Текст книги "Хулигангел, или Далеко и Навсегда. Нетленки, тленки и монопье"

Зал был забит до отказа. Г-н волшебник, вышедший на сцену в белом атласном пиджаке, на лацкане которого красовалась внушительных размеров звезда, говорил как по писаному: «Все мы знаем, что властные структуры – их можно назвать также маятниками или эгрегорами, – рассматривают человека прежде всего как единицу социальную. Они не заинтересованы в том, чтобы эта “единица“ могла мыслить и чувствовать самостоятельно – разумеется, стадом управлять архинесложно: техника манипулятивных методов весьма изощренна. Вы можете даже не догадываться о том, что “подсажены” на некий “крючок” и обладаете той или иной степенью зависимости. Придумано даже такое словосочетание как “человеческие ресурсы”. Но можем ли мы – точнее будет сказать, имеем ли мы право верить в то, что являемся лишь винтиками, поддерживающими механизм агрессивной системы? Свобода и неограниченные возможности, заложенные в каждом из вас – точнее, свобода, проводником которой являюсь Я…», etc. Суховой было скучно, местами – очень, и все-таки она слушала, потому как знала: добиться успеха необходимо во что бы то ни стало (да она просто обязана! она не имеет права не поверить! сила мысли, пропади она пропадом… пусть плацебо, но все же эффект), ну а Данька… Данька ее еще благодарить будет: сбежал, правда, негодник – не может, видите ли, «мозги засорять»… Ладно, разберутся: в конце концов, без энциклопедии прожить можно, а вот без денег… Она должна купить все, ВСЕ книги Хулимова – абсолютно: вот тогда они с Данькой заживут! Сделают ремонт, съездят на море, оденутся как люди… что там им еще надо? Так сразу и не сообразишь, с ходу-то… «Читайте Роже Хулимова, выполняйте его упражнения, занимайтесь его духовной практикой: этот путь обязательно приведет вас к здоровью и богатству! Жизнь без болезней, стрессов и неприятностей: нужно ли что-то еще? Других вариантов спасения у нас с вами нет! Ну а если даже и есть, то они малоэффективны для человека, живущего в мегаполисе. Конечно, сейчас вы можете сказать, будто это обыкновенная рекламная кампания, “промывание мозгов”… Но посмотрите на автора, почитайте отзывы его пациентов! Нет нужды уверять или разуверять вас…» – кумарила массовку Заглавная Editorвша издательства, озолотившегося на хулимовских нетленках, после чего объявила, что прямо сейчас г-н волшебник проведет некий – тут она сделала небольшую паузу – ри-ту-ал.

Во второй раз г-н Хулимов вышел на сцену уже в черном атласном пиджаке, на лацкане которого, впрочем, сияла все та же звезда. «Достаньте из кошелька мелочь, – приказал спаситель: зал послушно повиновался. – Теперь выберите пять пятирублевых монет: если не найдете, возьмите любые другие. – Зал заметно занервничал: пятирублевок в таком количестве почти ни у кого не оказалось; у несколько встревоженной Суховой также нашлось лишь три. – Ничего страшного, сколько есть, столько и есть, – успокоил Роже. – Главное – ваше желание! Вы же хотите стать богатыми? Хотите стать богатыми быстро, быстро, очень быстро? Как можно скорее?.. Прямо сейчас?.. – г-н Хулимов шустренько окинул взглядом зал: тот робко выдохнул единодушно-смущенное, отчасти затравленное, ДА. (Все это походило на совеццкие выборы, только, так скажем, «вербальные», и Сухова невольно вспомнила, как тянула ее когда-то бабушка в школьный спортзал, оборудованный под святилище для голосования: тянула, дабы внучонка помогла донести до дома хорошее масло и пр. корм, полагающийся по талонам «гражданам-избирателям»: лишь долг перед gaster’ом[15]15
  Желудок (прим. Хулигангела).


