Текст книги "Робин, закрой глаза"

Глава 8
Элементарная магия воздуха

Первая часть послания была написана угловатыми крупными буквами:

Робин Локсли, тебе оказали великую честь – стать частью Рубикама. Ты будешь с нами до конца лета. Всё необходимое, чтобы твоего отсутствия не заметили в чёрном городе, мы сделали. В программу лагеря входит обучение следующим дисциплинам:

^{1. Магия элементов. Преподаватель Геофа Труверс.}

^{2. Магия времени. Преподаватель Альберт Локсли.}

^{3. Монстроведение. Преподаватель Бернар Вурст. 4. Тактика и практика боя. Преподаватель Ромул Флайд.}

Тебе предстоит жить в лесу. Так что, во-первых, реши, точно ли ты готова к опасностям. Мы никого и никогда не принуждаем вставать на шаткий путь борьбы за истину («Вот же враньё», – про себя улыбнулась Робин, вспомнив сегодняшнее утро). А во-вторых, возьми с собой всё необходимое, а именно удобную и тёплую одежду и что там ещё нужно девочкам по утрам и вечерам.

Директор лагеря Альберт Локсли.

Продолжение письма больше походило на изящные узоры, чем на текст, но, приглядевшись, Робин различила слова:

^{Робин, дорогая, я ценю то, что ты с нами. Повторю ещё раз, что в Рубикаме ты будешь ближе к родителям, чем где бы то ни было. Альберт, как всегда, забыл об одной дисциплине, которую я буду преподавать.}

^{5. Магия сердца. Преподаватель Мэрил Ливанкур.}

^{Прошу тебя, подумай до того, как начнутся наши занятия, что находит отклик в твоей душе: пение, танцы, игра на музыкальных инструментах, театр, поэзия, изобразительное искусство или любой другой вид творчества.}

И не забудь расчёску.

Директор лагеря Мэрил Ливанкур.

Робин раз десять перечитала письмо, выучив его наизусть. Может быть, тайный смысл спрятался между строк и вот-вот покажется где-то между глазами девочки и исписанным листом бумаги. Как можно быть ближе к родителям, удаляясь от них со скоростью мчащегося с горы автобуса? Зачем изучать столько видов магии, если она запрещена в Республике Рыцаря Солнца? Из нас будут готовить преступников? Мы будем драться? С кем? Что здесь делает мистер Вурст? Или мастер Вурст. И все эти годы я изучала какое-то не то монстроведение? И почему таких маленьких детей везут в лес, если, как я сама убедилась, он кишит монстрами? И что такое отклик в душе?

– Отвисни! Робиииин! – Вира слегка потрясла соседку за плечо, отчего Робин ударилась щекой о спинку кресла. – Мы приехали!

Девочки, выйдя из автобуса, оказались на небольшой поляне перед воротами. Стволы сосен казались почти чёрными, но небо не желало отдавать сумеркам редкий в этих широтах ясно-голубой цвет. Вот уже одна тучка запачкала горизонт чернильно-серой кляксой, возвещая начало сезона летних гроз.

– Смотрите! Туда! Мелюзгу вперёд пустите! Да не туда! – наполнили поляну взволнованные голоса. Робин кто-то толкнул, потом потянул, потом развернул, и она оказалась прямо перед высокими двустворчатыми воротами. Они, как и вся ограда лагеря, состояли не из дерева, не из бетона, не из переплетённой проволоки, не из железных листов и даже не из чугунных узоров, а из бесконечного множества шестерёнок, которые пребывали в непрерывном, чарующем движении. Снопы искорок маленькими фейерверками вспыхивали то там, то здесь, то ярче, то бледнее. Над воротами радугой зависли объёмные буквы «РУБИКАМ».

– Элементарная магия воздуха, – глухо прозвучал за спиной голос Роба.

Левая створка ворот, над которой покачивались буквы «РУБ», была оранжевой. Маленькие и большие шестерёнки на ней складывались в рисунок лиса. Он хитро улыбался и хищно смотрел на синего дельфина, который отважно бросался в волны на правой створке ворот под буквами «КАМ».

Вдруг шестерёнки завертелись с удвоенной силой.

