Текст книги "Высшая школа и государство. Глобальное и национальное измерение политики"

Нет сомнения, что процесс интернационализации усиливается, но существенными препятствиями на пути его развития являются недостаточное финансирование и негибкие правовые рамки, типичные для законодательства ряда стран. С 2012 г., когда был издан предыдущий отчёт[41]41
  European Commission/EACEA/Eurydice, Eurostat and Eurostudent, 2012. The European Higher Education Area in 2012: Bologna Process Implementation Report. Luxembourg: Publications Office of the European Union. – http://eacea.ec.europa.eu/education/eurydice


[Закрыть], мобильность студентов несколько увеличилась, но, как и раньше, она остаётся преимуществом небольшой части студенческой молодёжи. Особого внимания заслуживает низкое представительство отдельных групп. В большинстве стран выездная и въездная мобильность не превышает 5 %[42]42
  European Commission/EACEA/Eurydice, 2015. The European Higher Education Area in 2015: Bologna Process Implementation Report. – Luxembourg: Publications Office of the European Union, 2015. – URL: http://eacea.ec.europa.eu/education/eurydice


[Закрыть]. Процент студентов, получающих степени вне ЕПВО, вообще крайне низок – 0,33 %. Адекватная оценка мобильности как студентов, так и сотрудников вузов крайне затруднена отсутствием единых показателей и определений понятий в данной сфере.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что процесс интернационализации высшего образования пока ещё находится на ранней стадии своего развития и не соответствует потребностям глобализирующегося мира.

Другим важнейшим направлением в развитии современных университетов является трансформация их отношений с бизнесом.

В условиях интенсивного развития «экономики знаний», знаменующей собой новый этап развития постиндустриальной экономики, базирующейся на инновациях и предполагающей превращение знания в основную движущую силу развития общества, проблема взаимовыгодного сотрудничества университетов и бизнеса заметно актуализируется. Не случайно всё большую популярность приобретают различные интерпретации феномена, нашедшего своё отражение в концепциях «национальных инновационных систем»[43]43
  National Innovation Systems. A Comparative Analysis / R. Nelson (ed.). – Oxford: Oxford University Press, 1993.


[Закрыть], «нового способа производства знаний»[44]44
  Gibbons M. et al. The New Production of Knowledge. The Dynamics of Science and Research in Contemporary Societies. – London: SAGE Publications, 1994.


[Закрыть], «предпринимательского университета»[45]45
  Clark B. Creating Entrepreneurial Universities: Organizational Pathways of Transformation. Issues in Higher Education. – Oxford: Pergamon/Elsevier Science, 1998.


[Закрыть], «модели тройной спирали»[46]46
  Etzkowitz H. The Triple Helix: University-Industry-Government Innovation in Action. – London: Routledge, 2008.


[Закрыть] и др. Эти концепции постепенно привели к формированию идеи о «третьей миссии» университетов – наряду с обучением и научными исследованиями – включение в жизнь сообщества посредством передачи технологий, междисциплинарности, участия в региональном развитии и, наконец, подготовки выпускников к вхождению на рынок труда.

Отсюда очевидной становится необходимость выхода университетов за рамки собственно академического сообщества и обеспечения взаимовыгодного эффективного сотрудничества с бизнесом, которое, на наш взгляд, целесообразно выстраивать по следующим основным направлениям.

Прежде всего, в центре внимания должно находиться повышение уровня человеческого капитала с учётом потребностей рынка труда и конкурентной ситуации с занятостью. Затраты на образование и профессиональное обучение являются вложением в благосостояние общества, поскольку таким образом обеспечивается повышение способности молодого человека зарабатывать в будущем. Представляется, что взаимосвязь между университетским образованием и профессиональной карьерой имеет смысл рассматривать с разных точек зрения. Во-первых, заслуживает внимания выявление соотношения между субъективными факторами успеха (т. е. зависящими от самого человека) и объективными условиями той среды, в которой он формируется и функционирует как личность и как профессионал. В этом случае на первый план выходит анализ социально-классового и культурного происхождения выпускника, качество получаемого им образования, включая методы преподавания, организационную культуру конкретного вуза, степень его практикоориентированности, уровень освоенных компетенций и т. п., а также такие параметры, напрямую связанные с его профессиональной деятельностью, как характеристики работы, связанные с ней межличностные отношения, рынки труда, новые формы работы и организации трудовой деятельности.

