Текст книги "В едином ритме. Три повести"

Глава 17

Нужно уезжать. Срочно! Устала от несвободы, от того, что приходится притворяться. Каждым своим нежным словом муж забивает очередной гвоздь в гроб моей свободы. Как же мне уйти? Он не готов выслушивать мои сомнения по поводу семейной жизни. Если скажу, что собираюсь бросить его, последует истерика. Жалость возьмёт меня за горло – разрыв отдалится. Муж добьется своего, а я буду продолжать страдать.

Хочу улизнуть от выяснения отношений. От слёз мужа. От обид при расставании. От необходимости объяснять, почему я вдруг хочу бросить то, что многим кажется сказкой.

Я думаю, мы с мужем были обречены на расставание с самого начала. Наверное, в какой-то из прошлых жизней мы были братом и сестрой. Потому и показалось ему моё лицо знакомым, поэтому нам комфортно проводить время вместе. Но это не то чувство, которое насыщает сердце истинным счастьем. Не та страсть, от которой трепещет каждая клеточка тела. Не та связь, когда понимаешь другого без слов.

Сказала любимому сегодня о том, что уезжаю. Он переживает. Но сделать ничего не может. Он сам несвободен, связан с семьёй ещё сильнее, чем я. Совсем не распоряжается своим временем. Он постоянно в заботах – о детях, о жене. Даже привык за семейным ужином брать себе самый корявый кусок хлеба.

В их браке всё решает жена, как в моём – муж. Мы даже шутили на эту тему: может быть, нам стоит их познакомить, но вряд ли их устроит разница в возрасте.

Утром я положила руку на его щёку, он прислонился к моей ладони. Закрыл глаза и сидел так какое-то время. Наверное, он чувствовал в этот момент то же, что ощущаю я, когда, облокотившись на его грудь, полулёжа в его объятиях, закрываю глаза – и чувствую как внутри меня, от макушки до пальцев ног, разливается сладостное спокойствие. Он говорит, что абсолютно доверять может только мне. То же – со мной.

Мне придётся уехать, а он, может быть, так и останется с семьёй. Шанс, что мы будем вместе – один на миллион. Но я чувствую – мы не потеряем друг друга.

Глава 18

Всё-таки она уезжает. Моя любовь, мой лучший друг, моя родная душа. Дорабатывает последнюю неделю и улетает.

Удержать её? Но какое я имею право – что я могу ей предложить? Она ждала моего решения полтора года, а я до сих пор так и не решился уйти из семьи. Сказать, что виню себя за это – ничего не сказать. Я презираю себя. Буду жалеть всю оставшуюся жизнь, если потеряю её. Хотя это уже произошло.

Как мы будем теперь видеться? Никак. Я не смогу приезжать часто, если вообще сделаю визу и доеду, а у неё не будет возможности постоянно летать ко мне. Она навсегда останется единственной любовью для меня. Но ей нужно жить дальше – она встретит другого мужчину и будет счастлива с ним.

Это говорит мне мой разум, но в мечтах мы с ней уже живём вместе, я познакомил её со своими детьми, они хорошо ладят. Рядом с ней я счастлив каждый день. С нетерпением бегу домой сразу после работы. По утрам приношу ей кофе и фрукты в постель. Она вдохновляет меня – я, наконец, дописываю свою книгу. Вижу такую картину: я пишу за столом в кабинете, она подходит, садится ко мне на колени и мы занимаемся любовью. А потом, вдохновлённого, она оставляет меня писать. И пишет сама, сидя за соседним столом.

В этих мечтах мы воспитываем с ней дочь – девочку, которая показалась ей, видимо, для того, чтобы дать нам надежду. Я не верю в мистику, но чувствую, что так и будет.

Несколько лет назад я решил, что мне пора остановиться с детьми – у меня их уже трое. Сделал стерилизацию. Когда наши отношения только зарождались, я говорил, что ей лучше отказаться от меня, если она хочет детей. Как я мог сказать такое? Теперь я сам хочу ребёнка с ней. Мои сыновья, несмотря на то, что я люблю их больше жизни, «просто получились». А сейчас я чувствую безумное желание не просто обладать любимой женщиной, а сделать так, чтобы она забеременела. Не знаю, что это за наваждение. Наверное, инстинкт продолжения рода, который до неё не проявлял себя напрямую. Я уже готов сделать обратную операцию. Надеюсь, моя способность иметь детей восстановится.

Любимая знает, что я виню себя за то, что ей приходится уезжать сейчас одной. Чтобы успокоить меня, она цитирует фразу из моей книги: «Прогресс не всегда значительнее, чем время, которое для него требуется».

