Текст книги "Любой ценой"

Мы с Ольгой поклялись, что никому ничего не скажем.

– Разве что только Жоре, – предупредила я. – Но уверяю тебя, что дальше него это не пойдет. И тебе никак не навредит.

– Надеюсь, – грустно улыбнулась Лариска, отпивая еще вина из бокала. В общем, я не так уж много знаю. И только со слов дяди. Он как-то вечером подвыпил и разоткровенничался со мной. Наташа познакомилась с одним парнем. Его звали Виктор. Насколько я поняла, они очень друг другу нравились, хотя дядя и кричал, что это чушь собачья. Вернее, он говорил очень путано, постоянно противоречил сам себе. То кричал, что это был глупое увлечение подростков, то признавал, что между ними действительно было глубокое чувство, а он помешал его развитию… В общем, понять что-либо было сложно.

– Ты конкретнее говори, – попросила я, тут же получив укоризненный взгляд от Ольги, которая, конечно же, сочла мою просьбу бестактностью.

– Я стараюсь, – развела руками Лариска.

– Кто этот Виктор? Откуда? Почему Николай Валентинович был против его отношений с Наташей?

– Этот Виктор – студент, – торопливо заговорила Лариска. – Учится в университете на филфаке. Сам он из деревни, живет в общежитии, ни кола ни двора, ни денег, как сами понимаете. Правда, он подрабатывает корреспондентом в какой-то газете, стараясь заработать хоть что-то, но вот это, кстати, и бесило дядю больше всего.

– Почему? – удивилась я.

– Он терпеть не мог журналистов. Кроме того, считал, что это не профессия для настоящего мужчины. К тому же, как я поняла, этот Виктор – очень мягкий и интеллигентный мальчик. А дядя… О мертвых, конечно, нельзя говорить плохо, но он был солдафон. Типичный. И, естественно, он не таким хотел видеть собственного зятя, как этот Виктор.

– А что, там уже речь шла о свадьбе?

– Дядя говорил, что Наташа как-то заявила об этом. Господи, ей же было всего семнадцать лет! Разрешил бы он им открыто встречаться, может быть, у них бы все само собой прошло… А он вместо этого буквально запирал Наташу дома, не разрешал Виктору к ней приходить, несколько раз просто с лестницы его спускал… Это он все сам рассказывал. Дядя, в смысле.

– А как вела себя Наташа?

– Она и просила его, и плакала, и даже голодовку объявляла.

– Юношеские страсти, в ее возрасте это вполне естественно, – кивнула Ольга.

– Бедная девчонка, – вздохнула я. – Не дай бог иметь такого папашу.

– Хочешь сказать, лучше такого, как у нас? – усмехнулась Ольга.

– Не знаю, – честно ответила я. – Наш, по крайней мере, не навязывал нам своего мнения.

– Это потому, что он нас и видеть не хотел.

– Какая теперь разница, почему! – махнула я рукой.

Наш отец, Андрей Витальевич Снегирев, бросил нас, когда мы с Ольгой были совсем маленькими. Мать, Ираида Сергеевна, помучившись с двумя близняшками и поняв, что это такое, перекинула нас на бабушку. Евгения Михайловна фактически нас и воспитала, а мама как занялась смолоду устройством личной жизни, так и занимается до сих пор. Постоянного мужа она себе так и не приобрела, а вот дочерей, можно сказать, потеряла.

Нет, мы, конечно, общаемся с ней, но я называю ее до сих пор исключительно на вы и Ираида Сергеевна. Ольга – более мягкая, а точнее, беспринципная – зовет ее мамой. Ну, Ольгу можно понять – она зависит от Ираиды Сергеевны, периодически подкидывая ей собственных детей. Видимо, мамины гены в ней сказываются. Я-то, слава богу, ни от кого не завишу, чтобы жертвовать своими принципами.

Я отвлеклась от разговора, погрузившись в собственные мысли, и теперь уже Ольга толкнула меня.

– Да слушаю я, слушаю, – буркнула я. – Так что там было дальше?

