Текст книги "Малахитовые маги. Проза"

Ему всегда было тяжело, душно и противно буквально от всего. Он пытался вести активный образ жизни, но засыпал раньше очередной попытки. Хорошо, что в короткий период отсутствия сна он набрел на прибор «Аппетит». Он пошел на кухню, сделал себе черный кофе без сахара и выпил эту черную мглу.

Молодой человек захотел втянуть живот, но у него ничего не получилось. Он лег на пол и попытался приподняться на руках, но живот держал его на почтительном расстоянии от пола. Он лег на спину, сделал попытку поднять ноги. Но выше угла в сорок пять градусов ноги не поднимались.

Феликс задышал тяжело и подумал, что у него все получится, если вместо него будет кушать Лиза, а прибор «Аппетит» будет снижать его чувство голода. Он достал прибор, посмотрел на стрелку, повернул ее в сторону «аппетит – ноль». Феликс поднялся с белого ковра, лежащего на полу. Он страстно захотел стать стройным! А все остальное – потом.

Глава 11

О Лизке Зеленой все забыли. Она жила в доме Феликса и усиленно питалась. Он почти не ел, пил соки и воду. Она ела все, что повариха готовила ему. У него брюки в талии стали свободными. Она не могла надеть свою одежду. Феликс купил ей десяток халатов, чтобы она не ощущала свой новый вес, халаты скрывали изменения ее фигуры. Нет, пока она плыла только от избытка пищи. До любви они не доходили.

Феликс худел тяжело, особых сил у него не было. Спал он меньше Лизы, и это его радовало. Повариха все доложила Добрыне Никитичу, но тот был занят очередными выборами и в жизнь сына не вмешался, тем более что ничего страшного не происходило. Молодой человек не хотел много есть, ну и что?

Вскоре Феликс стал ощущать легкость. Он уже выполнял некоторые упражнения. Он доставал до пальцев ног. Он с удовольствием надел джинсы меньшего размера. Лиза одобряла его новый внешний вид. Ей нравилось жить в его квартире, смотреть на плоский экран телевизора. Она всегда знала, что она худая, и о своей фигуре не беспокоилась.

Они жили как сообщающиеся сосуды: его жир переходил к ней медленно, но верно. Он это видел. А она отдыхала за всю свою суетную жизнь и жила в полусне благодаря пищевым добавкам.

На ней всегда была майка и халат. Майки были куплены с одинаковым рисунком, но разного цвета. Он убирал из употребления те, из которых она вырастала. Так же было и с халатами.

Любопытно, но у нее не было желания выйти на улицу. В доме все делала приходящая домработница. Лизу не тревожили по приказу Феликса, он боялся остаться без нее. Ему казалось, что если она похудеет, то он опять начнет толстеть. Лизка становилась блеклой, неухоженной, толстой.

Феликс становился все более стройным, он отрастил волосы, которые ему укладывали в прическу. Он менял одежду и обувь. Голод его не мучил под воздействием прибора «Аппетит». Он с удовольствием отжимался уже раз десять от пола, а ноги поднимал на девяносто градусов.

И в какой-то момент он заметил, что ленивая домашняя Лиза – девушка. Она в это время не спала и заметила, что Феликс – привлекательный молодой человек. Дома никого не было. Они по очереди встали на электронные весы: вес был у них одинаковый. Прибор «Сердечко» и прибор «Аппетит» выключились одновременно, уловив сигнал весов.

Но их сердца уже хотели трепетных отношений и любви. Им все было в диковинку, хотя вместе они прожили месяца три, но больше походили на сосуды для перекачки жира. И вот они уровнялись.

Лиза ходила по квартире и искала зеркало, но его не было. Она больше не хотела спать. Она заметила жиры на своем теле, ужас пронзил ее сознание. Она заметила относительную стройность Феликса. Он ей понравился.

– Лиза, ты – чудо! Ты меня вернула к жизни! – ласково воскликнул Феликс.

– Я жирная! – крикнула, чуть не плача, Лиза. – Я толще тебя!

– Ты меня спасла! У нас все будет отлично! – воскликнул счастливый молодой человек.

В отсутствии Лизы производственные отношения Марины с Мартином пришли в норму, они работали на своих местах и не реагировали друг на друга.

