид Теночтитлана. А рассказы индейцев о мертвых воинах они и вовсе приняли за обычные байки-страшилки, которыми моряки с удовольствием пичкают друг друга, коротая тянущуюся ночную вахту.

Ничем другим Эндрю не мог объяснить то, что он пропустил удар, чуть не размозживший ему голову. Хорошо, что тот пришелся большей частью не на затылок, а на загривок, но и этого хватило, чтобы Фокс, оглушенный, повалился на колени.

Берни, как всегда, действовал молча и стремительно: над плечом Лиса сверкнула шпага, и занесенная для следующего удара дубина бессильно скатилась по склоненной спине капитана. Выстрел в пустоте храма был оглушительным, а яркость вспышки ослепила и охранников и корсаров. Топот ног, удовлетворенный вопль ле Пикара: «Три!»

…Вот Нэтти уже тормошит его за плечо, в отставленной руке – дымящийся пистолет (что ты на меня время теряешь, идиот, перезаряди пистолет!). Возвращающийся ле Пикар говорит:

– Только трое было… а ты чего, Лис, молиться, что ли, вздумал? Башка цела?

Не рискуя двинуть гудящей головой, он поднялся, с раздражением отталкивая поддерживающие руки Нэтти.

– Цела, что моей башке сделается?

Берни толкнул ногой лежавшего навзничь индейца.

– Вооружены одними дубинками.

– А вот сюда нужно ставить твою богиню! – Нэтти уже добежал до горящих у дальней стены огней.

На плитах виднелось изображение руки. Основание тотема точь-в-точь входило в эту каменную ладонь. Правда, Лис по какому-то наитию сначала нажал на руку. Корсары настороженно огляделись: ничего не двигалось, не было ничего слышно, кроме их сдерживаемого дыхания.

– Все, что ли? – спросил ле Пикар. – Ну тогда пошли отсюда, а то снова как полезут из какой дыры краснокожие!

Ему тоже, кстати, прилетело дубинкой по плечу, видимо, индейцу просто не хватило роста, чтобы достать до головы здоровяка. Нэтти наконец вспомнил про незаряженный пистолет, Берни задумчиво рассматривал свою шпагу, а Фокс с ле Пикаром потирали ушибы. В городе по-прежнему было тихо и безлюдно.

– Ну, если богиня любви и цветов нас так приложила, то чего ждать от Миктлантекутли, а? – ворчал Лис. – Следующий-то храм наверняка его!

– И такая засада в каждом храме?!

– Если б они все одновременно вывалились из своих нор, – ле Пикар кивнул на храмы, – тут бы нам и каюк! Видать, у каждого отряда задание охранять один храм, а на другие им плевать.

– И слава Богу! – с чувством сказал Нэтти.

– А может, они, как все порядочные мертвецы, не выносят солнечного света? – весело предположил Фокс, отыскивая в мешке тотем Миктлантекутли.

– Наверняка, – спокойно согласился Берни. – Капитан, а крови-то на клинке нет!

Все уставились на его поднятую шпагу, потом – на капитана. Лис сказал задумчиво:

– Мертвые они там или не мертвые, но шпаге и пулям поддаются… Да, Нэтти, не хочешь еще раз как следует помолиться, а? Или твоя молитва многозарядная?

На втором храме были изображены летучая мышь и паук.

– Миктлантекутли, верно? – спросил Лис у Хосе. Индеец кивнул. И без того молчаливый, в Теночтитлане он, казалось, попросту онемел.

Охранников здесь было четверо, Нэтти умудрился пустить в ход свои любимые ножи, и схватка оказалась еще короче. Бога смерти – в давно ожидающую его «руку», – и вновь на свет и воздух. Ле Пикар заметно повеселел, заметил, помахивая прихваченной в храме дубинкой:

– Ну, если так дело пойдет и дальше, мы быстро управимся!

И, конечно, сглазил.