[Закрыть] мог привести их на участок). – Тогда возьмите одну из монет, хорошенько потрите в ладонях, чтобы они стали горячими, и «приклейте» ко лбу. Потом вторую… Третью… Не упадут, не бойтесь… Та-ак, хорошо… Теперь проделайте это с остальными…». Зал заметно оживился, заулюлюкал; Сухова, довольно быстро справившаяся с этим нехитрым заданием, наблюдала с любопытством за соседями, а г-н волшебник, казалось, напрочь забыл о «ритуале». Теперь он рассказывал о своем уникальном тренинге: «Всем, присутствующим в зале, полагается десятипроцентная скидка! Забудьте о том, будто вы получаете ровно столько, сколько сто́ите, и ни копейкой больше: все это – жалкие выдумки политтехнологов, стремящихся навязать вам рабскую психологию, вложив свои “истинные” знания в уста так называемых душеведов. Я дарю вам настоящий, нерастиражированный шанс – ту самую соломинку, которая уже спасла тысячи людей! Помните, скупой платит дважды: заплатите единожды восемь тысяч рублей, и достаток у вас в кармане! Записаться лучше прямо сейчас – количество мест в аудитории ограничено…» – в зале заерзали (прошло как минимум десять минут с тех пор, как монетки большинства слушателей оказались «приклеенными»), потом заговорили в голос и, наконец, осмелились спросить у «лектора», что же с этим – далее следовал некий жест, направленный в сторону как будто бы все еще головы – делать. Хулимов ответствовал, что ритуальная часть прошла успешно, а посему можно положить деньги в кошель и ни в коем случае не вынимать оттуда как минимум три месяца. «И что потом?» – раздался робкий голос Суховой, как будто не ее. «Увидите!» – ответил Хулимов и, как показалось нашей heroИне, даже подмигнул ей.

На выходе из зала толпа сжала Сухову так, что та несколько секунд не могла вздохнуть – народец ринулся к лоткам, на коих разложены были хулимовские творения. Пробиться к ним, впрочем, казалось делом практически безнадежным: тетеньки грудастые и худосочные, дяденьки толстые и тонкие – все они, как один, в одночасье решившие изменить существование в сказочном Здесь и Сейчас, считали себя достойными лучшего и большего, каждый надеялся на чудо, которое – o, chudo! – наконец-то осчастливит их, «слив» энергетические помои, которые они не без тайного удовольствия копили всю свою (и хотелось бы сказать сознательную) жизнёнку. Сухова тоже мечтала об Избавлении, и потому решила поторопиться – не то «все разберут», и «счастья» ей не достанется. Втиснувшись в самую гущу (в ход пошли колени и локти), Сухова оказалась, наконец, у прилавка и, стараясь не смотреть в глаза молоденькой продавщицы (на самом деле, heroИне нашей стало вдруг невероятно стыдно), с искренним ужасом кричащей: «Если будете напирать, прекращу торговлю! Если не перестанете, торговля будет прекращена! Все слышат? Если будете…», заорала, чтобы перебить налегающих на нее братьев энд сестриц по разуму: «Мне – всё!», а, отстегнув энную сумму, в считанные секунды была выдавлена ими из чрева чудища обла.

«Звезда Зевери́на, настрой меня на получение энергии денег, помоги достичь желаемого… – молила, склонясь над талой водой, приготовленной по хулимовскому рецепту, Сухова: молила, впрочем, не без того, чтоб несколько раз не хохотнуть: стилек-с! – Помоги научиться дышать энергией денег…» – нет-нет, она не должна смеяться… не сметь смеяться!.. Наверняка какие-нибудь тупые курицы, вкладывающие в заговор всю душу, давно озолотились, а она, Сухова, осталась при своем из-за дурацкого скепсиса! Ну же, детка, давай… забудь все, чему учили тебя и к чему ты так привыкла… Тебе нужны деньги, правда? Очень нужны. Здесь и Сейчас, Здесь и Сейчас, а раз так…

Раз так, пол-литра «волшебной» воды спасут тебя, если ты разделишь ту на части и выпьешь – строго! – в первые, третьи, седьмые и девятые лунные сутки, а затем, дождавшись следующего первого лунного дня, «зарядишь» новую воду и будешь хлебать ее как минимум всю зиму, а потом, в марте – как по нотам! – сделаешь перерыв, и если к апрелю ничего не изменится, повторишь все сначала: поставишь в морозильник воду (банка из самого толстого стекла), снимешь через час появившуюся наледь (в ней самые вредные примеси), а когда почти вся вода замерзнет, сольешь оставшуюся жидкость, оставив лед оттаивать – когда же он превратится в воду… в живую воду, ты перельешь ее в хрустальный бокал и, склонясь над ним, с чувством зашепчешь: «Звезда Зевери́на…», упс.