Владимиру Ильичу позвонил Феликс:

– Вы понимаете, что я продолжаю худеть? Я уже тощий! Что делать?

– В профилакторий идти! – сказал он и потянул руку к прибору «Коньячный поцелуй».

Раздумья Владимира Ильича прервала Лиза, она вошла в его кабинет и закрыла собой весь свет.

– Владимир Ильич, посмотрите, что Вы из меня сделали! Вам не стыдно?

– Лиза, прости! Я не поставил защиту против глупости. Судя по тебе, наш прибор «Аппетит» хорошо работает. При продаже необходимо блокировать лишние функции прибора, чтобы потребитель их не смог перенастроить.

– Вы мне это говорите? Это мне неинтересно! Вы сделайте меня худой и стройной! Я не сбрасываю вес, он только набирается! Вы на Феликса посмотрите! Он совсем тощий стал! – кричала и причитала Лиза на все лады.

– Лиза, ты права. Я забыл поставить ограничитель уменьшения веса. В комплекте к прибору надо продавать личные электронные весы, которые напрямую должны работать с прибором «Аппетит».

– Владимир Ильич, Вы мне свои мечты не рассказывайте, лучше мне ответьте! Я требую сатисфакции!

Владимир Ильич посмотрел на Лизу:

– Женщина, не кричи! Я думаю.

– Вы меня не разжалобите! Отвечайте за свои приборы! – закричала с новой силой Лиза.

– Не спеши. Все будет. Я уже придумал. Исполнители у меня есть.

– Вы что себе под нос шепчете? Мне ответ дайте: когда вес начнет покидать мое тело?!

– Скоро. Потерпи пару недель. Мы усилим прибор, добавим ограничители, соединим с весами, которые будут блокировать ненужные клиенту параметры.

– Понятно. Тогда что я здесь делаю? Я могу уйти домой на две недели?

– Думаю, да. Тебя в профилактории нашей фирмы никто не держит.

– А Феликс может уйти со мной?

– Нет! – вскрикнул Владимир Ильич. – Феликс перешел разумные границы изменения массы тела! Он в дистрофика превращается! Его состояние несовместимо с жизнью!

– Владимир Ильич, Вы говорите, будто у Вас есть медицинское образование, – вставила Лиза свое слово.

– Не без этого. Приходится изучать медицину в рамках необходимости. У меня консультанты – медики. И в данный момент тебя с Феликсом необходимо отделить друг от друга на расстояние, на котором приборы не действуют. Понимаешь, приборы, оказывается, мини-роботы. Они тоже любят дружить парами и при этом не всегда помогают хозяевам.

– Феликсу не дадут погибнуть?

– Нет. Быстро покидай профилакторий! И уезжай подальше недели на две! Можешь сделать доброе дело для Феликса? Беги! Чего стоишь? Спасать парня надо!

Лиза физически не могла бежать. Ей было тяжело и мучительно стыдно за свой внешний облик. Она всегда унижала тех, кто толще ее, а теперь сама попала в эту жуткую свиную оболочку. Она пошла к выходу из профилактория, остановила такси, доехала до дома, посмотрела на свои сбережения.

Благодаря жизни с Феликсом у нее были деньги на поездку. Она нашла прибор «Аппетит», взяла молоток и разбила его на мелкие части. Собрала сумку. Вещей у нее на новый вес почти не было, поэтому она решила ехать туда, где тепло.

Толстушка Лизка Зеленая вышла на конечной остановке поезда, увидела кучку людей, предлагающих квартиры в аренду от трех дней. Она подошла к молодому человеку, сказала, что готова у него снять комнату на две недели.

Молодой человек с тоской осмотрел фигуру квартирантки, вздохнул и повел ее к старенькой пятерке. Она села на заднее сиденье и увидела маленькую лысину своего арендатора.

Они вышли у небольшого дома с многочисленными постройками, покрытыми черепицей, соломой, деревом.

Лизе дали комнату с большой кроватью крепкой конструкции. Душ стоял в пяти метрах от ее жилища. Она взяла легкий халат, полотенце и пошла в душ. В двери она прошла с трудом. Несколько заноз впились в ее полные руки. Вода, естественно нагретая солнцем, не радовала. Она слегка скулила от радости жизни. Но после прохладных струй жесткой воды ей стало немного лучше.

