Текст книги "Лабиринт Ворона"

Воображаемые картины прошлого этой усадьбы развернулись перед ним. Горделивый фасад с тремя врезанными в него арками, с открытыми колонными лоджиями наверху – многолик. Своды украшены каменными масками, каждая из которых – неповторима. Эти причудливые лица гримасничают, улыбаются, невозмутимо взирают на каждого, кто собирается войти в дом. Время наложило на них отпечаток ностальгической грусти. Некогда к главному входу подъезжали кареты вельможных гостей из Москвы и Петербурга, экипажи соседей-помещиков. Ярко пылали люстры за окнами, слуги с факелами стояли по обе стороны аллеи…

В центральном нижнем зале разжигали громадный очаг, какие Брюс видел в Голландии. Здесь можно было зажарить целого убитого на охоте кабана…

«Очаг! – промелькнуло в сознании Матвея. – Охота на кабана…»

Граф любил устраивать пышные и причудливые развлечения – кроме музыки, обильного угощения, фейерверков и катания на коньках по замерзшим посреди лета прудам, он удивлял гостей разными колдовскими штуками. То девку механическую заставит себе прислуживать, то дракона железного запустит в небо. В парке, разбитом на манер французского сада, пересечениями аллей и дорожек была вписана магическая фигура – планетный знак Венеры – и заключены масонские символы. На одной из зеленых лужаек пряталась Эолова Арфа: беседка, где звучала музыка без участия музыкантов. Слуги и садовник старались держаться подальше от этого места. Дворовые до икоты боялись своего хозяина и подчинялись ему беспрекословно…

По ночам граф Яков запирался в верхней башенке и наблюдал за луной и звездами. Днем спускался в глубокие запутанные подвалы – производить алхимические опыты. Там испытывал он свой волшебный порошок, «живую» и «мертвую воду», которые могли заживить любую рану и даже срастить разрубленное на куски тело.

«Неужели такое возможно?»

Нарядный парковый флигель при Брюсе украшали статуи Амура и Психеи. Внутри он был разделен на три помещения: средний зал и две комнаты по сторонам. В этом павильоне проводила тайные заседания масонская ложа, и оттуда в усадьбу вел подземный ход…

Матвей не заметил, как погрузился в чужие воспоминания. Он ведь не мог знать подробностей жизни Брюса… или мог? Он вел машину на автопилоте, но в какой-то миг съехал на обочину и остановился…

Глава 13

Москва. Август 1917 года

Третье письмо из ларца повествовало об остроумной догадке Сьюзи касательно Льва и Единорога.

«Мой дорогой! – как всегда начинала она свое послание. – Вот вам дальнейшая повесть о моих похождениях. Поскольку мой акцент и не совсем правильное произношение некоторых слов выдавали мое иностранное происхождение, я до поры старалась больше молчать и объясняться жестами. Как успел сообщить мне еще по дороге в Москву покойный Волынский, предыдущий царь, сильно обозлившись на английских купцов и вообще на англичан за умерщвление ими законного короля Карла I, велел их всех выслать из города. Купцов обвинили в причинении вреда российской торговле, и с тех пор отношения здесь к англичанам осталось мало сказать настороженное – их недолюбливают. Правда, нынешний правитель таких гонений не учинял, но московиты имеют обыкновение придерживаться устаревших правил и подвержены настроениям, для коих исчезла уже причина. Посему встретить в Москве англичанина – большая редкость. Впрочем, я, кажется, отвлеклась…

Итак, две ночи провела я на монастырском подворье, изображая больную. Мне верили безоговорочно, вследствие чего я убедилась в полной своей готовности к любой будущей роли. А на третий день я в который уж раз кружила по улицам Китай-города, пока не иссякли мои силы. Будучи близка к отчаянию, я остановилась у больших каменных палат почти готического стиля: остроконечные башенки, колонны и арки… Что-то весьма отдаленно напоминающее строгие и сумрачные английские аббатства. Тут на меня снизошло озарение – Лев и Единорог взирали с симметричного фасада по обе стороны таблички с выбитой на ней надписью…

Я нашла их! Нашла! Сколько ни проходила я мимо сего здания, мой взгляд скользил по явным указательным знакам, не замечая их. Что за странная штука – человеческий ум: смотрит и не видит, а потом как будто просыпается. Я проснулась! Лев и Единорог были передо мной во всей своей красе. Но что же дальше?

