Текст книги "Обязательство из неосновательного обогащения: понятие, виды, механизм возмещения"

Истечение срока исковой давности не прекращает обязательства должника и соответствующее ему право кредитора, а только обессиливает последнее, т. е. кредитор не может принудительно через суд реализовать это право. Следовательно, основания для передачи имущества по истечении срока исковой давности существуют, а, значит, указанное имущество не подлежало бы возврату должнику и при отсутствии в Гражданском кодексе РФ прямого указания на это. Как справедливо заметил В.Г. Смирнов, «возвращая имущество кредитору, должник исполняет свою не только моральную, но и правовую обязанность. Юридически он ничего не теряет, поскольку передает не свое, а принадлежащее кредитору имущество. Обязательство исполняется не за его (должника) счет, а потому и нет основания для возврата переданного имущества»[93]93
  Гражданское право: Учебник: В2 т. Т. 2/ Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К.Толстого. С. 777.


[Закрыть].

Кроме того, совершение должником действия по передаче имущества не приводит к увеличению имущества кредитора за счет должника, поскольку последний передает (возвращает) должное. Такое действие необходимо рассматривать как надлежащее, а поэтому сам «прирост» имущества у кредитора не удовлетворяет ни одному из признаков неосновательного обогащения. В связи с этим нельзя согласиться с А.В. Слесаревым, считающим, что в данном случае неосновательное обогащение налицо, просто по определенным причинам закон вводит специальное правовое средство, препятствующее возникновению кондикции[94]94
  См.: Слесарев А.В. Обязательства вследствие неосновательного обогащения. С. 93.


[Закрыть].

Природу исполненного по истечении срока исковой давности можно было бы определить как неосновательное обогащение только в том случае, если следовать одному из подходов, высказанных на природу субъективного права, подлежащего удовлетворению в пределах срока исковой давности.

Так, в юридической литературе высказывалась точка зрения, что с истечением давностного срока прекращается само субъективное право, неразрывно связанное с возможностью его принудительного осуществления, которое утрачивается в данном случае[95]95
  См., например: Иоффе О.С. Советское гражданское право. С. 352–354; Советское гражданское право / Отв. ред. В.Т. Смирнов, Ю.К. Толстой, А.А. Юрченко: В 2 ч. Л., 1982. Ч. 1. С. 207, 209.


[Закрыть]. Другими словами, если истечение срока исковой давности рассматривать как основание погашения самого субъективного частного права, то любую передачу имущества, размер которого, например, соответствует размеру погашенного исковой давностью долгу, необходимо рассматривать как основание возникновения неосновательного обогащения на стороне управомоченного лица по прекращенному истечением срока исковой давности обязательству Однако заметим, что при подобном подходе к соотношению истечения срока исковой давности и возможности защиты субъективного права сущность имущества, переданного во исполнение обязательства по истечении давностного срока, ничем не отличается от сущности имущества, переданного во исполнение несуществующего обязательства.

В силу изложенного можно признать безосновательным любое отнесение к категории «неосновательное обогащение» не только имущества, переданного во исполнение обязательства до наступления срока исполнения, но и имущества, переданного во исполнение обязательства по истечении срока исковой давности, а значит, во всех случаях не подлежащего возврату в качестве неосновательного обогащения. Поэтому отнесение их к перечню случаев, на которые не распространяют свое действие правила о неосновательном обогащении, следует считать весьма условным.

Исполнение обязательства до наступления срока его исполнения и исполнение обязательства по истечении срока исковой давности характеризуются тем, что имеют договорную природу, а следовательно, передача имущества имеет под собой достаточное основание – договор. Тем не менее нельзя не признать, что включение этих ситуаций в перечень ст. 1109 ГК РФ позволяет лишний раз утвердиться в определении досрочного исполнения обязательства как надлежащего, а исполнения по истечении срока исковой давности как должного.

3. Не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения заработная плата и приравненные к ней платежи, пенсии, пособия, стипендии, возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, алименты и иные денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию, при отсутствии недобросовестности с его стороны и счетной ошибки.

В этой связи возникают два вопроса: что выступает в качестве предмета имущественного предоставления и в каком случае такое имущественное предоставление можно рассматривать как имущество, неподлежащее возврату в качестве неосновательного обогащения.

Общим квалифицирующим признаком предмета имущественного предоставления выступает категория «денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию».

Прежде всего вызывает возражение само использование термина «денежные суммы», поскольку, с одной стороны, Гражданский кодекс РФ не использует денежные суммы для определения объектов гражданских прав, с другой стороны, при соотношении термина «денежная сумма» с термином «денежные средства» можно прийти к выводу, что они соотносятся как количество вещей и сами вещь соответственно. Представляется, что в содержании ст. 1109 ГК РФ имеет место подмена понятий: нельзя передать денежную сумму; можно получить (передать) денежные средства в определенной сумме.

Денежные средства, предоставленные гражданину в качестве средства существования, объединяет не только цель их предоставления, но и то, что их выплата осуществляется либо на основании договора, либо в силу закона, иного нормативного акта. Так, выплата заработной платы осуществляется на основании и в размере, предусмотренном трудовым договором; выплата пенсии основана на соглашении с пенсионным фондом, в который отчислялся определенный размер доходов гражданина; выплата стипендий, алиментов, возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, а также размер указанных выплат может определяться не только соглашением сторон, но и на основании закона или иного нормативного акта.

Следовательно, существует обязательство, возникающее либо в силу закона, либо соглашения сторон, предусматривающее обязанность одного лица произвести действие по передаче денежных средств другой стороне – гражданину, который, в свою очередь, вправе требовать совершения обязанным лицом такого действия. По этой причине любое одностороннее действие лица, совершаемое без какого-либо основания, выходит за рамки категории «денежные средства» подп. 3 ст. 1109 ГК РФ и попадает под категорию «денежные средства» подп. 4 указанной статьи.

