Текст книги "Селфи с римским фонтаном"

Глава 9

Лера с трудом проснулась. Где это она? Незнакомая комната, обставленная чужой мебелью, пестрый ковер на полу, что-то надоедливо гудит…

Она привстала и как подкошенная упала обратно на подушки. От слабости кружилась голова и подташнивало.

Отдаленный гул внезапно смолк. Лера со стоном опустила веки: льющийся из окна свет резал глаза. Раздались чьи-то шаги, каждый отзывался болью в висках.

– Привет!

Она вздохнула, окончательно просыпаясь.

На пороге показался ее бывший ухажер Сема Марцевич, с подносом, на котором стоял завтрак: омлет, тосты и чай с лимоном. К горлу подкатил ком.

Сема смотрел на нее с жалостью.

– Есть будешь?

– Убери…

– Ты всю ночь горела, – сказал он. – Наверное, промокла вчера под дождем, простыла. Врача вызвать надо.

– Мне на работу… Который час?

– С ума сошла? У тебя температура под сорок. Звонить в поликлинику? Ничего, что адрес другой. У меня там знакомая, больничный даст без проблем.

На тумбочке у кровати стоял стакан с водой, валялась разорванная упаковка таблеток. Видимо, ночью она пила лекарства… но ничегошеньки не помнит.

– Я тебе аспирин давал, – сообщил Марцевич. – И парацетамол. Ну, звонить врачу?

Щеки Леры покраснели, а волосы спутались, но она все равно нравилась Семену, даже в таком неприглядном виде, и он с ностальгией вспомнил об их прошлых отношениях. Прежняя страсть, уснувшая в нем, казалось, безвозвратно, вновь заявила о себе.

– Не-а… Отвези меня домой.

– Тебя же уволят, чудачка! За прогул.

– Попрошу денек за свой счет…

– С температурой одной нельзя. Вдруг хуже станет?

Он поставил поднос с едой на тумбочку, приложил ладонь к ее лбу. Как огонь…

– Что это… гудело?

Сознание Леры, расколотое на множество острых граней, цеплялось хоть за какой-нибудь факт.

– Миксер, наверное. Я омлет взбивал. Попробуй…

– Не могу…

Она скривилась. Никакой еды, от одного запаха дурно. Кажется, у нее действительно жар. С детства, стоило ей заболеть, как аппетит отбивало напрочь.

– Будешь лежать у меня, пока не поправишься, – решительно заявил Марцевич. – Температура спадет, тогда я поеду в мастерскую. Я сам себе хозяин.

Он присел на краешек кровати, протянул ей чашку с чаем. В густом настое плавали желтые дольки лимона.

– Может, глотнешь?

Лера села, обнаружив на себе просторную белую футболку хозяина. Смутно вспомнились вчерашняя ванна, коньяк… и провал в душную черноту. Она взяла чашку обеими руками и осторожно отхлебнула. Чай был крепкий, сладкий, с привкусом лимона… Ее бросило в пот.

– Между прочим, ты бредила.

«Вот это совсем уж некстати! – подумала Лера. – Угораздило меня под дождь попасть, вымокнуть и простудиться».

– Теперь я все твои тайны знаю, – усмехнулся Марцевич. – Значит, ты с Артуром роман крутила?

Она молчала, лихорадочно соображая, что такого она могла сболтнуть ночью, мечась в жару. Да что угодно. Имя точно называла, раз Сема спрашивает.

– Ты мне допрос устраиваешь?

– Чего ты боишься, Лера? Кто-то хочет тебя убить?

– Нет…

– Отчего твой Артур умер?

– Да не умирал он…

– Гонишь, подруга. Сама всю ночь бормотала: «Ты же умер, Артур… Ты же умер!»

– Не помню.

Семен кивнул, забрал у нее из рук чашку.

– Ладно, не помнишь так не помнишь. Ты ложись, поспи, тебе отдохнуть надо. Прими таблетку и…

Звонок сотового прервал его на полуслове. Телефон пиликал в сумочке Леры, которая висела на спинке стула.

– Это твой. Дать?

– Не хочу ни с кем говорить… Вообще-то дай, – спохватилась она. – Это напарница из магазина.