Нет, с охранниками-мертвецами, нападавшими молча, одинаково, не думавшими о своей защите, они справлялись легко, но дальше начали срабатывать древние ловушки. В храме Тескатлипоки Лис, шагнувший к «руке», почувствовал, как плита подается у него под ногами, с криком откачнулся назад – подоспевшие друзья успели ухватить его под руки и за одежду раньше, чем он рухнул в открывшийся колодец. Берни быстро заклинил дубинкой вставшую вертикально плиту, Нэтти подтащил светильник, и корсары разглядели далеко внизу останки тех, кто посетил этот храм раньше. Костей было много…

Лис, сидевший, свесив ноги в колодец, перевел задумчивый взгляд на такую близкую «руку»:

– И что, мне теперь туда по воздуху?

– А давай я брошу идола, как нож? – спросил Нэтти тонким от пережитого испуга голосом. – Может, попаду в «руку».

– А может, нет… и что тогда дальше?

– Каждый бог дает одно испытание, – неожиданно подал голос Хосе.

Все оглянулись. Лис – с явным подозрением.

– Приятель, ты что-то знаешь? И тоже «забыл» сказать?

– Я слышал. Одно испытание. Все разные.

– А какое нам устроит Чалчиуитликуэ?

– Каждый бог – свое, – твердо повторил Хосе. И умолк. Навсегда, наверное.

– Ну, если этот Тескатлипока отвечает за землетрясения… понятно, что у меня «земля» под ногами обрушилась. Ладно, поверим Хосе!

Фокс без всяких происшествий выставил идола на место, быстрым шагом покинул храм и, отойдя подальше, укорил Тескатлипоку:

– Неблагодарная ты сволочь! Я тебя у Кэллоу забрал, домой доставил, а ты хотел меня отправить в преисподнюю! Что вы так на меня все уставились, а? Я привыкаю беседовать с богами! Все, давайте передохнем и подумаем, что за пакость приготовит нам следующий бог. Наверняка и в первых четырех храмах были ловушки, только от старости не сработали.

– Эту вон тоже заело, – утешающе заметил ле Пикар, – так что мы бы тебя все равно вытащили!

– Ну да, с переломанным хребтом! – огрызнулся Лис. – Видал, какая там глубина?

Нэтти уже крутил в руках тотем Чалчиуитликуэ.

– Она богиня пресной воды, озер, рек…

– Колодец, полный воды? – предположил Берни.

– Час от часу не легче! – Лис забрал тотем и серьезно заявил ему: – Почтенная леди, ты покровительница всех, кто путешествует по воде! А мы только этим и занимаемся, так что давай не обижай нас!

– Это что, какая-то индейская молитва? – с подозрением спросил Пикар.

– Нет, но сказано от души, а?

Увещевание не помогло: ступив в храм, корсары обнаружили, что он залит водой до самого порога. Ле Пикар измерил глубину дубинкой – пол резко понижался – и вздохнул:

– А плавать-то я и не умею!

Берни начал раздеваться одновременно с Лисом. Индеец внимательно вглядывался в темноту.

– Хосе? – спросил его Лис, стягивая сапоги.

– Я могу бороться с кайманами. Но если там ждет Сипа́ктли…

– Кайман твой давно сдох с голоду – думаешь, сюда часто заглядывают глупые жирные корсары? А Сипактли… Ну, будешь гордиться тем, что увидел такую красавицу! Нэтти, а ты куда собираешься? От пистолетов толку в воде нет. И не сверкай глазищами! Давай ножи! Это приказ.

Видя строптивое лицо Нэтти, Фокс был готов приказать ле Пикару связать юнгу, но Нэтти, чуть ли не скрипя зубами, стянул ножны, сунул капитану и, отойдя, мрачно уселся на землю.

Ле Пикар, стоя у двери, провожал пловцов взглядом. Чуть поодаль от входа они наткнулись на неожиданное препятствие: каменная стена спускалась до самой воды.

– Придется нырять, – приглушенно сказал Фокс. – Храм небольшой, на минуту нам воздуха хватит.

Три всплеска, колыхание воды, омывшей его сапоги, – и тишина. Ле Пикар постоял еще, вглядываясь и вслушиваясь, и посопев, вышел на свет.

– А кто такой Сипактли?

– Полуаллигатор-полужаба, – мрачно отозвался Нэтти. Француза передернуло.