Ни в марте, ни в апреле счастье, которое было так возможно, так близко, не поторопилось принять приглашение Суховой войти. Она всерьез задумалась о таких экзотах, как сглаз и порча, и решила во что бы то ни стало найти избавителя. Возможно, им окажется «бабка». Возможно, маг. Или ведьма. Колдунья. Фея. Какая разница! Главное – результат: Сухова помнила о том, что на войне хороши все средства, а раз уж она вышла на эту тропу… В общем, купив в переходе метро один из тех самых журнальчиков, бодро сообщающих теткам фертильного возраста как состоящим в браке и имеющим детей, так и незамужним бездетным, а также домохозяйкам с доходом «ниже среднего» (ЦА издания) о том, в какие дни благоприятно стричь волосы, а в какие – нельзя ни под каким видом, хоть застрелись, Сухова озадачилась. Фей было навалом, причем каждая предлагала «100 %-ную пожизненную гарантию»: выбор, как всегда, оказывался не самым простым делом – и heroИне нашей ничего не оставалось, как довериться собственной интуиции.

Она долго не могла решиться – не каждый день звонишь волшебникам: наверняка из другого теста слеплены – еще бы… Да и что она, Сухова, скажет вот этой, к примеру, даме с томным взглядом? Или той? А уж красотке-фурии на развороте – чур меня, матушка Марина! – она, пожалуй, не позвонит и под расстрелом – к такой приедешь, назад живой не вернешься: даже наверняка! Что же делать? Да и цены, как сказал бы Данька, «недеццкие».

На следующий день Сухова купила еще несколько газетенок, специализирующихся на счастьепродаже, а потом перечеркивала, одну за другой, фотографии, пока не увидела, как ей показалось, то самое, свое лицо: светлые, слегка вьющиеся волосы до плеч, проницательные глаза, полуулыбка… Собравшись с духом, Сухова набрала номер. «Наталью? – уточнили на другом конце провода. – До выходных все занято. Воскресенье в четырнадцать тридцать устроит?». Первичная часовая консультация стоила три тысячи: безработная Сухова, пересчитав эн-зэ, только махнула рукой.

Жила Наталья, как, наверное, и полагается ведьме, у черта на куличках – чтобы добраться до улицы Ивана Сусанина, Суховой потребовалось около двух часов: две пересадки до «Петровско-Разумовской», томительное ожидание автобуса, который, к тому же, надолго застрял в пробке; не забудем и о пассажиропотоке (далее опускаем). Выйдя из скотовозки, Сухова покрутила бумажонку с заветным адреском, да и плюнула вдруг через плечо, чего с ней раньше никогда не случалось, и лишь потом направилась к мрачной, цвета пыли, девятиэтажке.

Дверь долго не открывали. Когда же наконец Сухова услышала скрежет ключа, сердце зашлось. Мужичок-с-ноготок, стоявший пороге, как-то сразу не приглянулся – не приглянулся несмотря на вежливость и вполне, как сказали бы иные умники, «презентабельный вид»; ну а что росточком не вышел – не в счет: кому он нужен, росточек-то его? Не понравилась и обстановка: захламленный мрачный коридор, тусклая лампочка, больше «для вида», православные иконы, соседствующие с фигурками восточных божеств и «ловушкой для снов», микс благовоний и застарелой кошачьей мочи… «Проходите-проходите, вот сюда, она скоро встанет…» – «???» – «Да не переживайте! Располагайтесь… каких-нибудь полчаса подождать… Вы пока можете мне о себе рассказать: я – ассистент… ассистент».