Номер на дисплее высветился незнакомый, но Лера все же решила ответить. Мало ли кто ее ищет? Вдруг администратор?

– Алло…

– Где ты прячешься? – прошелестело в трубке. Голос был женский, недобрый. – Мне все известно! Я тебя найду, из-под земли достану…

Крым, Евпатория. 1914 год

Карандонис дрожащими пальцами прикоснулся к золотой гривне – изящному витому обручу с головами фантастических чудовищ на концах. Обкладка меча была покрыта сценами боя – в зыбком свете свечи казалось, будто фигурки всадников и лошадей движутся в стремительном вихре сражения. Диадема явно принадлежала женщине. Сплошь спиралевидный узор, украшенный листьями, цветами, птицами и подвесками в виде бутонов на цепочках – все тончайшей работы. Красота изделий поражала воображение.

Чаша сияла изнутри, словно золото еще не остыло после плавки, – от нее шло ощутимое тепло. Грек отдернул руку, невольно взглянул на покрасневшую кожу. Неужели обжегся? Это нервы. Слишком много впечатлений для одного дня: переговоры с купцами из Стамбула, пара выгодных сделок, обильный ужин и под занавес – предложение купить сокровища, убийство Камиля, полная неопределенность впереди…

Не в меру упитанный Карандонис взмок от тяжких размышлений. Теперь продать эти дивные вещи будет сложно, придется изворачиваться и хитрить, придумывать им фальшивую «биографию». Каждый потенциальный покупатель задаст резонный вопрос: откуда у тебя, уважаемый, сии бесценные произведения древних мастеров? Где гарантия, что они подлинные?

– Если это подделка, то много денег выручить не удастся, – прошептал грек.

Он понимал, что сын Ислам-Али вряд ли принес бы фальшивые вещи. Но почему тогда тот выдавал себя за крестьянина?

Карандонис почувствовал слабость в ногах и оперся о прилавок, не сводя глаз с золотой чаши. Она светилась, словно маленькое желтое солнце, слепила и дурманила голову…

Сознание грека помутилось. Он вдруг провалился куда-то – в черную ночную степь, мерцающую заревами костров, в чуждые и пугающие звуки, в лошадиное ржание и бряцание оружия, в запах пота, дыма и вареного мяса, в гущу воинственных бородатых людей, одетых в панцири и широкие штаны. Они окружили огромную кучу хвороста, наверху которой торчал короткий багрово-блестящий меч, и что-то ритмично выкрикивали, двигаясь в такт этим зловещим гортанным звукам…

Знай Карандонис обычаи скифов, он бы догадался, что попал на чествование бога Арея[9]9
  Арей – то же, что Арес, в древнегреческой мифологии бог войны.


[Закрыть] – единственного, кому воздвигался импровизированный «алтарь» из сухих веток и воткнутого в верхушку железного меча-акинака. Но он понятия не имел ни о чем таком, потому что интересовался в жизни преимущественно торговлей и коммерческой выгодой.

То, чему он неожиданно стал свидетелем, привело его в неописуемый ужас. Грек оцепенел, не в силах пошевелить пальцем, отвести глаза от жуткого зрелища. Бородатые мужчины притащили откуда-то связанного пленника, схватили его за шею, пригнули голову, облили какой-то жидкостью – похоже, вином – и закололи прямо над чашей, куда хлынула из отворенной жилы кровь, густая, темная, как озаренный огнем степной мрак…

Карандонис едва удержал в желудке недавно съеденный ужин. Кровь запенилась в чаше, загорелась рубиновым светом, выползла за края и скользкой змеей, извиваясь, потекла по рукоятке и лезвию меча… по «телу Арея», как провозглашали ликующие воины, потрясая в воздухе оружием…

Грек не мог понимать их языка, но… каким-то непостижимым образом все понимал. Ему было ясно, что он спит и видит кошмар, навеянный страшным грехом, содеянным при его участии. Да, это рука приказчика обрушила на голову несчастного Камиля бронзовый подсвечник. Но чужую руку направляла его, Карандониса, воля. Неуемная алчность толкнула его на убийство. Он думал, что избавляется от жалкого холопа, а взял на душу смерть такого же торговца, как сам. Только более молодого и здорового, которому жить бы и жить…

Карандонис закусил губы, чтобы не застонать от досады и отчаяния, не выдать себя. А ну, как и его поволокут к алтарю… и зарежут, словно жертвенного барашка, дабы умилостивить кровожадного бога? Даже во сне умирать страшно. Не то что наяву!

