Текст книги "Секреты молодости звезд"

Елена Ищеева

Известная телеведущая Елена Ищеева – яркий пример современной деловой женщины. Она успешна в профессии, у нее всегда хорошая погода в доме, она водит автомобиль, прекрасно танцует и любит коллекционировать цветное венецианское стекло.

– Елена, какое место у вас в жизни занимает работа?

– Если не лукавить, то первое, потому что большая часть моей жизни проходит именно там. Дом, к сожалению, на втором плане. Я долго готовилась к этому рывку, экономила силы, планировала свою карьеру и сейчас должна поблагодарить удачу, которая мне выпала, и отработать ее на все сто процентов.

Вы хотели стать именно тележурналистом?

– Да, но сначала несколько лет проработала на радио, учась одновременно на вечернем отделении МГУ Я прошла всю цепочку от курьера до ведущей программы и когда окончила университет с красным дипломом, то передо мной встала новая задача: что делать дальше, куда двигаться? Мне говорили, попробуй на телевидении. Многие мои друзья, кстати говоря, испугались.

– Какие качества характера помогли вам добиться успеха и какие новые качества благодаря этому вы приобрели?

– Прежде всего, научилась огромному терпению. Еще я поняла, что далеко не всегда в этой профессии побеждает сильнейший, иногда самый хитрый и изворотливый оказывается впереди. Этот закон для меня оказался неприемлемым. Я люблю честную борьбу, когда дуэль и люди меряются силами один на один.

– Вы стали известны после ток-шоу «Принцип домино». Ток-шоу, по большому счету, марафон, бег на длинную дистанцию. Что, кроме популярности, это вам дало?

– О популярности я мечтала лет в 15, когда казалось, что она вот-вот придет, а она все не приходила и не приходила, и все это растянулось на десятилетие с лишним. Сейчас уже мне популярность не нужна. Даже мешает. Очень сложно соответствовать в повседневности идеалу, который создаешь на экране. И тут палка о двух концах. С одной стороны, действительно становишься популярной, с другой, каждый день в эфире – быстро теряешь свежесть восприятия. Я этого, честно говоря, боюсь.

– Вы много сказали о карьере, но ничего не сказали о том, доставляет ли вам ваша профессия настоящее удовольствие?

– Безусловно, да! Если бы мне это было в тягость – не сидела бы я здесь, в студии. Я получаю удовольствие от прямого эфира. Это как коррида: только бык ты сама – это твои страхи, твоя скромность, твои комплексы. И всякий раз, выходя в эфир, переступаешь через себя. Я ловлю кайф от наших разговоров, когда попадается собеседник, который мне подыгрывает, который меня чувствует. Общаешься уже на другом уровне, и зрители это видят и понимают тоже. Это просто супер.

Вы помните свой самый первый эфир?

– Это было еще во время учебы на журфаке. Мне нужно было брать какое-то интервью. Конечно, как любую девочку, меня прежде всего заботило, как я выгляжу на экране, и, когда я увидела картинку, была просто в ужасе. Полновата, ракурс не тот, щеки большие, подбородок большой. Что я говорила, меня не волновало, потому что у меня язык без костей, могу говорить ни о чем очень долго. Сначала и страха не было, он появился потом, когда я увидела, сколько во мне недостатков и сколько еще нужно работать над собой. То, что я представляю собой сейчас, – это плоды труда продюсера и стилиста, которые создали мой образ.

– День ваш как начинается?

– Просыпается сын, и я отвожу его в детский сад… К сожалению, сынишка, как только начинает посещать садик, заболевает, но ребенка пора внедрять в коллектив. Мама говорит, что я с 11 месяцев пошла в ясли. Ясли не помню, а садик помню хорошо, помню, как к горшку прилипала. Родители приводили нас, воспитатели давали нам корку черного хлеба, сажали на горшки и забывали про нас. Это были первые уроки жизни в коллективе, когда ты борешься, когда понимаешь, кто свой, кто чужой, что тебя могут не любить, что тебе могут накостылять. Первое боевое крещение.

– Вашему сыну было три года, когда состоялся пик вашей карьеры. Три года – самый почемучный возраст. Вам не обидно, что на все его «почему» ответ давали, наверное, ему не вы, а кто-то другой?