Обсуждать свои проблемы с ассистентом Сухова не рискнула; когда же Наталья, наконец, позвала ее в длинную кишкообразную комнату, то heroИня наша, сравнив изображение ведьмы с реальной женщиной, тихо вздохнула. Да, волосы такие же, как на снимке, и нос, и глаза… куда же волшебство-то ушло? Тайна, загадка – где? Не без труда поборов сомнения, Сухова достала-таки из сумки несколько фотографий (сын, экс-husband, мать, отец) и протянула ведьме: в объявлении упоминалась дистанционная диагностика. «У мужа – из темных структур подключение, по инферно, – заговорила через какое-то время ведьма. – Родителям чиститься надо: коньяк с касторкой, восемьдесят плюс восемьдесят смешать, и пять раз, через день, за час до полуночи. Сын… он вообще где – сын-то? Нет его будто… Тело – отдельно, на Земле, а душа в другом месте совсем: ему душу с телом соединить надо! А у тебя, голуба, крест на второй чакре. “Низы” по воплощению закрыты. Проклятие родовое. Иди-ка в магазин – тут, рядом: вон, из окна видно… Купишь банку трехлитровую: чтоб закрывалась только. Еще яйцо, соль, свечку в стекле и водку с крышкой красной. Кристалловскую лучше. Не забудь! Обязательно с красной крышкой. Да, простыню еще… бумажную можно. Давай-давай! Раз уж добралась до меня…».

Выйдя из подъезда, Сухова закурила: крест на второй чакре? Родовое проклятие?? «Низы» по воплощению закрыты??? Что там эта ведьма еще выдумала? Ну-ка, ну-ка… Сухова достала записную книжку: «Неправильное расположение внутренних органов… при принятии родов сдвинули ключицу и три шейных позвонка… центральный нерв, полушария разделяющий, защемлен… в тонком кишечнике процесс спаечный… клетки однотипные по всему низу… гипофункция надпочечников: от силы процентов на двадцать пять работают… нарушения гормональные… артерия легочная заужена – вот кровь к сердцу и не поступает, как нужно, но бляшек нет, это хорошо… сосуды тонкие, нитеобразные… наполнение бассейнов головного мозга неравномерное: справа – больше, миллиметров семь-восемь, слева – меньше, около трех…».

Не помня себя, Сухова дошла до супермаркета и в каком-то полусне купила все, веленное ведьмой, а на обратном пути пытала себя, не наваждение ли это и не разводят ли ее пошлейшим образом «на бабки». Когда же она вспомнила, что не задала самого важного вопроса – и как только забыла? Совсем ей голову задурили! – сомнения сами собой отпали: нужно было по-ве-рить – просто поверить: да во что угодно.

Катись, яичко, по телу белу, бери-забирай черноту да дурноту, – шептала ведьма, водя яйцом по ее темени, а Суховой казалось, будто все это происходит не с ней, будто кто-то другой, не она, сидит лицом на восток, будто кто-то другой, не она, сняла часы и кольца и, закрыв глаза, вслушивается то в потрескивание свечи, то в слова странной этой женщины, которая, возможно (мало ли! да и как проверишь?), и впрямь поможет. – …порчу-порченую да сглаз-недоброжелатель, зависть злобливую да проклят-проклятый… – Где-то в районе шейных позвонков начались покалывания: Суховой захотелось потянуться, а вскоре она почувствовала, как ведьма прошлась яйцом вдоль ее позвоночника, а потом, с копчика, «пошла», приговаривая, снизу вверх по спирали: – С глаз, с под-глаз, из-под сердца, из-под печенки, из-под желудка, из желудка… – на этих словах Сухова закашлялась, – …с ног, с нервов, из-под нервов, с головы, из-под головы… – Что же дальше-то, думала она, что-о?.. Ну, вернется после всего этого домой, и?.. Изменится что-нибудь, нет?.. А вдруг все это – игры для детишек изрядного возраста? Отче наш, иже еси… – словно отмахнувшись от ее мыслей, ведьма обвела яйцом, словно указкой, силуэт Суховой, а потом, взяв другое, положила его на пустой стол, и быстро-быстро зашептала: «В яйцо свожу, а яйцо сожгу…» – но Сухова, мечтавшая о завершении ритуала, уже не слушала, что говорилось про все эти порчи-сухоты-кривицы: очнулась же – Ключ! Замок! Порог! – от запаха поднесенной к губам «Праздничной». «До дна», – приказала ведьма; водка оказалась соленой, и непьющая Сухова хоть и скривилась, все же проглотила отраву безропотно.

«Ну а потом?» – «А потом, голуба, на части тебя разберу: матрицу сделаю, резус-фактор поменяю – там и до новой частоты вибрации дойдем. Органы ткани поменяют – как новая будешь! Как живая… Удача придет… Деньги появятся…».