– У них очень испортились отношения – у Наташи с отцом, я имею в виду. В конце концов он поставил ей условие – месяц не встречаться с Виктором. Та скрепя сердце согласилась, надеясь, что через месяц отец поймет, как он ошибался. А Николай Валентинович в свою очередь надеялся, что за месяц молодые люди отвыкнут друг от друга. Но все было напрасно. Наташа и Виктор честно выдержали положенный срок, и ровно через месяц Виктор появился на пороге квартиры Дружниковых. Николая Валентиновича в тот момент не было дома, а когда он вернулся, то застал сияющую парочку. Это вывело его из себя, и он раскричался, выгнал Виктора и сказал, чтобы ноги его больше в его доме не было. С Наташей случилась истерика, потом она долго лежала в постели, совершенно ко всему безучастная. С этого момента они с отцом окончательно отдалились друг от друга. Николай Валентинович даже плакал, когда рассказывал об этом. Я и не подозревала раньше, что этот человек может так проявлять свои эмоции. Он всегда казался мне сделанным из железа, а тут совсем размяк. Да еще выпивка на него подействовала. Он выглядел совсем старым и разбитым. Мне его было так жалко в тот момент!

– А что случилось потом? – спросила тихо Ольга после недолгого молчания.

– Потом Наташа начала встречаться с другим парнем. Тот был из очень обеспеченной семьи. Правда, татарин.

– А как Николай Валентинович отнесся к этому выбору? – спросила я.

– Он воспринял это как час от часу не легче. Я думаю, что Наташа стала это делать назло отцу. Дескать, ты хотел обеспеченного – пожалуйста. К тому же грубого мужлана.

– В каком смысле?

– Это Николай Валентинович так выразился, уточнив, что это слова Наташи. Тут уже он повел себя по-другому. По-прежнему пытался отговорить дочь от нежелательных отношений, но уже гораздо более мягко. Но та словно завелась. Нет уж, говорит, папочка, ты хотел такого – получай! Поначалу, когда Николай Валентинович еще не знал этого Руслана, он даже обрадовался, что дочь наконец переключилась. Думал, что она ожила и теперь наладит отношения с новым кавалером. Но как увидел его… Он сам сказал, что более наглого типа не встречал. Пришел в ужас. Теперь он уже не действовал так брутально. Просил, убеждал, умолял дочь бросить этого Руслана, но та словно удила закусила. Стала совсем на себя не похожа. Грубила отцу, издевалась над ним. А потом случилась эта история, в которой Николай Валентинович винил полностью себя. Он считал, что Наташа покончила с собой из-за того, что рассталась с Виктором. Вообще, мысли у него путались. Он и Виктора винил, даже говорил, будто тот специально нанял того водителя, чтобы убить Наташу. В общем, с ума сходил. Мотался по инстанциям непонятно для чего, требовал, чтобы дело расследовали как можно тщательнее. Как будто это могло что-то изменить! Просто человек потерял голову от горя, я так думаю. А потом он и вовсе совершил откровенно бредовый поступок.

– Какой именно? – уточнила я, потому что Лариска снова замолчала.

– Он пошел к этому Виктору и потребовал компенсацию за моральный ущерб. Денежную. Назвал какую-то совершенно нереальную сумму…

– А Виктор что?

– Подробностей я не знаю, но только поняла, что он, естественно, отказался. Там вышла какая-то безобразная сцена, Николай Валентинович не стал мне ее описывать. А больше я ничего не знаю. Николай Валентинович совсем вымотался, рассказывая мне все это. Сил у него уже не было, помню, он уснул прямо за столом. Я пыталась его растолкать, уложить в постель, но так и не смогла. Потом ему стало плохо с сердцем. Я вызвала скорую, ему что-то вкололи, кое-как привели в чувство и уложили спать. В общем, это была кошмарная ночь, о которой мне до сих пор вспоминать неприятно. Даже жутко…

Лариска снова замолчала. Потом, попросив у меня еще одну сигарету, закурила. Ольга пододвинула ей бутылку с вином, но Лариска отказалась пить. Зато сама Ольга с удовольствием пропустила еще стаканчик.

Я, не выдержав, вывела ее в соседнюю комнату.

– Что такое? – заметив мой недружелюбный взгляд, недовольно спросила сестра.