Нет, с утроенной! Ещё быстрее. И даже так быстро, что их зубчики слились в размытые кольца. Лис распушил хвост и побежал, дельфин, шустро извиваясь, поплыл вперёд. Встревоженные их энергией створки ворот начали отдаляться друг от друга, открывая детям путь в Рубикам.

Пока они любовались воротами, окончательно стемнело. Робин уже не могла отличить свой автобус, чтобы найти рюкзак.

– Эй, Робин! Здесь останешься? Или двигаем дальше?! Я тут с завидным экскурсоводом! – позвала Вира. Она стояла рядом с Джоном, державшим сразу три рюкзака и гитару.

– Это точно! Сёстры пять лет дразнили рассказами о Рубикаме!

Ребята прошли под покачивающимися буквами. Робин инстинктивно вжала голову в плечи: вдруг её придавит рухнувшей буквой «И». А Джон, напротив, вытянул руку с гитарой, пытаясь дотянуться до надписи. Но буквы резко отпрянули.

– Эй! Да у тебя вся гитара светится! – заметила Вира.

И точно! Десятки маленьких огоньков облепили гитару Джона. Да и всё вокруг вспыхнуло и засверкало тысячами мерцающих точек. Один кусочек света подлетел к ним.

– Ух ты! Светлячок! – воскликнула Вира.

– Точно! Они здесь вместо фонарей, – подхватил Джон.

Справа они проходили длинный двухэтажный белый кирпичный дом с изумрудной крышей.

– Дом Мастеров, – указал Джон своей светящейся гитарой. – Здесь живут директора и мастера, а также проходят некоторые занятия.

– А мне рассказывали друзья, которые уже были в Рубикаме, – добавила Вира, – что по утрам у дома красная крыша. Но Мэрил считает это безвкусным. Так что к обеду крыша начинает зеленеть. Говорят, Альберт ночи не спит, старается, чтобы вернуть всё как…

– Вы лучше налево посмотрите, – перебил Джон. Девочки повернули головы и увидели огромный шатер, сшитый из сотен разноцветных лоскутов.

– Это столовая, – сказал Джон.

– Я тебе дам «столовая»! – с ними поравнялся кто-то из взрослых, пухлый и бойкий. Как и у Ромула, в голосе этого мастера совсем не чувствовалось строгости. – Впредь прошу называть мой Большой Шатёр залой для вкушания яств!

И толстяк с облаком светлячков свернул влево.

– Должно быть, это Луи, мастер поваров, – смущённо проговорила Вира.

Гитара Джона уже высвечивала из темноты небольшое круглое строение.

– А за залой для вкушания яств расположилась Беседка Кошмаров.

– Почему кошмаров? – спросила Робин. Происходящее вокруг потрясало девочку до такой степени, что новые впечатления и новые вопросы вытеснили из головы прежние тревожные мысли.

Джон с Вирой ответили хором, голосом, каким рассказывают детские страшилки:

– Ууувииидиишь!

– Но не будем о грустном, а проследим за моей суперуказкой, – и Джон вывел в ночном воздухе несколько золотистых петель и указал вправо. – За Домом Мастеров – поле для тренировок. Вот где нас ждёт настоящее веселье!

– Ну, а дальше – самый кошмарный кошмар, – мрачно произнесла Вира. – Дом Рубеусов.

И кивнула на премилый квадратный шестиэтажный дом-башню, сложенный из одинаковых гладких брёвнышек. От украшенных цветами окон и балкончиков по стенам спускался аккуратный плющ. На четырёхскатной остроконечной крыше, как скатертью, покрытой вишнёво-малиновой черепицей, на самой вершине держал нос по ветру горделивый лис-флюгер.

А внизу, на белоснежных ступеньках его крыльца сидели Вурст и девушка ленивой и надменной красоты. Судя по тому, что Корделия (так к ней обращался бывший преподаватель Робин) делала причёску расположившейся на ступеньку ниже Марго, это были мастера новых рубеусов.

– Вот уж правда – ужас! – согласился Джон, когда они уже почти миновали Дом Рубеусов. – То ли дело наш милый домик.

И мальчик свернул с главной аллеи вправо к квадратному высокому дому, сложенному из досок, выкрашенных во все цвета радуги, облезших, и снова выкрашенных, и снова облезших. Дом Камелотов умудрился покоситься во все стороны света сразу. Даже дельфин-флюгер на верхушке сильно накренился, угрожая в любой момент бесстрашно нырнуть вниз.