В летнем халате, надев сланцы и шляпу из ткани, она пошла в сторону пляжа. На пляже все головы как по команде повернулись к Лизе. Рты открылись и закрылись. На этом общественный интерес к ее особе исчерпался.

Она не стала снимать халат и радовать публику телом, а скромно села под ветвями ивы, которые едва шевелились от ветра. К ней подбежал малыш и спрятался за ней, как за пригорком, – видимо, пляжные дети играли в прятки.

Вскоре дети полили Лизу из лейки, посыпали песочком. Она с ужасом смотрела на грязный и мокрый халат, почти единственный в ее гардеробе большого размера.

После детей к Лизе подошла невысокая загорелая женщина и предложила заговорить ее от излишнего веса и снять порчу. Женщину перебила загорающая дама в соломенной шляпе, которая сказала, что заговорить от жира невозможно, но можно зубы заговорить, чтобы не брать пищу ртом.

Пляжный юмор скрипел на зубах Лизы песком.

Солнце отошло в сторону. Тень от ивы исчезла. Стало нестерпимо плохо, душно, досадно. Она пошла в халате к морю и зашла в соленые волны.

У Феликса обнаружили в желудке странный нарост, перекрывающий желудок, который не пропускал пищу внутрь. Он признался, что так хотел похудеть, что прикладывал прибор к своему телу, а потом стал его привязывать, да так и спал с ним. Да, он чувствовал в этом месте небольшую боль, но считал, что прибор посылает в него свои сигналы с ориентировкой на похудение.

Владимир Ильич, узнав о таком действии прибора, не удивился. Он предполагал, что нечто непонятное вполне возможно, но не до такой степени! Опухоль оказалась доброкачественного происхождения.

Но Феликс не хотел с ней расставаться, он боялся вновь растолстеть. Решили нарост уменьшить частично, поэтому залили его раствором, прекращающим рост клеток. У Феликса остался маленький шрам, но зато он вновь стал есть.

Добрыня Никитич предложил сыну поехать на юг, отдохнуть после всего, что с ним произошло. Феликс подумал и согласился. Дома ему собрали багаж, довезли до поезда. На последней остановке поезда он вышел, увидел встречающих брокеров, но не подошел к ним. Он предложил подошедшему к нему таксисту увезти его в самый дорогой отель города.

Феликс занял прекрасный номер на втором этаже отеля с видом на море. Он заказал еду в номер и с удовольствием поел. Он заметил, что до состояния переедания не дошел и вовремя остановился. Он вышел на балкон, сел в кресло, посмотрел в сторону моря и увидел нечто странное: со стороны пляжа двигался колобок на ножках. Он взял бинокль и увидел лицо Лизы.

Его сообщающийся сосуд был переполнен сверх всякой меры. Он позвонил, чтобы ему привели колобка в номер. Он стал наблюдать, как два чудака в ливреях подошли к Лизе. Они повели ее в гостиницу. Она идти не спешила.

Через пять минут Лиза стояла перед Феликсом. Она с нескрываемым удивлением увидела перед собой элегантного молодого человека с идеальной фигурой. Она посмотрела на себя и вздрогнула от ужаса.

– Лиза, ты почему в одежде купаешься и загораешь? Ты до чего докатилась?

– Феликс, ты изверг чистой воды! Что ты из меня сделал? Я ничего не могу и не умею делать в этом теле! Забери его себе!

– Ты где остановилась? Впрочем, понятно, что не здесь. Я помню, что своей фигурой я частично обязан тебе. Ты долго собираешься здесь отдыхать?

– Я уезжаю завтра. Я здесь уже недели три живу вместо двух. Здесь тепло. Одеваться не надо.

– Со мной отдохнуть не хочешь?

– Чем у тебя лучше? Три твои комнаты пока пройдешь – устать можно. Пока к тебе поднималась, вся потом умылась. А у меня дверь из комнаты выходит во двор. Я пройду по тропинке пять метров – и в душ. Красота!

– Вот нищета! С кем я связался?!