Я топталась у входа в полной растерянности. Лев – символ власти и могущества, золота и Солнца. Единорог – символ прозрения и мудрости, серебра и Луны… Морда Льва повернута ко мне, Единорог же изображен в профиль, он глядит на своего антипода. Что их объединяет? Древнейшая предтеча сих образов – борьба двух миров: земного и подземного, верхнего и нижнего, света и тьмы… созидания и хаоса…

– Золото и серебро… – бормотала я, подняв голову. – Солнце и Луна…

Лев и Единорог напомнили мне достославный герб Англии. В первый момент я ошибочно приняла готическое здание за Английский двор, о котором вы мне говорили, но после сообразила, что тот находится против Знаменского монастыря.

Пока я стояла в раздумьях, мимо меня гордо прошествовала боярыня со свитой. Все дамы – белые, краснощекие, чернобровые, в шубах, в шапочках с меховой опушкой – идут в приходскую церковь к обедне. Звонят колокола. На улице – целый ряд иконных лавок. Московиты помешаны на сих предметах почитания. Иконы у них продаются на разный вкус и по разной цене, есть украшенные серебром, золотом и драгоценными каменьями, унизанные жемчугами… а есть простые, на дереве, в дешевом обрамлении.

Лев и Единорог что-то говорили мне, но я не понимала их языка. Мне не к кому было обратиться в этом чужом городе. Я поспешила прочь, подальше от любопытных глаз. Не стоять же столбом посреди улицы!

Я вспоминала ваши слова: «Единорог придет на помощь…» Оставалось догадываться, что меня ждет в противном случае. Думать об этом не хотелось…

Небо заволокли тучи, закапал дождь. Дожди превращают здешние дороги в грязное месиво, лужи не успевают просыхать… Колеса карет и повозок, на ходу проваливаясь в колеи с водой, обрызгивают прохожих с ног до головы. Люди шарахаются, жмутся к заборам и стенам домов. В голых садах хозяйничает ветер. На ветках кое-где висят еще розовые и желтые яблоки. Сердце мое защемило от тоски по жизни, к которой я привыкла… Много испытаний выпало на мою долю, неужели я не заслужила покоя и счастья?

Человек, которого я искала, умер незадолго до моего приезда, о чем вы не могли знать. Мне поведал о прискорбном событии покойный Волынский. Здесь принято желать умершему Царствия Небесного… надеюсь, мой благодетель обретет его.

Итак, Лев и Единорог остались моими подсказчиками. Я переоделась в монашеский наряд, дабы получить покровительство последнего. Ведь Единорог – кроме всего прочего, символ чистоты и девственности. А кто же еще чист, как не нареченная Господа? В сей благословенной одежде я каждый день появлялась у здания со Львом и Единорогом и прохаживалась туда и обратно, незаметно приглядываясь к встречным, а на ночь возвращалась в обитель. Там ко мне привыкли и стали называть «блаженной». Мне дозволялось многое, чего не дозволялось другим. Шуты и безумные здесь, как и везде, пользуются особыми привилегиями…

На третий день променадов ко мне приблизился горбатый чернец и поманил за собой. Я пошла, доверившись Единорогу и уповая единственно на его милость. Не буду описывать, куда привел меня молчаливый провожатый. Впоследствии я узнала, что он немой, умеет изъясняться исключительно жестами. Я оказалась в глубоком подвале, в склепе, освещенном жалкою лучиной. На деревянном стуле сидел седовласый старец. Что окружало его, я не разглядела из-за чрезвычайной скудости освещения.

– Кто ты и откуда? – осведомился он.

– Посланница Единорога… – вымолвила я первое, пришедшее на ум.

Старец ничуть не удивился. Его лицо, изрезанное морщинами, бледное, словно из слоновой кости, не дрогнуло.

