Текст книги "Хорошее настроение (сборник)"

Глава 4

Снилось, что она бродит по кондитерской фабрике, где нет ни одного человека, но машины продолжают работать, густой коричневый шоколад льется по желобам, смешиваясь со сливками, ванильная пастила плывет по конвейеру, а чаны с горячей карамелью источают плотный сладкий запах. От запаха и проснулась. У кровати стоял огромный букет белых лилий, среди стеблей виднелся кусочек картона.

«Еще раз извините, Мардж. С Днем рождения, будьте счастливы».

Вчера Карен сумела взять себя в руки только после того, как Мардж стало совсем плохо. Профессионализм возобладал, она спохватилась, принесла воды, кинулась вытирать пол, не переставая приговаривать: «Простите меня, простите». Опомнившись, Мардж потребовала объяснений:

– Карен, я не дура, у вас что-то личное ко мне. На истеричку вы не похожи, значит, затаили зуб. Говорите, или нам придется расстаться. Я не готова жить со скрытым врагом под одной крышей.

Правда оказалась простой и немного жалкой, как это обычно и бывает с чужими секретами.

В молодости Карен считала себя лишь немного полноватой, но с возрастом заметно отяжелела, поэтому обрадовалась возможности вернуть хорошую фигуру. Они с мужем вошли в пирамидку в числе первых, а через месяц Роберт переспал с какой-то безобразной жирной бабищей. Когда и та утратила свои килограммы, связался со следующей, потом сорвался с цепи и начал гоняться по всей Америки за исчезающими толстухами, безуспешно стараясь уговорить хоть одну не проходить Изменение. Последнюю даже попытался запереть, но фокус с водой лишил его потенциальной секс-рабыни.

– Видит бог, я не знала, что он так помешан на этом. Когда после сорока стала набирать вес и встревожилась, Роберт совершенно спокойно наблюдал мои попытки похудеть. Как потом сказал, просто был уверен, что ничего не выйдет. От пирамидки не отговаривал, не представлял масштаба бедствия. Думал, сброшу пару дюймов, но чтобы отощать до такой степени… Мы оба не чувствовали беды, раньше он никогда не был сексуально озабоченным. Кто бы мог подумать, что в пятидесятилетнем мужчине таятся бесы!

– Видимо, внезапно понял, что именно потерял. Как воздуха лишиться – мы же не думаем о нем, пока все в порядке. Но я никак не могла предположить, что это для кого-то так важно.

– Мужчины! – прошипела Карен с непередаваемой интонацией, вложив в нее всю брезгливость, которую довелось почувствовать за последнее время.

Поначалу она пыталась бороться: накачивала мышцы, чтобы обрести хоть какие-то формы, интересовалась хирургической коррекцией – силикон в груди давно стал обычным делом, но как насчет ягодиц? Оказалось, их наращивают довольно успешно, вот только слишком много всяких «но»: имплантаты не должны быть большими, измененные организмы отвергают их гораздо активнее, да и по большому счету проку мало: сухое жесткое тело даже с небольшими подушечками – это «не то». Роберт не смог примириться с произошедшим, сбежал и некоторое время куролесил по стране, а Карен наблюдала за его перемещениями по новостям – потеря очередной подружки всегда сопровождалась шумной публичной истерикой. Финальное приключение с похищением закончилось тюрьмой. Карен не хотела иметь с ним ничего общего, но желание вернуть тело осталось.

Когда в госпиталь привезли Мардж, она подумала, что Господь услышал ее молитвы. А вдруг Изменение обратимо? Когда дело прояснилось, Карен была разочарована, но надежды не потеряла, поэтому решила всеми правдами и неправдами остаться при Мардж. Намекнула толстухе, что та нуждается в союзнике, предоставила убедительные аргументы начальству – да и врать почти не пришлось. Карен признавала, что в ее стремлении держаться рядом просматривалось нечто маниакальное, но уверила Мардж в отсутствии злого умысла:

– Что толку вредить? На вас и так обрушилось немыслимое испытание. Наоборот, Мардж, хочу помочь – я видела глаза своего мужа и других, таких же… У меня никого нет, ни детей, ни семьи, позвольте остаться и поберечь вас.

