Текст книги "«Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. Механизмы, целевые группы и масштабы репрессий"

Глава 2. Жертвы «харбинской» операции

2.1 «Харбинцы»

Всем арестованным в рамках «харбинской» операции карательные органы инкриминировали шпионаж в пользу Японии. Приказ № 00593 и закрытое письмо к нему предполагали репрессии в отношении бывших служащих КВЖД и реэмигрантов из Китая, однако на практике произошло расширение целевых категорий. Как нам представляется, в рамках приказа № 00593 были реализованы отдельные карательные подоперации (или линии), проводившиеся как в общесоюзном, так и в региональном масштабе. К общесоюзным направлениям относятся репрессии по «харбинской», «китайской», «корейской» линиям. Карательные меры в отношении уйгур, работников дипломатических служб Китая, Японии, Маньчжоу-Го, «монголистов» и «тувинцев», «дальневосточников», «бывших», японцев имели место в отдельных регионах Советского Союза.

Приказ № 00593 и закрытое письмо к нему от 20 сентября 1937 г. запустили репрессии против так называемых харбинцев. В чистку должны были попасть «КВЖДинцы» – бывшие служащие КВЖД и реэмигранты из Китая. По данным НКВД СССР, к началу карательной акции в СССР было учтено до 25 тыс. «харбинцев». Фактически в эту интегрированную категорию должно было войти русскоязычное население, проживавшее в Китае. Массовые аресты и осуждения «КВЖДинцев» и реэмигрантов стартовали одновременно и продолжались до февраля 1938 г. С весны 1938 г. в рамках приказа № 00593 карательные органы репрессировали представителей национальных меньшинств.

Политика в отношении русскоязычного населения, прибывшего из Китая, не была последовательной. Волны лояльности в отношении реэмигрантов и бывших служащих КВЖД, вернувшихся в Советский Союз, чередовались с репрессиями. Следует отметить, что единичные преследования «харбинцев» имели место на протяжении 1920-1930-х гг., однако особого размаха и жестокости репрессии достигли в период Большого террора. В 1920–1930-е гг. к реэмигрантам из Китая применяли единичные репрессии. В это время органы государственной безопасности причисляли людей, выезжавших за границу, к «социально опасным» и «контрреволюционным элементам». Репрессиям подвергались арестованные и этапированные в страну военнопленные белогвардейцы, перебежчики и реэмигранты, «невозвращенцы». Практиковались как аресты, так и принудительные переселения. Аресты не были массовыми, а приговоры большей частью выносились в пользу исправительно-трудовых лагерей, сроком не более пяти лет. Кроме того, аресты и осуждения сменялись кампаниями по амнистии. Амнистии касались в первую очередь рядовых солдат белых армий, были направлены на нейтрализацию воинствующих групп эмиграции и на достижение пропагандистского эффекта[116]116
  Аблажей Н.Н., Наземцева Е.Н. Амнистия рядовых белогвардейцев и их репатриация из Китая в 1920-е гг. // Гуманитарные науки в Сибири. Сер.: Отечественная история. Новосибирск. 2007. № 2. С. 49–52.


[Закрыть].

Более масштабный характер имели отселения с приграничных территорий. Высылки «неблагонадежного элемента» с пограничных с Китаем территорий Южной Сибири, Забайкалья и Приморья проводились практически ежегодно[117]117
  Высылка из погранполосы Читинской области в ходе массовых операций 1937–1938 гг. // Вестник НГУ. Сер.: История, филология. Новосибирск. 2006. Т. 5, вып. 1 (доп.). С. 78–82.


[Закрыть]. В такие кампании попадали и лица, имевшие в прошлом «связи с Китаем». Массовое перемещение из пограничной полосы Сибири и Дальнего Востока провели осенью 1929 г. из-за возможной военной угрозы после советско-китайского конфликта на КВЖД. Осуществлялись масштабные высылки вследствие коллективизации. Еще одна волна переселений была связана с кампанией по паспортизации, проходившей в СССР в 1933–1934 гг., в ходе которой только с Дальнего Востока было выселено около 56 тыс. чел.[118]118
  Чернолуцкая Е.Н. Принудительные миграции на советском Дальнем Востоке в 1920–1950-е гг. Владивосток, 2011. С. 191.