– Чего тебе надобно?

– Исполнить завет…

Он жестом подозвал меня к себе. Слева от него в каменной нише стоял кубок, накрытый черным платом.

– Подними покров, и ты увидишь…

Я послушалась. Под черной тряпицей блеснула вода, меня на миг ослепило… я отшатнулась и прижала ладони к глазам…

– Это она, – бесстрастно вымолвил старик.

Чернец несколько раз кивнул и тронул меня за руку – пойдем, мол… Он повел меня запутанными темными коридорами, ориентируясь в них с поразительной ловкостью. Я, спотыкаясь и дрожа от страха отстать и остаться под землей навеки, шла за ним. Не помню, как мы оказались наверху, в другом месте города… где-то в районе бедных деревянных построек, кишащих людьми самого низкого звания… На чернеца там взирали с благоговением, и я немного успокоилась. Кто бы он ни был, свое дело он знал. В убогом кособоком домишке меня приняли на постой. Внутри было опрятно, большую часть комнаты занимала огромная печь, на которой и готовили еду, и спали. Чернец жестами что-то показывал хозяину – кряжистому бородатому мужику в холщовых штанах и рубахе, по имени Клим. Тот кивал, во всем соглашаясь с гостем, которого, видимо, хорошо знал. Он оставил мужику несколько монет.

– Живи, сколько надо, – сказал мне Клим, хитро улыбаясь в бороду. – За тобой придут.

Я молча кивнула. Чернец удалился, а я прилегла на широкую лавку, которая служила кроватью, и задумалась, как бы мне забрать из дома Волынского одну вещицу. Покидая его палаты, я не могла взять сию вещицу с собой и спрятала ее в укромном уголке. Тем, что осталось в монастыре, я не дорожила.

Клим, казалось, совершенно не интересовался мною. Его жена, напротив, с любопытством поглядывала на меня украдкой. Она с утра испекла хлеба, наварила щей – это такое жидкое кушанье из капусты, овощей и мяса – и усердно меня потчевала. По сравнению с ее полной пышной фигурой я выглядела очень худой. Московиты ценят в женщинах телесное изобилие, пышность форм и белость кожи, а также длинные густые волосы.

– Уж не ест ли тебя хворь какая? – не выдержала она. – Больно ты тоща, гляжу! И черна! Может, голодать пришлось?

Я жестом показала, что нет. Я старалась говорить мало и только по необходимости, скрывая иноземный акцент.

К вечеру в избенку Клима явился человек, одетый в приличное платье, и велел мне следовать за ним. Я беспрекословно подчинилась. Шел дождь. Мы пробирались узкими улочками в кромешной тьме, грязь хлюпала у нас под ногами. На пустыре ждала крытая повозка. Кучер держал фонарь. Увидев нас, он спрыгнул с козел и отдал фонарь моему безмолвному спутнику.

Мы куда-то поехали. Кажется, я задремала. За всю дорогу мой сопровождающий не проронил ни слова. Меня привезли в хороший дом, поселили в маленькой, но чистой комнатке. В печи трещали дрова, было тепло и уютно. Хозяин дома объяснил мне, что я должна буду делать. Его слова не испугали меня. Ведь то, что он предложил, было мне знакомо.

Я быстро освоилась. Потекли дни, которые я всецело посвящала моему новому занятию, не переставая размышлять об оставленной в доме Волынского вещи. Тянуть далее становилось рискованно. Мою свободу никто не ограничивал, и однажды перед рассветом я выскользнула на улицу и отправилась за тем, без чего не могла обойтись…

В городе едва развиднялось. Я проникла в дом, когда обитатели его еще крепко спали, добралась до своего сундучка, спрятанного в подклети[15]15
  Подклеть – здесь нижний этаж деревянного дома, где хранились припасы и находились людская и поварня.


[Закрыть], беспрепятственно вынесла его и возблагодарила Единорога за содействие. Воистину, мне сопутствовала удача!