На крыльце без перил Бублик, светясь от счастья, подобно светлячкам, встречал вновь прибывших звонким лаем.

– Кто такие? – спросила стоявшая у входа рослая (это значит чуть ниже Джона) девушка с высоким длинным хвостом.

– Робин Локсли, Джон Бруклед и Вира Тадастер, – ответила Вира.

– Робин – девочка или мальчик? – уточнила девушка.

– Мальчик я, Роб Локсли, – недовольно сказал подошедший к крыльцу Роб.

– Я знаю, – деловито произнесла девушка, наклонившись к Робу. – Нас предупредили, а я уточняю.

Проходите, а сварливость оставьте за дверью. Первокурсники живут на шестом этаже.

– Эй, Роб, – обратился к нему Джон, когда они приступили к подъёму по лестнице. – Давай-ка разделим ношу! – И он кинул Робу рюкзак Робин.

Мальчик нехотя потащил поклажу по деревянной винтовой лестнице, нарочно ударяя чужой рюкзак о ступеньки. На всех этажах происходила радостная, цветная суматоха. Робин увидела, как на третьем этаже сам собой разгорелся камин, а на пятом подушка подлетела к рыжему мальчику и крепко обняла. Дом, как живой, окнами, дверями, каминами, половицами, покрывалами, чем и как мог радовался заполнившим его детям.

– Фуууф, наконец-то шестой, – сбивчиво дыша, объявила Вира.

Робин шагнула на синий ковёр с длинным ворсом, который трепетал и колыхался, приветствуя маленьких камелотов. В камине уже вовсю танцевали пламенные всполохи.

– Так! Робин, Роб и Джон! – прошёл мимо них Ро-мул и начал спускаться по лестнице. – Рюкзаки кинули и за мной, вниз!

– Эй! А чего? – заупрямился Роб.

– А ничего! Помощь нужна! Там монстры брешь в заборе пробили! – мастер резко обернулся и посмотрел на ребят испуганным выпученным глазом.

– Ромул, прекрати! – послышался мягкий мелодичный голос. – Ундина. Ваш второй мастер, – представилась девушка с волнистыми тёмно-зелёными волосами. – Не бойтесь, вам просто надо принести сюда ещё одну кровать.

– Догадываюсь, кому не хватило, – пробурчал Роб, исподлобья взглянув на Робин.

Спустившись с крыльца Дома Камелотов, они прошли мимо Дома Рубеусов и небольшого сарая и вышли на поле для тренировок. Слева сквозь прогал в деревьях поблёскивало озеро, на берегу которого чёрным силуэтом выделялась небольшая башенка с крошечным пульсирующим красным огоньком наверху.

Но Ромул вёл их через поле в сторону ограды – в темноту леса. Вот уже справа они миновали Дом Мастеров. Небо плотно затянуло облаками, и без светлячков, которые почему-то отстали, ничего не было видно.

«Может, правда брешь?» – успела подумать Робин и чуть не врезалась в возникшее из темноты дерево. Дальше она шла, вытянув руки вперёд и ощупывая темноту впереди.

– Это Лазарет, – указал Ромул вдруг появившимся в его руке факелом на еле различимое круглое стеклянное здание, похожее на Беседку Кошмаров, только в несколько раз больше. – Светляки его не жалуют. Пока здесь обитает только Геофа – доктор и преподаватель магии элементов. Но когда на поле начнутся тренировки, коек в Лазарете для вас, первокурсников, хватать не будет.

Ромул постучал в стеклянную дверь и еле успел отдёрнуть руку, как на пороге появилась Геофа – растрёпанная старуха со светящейся тростью. Не сказав ни слова, она поднесла трость сначала к лицу Джона, потом Роба, а потом Робин. Девочке показалось, что на ней суровый взгляд болотно-зелёных глаз преподавателя магии элементов задержался чуть дольше. Закончив осмотр, Геофа захлопнула дверь.

Ромул, ничуть не удивившись, снова постучал:

– Ну Геофочка! Давай новую смену начнём в новом настроении. Нам всего-то и нужна одна кровать. И мы отстанем.

Ему никто не ответил. Робин показалось, что внутри Лазарета что-то скрипнуло. Вдруг дверь со свистом распахнулась.

– Ложись! – успел крикнуть мастер, дёрнув Робин за руку вниз.