Глава 19

Сбежала от мужа. Оставила письмо. Поступила по-свински, знаю.

Хотела по-другому: чтобы мы сели, спокойно поговорили, вспомнили пройденное вместе, пожелали друг другу счастья и расстались друзьями. Но, к сожалению, такое между супругами происходит крайне редко. Обычно людей живописно и весело пришивают друг к другу, а вырывать им себя из брака приходится безобразно и без анестезии.

Пришлось исчезнуть из жизни мужа. Одним вечером, я взяла и взорвала вдребезги нашу стабильную семейную ячейку. Жалко мужа? Не просто жалко, я мучаюсь от его боли сильнее, чем от своей собственной. Не хотела и не хочу, чтобы он страдал. Но не могу жить с ним. Не хочу больше жить с мужчиной без сильной любви и страсти – я и так проплакала последние два года.

Муж наверняка в скором времени встретит другую девушку – с которой будет счастливее, чем со мной. Она будет ценить его больше, чем я. А я сама, может быть, так и останусь одна, и «умирая, мне некому будет принести стакан воды» (цитирую пророчество мужа обо мне). Но зато я буду жить без необходимости притворяться.

Как прошла последняя встреча с любимым? Это сложно описать словами.

Могу только сказать, что в последний вечер, сидя на заднем сидении его автомобиля, мы не занимались сексом. Не выпускали рук друг друга. Практически не говорили о любви – мы и так знаем, что любим. И даже не было пролито море из слёз – от горя слёзы будто затвердели в сердце, не дойдя до глазниц. Плач приносит облегчение, а нашу боль и тревоги могла бы унять только возможность быть вместе.

Стараюсь выгнать из своей головы мысли о нём. Слишком больно осознавать, что теперь я не смогу видеть его ни каждый день, ни каждый месяц, ни, возможно, каждый год. Мне даже не хочется обсуждать это со своим внутренним голосом – он задаёт вопросы, на которые у меня нет ответа.

Я смотрю через иллюминатор на изрезанную каналами его землю. Мой разум знает, что я, может быть, никогда не увижу его снова. А сердце не принимает всех этих телодвижений и хочет вырваться наружу. Я будто в самом деле выронила часть себя – туда, вниз, по направлению к его дому.

Глава 20

Редкий человек способен изменить свою жизнь.

Когда всё разумно определено; когда дни проходят в комфорте; когда окружают люди, ставшие родными, и вещи, слитые с привычками; когда каждый день предсказуем в хорошем смысле этого слова; когда кажется, есть что терять, – тогда сложно найти в себе столько смелости и решимости, чтобы всё это перечеркнуть ради маячащей надежды на лучшее.

Она удивительная, храбрая, решительная. Зрелая душа. Конечно, она сделала это – порвала со своей несвободой и полетела свободно, как ветер. Она и напоминает мне приятный, чуть прохладный ветерок – без которого мне теперь тяжело даже дышать.

А я до сих пор связан по рукам и ногам. Вместо того чтобы писать книги, в «свободное время» я хожу с женой за покупками или по другим её делам, решаю проблемы детей. Вместо того чтобы отстаивать свои права в браке, я покоряюсь обстоятельствам. Вместо того чтобы быть с той, которую люблю, я продолжаю жить с женой, неумело скрывая воздвигнутую мной дистанцию.

Жена спрашивает всё ли в порядке. Она не может не ощущать полное отсутствие интереса с моей стороны – к ней как к женщине. Я сдержан и в разговорах (стараюсь не касаться тем, в которых могу выдать себя) – но этого она не замечает. Видимо, в общении я держал дистанцию с женой всегда.

В мою внутреннюю жизнь не был допущен никто – до встречи с ней. Она, единственная, знает всё обо мне. Знает о моих страхах, сомнениях, мечтах, опасениях. Я для неё тот робкий мальчик 8 лет в песочном свитере (показал ей как-то свою детскую фотографию, а она полюбила её). Теперь мне снова придётся жить наедине со своим внутренним голосом.

Она говорит, что мы никогда не потеряем связь. Но я боюсь как бы общение со мной не мешало ей двигаться дальше.

Глава 21

Полгода прошло после побега. Восемь общих с мужем лет остались позади.

Важная глава из книги моей жизни – в прошлом. Причём, я варварски изорвала её, а не перевернула аккуратным движением. Но по-другому было нельзя – я могла навсегда оставить себя на тех несчастливых страницах.

