Текст книги "Счастье по ошибке"

Но однажды они пришли к нам в дом какие-то особенно торжественные. Сели на диван и попросили меня тоже сесть для серьезного разговора.

– Светочка, мы долго наблюдали, как ты, бедняжка, бьешься одна с мальчиком, – вкрадчиво начала мать бывшего мужа. – И вот что мы с Валентином Георгиевичем хотим тебе предложить. Только выслушай нас спокойно и прояви рассудительность. Женщина ты молодая, у тебя вся жизнь впереди. А Гриша – он тебя сковывает по рукам и ногам. И ты ничего сыну дать не можешь, потому что нужно свою судьбу устраивать, с работой определяться – а ребенок внимания требует. Так вот мы тебе и предлагаем: отдай Гришу нам, Светочка, и занимайся собой.

Свекровь замолчала и смотрела на меня с сострадательной улыбкой, как на тяжелобольную. Я помотала головой, пытаясь сосредоточиться.

– В каком смысле – отдай? – спросила.

– В полном смысле, – убежденно кивнула свекровь. – Отдай насовсем.

– То есть как это? Как я могу его отдать – своего сына?

– Очень просто! – воскликнула она. – Напишешь отказ. Мы оформим опекунство. Женщина ты молодая… симпатичная, – добавила, чуть запнувшись, – еще выйдешь замуж и новых себе нарожаешь. А этого – мы заберем. Ну!

Она смотрела на меня так ясно и дружелюбно, как будто ничего естественнее и приятнее для меня, чем ее план, и быть не могло. А я так растерялась, что на время утратила способность соображать. Сидела словно в оцепенении. Наконец смогла вымолвить:

– Да как такое возможно – отдать своего сына?! Какой еще отказ…

– А что тут удивительного? – нахмурилась свекровь. – Ты с ним все равно не справляешься. В конце концов, мы ему не чужие, как-никак родные бабка с дедом. И он, можно сказать, вырос на наших руках! – Она всегда любила преувеличивать собственные заслуги. – И тебе еще об отце нужно подумать, за ним ухаживать. А у нас ребенок будет обеспечен всем необходимым. Поверь мне, Светочка, нам он нужнее. А ты себе еще родишь. Вот увидишь, так для всех только лучше будет.

– Послушайте… Послушайте, – волновалась я, с трудом нащупывая слова. – Как я – мать – могу отдать вам сына? Это невозможно!

– Да какая ты мать! – вдруг воскликнула свекровь. – У ребенка одни двойки! Мать! До развода довела! Мать она, видите ли! Ребенка отца лишила…

– Хватит! – заорала я. – Я вам Гришу не отдам – и кончено!

Но кончить так легко не получилось. Они всё сидели, то увещевая меня, то браня, то запугивая. Потом еще долго свекровь звонила каждый день, взывая к моей ответственности, состраданию и благоразумию. А то вдруг уговаривала подумать о себе, подумать о сыне, наконец о них, для которых мой сын остался «последней радостью» – и все это означало одно: отказаться от ребенка и заняться устройством личной жизни «с чистого листа», как они выражались.

В конце концов родственники совсем истрепали мне нервы. Что было очень некстати, потому что я почти каждый день ездила по собеседованиям, пытаясь понравиться работодателям. Мне требовались сосредоточенность и контактность – а после схваток с родителями мужа я чувствовала себя наголову разбитой неудачницей, и меня никуда не брали. Так что я уже была близка к отчаянию, когда пришла неожиданная помощь: старый друг отца рекомендовал меня своему товарищу, директору большого холдинга, и я наконец устроилась менеджером отдела сбыта в его компании.

– Коллектив у нас хороший, молодой, – в первый рабочий день бодро информировала моя начальница. – Надеюсь, вам у нас понравится.