[Закрыть]

Репрессии в отношении бывших служащих КВЖД усилились на рубеже 1920–1930-х гг. В 1932 г. в стране поднялась волна шпиономании в отношении бывших работников КВЖД, вернувшихся в СССР в связи с конфликтом на КВЖД. В 1933 г. было сфабриковано первое крупное дело о «шпионско-контрреволюционной группе Гальмукова», якобы действовавшей на Омской железной дороге. Уже летом 1933 г. за эмигрантами и советскими гражданами, работающими в Харбине и на КВЖД, закрепился статус «японских шпионов»[119]119
  ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 275. Л. 1–21.


[Закрыть]. Ориентировка заместителя председателя ОГПУ при СНК СССР Я.С. Агранова предписывала проводить оперативный учет всех лиц, прибывших из Маньчжурии, и их высылку с приграничных территорий Дальнего Востока и Восточной Сибири. Фактически реэмигранты и служащие КВЖД, въезжавшие в страну после лета 1933 г., были заведомо поставлены на учет и подозревались в «японском шпионаже».

В такой обстановке в 1935 г., после продажи КВЖД, в СССР прибыла еще одна волна бывших служащих дороги и членов их семей. Их въезд на территорию Советского Союза был организован и подавался как «эвакуация советского населения». Всего в страну к концу августа 1935 г. выехало 20 160 чел., в том числе 5943 чел. бывших работников дороги и 14 127 чел. членов их семей[120]120
  Аблажей Н.Н. С востока на восток: российская эмиграция в Китае. Новосибирск, 2007. С. 104.


[Закрыть]. Государство взяло на себя финансовые обязательства по вывозу населения, размещению и трудоустройству. В советской печати публиковались статьи, в которых рисовался героический образ «харбинцев», вынужденно покинувших Маньчжурию в условиях роста японской агрессии. Первоначально «КВЖДинцев» трудоустраивали на железнодорожный транспорт, в химической промышленности, оборонном производстве, в Красной армии и даже в органах НКВД.

Локальные репрессии среди бывших служащих КВЖД начались уже с осени 1935 г., т. е. сразу после завершения кампании по эвакуации. Преследования были связаны с карательной акцией по разоблачению шпионов на железнодорожном транспорте. Наиболее значительным стало дело руководителей Томской железной дороги. По мнению следствия, «шпионскую» организацию, созданную на дороге, возглавляли начальники нескольких отделов служб пути, ранее работавшие на Китайско-Восточной железной дороге. В конце марта 1937 г. в ходе работы в Новосибирске выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР 3 чел. приговорили к высшей мере наказания, а 16 чел. – к лагерному заключению сроком на пять лет. С июня 1936 г. в прессе стали появляться публикации, посвященные фактам активизации на территории Советского Союза деятельности иностранных разведок, в том числе японской, которая использовала эвакуацию советских граждан с КВЖД для вербовки агентуры. В июне 1936 г. нарком Г.Г. Ягода заявил, что работа «по чистке транспорта от японских диверсионных групп запущена». Как следствие, с осени 1936 г. аресты на транспорте активизировались. Среди арестованных в Сибири и на Дальнем Востоке, в том числе на железных дорогах, оказались и бывшие служащие КВЖД, которым инкриминировали шпионаж в пользу Японии[121]121
  Аблажей Н.Н. С востока на восток: российская эмиграция в Китае. Новосибирск, 2007. С. 128.


[Закрыть]. По данным НКВД, к осени 1937 г., к началу массовых репрессий, уже было арестовано около 4,5 тыс. чел. с таким обвинением.

Репрессии в отношении «харбинцев» прошли практически во всех отраслях экономики: в легкой и тяжелой промышленности, сельском хозяйстве, торговых организациях, советском аппарате и учебных заведениях. Чистка затронула транспорт, в первую очередь железнодорожный. Арестам подверглись лица, работавшие на узловых транспортных станциях и в структуре базовых служб железной дороги. «Японских шпионов» из числа «харбинцев» выявляли в аппарате НКВД, в рядах Красной армии. Первые, как и предписывали приказ № 00593 и закрытое письмо к нему, под репрессивный удар попали работники НКВД, служащие в Красной армии, на железнодорожном и водном транспорте, в гражданском и воздушном флоте, на военных заводах, в оборонных цехах других заводов, электросиловом хозяйстве всех промпредприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах, в химической промышленности. Затем арестам подверглись работающие в советских учреждениях, совхозах, колхозах и др.