– Ты поменьше на вино налегай! – с досадой сказала я. – История-то, как я понимаю, на психологии замешана, а это как раз по твоей части. Тебе слушать надо, раскрыв рот, и выводы делать, а ты чем занимаешься?

– Я во все прекрасно вникаю! – возмущенно зашипела сестра. – Делаешь из меня неизвестно кого! Я уже сейчас могу сказать, что налицо присутствует синдром…

– Стоп! – перебила я ее, поняв, что сейчас посыплются термины, которыми Ольга обожает оперировать и в которых я ни черта не понимаю. А Ольга этим ужасно гордится, полагая, что становится выше меня. Я оставляю ей эту иллюзию – пусть упивается мыслью, что хоть в чем-то превосходит меня, – но выслушивать все эти заумные фразы – извините!

– Одним словом, я все превосходно осознаю! – гордо заявила сестра. – Так что нечего меня дергать! Пойдем лучше дослушаем до конца.

– Пойдем, – вздохнула я.

Мы вернулись в кухню. Лариска сидела, молча катая в пальцах хлебный шарик.

– Извини, Лорочка, – сказала я ей. – Рассказывай дальше.

– Да, собственно, больше и рассказывать-то нечего. Наутро дядя выглядел довольно жалко. Видно, переживал, что так разнюнился передо мной. Потом завел меня в кухню и настоятельно попросил никому не говорить о том, что он мне рассказал. Уверял, что это все был пьяный бред и на самом деле все не так. Я заверила его, что никому ничего не скажу, даже маме.

– И больше вы к этому разговору не возвращались?

– Никогда! – заверила меня Лариска. – Словно и не было этой ночи.

– А ты не видела никогда этих парней – Виктора, Руслана?

– Нет. Где же я их увижу? Когда я приехала в Тарасов, со дня смерти Наташи прошло уже достаточно времени. Что им было делать у Дружникова? Правда, однажды, когда я пошла на кладбище, я увидела возле Наташиной могилы паренька. Щупленький такой, в очках, волосы волнистые. Увидев меня, он смутился, пробормотал невнятное приветствие, потом положил ей на могилу букет и быстро ушел. Виктор это был или нет, я не знаю, но думаю, что уж точно не Руслан. Уж больно внешность не соответствует тому, что я узнала об этом парне.

– Николаю Валентиновичу ты об этом не сказала?

– Нет. Зачем?

– Да, в общем, незачем, – согласилась я. – Больше ничего не можешь вспомнить?

– Нет, – ответила Лариска. – Все, что знала, выложила.

– Спасибо, что решилась рассказать. Я еще не знаю, поможет нам это или нет, но еще раз спасибо за информацию.

– Да не за что, – вздохнула Лариска. – Еще бы это не напрасно было…

– Ты что собираешься делать дальше? – помолчав, спросила я. – Не сейчас, конечно, а вообще.

– Что мне делать еще? Буду продолжать учиться, жить в дядиной квартире… Хотя после этой истории мне жутковато там находиться. Даже сегодня. Прямо боюсь там ночевать, – Лариска передернула плечами. – Может быть, я ее продам и куплю другую. Подальше отсюда.

– Оставайся сегодня у меня, – предложила Ольга.

– Нет, ты что! Я должна сегодня быть дома – обычай такой.

– Деревенские предрассудки! – фыркнула я и заслужила сразу два укоризненных взгляда.

Поспешив исправить положение, я тут же спросила:

– Ларис, а что тебе еще известно об этих парнях? Я имею в виду Руслана и Виктора.

– Я знаю, что у Виктора фамилия Свердлов, и что живет он в университетском общежитии. А про Руслана, к сожалению, не знаю практически ничего, кроме того, что он живет где-то в районе Первомайской Площади.

– Так, ну хоть уже что-то, – удовлетворенно проговорила я.

– Да про Руслана мы все сможем узнать у бабулек! – воскликнула Ольга. Хоть одна здравая мысль. – У той же бабы Клавы, к примеру.

– Хорошо, вот ты этим и займешься, – ответила я.

– Почему это я?

– Потому что ты их любимая соседка, – съязвила я, но Ольга все приняла всерьез.

– Ничего себе, любимая, – пробормотала она. – Да баба Клава за одну дружбу с Дрюней меня сгноить готова.