Он узнал чашу и теперь не сомневался в ее подлинности. Вот она, снова полная горячей крови! Снова выползают из ее золотого зева дрожащие алые змеи, плотоядно обвивая острый акинак. Снова ликуют воины, от их криков встают на дыбы кони и разносится по степи долгое эхо…

Он содрогнулся от отвращения, дернулся и… открыл глаза. Жуткие звуки смолкли, исчез запах дыма и крови. Медленно, не веря в свое чудесное спасение, хозяин магазина повернул голову. Деревянная стена возвышалась перед его лицом… Это же прилавок! Он не где-то в степи, среди диких и жестоких кочевников, а на первом этаже своего дома, лежит на полу торгового зала. Ему просто стало дурно от излишеств еды и питья. Доктор предупреждал, что обжорство при его тучности противопоказано! Он всего-то потерял сознание и упал…

– Боже мой… – онемевшими губами прошептал грек и заплакал. – Я уже прощался с жизнью, а мне даровано спасение… Надо молиться, почаще ходить в храм, искупать вину… Моя душа черна от злодеяний! Я обирал бедных, обманывал богатых, набивал свой карман, не заботясь о ближних. Поступал с людьми безжалостно, забыл о совести…

Хорошо, что никто его не видел! Размазывая по лицу слезы, Карандонис поднялся на четвереньки. Свеча догорела и потухла. Он очутился в кромешной тьме, пронизанной желтым мерцанием золота. Сквозь плотные занавеси в комнату проникал узкий лунный луч, торговец не сразу сообразил, что луна падает на вещи из скифского могильника, и поэтому кажется, будто они светятся… Он суеверно перекрестился и зажмурился. Мокрые ресницы склеились.

Пока грек пришел в себя, взгромоздился на стул и замер, прислушиваясь, не идет ли обратно приказчик, прошло около часа. Время остановилось. Чаша горела в темноте, вселяя в его сердце смутный неодолимый страх…

Ему пришло в голову, что стоит поскорее от нее отделаться. Только бы нашелся подходящий покупатель, готовый выложить за это сокровище достойную сумму! Он потребует подтверждения, что столь дорогая вещь изготовлена в древности и извлечена из царского захоронения, а не сработана в мастерских печально известных одесских ювелиров. Благодаря фирме братьев Гохманов, одесские умельцы прогремели на весь мир, особенно некий Израиль Рухомовский, который виртуозно подделал «тиару Сайтафарна». Собственно, даже не подделал, а сотворил по заказу невиданных ловкачей и мошенников. Фальшивка оказалась такой «похожей» на археологическую находку, что ввела в заблуждение известных экспертов. Разразился громкий скандал, доверие коллекционеров и богатых любителей экзотики к продавцам старины было подорвано. У Гохманов перестали приобретать уже настоящий антиквариат, а вместе с жуликами пострадали и честные коммерсанты.

К последним Карандонис причислял себя. Он, разумеется, не ангел, но на крупный обман ни разу не решился. Может, из трусости – куражу не хватало. Зато не погубил окончательно свою репутацию – разве что слегка подмочил…

Крымская земля была полна золота, закопанного в погребениях знатных кочевников, хозяев Великой степи. Ради этого многие грабители рисковали своей жизнью, проделывая узкие лазы в курганных насыпях. Драгоценности из царских могил обретали новую жизнь, переходя из рук в руки… из страны в страну, и нередко за ними тянулся шлейф слухов и афер, а их путь окрашивала человеческая кровь. История скифских древностей все еще ждет того, кто напишет захватывающий дух роман о судьбе «золота мертвых».

Археология Крыма официально началась с раскопок в 1827 году Херсонеса и Неаполя Скифского. Работы шли вяло, не привлекая особого внимания. Но когда осевший в России француз Поль Дюбрюкс открыл несметные сокровища кургана Куль-Оба под Керчью, сам император Николай I заинтересовался находками, и государство стало выделять деньги на раскопки.