Сразу после этого теплого приема она обо мне забыла, напоследок поручив своей сотруднице Илоне. И у меня началась «трудовая жизнь». Я приходила в офис, садилась за стол и весь день сидела без каких-либо занятий, в то время как Илона меня игнорировала. В обеденный перерыв сломя голову неслась домой, чтобы проконтролировать Гришу. Толку от этой меры было столько же, как от сидения на работе, где все на меня косились как на совершенно никчемное, безнадежно ленивое, взятое в отдел по блату существо. Может быть, я как-то неправильно себя вела. Но у меня не было никакого опыта, и эта работа должна была стать моим стартом…

Я пыталась привлечь внимание Илоны, получить хоть какие-то инструкции. С выражением крайнего презрения на лице она усаживалась рядом и, вооружившись компьютерной мышью, стремительно проносилась по незнакомому виртуальному пути на моем компьютере, в конце которого спрашивала: «Это понятно?» – «Не понятно», – признавалась я. Она обреченно отворачивалась к окну, как бы желая восстановить истощившиеся в заботах обо мне душевные силы. Затем, изнывая от моей тупости, снова бегала стрелкой мыши от опции к опции, что-то проделывала с клиентской базой. «Это понятно?» – роняла безжизненно. «Нет», – только и могла я ответить. «Ну естественно, – скептически комментировала Илона. – Думать мы, похоже, не любим…»

Так протянулся мучительный месяц. «Наставница» привычно бурчала себе под нос: «Ну что же мы хотим от нашей тупой головки! Ну откуда ж в ней взяться хоть каким-то мыслишкам…» – и все в таком роде. Наконец меня пробрало.

– Спасибо, достаточно, – прервала я поток ее тихих оскорблений. – Вы отлично объясняете.

– Не за что, – хмыкнула она. – Обращайтесь, если что.

С того дня дела мои пошли в гору. Отказавшись от навязанной «помощи» Илоны, я стала обращаться за разъяснениями к другим коллегам и очень скоро овладела необходимым минимумом знаний. Не сказать, что в отделе мне симпатизировали. Наверное, я сама была какой-то неконтактной в тот период. Зато, как только стряхнула оцепенение жертвы, сразу почувствовала себя человеком и увлеченно принялась осваивать новую профессию.

Метаться к Грише в обеденные перерывы тоже перестала. Все равно этот беглый контроль не приносил пользы. Я влетала в квартиру, где из комнаты сына слышались характерные звуки компьютерных «стрелялок». Кричала с порога, чтобы быстрее шел ко мне.

– Сейчас! – тянул мой мальчик, совершенно не желавший отрываться от очередного шутера.

– Гришань, времени нет! – взывала я, спешно переобуваясь в тапочки и кидаясь на кухню разогревать обед…

Его мы потом съедали вместе вечером, предварительно заново разогрев. И уроки начинали делать тоже вечером. И голова Гриши была уже непоправимо изнурена многочасовой виртуальной войнушкой.

Бесполезные забеги домой больше не отвлекали меня от работы. Я быстро втянулась в новую деятельность, искренне считая, что именно реализация продукции приносит реальные деньги. Господи, как же мне хотелось преуспеть в этой компании! Подняться в собственных глазах, получить уважение окружающих, доказать, в конце концов, Георгию, что я без него не пропаду… У меня так мало было в жизни достижений, я словно проспала всю свою молодость.

Но мой быстрый профессиональный рост и готовность брать на себя ответственность почему-то не привлекали внимания начальницы, так же как раньше ее ничуть не занимала моя вынужденная бездеятельность. И за направлением на обучение я отправилась прямо к руководителю отдела.

– А почему не к непосредственному начальнику? – бегло поинтересовался Бахметьев, не отрываясь от бумаг.

– Она в отпуске, – рапортовала я. А сама подумала: да хоть бы и нет, эта коала не прервала бы ради меня своей спячки.

Бахметьев наконец мазнул по мне цепким взглядом.

– Пишите заявление, – сказал, – на имя начальника отдела развития.

Вскоре я стала посещать семинары и тренинги, поневоле выбывая из рабочих процессов. Коллеги роптали: новенькая обеспечила себе рост за счет переадресовки нагрузки на других сотрудников. А Бахметьев ни с того ни с сего назначил меня руководителем одной из групп в отделе. Его неожиданное покровительство не прибавило мне популярности, зато новая работа радовала карьерными перспективами и помогала хоть иногда забывать о растерянности, которую я почти постоянно теперь испытывала – с тех пор как случилась беда с папой.