– Да, на «почему» отвечали ему бабушки и папа. Но этот период у него уже прошел. Он много вопросов задавал год назад. Сейчас я стараюсь все наверстать. Сын уже понимает, что мама и папа зарабатывают деньги и если ему нравится красивая машина, то он тоже должен стараться: сначала ходить в садик, потом в школу, потом в институт. Я не сюсюкаю с ним и предельно кратко объясняю, что, Даня, надо, хотя и тяжело, но ты должен себя пересилить, потому что если не сможешь сейчас – не сможешь и потом. Я жесткая мама, ребенок вынужден со мной считаться. У меня были тоже требовательные родители.

– А вы можете переложить часть своих материнских забот о ребенке на его отца?

– Даня очень много общается с отцом. Филипп ему и читает, и играет с ним часами в машинки, они вместе строят города. У них мужское родство. Если Даня скажет, что папа для него человек номер один – не стану оспаривать, потому что невозможно общаться поровну и с мамой, и с папой. Отец очень терпелив и нежен и чаще идет на компромисс, чем я. Филипп ездит с ним в магазины, Филипп закупает продукты, и Даня уже понимает, что мужчина должен помогать по хозяйству.

Вы с мужем родственные души?

– Когда мы с ним встретились, я была целеустремленная, взрывоопасная девочка, знавшая себе цену. А он был тихий и мягкий. У него была зарплата 100 долларов, и он считал, что это нормально: на бутылку пива, образно говоря, хватало, и этого было достаточно. Какие дорогие костюмы, какие «мерседесы», зачем это? Он думал, что жизнь пройдет мимо, а он будет сидеть, спрятавшись за дверью, и иногда только высовывать голову. А я его спросила: «Ты уверен, что то, как ты живешь сейчас, это твое?» И он стал сомневаться и понял, что хочет большего. И произошла полная смена имиджа. Филипп решил, что сделает мне предложение только тогда, когда встанет на ноги. И я себе сказала: «Выйду за этого человека замуж только тогда, когда он и я будем финансово независимыми». Уже через год мы оба устроились на приличную работу и через полгода поженились. Очень важно, чтобы рядом оказался человек, который в тебя поверит. Я поверила в Филиппа, я дала ему вкус к жизни, я стала тем мотором, который помог ему взлететь.

– У вас самой был такой человек, который верил в вас?

– Да, мне повезло, у меня была крестная мама в журналистике – Надежда Евгеньевна Бредис, которая однажды сказала: «Лена, у тебя талант». Эта ее уверенность помогла мне поверить в свои силы, чтобы пойти дальше. Если бы не она, я, наверное, до сих бы курьером работала и носила бы бумажки из одной комнаты в другую.

– Иногда бывает, что человек, получив помощь от ближнего, предает его. Как вам удалось удержать Филиппа возле себя?

– За что я уважаю своего мужа, так это за высокую порядочность. Он до сих пор часто говорит мне «спасибо» за все и честно признается, что ему не хватало рядом такого человека, как я, который бы верил в него и тормошил: «Давай, ты можешь, у тебя получится». До замужества вокруг меня было много разных мужчин, но Филипп уникален. Я знаю, что он никогда не погонится за длинным рублем, если это повредит его репутации, он никогда не будет хапать, он никогда не навредит своим близким, он способен принести жертву ради высокой идеи. Это меня в нем покорило. У него удивительная семья, он сын известного журналиста, обозревателя «Литературной газеты» Олега Мороза. В их семье такие высокие нравственные идеалы, по которым сейчас мало кто живет. Филипп очень доброжелательный человек, и доброта его идет от сердца.

– Он не ревнует вас к вашей популярности?

– Нет. Он мне говорит иногда: «Лен, за что я тебя люблю, так это за то, что когда ты приходишь домой и смываешь грим, я вижу тебя такой, какой тебя не знает никто». Ему известно, что я слабая женщина, что у меня бывают слезы и растерянность. И когда я ищу точку опоры, именно он протягивает мне руку. Я прагматик, раньше я не верила, что любовь существует. Муж своей доброжелательностью и терпеливостью доказал мне обратное. Я про себя не могу сказать, что я не способна на такое, просто я другая. Я взрывоопасна, я – человек-сюрприз. Муж меня успокаивает. Он помогает мне выжить. Филипп знает, что я никогда не пойду ни на какую любовную авантюру потому что слишком ценю его, второго такого, как он, больше нигде не найду.

– Вы зарабатываете все-таки больше мужа?

– Сейчас мы зарабатываем одинаково. У нас нет деления на твое-мое, у нас деньги общие. Как их потратить, принимаем решение вместе.

– Если вы финансово независимы, к чему, собственно говоря, и стремились, то, наверное, можете сделать себе крупную покупку, приобрести, например, шубу, не спрашивая на то согласия мужа?