С замиранием сердца кралась я между заборами Китай-города, молясь, чтобы благополучно доставить ценный груз туда, где теперь был мой дом. В целях сохранения тайны, нанимать повозку я не решилась. Фортуна продолжала благоволить ко мне, и я, не встретив ни пьяных, ни разбойников, ни любопытных добралась до своего нового пристанища…

Теперь мое положение хоть как-то определилось. Мой талисман был со мной, я занималась тем, что умела делать… и получила доступ к высокородным сановникам. Вы понимаете, насколько сие важно!»

Этой оптимистической фразой Сьюзи закончила послание.

Ее упоминание о высылке из Москвы английских купцов помогло Ольшевскому точно установить, при каком царе сия дама появилась в Первопрестольной. Карл I Стюарт был казнен в 1649 году. В то время в России царствовал Алексей Михайлович, который выслал английских купцов из своей столицы, а имущество их велел отдать в казенное ведомство. «Нынешний правитель» – это, конечно же, молодой царь Федор Алексеевич… Значит, таинственная Сьюзи появилась в Москве при нем.

Строение готического стиля с изображениями Льва и Единорога, скорее всего, являлось зданием Печатного двора. По всей видимости, это было условное место, нечто наподобие явки, где Сьюзи могла рассчитывать на встречу с единомышленниками. Что и произошло.

А вот кто умер незадолго до приезда сей дамы в Москву, выяснить оказалось сложнее. Филолог предположил, что речь идет о самом старшем Брюсе, который скончался в 1680 году в чине генерал-майора… Довольно шаткая гипотеза, но за неимением лучшей исследователь остановился на ней.

С какой миссией Сьюзи прибыла в столицу Московии, письма не открывали. Потому что адресат, в отличие от праздного читателя, это знал. Ольшевского мучили вопросы: кем был старец из подземелья? кто по его указанию взялся опекать иноземку? какое занятие поручил Сьюзи ее новый покровитель?..

* * *

Наше время

Прохожих на улице было мало. Витрины магазинов и вывески кафе слабо светились в наступающих сумерках. Астра раскрыла зонтик, но увидела, что дождь кончился, и свернула на набережную. Свинцовые воды Яузы слегка рябили от ветра. Она прошлась вдоль мокрых каменных берегов, стараясь унять нахлынувшее волнение. Ничего в расследовании пока не предвещает беды. Даже трупа еще нет. Отчего же так муторно на душе?

Алевтина Долгушина до сих пор не объявилась. Она не отвечала на телефонные звонки, дома ее тоже не было. По крайней мере, дверь она не открывала. Куда подевалась бухгалтерша и почему не выходит на связь? Может, стыдится своего вранья? Или она с самого начала собиралась только пустить Астру по следу Донны Луны… и самоустраниться? А состоялась ли вообще описанная ею корпоративная вечеринка? Что, если Донна Луна – такой же вымысел, как и смерть Тетерина?

Донна – странная приставка к странному имени. Еще учась в театральном, Астра узнала, что это слово в Испании и некоторых других странах прибавлялось к именам женщин дворянского сословия. Они на втором курсе разыгрывали сценки из пьес Лопе де Вега…

Но почему – Луна? Астра вспомнила о фее Тэфане[16]16
  Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Отпуск на вилле с призраком».


[Закрыть] и ее «Салоне Лунной Магии». Вот, кто сможет просветить ее по поводу загадочной Донны Луны!

С того времени, как они расстались, госпожа Теплищева, кажется, еще сильнее похудела и высохла. Темно-синяя хламида болталась на ней, как на вешалке. Гирлянды лунных камней, которыми она увешалась, подчеркивали пергаментный цвет ее кожи. Черные пряди, подобные закрученной в спираль проволоке, спадали по ее костлявым плечам. Нос заострился, губы стали тоньше. Когда она говорила, то на ее лице словно приоткрывалась узкая щель.

– Как я рада вас видеть, милая! – с улыбкой протянула Тэфана.

От этой улыбки щеки ее сморщились, подобно печеному яблоку. Позвякивая серебряными подвесками, она снизошла до объятий. От нее за версту разило лавандовым маслом и амброй. Густые курения наполняли воздух салона, забивая дыхание.