– Феликс, купи мне билет на поезд, я все проела. Я уже не знаю, как домой вернуться. Вовремя ты здесь оказался! И хозяину моему за неделю заплати.

– Лиза, ты еще поправилась? У тебя что, желудок резиновый?

– Не зли, давай деньги, и я пошла.

Феликс брезгливо протянул деньги некогда худой журналистке и вымыл после нее руки. Лиза взяла деньги и пошла в первое кафе, расположенное по дороге. Она поставила два стула и села на них. Она заказала почти все меню на свой стол.

Феликс с балкона видел, куда она зашла. Он подождал, подождал, но колобок из кафе не выкатился. Он опять вызвал двух человек в ливреях, которые пошли выполнять его приказ. В кафе они с двух сторон приподняли колобка за руки и потащили к выходу.

Толстая Лизка ругалась. Все посетители кафе наблюдали за происходящим, забыв о своих тарелках. Феликс пожалел колобка и спустился вниз. К нему подвели Лизу. Он стал звонить Владимиру Ильичу и рассказывать о бедственном положении Лизы. Она только ругалась вслед его словам.

Владимир Ильич, округлив глаза, посмотрел на вошедшую в его кабинет женщину – странное ощущение нереальности его несколько удивило – и спросил:

– Лиза, это ты?

– Я – продукт вашего прибора «Аппетит».

– Прибор для похудения, а тебя разнесло!

– Я в Вашем кабинете познакомилась с Феликсом. Мы поехали к нему домой на час, а пробыла я у него три месяца, пока наш с ним вес не сравнялся!

– Здорово! Ты стала толстушка! А Феликс как выглядит?

– Он отлично смотрится.

– Лиза, тебе зарплата причитается за три месяца и премиальные за удачно проведенный эксперимент.

– Это уже лучше. Но как я похудею? Феликс очень боится моего похудения. Ему кажется, что он растолстеет, если я уменьшусь.

– Глупость, так ему и передай.

– Вы ему сами об этом скажите! Он на седьмом небе от своей новой внешности. Отец ему новый автомобиль купил за личный подвиг. А я?! Мне носить нечего! Ничего у меня из одежды на новый вес нет!

– Ты похудей.

– Отличный совет! А нельзя Феликсу мозги перепрограммировать так, чтобы он оставил меня в покое, а я как-нибудь стану прежней?

– Что предлагаешь?

– Знала бы – не спрашивала.

– Я подумаю, но ничего пока не обещаю. Ты мне деньги за новую разработку не заплатишь, поэтому мне нужна еще такая заявка от состоятельного человека.

– Мне работать у Вас или в редакцию возвращаться? Там не поймут мое отсутствие.

– Иди в редакцию. Мы тебе дадим официальную бумагу, что ты была на задании от администрации Добрыни Никитича, что почти правда.

– Гоните?! Я Вам толстая не нужна?

– Спокойно! Лиза, поработай пока на стороне. Нужна будешь – найдем.

Лиза резко развернулась и ушла получать и тратить деньги.

Вы ели когда-нибудь целлюлозу? Нет? А что так? Прелесть еще та, она как наждак проходит по горлу, потом хлебобулочные изделия в горло не полезут, они будут для вас наждаком. В этом, вероятно, заключается секрет похудения. Сорвав себе горло, Лиза перешла на жидкую пищу.

Через некоторое время она вплыла в офис фирмы, раскачивая пышными формами. Все удивленно посмотрели на нее.

– У вас нет пистолета? Тяжело так жить, – сказала Лиза и вытерла пот на лице.

– Лиза, пистолетов полно! Но где ты так растолстела?! – удивленно спросила Марина.

– Ваш прибор «Аппетит» меня сделал такой, – сказала Лиза, присев на диван (стулья были не ее размера). – Понимаете, господа изобретатели, меня раздувает во все стороны. Вначале я была по весу такой, как Феликс, но он остановился в одном весе. А я все расту во все стороны! Дайте пистолет!

– Лиза, живи! – воскликнул Мартин. – Есть новая модификация прибора. Я тебя сейчас перепрограммирую, и ты начнешь худеть.

– Не обманываете? – спросила Лиза, прикрывая маленькие глаза от усталости.