Мардж подозревала, что дело нечисто, но особого выбора не было. Требовать у правительства другую компаньонку опасно – теперь не угадаешь, что могут испытывать к ней женщины, вероятны и зависть, и ненависть, есть риск нарваться на психопатку похлеще Карен. Остаться одной – среди военных? после вчерашнего? ха! Довольно безобразный способ самоубийства, хотя и крайне пикантный.

Поэтому Мардж только для виду попросила у Карен времени на размышление, а для себя уже все решила, из многих зол выбрав знакомое.

На кресле лежало новое зеленое платье – простое, почти домашнее, но сшитое безупречно. Интересно, от кого? Мардж услышала, как за дверью суетится Карен, видимо, готовит завтрак. Приняла ванну, подкрасилась – хороша все-таки, больше тридцати двух не дать, – и выглянула в столовую.

– Доброе у… – но не смогла закончить фразу. В лицо ударила фантастическая смесь ароматов – комната завалена цветами, вазы и корзины стоят на полу, дивана почти не видно, а под ногами – лепестки. И все это пахло – сладко, тонко, пряно…

– Откуда это безумие?!

– Поклонники со всего мира присылают, пишут просто «Марджори Касас» и отправляют. К дому не подобраться, поэтому курьеры передают букеты военным, те проверяли их всю ночь и сегодня принесли самые красивые. На самом деле их тысячи. И подарки, Мардж, вы будете потрясены. Служба безопасности их тщательно исследует на предмет ядов и взрывчатых веществ, но я могу показать фотографии…

– Спасибо, я упаду в обморок, если проведу здесь еще минутку. Может, позавтракаем в беседке?

– Вполне вас понимаю, там уже накрыто.

Мардж восхитилась сообразительностью этой женщины и за завтраком поспешила сообщить, что приняла решение в ее пользу.

– Не хочу томить: вы нужны мне. Не уверена, что делаю правильный выбор, но одной не справиться. Оставайтесь.

– Спасибо, дорогая, вы не пожалеете, обещаю.

Неожиданно ворота за ее спиной начали открываться. Когда створки разъехались полностью, обнаружился длинный черный автомобиль.

– Это что, тортик привезли? – изумилась Мардж.

Из машины вышел водитель в идеальном костюме и мягко распахнул пассажирскую дверцу. Оттуда медленно выплыла фигура, пожалуй напоминающая безе, – смуглый мужчина в белоснежных арабских одеждах. Он величественно прошел по узкому белому ковру, который перед ним раскатывали двое слуг, прямо до беседки под липами. Остановился и певуче произнес несколько непонятных слов. Переводчик, выскочивший из-за его спины, затараторил:

– Его Высочество приветствует прекрасную госпожу Касас, поздравляет с днем ее драгоценного рождения и просит принять скромный дар.

Два охранника принесли квадратный сверток, обернутый золотистой тканью, передали его толмачу, тот осторожно распаковал и подал принцу черную бархатную шкатулку. Тот, в свою очередь, протянул ее Мардж.

Она помедлила, поднялась, обошла стол. Когда она встала, по толпе мужчин, которых набежало изрядно, пронесся сдержанный вздох. Принимая подарок, Мардж нечаянно коснулась рук принца и заметила, как по смуглому лицу пробежала судорога.

«Еще вчера я бы подумала, что ему противно, а теперь подозреваю, он просто кончил. И противно уже мне. Неизвестно, что хуже». Она улыбнулась и поблагодарила.

Принц что-то ответил и отступил на несколько шагов.