Джон с Робом в последнюю секунду ушли от летящей на них кровати.

– Аж волосы дыбом встали! – поднимаясь, сказал Джон. – Ты как, Роб?

– Элементарная магия воздуха! – ответил Роб. – Старуха нас чуть не угробила!

– Во-первых, не старуха, а леди Геофа, – сердито начал Ромул. – Во-вторых, если бы хотела угробить, придумала бы способ поинтереснее. Пока она просто шалит.

И задорно добавил:

– А в-третьих, Робин, залезай на кровать. А мальчики продемонстрируют нам элементарную магию воздуха. Кровать подняли и понесли!

* * *

Робин так впервые и появилась в своей комнате – верхом на поломанной кровати.

– Спасибо, мальчики! – улыбка Ромула была чуть уже дверного проёма. – Уже в первый день вы показали себя как настоящие рыцари. Дальше я сам.

И мастер, протянув руки к кровати, но не касаясь её, понёс Робин по воздуху. Кровать, плавно покачиваясь из стороны в сторону, приземлилась у огромного окна. Дощатый пол приветливо скрипнул. Робин осмотрелась. Деревянные стены, испещрённые надписями между косо висящими узорчатыми коврами… Одна штора лиловая, другая голубая… Деревья за окном так близко, что их ветви стучатся в стекло, как будто просятся в гости. Девочки раскладывали вещи в маленькие тумбочки у кроватей. У Робин был только подоконник, зато такой широкий, что можно было бы спать и на нём.

– Быстрей надевай кофту – мы скоро выходим, – предупредила Вира.

Робин еле удержалась от того, чтобы спросить, куда они пойдут. Но тут же решила, что лучше уж успеть одеться. А услышать очередной ответ, который вызовет ещё сто новых вопросов, потом успеет. Она с досадой вспомнила, что утром не собрала рюкзак сама. Подумать только! Этим утром она ещё проснулась с мыслью пойти на дежурство! Но в рюкзаке оказались и любимый свитер, и зубная щётка, и даже расчёска.

– На выход! – скомандовал Ромул. – Мы отправляемся в лес! Возьмите с собой тёплые вещи и какое-нибудь оружие.

Все девочки в комнате одновременно подняли головы.

– Это он шутит, – послышался успокаивающий голос Ундины. – Ничего вам не угрожает.

– На-ха-ха-ха-ха-х… – мрачно засмеялся Ромул, но тут же осёкся. Видимо, кто-то ударил его в живот.

* * *

Юные камелоты разместились на шестом этаже, прямо под крышей. Дети въехали на то место, где в прошлом году жил шестой отряд. В Рубикаме, летнем колдовском лагере, учатся магии шесть лет. Но волшебство, которое преподают мастера, нужно не для того, чтобы показывать фокусы или готовить ужин, не вставая с дивана.

– Магии учат только тех, кто поклялся в будущем защищать простых людей от монстров. Да, колдовство в нашей стране вне закона и карается самыми страшными наказаниями. Именно поэтому про Рубикам знают только избранные. Но без магии не убить монстров, потому что они сами суть магия.

Робин вместе со всеми детьми лагеря стояла на площади перед Домом Мастеров, на длинном балконе которого стояли директора Альберт и Мэрил. Светлячки образовали над площадью мерцающий купол. Говорил Альберт:

– Но в Рубикаме мы делаем из вас не волшебников, а рыцарей. Рыцарь – это тот, кто готов пожертвовать собой. Он или она знает, что Рубикам – это дар… и обязанность. Поэтому мы учим вас не только применять магию, но и знать, что ценно, а что нет. Ради чего стоит жить, а за что стоит умирать…

– Ты слишком мрачен, Альберт! Дети впервые в лагере, а уже дрожат от страха! – вмешалась Мэрил. Её изумрудное платье светилось ярче купола из светлячков. А в огромных глазах цвета хвои на солнце было столько любви, что хватило каждому камелоту и каждому рубеусу.

– Лучше скажите, как я сегодня выгляжу? – игриво спросила она.

– Восторг! Великолепно! Шикарно! – закричали ребята.

– Спасибо! – улыбнулась Мэрил. – Запомните: именно красота поможет нам победить! Сегодня вас ждёт очень красивый вечер!