– Совершенно справедливо, между прочим, – прокомментировала я и встала, чтобы поставить чайник. Глаза у меня уже просто слипались.

– Ну что, я пойду? – зевая, поднялась Лариска.

– Конечно, – разрешила я.

– Ларис, а ты теперь там с Сергеем будешь жить? – спросила вдруг Ольга, и я удивленно повернулась на этот вопрос, забыв про зажженную спичку у меня в руке. Она обожгла мне пальцы, и я невольно выругалась.

– С каким еще Сергеем? – грубовато спросила я, дуя на пальцы.

– Это мой… Друг, – покраснев, сказала Лариска.

– А я думала, что твой друг Игорь, – усмехнулась я.

– Игорь? – ужаснулась Лариска. – Да бог с тобой! Жить с этим чудовищем!

– А что за Сергей, почему ты нам ничего о нем не рассказала? – спросила я.

– Ну знаешь, Поля! – влезла, как всегда, вовремя, Ольга. – Человек не обязан рассказывать тебе все подробности своей личной жизни, ясно?

– Ясно, ясно, – зевнула я.

– Ну почему же, я могу рассказать, – невозмутимо ответила Лариска. – Сергей Новодворцев, тридцать лет, работает в фирме «Стамп» по продаже компьютеров. Вы что, и его подозреваете?

– Там видно будет, – проворчала я.

– Ну так мне идти или еще будут вопросы? – уже раздражаясь, спросила Лариска, и я милостиво отпустила ее.

– Ну, что скажешь? – обратилась я к Ольге, когда мы остались одни.

– История действительно интересная с точки зрения психологии. Тут, если покопаться, многое можно выудить на свет божий. И начинать нужно с детства…

– Оля… – мрачно перебила я сестру. – Не забывай, что нам нужно расследовать убийство, а не психологические истоки формирования характера Наташи и ее отца. Так что не увлекайся, а то ты еще вместо расследования за диссертацию сядешь!

– Я ее уже защитила! – важно напомнила мне Ольга.

– Это кандидатскую, а вдруг тебе придет в голову заняться докторской?

– Не придет, – успокоила меня Ольга. – Не сейчас, во всяком случае.

– Так, я думаю, что нужно начать прощупывать всех этих парней, – выдала я собственную концепцию. – У каждого из них мог быть мотив убить Дружникова.

– У Виктора, безусловно, – согласилась Ольга. – Чтобы отомстить за Натапшу – раз, и чтобы откреститься от долга, который на него повесил Дружников.

– Ну, этот долг я считаю полной чушью, и, думаю, что и Дружников с Виктором тоже. А вот насчет мести ты права. Я не очень разбираюсь в психологии, но думаю, что такие тонкие творческие натуры, каким мне представляется этот Витя, как раз способны на убийство по этой причине. Из-за денег они убивать не станут.

– А Руслан почему мог убить?

– Этого пока не знаю, вот и надо выяснить. Я же не говорю, что у каждого был мотив, я говорю, что мог быть. У Сергея, например, квартира. Это тебе не Игорь, которому она и близко не светила. К тому же у нас есть еще таинственный дядя Миша, которого вообще неизвестно где искать.

– Тогда давай оставим его напоследок, – предложила Ольга. – А пока займемся теми, кого мы точно можем найти.

– Ты займешься Виктором, – распорядилась я. – Это как раз твой контингент. Кроме того, тебе задание попутно разузнать о Руслане.

– А ты, интересно, чем будешь заниматься? – подозрительно спросила Ольга, опасаясь, что на нее свалили всю работу.

– Не волнуйся, мне тоже дел хватит. Во-первых, навещу этого Сергея, потом поговорю с Жорой насчет Наташиного дела – пусть поднимет его из архива, еще покажу ему обломок кирпича, хотя сомневаюсь, что это что-то даст, ну, а потом, если ты узнаешь, где найти Руслана, его я тоже возьму на себя. Так что у меня дел побольше, чем у тебя, – усмехнулась я, потрепав Ольгу по щеке, и она сразу успокоилась, что не перетрудится.

– Завтра же езжай в общежитие, слышишь? – напутствовала я сестру. – И, надеюсь, тебя не надо предупреждать, чтобы ты была предельно осторожна. Хватит с нас одного покушения!