Астра принесла ванильный торт и шампанское. Они уселись за столиком у стены, под огромным самотканым гобеленом с изображением ночного светила.

– Вы ведь не просто так пришли, – проявила свои телепатические способности Тэфана. – Вы ко мне явились по серьезному делу!

Она сопровождала свою речь плавными пассами. Эти мерные взмахи должны были бы погрузить гостью в магнетический транс. Однако вместо этого они рассмешили Астру. Хозяйка салона скрыла разочарование за напускным радушием. Свою жизнь Тэфана давно подчинила беззастенчивой наживе. Она с упоением дурачила многочисленных клиентов, число коих тем не менее неуклонно росло.

– Вы все так же источаете жизненную силу и веселье… – нараспев вымолвила она.

– Я хочу погадать на вашей знаменитой «Книге Лунных пророчеств»!

Астра действительно была не прочь воспользоваться «независимым источником». То, что автором книги Тэфана считала себя, еще ничего не означало. Ее рукой мог водить кто угодно…

В глазах феи промелькнул интерес, который она быстро притушила, и с пафосом воскликнула:

– Моя книга не ошибается! Вы сделали правильный выбор, милая!

– Несите ее сюда…

– Зачем же спешить? Великие дела не терпят суеты. Особенно сие касается пророчеств… – Тэфана посмотрела на шампанское и милостиво качнула головой. – Сначала выпьем! Я обожаю ванильный торт…

Она позвала помощника – низкорослого, похожего на пигмея, юношу в одежде звездочета – и велела ему открыть бутылку. Совсем не магическим жестом Тэфана зажала уши, когда пробка вылетела и ударилась о гобелен.

– Ах, Тоти, тебе стоит пройти обучение в школе официантов! Кто же так открывает шампанское? Ну вот, половина вылилась на ковер…

Тоти скорчил виноватую рожицу и разлил шампанское по фужерам. Тэфана пригубила, зажмурилась от наслаждения. Марка «Клико» была для нее недоступной роскошью – не из-за отсутствия средств, а из скупости. Астра знала, чем ей угодить.

Дамы отдали должное и напитку, и торту, после чего фея удосужилась спросить:

– Вас что-то беспокоит, милая?

– Никто не знает всех лунопоклонников лучше вас, уважаемая Тэфана…

Щеки Теплищевой слегка порозовели. От шампанского и комплиментов, которые щедро расточала ей гостья.

– Да… этот вид магии практикуют немногие, – важно подтвердила она. – И все наперечет!

– Приходилось ли вам слышать о некой Донне Луне? Дама появляется на людях исключительно под вуалью, называет себя актрисой…

– Актрисой?

– Ну… она принимает участие в любительских постановках, – уточнила Астра. – На сцену выходит в зеркальной маске. И оказывает гипнотическое воздействие на зрителей. Во всяком случае, пытается…

Фея Тэфана не засмеялась. Ее глаза закрылись, а пальцы сосредоточенно перебирали четки из лунных камней. Так прошло несколько минут. Астра не торопила хозяйку салона, молча сидела и ждала ответа.

– Донна Луна… – нараспев повторила фея. – Не думала, что она может вновь появиться в Москве. А где вы с ней встретились?

– Собственно… мне о ней рассказали.

– Кто?

Тэфана проявила не присущее ей любопытство.

– Одна знакомая.

– Видите ли… Донна Луна давно умерла. Прошло уже… много лет, как она покинула сей мир. – Фея беззвучно зашевелила губами, загибая пальцы. – Больше трех веков…

– Сколько? – поразилась Астра.

– Больше трех веков! – важно повторила Тэфана. – Последний раз Донну Луну видели в Москве в конце семнадцатого столетия.

– Это шутка?

– Я похожа на шута? – мрачно изрекла фея. – Вы спрашиваете, я отвечаю.

– Хорошо… пусть будет по-вашему. Кем была эта Донна Луна три века назад?