Под водой оказался целый лабиринт. Хуже всего, что в темноте Эндрю натыкался то на стену, от которой приходилось возвращаться, то на колонну, которую приходилось огибать. Уже не до чудовищ, кайманов, водоплавающих мертвецов – лишь бы воздуха глотнуть… Когда горящая грудь, казалось, сейчас просто разорвется, впереди начало разливаться зеленоватое сияние – пусть даже если они вернулись к выходу… где свет – там воздух!

Эндрю бешено заработал всеми конечностями – и, точно резвящийся дельфин, внезапно вылетел из воды. Несколько благословенных мгновений он мог только часто и жадно глотать воздух. Почти одновременно с ним вынырнул Берни. А Хосе и вовсе оказался здесь раньше всех, убирал прилипшие к лицу длинные мокрые пряди волос.

Впереди виднелась приподнятая площадка с уже знакомыми огнями. Преодолев в несколько взмахов расстояние до алтаря, Фокс, подтянувшись, залез на плиты, предупредил – то ли друзей, то ли саму богиню:

– Ставлю!

Настораживало отсутствие привычных стражей – неужели хранители надеялись, что никто не сумеет преодолеть подводный лабиринт? Лис, вздрогнув, пригнулся от раздавшегося каменного скрежета – но из открывшейся ниши выкатился лишь еще один золотой идол: мужчина с сумкой, полной початков кукурузы. Ага, бог кукурузы, как-то там на «с» называется…

Куда б его пристроить – на нем лишь штаны и перевязь, а Берни вообще голый… Хосе протянул руку с развязанным кожаным мешком:

– Давай, капитан.

– Спасибо, – сказал Фокс богине.

Как оказалось, рано.

Берни коротко вскрикнул и ушел под воду. Хосе закрутился на месте, вглядываясь в воду и держа мачете над головой. Эндрю, не задумываясь, нырнул прямо с площадки.

Это был не кайман и не Сипактли, но металлические челюсти подводного капкана держали ногу старшего помощника не менее крепко. И что хуже всего – цепь укорачивалась, утягивая Берни на дно. Изогнувшийся француз силился освободить ногу, теряя драгоценный воздух. Лис рубанул по цепи – замах шпаги в воде был тягучим и мягким, словно он лупил по вате.

Вынырнув, Фокс рявкнул Чалчиуитликуэ:

– Я на такой обмен не договаривался!

И выхватив у Хосе мачете, нырнул вновь. Цепь рубить было бесполезно. Эндрю вставил лезвие ножа поперек «челюстей» и начал отгибать одно мачете. Воздуха не хватило; Лис сунул мачете подплывшему индейцу, хватанул воздуха, стараясь не думать о том, что Берни уже перестал биться, и нырнул снова.

Общими усилиями они разжали челюсти капкана, раздирая кожу и мясо, вытянули ногу Берни и вытолкнули француза на поверхность. Лис потащил его к площадке, собираясь откачивать, но Берни неожиданно сам выплюнул-выкашлял воду, еле-еле цепляясь за плиту алтаря. Живучий… черт! Друзья поддерживали его, пока он не отдышался. Берни прислонился затылком к алтарю.

С состраданием разглядывая его серое лицо, Эндрю сказал:

– Шарль, нам еще надо разок нырнуть! Иначе никак.

Не раскрывая синих век, Берни слабо улыбнулся:

– Ну так командуй… капитан.

Ле Пикар встретил их громогласным:

– Ну наконец-то! И как там кайманы, имеются?

Берни сделал пару проваливающихся шагов и повалился на спину, широко раскинув руки, словно впитывал всем телом свет, воздух, жизнь. Нэтти подобрался поближе, угрюмо оглядел содранную до мяса икру старшего помощника – казалось, тот и впрямь побывал в зубах дикого зверя, – и без слов начал перевязывать его ногу.

Выслушав безэмоциональный рассказ Лиса, ле Пикар посопел и изрек:

– Ну вот что – в следующий раз идола ставлю я!

В храме Уицилопочтли он получил стрелу из древнего самострела, установленного в нише у святилища. Француз удивленно и сердито поглядел на стрелу, вонзившуюся повыше ключицы, втиснул тотем на место, сказал: «Вот ведь merde!», повернулся к выходу – и стал падать. Друзья подхватили его, в мгновение ока вытащили на солнце.