– Я не имею права потратить деньги на шубу, ничего не сказав об этом мужу. Я не имею права поступить единолично. Либо мы семья – либо каждый из нас живет тогда отдельно. Так всю жизнь было принято у моих родителей, так принято у его мамы с папой, и эта традиция перекочевала и в нашу семью.

– Елена, при такой напряженной работе, как у вас, отпуск – самое благодатное время. Как вы его организовываете?

– Я люблю отдыхать так, чтобы поменьше было развлечений, побольше общения с природой, которой мне очень не хватает на протяжении всего года. На телецентре ведь нет окон ни в студии, ни в гримерке, ни в комнате для переговоров. Мы сидим, словно в бункере, белого света не видим. Просто не хватает кислорода. Это сказывается и на состоянии волос, и на коже, и на общем тонусе.

– От отпуска до отпуска проходит много времени, как вы восполняете нехватку свежего воздуха ежедневно?

– Очень сложно, это проблема. Если есть время – иду гулять в Битцевский парк, который рядом с домом. Но это редко удается, все время какие-то дела мешают. Летом, когда приезжаю на дачу, просто кидаюсь навзничь на траву и лежу. Потом начинаю отжиматься, делать приседания, вспоминая свое спортивное прошлое, крутить обруч, катать мяч.

– Как ухаживаете за кожей лица?

– Я верю в отечественную косметику и пользуюсь именно ею. Кожа – зеркало организма, по ее состоянию можно судить о здоровье в целом.

– Диету соблюдаете?

– Нет, ем все, питаюсь два раза в день, больше нет времени. С утра завтрак, после эфира обед, который можно назвать и ужином. Время от времени устраиваю разгрузочный день на кефире.

– После родов был избыточный вес?

– Двенадцать килограммов. Три месяца, пока кормила сына, ходила в спортивно-тренажерный зал. Мышечный тонус быстро восстановился, и все вернулось в прежнюю форму.

– Елена, вы – успешная женщина, вам наверняка завидуют. Как вы защищаетесь от завистников?

– Элементарно, улыбкой. Когда я пришла работать на телецентр, все стали говорить: «Боже мой, какая девочка у нас появилась, ходит и всем улыбается». В этом здании ведь никто никому не улыбается, у всех брови домиком, взгляд, как из-под капота автомобиля. И когда мне желают промаха, и когда мне завидуют, я только молю Всевышнего, чтобы он дал мне силы улыбаться и дальше. Я из породы людей, про которых говорят: «Не буди лиха – пока тихо». А если тронут – дам сдачу, даже спустя годы.

– Вы начали самостоятельный путь как раз в те годы, когда распался Советский Союз, когда все рушилось. Что для вас тогда было труднее всего?

– Не сломаться, потому что очень четко стоял вопрос – сломается ли сама страна, в какую сторону будут развиваться люди. Я видела, как безысходность калечила судьбы людей. Они хотели остаться здесь жить, но не верили, что все будет хорошо. Многие уезжали, мои друзья уезжали тоже. Я решила: буду жить только здесь и все переживать вместе со всеми. Я не могу предать ни родителей, ни свою страну. Мои предки так много дали стране. Оба моих деда – военные, полковники авиации, один из них, Николай Горяйнов – летчик-испытатель, Герой Советского Союза. Родители трудились тоже на благо Родины. Когда мои близкие друзья решили эмигрировать, я целый месяц пыталась их отговорить. И все-таки они уехали, а напоследок сказали: «И откуда в тебе такое чувство державности?»

Елена Проклова

Очень часто бывает так, что либо работа мешает дому, либо дом мешает работе, и, балансируя между этими двумя важными аспектами своей жизни, женщина порой с трудом сохраняет равновесие, чтобы быть всегда самой очаровательной и привлекательной. Известная актриса Елена Проклова – яркое исключение из этого правила. У нее в жизни баланс и гармония, ее окружают любовь и взаимопонимание близких, она всегда в форме и знает, как всего этого можно достичь.

– Елена, как это вам удается жить так, как хочется, а не так, как обстоятельства заставляют?