Договорившись на этом, мы попили чаю и легли спать.

Глава третья
Ольга

Наутро вредная Полина подняла меня ни свет ни заря и еще десять раз повторила то, что уже говорила вечером. Можно подумать, я вчера этого не усвоила. Прямо держит меня за ребенка какого-то, в самом деле!

Выслушав ее, кивая головой и пообещав немедленно отправиться в общежитие, я дождалась, когда сестра уйдет, и снова прилегла. Я хотела полежать совсем немного, но так уж получилось, что проспала я целых три часа.

Вскочив, как ужаленная, я кинулась в ванную, по дороге забежав в кухню, где у меня лежал единственный кусок мыла, и тут мой взгляд упал на недопитую бутылку вина.

Я сразу же принялась искать в том, что проспала, рациональное зерно, и пришла к выводу, что это даже к лучшему.

Во-первых, я выспалась, и теперь голова моя трезвая и ясная и я не стану клевать носом при разговоре с Виктором. Во-вторых, какое может быть общежитие, когда с утра у студентов занятия?

Конечно, можно было наведаться и в университет, но я сразу же отогнала эту мысль. Полина же сказала – в общежитие, значит, в общежитие. зачем отклоняться от намеченного курса?

Времени было всего лишь двенадцать утра, значит, я еще вполне могу спокойно позавтракать и выпить кофе. Правда, кофе у меня не было, но ведь его легко можно заменить вином. Это даже лучше стимулирует мозговую деятельность, я даже в журнале читала специально посвященную этому статью. Это Полина непросвещенная, не идет в ногу со временем, а я человек продвинутый. К тому же у нее аллергия на спиртное, вот она и выпендривается, а так думаю, что она и сама бы с удовольствием выпивала. Иногда, конечно и по чуть-чуть. Как я.

Наскоро умывшись прямо в кухне, чтобы не тащиться в ванную с мылом, я, весело напевая, нарезала остатки колбасы и налила себе вина. Завтрак мой растянулся часа на два, после чего я решила, что, пожалуй, достаточно расслабляться и пора действовать.

На сборы ушло еще где-то около часа, потому что я никак не могла найти свою любимую серую юбку. Прямо не знаю, куда она могла подеваться?

В конце концов юбка обнаружилась на верхней полке книжного шкафа. Как она могла туда попасть – ума не приложу. Видно, я ее как-то доставала, чтобы надеть, но в тот момент меня кто-то отвлек, и я сунула ее в первое попавшееся место. Ну и что? С кем не бывает?

Натянув юбку и белую блузку, я накрасилась, причесала волосы и вышла из дома. Бабульки в полном составе восседали на лавочке и буквально сверлили меня глазами. Во взгляде бабы Клавы явно читалось недоумение, как такую преступницу выпустили на свободу?

Вот как говорить с этой мегерой по поводу Руслана? Полине легко говорить! Свалила на меня всю самую трудную работу! Как всегда!

Решив, что сейчас для разговора о Руслане совсем неподходящий момент, я вежливо поздоровалась с соседками и невозмутимо прошествовала к троллейбусной остановке. Быстро доехав до общежития, я вошла внутрь и остановилась перед дородной вахтершей.

– Вы к кому? – сразу же спросила она.

– Извините, пожалуйста, мне нужен Виктор Свердлов, не подскажете ли, как его можно увидеть? – предельно вежливо поинтересовалась я.

– А документы у вас есть? – подозрительно спросила вахтерша.

Я услужливо протянула ей предусмотрительно взятый с собой паспорт. На самом деле, я вовсе не думала его брать, просто он случайно завалялся у меня в сумочке с тех пор, как я ездила в Собес насчет детских денег. Но приятно было чувствовать себя такой продуманной.

Вахтерша внимательно изучила мой паспорт.

– Из университета, что ли? – уточнила она.

Господи, неужели их кто-то уполномочивает этим заниматься? Это же нарушение прав личности! Какое ей дело, откуда я!

Но препираться с дотошной вахтершей сейчас было совсем нецелесообразно, и я с радостью подтвердила:

– Да-да, из университета. Я у него лекции читаю.

– А что это вам понадобилось? Разве он занятия пропускает? Он парень серьезный!