– Его Высочество должен покинуть госпожу Касас, но память об этой встрече останется в его сердце навсегда. Он также изволил написать несколько фраз. – Переводчик положил на стол узкий поблескивающий конверт, Мардж еще раз кивнула, а принц развернулся и быстро удалился к машине.

«Даже не обернулся. Кремень мужик!» Толпа прислуги стремительно редела, и скоро двор опустел, ворота затворились. Женщины остались вдвоем.

– Конверт и коробка проверены?

– Конечно.

– И что там?

– В письме ничего особенного, стихи на арабском и предложение руки и сердца, а шкатулку откройте.

Мардж подняла тяжелую крышку, и на ее лицо упали разноцветные отблески.

– Твою мать!

– Сказать, сколько стоит?

– Не надо. И так ясно, что мне придется купить Форт-Нокс, чтобы их хранить. Какой милый, а! Чего же он с нами не посидел даже, чайку не попил?

– Не по средствам, видимо. Десятиминутная аудиенция и так влетела ему в целое состояние.

Мардж немедленно ощетинилась:

– Правительство что, сутенерствует потихонечку? Сдает меня в аренду поминутно?! Сволочи! И сколько еще на сегодня лотов продано?

– Ни одного, Мардж. Президент приносит извинения и клянется, что подобного не повторится. Но тут был крайний случай! Да она позвонит и все расскажет, но просила, чтобы я объяснила. Не сердитесь, Мардж. Шейх предложил такой контракт на поставки нефти, что наши экономисты обезумели от восторга. А условие сделки было только одно – увидеть Марджори Касас.

– Неплохо придумано. А потом вам подсунут какое-нибудь военное или космическое соглашение. Или пригрозят бомбой!

– Типун вам на язык.

У Карен в кармане фартука зазвонил мобильник.

– Да, госпожа Президент, минутку.

Мардж взяла телефон и сказала «алло» – а что еще она могла сказать?

– Дорогая Марджори, – торжественно произнесла трубка, – от имени Америки я поздравляю вас с днем рождения и желаю долгих лет жизни, здоровья, процветания и счастья! Мы стоим на страже ваших интересов!

– Ага, спасибо. И торгуете посещениями в бордельчике?

– Марджори, простите, это было необходимо для блага Америки.

– Вот что, госпожа Президент, если такое повторится, я плюну клиенту в лицо!

– Вполне возможно, его это осчастливит, – хохотнули в трубке. – Нет, в самом деле, мы больше не будем. – Голос сделался виноватым. – Простите, Марджори. Нам с вами нужно встретиться и хорошенько поговорить. Можно я прилечу послезавтра?

Мардж на секунду задумалась:

– Давайте лучше в понедельник.

– Договорились.

Карен забрала замолчавший телефон и поинтересовалась:

– Скажите, вы всегда были такой нахальной?

– С теми, кто хамит, всегда.

– Но Президент!

– Конечно, можно ответить, что президентов много, а я теперь одна такая. Но я и раньше, с тех пор как вошла в осмысленный возраст, никому не позволяла себя использовать, по крайней мере, против моей воли.

– Дай-то бог…

– Карен, а торт мне сегодня все-таки будет?

– Обязательно, вечером.

День выдался не очень жаркий, по небу то и дело пробегали облака, поэтому до самого заката женщины валялись на холме и рассматривали огромную стопку фотографий. На обороте каждой – подробное описание подарка: что, из чего, от кого и сколько стоит. Кроме того, снимки рассортированы по группам: драгоценности, одежда, книги, игрушки, предметы искусства, сувениры, всякого рода сертификаты, мелкая техника, автомобили, недвижимость, прочее.

Присылали подарки главы государств, крупные фирмы, мечтающие, что Мардж выберет их продукцию, сделав грандиозную рекламу, разные публичные персоны и, конечно, частные лица – мужчины, мужчины, мужчины.