Дюбрюкс не имел ни специального образования, ни средств для археологических исследований. Будучи сначала начальником Керченской таможни, затем смотрителем соляных озер, он вдоль и поперек исколесил побережье Боспора Киммерийского[10]10
  Боспор Киммерийский – древнегреческое название Керченского пролива.


[Закрыть], отыскивая памятники прошлого. Он составлял планы античных поселений, пользуясь веревкой и компасом, и собирал монеты, терракотовые статуэтки и плиты с древними надписями.

Француз, обладающий чутьем ученого, был уверен, что холм, откуда местные жители добывали камень для строительства, – это не простая возвышенность, а насыпанный кочевниками курган над могилой вождя. Он день за днем проводил вместе с рабочими, пока те не наткнулись на склеп, сложенный из тщательно отесанных каменных плит…

Вся Керчь узнала о золоте, обнаруженном в погребении скифского царя. Люди толпились у раскопа, одни – изнывая от любопытства, другие – мучимые жаждой наживы. У кургана выставили полицейский караул…

Однако грабители улучили-таки момент, проникли в склеп, вывернули плиты пола и похитили из тайника множество драгоценной утвари. Дерзкое ограбление взбудоражило воображение керчан… и породило так называемых «счастливчиков», – людей, которые занялись поиском и разорением древних могил.

Драгоценности попадали к перекупщикам и торговцам, сбывающих предметы из захоронений тем, кто больше заплатит. На «золоте мертвых» можно было сделать целое состояние…

Поскольку подлинных сокровищ на всех не хватало, некоторые предприимчивые дельцы организовали подпольную индустрию подделок. Продажу доверчивым клиентам редкостных «археологических находок» поставили на широкую ногу.

Карандонис отлично знал о грандиозной афере, которую провернули братья Гохманы из Одессы. Они умудрились продать фальшивую «тиару скифского царя Сайтафарна» не куда-нибудь, а в Лувр! Мошенники обвели вокруг пальца маститых международных экспертов. Сперва они пытались всучить «уникальную вещь» Венскому императорскому музею, но у тех не хватило денег, чтобы приобрести тиару. Гохманы запросили слишком большую цену.

То, что не удалось сделать в Вене, получилось в Париже.

Тиара изумительной красоты ослепила искусствоведов и ученых. Их глазам предстал куполообразный шлем из тонкой полосы золота, выполненный в три яруса. Внизу – бытовые сценки из жизни скифов; вверху – сюжеты из «Илиады» Гомера, а между ними была изображена крепостная стена Ольвии с надписью: «Царю великому и непобедимому Сайтафарну. Совет и народ ольвиополитов».

Директор Лувра созвал компетентную комиссию, которая, как и до этого австрийская, признала тиару подлинной. Аферисты запросили за нее около 400 тысяч франков. Меценаты одолжили музею требуемую сумму – и Лувр приобрел фантастически дорогой экспонат. Несколько лет европейцы ездили в Париж любоваться на это «чудо».

Едва тиару выставили на всеобщее обозрение, некоторые знатоки из Мюнхена и Петербурга высказали сомнение в ее подлинности. Но дирекция Лувра не желала прислушиваться, пока в одной из французских газет не опубликовали сенсационное сообщение: «Гравер Израиль Рухомовский, проживающий в Одессе по улице Успенской в доме 36, заявляет с полной категоричностью, что именно он является создателем тиары. Заказ на нее он выполнил за две тысячи рублей в течение восьми месяцев. Свое авторство он готов доказать…»

Ювелир прибыл в Париж и сделал то, что обещал. В 1903 году следствие по поводу «тиары Сайтафарна» было окончено, – ее автором признали Рухомовского. Французы негодовали. Фотографии блистательной фальшивки и одесского ювелира, почтенного отца семейства, обошли всю мировую прессу. После такой «аферы века» продавать «вещи из скифских гробниц» стало трудной задачей.

Теперь к этому добавилась война.

Вот в каких обстоятельствах Карандонису предстояло убедить покупателя, что он выставляет на продажу золотые изделия, которые много веков назад принадлежали скифскому царю и царице. Он прикинул, куда лучше податься… и отправился в Стамбул. Там у него, по крайней мере, были налажены связи.