– Наверное, оттого, что с детства мне привита любовь к труду. Мне было одиннадцать лет, когда я начала сниматься в фильме «Звонят, откройте дверь», и вне зависимости от любых обстоятельств я должна была много трудиться на съемочной площадке, а это тяжкий труд – сниматься в кино, тем более ребенку. Никаких игр во дворе, никаких друзей – школа и съемочная площадка. И, видимо, бессознательно, у меня с тех пор сложился такой образ жизни, что каждый день, есть у меня на данный момент работа в кино и в театре или нет, я должна трудиться восемь часов. Причем любой труд приносит мне удовлетворение: работа по дому, в саду. Сейчас меня все время спрашивают: «Вы вернулись в профессию, а вам не тяжело было возвращаться?» Нет, не тяжело, потому что я – всегда в форме.

– Сейчас не так-то легко найти человека, который был бы вполне доволен своей жизнью. Что нужно сделать, по-вашему, чтобы быть довольным?

– Прежде всего, не строить никаких иллюзий относительно своей жизни и не иметь несбыточных желаний. Каждый человек должен ощущать свое место на земле и четко понимать, что ему доступно, а что нет. У меня никогда не бывает абстрактных желаний, все мои желания очень реальны. Я давно поняла, что жить на перспективу и гнаться за ней не стоит. Чем проще живешь, тем лучше, поэтому мне приносит радость и удовлетворение каждый прожитый день.

– В общении с людьми вы всегда ровная и доброжелательная: это ваша натура или самодисциплина?

– Меня может вывести из себя только одна вещь: непрофессионализм. Если режиссер не знает, что мне нужно делать на съемочной площадке, если уборщица плохо вымыла пол, если костюмер подала мне костюм не с белым, а черным от грязи воротничком – это, действительно, выведет из себя. Но и в этом случае стараюсь держать себя в руках. Я считаю, что каждый человек имеет право на поступок, и стараюсь в первый момент даже принять его сторону, но если он переходит границы, тогда я взрываюсь.

– Как вам удалось, столько лет снимаясь в кино и работая на сцене МХАТа, не испортить характер?

– У меня очень плохой характер. Дома, где я могу быть сама собой, такой, какая я есть на самом деле, моим близким нелегко меня выносить. Но я избегаю конфликтов, и у нас с мужем уговор: если я ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь, ко мне входить нельзя. Я как бы делаю шаг в сторону. Дочка Полина, конечно, об этом уговоре не знает и нарушает его, а взрослые знают: какое-то время мне нужно побыть одной, чтобы остыть.

– Елена, что было заложено в вас еще в детстве, что помогало вам потом всю жизнь?

– Мои родители были молодыми, очень занятыми людьми, и нас с братом растили дедушка с бабушкой. С четырех лет меня отдали в гимнастику. Я начала с художественной гимнастики, потом перешла в спортивную и в тринадцать лет была уже мастером спорта. Я подавала большие надежды, и мои педагоги очень переживали, что я ушла в кино, долго звонили, надеясь, что я вернусь. Спорт дает сильную волевую закалку.

– Для того чтобы стать известной актрисой, тоже нужны определенные качества характера. Судя по всему, эти качества у вас были, а все-таки, было ли трудно, не хотелось ли уйти из профессии и заняться чем-то доступным, простым?

– Неосознанно такое желание присутствовало всегда, потому что работа в кино отнимает очень много душевных сил. Поэтому я любила дополнительно к этому еще шить и вязать, делать что-то руками. Даже на съемочной площадке во время перерыва я вязала или занималась шитьем. В детстве я обшивала своих многочисленных кукол, создавая им необыкновенные наряды. На киностудии в пошивочном цехе мне давали красивые лоскутки, из которых я шила куклам платья. У меня было несколько коробок с этими платьями. И это желание заниматься чем-то еще, кроме профессии, остается во мне до сих пор. Я обожаю, например, консервировать. Такой монотонный труд хорошо разгружает душу, освежает голову. Все в жизни 50 на 50: то белое, то черное, поэтому я периодически уходила из профессии, чтобы взглянуть на себя со стороны, определить, в ту ли сторону я двигаюсь.

– А был ли у вас свой идеал женского счастья? Или вы думали больше о карьере?

– Ни того ни другого не было. Я росла со старшим братом и водилась с мальчишками, участвуя во всех их играх на равных. Близкой подруги у меня не было, и я не очень стремилась к женской дружбе. Я рано познала, что такое зависть подруг, когда после фильма «Звонят, откройте дверь» прославилась на всю страну. Вокруг меня сразу образовался вакуум. С тех пор предпочитаю иметь не подруг, а друзей. В отличие от мужчин, которым свойственна крепкая дружба, у женщин – это редкое явление. Женщина, если ей придется выбирать, выберет не дружбу, а что-нибудь иное. О славе я тоже не мечтала, потому что уже в 12 лет вкусила, что это такое, объехав с фильмом полмира.