Чувствую себя виноватой: муж страдает, один, в чужой стране. Надеюсь, когда-нибудь он простит меня. Я сделала то, чего требовало сердце, а оно не ошибается.

Сейчас тяжело. Устаю на работе, не высыпаюсь. Дома никого: никто не приготовит ужин, не сходит в магазин, некого будить по утрам, никто теперь не твердит по привычке, что любит. На прошлой неделе вернулась со съёмок в 4 утра, села на пол и горько заплакала – приехала, а дома никто не ждёт, некому пожаловаться на усталость, нет рядом мужчины, который бы просто обнял, приласкал, сказал, что всё будет хорошо. Вернее, есть у меня такой мужчина и всегда будет единственный в моём сердце – но, как бы грустно это ни звучало, я даже не знаю, когда увижу его в следующий раз и уснём ли мы когда-нибудь вместе.

Мы общаемся каждый день – разговариваем по скайпу. Созваниваемся, в основном, в пути – и у меня, и у него бешеная занятость на работе. Время, когда мы могли каждый день видеть друг друга, вспоминается как прошлая жизнь.

Тоскливо, не хватает поддержки и заботы. Даже порывалась вернуться к мужу. С ним было проще, чем сейчас – комфортно и безопасно. Память уже начала забывать то, что муж давил на меня, что я была несчастлива в браке, что мне не хватало свободы. Плохое забывается, остаются только приятные воспоминания – по крайней мере так устроена моя память. Хорошо, что последние два года вела дневник – пришлось перечитать его, чтобы убедиться: возвращаться не стоит. Поэтому переборола минуты слабости и не стала проситься обратно к бывшему мужу.

Я хочу быть с тем, кого люблю. Только с ним я – это я.

Глава 22

Я живу мыслями о ней.

Сон стал тревожным. Ночью не удаётся уснуть сразу, но я и не хочу – после того как засыпает жена, я могу ещё целый час мечтать о моей девочке. Утром просыпаюсь раньше будильника и лежу, думая о ней. Как только переступаю порог дома, сразу пишу ей сообщение – желаю доброго утра. Днём делюсь с ней мыслями и музыкой. В конце рабочего дня мы созваниваемся. Вечером, из дома, я не каждый день могу ей писать, но она всегда в моей голове. В те редкие дни, когда мне приходится заниматься сексом с женой, я опять же думаю о ней – вспоминаю наши немногочисленные моменты близости, чтобы хоть как-то настроиться (именно – моменты, ни одной ночи у нас с ней так и не было, по моей вине).

Я могу представить в деталях нашу семейную жизнь. Вижу как готовлю для неё ужин. Как мы едем в отпуск – она сидит в машине рядом со мной, в своих модных солнечных очках, смотрит на меня и улыбается. Вижу её в кашемировой водолазке и облегающих джинсах, идущую рядом со мной по песочному пляжу; морской порывистый ветер развевает её волосы. Она с бокалом вина сидит у камина в моём любимом прибрежном кафе. Но я не могу дотронуться до неё, потому что это всего лишь видения моего развитого воображения. Я живу этими картинками желаемого будущего – как второй жизнью.

Мямля я нерешительный, медлительный, почти старик. За что она только полюбила меня?!

Сегодня она написала мне слова, которые вынудили меня завершить рабочую встречу раньше запланированного – нужно было проветриться, чтобы не дать слезам залить моё лицо: «Теперь всегда, когда я получаю удары от жизни, по лицу или со спины, я нуждаюсь в том, чтобы уткнуться в твою грудь и выплакаться, чтобы ты обнял меня и сказал, наконец, что всё будет хорошо».

Моя девочка! Ведь я так ни разу и не сказал ей эти несчастные три слова: «всё будет хорошо». Каждый день миллионы людей повторяют их своим близким, а я не имею на это права – до тех пор, пока мы не вместе.

Глава 23

На днях он с гордостью сообщил мне, что готовил особенный семейный ужин. В меню была холодная паста и суп из цукини. Для пасты он предложил своим родным несколько разных компонентов – можно было выбирать понравившиеся уже за столом и добавлять их к макаронам.

Для меня это звучит неаппетитно. Суп в их стране означает жидкое пюре. А холодная паста – фу… Паста должна быть горячей, чтобы посыпать её сыром и он плавился.

Но дело не в том, хорошо он готовит или плохо. А в том, что он был и есть примерный семьянин. Старается ради детей, ради жены. Берёт дополнительные выходные, чтобы проводить с ними больше времени. Едет летом с женой в отпуск – она дорога для него, он её жалеет.