Особенно интересные картинки Мардж откладывала, но чаще просто просматривала, потому что никогда не была алчной, вещи вызывали в ней всего лишь любопытство, не отягощенное жаждой обладания.

– Вот зачем мне третий ноутбук или новый телефон, пока старый работает? Зря потрачу несколько дней, пока перенесу все данные и освою управление. Да ну их… Ой, платье красивое! Оно на меня точно налезет?

– Ваши параметры стали достоянием всего света, все здесь – одежда, обувь, перчатки – сшито точно по мерке.

– Кто это протрепался, хотела бы я знать… Коврик какой хорошенький.

– На нем выткан ваш портрет, заметили?

– Черт, я думала, это просто симпатичный поросенок в шляпке.

Карен сообщила, что попадалось много, как бы это сказать, предметов фаллической формы, но «безы» старались щадить чувства именинницы – сфотографировали только изделия, имеющие художественную ценность или изготовленные из драгоценных металлов, например, золотой свисток или платиновый фонарик с бриллиантами – в виде членов, разумеется.

Мардж любовалась на роскошные сумки, колечки, машины, но на сердце становилось все тяжелее. Куда ей, пленнице, надеть эти чудесные вещи, по каким дорогам гонять на красном кабриолете?

– Карен, здесь столько прекрасного, если вам понравится что-нибудь, возьмите.

– Спасибо, вы очень добры. Но мне ни к чему.

– Скажите, а от моих знакомых ничего нет? Энн, Марк, Крис?

– Возможно, их поздравления пришли по электронной почте. И сегодня, часа в четыре, должен позвонить Джон Касас. Ваш мобильник так и лежит отключенным, поэтому он свяжется по моему номеру.

– О, братишка! Как хорошо!

Тысячи людей старались ее порадовать. Мардж глубоко тронула весточка от Папы Римского – Отец Церкви передал свое благословение, несколько ободряющих слов и приглашение в Ватикан. Вообще приглашений было много, при желании можно всю жизнь провести в лучших отелях мира, но только в сопровождении небольшой армии.

Издатель прислал открытый контракт – договор на новую книгу, а сумму гонорара Мардж могла вписать сама.

И, наконец, Америка подарила Марджори дом, в котором она сейчас жила, и ее городскую квартиру, выкупленную у прежних хозяев.

– В конце концов, – заметила Мардж, – во всем есть свои плюсы. Теперь я смогу завести котенка.

К ужину они вернулись, именинница получила свой торт со свечками – достаточно большой, чтобы на нем разместились все тридцать девять штук. В половине одиннадцатого Карен настойчиво предложила еще разок выйти из дома и забраться на соседний холм. Предвкушая сюрприз, Мардж согласилась. Как только они взбежали на вершину, раздался грохот, и в темнеющее небо взлетели салюты. Они потеряли счет залпам и просто любовались на диковинные цветы, раскрывающиеся в лиловой выси. Мардж легла на спину и смотрела, смотрела, предчувствуя, что безмятежных минут в ее жизни осталось не так много. Может быть, пока не догорит последний всполох.

Следующий день она провела в сети. Карен не солгала, хотя Мардж предполагала, что шумиха вокруг ее имени не так уж и велика, более того, тайком малодушно надеялась, что часть вчерашних событий просто-напросто была сном. Потому что, в самом деле, цветы, шейхи, бриллианты, президенты и салют – это немного слишком не только для одного дня, но и для одной жизни. Вдруг всему виной буйное писательское воображение? Вдруг? «Пожа-а-алуйста, – мысленно клянчила Мардж непонятно у кого, пока загружался ноутбук, – пусть мне приснилось все или хотя бы часть вчерашнего дня…»

Но первая же новостная лента подтвердила слова Карен. Факты из жизни ЭмСи[17]17
  Mardjori Casas.


[Закрыть], подборка фотографий ЭмСи, репортажи со вчерашнего празднования дня рождения ЭмСи – его, оказывается, отмечали в нескольких городах, – интервью с друзьями ЭмСи… А вот это уже интересно. Марджори кликнула на заголовок и открыла огромную статью.