Сухова опустила глаза, но вовсе не от удивления, нет-нет. Органы поменяют свои ткани? Она будет как живая? Как новая?.. А надо ли менять? Да неужто она сейчас – мертвая? Впрочем, пациент и впрямь… «Считав» ее метания, ведьма усмехнулась: «Ты бы “Тайну цветка жизни”, что ли, прочла… Мельхиседек. Друнвало Мельхиседек, запомни. А деньги во-он туда клади, под пирамидку, – она указала на полку. – Четыре с тебя». – «Четыре? Еще четыре тысячи?.. – Сухова подняла брови: сердце упало. – Три же отдала… ассистенту…» – «Три консультация стоит. А работа? Сколько сил в тебя вложено, времени, энергии… Как сможешь, завезешь: ну а “забудешь” – себе хуже сделаешь. Да не пугаю я, чего уставилась? Правило такое: за все платить. Понимаешь, нет? Закон. Что в магии, что в социуме: платить, плати-ить… Что наверху, то и внизу: так всегда было».

На улице Сухову замутило: казалось, вместе с деньгами этими – и где их брать только? – из нее выкачали всю силу: она чудом не уронила тяжелый пакет с банкой, в которой змеилось то самое, купленное в супермаркете, яйцо… Правда, от «аурической» его формы не осталось и следа – если точнее, выглядело оно теперь весьма уродливо: впрочем, смотреть на него не следовало – да Сухова, мечтавшая избавиться от «бесценного груза» как можно скорее, и не пыталась. Все, что она могла делать в тот момент, так это прокручивать безостановочно ведьмино – словно бы «на посошок» – напутствие: «Подальше от дома выброси, в лесу – лучше всего… через левое плечо что есть силы… ясно? И не оборачиваться, кто б не звал, не оборачиваться!»

В метро Сухову затрясло еще больше – лоб покрылся испариной, ладони взмокли, но, что хуже всего, в глазах резко потемнело: отпустило слегка лишь после того, как какая-то беременная, потеснив ряд человекообразных, уступила ей место. Приехав же в деревню (так называла Сухова свой спальный, кишащий детьми пролов, районишко), heroИня наша отправилась в ближайший парк и, оглядевшись, швырнула что есть силы – через левое, как было велено, плечо – банку да быстро-быстро, не оглядываясь, пошла назад, хотя ей и казалось, будто следом идет Данька: плач его она, во всяком случае, слышала совершенно отчетливо. На миг Сухова остановилась – тут-то ее и заставили посмотреть назад.

Краешком глаза.

Она не помнила, как добралась до дома (но что такое дом? можно ли назвать домом унылую их скворечню?), а когда открыла дверь и вошла в темный коридор, чудом сдержала всхлип – нет-нет, она и полсловом не обмолвится, что на самом деле видела: об этом – «своему психиатру», а раз так… Не разуваясь, прошмыгнула она в комнату и, судорожно вынув из «Тысячи и одной ночи» конвертик, пересчитала то, что называется «эквивалентом человеческих отношений», а минуту спустя брезгливо, будто паука, отшвырнула тетрадку, где с протокольной точностью – «гавайская смесь: 134 р., творог обезжиренный: 70, молоко: 62, хлеб: 39, сыр: 220, шампунь: 160…» – фиксировалось и закреплялось нечаянное ее соглашение с бедностью.

Рыдала Сухова долго – но, впрочем, бестолково, безо всякого облегчения, хотя всхлипы и заставляли дыхалку ее, как заставили б дыхалку любого двуногого, работать лучше, а значит, помогали, как непременно (и, как всегда, некстати) сказали бы эти, «бороться со стрессом». С другой стороны, Сухова понятия не имела, как придать процессу слезоизлияния хоть какой-нибудь смысл и есть ли он, сей загадочный смысл, в ее жизни (далее следовали истеричные обобщения), и где, мамадорогая, взять денег, если у тебя ни работы, ни даже воттакусенького (далее следовал характерный жест) husband’a, а потому казалась себе жалкой и никчемной: пожалуй, она уже готова была поверить в это, далее опускаем.