В результате к факторам карьерного роста будут относиться:

– степень удовлетворённости работой;

– соответствие между имеющимися у выпускника и требуемыми компетентностями;

– возможности карьерного роста;

– гарантии сохранения работы;

– степень самостоятельности в решении профессиональных задач;

– соотношение рабочего и свободного времени.

К факторам влияния:

– предшествующий образовательный опыт;

– тип обучения;

– характеристики программы;

– методы преподавания;

– поведенческие характеристики выпускника в период его обучения;

– территориальная мобильность и опыт работы во время и после обучения;

– характер работы и личностные качества работодателя.

Во-вторых, на приращение человеческого капитала в результате получения университетского образования целесообразно посмотреть и с точки зрения повышения конкурентоспособности молодого человека на рынке труда, успешности его вхождения в мир профессий. Здесь важно понять, каким образом работодатель оценивает способности, умения и навыки выпускника, методы рекрутирования выпускников, репутацию конкретного университета в бизнес-сообществе, привлечение на работу выпускников зарубежных вузов и те основные вызовы, с которыми сталкиваются работодатели, принимая на работу выпускников университетов, не имеющих опыта соответствующей профессиональной деятельности. В этом плане основным становится сотрудничество работодателей и вузов уже на стадии разработки учебных планов, программ по конкретным курсам, в первую очередь тем, которые имеют практическую направленность, планирования и организации практик.

При этом принципиально важно, на наш взгляд, чётко осознавать реально существующие различия в потенциале взаимодействия между вузами и рынком труда в зависимости от сферы будущей деятельности выпускников. Для этого в первую очередь необходимо учитывать следующие линии разделения:

1. Кто является работодателем – бизнес или государство?

2. Если основным работодателем является бизнес, то именно его представители должны играть решающую роль в определении содержания и форм обучения.

3. Если в качестве работодателя выступает государство, то необходимо понимать, идёт ли речь о практикоориентированной деятельности (учитель, врач, социальный работник) или об академической карьере.

4. В случае, когда идёт подготовка специалистов для государственных учреждений (в сфере образования, здравоохранения, культуры, социальной защиты и т. п.), то именно их представители должны определять профессиональные стандарты вузовской подготовки.

5. Если же речь идёт о воспроизводстве научно-педагогических кадров для самой системы высшего образования, а также для фундаментальной науки, которая в рамках российской системы по большей части остаётся на финансировании государства – в этом случае непосредственными работодателями выступают сами вузы или научно-исследовательские институты.

Вторым направлением сотрудничества университетов и бизнеса является формирование в процессе обучения и воспитания в высшей школе предпринимательских качеств студентов, их готовности к самозанятости, инновационному поведению и способности вне зависимости от избранного пути демонстрировать мужество и любознательность, адекватные тем вызовам, с которыми они неминуемо столкнутся во «взрослой» жизни. Иначе говоря, речь идёт не только о предпринимательстве в прямом смысле этого слова, т. е. о разработке, внедрении и успешном развитии собственного коммерческого или социального проекта, но и способности и готовности внести инновационное начало в деятельность тех организаций, в которых они будут работать. Как справедливо подчёркивал И. Шумпетер, предприниматель – это человек, пытающийся превратить новую идею или изобретение в успешную инновацию[47]47
  Шумпетер Й. А. Теория экономического развития. – М.: Прогресс, 1983. – С.159.


[Закрыть].

Третье направление сотрудничества между вузами и бизнесом должно способствовать обмену знаниями, направленному, с одной стороны, на постоянное обновление содержания учебного процесса с целью его максимального приближения к реалиям производства материальных и духовных благ в обществе, создание нового научного продукта, востребованного современной экономикой, с другой – на внедрение в сам процесс обучения инноваций, формирующих основы того, что в условиях господства ИКТ может быть названо «новой педагогикой высшей школы».

В связи с этим всё более актуализируется задача превращения традиционного, классического университета в университет предпринимательский. В то же время в современной образовательной практике нет единого понимания этого термина, соответственно, разнится и отношение к нему со стороны специалистов в сфере высшего образования.

Среди множества работ, посвященных проблеме позиционирования университетов в современных условиях, особо хотелось бы выделить точку зрения американских исследователей Голдена Торпа и Бака Голдстайна, авторов книги «Моторы инновации: предпринимательский университет в XXI веке»[48]48
  Thorp К, Goldstein В. Engines of Innovation: The Entrepreneurial University in the Twenty-First Century. – Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2010.