Часто застывала у окна, глядя на деревья и небо, пытаясь унять смятение духа. Папа, думала, с детства приучал добиваться результатов. И что? Была я заботливой женой и хозяйкой – а муж все равно нас с сыном бросил, и Гришка отбивается от рук. Что я делала не так?.. А сам отец? Он был отличным профессионалом и сильным мужчиной – но инсульт превратил его в тихого инвалида. Чего он не учел?.. Или мама – жила себе женщина без забот, кругом опекаемая мужем. Но все изменилось – и вот она сама безропотная нянька при бывшем главе семейства! Из капризной и ленивой эгоистки мама поневоле сделалась молчаливой работящей терпеливицей. И выходит, обстоятельства, которые нам не проконтролировать и не отменить, вовсю распоряжаются нашими жизнями. А мы еще воображаем себя созидателями собственной судьбы! Как бы не так…

Бахметьев – в прошлом из военных – человеком был нестарым, неглупым, незлым и не лишенным чувства юмора. Правда, особенно широкую известность в компании снискали ему не эти качества, а неукротимое женолюбие. Но мне-то что до того! Он в меня поверил, он увидел во мне профессионала… Так я, во всяком случае, думала.

Иногда мы обедали вместе, если одновременно оказывались в столовой. Сотрудники тонко улыбались, принимая наши отношения за начавшийся роман, но мне и это было безразлично. Между тем симпатия Бахметьева потихоньку стала проявляться довольно-таки назойливым вниманием. В обеденный перерыв он уже специально вызванивал меня, и, если я почему-либо отказывалась пообедать, дулся и сетовал на ненадежность «личного состава».

Как-то вечером вызвал звонком. Я поспешила в кабинет, Николай Петрович поднялся навстречу, кивнул на стул, достал из шкафа бутылку коньяка и конфеты, расставил бокалы, уселся рядом.

– Мы ведь так и не обмыли твое назначение, – объяснил приподнято.

Я вежливо улыбнулась. Перед мысленным взором замелькали недоделанные дела и одинокий Гришка за компьютером.

– А если назначение не обмоешь, – продолжил Бахметьев, неторопливо отстукивая каждое слово ладонью, – то ничего у тебя не получится, сколько ни старайся.

Он разлил коньяк. Я сидела как на иголках.

– Может, в другой раз? – попыталась уклониться. – У меня еще работы недоделанной… И сын дома один, не хотелось бы сильно задерживаться.

– Да мы не сильно, – успокоил шеф, положив руку на спинку моего стула. – Давай за твои успехи!.. Хоп! – Он удовлетворенно проводил взглядом отпитый мною глоток и тоже опрокинул в рот рюмку. – И сразу вдогоночку за укрепление воинской дисциплины. А то, смотрю, разговорчики в строю: в другой раз, в другой раз… В другой само собой будет.

«Надо же, – подумала я со смутной неприязнью, – ловко подползает… Неужели мой папа так же домогался подчиненных женщин? Он говорил, все устроено как раз таким образом… Неужели?»

Бахметьев затянул какой-то мутный разговор о премиях, рука его плавно перекочевала со спинки стула ко мне на плечо. Он легонько встряхнул меня, прижав к себе, и приблизил свое лицо к моему. «Папа не мог быть так навязчив!» – подумала я и решительно встала.

– Николай Петрович, – спросила, – чего вы от меня хотите?

Надо признать, что опыта общения с мужчинами у меня было маловато. Я не представляла, как можно было бы элегантно выпутаться из этой ситуации. Однако не сомневалась, что решиться на легкую, необременительную связь с шефом в интересах карьеры вряд ли смогу. Хотя бы потому, что для меня секс с первым встречным уж никак не может быть легким и необременительным.

– Ничего особенного, – невинным тоном отвечал Николай Петрович. – Посидим, поговорим. Отметим. Да садись, Свет. Чего вскочила-то?

– Но разве вы не собираетесь меня соблазнить? – уточнила я простодушно.