Господи, прямо мать родная!

– Да нет же, – раздражаясь, сказала я. – Я к нему по поводу просеминара, книжки принесла, я ему обещала.

Для убедительности я достала из сумки методические пособия по психологии. Все равно тетка ничего в этом не понимает, она, поди, и слова такого не слышала – просеминар.

– А, ну это другое дело, – уже с уважительными нотками в голосе произнесла она. – Проходите, проходите, он в двадцать третьей комнате живет, на втором этаже, правая дверь.

Я поблагодарила преобразившуюся вахтершу и устремилась на второй этаж. Постучав в дверь с номером двадцать три, я услышала:

– Входите, открыто!

Я толкнула дверь и, войдя, увидела паренька субтильного вида, в очках, с волнистыми каштановыми волосами. Он сидел за столом, обложенным учебниками и тетрадями, и, по всей видимости, усердно грыз гранит науки.

– Здравствуй, – поприветствовала я его.

– Здравствуйте, – удивленно откликнулся он. – Вы ко мне?

– Если ты Виктор Свердлов, то к тебе, – с улыбкой произнесла я. – Зовут меня Ольга Андреевна Снегирева, и мне нужно с тобой поговорить.

– Пожалуйста, садитесь, – он придвинул мне колченогий стул.

Вообще обстановка в комнате была бедноватой, зато было очень аккуратно. Я присела, поблагодарив Виктора, чем вогнала его в смущение. Он вообще легко смущался, как я успела заметить всего за несколько минут нашего общения.

«Не хватает коммуникативного опыта», – отметила я про себя.

Виктор молчал и даже не задавал вопроса, зачем я пришла. Потом тихонько кашлянул.

– Да, – спохватилась я. – Не буду тебя долго мучить. Я пришла, чтобы поговорить с тобой о Наташе Дружниковой.

Лицо Виктора сразу же омрачилось, он как-то весь сжался и напрягся.

– А зачем вам это? – хрипло спросил он. – И кем вы приходитесь Наташе?

– Я всего лишь ее соседка, – честно ответила я. – и, признаться, вряд ли стала бы заниматься обстоятельствами ее гибели, если бы не случилась еще одна трагедия.

– Что еще случилось? – нервно спросил он.

– Дело в том, что убили ее отца, Николая Валентиновича, – проговорила я, внимательно следя за реакцией Виктора на мои слова.

На его лице сменилась целая гамма чувств, от недоумения до облегчения, но я сделала вывод, что он слышит об этом впервые.

Помолчав немного и усваивая услышанное, он спросил:

– А при чем тут я? И почему этим занимаетесь вы? Вы же, как я понял, не из милиции?

– Возможно, что ты и ни при чем, – сказала я. – А занимаюсь я потому, что в убийстве подозревают моего друга. И так уж получилось, что мне не раз приходилось расследовать различные криминальные истории. А вообще я по профессии психолог, кандидат наук, – не преминула добавить я.

Полина бы, конечно, сказала, что я это из хвастовства, на самом деле я считала, что этот мальчик с психологом будет чувствовать себя более раскованно и говорить откровенно.

– И что вы от меня хотите? – медленно спросил Виктор.

– Всего лишь, чтобы ты рассказал мне об отношениях с Наташей и ее отцом. Кое-что мне уже и так известно, но мне хотелось бы услышать это от тебя.

– Мне не хочется об этом говорить, – произнес Виктор. – Это слишком болезненная тема. Наташа была мне очень дорога, а этот… – он с трудом сдержался, чтобы не оскорбить Николая Валентиновича, – папаша запрещал нам с ней видеться!

Незаметно для себя он уже начал рассказывать, и сейчас главное было не спугнуть его, чтобы он не замкнулся.