И она, послав воздушный поцелуй всем и каждому, скрылась с балкона. Поклонившись, удалился и Альберт.

– По отрядам! Взяться за руки! В линию! – раздались со всех сторон голоса мастеров.

Старшие сначала помогли младшим выстроиться в змейки (это, как выяснилось, не так просто). Робин оказалась за руку с Вирой в самом конце отряда.

– Ундина впереди! Я замыкающий! Глаза закрыли!

Так, Джон, разбей девчонок! – скомандовал Ромул.

Робин второй раз за сегодня послушно закрыла глаза, покрепче сжав ладони Джона и Ромула. Отряд младших камелотов выдвинулся в лес.

Идти друг за другом было ещё сложнее, чем построиться. Казалось, что перед носом непременно выскочит толстый ствол, а следующим шагом твоя нога найдёт корягу или, того хуже, змею. Но постепенно Робин устала беспокоиться и, решив, что Джон, если что, сметёт все препятствия, стала безотчётно следовать за ним. Ей открылись новые впечатления, которые она упустила в суете заселения. Запах леса: свежий, горько-колкий и щекочуще-сладкий. Голос леса: завывающе-ухающий и шелестяще-манящий. Девочка даже забыла о своём первоначальном намерении посчитать шаги и повороты, заблудившись в ароматах и звуках.

– Можно открыть глаза! – выделился из невидимого хора голос Ундины.

Живой, трескучий, искристый костёр. Далёкие-да-лёкие воспоминания из раннего детства вдруг привиделись Робин. Что-то жгут на площади. Дедушка поднимает её на руки. Книги, со всех сторон в огромную огненную пасть летят книги. После восстания ещё несколько лет публично сжигали найденную запрещённую литературу. Дедушка и сам что-то доставал из шкафов и приносил на площадь, а Робин под одобрительные аплодисменты кидала увесистые кирпичики в большой костёр. С тех пор девочка, пожалуй, и не видела живого огня, кроме как на плите.

Когда она опомнилась, то уже сидела вместе с другими детьми на уложенных вокруг костра брёвнах. В одной руке у неё была чашка с пряным молочным чаем, а в другой – большой кусок сырного пирога.

Робин поняла, что сегодня совсем ничего не ела. И никогда в жизни ей не приходилось так долго не вспоминать, что пора бы перекусить.

– Пока жуёте… – сказал Ромул, тоже приступив к пирогу. – Посмовтрите на эти лица! Ну и вкувно же Луи готовит! Как я соскувчился по его стряпне! Только не говорите ему, что я это сказал! – И он откусил ещё. – Вы ставнете больше, чем семьёй. – Проглотив второй кусок, мастер собирался приступить к третьему, но, заметив укоризненный взгляд Ундины, отложил пирог и заговорил уже вполне нормально. – В чёрных городах нас учат, что можно отказаться от друзей и даже родственников, если они не правы. Но здесь, в Рубикаме, мы говорим, что твой отряд – это навсегда. Вы будете вместе делить очень приятные, как сейчас, моменты. Но вам придётся вместе встретить опасности, трудности и потери.

Ромул отпил чай в трескучем молчании. Никто не хотел упустить ни одного его слова. Мастер продолжил:

– Мы не знаем, кто этот упрямый и ворчливый мальчик с соломенными волосами и двумя недовольными складками между бровями, или этот лысый великан, или эта улыбчивая леди, которая первая обняла эту девочку с разными глазами. Но уже обязаны полюбить. Вот так. Потому что то, что мы сейчас друг другу расскажем, вряд ли даст нам много сольдов. Ведь говорить мы будем исключительно правду. А поможет нам в этом… вооооот этот милый дельфин по имени Лотик. – и Ромул достал из кармана плюшевую игрушку. – Итак. Внимание! Всё просто! Берём Лотика в руки и рассказываем о себе. Например: я люблю погрустить и помечтать в одиночестве, шучу редко, но всегда смешно. А! А! Аааа! – Дельфин вспыхнул в руках мастера. Ромул начал быстро перебрасывать его из руки в руку – и внезапно бросил дымящуюся игрушку Ундине. – Лучше ты попробуй.

Ундина начала рассказывать о том, что выросла в клетке Н5 и больше всего в жизни любила читать книжки о волшебстве, которых у неё становилось всё меньше и меньше, потому что их запрещали и сжигали на площади. Ей ничего никто не говорил о Рубикаме до двенадцати лет. Когда она попала в лагерь, то первое время даже думала сбежать.