Оказывается, журналисты сбились с ног, разыскивая всех, кто имел к ней отношение, начиная с официантов в любимом кафе и кончая соседкой по парте в начальной школе. Мардж рассматривала фотографии «родственников и друзей», узнавая едва ли каждого десятого. Кто все эти люди?! Хотела отыскать Энн, но наткнулась на кричащий анонс: сегодня в прямом эфире одного из крупнейших каналов состоится встреча с возлюбленными ЭмСи. Три мужчины согласились рассказать о некоторых интимных аспектах жизни несравненной!

Мардж захлопнула ноутбук и закрыла глаза. Кто? Кто из ее любовников оказался способен на такую мерзость? Припомнила кое-какие лица и события, холодея, представила, как та или иная история звучит на всю страну. В конце концов, устала мерзнуть и выбралась в столовую выпить чего-нибудь горяченького.

Карен без звука подвинула ей чашку чая, от которого поднималась тонкая струйка пара.

– Вы святая.

– Нет, но я тоже читаю новости.

Мардж оживилась:

– Карен, дорогая, пожалуйста, запретите им! Ну, не вы, а Президент, пусть позвонит и отменит эфир!

– Извините, но страна не готова к революции. Судя по опросам, программу собирается смотреть все взрослое население Америки, и, если мы вмешаемся, грядут беспорядки. В этом году лимит глобальных катастроф исчерпан, еще одной нам не вынести. – Карен шутила, но ответ был недвусмысленным – передача состоится.

Мардж поплелась в беседку, но по дороге неожиданно вспомнила, что так и не удосужилась включить мобильник. Может, удастся найти кого-то из бывших и выяснить, кто эти три мудака, а потом попытаться их убить… то есть подкупить. Одного только содержимого черной шкатулки хватит, чтобы заткнуть рты целой армии любовников. «Да я нафарширую их бриллиантами, как гусей – орехами! А потом… потом обязательно съем их печень».

Завернула в кладовую, отыскала на полке телефон и, выбравшись к свету, нажала на кнопку включения.

Экран загорелся, пошла загрузка, поиск сети, через полминуты она нашлась… и немедленно замигал значок сообщений. Они сыпались, сыпались, пока телефон не сообщил о переполнении памяти (а карточка в нем будь здоров), а потом аппарат зазвонил. Номер высветился незнакомый, Мардж с некоторой опаской выбрала «ответ» и вопросительно сказала:

– Алло?

На том конце линии раздался рев:

– ААААААААА!!!! Она ответила! Мне ответила Марджори Касас!!! ООООО!!

Мардж размахнулась и шарахнула телефоном по столу, но он все не затыкался, тогда она сбросила его на землю, несколько раз наступила, но мягкая домашняя туфелька не причинила серьезного вреда. Взяла шнурок двумя пальцами, как дохлую крысу за хвост, и побежала к декоративному водоему, который журчал неподалеку от беседки, а телефон тем временем разрывался от очередного звонка. Тогда она опустила его в ручей и держала под водой, пока он не умер.

Потом Мардж, конечно, сообразила, что импульсивный жест стоил всех контактов, записанных в памяти, но в тот момент хотелось одного – тишины. Тишины и правды. Поэтому, наскоро похоронив черный трупик в клумбе, отправилась на поиски Карен. Та хлопотала на кухне.

– Кто продал мой номер? – грозно спросила Мардж, хотя и понимала, что Карен последний человек, которого можно в этом обвинить.

– Всех перечислить? – холодно осведомилась доктор. – Вы уже не первый раз задаете странные вопросы. Кто сообщил журналистам имя, телефон, размеры одежды… Неужели надеетесь, что существует какой-то один предатель, который сливает информацию?

– Их несколько, что ли? – севшим голосом спросила Мардж.