– Я прекрасно понимаю твои чувства, – кивнула я. – Видимо, Наташа действительно была тебе очень дорога…

– Я любил ее, – проговорил он. – Очень любил, а этот старый солдафон не мог этого понять. Я для него был недостаточно респектабелен, недостаточно мужественен. Я, конечно, не военный и никогда не стремился им стать, но не считаю себя каким-то ущербным. Я согласен, что Наташа заслуживала самой лучшей партии, а у меня нет достаточно денег даже для того, чтобы снимать квартиру, но ведь я к ней замечательно относился, очень бережно. Я бы никогда не позволил себе обидеть ее. А деньги – это же дело времени. После окончания института я бы нормально зарабатывал, и Наташа готова была ждать. Она тоже меня любила. А он не хотел этого понимать. И вот чем все закончилось! Я вам скажу, что если кто и виноват в Наташиной смерти, то только он! Он довел ее до того, что она стала встречаться с этим козлом!

– Ты имеешь в виду Руслана?

– Ну да, этого гоблина. Можно подумать, что Наташа была бы с ним счастлива! Конечно, у него гораздо больше денег, чем у меня, ну и что? Зато как он с ней обращался?

– А как он с ней обращался? – осторожно спросила я.

– Да он совершенно ею не дорожил! Ему плевать было на нее! Просто смазливая девочка рядом, перед друзьями похвастаться, вот и все! С ним она начала пить и курить, а раньше никогда себе такого не позволяла! Он даже бил ее!

– Это ты откуда знаешь?

– От Наташи. Она как-то пришла ко мне сама, когда я уже и не надеялся ее увидеть. Она была выпивши и все время плакала и жаловалась на жизнь. Твердила, что любит меня, что никогда не забудет…

Виктор замолчал, уронив голову на руки. Я сидела молча, не торопя его – чувствовала, что сейчас он продолжит разговор.

И верно. Виктор посидел некоторое время, пряча глаза, потом поднял их. Глаза были красными.

– Я думал, что она вернулась ко мне, что пришла для того, чтобы сказать об этом. Тем более что… – он покраснел.

– Что?

– В тот вечер у нас с ней был просто какой-то бешеный, сумасшедший секс. Но в то же время… она отдавалась мне так, словно делала это в последний раз. Собственно, так оно и вышло, – горько улыбнулся он.

– Ты пытался убедить ее вернуться? – тихо спросила я.

– Конечно! Я сказал, что ей немедленно надо бросать этого козла! И не слушать больше своего папашу. Тем более, как я понял с ее слов, он достаточно хлебнул после ее отношений с Русланом, и меня, наверное, уже воспринимал бы за счастье. Но Наташа только улыбалась грустно и качала головой. «Слишком поздно, милый, – говорила она. – Слишком поздно! Все уже бессмысленно!»

Я не мог понять, почему, пытался ее убедить как мог, но она ничего не слушала. Что-то словно сломалось у нее внутри, она уже не в силах была бороться. Я потом понял, что она приходила прощаться. Видимо, тогда у нее уже созрело решение покончить с собой.

– А ты уверен, что она покончила с собой?

– На девяносто девять процентов, – ответил Виктор.

– А за сколько времени до этого… события она приходила к тебе?

– За неделю. После Наташиного ухода я был сам не свой. Во мне кипела злость – на ее папашу, на Руслана, даже на себя самого за то, что не настоял в свое время, не проявил достаточно твердости. Потом я напился и пошел разбираться с Русланом.

– И что?

Виктор покраснел еще больше. Было видно, насколько ему неприятно вспоминать об этом эпизоде.

– Ничего, – буркнул он в сторону. – Я наорал на него, сказал, чтобы он оставил Наташу в покое, а он только рассмеялся мне в лицо. Я сказал, что если он еще раз тронет ее хоть пальцем, то я убью его. Тут он рассвирепел. По-моему, он был обкуренный. «Чего? – взревел. – Ты, щенок сопливый, еще мне угрожать будешь?» Ну, и в общем, вместо того, чтобы набить ему морду, я сам получил нехило. Чувствовал себя прескверно. Такого унижения я еще никогда не испытывал. Он избил меня и вышвырнул на улицу. Меня даже чуть менты не забрали, думали, пьяный. Потом увидели, что с меня взять нечего, и ушли. Охота им со мной связываться. Ну, я отлежался и пошел домой. Еле добрался. Больше я с ним не встречался.

– А на похоронах Наташи ты был?