– Всё вокруг было таким суматошным и сложным для такой скромной девочки, как я. Но Мэрил стала поручать мне дела вместе с Ромулом. Это было ужасно! – Ундина засмеялась. – Мне постоянно хотелось ударить его чем-то тяжёлым или утопить. Конечно, ничего не изменилось. Я до сих пор только и делаю, что бью Ромула. Но теперь, благодаря ему и многим другим замечательным людям, мне доверили стать мастером Рубикама. И это, пожалуй, лучшее, что может случиться в жизни.

– Чудесная история, Ундина, – вкрадчиво прошептал Ромул. – Я каждый раз чуть не плачу, когда слушаю.

И в него полетел дельфин Лотик.

– Действительно, – продолжил он, поймав игрушку. – Ундина сейчас любезно напомнила мне важное правило: у костра можно говорить только с Лотиком в руках.

Он грозно посмотрел на Роба, который что-то попытался прошептать Джону.

– А теперь мы зададим один вопрос Ундине, на который она ответит честно, а не как всегда.

И в Ромула полетела пустая кружка из-под чая, которую он тоже мастерски поймал.

– Ну, кто хочет задать вопрос?

Несмело поднялась рука девочки в очках и в большой, не по размеру, жёлтой пушистой кофте.

– Лови дельфина, называй имя и говори вопрос! – скомандовал Ромул и аккуратно перебросил игрушку.

– Я Эмма, – тонким, еле слышным голосом начала девочка. – А почему у тебя волосы зелёные?

Ундина взяла у девочки дельфина и ответила:

– Мой любимый вопрос! Спасибо! Дело в том, что моя стихия – вода. Вы скоро узнаете, что это значит и какой элемент ближе вам. Так вот: мне нравится купаться в озёрах и реках, гулять под дождём, я могу управлять водой… И постепенно мои волосы стали зеленеть. Ромул утверждает, что я превращаюсь в русалку. Но, надеюсь…

Робин с трудом удерживала внимание на разговоре у костра. Узнав, что ей придётся рассказывать о себе, да ещё и правду, она уже не могла сосредоточиться. Девочка перебирала возможные варианты своего монолога.

«Я Робин, больше всего мечтаю переехать в Сакринстон, и если накоплю ещё 21 710 сольдов, то моя мечта сбудется».

Или:

«Я Робин. У меня немой дедушка и родители в телевизоре».

А какие вопросы ей могут задать?

Обязательно что-нибудь обидное про родителей. И она разрыдается на глазах у всего отряда.

Дельфин неумолимо приближался к ней. Уже Вира рассказывает о непроглядной тоске клетки G7 и как она счастлива, что смогла выбраться оттуда.

И вот Ромул говорит, что настала её очередь.

– Я… я Робин… Робин Локсли… я…

Девочка ощутила, как игрушка начала нагреваться, но тут на нос дельфина упала крупная капля. Следующая приземлилась уже на нос Робин. Начинался дождь.

Ромул успел сказать:

– Без паники, встаём, квары вам будут не опасны, если… Его слова потонули в ливне такой сокрушительной силы, что в одну секунду погас костёр и все вымокли до нитки.

Робин кто-то взял за руку. За стеной дождя она видела лишь неясные силуэты. Что-то хрустнуло под ногой. Это оказались очки той девочки, Эммы.

Вдруг дождь мгновенно прекратился. Точнее, он продолжался, но только вокруг и сверху, а детей и мастеров ограждал от стихии невидимый купол. Вира тянула Робин поближе к Ундине, высоко поднявшей одну руку в странном вязаном нарукавнике с волнистым узором.

– Это она одной рукой дождь держит, – пояснила подруга.

Они пробрались совсем близко к мастерам.

– Эй, почему только одна фьора? – спросил Ромул, пересчитывая детей.

– Вторую не нашла перед выходом в лес, – ответила Ундина, снова и снова осматривая каждый сантиметр купола.

– Очень странно… Ладно… надо быть настороже – купол ненадёжен. – Он поднял две руки вверх и крикнул детям: – Мы с Ундиной сдерживаем дождь. Вы смотрите друг за другом. Проверьте, все ли на месте.