– С чего ты взяла?! – испугался шеф. – Господи! Ты прям как маленькая, – добавил он и снова осторожно меня приобнял. – Ну что ж, придется выпить за взаимопонимание по новой. Раз оно у нас пока не достигнуто…

Как мне ни было тошно, я попыталась-таки рассмотреть неожиданный для себя вариант со всех сторон. Гришка в самом деле уже не малыш, мужчины у меня нет… Говорят, надо расслабиться – и получать удовольствие. Вообще – уметь расслабляться… Я не умею. А может, все дело в том, что Николай Петрович мне ну ни капельки не нравится, вот ни столечко. Он не похож на моего папу, хотя и тоже из военных. Вот смеется тут, журчит над ухом, лапает меня осторожненько… А я думаю, как бы скорее домой, от него подальше. Даже ухаживать не пытался, сразу спаивать принялся. Разве не свинство? Никогда бы папа так не поступил! Интересно, есть у этого дочь?..

– Ну? Что? – воскликнул Бахметьев оптимистично, крепче обхватив меня за плечо и качнув к себе. – Что нахохлилась, Светлана? Расслабься! – Игриво чмокнул в щеку мокрыми губами.

– Мне пора, – сказала я, вставая, – у меня там сын один.

– Свет, ну твой сын взрослый парень, без мамки уж как-нибудь посидит часок, – завразумлял было шеф.

– Ему только одиннадцать! – возмутилась я. – Его покормить нужно, уроки проверять, а я тут с вами…

– Ой! Ой! – воскликнул он. – Занудила. Свет! Ты что, обидеть меня хочешь?

– Да при чем тут ваши обиды! – рассердилась я окончательно. – Ребенок дома один, вы понимаете? Я мать! У меня душа не на месте!

– Нет, а чего ты шум подымаешь? – надулся он. – Сказала бы сразу. А то вскочила, раскричалась… Я что тебя – наручниками приковал? – Бахметьев с грохотом отодвинул стул, резко вставая.

– Извините, если обидела, – процедила я сквозь зубы, отступая к двери.

– Иди-иди, – пробурчал он хмуро.

На другой день на совещании я почувствовала, как переменилось его отношение. Критики в мой адрес стало больше, произносил ее Бахметьев жестко и почти не смотрел в мою сторону.

Коллектив, похоже, быстро отследил перемены. Я замечала, как разговоры обрывались с моим появлением в комнате – должно быть, говорили обо мне. Посматривали кто с интересом, кто насмешливо. Вокруг сосредоточилась какая-то возня, какое-то новое шевеление, и воздух словно сгустился от ожиданий. Народ почувствовал, что вскочивший, будто прыщ на теле коллектива, новый начальник группы быстро бледнеет, теряя силу, и вот-вот освободит скромное, но желанное для многих руководящее место. Так что теперь нужно только чуточку подковырнуть – и должность снова станет вакантной.

Коллеги гадали, кого назначат, прикидывали собственные шансы. Я тоже невольно думала обо всем этом, с грустью размышляла, куда податься. Но продолжала трудиться все с тем же, если не с бо́льшим усердием. Я не привыкла что-то делать плохо. И мне очень важно было не потерять веру в себя. И в то, что я своей должности соответствую. Что причина неудачи состоит не в моей никчемности, а в человеческом факторе особого рода, на который у меня просто нет возможности повлиять. Ну что же я могу поделать, если, как объяснил мне тогда папа, мужчины «созданы сеятелями своего генетического материала»! Ну а если посевная площадь в моем лице вдруг оказывает сопротивление сеятелю – горе тогда посевной площади…

Расчетная прибыль от нового, еще никому не предъявленного проекта получалась довольно высокой. Но Бахметьев по-прежнему посматривал искоса и недобро и если обращался ко мне на совещаниях, то только чтобы отметить какие-нибудь мои просчеты. Так что подавать проект ему мне совершенно не хотелось.