– Скорее, я могу сказать, кто этого не делал. Самым сдержанным оказался Джон, и в некотором смысле немногословны сотрудники «Харпера». И если брат по-настоящему преданный человек, то издатели, похоже, просто опасаются вашего гнева. Имя-то они скрывать не стали… Кстати, уже пришли уведомления о дополнительных тиражах? Несколько типографий в экстренном порядке допечатывают ваши книги. С портретами на обложках…

– Только вашего яда мне не хватало. Нет, я еще не смотрела почту. Надеюсь, не все ящики погибли, хотя глупо рассчитывать, что они не ушли с молотка.

Вернулась к ноутбуку и начала подсчет потерь. Личная почта переполнена. Не стала читать ни одного письма, просто нажала несколько кнопок и удалила ящик с сервера безвозвратно.

Заглянула в блог, который вела, как и всякий писатель, для обратной связи с публикой, ужаснулась, немедленно закрыла возможность оставлять сообщения и тоже удалила загаженную почту.

И только третий адрес, по которому велась деловая переписка с «Харпером», держался. Лишь два десятка истерических посланий с баснословными предложениями – речь шла о переизданиях и новых проектах, и чем дольше она молчала, тем выше становились ставки. Финальный аккорд прозвучал вчера – договор с открытой суммой.

«Таки я неплохо умею торговаться, этого не отнять, – подумала мрачно, – всего-то и надо несколько дней не смотреть почту».

Пожалуй, послезавтрашняя встреча с Президентом имеет некоторый смысл. Если она, Мардж, не хочет провести остаток жизни в подземном бункере, придется жестко регламентировать отношения с внешним миром, обеспечить сохранность тайн и надежную связь с теми, с кем хотелось общаться ей. Правда, говоря по справедливости, сейчас трудно вспомнить кого-нибудь подходящего. Ничего, сначала все организуем, а уж люди-то найдутся. Теперь Мардж решила стать более придирчивой в выборе друзей.

На мгновение представила себя в хрустальном бассейне, в окружении величайших секс-символов планеты… Тьфу, гадость какая.

Одно ясно – несколько ближайших дней придется потратить не на книгу, это точно.

Земля плыла под ногами, никого не осталось рядом, только непутевый малыш Джонни сохранил верность. Вспомнила вчерашний разговор:

– Привет, сестричка! С днем рождения! Ну и заварила же ты кашу!

– Я? Да я сама в этой каше варюсь, как кусок грудинки. Ты-то как, Джонни?

– Кстати, я больше не Джон Касас.

– Чего?? Имя сменил, дурачок?

– А ты как думала? И все из-за тебя! Большая удача, что парни в пиджаках нашли меня раньше, чем твои долбанутые обожатели. Сидеть бы мне сейчас в подвале на цепи в качестве заложника, ожидая, когда ты отдашься какому-нибудь маньяку в обмен на мою жизнь. Ты бы переспала ради меня с маньяком, а?

– Не болтай глупостей, дальше-то что было?

– Ну, прихватили твоего братика «безы» и все подробно объяснили. Джона Касаса больше не существует, а у меня теперь новый город за окном, новая ксива и новый нос на всякий случай.

– Судя по тому, что ты до сих пор не протрепался, ничего конкретного мне знать нельзя?

– Говорят, на самой проверенной линии возможна утечка. Но я буду звонить каждую неделю, сестричка.

– Спасибо, малыш. И прости.

– Да не за что. Боссы накрошили деньжат, так что я только в выигрыше от этой истории.

– Ты ловкач, Джонни.

– Еще бы! Целую, сестренка, держись.

– Постараюсь, милый.

И Мардж решила держаться.