Камелоты старались держаться подальше от краёв купола, потому что то и дело из дрожащей оболочки вырывались водянистые руки и старались схватить кого-нибудь из детей. Со всех сторон в них летели ветки и шишки. Уворачиваясь от опасностей, дети то и дело спотыкались о корни и коряги и падали.

Робин вспомнила про девочку, чьи очки раздавила.

Она же сейчас ничего не видит. Вдруг никто не помогает ей идти? И тут Робин увидела жёлтое пятно за пределами купола. Вырвав свою руку у Виры, она побежала к Эмме. Дождь хлестал по лицу, мешая разглядеть хоть что-то. Она протянула руку, коснулась мокрого ворса кофты, но тут мощная волна сбила Робин с ног и понесла дальше от купола. Девочка барахталась в воде, пытаясь выбраться наружу, нащупать воздух хотя бы руками, чтобы выплыть и сделать вдох. Но как поймёшь в этом водовороте, где низ, а где верх? Она ударилась головой обо что-то очень твёрдое. Шею кольцом сдавило нечто струящееся, но тем не менее крепкое. Робин широко раскрыла глаза в поисках хоть какого-то шанса выбраться. Поток нёс её на ещё одну балку. Девочка вытянула две руки вперёд и… Получилось! Она вцепилась в скользкую железяку и рывком подтянулась. Вода взорвалась, выпустив Робин наружу. Долгожданный вдох, ещё, и ещё, и ещё… Где это она? Что происходит? Робин висела на первой от земли перекладине каркаса давно разрушенного круглого высокого здания. Перехватываясь онемевшими руками, девочка добралась до одного из столбов, к которым крепились горизонтальные балки. Ноги тянули назад, в воду. Собрав остатки сил, Робин забежала по столбу и забралась на перекладину. В полуметре от неё внизу водная стихия складывалась в очертания созданий с непрерывно-текущими длинными руками и ногами и совсем без голов. Иногда они теряли форму, сливаясь в волну, которая взлетала вверх, пытаясь достать Робин. Квары. Монстры удушья. Их опухших, посиневших жертв несколько раз находили в H8. Уровень воды неумолимо поднимался. Робин попробовала ползти по столбу вверх, но дождь струился по нему, не давая даже ухватиться, не то чтобы подтянуться на нём. А до следующей балки доберётся разве что на волнах её бездыханное тело.

Вдруг что-то ударило девочку по спине. Робин увидела парящую рядом с собой толстую корягу. Она тыкалась в неё и слегка покачивалась, как хвостик Бублика. Ей что, надо оседлать эту штуковину? Как ведьма на картинках в книжках, которые потом у неё отобрали и сожгли? Ну уж нет! Одни беды от этого колдовства! Но тут что-то склизкое крепко схватило Робин за ногу. Голень обожгло. От внезапной боли девочка резко отдёрнула ногу, чуть не упав с балки. На этот раз удалось вырваться. Чтобы не свисали ноги, девочка двумя руками обхватила скользкий столб и встала на балку. Но что дальше?

Может, всё-таки коряга? Ведь если бы она была заодно с водными тварями внизу, то сильно огрела бы её по башке, чтобы сбросить с перекладины. Или принялась хлестать по рукам с той же целью.

– А ну перестань вихлять! – приказала Робин ветке, аккуратно перебираясь на неё. Та, как ни странно, послушалась, замерла, но как только девочка оторвала вторую ногу от балки, стремительно понеслась сквозь дождь. Робин пришлось зажмуриться; ей казалось, что они вот-вот налетят на дерево. Но её «транспорт» пусть и резковато, но искусно обходил возникающие из темноты стволы сосен. Последний поворот оказался особенно внезапным, и Робин, повиснув на мокрой коряге, влетела в купол. Отряд ждал у самых ворот. Джон спустил не верившую в своё счастье девочку на землю.

– Все здесь? – крикнул Ромул. – Вспоминаем, кто с кем сидел в автобусе!

Робин увидела Виру, которая, прижавшись почти вплотную к Ундине, держала за руку Эмму.

* * *

До гостиной добрались без приключений. Ромул с Ундиной обнимали каждого, проводя рукой по голове. От их прикосновения волосы и одежда мгновенно высыхали и даже внутри как будто становилось теплее. Геофа ходила по этажам, раздавая детям какую-то ужасно противную настойку, а ушибы и порезы мазала такой вонючей мазью, что все поспешили спрятать раненые руки и ноги под одеялами.