[Закрыть].

В первую очередь они стремятся ответить на вопрос, чем предпринимательский университет не является.

Во-первых, это не коммерческая школа, призванная научить студентов тому, как начинать собственный бизнес или осуществлять управление коммерческой деятельностью. Практические указания, онлайновые тренинги и семинары оказывают большую практическую помощь тем, кто собирается заниматься собственным бизнесом, однако для этого нет необходимости в деятельности серьёзных исследовательских университетов.

Во-вторых, предпринимательский университет не перенимает у мира бизнеса в полной мере присущие ему методы и ценности. В качестве моторов инновации в университетах, представляющих собой уникальные центры образования, чьи традиции формировались веками, могут и должны выступать их собственные традиции и ценности, производные от той культурной позиции, которая является для них естественной.

В-третьих, предпринимательский университет не является «сборочной линией» по созданию новых компаний. Конечно, глубокие практикоориентированные научные исследования сложнейших проблем неизбежно приводят к созданию потенциально высокоэффективных предприятий. Но большая часть такого рода работы должна проходить вне академических стен в рамках той структуры и культуры, которые лучше соответствуют повседневным требованиям стартапов.

Наконец, предпринимательские университеты не представляют собой агентств по экономическому развитию. Мало кто из представителей университетского сообщества являются специалистами по созданию новых видов промышленности, формированию технологических хабов или модернизации уже существующих. Это не означает, что инновации, разрабатываемые в исследовательских университетах, не ведут к экономическому развитию в форме новых индустрии и изменению представлений о старых, особенно если подобного рода инновации основываются на глубоких, комплексных взаимоотношениях с частным бизнесом, правительственными структурами и организациями гражданского общества. Экономическое развитие является побочным продуктом увлекательной работы предпринимательского университета. Но по большей части деятельность по созданию предприятий не входит в его функции.

Каковы же тогда базовые характеристики предпринимательского университета?

Во-первых, такой университет признаёт значение социально-гуманитарных наук для инноваций, которые должны способствовать решению глобальных проблем, стоящих перед человечеством. Понимание человеческой психологии, законов функционирования общества, специфики социальных отношений, взаимосвязи экономики и политики является жизненно необходимым для достижения коммерческого успеха в современных условиях.

Во-вторых, предпринимательский университет концентрирует своё внимание на решении крупных проблем. Имея в своём распоряжении большие финансовые и интеллектуальные ресурсы, высокий уровень ожидания от спонсоров и учредителей, поколение студентов, стремящихся изменить мир, предпринимательский университет, естественно, привержен анализу и решению больших, сложных социетальных проблем и стремится вовлечь в поиск их решения общество в целом. Предпринимательский подход в данном случае выражается в том, что эти проблемы рассматриваются в качестве возможностей для развития самого университетского сообщества. Такая сконцентрированность на проблеме имеет ряд преимуществ. Она способствует:

– объединению энергии студентов, преподавателей и выпускников вокруг миссии, которая соответствует их ценностям и идеям, представлениям о природе университета;

– формированию мультидисциплинарных команд, которые работают на приращение интеллектуального потенциала всего университета в целом;

– соединению академического сообщества с внешним по отношению к нему миром, поскольку решение крупных проблем невозможно без взаимодействия с той средой, где они и существуют, и эта связь стимулирует процесс совершенствования функционирования вуза. В частности, она заставляет студентов и преподавателей выйти из своей «зоны комфорта», подталкивая их к установлению новых профессиональных отношений, как внутри, так и за границами университетского сообщества.

Особое значение имеет отбор тем для соответствующего исследования. Будучи предметом горячих дискуссий, этот выбор должен базироваться на принципе максимального использования сравнительных преимуществ конкретного университета.

В-третьих, предпринимательский университет ценит инновации и их реализацию на практике. В связи с сокращением исследовательских лабораторий крупных корпораций и бюджетного ограничения процесса роста правительственных исследовательских институтов именно университеты становятся главным источником различного рода социальных инноваций. Предпринимательский университет должен быть готов к реагированию на этот вызов. Когда исследовательский университет берёт на вооружение предпринимательский подход, инновация становится правилом, а не исключением. Однако инновация без воплощения её в практическую жизнь не имеет смысла. В то же время университетские сообщества чувствуют себя некомфортно в ситуации необходимости каждодневной работы по «пробиванию» своих идей, необходимому для превращения инновации в реальность. Культура предпринимательского университета способствует достижению более высокой результативности инновационной деятельности. В её рамках приветствуется объективное измерение результатов и стандартов, нацеленное на постоянное улучшение. В частности, осознаётся тот факт, что даже, на первый взгляд, незначительное изменение в учебных планах может привести к серьёзному инновационному эффекту.