Мартин не обманывал, это было дело чести фирмы. Он взял новый прибор «Аппетит» и настроил его на Лизу, потом поставил контроллер веса на уменьшение. Он вызвал санитаров из местного профилактория, и Лизу унесли худеть под присмотром врачей.

Лизу привезли в профилакторий фирмы. Хирург был удивлен строением желудка Лизы, который увеличивался после каждого приема пищи весьма странно. В нем находились три тонких кольца иноземного происхождения, именно они увеличивались в диаметре, изменяя в размерах желудок, и вызывали дикий голод у молодой женщины.

Владимиру Ильичу осталось выяснить, как эти три упругих кольца оказались у нее в желудке. Лиза рассказала, что однажды повариха Феликса дала ей три конфеты в красивых ободках. Она их проглотила целиком, но в памяти остались ободки. Спросить у поварихи о конфетах Владимиру Ильичу не удалось, она больше не работала у Добрыни Никитича.

Владимир Ильич считал, что он разрабатывает и внедряет в жизнь безвинные электронные игрушки психотропного назначения. То, что ему показали отросток из желудка Феликса и кольца из желудка Лизы, привело его в очередной транс. Но долго унывать он не мог и пришел к элементарному выводу, что кто-то кроме него вмешивается в его игру.

И еще момент: материал отростка был неземного происхождения, словно к стенке желудка был приклеен некий живой организм с эластичной оболочкой, который питался тем, что посылал ему желудок.

Кольца из желудка Лизы по составу земных аналогов не имели.

Владимир Ильич решил, что это дело добрых рук Добрыни Никитича.

Бред, но он видел кольца сам, собственными глазами. Она, после того как из нее вынули кольца, стала умнее. Да, она еще была толстая, но ее поведение уже вызывало уважение. Она ела все меньше и меньше, при этом прибор «Аппетит» даже не включала.

В офис вошел театральный режиссер Тимофей Куклин и спросил:

– Что здесь у вас происходит? Где наша журналистка Лиза Зеленая? Она наша лучшая корреспондентка! Она так здорово описывала наши спектакли! И теперь нас некому афишировать в печати! Верните Лизу! – застучал он кулаками по столу.

– Господин Куклин, не шумите! Лиза перенесла операцию, сейчас ей уже лучше, можете ее навестить. Я Лизу сегодня видела, она Вас вспоминала, – сказала Марина.

– Правда? – с надеждой спросил Куклин. – Мы без нее словно сироты никому не нужные! Без статей нам жизни нет!

На крики Куклина вышел Владимир Ильич:

– Господин Куклин, простите, Вы еще используете наши приборы «Театр» для эмоционального настроя зрителей?

– Владимир Ильич, конечно, используем! Мы все используем для привлечения зрителей: и актерские таланты, и новые постановки, и великолепные декорации.

– Вы могли бы один прибор «Театр» дать мне для проверки параметров? Потом мы Вам его вернем, – попросил Владимир Ильич Куклина, глядя ему в глаза с мольбой.

Куклин из кармана достал прибор «Театр» и протянул его Владимиру Ильичу, который в мгновение ока ушел к себе в кабинет. Куклин пошел в профилакторий, где находилась Лиза. Перед Тимофеем стояла женщина, а с нее, как с елки, свисали жировые складки кожи. Он передернулся от неожиданности и омерзения. Он вгляделся в глаза женщины:

– Лиза, это ты?

– Куклин, это – я! – почти весело воскликнула Лиза.

– Когда вылезешь из этого кожаного костюма, можно будет с тобой поговорить?

– Это не костюм! Это я такая! – возразила со слезами молодая особа.

– Могла бы зайти в костюмерную, взять телесный костюм, померить. Но зачем самой в костюм превращаться? Я не понял!

– Тимофей, не тронь мой жир! Мне и так несладко! Ты чего от меня хочешь?

– Театр и я лично нуждаемся в твоих статьях о спектаклях в нашем театре, о новых постановках. Слушай, ты лучше меня знаешь, что тебе надо писать!

– Могу начать хоть сегодня! Но мне нужен аванс. У меня нет еды и одежды. Да и другие расходы требуют дохода.

– Бери деньги и приходи, – сказал режиссер Куклин и вышел из профилактория без денег и без прибора «Театр».