Между тем в отделе появился новый сотрудник Гия Дадиани – и я сразу поняла, что вот он-то и есть кандидат на мое место. Во-первых, у него было хорошее образование, и вообще бэкграунд впечатлял. А между тем Дадиани зачислили всего лишь менеджером проектов – ну не странно ли? Во-вторых, человеком Гия казался довольно-таки несимпатичным – сумрачным, немногословным, с хищными какими-то глазами. Выглядел лет на тридцать пять, не больше, но представлялся исключительно как Гия Шалвович. Ясно было, что парень точно метит на мою должность и что срок моего руководства группой явно подходит к концу. И я решила предпринять последнюю попытку удержать свои позиции, во второй раз перепрыгнув через голову непосредственного начальства: с готовым наконец-таки проектом отправилась прямо к нашему коммерческому директору Колосову.

В приемной благоухала юная гламурная секретарша, никак не желавшая пускать меня к опекаемому ею шефу. Но день, похоже, был мой – Колосов сам вышел из кабинета, и я бросилась к нему. Кивком головы он пригласил зайти.

– Почему не к начальнику отдела? – поинтересовался, когда я в двух словах объяснила, зачем пришла.

Я замялась.

– У вас ведь Бахметьев? Вы из отдела сбыта?

– Д-да, – подтвердила неохотно. – У нас… н-не очень сложились отношения…

Директор окинул меня насмешливым взглядом:

– Могу себе представить, – сказал он. И, взяв проект, полистал его. – Хотите что-то добавить?

Я кивнула.

– Могу все устно изложить. Коротко.

– Окей, – согласился директор. – Начинайте.

Я перевела дух и довольно складно обрисовала суть своих предложений. Получилось быстро, только самое основное.

– Да, – сказал он задумчиво, – это довольно интересно. Оставьте, потом посмотрю.

Ушла я совершенно обнадеженной. Уверенно ожидала вызова от Колосова и неизбежной для себя перемены к лучшему. Но день прошел, а ничего так и не случилось. Другой настал – и ничего. И еще день. И еще несколько… О спокойном ожидании уже не было речи – я места себе не находила. Теперь казалось, все самое интересное успела рассказать директору буквально за пять минут. А при подробном ознакомлении он убедился в ничтожности моих идей, посмеялся, наверное, над самонадеянностью малоопытной сотрудницы – да и забыл обо мне благополучно… Оставалось только взять себя в руки и ничего больше не ожидать. Просто честно выполнять свои обязанности и смиренно плыть по течению.

Но в конце недели неожиданно столкнулись с Колосовым в коридоре.

– Очень хорошо, что я вас встретил, – кивнул директор. – Вот что. Пойдемте-ка сейчас со мной. Нужно серьезно поговорить. И о вас, и о вашем проекте, – добавил значительно.

Потрясенная радостью, я молча последовала за ним.

– Чем вы занимаетесь в отделе? – сразу же приступил он к сути.

Я объяснила.

– Так, – кивнул Колосов, – очень хорошо. Что касается проекта, Светлана, тут все ясно. Его мы реализуем. Но у меня есть еще предложение: мне нужен личный помощник. И я предлагаю вам стать им.

– Игорь Александрович, – пролепетала я растерянно, – если правильно понимаю, помощник руководителя – это, в общем, секретарь…

– Да неправильно вы понимаете, – отмахнулся он слегка раздраженно. – Секретарь у меня уже есть. Вы видели. Но мне нужен и другой помощник – не столько декоративный, сколько разбирающийся в делах. Мы можем обозвать вашу должность как угодно. Пусть в трудовой книжке будет правильная для вашего резюме запись… Извините, пока не успел справиться в отделе кадров – вы каким-нибудь иностранным языком владеете?

Это, конечно, была минута моего триумфа.

– Я переводчик! – воскликнула возбужденно. – Английский и испанский свободно. Французский, итальянский – чуть хуже, но объясняться и читать вполне могу.

Колосов был впечатлен.

– Так… – пробормотал. – То есть вы еще более ценный для меня человек, чем я думал. Светлана, я серьезно предлагаю вам сотрудничество и надеюсь, оно будет для вас достаточно интересным. А в материальном смысле весьма выгодным. С ответом не тороплю, – добавил, взглянув на часы. – Полчаса на раздумья вам хватит? – Он улыбнулся, давая понять, что в последней реплике есть и доля шутки.