Робин поступила так же, утаив лодыжку, которую кольцом охватывал красный след. Но от настойки, скрутившей язык, скрыться не удалось.

Светлячки вылетели из комнаты, и стало темно. Девочка с головой накрылась одеялом и повернулась к окну. Кровать протяжно застонала и накренилась. Видимо, Геофа выбрала для неё самую «лучшую» койку в Лазарете. А настойка колдуньи не позволяла даже пошевелить языком, так что девочки лежали молча, вспоминая самые яркие моменты самого бесконечного дня в жизни.

Робин думала о том, что за сегодня она встретилась с двумя монстрами, чуть не утонула сначала в кипящем асфальте, а потом в сумасшедшем ливне, обрела подругу Виру и друга Джона, разуверилась во всём, чем раньше жила. Но на этой шаткой скрипучей кровати, на шестом этаже покосившегося во все стороны дома, в компании малознакомых людей, называющих себя камелотами, ей было так спокойно, как нигде и никогда.

Все спали, когда в комнату вошёл Ромул. Он неслышно прошёл между кроватями и присел рядом с Робин. Одна ножка угрожающе зашаталась, но мастер показал ей кулак, и железяка словно пристыла к полу.

– Робин! – почти неслышно позвал он. – Эй! Не спишь же ты.

Робин откинула одеяло и открыла глаза. Язык до сих пор не слушался.

– Я тут подарок хочу тебе подарить, – тихо заговорил мастер, наклонившись поближе. – То есть я собирался его позже подарить, ну, за какие-нибудь заслуги твои. Но, знаешь, редко кто в первый день в Рубикаме умудряется так близко пообщаться сразу с двумя монстрами. Ты везунчик, Робин. Голову приподними.

И Ромул надел девочке на шею кулон в виде железного кольца с какими-то мелкими штуками внутри.

– Это амулет, – сказал Ромул ей на ухо, видя, что девочка почти уснула. – Он от монстров защищает. Там железо из топора олли, коготь гиесы, чешуя квара и зуб шайуры.

«Мне точно досталось самое красивое украшение мира», – успела про себя съязвить Робин и провалилась в сон.

Дневник Роба 3 июня 99 года О. О. Р. С. С

Графа 1

^{На распределении я очень хотел попасть в отряд рубеусов. Главным образом потому, что Робин Локсли, которую я меньше всего хотел видеть в Рубикаме, стала камелотом. Мне завязали глаза шарфом. Все люди вокруг исчезли. Отец рассказывал о таком действии. Но то, что произошло потом, мне непонятно. Я услышал голос над самым ухом:}

^{– Найди шарф.}

^{Я и сам, пока смотрел испытания других, догадался, что рубеусы быстро находят то, что надо, а камелоты как специально нагромождают кучу препятствий, чтобы помучиться.}

^{Шарф! Конечно же, шарфом были завязаны мои глаза. Вот только когда я потянулся за ним, он соскочил с головы и понёсся прочь. Это было нечестно! Меня охватила такая злость и такое желание схватить этот дурацкий шарф. Я погнался за ним, а он издевался и прыгал с лавки на лавку, успевая запускать в меня свои раскалённые нитки, которые, если не уворачиваться, больно ранили, прожигая сквозь одежду. Наконец я догнал его. Упал прямо сверху. Обжёг живот этим шарфом! И тогда снова стало темно. Кто-то хлопал. Кто-то снял с меня шарф. Мне сказали, что я камелот, хотя я с самой первой секунды знал, что шарф у меня на глазах! И папа это точно заметил, но промолчал! Что-то не так у них с распределением. В общем, я стал камелотом. На самом деле мне нравится и Дом Камелотов, и люди, которые попали со мной в один отряд. Особенно Джон. Мы с ним точно станем хорошими друзьями. Только бы он поменьше общался с Робин Локсли. Теперь я понимаю, что стал камелотом, чтобы следить за ней. Вдруг она знает способ, как связаться с Сакринстоном? И вдруг ей удалось обмануть паучьи ворота? И зачем её вообще взяли в Рубикам? Отец на мой вопрос отрезал, что у неё глаза разные. И что он был против, но Мэрил Ливанкур оказалась непреклонной.}