Лиза, довольная полученными деньгами, позвала на помощь Марину:

– Марина, помоги мне купить что-нибудь из одежды. Мне вечером идти в театр, а на мне только больничный халат с дырками от частого использования.

– Лиза, о чем речь, поехали покупать одежду!

Дамы вышли из офиса.

Марина подумала и вернулась на работу в фирму «Чувственные приборы».

Глава 12

Владимир Ильич сел за стол Марины, сидеть в своем кабинете ему было немного страшно. Он вскрыл прибор «Театр». Прибор был абсолютно нормальным, никого постороннего вещества в нем не было! Он вздохнул полной грудью, вытеснив из души и пяток остатки страха. Мудрец положил руку на руку, склонил на них голову и уснул за столом.

Добрыня Никитич лично тряс спящего Владимира Ильича, пытаясь его разбудить. Но мудрец мычал, урчал и спал сидя так крепко, как и на перине редко спят.

Глава округа сдался и сел в кресло, оглядывая пустой офис, открытые в кабинет двери. Он, не выдержав одиночества, крикнул:

– Ау, здесь есть кто-нибудь?!

Открылась дверь в кабинет менеджера, и сам Мартин показался в дверном проеме:

– Добрыня Никитич, Вы к Владимиру Ильичу? Он очень устал. Чем могу Вам служить?

– Мартин, объясни, что вы сделали с моим Феликсом? Почему ему дважды оперировали желудок?

– А хирург ничего не сказал?

– Хирург сказал, что причину знает Владимир Ильич, а он спит крепким сном и не просыпается.

– Если я скажу, что в желудке Вашего сына обнаружили нарост неземного происхождения, Вы мне поверите?

– А за один раз его нельзя было удалить?

– Мы тогда еще не знали, что новообразование слишком серьезное и обладает свойством интенсивного роста.

– Феликс жить будет?

– Он жив, из его желудка вынули странное вещество. Хотели бы мы знать, как оно туда вообще попало? У Вас нет врагов инопланетного происхождения? Одно могу сказать, что в наших приборах такие материалы не используются. Еще нечто подобное хирурги вынули из желудка Лизы. А она сказала, что помнит эти кольца, видела их маленькими на конфетах. Конфеты ей дала Ваша повариха, которая у Вас уже не работает, это все, что мы выяснили.

– Какая длинная цепь событий! Повариха, говоришь? Не я поваров принимаю и увольняю. Супруга Нимфа Игоревна знает больше меня. Вот ее визитка, созвонишься, – сказал Добрыня Никитич и стремительно вышел из офиса.

Владимир Ильич поднял голову:

– Добрыня Никитич ушел? Молодец, Мартин, ты грудью меня прикрыл! Ценю. Слушай, ты с его женой Нимфой Игоревной сильно не заигрывай, а попытайся выяснить происхождение непонятного материала. Не тяни с этим вопросом, звони ей сейчас, а я домой поехал.

Город сбрасывал с себя старые дома и облицовывал те, что еще могли радовать глаз горожан. Старые пятиэтажные дома зияли пустыми окнами и исчезали с лица земли один за другим. Солнце включило обогревательную систему и плодотворно топило снега в своих лучах.

Весна гуляла по обновленным кварталам и задерживалась на возвышенных местах. Дети бегали по сырым детским площадкам, боясь скатываться с горок в свежие лужи. В лесу дороги превратились в снежно-водяное месиво. Там, где не было асфальта, свежая грязь манила в свои топи, которые обходили с достоинством бродячие собаки.

Еще неделя – и сырость тающего снега исчезнет на год. А пока снега вбирали в себя солнечную энергию и исчезали от избытка чувств.

Внезапно Мартин остановил медленную карусель экрана. Его привлекло женское лицо. Да это Марина! За окном шел снег, а Марина шла по мраморным плитам фойе гостиницы в босоножках. Все люди были одеты с ног до головы и медленно раздевались. А она шла в ярких плетеных босоножках, и ее ноги светились в чулках у всех на виду.

Мартин заметил ее. Он не мог ее не заметить, хоть и был признанным любимцем женщин. Но она женщин вокруг себя не видела! Это они ее видели! Они видели ее превращение из серого существа в хилое подобие страуса. Будущего у них быть не могло, но любовь вполне могла получиться.