– Да, но вы толком не объяснили, в чем будут заключаться мои обязанности, – заметила я. Хотя была уже согласна. И счастлива, что подвернулась возможность покинуть опротивевший отдел.

– Уверен, вам это по плечу и даже, повторяю, окажется интересным. Кроме того, со мной у вас сразу появится больше полномочий, больше свободы. Вы знаете, какие обороты сейчас набирает наша компания. Мне необходима команда инициативных помощников-профессионалов. И в связи с этим я хочу еще спросить вот о чем: вы ведь имеете по работе контакты с Дадиани?

Я невольно поморщилась, вспомнив холодный взгляд «соперника».

– Как он вам? – продолжал Колосов.

– Он недавно работает. Трудно сказать что-то определенное… Тем более не в моей группе…

– Дадиани ни в чьей группе, – кивнул Колосов. – Вернее – в моей. Дело в том, что он пришел сюда моим заместителем, а покрутиться месячишко в отделе сбыта, присмотреться к обстановке – его идея. Так что работать вам придется вместе.

Я мысленно чертыхнулась – это была ложка дегтя. Вместе с тем стало смешно, что все это время я считала Дадиани главным своим соперником, самым активным претендентом на мое место. Действительно все выглядело так, будто он плетет какие-то интриги, стараясь подсидеть меня на посту руководителя группы. Или мне это только казалось? Да, смешно. Не очень-то я разбираюсь в людях… Но что касается его конкретно – тут ошибки нет. Высокомерный, желчный тип.

Я представила себе сухого жилистого Гию Шалвовича с нервным смуглым, отчетливо восточным лицом и цепким взглядом, с длинными костлявыми пальцами, которыми он так неприятно барабанил иногда по столу, задумчиво сощурившись. В принципе, лицо его не было противным, кому-то, наверное, могло бы показаться даже симпатичным. Но я-то знала, насколько это ложное впечатление! Дадиани был отталкивающим и опасным человеком, в том не стоило сомневаться. Ошибаться я не могла – у меня был очень точный камертон, и камертон этот изобличал абсолютную фальшь: Дадиани совершенно – категорически! – не был похож на моего папу.

Моего нового шефа Колосова в компании уважали, и с ним оказалось совсем не трудно ладить. Была, однако, и у него своя слабость. Игоря Александровича отличало безусловное пристрастие к юным девушкам модельной внешности. И такие девушки всегда при нем состояли. То его видели в кафе с длинноволосой длинноногой красоткой студенческого возраста. То где-то на корпоративе он засветился с другой прелестницей предпочитаемых кондиций… Достаточно было взглянуть на его двадцатилетнюю секретаршу Аллочку, на то, как ревниво она за ним присматривала, – и становилось понятно, что не только этим недоступным для большинства мужчин юным феям было что предложить не очень молодому дядечке, но и сам дядечка их явно чем-то привлекал. Конечно, как коммерческий директор большой компании, Колосов имел солидный высокооплачиваемый статус. Но, судя по частым истерикам Аллочки, зорко выискивающей соперниц, было в нем и еще что-то, вполне неотразимое.

С шефом у меня сразу установился хороший рабочий контакт. Чего не скажешь о Гие Шалвовиче, который заступил на должность зама почти одновременно с моим водворением в штабе Колосова. Удивительное дело – непосредственный начальник меня не контролировал, а только помогал; обещанную с самого начала свободу действий я вроде бы получила. Но этот невыносимый Дадиани лез во все дыры, бесцеремонно совал нос в мои дела, придирался к ошибкам и словно шел по следу. Если раньше мне казалось, что он бьется за место начальника группы, которое тогда занимала я, и, как говорится, в этом не было ничего личного, то теперь в его настойчивом присмотре виделась именно личная неприязнь. Ну не нравилась я ему! Да и сам он меня ужасно раздражал.