В-четвёртых, предпринимательский университет признаёт приоритет культуры над структурой. Когда вуз ориентируется на решение важных социетальных проблем, объём и сложность стоящих перед ним в связи с этим задач отодвигают на задний план вопрос о приоритете того или иного структурного подразделения или конкретного сотрудника. Однако, как показывает практика, в обычных вузах и других подобного рода крупных институтах организационные приоритеты и признание индивидуальных заслуг нередко играют большую роль, чем собственно решение проблемы. Так, например, это выражается в нежелании делиться с другими подразделениями полученной информацией и/или результатами научной работы. В предпринимательском университете меньше времени тратится на разработку новых программ, институтов и департаментов и главное внимание уделяется созданию такой внутренней и внешней среды, которая максимально благоприятствовала бы решению проблем, поощряла бы готовность идти на риск и признавала бы право на ошибки и неудачи как составную часть образовательного процесса. Культура, которая фокусируется на крупных проблемах, не терпит бюрократии и временных проволочек. Вместо этого все стороны начинают стремиться к «культуре развития» через компромисс.

В результате именно предпринимательский университет создаёт наиболее благоприятные условия для обеспечения партнёрских отношений между академическим сообществом и бизнесом. Как показывает опыт многих университетов, его результаты могут превзойти любые ожидания в этой сфере. Так, в США ряд ведущих университетов были основаны именно благодаря такому партнёрству. Как правило, совместно созданные учебные программы значительно превосходят по своему качеству и получаемому результату программы, являющиеся продуктом деятельности лишь одной из сторон. В качестве наиболее успешных инициатив подобного рода можно вспомнить совместную антиникотиновую программу Майкла Блумберга и преподавателей Университета Джона Хопкинса, Пьера и Пэм Олмидиар, работающих вместе с Ларри Бэкоу в Университете Тафтса по проблеме микрофинансов, и другие партнёрства подобного типа. К ним можно отнести и деятельность Благотворительного фонда В. Потанина, оказывающего реальную помощь российским университетам.

Способствуя гармонизации отношений между вузами и бизнесом, улучшению имиджа обеих сторон, повышению их инвестиционной привлекательности, а соответственно, и конкурентоспособности в рыночной среде, именно предпринимательские университеты обладают реальными возможностями решения таких проблем, как:

– несоответствие потребностей бизнеса миссии и стратегии университетов;

– несовпадение временных рамок и университетских мощностей: университет уже распределил собственные ресурсы и не имеет возможности быстрого их перераспределения в соответствии с требованиями бизнеса;

– несоответствие возможностей: университет не располагает необходимыми специалистами и/или материальной базой для выполнения соответствующего заказа со стороны бизнес-структур;

– бюрократизация: в тех случаях, когда университету необходимо получить дополнительное финансирование, его заявки могут рассматриваться достаточно долго, что опять же вступает в противоречие со сроками, устанавливаемыми бизнес-партнёрами;

– финансовые ограничения: университет не в состоянии выполнить заказ за ту цену, которую предлагает бизнес;

– устойчивость: инвестиции, требуемые университетом для обеспечения предоставления определённой услуги, не соответствуют периоду окупаемости, который устраивал бы бизнес;

– несовпадение ожиданий и целей (различие ожидаемых результатов) соглашения по вопросу будущего интеллектуальной собственности.

Таким образом, становление и развитие предпринимательских университетов даёт, на наш взгляд, реальную возможность сформировать оптимальную модель партнёрских отношений с бизнесом, что является не просто одним из конкурентных преимуществ вуза, но и необходимым фактором его выживания в условиях нарастания угроз и вызовов со стороны глобализирующейся внешней среды. В то же время важно помнить о предостережении, чётко сформулированном во «Всемирной декларации о высшем образовании для XXI века: подходы и практические меры»: «… перед самим высшим образованием встают грандиозные задачи, требующие его самого радикального преобразования и обновления, подвергать которым его ещё никогда не приходилось, с тем чтобы наше общество, которое ныне переживает глубокий кризис ценностей, могло выйти за рамки чисто экономических соображений и воспринять более глубокие аспекты нравственности и духовности»[49]49
  Всемирная декларация о высшем образовании для XXI века: подходы и практические меры (Париж, 5–9 октября 1998 г.). – URL: http://www.conventions.ru/view_base.php?id=1496


[Закрыть].