Зачем ей он был нужен?!

Снег за окном осыпал ели, а женщины Марину осыпали насмешками. Они язвили. Они намекали. Они издевались над ней. А она была вновь влюблена в страуса Мартина. А он? Ей иногда казалось, что он путал ее с другими женщинами и страшно удивлялся, когда перед ним появлялась именно она – Марина. Он пятился назад. А может, Мартин был рак, а не страус?

А ей хоть бы что!

Она покупала сапоги на высоком каблуке, чтобы нравиться ему на улице. Она приобретала новые пальто, чтобы появляться перед ним неожиданно. Она постоянно укладывала волосы, и они излучали сияние. Она меняла платья, но не могла сменить или изменить свою жизнь, которая давно размеренно шла рядом с другим человеком, скорпионом по гороскопу и по своей сущности. Страус и скорпион были немного похожи прическами и цветом глаз.

Мартин смотрел на Марину с одной мыслью: чтобы она заговорила первой, он стеснялся сам себя. Он боялся неадекватной женской реакции, боялся быть назойливым. Он думал, что есть люди, получающие любовь любым способом, а ему нужна была именно эта женщина, меняющая ежедневно внешний облик и одежду. Он был страус по своей сути, ей оставалось оседлать его, поскольку она его тяжесть вряд ли бы выдержала.

Любовь между ними вновь вспыхнула под Новый год после застольного мероприятия. Боже, сколько людей родилось по этой причине! А они обошлись без детей, но большими проявлениями чувств. Чувства легко появляются после игристых напитков, да и все люди перед Новым годом необыкновенно красивые, и чувства у них приподнятые. И всеобщее ликование добавляет свою каплю чувственности.

Марина в Мартина вновь влюбилась, когда за окнами шел снег. Мартин был до безумия красивый. Они поднимались с ним по мраморной лестнице. Его черные брюки из дорогого материала мелькали перед ней, и она не отставала от его длинных ног. Он был самый настоящий страус! Его огромные черные глаза казались бездонными. Она в них тонула от внутреннего напряжения чувств. Любого его взгляда в ее сторону было достаточно для того, чтобы она его безумно любила в ближайшую неделю, но мысленно.

Так, наверное, любят кумиров из среды певцов и артистов. Но он был реальностью! Она его видела и ощущала его флюиды каждой клеточкой своего организма. Марине очень хотелось нацепить на себя нечто блестящее, например, новые часы надеть на руку поверх черного свитера. Или она надевала красивые босоножки на длинном и тонком каблуке!

В одно прекрасное зимнее утро страус пропал. Марины не было на работе недели четыре. Когда она появилась на мраморных лестницах гостиницы, его фигуры нигде не было видно. Женщины при встрече с ней молчали, шуток не извергали. Мужчины бросали в ее сторону настороженные взгляды. Вакуум. Страуса нигде не было, и все молчали. Она зашла в его кабинет, но его царственное место извергало безмолвие. Она звонила ему, но в ответ слушала пустоту.

Марина стала ходить без каблуков, с прямыми волосами, с бесцветными ногтями. Она не поднимала глаз на встречных людей, практически никого не приветствовала. Она превратилась в серую мышь, которых люди травят ядами. И ее отравили, но дозу не рассчитали. Врачи привели ее в чувство. День ото дня становилось ей хуже. Нет, физически она пришла в себя, но внутри ее была пустыня. Ее жалобы никто не воспринимал всерьез. Внешне она вела обычную жизнь. Она по-прежнему жила, работала, но как-то все было не так, как надо. Любила ли она? Когда-то да. Она осталась одна. Мартин исчез.

Именно Новый год вновь принес Марине удачу в виде молодого человека со стоячими волосами, зачесанными назад. Что еще надо молодой женщине? Море чувств обрушилось на ее высохшее сердце. Бальзам на душу пролился из молодых бездонных глаз. Все было замечательно: его опыт и его пылкость. Где он был? Неважно, но Мартин вернулся!

Снег за окном. Он дома. А она не пошла к нему. Почему? У него темные стоячие волосы, зачесанные назад, и карие глаза. Он страус Мартин. Он умеет прятаться от нее головой в морской песок. И он далек от нее. День всех влюбленных Марина и Мартин отметили полноценной влюбленностью. После любви Мартин исчез в снежной пелене жизни.