Кто я для него? «Фантастическая женщина» – как он любит говорить. А зачем стараться ради фантастической женщины? Она и сама может сделать себя счастливой.

Он не готов к изменениям. Но не готов и к тому, чтобы лишиться меня. Говорит, что думает обо мне все дни и ночи напролёт. Но двойная жизнь у него продолжается.

Может быть и я могла остаться в семье? Мы виделись бы с ним каждый день и у меня была бы поддержка мужа. Могла бы, но не хочу. Не хочу мечтать об одном мужчине, а жить с другим; быть вынужденной заниматься с мужем сексом, строить совместные планы на годы вперёд, а в это самое время готовиться уйти – как только позовёт тот, кого люблю. Это враньё и мучение, я так больше не хочу.

Глава 24

Моя любимая не терпит полумер. Она считает, что если следовать сердцу, то не притворяться никогда. Если любить, то посвящать всю себя любимому. Если доверять, то отдаваться всецело в руки другого. Если создавать семью, то теперь только по истинной любви и навсегда.

Достоин ли я быть с ней? Смогу ли сделать её счастливой, если мы будем жить вместе? Сейчас препятствия распаляют наши чувства. Невозможность быть вместе делает совместное будущее нашей общей мечтой. Но если не будет этих преград, останутся ли наши чувства такими же сильными, как сейчас? Не будет ли ей скучно со мной? Ведь скоро я стану стариком. Спросил её недавно по скайпу, не постарел ли я. Она сказала, что нет. Но она льстит мне, а сама только хорошеет.

Пока всё это существует в форме вопросов. Ответы на них появятся лишь тогда, когда мы действительно будем с ней вместе, если будем.

Разум говорит мне, что я должен отказаться от мечты быть с ней. Но в душе я знаю: стоит препятствиям исчезнуть, я моментально возьму её в жёны и, вероятно, буду самым счастливым на свете.

Первое время мне, конечно, будет не хватать жены. Ведь она каждый день, в течение этих двадцати с лишним лет, рядом со мной – суетится на кухне, смеётся глупым ток-шоу, возмущается по поводу нечистоплотности всех вокруг. Жена стала моей привычкой. Дети… Но с детьми я в любом случае буду общаться. Надеюсь, они не отвернутся от меня.

Пока же я молча страдаю. Начал просыпаться среди ночи от того, что колотится сердце. Без неё я несчастен.

Она сказала на днях, что переживает: если вдруг ей станет плохо, я даже не узнаю об этом. Ведь она не сможет мне позвонить – я с семьёй. Это печально, но так и есть. То же и со мной. Если буду умирать в окружении близких, я даже не услышу перед смертью голос той, которая является любовью всей моей жизни. Хотя буду непременно думать о ней – до последнего вздоха.

Глава 25

В командировке. В горах. Не могу сказать, что я люблю больше – море или горы.

Скалы. Хвойные леса у подножия снежных пиков. Бегущие по склонам горные реки. Кажущиеся неподвижными облака. Канатные дороги, способные приблизить к человеку вершины. Прозрачный воздух, которым всё никак не можешь надышаться. Золотое солнце, которое здесь как будто светит нежнее – видимо, проявляя уважение к вечным льдам.

Я показывала ему вид из гостиницы по скайпу. Но это не то. Я хочу, чтобы он стоял рядом со мной на смотровой, обнимал меня и мы вместе любовались красотой и величием гор. Но это невозможно, уже не знаю – невозможно пока или невозможно совсем. Невозможно также сидеть с ним дома у камина в домашних штанах, держаться за руки на берегу моря, дискутировать за бокалом вина в его любимом прибрежном кафе, строить общие планы. Всё это он делает с женой, хоть и утверждает, что это даётся ему с большим трудом.

Лучше бы мне его забыть и жить дальше. Но моя любовь к нему не становится слабее.

Вчера ехала в поезде, напротив сидела парочка. Девушка положила голову парню на плечо, закрыла глаза, а он смотрел в окно и нежно обнимал свою подругу, периодически целуя её в лоб. Всю дорогу, то есть часа три, они не выпускали рук друг друга. Раньше, видя такой запас нежности у парочек, мне становилось неловко. То же ощущение испытывала, видя как спали в обнимку семейные пары, гостившие у нас. Не могла понять, как они умудряются не устать друг от друга за день, что даже спят, обнявшись, и как это не мешает их сну? Но теперь я понимаю желание постоянно чувствовать друг друга. Знаю, что если бы я ехала в поезде с ним, моя голова была бы на его плече. А если бы случилось чудо и судьба подарила нам ночь вместе, мы несомненно провели бы эту ночь в объятиях друг друга.