В связи с этим необходимо обратить особое внимание на одно из наиболее заметных и при этом спорных проявлений качественных изменений в положении университетов, каковым является повсеместная увлечённость различными международными рейтингами, стремление попасть в своего рода новую «Лигу плюща». В тех случаях, когда их результаты благоприятны для конкретного университета или страны, их начинают широко использовать в пропагандистских целях, а также для лоббирования в вопросе о дополнительном финансировании. Однако, как справедливо, на наш взгляд, отмечает британский исследователь С. Коллини, на самом деле они бесполезны[50]50
  Collini S. What Are Universities For? – L.: Penguin, 2012. – P. 17.


[Закрыть].

Во-первых, по целому ряду важнейших параметров деятельности университетов нет сколько-нибудь проверенных и точных данных, которые можно было бы использовать для сравнения. Так, субъективные опросы «удовлетворённости студентов» дают мало информации, которую можно было бы счесть достоверной и полезной. Во-вторых, в рейтингах главным параметром являются научные достижения вузов, т. е. в тех случаях, когда, как в России, системы науки и высшего образования не соединены в единое целое, университеты заведомо оказываются в проигрышном положении. Весьма показательным в этом отношении является один из авторитетнейших в мире так называемый Шанхайский рейтинг. Этот Академический рейтинг университетов мира (The Academic Ranking of World Universities) напрямую ориентирован на оценку научного превосходства 500 ведущих университетов мира и публикуется ежегодно начиная с 2003 года[51]51
  Шанхайский рейтинг – 2015: российских вузов всего два (15.08.2015) // РИА Новости. – URL: http://ria.ru/abitura_world/20150815/1183702875.html#ixzz40oAyKwPq


[Закрыть]. В его основе шесть объективных показателей, включая количество: выпускников и сотрудников, награждённых Нобелевской или Филдсовской премией; часто цитируемых учёных; статей, опубликованных в журналах Nature и Science, и прочие объективные показатели. Ежегодно в рейтинге оцениваются более 1 200 университетов и отбираются 500 лучших из них. Тройку лидеров в 2015 г. составили старейшие американские вузы: Гарвард (1636), Стэнфорд (1891), Массачусетский технологический институт (1861). Российских же вузов, вошедших в топ-500, всего два: Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова (МГУ), потерявший в этом году две позиции и занявший 86-е место в рейтинге, и Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ), который, как и в предшествующем году, вошёл в категорию «301–400» лучших университетов мира.

Проблема заключается в том, что в подобного рода рейтингах непропорционально большое внимание уделено «большой науке», притом, как правило, англоязычной и относящейся почти исключительно к сфере математического и естественнонаучного знания. В результате решающим становится то, сколько денег тратится на исследовательские проекты в различных университетах, и это выдаётся за свидетельство превосходства одного университета над другим.

Увлечённость рейтингами связана, на наш взгляд, с двумя взаимосвязанными моментами в ведущихся по всему миру дискуссиях о роли университетов в условиях глобализации и «экономики знаний». Во-первых, это поверхностное суждение о том, что университеты сражаются друг с другом в рамках определённой формы мировой конкуренции, что, в свою очередь, является следствием широко распространённого утверждения о главенстве цели достижения конкурентоспособности национальной экономики. Сам употребляемый здесь язык свидетельствует о меркантильном подходе к интеллекту страхе «утечки мозгов», возможном интеллектуальном опустошении страны вследствие более быстрого и эффективного развития других государств. Интересно, что такой подход стал за последние два-три десятилетия доминирующим в публичном дискурсе, и это несмотря на то, что науке и образованию внутренне присущ дух корпоративизма и сотрудничества, обмена достижениями и опытом успешной деятельности.