Ле Пикар был уже почти без сознания – лицо его начало бледнеть, потом синеть, губы стали почти черными. Берни легко извлек стрелу: а рана-то пустяковая!

– Яд?

– Если яд, должно быть и противоядие! Берни, притащи сюда этого… Мешитли! Нэтти – беги к Монтесуме! Ах ты… дружище… напоить его хотя бы водой! Хосе, у тебя есть вода?

Индеец уже стоял на коленях, отстегивая с пояса фляжку. Вернувшийся Берни развел руками; прибежавший Нэтти доложил, что Монтесумы на дамбе нет, на крики не отзывается.

Наверное, прилег отдохнуть в ожидании нефритового черепа…

Нэтти смотрел, как они втроем стараются напоить ле Пикара – тот пытался то ли вздохнуть, то ли просто хрипел; большая часть воды стекала на грудь. Юнга громко всхлипнул и сел к ним спиной. Лис, поддерживавший француза, краем глаза увидел, что Нэтти вытряхивает из мешка божков. Самое время в куклы… играть!

Словно услышавший его Нэтти резко повернулся, пододвигая к ле Пикару тотемы. Сказал угрюмо:

– Вот. Патекатль, «из страны лекарств». И еще Иштли́льтон, «черное личико», бог здоровья.

Лис от отчаяния и злобы чуть не разразился проклятиями, но Берни сказал неожиданно мягко:

– Ты молодец, Нэтти. – И, встретив гневный взгляд капитана, произнес вполголоса: – Видишь, что тут творится? А вдруг да поможет…

Да уж не повредит – точно! Ле Пикара начало бить судорогой, они все вместе с трудом удерживали дергавшееся тело; Нэтти попросту сел ему на ноги, а Хосе с упрямством одержимого пытался влить в стиснутый рот содержимое фляги.

– Он захлебнется!

Индеец крикнул что-то, увидел, что его не понимают, и повторил с интонацией, близкой к отчаянию:

– Надо! Напоить надо! Обязательно надо!

Лис втиснул между сведенными судорогами челюстями лезвие ножа, вытянул язык, приподнял голову ле Пикара.

– Ну, давай!

На губах француза смешались кровь, пена и темный напиток, который вливал ему Хосе… не вода? Тело потрясли последние судороги, и ле Пикар обмяк. Берни быстрым движением осенил себя крестом:

– Отошел?

Опорожнивший фляжку Хосе сел на пятки и, сложив на коленях руки, смотрел на раненого. Нэтти так и сидел на ногах ле Пикара, тоже наблюдая за его лицом. Казалось, что француз умирает, широкая грудь его судорожно поднялась, словно для последнего вздоха… А потом ле Пикар задышал – спокойно и размеренно, точно в своем гамаке в кубрике. На лицо его медленно возвращались краски. Лис не поверил глазам:

– Спит?! Он уснул?

– Живой? – пораженно спросил Берни. Лис с подозрением взглянул на индейца – тот выглядел как человек, полностью удовлетворенный своей работой. Протянув руку над спящим, Фокс поднял флягу, сделанную из маленькой тыквы. Заглянул внутрь, потряс и понюхал.

– Что-то не припоминаю у тебя такой фляжки! Где взял? Что там было?

Хосе быстро выхватил у него флягу.

– Противоядие тоже может быть ядом!

– Где ты взял флягу? У Монтесумы? Что он тебе еще сказал? Какие еще ловушки нас ожидают?

Хосе спокойно смотрел на него.

– Яд был старый. Очень старый. Сто лет как старый. Другие испытания тоже стары.

Лис потер подбородок.

– Испытания! Звучит очень… успокаивающе.

Укрыв куртками спящего товарища, они сидели рядом, собираясь с силами перед штурмом следующих храмов.

Лис перекидывал из рук в руку тотем Тлалока. Рассуждал:

– Уицилопочтли, чертов «колибри-левша», угостил нас ядовитой стрелой! Ну понятно, идол с луком был, бог охоты же… А этот – бог дождя и грома, молнии и съедобных растений… И что, нам теперь предстоит уворачиваться от молний? Гляди, у него клыки, как у ягуара! Может, внутри нас ждет ягуар, а? Будем надеяться, у зверя от дряхлости все зубы повыпали…