Следуя директивным инструкциям, в первую очередь закрытому письму № 60268 от 20 сентября 1937 г., карательные органы выявляли «шпионов», «диверсантов», «террористов», «участников контрреволюционных фашистских формирований» и прочий «контрреволюционный элемент». Доминирующей политической окраской для «националов», в том числе и «японских шпионов», был избран троцкизм. Так, согласно докладной записке начальника УНКВД УССР по Днепропетровской области от 3 января 1938 г., за первые полгода проведения операции аресту подверглись 200 выходцев из Харбина. Как «завербованные» Японией прошли 165 чел., среди которых: «шпионов» – 65, «диверсантов» – 34, «террористов» – 27, «участников контрреволюционных фашистских формирований» – 19 и прочих «контрреволюционеров» – 20, остальным инкриминировали троцкизм[122]122
  ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 30. Д. 284. Л. 83.


[Закрыть]. Такого рода перечень обвинений воспроизводился и в других республиках, областях и краях страны[123]123
  Архив УФСБ по Читинской области. Ф. 2. Оп. 982. Д. 982. Л. 31–55.


[Закрыть].

Репрессии в отношении «харбинцев» проводил ДТО ГУГБ НКВД, который появился в связи с реорганизацией шестого транспортного отдела Главного управления государственной безопасности в конце лета 1937 г. ДТО были воссозданы в полном объеме на всех железных дорогах СССР. Эти отделы проводили аресты самостоятельно, без вмешательства территориальных органов НКВД (УНКВД). Считалось, что «харбинцы» были сконцентрированы главным образом в районах, где находились узловые железнодорожные станции. По состоянию на 20 октября 1937 г. по учетам ДТО ГУГБ НКВД проходило 6 тыс. чел., из которых 3407 чел. уже были арестованы[124]124
  ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Пор. 432. Л. 32–46.


[Закрыть]. Уже к октябрю 1937 г. сотрудниками Дорожно-транспортного отдела было сфабриковано 65 дел о диверсионно-шпионских организациях и резидентурах «японской разведки» – в НКПС, на Дзержинской, Ленинской, Октябрьской, Оренбургской, Кировской, Ворошиловской, Ярославской, Рязано-Уральской, Одесской, Сталинской, Юго-Западной и ряде других дорог. Всего по протоколам к сентябрю 1938 г. прошел 5561 чел., при этом не все были в прошлом работниками КВЖД[125]125
  Архив УФСБ по Омской области. Ф. 6. Пор. 9828–9874.


[Закрыть]. Аресты прокатились по всем транспортным центрам и станциям. Задержанных обвиняли в сборе сведений о состоянии и пропускной способности узлов, продвижении воинских частей, их вооружении, политических настроениях населения и подготовке диверсионных актов путем устройства крушений поездов. Многих, кто не попал под репрессию, увольняли с работы «за связь с японским государством».

Осужденных в начале 1930-х гг. «харбинцев» с выходом приказа № 00593 перестали выпускать из тюрем и лагерей. Их повторно подвергали репрессии как «японских шпионов», на этот раз приговоры выносились в пользу смертной казни. В местах лишения свободы органами НКВД фабриковались групповые дела. Так, осенью 1937 г. в Алтайском крае в барнаульской тюрьме по обвинению в «японском шпионаже» чекисты задержали 11 человек, которые были приговорены Комиссией НКВД и Прокурора СССР к смертной казни[126]126
  ОСД ГААК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 24440.


[Закрыть]. Весной 1938 г. УНКВД по Новосибирской области ликвидировало «прояпонское» формирование, созданное на территории Сиблага. По делу прошло 164 чел.[127]127
  Протоколы Особой тройки УНКВД по Новосибирской области // Архив УФСБ по Новосибирской области. Ф. 7/1.