Глава 10

Москва. Наше время

В доме на Кутузовском, где до развода проживали Злата и Дмитрий Евлановы, шел ремонт. Рабочие в серых комбинезонах подготавливали стены подъезда к покраске. Их голоса гулко отдавались в пыльных, затоптанных строителями лестничных клетках. В воздухе стоял запах шпатлевки.

Консьержка прижимала к лицу мокрый носовой платок. Она не могла сказать ничего вразумительного.

– Простите… я не выношу известковой пыли… Этот ремонт совершенно вывел меня из строя. Вы к кому пришли?

– К Злате Евлановой, – ответила Астра. – Мы договорились встретиться. Она меня ждет.

Женщина чихнула и сделала торопливый жест в сторону лестницы.

– Туда, пожалуйста. Будьте осторожнее, не испачкайтесь…

Ей не терпелось закрыться в своем закутке, за стеклянной перегородкой.

Поднимаясь на второй этаж, Астра старалась глубоко не вдыхать. Она пыталась представить интерьер квартиры бывших супругов, в надежде, что жилище раскроет ей кое-какие тайны Дмитрия. Если, конечно, Злата не избавилась от всего, напоминающего о ветреном муже.

Дверь, оклеенная светлым шпоном, была предусмотрительно упрятана под кусок прозрачного целлофана. Чтобы позвонить, пришлось приподнять его. Облачком взвилась белая пыль, и у Астры запершило в горле. Звонок не работал. Видимо, в ходе ремонта повредили электрику… или отключили. Астра, помня собственный горький опыт, склонялась к первому.

Грузный человек в комбинезоне прошагал мимо нее, обернулся и посоветовал стучать громче.

– Свет вырубился, – объяснил он. – А электрик в щитовую не может попасть. Ключи посеял, раззява! Хорошо, что до вечера еще далеко.

Она послушно стукнула по двери. Никакого эффекта. Уснула эта Злата, что ли? Плюнув на приличия, Астра заколотила по двери как следует. В конце концов, бывшая жена Евланова сама назначила время. Должна быть дома.

Астра стучала, но ей так никто и не открыл. Она простояла у двери минут двадцать, набирая номер сотового Златы, однако та и не брала трубку.

Астра спустилась. Консьержка удивленно взглянула на нее и вышла из-за перегородки, закрывая нос и рот платком.

– Госпожа Евланова куда-нибудь уходила?

– Кажется, нет. А что?

– Я ее не застала, к сожалению.

Брови консьержки, выщипанные в ниточку и накрашенные, изогнулись вверх.

– Она воспитанная, вежливая дамочка. Если вы заранее с ней созвонились, она бы ждала. Вы ничего не перепутали?

Астра покачала головой:

– Да вроде все, как было условлено. Вот только света нет. Я стучала, стучала в дверь – без толку!

– И видеоустройство вырублено… – прогундосила консьержка через платок.

– Может, она просто передумала открывать?

– Не-е-ет, что вы? Злата Георгиевна не такая. Душа-человек! Я давно здесь работаю, старых жильцов всех изучила. Вы позвоните ей по телефону. Спросите, в чем дело.

– Звонила уже. Не отвечает.

– Странно…

Консьержка раскашлялась до слез. Астра сосредоточенно молчала. Она вдруг представила паркетный пол квартиры Евлановых, ковер молочно-кофейных тонов… и лежащее навзничь тело женщины. Черные волосы, смуглая кожа, атласный домашний костюм в восточном стиле… Видение было до того ясным, реальным, что она вздрогнула.

«Пойдемте со мной! – хотела сказать Астра. – Посмотрим, не случилось ли чего?» Однако вовремя прикусила язык – лучше не впутывать консьержку. Посторонний человек будет мешать. Да и дверь закрыта. Не ломать же?

– Ладно, приду в другой раз. Спасибо вам… и до свидания.