Попытки Марины вернуть Мартина, ставшего за один день близким человеком, не увенчались успехом. Нельзя сказать, что она его раньше не знала. Они были знакомы, почти женаты. Они встречались по работе в официальной обстановке. Но знала она его – плохо.

Женщины бывают разные, а молодая женщина Марина была влюблена в незабвенного Мартина.

Мартин с Мариной вспомнили о себе и решили вновь встретиться. Дом Марины к этому времени имел весьма приличный вид. Мартин не был сексуально голоден, ему хотелось поразвлечься, а лучшей партнерши, чем Марина, не найти.

Молодая женщина среднего мужского роста со средней женской фигурой и целым каскадом светлых кудряшек на голове была живым и жизнерадостным существом. Она росла с отцом, которого все боялись, и в тени его могущества могла позволить себе не бояться за себя.

Пара сильно не готовилась к встрече, им хватило шампанского, курицы в вакуумной упаковке и конфет с виноградом. Жизнь для них смеялась их же улыбками. Подкрепившись и выпив вина, молодые люди расшалились в меру своих сил. Вечернее солнце светило в окна в доме напротив и, отражаясь от стекол, светило в их окна.

В Мартине была какая-то лень, которой совсем не было в Марине. Поэтому она взяла на себя инициативу в любви, но одностороннее движение на шоссе любви к столкновению не приводит. Мартин стал уклоняться от ласк Марины. Может, мало выпил шампанского? Но он не из тех, кого для любви надо поить, совесть в нем заговорила или что другое, но Марине сразу не удалось его совратить с пути истинного.

– Мартин, ты чего как не родной? Или я тебе не нравлюсь?

– Марина, ты прекрасна, сама знаешь. Подожди, не торопись, давай фильм посмотрим.

– У меня от фильмов оскомина, – недовольно ответила Марина.

– А я всегда кино готов смотреть. Ты зачем меня к себе пригласила? Мне что у тебя здесь делать? Я думал, что мы сексом займемся, но расхотелось, а ты не даешь фильм смотреть. Марина, это я тебе семейную жизнь демонстрирую! Ты что думаешь, что мы с тобой любовью будем заниматься все время? Совсем нет. Просто мы не мешаем друг другу.

– Здравствуйте! Ты совсем того, ненормальный.

– Марина, спасибо за быстрый ужин! Можешь чай принести?!

– Я тебе что, прислуга? Пришла с тобой сюда, покормила тебя и домой? Нет, мне так не нравится!

– Чего ты хочешь, моя радость?

– Любви, мой козлик, самой простой любви!

– А если у меня на любовь лимит? Ну, нет во мне желания! Не разбудила ты меня!

– Чем тебя будить? Водой из чайника?

– Собой, ласточка, собой, милая.

– Тебе стриптиз показать?

– Давай, дерзай, можно под музыку. Покажи танец живота, изобрази танцовщицу из гарема, давно я там не был.

– Ах, вон оно что! Ты и в гареме был?!

– Был, не каюсь, был по делам службы, на меня все жены шейха глаза открыли, чтобы потом у них желание к шейху проснулось.

– Вот ты какой! А теперь и на меня сил нет!

– Ложись рядом и смотри кино.

– Ладно, на тебе верхом как на ослике из гарема.

– Что ж ты такая непокорная?

– Скажи еще необъезженная…

– И то верно.

Мартин замолчал, перепалка с Мариной его утомила. Он просто уснул. Марина посмотрела на спящего мужчину, легла рядом, не касаясь его, и уснула.

Ночью Мартин проснулся, посмотрел, а рядом спит кудрявое, симпатичное создание, которое от него не дождалось любви. Он обнял спящую женщину, стал целовать ее тело, лицо, зарылся к ней в волосы. Он ее хотел!

Марина проснулась и сразу обняла Мартина, прижалась к нему всем своим существом любящей женщины. Они слились в едином страстном порыве двух отдохнувших людей. Ночь за окном светила звездами, и звезды им желали любви и счастья на двоих в эту тихую летнюю ночь.