Во-вторых, необходимо отметить растущее недоверие к рациональной аргументации, часто рассматриваемой в качестве завесы для групповых интересов или формы элитарного высокомерия, и замену его любого рода числовыми индикаторами, которые создают видимость объективности и в соединении с идеей конкуренции могут лечь в основу рейтингов. В результате, как отмечает С. Коллини, сегодняшнее руководство университетов «следит за рейтингами так же пристально, как футбольные менеджеры за таблицей командных соревнований, а само "турнирное" положение часто служит оправданием изменений политики»[52]52
  ColliniS. What Are Universities For? -L.: Penguin, 2012. -P.18.


[Закрыть].

Не случайно в ряде стран органы государственной власти объявляют чуть ли не главной целью государственной политики в сфере высшего образования попадание «своих» университетов в рейтинг, создание условий (в том числе – финансовых) для их равной конкуренции с американскими «тяжеловесами». И опять же речь идёт прежде всего о научных исследованиях в области биологии, физики, медицины и т. п., что и определяет инвестирование именно в эти сферы. В результате многие параметры, по которым университет может представлять собой ценность для общества и играть важную роль в интеллектуальной жизни страны, игнорируются. Так, в Великобритании основные споры ведутся по поводу того, насколько Оксфорд и Кембридж могут на равных «соперничать» с Гарвардом и Стенфордом[53]53
  См., напр.: Bradwell P. The Edgeless University: Why Higher Education Must Embrace Technology. – London: Demos, 2009; Brennan J., King R, Lebeau Y. The Role of Universities in the Transformation of Society: An international research report. – London: ACU and CHERI, Open University, 2004; The European Higher Education and Research Landscape 2020: Scenarios and Strategic Debates / J. Enders, J. File, J. Huisman. D. Westerheijden (eds). – Netherlands, 2005; О'Byrne D., Bond С Back to the Future: The Idea of a University Revisited // Journal of Higher Education Policy and Management. – 2014. – № 36 (6). – P. 571–584.


[Закрыть]. Вопрос же, насколько университетская система отвечает потребностям общественного развития конкретной страны, нередко остаётся за скобками. Тем более, что ответ на него вряд ли возможно оформить в числовую, псевдообъективную форму.

Таким образом, современные университеты всё в большей степени теряют свою уникальность, которой они характеризовались на протяжении столетий, и обретают всё большее сходство с другими большими организациями. Признание этого факта, на наш взгляд, требует нового осмысления роли и места университетов в национальном, региональном и глобальном социуме, определения оптимального соотношения в его рамках науки и образования, личного и общественного блага. А это, в свою очередь, делает необходимым попытаться не только спрогнозировать основные направления развития вузов, но и смоделировать их базовые характеристики. В этой связи хотелось бы обратить внимание на идеи, высказанные профессором Индийского технического института Рукмини Бхая Наир по поводу пяти идеальных моделей университета XXI века.

Первая модель – «Позитивность действия» (The Positivity of Doing) – строится на том, что овладение студентами теорией является лишь фундаментом для практической деятельности, которая играет ключевую роль в овладении профессией. Вторая модель – «Сообщество равных» (The Community of Equals) – основана на понятии равенства. Третья модель – «Интернет, или виртуальный университет» (The Internet or Virtual University) – ставит во главу угла технологические инновации, которые, собственно говоря, и определяют логику и характер учебного процесса. В четвёртой модели идеального университета – «Дух поэта» (The Spirit of the Poet) – основное внимание уделяется воспитанию студентов, формированию у них таких качеств, как сострадание и сопереживание. И, наконец, пятая модель – модель «Путешествующего университета» (The Travelling University) – предоставляет свободу смены ролей, позиций и места нахождения студентов и преподавателей (т. е. то, что сегодня называется академической мобильностью).

Все эти модели университета будущего противопоставлены одной – «модели 0.0», ориентируясь на которую сегодня работают почти все вузы. Профессор Наир даёт ей не слишком поэтичное название – «Стандартная мясорубка» (Standard «Meat-Grinder»), поскольку в ней совмещены все наиболее стандартные и не слишком эффективные формы управления и работы со студентами. Особо подчёркиваются присущие этой модели извечные бюрократические проблемы и неразумное решение ориентироваться главным образом на балльно-рейтинговое оценивание студентов.

В идеале университет XXI в. должен сочетать в себе базовые характеристики всех пяти моделей, а именно:

– ориентированность на практику;

– равноправие участников учебного процесса;

– высокий уровень инновационности и технологичности обучения;

– воспитание нравственности;

– неограниченность возможностей, в том числе исключение пространственных барьеров.