Большой телевизор висел в столовой, но смотреть передачу в компании Карен не хотелось, поэтому ушла к себе и настроилась на интернет-трансляцию. Замелькала заставка, поплыли пылающие буквы: «Страсти по Касас». Как она успела выяснить, вся программа была посвящена ее жизни. Темами могли служить ее книги, факты биографии, привычки (что-нибудь вроде «Семь любимых ресторанов ЭмСи»). А сегодня вечером в эфире собирались обсудить секс. На экране появилась симпатичная молоденькая ведущая, пожалуй, немного похожая на Мардж, – темноволосая, темноглазая, улыбчивая. Ее фигуру скрывало просторное платье, под которым угадывались солидные груди и бедра – на ТВ завелась мода на поролоновые накладки: они никого не могли обмануть, но для шоу годились. Ряженая девчонка бойко затараторила, что книги несравненной ЭмСи полны любви, которая описана с огромным знанием предмета. Именно поэтому журналисты решили поискать счастливцев, которые вдохновляли ЭмСи.

– Надо отметить, – с деланной скорбью сообщила девица, – что сотни самозванцев поторопились объявить себя любовниками госпожи Касас. Поскольку мы не смогли связаться с ней, нам пришлось провести тщательное расследование, опросить Близких Друзей и даже провести некую литературную экспертизу, сличая персонажей и прототипы. И мы готовы познакомить вас с тремя мужчинами, чьи отношения с ЭмСи подтверждены практически документально. Итак, встречайте: последний любовник несравненной!

Мардж очень хотелось зажмуриться и заткнуть уши. Но она смотрела.

Раздались аплодисменты, и в студию танцующей походкой вплыл Марк. Он был аккуратно подгримирован, великолепно одет и производил сногсшибательное впечатление, но Мардж уставилась на него, как на кусок дерьма, внезапно обнаружившийся в фамильной супнице из веджвудского фарфора: с ужасом и долей гадливого любопытства – как, как могло произойти, чтобы золотистый бульон с фрикадельками превратился в такое?

Марк уселся, закинув ногу на ногу, и обаятельно улыбнулся в камеру.

– Расскажите нам о вашей великой любви, Марк! – проворковала ведущая.

Марк немедленно стер улыбку и картинно прикрыл лицо рукой:

– Она похитила мой покой! Помню, в нашу последнюю встречу, страстно сжимая в объятиях бесценное тело, я умолял Мардж не уезжать. Но работа превыше всего! Она рыдала, как дитя, но осталась непреклонна.

– Что ж, гений ЭмСи виден во всем: если бы она поддалась на ваши уговоры, мы бы ее потеряли, Изменение неминуемо состоялось бы.

– О да, она не только сексуальна и умна, ее интуиция поражает. В постели… нет, я не готов сообщать интимные подробности, но поверьте на слово, более чуткой и отзывчивой любовницы мне не встречалось. Она угадывала самые потаенные желания…

Мардж не верила ушам. Нет, она и правда ничего себе трахается, но изумляло другое – как неглупый и тонкий человек, каким казался Марк, мог нести такую запредельную свирепую пошлость?

Его речь, смахивающая на порнорассказ, адаптированный для глянца, приближалась к концу. Время истекало, и ведущая взяла слово:

– Возможно, госпожа Касас сейчас смотрит ваше выступление и, как и все мы, утирает слезы умиления. Что бы вы хотели сказать ей, Марк?

Он вскочил, раскинул руки и простонал:

– Я люблю тебя, Мардж, приди же ко мне!

Камера приблизила его лицо, перекошенное фальшивой экзальтацией, и Мардж не устояла перед искушением. Она ловко плюнула в экран и тут же полезла за бумажной салфеткой.

После рекламной паузы девица объявила следующего гостя:

– В сердце ЭмСи есть место не только страстям, но и нежной духовной привязанности. Встречайте: бывший любовник и преданный друг на все времена!

Крис выглядел неплохо для своего возраста: красные прожилки, испещрившие бледную кожу массивного носа и вялых щек, тщательно запудрены, кое-где для пущей томности положены тени. Редкие светлые волосики, которые раньше доходили до плеч и придавали Крису неопрятный вид, теперь пострижены довольно коротко: суровый скандинавский воин, вышедший на тропу любви.