[Закрыть]

Изучение архивно-следственных материалов «харбинцев», арестованных по приказу № 00593, позволяет судить о широком размахе репрессий, прокатившихся по крупным индустриальным и транспортным центрам, а также по небольшим городам, рабочим поселкам и сельской местности. Особое внимание уделялось фактам преступного сговора, создания групп и организаций. Следствие строилось по типовому сценарию. После выявления «центральной» резидентуры, действовавшей на крупном заводе, на узловом транспортном центре, в большом городе и т. д., «вскрывалась» сеть мелких периферийных групп. По сценарию, задуманному сотрудниками НКВД (УНКВД), арестованные по статье «японский шпионаж» за свою вредительскую и диверсионную работу получали денежные выплаты. Так, по следственным материалам УНКВД по Тульской области, один из арестованных «харбинцев», проходивший по делу как лидер «прояпонской организации», за время своей работы получил от сотрудника японского посольства в Москве 74 тыс. руб., которые в разное время выплатил участникам организации, оставив в свою пользу 12 тыс. руб.[128]128
  ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 4. Пор. 1129. Л. 83.


[Закрыть] Кроме того, в оперативных материалах указывалось количество изъятого у «контрреволюционных групп» оружия. Эти сведения, совместно с информацией о «политических настроениях населения», об отношении населения к операции, сообщались каждые пять дней в докладных записках наркому внутренних дел СССР Н.И. Ежову. Данные такого рода должны были усилить ощущение существования в стране организованной контрреволюционной и криминальной деятельности «харбинцев».

Основную часть приговоров в отношении «харбинцев» вынесла Комиссия НКВД и Прокурора СССР. В переданных на рассмотрение Особой тройки «альбомах» некоторых регионов совсем не содержалось обвинительных справок на «харбинцев» (Новосибирская область, Алтайский край) или их численность в списках не превышала нескольких человек (Читинская, Омская области, Грузинская и Армянская ССР). Материалы проверки 1939–1941 гг. указывали на подтасовку фактов в отношении осужденных осенью 1938 г., которым приписывалось пребывание в Китае.

В целом в проведении «харбинской» операции можно выделить три этапа. Первый, предоперационный, начинается весной 1937 г. и характеризуется массовыми арестами бывших служащих КВЖД и реэмигрантов из Китая, обвиненных в «японском шпионаже». Второй этап стартует с выхода приказа № 00593 и закрытого письма к нему. С сентября 1937 г. территориальные карательные органы стали отправлять в центральный аппарат НКВД «альбомы» для утверждения приговоров Комиссией НКВД и Прокурора СССР. К началу февраля 1938 г. по «харбинской» линии было арестовано 14 332 чел. Около 93 % бывших служащих КВЖД и реэмигрантов из Китая выявили в РСФСР. Среди российских регионов особенно массовые преследования прошли в Свердловской области (2330 чел.), Красноярском крае (2123 чел.), Новосибирской (1337), Читинской (1271), Ленинградской (850 чел.), Московской (729 чел.) и Челябинской (717 чел.) областях, Алтайском (711 чел.) и Дальневосточном (630 чел.) краях. Также «харбинцы» и «КВЖДинцы» были выявлены в Украинской (592 чел.), Узбекской (259 чел.), Казахской (168 чел.), Грузинской (84 чел.), Белорусской (59 чел.), Киргизской (23 чел.), Туркменской (18 чел.) Таджикской (15 чел.) ССР[129]129
  ЦА ФСБ. Ф. 8ос. Оп. 1. Пор. 70. Л. 33–35.


[Закрыть].

С весны 1938 г. начался третий этап проведения «харбинской» линии, который закончился в середине ноября 1938 г. За этот период репрессиям подверглось еще около 9 тыс. бывших служащих КВЖД и реэмигрантов из Китая, т. е. интенсивность террора по отношению к этим целевым категориям на заключительном этапе массовых репрессий 1937–1938 гг. снизилась. К середине ноября 1938 г. по «харбинской» подоперации было репрессировано около 25 тыс. чел.[130]130
  Архив УФСБ по Омской области. Ф. 6. Пор. 9875–10444.