Утром немного полегчало, но лишь немного – что делать, Сухова и впрямь не представляла: впрочем, не в петлю же… Однако «отпустить ситуацию», как советовали финансово укомплектованные душеведы, не получалось – вменяемых вакансий, а тем более откликов на резюме, все не было, ну а деньги – особенно в свете последних событий – утекали все быстрее и быстрее. Просмотрев, как обычно, job-сайты, Сухова решила уж было податься в, как это теперь называлось, клининговую службу: что ж, она может и шваброй махать, – у нас, помнила вдолбленное с детства, любой труд почетен: кем быть, дядя Степа, чего молчи-ишь?.. Вздохнув, heroИня наша подняла с пола журнальчик – тот самый, и, открыв наобум, ткнула пальцем в страницу и прочла: «Услуги астропсихолога».

Сирена на другом конце провода оказалась, что и требовалось доказать, прежде всего психологом – да таким, что Суховой тотчас захотелось поведать ей о «горькой доле», от чего, впрочем, она удержалась: если все рассказать самой, какие тогда услуги оплачивать? Но, бог мой, как же хотелось выдавить из печенок, из кишок это вот: «Я не допущу, не допущу, – слышите? – не допущу того, чтобы мой сын краснел при произнесении слова папа, как это всегда было со мной, когда родители развелись! Как мне сводило челюсть, когда нужно было сказать папка для тетрадей! Не допущу-у, слышите, э-эй?!..» – вместо этого Сухова отстраненно, словно не о себе, информировала, как сказали бы эти, сирену о своих операциях, переездах и пр. «травматических ситуациях», зная которые она – «Я работаю с корректным временем: только тогда натальная карта будет правдива: вы должны узнать точное время своего рождения», – конечно же, просмотрит тенденции и раскроет ей, Суховой, тайну ее предназначения. «Планеты Солнечной системы – своего рода таймер, – пела сирена: Сухова, впрочем, с трудом улавливала смысл слов. – Должен быть и соответствующий аспект на небе… Классическая западная астрология… Время, вытягивающее из нас потенциал…» – интересно, сколько вытянет из меня твой астропрогноз, думала Сухова; когда же сумма – восемнадцать тысяч – была озвучена, heroИня наша поспешила проститься. «Мой коллега сделает дешевле – могу рекомендовать! – не успокаивалась психологиня. – За шестнадцать. Шестнадцать тысяч рублей вас устроит? Подробнейший индивидуальный гороскоп и двухчасовая персональная консультация… В Москве вы не найдете профессионала дешевле, я вам говорю как специалист…» – далее опускаем.

«Еще один служащий этой компании покончил с собой: ежегодно от трехсот до четырехсот человек во Франции сводят счеты с жизнью по причинам, связанным с проблемами на работе. Психологи заговорили об эпидемии профессиональных самоубийств. Самые громкие случаи – в компании France Telecom» – Сухова поспешила щелкнуть пультом и уставилась в Лунный календарь: что ж, до растущей не так долго, ну а сегодня… сегодня – тринадцатое, сегодня она – как и все эти полгода – снова зайдет в церковь, чтобы купить тринадцать свечей. То, что церкви лучше менять, Сухова поняла после того, как в ответ на ее просьбу дать сдачу мелочью, а не купюрами, монахиня фыркнула: «Это еще зачем?» – «Батюшка велел. Для отчитки…» – соврала Сухова. – «Странный какой-то батюшка! И где нашла такого?..» – но сдачу-таки дала, и Сухова, вернувшись домой, подкинула да и шмякнула об пол горсть монет. Утром, не умываясь и не причесываясь, она должна будет собрать их, положить в новый носовой платок, завязать тот крепко-накрепко и спрятать под кровать… главное, чтоб Данька не тронул, надо ему напомнить: пускай смеется – плевать! Она же не только для себя старается… шестой кулечек: аккурат последний.

Проснувшись от внезапного толчка, Сухова метнулась в прихожую и остолбенела: пол сиял девственной чистотой – никакой тебе мелочи. «Данька! – крикнула наша heroИня. – Ты?!..» – кинувшись в спальню, она уже хотела ввалить сыну по первое число, но вдруг резко остановилась, увидев его, крепко спавшего в усыпанном монетками кресле; пустая аптечка валялась рядом, тут же.

2009