– Да. Папаша ее меня буквально съел взглядом, но ничего не сказал. Не хотел, видимо, на кладбище скандалов устраивать. Руслан, конечно, не пришел. Я в этом и не сомневался. А потом у этого солдафона хватило наглости припереться ко мне в общежитие и потребовать компенсации за моральный ущерб! Это он мне должен компенсацию пожизненную платить! Да только… В сущности, мне ничего не может компенсировать потерю Наташи. Вы не поверите, но прошел год, как ее нет, а у меня за это время не было ни одной девушки. Я даже смотреть ни на кого не хочу. Никак не могу ее забыть.

– Тебе нужно время, – мягко сказала я. – Конечно, ты не забудешь Наташу, и не надо ее забывать. Но со временем боль утихнет, ты встретишь другую девушку, обязательно. И все у тебя будет хорошо. Просто нужно пережить этот период. Ты мне лучше расскажи, как прошла ваша беседа с Николаем Валентиновичем, когда он пришел к тебе?

– Беседа! – фыркнул Виктор. – Если это можно назвать беседой! Он пришел и встал на пороге как изваяние. Даже сесть не соизволил. Стоял специально, чтобы показать, как он надо мной возвышается. И таким выспренным стилем заявил: «Вы, молодой человек, погубили мою дочь. Утраты этой мне никто не вернет, но я считаю, что вы обязаны за это заплатить!» В буквальном смысле, как выяснилось. Я-то поначалу подумал, что он убивать меня пришел. Оказывается, нет. Потребовал… Сказать смешно – сто тысяч долларов. Видно, у старика психика пошатнулась. Ему же прекрасно известно, что мне такие деньги даже не снились. А если бы они и были, я все равно ему бы не заплатил. За что? За то, что он лишил меня самого дорогого?

– И чем закончился ваш разговор?

– Я сказал, что считаю его требования лишенными всякого основания и прямо заявил, что ничего платить не собираюсь. Более того, добавил, что считаю его виноватым в случившемся. Тут он побагровел, затрясся аж весь. Заорал на меня, за грудки схватил, хотел ударить… Но тут-то у него ничего не вышло – охрана набежала, и его просто вытурили из обшежития. Хотели в милицию сдать, да я сказал, не надо. Он и так наказан. И теперь наказан. Знаете, я в бога верю. И знаю, что он каждому воздаст по заслугам. Вот, ему уже воздал. Знаете, мне его нисколечко не жалко. Он справедливо получил. Только жаль, что ему не конкретно за Наташу отомстили.

– Почему ты так думаешь? – спросила я.

– Потому что за нее некому мстить. Наверное, это должен был сделать я, но повторяю, с считаю, что бог сам накажет. И я не ошибся. Это еще раз доказывает, какой он был отвратительный человек, раз сделал кому-то такую подлость, что его убили!

– Ты, Виктор, почему-то уверен, что мотив убийства Дружникова – месть. Но ведь его могли убить и по другой причине.

– По какой еще? Что с него взять-то? Сделал кому-то гадость, вот и получил, я уверен в этом!

– Послушай, а где ты был вчера в обед?

– На занятиях, – недоуменно пожав плечами, ответил Виктор. – У нас по средам четыре пары, так что я освободился только в четвертом часу.

– И все это время был в университете?

– Да. Я понимаю, вы алиби мое проверяете, так можете у ребят спросить или у преподавателей, я никуда не отлучался, даже в перерыв сидел в аудитории за учебниками. Я за этими событиями учебу запустил, вот теперь и наверстываю упущенное. Чуть из университета не вылетел. Так что если вы думаете, что это я его убил, то зря. Хотя откровенно говорю – я сделал бы это с удовольствием.

– Виктор, спасибо тебе за откровенность, я понимаю, как тебе было тяжело все это рассказывать. У меня к тебе еще один только вопрос: где мне найти Руслана?

– Я не знаю, где он живет. Знаю только, что постоянно тусуется в баре «Золотой олень». Именно там я с ним и разговаривал.

– Спасибо еще раз. Ты мне здорово помог. И не унывай, – я погладила мальчишку по щеке. – Если тебе понадобится моя помощь как психолога, то позвони, – я выдернула из потрепанного блокнота листочек и записала номер своего телефона.

– Спасибо, – сказал Виктор, аккуратно складывая листочек и кладя его на полку с учебниками. – Но я постараюсь справиться сам.