[Закрыть]

Не все бывшие служащие КВЖД и реэмигранты из Китая были репрессированы по приказу № 00593. «Харбинцев» преследовали в рамках других «национальных» операций, а также в рамках «кулацкой» операции и карательной акции против советской элиты. Так, в Алтайском крае сотрудники горотдела НКВД г. Барнаула летом 1937 г. сфабриковали дело о «Сибирском союзе Дальневосточников». Официально начало кампании по ликвидации «Сибирского союза Дальневосточников» связано с выходом 20 сентября 1937 г. приказа № 00593 и закрытого письма к нему, получивших высшую партийную санкцию. Лидерами организации были названы люди, прибывшие из Харбина. Среди них были бывший полковник армии Колчака, дети генералов царской армии, старший инспектор Барнаульского отделения Комбанка, т. е. люди принадлежавшие к «высшему обществу». Главным фигурантом, лидером союза был назван Николай Шереметьев – сын полковника генерального штаба царской армии Александра Шереметьева, во время Гражданской войны служившего в белой армии. Семья проживала на Дальнем Востоке, но в 1932 г. была выслана из пограничной полосы в Барнаул как «неблагонадежный элемент». Арестовали Н.А. Шереметьева еще в конце декабря 1936 г., т. е. за полгода до начала массовых репрессий, по ст. 58, пункт 10 УК РСФСР (пропаганда или агитация). Поводов для его задержания, с точки зрения сотрудников НКВД, было несколько: сын «бывшего», проживал в Китае, выслан из ДВК, знает японский язык, а также работал переводчиком на японских рыбных концессиях на Дальнем Востоке. В начале января 1937 г. согласно постановлению Н.А. Шереметьева обвинили в шпионаже (ст. 58, пункт 6), а в марте 1937 г. арестованному инкриминировали ст. 58, пункты 2 (вооруженное восстание), 4 (помощь «международной буржуазии»), 6 (шпионаж), 8 (террористические акты), 9 (причинение ущерба), 11 (другая контрреволюционная деятельность). Из семи присутствующих в деле допросов только в последнем, от 7 октября 1937 г., т. е. когда «харбинская» операция уже стартовала, раскрываются факты создания и функционирования «Сибирского союза Дальневосточников».

Судьба семьи Шереметьевых сложилась трагично. Сестра К.А. Шереметьева была также арестована по обвинению в членстве в союзе, а отец А.И. Шереметьева в августе 1937 г. был расстрелян по обвинению в участии в «эсеровско-монархической» организации[131]131
  ОСД ГААК. Ф. Р-2. Оп. 4. Д. 6222.


[Закрыть]. Не все фигуранты прошли по приказу № 00593. Один из обозначенных лидеров, В.П. Войнич-Сяноженский (дворянин, полковник белой армии, проживал в Японии, был выслан с Дальнего Востока как «неблагонадежный элемент») в октябре 1937 г. был осужден как участник «РОВС».

По сфабрикованному карательными органами делу прошло 155 чел., в том числе 36 чел. были бывшими служащими КВЖД, а 30 – реэмигрантами из Китая. Однако барнаульские чекисты причисляли к перебежчикам бывших служащих КВЖД, эвакуированных советским правительством в 1935 г. с территории Китая. Наряду с реэмигрантами «КВЖДинцы» заполняли анкету перебежчика.

Выше уже было отмечено, что официально фабрикация дела началась с выходом приказа № 00593, однако архивно-следственные материалы свидетельствуют о том, что участники «Сибирского союза Дальневосточников» подвергались арестам в период с июня по октябрь 1937 г. Динамика задержаний следующая: в июне было задержано 5 чел., в июле – 28 чел., в августе – 11 чел., в сентябре – 17 чел., в октябре – 78 чел., в ноябре – 16 чел. Аресты будущих членов союза проходили задолго до начала «харбинской» линии. Очевидно, арестованные летом и в начале сентября 1937 г. должны были пройти по «ровсовской» операции. В архивно-следственных материалах на арестованных летом и в начале сентября 1937 г. содержатся два постановления об избрании меры пресечения. Первое датируется временем задержания, где указывается, что арестован как «кадетско-монархический», «эсеро-монархический» или «эсеро-ровсовский» элемент. Второе постановление прикреплено уже после выхода приказа № 00593, в котором обвинение по приказу № 00447 меняется на причастность к «японскому шпионажу».