С этими словами она премило улыбнулась и выпорхнула на улицу. По проспекту мчались потоки машин. Осеннее солнце мягко ложилось на фасады домов. Чем ближе холода, тем гуще становятся тени и прозрачнее воздух. Жаль, что в городе из-за смога постоянно висит сизая дымка. Астре захотелось в Камышин, в простой деревянный дом… в сад, где дозревают зимние яблоки и сладко пахнет скошенная трава…

Она позвонила Матвею.

– Ты освободилась? – удивился он, зная, что сейчас Астра должна беседовать с бывшей женой Евланова. – Так быстро?

– Встреча не состоялась… Не спрашивай, почему.

– Как это, «не спрашивай»? Кажется, я имею право знать о ходе расследования.

Он вынудил ее сказать то, чего говорить не хотелось.

– Думаю, Злата мертва.

В трубке застыло напряженное молчание.

– Вот и труп, которого недоставало… – мрачно добавила Астра.

– Подожди… Ты видела тело?

– Труп лежит в квартире, а я туда не попала. Открыть было некому.

Карелин с облегчением выдохнул. Это всего лишь ее богатая фантазия, которая рисует события раньше, чем они происходят.

– Не стоит делать поспешных выводов…

– Я почти уверена! Когда я подошла к двери, меня пробрал холод. Понимаешь? Как будто смерть дохнула… Я приняла это за сквозняк. В подъезде идет ремонт, и все лестничные окна настежь.

Астра задним числом анализировала свои ощущения, теперь они выглядели по-другому. Казалось, что все предвосхищало кончину Златы Евлановой, все подсказывало: женщины нет в живых.

– Наверное, это и был сквозняк, – спокойно рассудил Матвей.

– Почему же Злата мне не открыла? И трубку не брала?

– Всякое бывает. Может, ей срочно понадобилось куда-то поехать. К родителям, например. У нее есть родители?

– Полагаю, есть, как у всех.

– Где они живут? В Москве?

– Не знаю…

– Вот видишь! Ты ничего не знаешь об этой женщине. У нее ведь есть подруги, нельзя исключить и любовника. Ей могло стать плохо, в конце концов, она вызвала «Скорую помощь»… или застряла в пробке на дороге.

– А телефон?

– Отключила, разрядился… да что угодно!

– Перед тем, как ехать, я ей позвонила. Она была дома.

– Значит, что-то изменилось.

Матвей умел засыпать ее возражениями и разного рода предположениями. В его словах была доля правды, но Астру он не убедил.

– Интуицию не обманешь. Я чувствую: со Златой мне не суждено увидеться. По крайней мере, в этой жизни. Лучше скажи, что делать. Позвонить в полицию?

– Ну уж нет. Сначала надо выяснить, есть труп или ты его придумала. Свяжись с Мариной Ивановной, поделись с ней своими подозрениями. Боюсь, она тебя не поймет. Вместо того, чтобы действовать скрытно, ты собираешься поднять на ноги полицию. Не имея никаких оснований!

– Ты прав, – согласилась она. – У тебя много работы?

Матвей сидел в офисе, просматривал бумаги по последнему крупному заказу. Он догадался, о чем пойдет речь. На свою беду, он обладал умением справляться с любыми замками. Это входило в «программу выживания»: если дверь захлопнулась, а хозяин забыл взять ключи или в квартире остался маленький ребенок, нужно уметь открыть ее без слесаря и бригады спасателей.

– Я в чужую квартиру не полезу! И не проси! Белым днем вскрывать дверь отмычками?

– Кто сказал, что днем? Давай после полуночи, когда все уснут.

– Астра, не дури!

– Тогда я обращусь к Борисову.

Борисов, начальник службы безопасности компании «Юстина», был не только сотрудником, но и другом семьи Ельцовых. Он не раз выполнял поручения Астры и выручал ее в щекотливых обстоятельствах.

– Вряд ли Борисов согласится! – охладил ее пыл Матвей. – Он привык мыслить трезво. По-моему, спешить некуда. Завтра станет ясно, жива Злата или… Честно говоря, я не верю в ее смерть.

– Ах не веришь? Ее убили! Она лежит там, на полу…

– …в луже крови!

– Гибель человека – не повод для шуток! – вспылила Астра.

– Так то гибель.

– Черт с тобой! Позвоню Марине Ивановне! Сейчас же! Вдруг у Дмитрия остались запасные ключи от квартиры? Он же там жил… Все, пока!