– Смело могу сказать, что, хотя наша связь прекратилась много лет назад, никто не знает Марджори лучше меня. Еще студенткой она поверяла мне секреты, шептала на ухо сокровенные мысли, делилась надеждами и чаяниями. Мы перемежали словесные излияния поцелуями, а любовные игры – совместным творчеством. Я руководил написанием ее первой книги, был суровым критиком и добрым учителем, и Мардж через годы сохранила благодарность и уважение ко мне. Она несла каждую книгу мне, как самому строгому судье. Я думаю, именно почтение убило нашу страсть, но я никогда не забуду ее вдохновенное тело, полные ноги, жаркий рот…

«Сука, он сказал “словесные излияния”!» Мардж разобрал смех, она сложила указательные и большие пальцы так, чтобы руки походили на пару гусей, орущих друг на друга нос к носу, – во времена ее детства этот жест назывался «бла-бла-бла», и дурашливым голосом озвучила их: «Ты это слышишь?» – «А ты?» – «Баклан, он сказал “вдохновенное тело”!» – «Прикольно!»

Крис тем временем закончил расписывать ее прелести и, проникновенно приговаривая: «Дорогая, я жду тебя!», удалился.

«Вот ведь, – искренне удивилась Мардж, – врут как на покойницу».

Во время ролика, посвященного силиконовым вставкам в лифчики («Никакого риска для здоровья и приятная мягкость на ощупь!»), Мардж гадала, кого еще выкопали чертовы журналисты, но ни одно предположение не подтвердилось.

– Она всегда была роковой. Разбитые сердца и сломанные жизни устилали ее путь. Встречайте: первая любовь и первая жертва!

Он выглядел трясущейся развалиной, хотя ему было далеко даже до пятидесяти. Но слабое испитое лицо, костлявые руки и сутулая спина могли принадлежать старику, и подтянутая пожилая дама, придерживающая его за плечи, казалась старшей сестрой, а не матерью. Мардж сначала узнала ее и только потом выдохнула – Брюс.

– Эта женщина погубила моего сына, – безапелляционно заявила дама, – он боготворил ее, она год вытирала об него ноги, а потом вильнула хвостом. Брюса пришлось поместить в лечебницу, и только через несколько месяцев он пришел в себя, но окончательно подорвал здоровье.

– Мардж была совсем девочкой, когда растоптала меня, размазала по асфальту. Она была нежной и страстной, любила кусаться в постели, до крови царапала спину, но эта боль – ничто по сравнению с болью, которая обрушилась, когда она ушла. Будто кишки прожгло, я мог заснуть, только обняв платье, которое она однажды у меня оставила. Мама хотела его сжечь, но я пригрозил самоубийством, и она поклялась положить платье со мной в могилу. Я чувствую, это произойдет совсем скоро. Двадцать лет непрерывной муки истощили плоть и надорвали сердце. Мардж, Мардж, что ты сделала со мной!

Его мутные глаза заняли весь экран и заволоклись слезами.

Мардж не выдержала и заревела. Скинула ноутбук с колен, побежала в соседнюю комнату и бросилась на шею Карен. Та одной рукой нащупала пульт, погасив телевизор, а второй ободряюще похлопала широкую вздрагивающую спину Мардж:

– Ну, ну, детка! Вы так много плачете в последнее время.

Но Мардж не слушала, она всхлипывала и приговаривала:

– Он псих, псих, и он уже был таким, когда мы познакомились. Брюс не умел быть счастливым и всю жизнь выискивал поводы для горя. Я его любила! Правда! Но не смогла вынести вечное нытье. Он упивался несчастьями, а теперь все свалил на меня!

– Истинная правда, дорогуша.

– Но его так жаааалко…