Зато с Колосовым общаться было удовольствием. Мы отлично понимали друг друга. И даже слегка друг с другом флиртовали. Перемигивались, перешучивались, слегка кокетничали. При этом иллюзий на его счет я не питала никаких, понимая, что как минимум не в его вкусе. Но меня это совсем не огорчало. Тему мужчин я вообще для себя закрыла. Хотя Колосов по фактуре и по юмору напоминал моего папу, с некоторых пор я боялась мужчин и не верила им. Сам же папа разъяснил, насколько мужская природа отвратительнее, чем я предполагала… И не нужно мне было теперь ничего: ни хорошего начала – ни ужасного конца.

Между тем иногда казалось, что Колосов словно нежней и заинтересованнее со мной, чем с другими. Однажды мы только что закончили деловой разговор, и Аллочка принесла нам по чашке кофе.

– Ну и глазищи у вас, Светлана!.. – пристально глядя мне в лицо, заметил шеф, когда секретарша вышла.

– М-м… – от неожиданности я немного смутилась.

– Сияют, – сказал он, – прям как… – Он помычал и улыбнулся. – Скажу «как звезды» – вы ведь надо мной посмеетесь? Да вон вижу, уже смеетесь.

И правда, я не могла сдержать улыбки – до того этот «комплимент» от него показался ходульным.

– Ну и ладно, – не расстроился Игорь Александрович. – Тогда сразу перейду к делу: давайте сегодня поужинаем вместе. Пообщаемся в приватной обстановке.

– Но… – возразила я неуверенно, – если это попытка соблазнения, то не смущают ли вас, например… мои ноги?

– Ноги? – удивился он.

– Ну, это для примера. Всем известно, с какими параметрами девушек вы предпочитаете, а я…

– Всем известно, с кем я бываю на корпоративных вечеринках, – перебил Игорь Александрович. – А кого я предпочитаю, не знаю даже я сам.

Это прозвучало убедительно. В самом деле, чем мы не пара? У нас много общего. Ну да, ему полтинник – но и мне уже четвертый десяток. И потом, он ведь действительно чем-то похож на моего папу… Последнее соображение решительно подвигло меня принять предложение об ужине.

Вернувшись на рабочее место, я принялась размышлять, зачем НЕвлюбленной женщине может быть нужен мужчина. Ну, во-первых, пришло сразу в голову, одинокая женщина – это в нашем обществе как-то не комильфо. В глазах окружающих очков она явно не добирает. Так что мужчина незаменим для повышения статуса… Но с другой стороны, статус замужней женщины я уже имела и по произволу мужа он был у меня отнят. Пережить такое потрясение заново хуже, чем остаться в статусе разведенки. И выходит, что возможность свой социальный уровень повысить тянет за собой серьезный риск совсем его уронить.

Ну ладно, пусть не это. Есть же много чего другого! Например, мужчина нужен для секса… Я попыталась представить Колосова своим сексуальным партнером. Отвращения такая картинка не вызвала. Но мой реальный опыт не содержал совершенно никакого разнообразия. И потому с готовностью принять мысль о физическом сближении с посторонним, в общем-то, человеком мне довольно трудно. Получалось, что радости от секса выглядели меньшими, чем неизбежный в моем случае дискомфорт от него.

Хорошо. Не буду пока об этом… Что тогда? Подарки, деньги. Допустим. Мужчина нужен как гарант достойного материального положения женщины. Ну или хотя бы в качестве лица, способного это положение сколько-нибудь улучшить… Однако тут мысли сразу утыкаются все в тот же мой внезапно развалившийся брак, в одночасье лишивший меня привычной материальной стабильности. Куда надежнее зарабатывать самой! Нет, попадать в материальную зависимость от шефа совершенно не хотелось.