Уже захваченная новой идеей, она торопливо набрала номер. Жена банкира восприняла слова Астры близко к сердцу.

– Злата мертва? Убита? Боже мой… минуточку… мне нехорошо…

Было слышно, как она пьет воду, тяжело дышит.

– Вы не волнуйтесь, Марина Ивановна. Я точно не знаю. Я так думаю.

– У вас было видение?

– Да… что-то в этом роде…

– Боже мой! – простонала госпожа Евланова. – Это они расправились с бедной девочкой!

– Кто?

– Они… сектанты… Чтобы Злата не забрала у них Диму! Не вырвала добычу из их цепких лап!

После того как ее умный и успешный сын бросил семейный бизнес и превратился в затворника – не то писателя, не то жертву какого-то чудовищного культа, – Марина Ивановна готова была поверить во что угодно. Астра не стала с ней спорить.

– У вашего сына есть ключи от квартиры бывшей жены?

– Конечно же, есть… впрочем, понятия не имею. Раньше были. Возможно, он отдал их Злате. Дима уходил, сжигая мосты. А что, собственно…

– Как бы нам взять у него эти ключи? – перебила Астра.

– Зачем? – сразу напряглась Евланова. – Он слышать не желает о Злате! Он…

До нее начал доходить смысл вопросов.

– Вы предлагаете… воспользоваться ключами, чтобы войти в квартиру без ведома хозяйки? Я не могу позволить такого! Это… неслыханно.

– Надо проверить, жива она или…

– Какой ужас! – завопила бывшая свекровь. – Вы думаете, она… лежит там…

– На бежевом ковре… – брякнула Астра. И попала в точку.

– Да… у них в гостиной бежевый ковер… вернее, двухцветный: беж и молоко. Ах… вы меня пугаете! Неужели она действительно…

От волнения у Марины Ивановны вспотели ладони, и она чуть не выронила трубку.

– Так вы попросите у Дмитрия ключи? Или я звоню в полицию!

Слово «полиция» оказало на жену банкира такое же действие, как красная тряпка на быка.

– Это скандал! – дрожа от негодования, вымолвила она. – Скандал, который уничтожит репутацию моего мужа. Вы не смеете! Вы мне пообещали!

– При чем тут ваш муж? Злата разведена с Дмитрием и больше не является членом вашей семьи. Тем более, она не имеет отношения к банку. Лучше подумайте, как можно проникнуть в квартиру без шума и лишних свидетелей? Это необходимо сделать поскорее… пока о трупе не заявил кто-то другой…

– О т-т-трупе? Господи! Что вы…

Астра пустила в ход веский аргумент, которой приберегала напоследок, если клиентка заупрямится.

– Нельзя терять ни минуты. Вдруг Злату убили не сектанты, а…

Она сделала многозначительную паузу. Марина Ивановна, хоть и была ошеломлена, намек уловила.

– Вы допускаете, что мой сын…

– Его могли заставить, – схитрила Астра. – Под гипнозом человек становится послушным…

– Молчите! Я все поняла… В таком случае, как же я попрошу у него ключи? Он обо всем догадается, и…

«Прокол! – сказал бы Матвей. – Ты попала впросак, дорогая!» Исправлять допущенную ошибку было поздно.

В экстремальных обстоятельствах одни люди падают духом, другие – мобилизуются. Марина Ивановна относилась ко второму типу. Она глотала таблетки и капли, но ум ее работал четко, извлекая из недр памяти полезные данные.

– Я вспомнила! – выдохнула она. Судьба сына зависела от ее сообразительности. – У меня где-то был запасной комплект. Когда дети уезжали на отдых… Дима оставлял мне ключи. Квартира требует присмотра. Знаете, в многоэтажных домах иногда протекает водопровод или ломается отопление. Да и цветы надо поливать. Злата – прекрасная хозяйка и обходилась без домработницы… Мне, в сущности, не трудно было съездить к ним два раза в неделю.

Госпожа Евланова говорила о бывшей невестке в прошедшем времени. Как будто смерть той стала установленным фактом.

– Злата после развода собиралась поменять замки, но, кажется, не успела. Она хотела досадить Диме. А когда убедилась в полном разрыве отношений, остыла.