– Никому достоверно неизвестно. Ее биография покрыта завесой тайны. Ходили слухи, что Донна Луна родом из Португалии, из знатной фамилии. Молодой девушкой она попала в плен к сарацинам или греческим пиратам… В одном из морских сражений корабль пиратов был потоплен, а пленницу захватили английские моряки и привезли в туманный Альбион.

– В Англию?

Тэфана приподняла веки и неодобрительно покосилась на гостью.

– Вы сбиваете меня с мысли…

– Простите.

– Впрочем… Да, конечно… в Англию, куда же еще? Очень влиятельная особа по каким-то причинам обратила внимание на пленницу… и оказала ей покровительство.

– Что за особа?

– Если вы будете перебивать, я замолчу! – рассердилась фея. – Особа, осведомленная в обрядах колдовства друидов, в алхимии и астрологии… Девушка поселилась в замке, затерянном среди болот и вересковых пустошей, прилежно изучая оккультные науки… Кстати, ее покровитель увлекался театром.

– Так это был покровитель? – не сдержалась Астра. – Или покровительница?

Тэфана стоически вздохнула. Гирлянды камней на ее груди всколыхнулись, звякнули серебряные колокольчики ее ожерелья.

– Полагаю, покровитель… Какая вам разница, милая?

– В общем, никакой…

– То-то! Итак… отбитая у пиратов пленница успешно постигала тайные знания, пока… судьба не забросила ее в Первопрестольную.

– В Москву? Из Англии? Каким образом?

Фея развела костлявыми руками, густо унизанными кольцами и браслетами.

– Очевидно, морским путем… как же иначе? Приплыла на корабле. Скорее всего, на торговом… или с каким-нибудь иностранным посольством… Вы изучали историю в школе?

В ее голосе прозвучали учительские нотки. Бывшая профессия проклюнулась сквозь старательно культивируемый имидж «магессы». Впрочем, не во вред оной. Тэфана – в миру Тамара Ефимовна, преподаватель истории – не гнушалась обретенными на ниве образования навыками и успешно применяла их в новом ремесле. Завороженные ее повелительными интонациями клиенты – большей частью женщины – трепетно внимали ее речам. Сказывалась школьная привычка подчиняться учителю!

Муж Тэфаны, археолог Теплищев, все еще не оставил надежды отыскать знаменитый Храм Девы, воспетый античными поэтами. Помимо этого, он охотно просвещал жену относительно древних легенд и мифов. Так что магесса была подкована отменно.

– Я уже успела все забыть! – без тени смущения призналась Астра.

– Скверно… скверно… Но ведь у вас самой актерское образование.

– Да… только при чем тут…

Смутные мысли об истории театра зашевелились в сознании гостьи. Однако ее память отказывалась выдавать подробности скучного предмета. Теплищева же, напротив, продемонстрировала блестящие знания.

– Кто первым перевел Мольера на русский язык и поставил на сцене в Москве? – словно на экзамене, спросила она нерадивую ученицу. – Царевна Софья Алексеевна Романова! Вижу, вы зря потратили студенческие годы… Именно старшая сводная сестра Петра Великого подхватила славное начинание отца, царя Алексея Михайловича.

– Какое начинание?

– Русский театр в Преображенском, – терпеливо объяснила Тэфана. – Царь Алексей Михайлович, да будет вам известно, впервые устроил так называемую «Комедийную хоромину», где давали спектакли для его семьи и приближенных. Труппу набрали из иноземцев и своих юношей разных сословий, обучили их лицедейству. Придворные портные шили театральные костюмы, голландский художник рисовал декорации… крепостные музыканты играли пьесы для сопровождения спектакля…

«В Преображенском! – подумала Астра. – Марина живет на улице Преображенский Вал. Они с Донной Луной встретились не где-нибудь, а именно там! Это – знак…»

«На самом деле ты понятия не имеешь, встречались ли вообще секретарша с Донной Луной. Ты судишь со слов Долгушиной. А она могла все придумать!» – сказал бы Матвей.

Астра и без того осознавала шаткость своей позиции.