Окей. Пусть не материальное положение… Но забота? Ведь как хочется, чтобы кто-нибудь о тебе позаботился! А то все одна да одна бьешься как проклятая… Только разве это может быть гарантировано? Кто-то станет печься и о престарелой соседке, а кто-то палец о палец не ударит ради собственной жены! То же и с душевным теплом. И Колосов, скорее, из тех, кто привык сам принимать знаки внимания…

А тогда, не сдавалась я, мужская симпатия все-таки полезна как подтверждение моей женской ценности. То есть раз он выбрал именно меня, то это на мне как бы знак качества ставит!.. Но если не только меня?.. Да на фиг такое подтверждение! Я ведь так и не смогла смириться с папиной наукой. Учесть – учла. А принять не могу. Не принимаю этого мира, который, по его словам, «так вот именно и устроен», где все мужчины такие же кобели, как мой Гера. Ну а Игорь Александрович как раз и есть классический бабник! Совершенно безнадежный в этом смысле человек. Для меня же и одного подобного опыта более чем достаточно…

С таким-то настроением я и отправилась в ресторан на встречу с шефом. И наше первое свидание, как уже понимала, должно было стать последним.

Сам Колосов был настроен умеренно любовно.

– Светочка, ну вы ведь догадываетесь, почему я вас пригласил? – интимно мурлыкнул, когда мы покончили с горячим. – Что это не просто ужин двух коллег – догадываетесь?

– Ну… не исключаю, что не просто ужин, – согласилась я.

– Вот вы меня с ногами подкололи, а я вам так скажу: юность соблазнительна по определению. Но и только. А в моем возрасте мужчина должен бы уже сообразить, к чему дело идет. Ведь не мальчик.

Я и тут не могла не признать очевидного.

– Ну вот я и подумал, – продолжал он доверительно, – мы же симпатичны друг другу, ведь так?

– Пожалуй, – опять кивнула я. – Во всяком случае, вы мне симпатичны.

– Вот. И вы мне, разумеется. Иначе этого свидания не было бы. Так, может, пора уже остепениться и перестать, так сказать… рассеивать внимание?

– Я вас понимаю, – осторожно начала я подбирать слова. – И спасибо за откровенность, за то, что не пытались приукрасить своих мотивов. Извините – отвечу тем же. Еще недавно я была замужем за таким же, простите, как вы, жизнелюбом. И мне этих отношений вот так вот хватило. – Для убедительности провела ребром ладони горизонтально по шее. – В общем, не гожусь я быть снисходительной подругой вечно юного мужчины.

Он помолчал, покачал головой.

– Ну да, ну да, – пробормотал задумчиво. – Ну – может, вы и правы. Жаль, конечно. Жаль, что не удалось начать новую жизнь, – вздохнул, слегка дурашливо, – но… вы правы. Такого, как я, черного кобеля добела не отмоешь.

– Мне тоже жаль, – вздохнула я.

– Правы, правы, – бубнил Колосов, дружески похлопывая меня по руке. – Нечего хорошему человеку голову морочить.

Как ни удивительно, это странное свидание вовсе не ухудшило наших отношений, а даже как-то сделало их короче и дружественнее. Но после него мне еще яснее стало, что моя доля – быть одной, одной растить Гришу и радоваться, что у меня есть сын. На что еще я могла рассчитывать, если даже такой человек, как Колосов, из всех знакомых мужчин имеющий самое наибольшее сходство с моим папой, – совершенно мне не подходит! Ведь это могло означать только одно: мужчин для меня просто не существует.

С Гришей между тем проблем хватало. В классе он считался едва ли не худшим – и вокруг не было никого, кто бы имел на него влияние. Отец самоустранился, а дедушка – выключился. Мой папа, когда мы приезжали, в основном молчал и слабо улыбался. А Гера просто исчез из нашей жизни, словно забыв, что он, собственно, отец. По сотне маленьких признаков я понимала, что для Гриши его безразличие – больная тема.

Тот день не задался с самого утра. Дадиани ходил по пятам и везде подмечал мои мелкие просчеты. Я даже обратилась с вопросом к Колосову, точно ли Гия Шалвович должен контролировать каждый мой шаг, если уж мне была обещана свобода действий. Шеф отшутился в том духе, что свобода, мол, штука относительная и абсолютной свободы в вещном мире нет, а про Дадиани сказал, что для того, дескать, и щука в море, чтобы карась не дремал… Веселого смеха это у меня не вызвало, я просто смирилась, что Гия Шалвович, видимо, мой крест и нужно таскать его, как положено, и не роптать.