– Марина Ивановна… мы теряем драгоценные минуты…

– Да! Я уже иду искать!

Астра не отдавала себе отчета, почему ее так тянет заглянуть в квартиру Златы. Что она надеется там обнаружить?

* * *

Семен остался с Лерой: у нее держалась высокая температура. Он готовил еду, давал больной лекарства и был на седьмом небе от счастья. В мастерской прекрасно обходились без него. Правильный подбор сотрудников оправдал себя: непьющие, хорошо обученные парни работали на совесть. У Марцевича появились постоянные клиенты, которые отдавали машины на профилактику и ремонт только к нему.

Лера металась в жару, отказывалась от еды и с трудом заставляла себя проглотить таблетки. Ее сотрясал озноб, и она попросила второе одеяло. Они почти не разговаривали.

В комнате стоял полумрак. За бордовыми шторами светило солнце, окрашивая стены и потолок в багровые тона. Ночной дождь вымыл улицы, в лужах плавали листья, тронутые желтизной. Вдали над крышами высоток курилось желтоватое марево. День обещал быть ясным, но сырым, напитанным испарениями мокрой земли.

Семен приоткрыл окно на кухне, впуская свежий воздух, и принялся варить бульон для Леры. Ему еще не приходилось ни за кем ухаживать, детей у него не было, младших братьев и сестренок тоже. Родители с ним не цацкались, воспитывали по-спартански. Соответственно и к себе внимания не требовали. Оказывается, есть своя прелесть в заботе о ком-нибудь более слабом. Особенно – о женщине, если она к тому же молода и красива.

Вечером Лере полегчало. Она съела несколько ложек бульона, сосиску и выпила чашку чая.

– Тебе надо побольше пить, – приговаривал он. – И есть фрукты. Лучше цитрусовые. Хочешь, я сбегаю в магазин за апельсинами?

Лера покачала головой. Ей было страшно. После звонка неизвестной женщины она поняла, что ей угрожает вовсе не мнимая, а реальная опасность. Неужели жена Артура узнала об их отношениях и собирается свести счеты? Отомстить? Ревнивые женщины бывают куда злее, чем мужчины. Не важно, что Артур мертв, за измену ответит любовница. Разлучница!

Или звонил кто-то другой, кого интересовала не интимная жизнь погибшего, а те материалы, которые он накопал и намеревался пустить в ход? Если верить официальным сообщениям, следствие топчется на месте, убийца до сих пор не найден. Нет даже единого мнения, что послужило мотивом для убийства. Кое-кто отрицал версию, связанную со служебной деятельностью погибшего. Высказывали разные предположения, в том числе ходили слухи о любовном треугольнике.

Жена Артура не зря пряталась от вездесущих журналистов: ее допрашивали по поводу интрижек покойного супруга. Обвинить ее в убийстве не могли, не хватало доказательств, однако она попала под подозрение. Выяснилось, что на работе Артур водил шашни с одной из девушек, потом порвал с ней. Девушка затаила обиду и порассказала любопытным корреспондентам множество пикантных подробностей. Так Лера узнала, что у него были другие любовницы. До нее. Желтые издания смаковали «альковные тайны» известного человека.

Лера жадно всматривалась в фотографии его жены, помещенные в Интернете, – те, которые папарацци удалось сделать украдкой. Снимки запечатлели лицо женщины с чувственными губами и глазами мученицы. Такая, пожалуй, решилась бы на убийство!

Лера распечатала фото и подносила их к зеркалу, сравнивая себя с женой Артура, вернее, уже вдовой. Ей пришлось признать свое поражение.

«Между нами есть некоторое сходство. Я моложе, но она – красивей. Это ведь не было желание досадить ей? – обращалась она к мертвому любовнику. – Правда?»

Казалось, Артур кивал головой в знак согласия. Этот мужчина умер, но не ушел из ее жизни. Он все еще влиял на нее, а она продолжала разговаривать с ним.

«Ты боялся смерти от укуса змеи, а погиб от пули, выпущенной из пистолета, – шептала она. – Вдруг твоя жена и есть та ядовитая змея, которая укусила тебя?»