Арестованные в июне – ноябре 1937 г., которых позднее включили в члены «Сибирского союза Дальневосточников», не были объединены в одно оперативное дело с общим обвинительным заключением. Этот факт свидетельствует о том, что изначально чекисты Алтайского края рассчитывали провести репрессированных по трем массовым операциям. Бийским оперсектором УНКВД обвинительное заключение на 75 чел. было составлено 8 ноября 1937 г.[132]132
  ОСД ГААК. Ф. Р-2. Оп.7. Д. 4950/4.


[Закрыть] Барнаульские чекисты представили два обвинения: в начале ноября на 50 чел. и в конце месяца еще на группу из 30 чел.[133]133
  ОСД ГААК. Ф. Р-2. Оп.7. Д. 5858. Т. 2, 3.


[Закрыть] Согласно обвинительным заключениям, все участники союза были изобличены в «японском шпионаже», но приговоры им должны были вынести разные судебные и внесудебные инстанции. Дело на 75 чел. предписывалось отправить на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР – судебный орган, выносивший приговоры советской элите, которой вменялись в вину шпионаж, измена Родине, контрреволюционная деятельность. Решения касательно 50 чел. должна была вынести тройка, которая в этот период занималась «кулацкой» операцией. Но в июле 1937 г. стало известно о предстоящих массовых арестах «националов», поэтому алтайские чекисты, что называется, приберегли готовый оперативный материал на случай начала «национальных» операций, тем более что треть участников «РОВС» прибыли из Китая. Остальные дела на 30 чел. были направлены на рассмотрение Комиссии НКВД и Прокурора СССР («двойки»). В итоге приговоры в отношении участников «Сибирского союза Дальневосточников» вынесла «двойка». Около трети всех осужденных по делу о «Сибирском союзе Дальневосточников» изначально арестовывались как целевые группы «кулацкой» операции, около половины – проходили как советская элита, а остальная часть сразу была арестована по приказу № 00593.

Сложившаяся ситуация иллюстрирует не самоуправство вырвавшихся из-под опеки Новосибирска алтайских чекистов, а технологию репрессий 1937–1938 гг. по всей стране. Карательные акции против «кулаков», «националов» и советской элиты шли параллельно, а целевые категории этих репрессивных кампаний пересекались друг с другом (и «харбинцев», и «ровсовцев» обвиняли в «японском шпионаже»). Москва не давала строгих инструкций по распределению репрессируемого контингента по массовым операциям, поэтому региональные сотрудники НКВД сами определяли внесудебную и судебную инстанции, которые будут выносить окончательный приговор, что вело к расширению репрессивных полномочий местных чекистов и увеличению числа репрессированных. Похожая ситуация складывалась в других регионах СССР[134]134
  Архив УФСБ по Читинской области. Ф. 2. Оп. 982. Д. 982. Л. 31; ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 197. Л. 36, 181; Архив УФСБ по Красноярскому краю. Ф. 2. Д. 95. Л. 5.


[Закрыть].

Таким образом, по «харбинской» линии приказа № 00593 прошли бывшие служащие КВЖД и реэмигранты из Китая. Доля репрессированных «КВЖДинцев» не превышала 40 %, реэмигрантов – 60 %. Чистке подверглось прежде всего русскоязычное население, проживавшее, даже временно, в Китае. Около 90 % репрессированных приходилось на русских, остальные – это белорусы, украинцы, татары, евреи и др. В целом, как показал анализ «альбомов» по «харбинскому» приказу, лимит в 25 тыс. чел., заданный оперативными документами от 20 сентября 1938 г., органами НКВД (УНКВД) был выполнен. Данная линия заняла в статистике карательных органов главное место, доля осужденных «харбинцев» составила половину (51 %) от общего числа репрессированных по приказу № 00593. Размах репрессий в отношении «харбинцев», а также тот факт, что аресты этой подкатегории прошли по всем регионам СССР, позволят сделать вывод о том, что собственно «харбинская» линия стала главным направлением при реализации приказа № 00593.