– …собранные по указу царя «отроки мещанские» летом занимались актерским мастерством в садах Преображенского, – по-учительски четко продолжала Тэфана. – Годовалый Петр еще не в состоянии был понять, что делают взрослые дяденьки среди цветущих клумб и фруктовых деревьев. Зато его сестрица Софья в полной мере прониклась духом сих невиданных зрелищ. Будучи воспитанницей Симеона Полоцкого[17]17
  Симеон Полоцкий (1629–1680) – общественный и церковный деятель, проповедник, писатель и поэт. Наставник царских детей.


[Закрыть], она получила прекрасное образование, говорила на нескольких языках. А ее боярышня Татьяна Арсеньева стала первой русской актрисой…

«До нее женские роли в спектаклях исполняли мужчины, – вспомнила Астра. – И после нее – тоже. Софья и правда была прогрессивно мыслящей женщиной!»

– Царевна Софья сама писала и ставила пьесы… Маленький Петр присутствовал на всех постановках. А Донна Луна каким-то образом оказалась в числе приближенных будущей правительницы. При дворе никто не ведал ни ее настоящего имени, ни откуда она появилась, ни как оказалась среди наперсниц Софьи. Почему царевна обратила на нее внимание и приблизила к себе? Уж не поддалась ли колдовским чарам иноземки? По Москве ходили разные слухи… Кое-кто считал Донну Луну шпионкой, кое-кто – опасной демоницей. Ни в Москве, ни в Преображенском она никогда не появлялась при дневном свете – только вечером и только под густой вуалью, наводя на окружающих суеверный ужас…

– Как же ее терпели?

– Софья взяла ее под свое крыло. Никто не смел слово молвить… да и боялись иноземки. Она могла такую порчу наслать, что никакими молитвами не отмолишь. К тому же Донна Луна чудесно играла в придворном театре. Роли она выбирала себе самые зловещие! На сцену выходила вся в черном с головы до пят и со странной маской на лице, сделанной из зеркальных осколков…

– Зеркальная маска! – эхом откликнулась Астра.

– Первый раз придворные увидели ее на подмостках зимой 1682 года. Тогда еще на престоле сидел молодой царь Федор Алексеевич. Он присутствовал на спектакле. В Преображенском давали комедию «Баба Яга – костяная нога»…

– Что вы сказали?!

– «Баба Яга – костяная нога», – хмуро повторила Тэфана. – Слушайте внимательно! Судьбу не переспрашивают. Так вот… португальская актерка произнесла только одну фразу, которая оказалась роковой для царской семьи: «Смотри на меня неотрывно… исполняй то, что я мыслью тебе повелю». Зрителей пробрала ледяная дрожь, некоторым боярышням сделалось дурно. А двадцатилетний царь на следующий день захворал и неожиданно скончался. Придворные лекари долго спорили между собой, какой недуг унес жизнь государя, да так и не пришли к единому мнению. Молва приписывала «заморской демонице» еще одно злодеяние – якобы ранее та сглазила беременную жену Федора, Агафью, и юная царица умерла родами.

Астра выразила недоумение. Все услышанное казалось ей сюжетом из плохого фильма ужасов.

– Сие есть исторические факты, милая! – оскорбилась Теплищева. – Не верите – почитайте труды отечественных ученых. Царь Федор женился второй раз на Марфе Апраксиной. После свадьбы захотел доставить красавице жене удовольствие театральным действом… чем это закончилось, я уже сказала.

– Значит, Донна Луна расчистила для Софьи путь к трону?

– Получается, так… Малолетние братья царевны, Иван и Петр, не могли самостоятельно управлять государством. И власть перешла к ней. Донна Луна тенью скользила за Софьей… что-то наговаривала, нашептывала… подсовывала какие-то сомнительные книжицы… пугала грядущими бедствиями… подбивала правительницу расправиться со свирепым волчонком, – Петром, который все больше требовал денег из казны для своих потешных баталий…

Тамара Ефимовна была талантливым педагогом, умела увлечь слушателя красочным описанием картин прошлого.

– Что же коварной иноземке понадобилось в Москве? – гадала Астра…