– У актрисы возможности совсем другие, чем у обыкновенной женщины. Кажется, ей подвластно все, потому что она проживает не только свою, но и множество других интересных жизней в лице своих героинь. Что для вашего личного духовного обогащения дала вам профессия?

– Все, чем я обладаю, вся моя жизнь, все мои достижения – результат влияния на меня профессии. Когда разбираешь данную тебе роль, то каждый день занимаешься тем, что копаешься в самой себе, примеряя на себя характер своей будущей героини, изучаешь себя, оцениваешь. Это некий психоанализ или ежедневный дневник, который ты ведешь, только не на бумаге, а внутри себя постоянно.

– На киносъемках возникали какие-нибудь экстремальные ситуации?

– Все наше кино – это всегда экстремальные ситуации. Любая киноэкспедиция – испытание, начиная с невыносимых гостиничных условий и кончая питанием, вплоть до полевой солдатской кухни, если съемки проходят где-нибудь в глуши. Когда я снималась в картине «Ищи ветра», у меня случился сильный приступ панкреатита, а мне нужно было скакать верхом. Так делали мне уколы морфия, чтобы снять боль, и я работала. На съемках «Голубки» мы спускались по Енисею в ледоход на плотах. Я чуть не лишилась ноги, когда она застряла между бревнами. Меня вытащили. Элемент каскадерства в нашей профессии присутствовал всегда, нужно было с ловкостью увертываться то от падающего на тебя осветительного прибора, то от обрушившейся декорации.

– Вы играли не только своих современниц, но и исторические персонажи. Какие экстравагантные костюмы вам приходилось носить?

– Все классические роли, которые я играла в театре, – это все очень интересные костюмы. Например, в спектакле «Тартюф» я была одета в расшитое парчовое платье с корсетом, которое весило 27 килограммов, а мне нужно было в нем прыгать и бегать по сцене. За один только вечер я худела сразу на два килограмма. Однажды я снималась в «Поздней любви» по Островскому и в перерыве отпросилась на минуточку домой. Моя старшая дочка была еще мала, и мне хотелось увидеть ее еще до того, как она уснет – съемки кончались очень поздно. Не разгримировываясь, в роскошном бархатном платье цвета красного вина, в шляпе я подъезжаю к дому и вижу: моя дочурка бежит мне навстречу с подружкой, а у той просто вот такие глаза при виде меня. «Вы кто?» – спрашивает она меня. «Фея», – отвечаю. «Разве твоя мама фея?» – спрашивает она недоверчиво у Ариши. «Моя мама – все!» – гордо заявила та. И потом, когда эта девочка выросла, она говорила мне, что долго находилась тогда под впечатлением какого-то волшебства от встречи со мной. Кого только я ни играла: от княгинь до манекенщиц, так что пришлось поносить разные наряды – и элегантные и откровенно экстравагантные.

– Елена, что значит для вас такое понятие, как женская красота, и как вы совершенствовались в этом?

– Женская красота – это спокойствие и гармония. Только лишь внешне правильные черты лица и красивая фигура без этих двух важных вещей мало что значат. Есть известный анекдот на эту тему. Один мужчина говорит другому: «Посмотри, какая женщина, какая фигура, какая талия, какие глаза, лицо какое!» – «Да, и кому-то все это – уже вот здесь!» – отвечает второй, проведя ребром ладони по горлу. Я, к сожалению, долго находилась в заблуждении относительно того, что красивой фигуры и лица вполне достаточно.

– Но ведь нельзя пренебречь полностью физической красотой?

– Ни в коем случае! Я считаю, что каждая женщина просто обязана следить за собой и все, что дал ей Бог, все это поддерживать, заботиться и сохранять как можно дольше.

– Как вы сохраняете свою красоту?

– Я пользуюсь кремами собственного изготовления, протираю лицо льдом, регулярно бываю в сауне – у меня своя сауна, делаю маски. И все маски и кремы только натуральные. Сейчас много литературы издается по этому вопросу, множество рецептов и рекомендаций, я все это собираю. Ежедневно плаваю в бассейне.

– И не лень?

– Мне ничего не лень!

Ваш день строится по режиму или как придется?