Он был прав, когда говорил, что можно любить не один раз. Я любила и других мужчин, люблю и сейчас, в том числе бывшего мужа. Но я люблю в них какие-то отдельные черты или я люблю их за что-то. А в нём я люблю всё. Я чувствую его, знаю, понимаю, моя любовь к нему – полная, как светящийся диск Луны в полнолуние.

Глава 26

Я играю в теннис с соседом – ради неё. Два раза в неделю бегаю с другом по 10 км – ради неё. Стараюсь ограничивать себя в еде, особенно в хлебе, – ради неё.

Она молода и красива, ей всего тридцать. Занимается спортом, хотя у неё и так фигура восемнадцатилетней. А мне исполнилось 47. Я старею, тело становится обвислым, живот растёт. Как бы я ни старался, молодость мне не вернуть.

Но я знаю: она любит меня даже таким. Действительно любит – у меня нет в этом никаких сомнений, как бы удивительно это ни звучало. Она прекрасна, чиста, добра и любит меня! Если она исчезнет из моей жизни, умрёт желание следить за собой, жить, писать.

После того, как она уехала, я не написал ни строчки для своей книги. Садился, пытался, но в голове будто опилки и, конечно, она. Не верю в себя, никогда не верил. Она поверила и сказала, что я могу. Поэтому писал. А стоило ей уехать, как я остался без глотка вдохновения, с застоем: в мыслях, в ощущениях, в сердце.

Это издевательство – не видеть её столько времени! Я как робот теперь: выполняю семейные обязанности, хожу на работу, разговариваю с соседями, перекидываюсь парой слов с женой – и всё это без чувств, на автомате, как будто моя способность чувствовать всецело отдана ей.

Жена говорит, что я её не целую. Так и есть. После этих слов, обнимаю её и целую в щёку. Жена – родной человек для меня, я стараюсь поддерживать её. Но ей нужно другое, чего я теперь дать не могу. Наверное, она это понимает – женщина всегда чувствует, если мужчина, глядя в её глаза, видит другую.

Глава 27

Иногда я увлекаюсь теми, кто увлекается мной. Иногда с кем-то встречаюсь. Иногда чувствую к кому-то влечение. Иногда кто-то интересен мне как человек. Я думаю о других, иногда. Моментами заставляю себя поверить в то, что кто-то другой сумеет закрыть его своей тенью. Но, в итоге, эти кто-то просто воруют кусочки от меня. А он, нетронутым, спокойно сидит в моём сердце, смотрит и улыбается.

Я не видела его и не прикасалась к нему уже полтора года. Но я помню мельчайшие детали его лица. Знаю, что он скажет по любому поводу, как он посмотрит на меня, что почувствует и подумает в определённый момент. Мне не нужно видеть его для того, чтобы знать это. Но он нужен мне для того, чтобы быть счастливой.

Самое убийственное – то, что я ощущаю будто неправа, если у меня возникают с кем-то отношения. Как будто я дала ему клятву. Это глупо, ведь он до сих пор женат и не обещает мне ничего, а я свободна. Но требует верности не он, а наше глубокое, чистое, неповторимое чувство – то чувство, благодаря которому я узнала, насколько сильно способна любить.

Отчего же я всё-таки делаю попытки быть с другими?

Может быть, от скуки? Мы многое делаем от скуки. В том числе встречаемся, женимся, связываем жизнь не со «своими» людьми, чтобы не остаться в одиночестве. Но ведь это не про меня.

Со мной другое – мне не хватает нежности. Чтобы легче было зализывать раны на сердце. Меня любили, поддерживали, говорили комплименты, были ласковы и добры со мной, но нежность – это другое. Нежность – это внутренняя сила, в виде исключения размягчённая ради другого. Ради того, кого любишь.

Можно быть ласковым и мягким, но держать дистанцию. Можно поддерживать словом и делом, но быть далеко в своих мечтах. Можно крепко обнимать и говорить, что любишь, но в сердце ожидать того, с кем реально быть самим собой – кого захочется окунуть в нежность. Нежность – это когда намеренно растворяешь любые границы, когда принимаешь другого абсолютно и деликатно, не подавляя его. Видимо, для меня это возможно только с ним.

Когда засыпаю, я представляю, как он лежит позади, плотно прижимает меня к себе, целует за ухом, шепчет, что всё будет хорошо. Нуждаюсь в этом. Но даже если он просто обнимет, я почувствую, наконец, долгожданную и недоступную с другими нежность.