– Я отношусь к тому типу людей, которые могут быть и совами и жаворонками одновременно. За режимом своим я не слежу, но давно уже выработалась привычка вставать в 7 часов. Редко когда залеживаюсь в постели. Это может быть лишь по причине каких-нибудь неприятностей, когда хочется, чтобы сон был долгим. Но я больше люблю бодрствовать, чем спать, и сон не является для меня чем-то особенно приятным. Я лишь испытываю мимолетное удовольствие от того, что ложусь вечером на прохладные простыни, и все.

– Вы живете в загородном доме и у вас есть сад. Вы сами работаете в саду?

– Все, что растет там, все посажено и ухожено моими руками. У меня много специальной литературы по этому вопросу, я слежу за всеми новинками и тенденциями в области садоводства. Когда я посадила первые саженцы осенью, я так переживала всю зиму – вдруг они погибнут! И когда весной все деревца распустились, я была поражена, что у меня все прижилось, абсолютно все, что я воткнула в землю. Это такое чудо – земля, это такая глубокая философия. Мой сад – это моя гостиная. Там я отдыхаю, там мы ужинаем и устраиваем застолья с друзьями.

– Кажется, вы любите охоту на диких зверей?

– Да. Но сейчас Андрей охотится без меня. Мы едим только дикое мясо. В магазине мясо я не покупаю. Я же охотилась до того момента, когда однажды на меня во время охоты вдруг вышли косули. Они оказались так близко, мне ничего бы не стоило попасть в них, нажав на курок. Они меня почему-то не учуяли. И сердце у меня екнуло… Больше я не охочусь, хотя считаю, что охота – это совершенно нормальный вид спорта.

– Елена, поскольку у вас мясо из леса, а в саду все растет, то питаетесь вы совершенно по-особенному?

– Я делаю много заготовок. У меня заморожены тертые кабачки – это для блинов, которые я буду печь зимой, заморожены клубника, черная и красная смородина, облепиха. Я заготавливаю на зиму белые грибы и делаю грушевое вино.

– Из груши?

– Из дикой груши, которая растет у меня вдоль садовой ограды. Ее есть нельзя, она очень рот вяжет, а вино из нее получается замечательное.

– Дадите рецепт?

– Конечно. На 10 килограммов протертых через мясорубку груш нужны 1 килограмм сахара и 10 литров воды. Закрыть плотной тканью и поставить в теплое место на четыре дня. Затем отжать жмых и выбросить. Лично я из жмыха делаю самогон, на котором потом настаиваю все свои лекарства. В полученный сироп нужно добавить 4 килограмма сахара и полкило немытого изюма – это вместо дрожжей. Разлить по бутылям и надеть резиновую перчатку на горлышко, проколов пальчик перчатки иглой. Как только перчатка упала, значит, брожение кончилось. Потом содержимое слить с осадка и поставить в холодное место на два дня. Потом снова слить с осадка, разлить по бутылям и хранить в горизонтальном положении.

– У вас с мужем вкусы совпадают во всем?

– Андрей до сих пор не очень-то следит за своим питанием. Он может запросто по дороге домой в машине съесть какую-нибудь копченую колбасу с белой булкой и запить все это колой.

– Так ведь это же так вкусно!

– Чудовищно! Я смотрю на это с ужасом. Я такого себе позволить не могу. А вообще питаемся мы таким образом: с утра по чашечке кофе. Едим не раньше пяти часов, когда все уже дома. До самых холодов мы предпочитаем ужинать на открытом воздухе. Мы идем в лес, который прямо за нашим домом, разводим костер. Когда дрова прогорят, на углях готовим ужин. К приезду Андрея у меня уже заготовлены в фольге баклажаны, сладкий перец, кабачки и замариновано мясо. Мясо для Андрея. Для меня он привозит живых карпов. Пока готовятся на решетке на углях карпы и мясо, Андрей пьет свое любимое пиво с воблой, я – сухое вино и едим салат, заправленный соевым маслом. Редко мы ужинаем одни, чаще с гостями.

– А что ест ребенок?

– Полина всегда ест то, что хочет и когда хочет. Я ей ничего не диктую. Она ужинает с нами. А перед сном ест фрукты. Еще я забыла сказать, что мы пьем свежие соки. Например, морковный сок я начинаю пить уже в мае, когда в парнике созревает первый урожай моркови.

– Поскольку вы так заняты, ведь кроме забот по дому и саду вы еще и снимаетесь в кино и играете в антрепризе, есть ли у вас время на гимнастику?

– Бессмысленно махать руками не могу себя заставить никак, но, несмотря на это, запросто могу сесть на шпагат и стоять на голове могу. Мое здоровье мне это позволяет.