Таким образом, признаки имущественного предоставления можно определить следующим образом. Во-первых, это всегда денежные средства. Во-вторых, это денежные средства, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию. В-третьих, это денежные средства, предоставление которых обеспечено либо соглашением сторон, либо законом, иным нормативным актом. Категория «средства к существованию» выступает универсальной категорией, определяющей направленность денежных выплат – гражданину, которой определяется их назначение – средства к существованию. Такие выплаты выступают доходами гражданина.

В связи с эти возникает вопрос: по какой причине законодатель относит доходную часть гражданина к имуществу, неподлежащему возврату в качестве неосновательного обогащения; можно ли усомниться в режиме денежных средств по какому-либо основанию, отличному от режима собственных средств гражданина?

Видимо, все-таки речь идет не о денежных средствах гражданина вообще, а о тех полученных гражданином денежных средствах, размер которых превышает объем обязательств должника перед кредитором-гражданином. Другими словами, необходимо вести речь об излишне уплаченных суммах.

Рассматриваемые денежные средства (излишне уплаченные суммы денежных средств) будут квалифицироваться как имущество, не подлежащее возврату в качестве неосновательного обогащения, только при наличии следующих условий. Во-первых, в действиях приобретателя излишне полученных денежных средств должна отсутствовать недобросовестность. При этом добросовестность приобретателя денежных средств презюмируется, а бремя доказывания недобросовестности получателя средств лежит на потерпевшем.

И во-вторых, обогащение приобретателя денежных средств должно произойти не в результате счетной ошибки. Под счетной ошибкой понимают ошибку, допущенную непосредственно в процессе расчета при совершении математических действий, т. е. неправильное применение правил математики. К счетной ошибке не относится неправильное применение расчетчиком норм права или ошибочное использование в расчете ненадлежащих исходных данных (например, неправильный выбор тарифа или коэффициента при расчете заработной платы)[96]96
  См.: Эрделевский А.М. Неосновательное обогащение, не подлежащее возврату//Закон. 2005. № 1. С. 82.


[Закрыть].

Другими словами, можно говорить о некой категории «счетная ошибка», являющейся по своей природе не правовой ошибкой, а следовательно, отличной от ошибки, в основе которой лежит несоответствие числовых показателей, положенных в расчет заработной платы и приравненных к ней платежей, пенсий, пособий, стипендий, иных денежных сумм, показателям нормативной документации (правовая ошибка[97]97
  Термин «правовая ошибка» в юридической литературе используется в некотором ином значении при комментировании положений ст. 1109 ГК РФ, чем то, которое вложено нами. Так, B.C. Ем вводит термин «правовая ошибка» при характеристике действий, выступающих основанием к невозврату имущества, предоставленного во исполнение несуществующего обязательства (подп. 4 ст. 1109 ГК РФ). Он ведет речь о правовой ошибке в тех случаях, когда в действиях потерпевшего должен иметь место прямой умысел, когда он, осознавая отсутствие у него обязанности передать имущество приобретателю, все же намеренно передает это имущество последнему. При этом наряду с правовой ошибкой B.C. Ем выделяет и фактическую ошибку. См. подробнее: Гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. 2. Полутом 2 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2000. С. 461.


[Закрыть]).

Правовая ошибка может возникнуть на любой стадии движения документов, а не только при непосредственном расчете денежных сумм. Положения подп. 3 ст. 1109 ГК РФ являются примером того редкого случая, когда определенные правовые последствия возникают вследствие фактического действия, каким является счетная ошибка[98]98
  В качестве примера, когда фактические действия вызывают правовые последствия, можно назвать договор агентирования, предметом которого служат не только юридические действия, которые обязуется совершить агент по поручению принципала, но и иные (фактические) действия (п. 1 ст. 1005 «Агентский договор» ГК РФ).


[Закрыть]. При этом законодатель защищает интересы стороны, производящей соответствующие расчеты и выплаты и совершившей счетную ошибку, при наличии недобросовестности на стороне получателя денежных средств – гражданина. Напротив, наличие правовой ошибки в случае добросовестности получателя средств влечет возникновение негативных последствий, возлагающихся на плательщика. Такой подход возложения негативных последствий на плательщика вследствие наличия правовой ошибки объясняется спецификой правового положения, которое он занимает. В обязательствах по выплате денежных сумм на обязанной стороне всегда выступает профессионал, т. е. лицо, обладающее специальными навыками в той или иной сфере гражданского оборота. Правовые ошибки, совершенные таким профессионалом, законодатель относит на его неправомерное поведение.

Таким образом, возможность невозврата ошибочно начисленных сумм в силу наличия «правовой ошибки» на стороне плательщика и добросовестности получателя средств можно рассматривать, с одной стороны, как некую санкцию, установленную за непрофессиональные (неправомерные) действия плательщика, а с другой – как гарантию прав добросовестного получателя денежных средств, в качестве которого выступает гражданин. Наличие же счетной ошибки, достаточной для возврата излишне уплаченных сумм является следствием учета законодателем человеческого фактора, лежащего на стороне плательщика (например, работник при начислении заработной платы в силу физического утомления по ошибке нажал не на ту клавишу).

4. В качестве последнего случая, когда имущество не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения, законодатель определяет случай, при котором одно лицо предоставляет во исполнение несуществующего обязательства деньги или иное имущество[99]99
  Аналогичное положение существует в континентальном праве: иск из неосновательного обогащения не подлежит удовлетворению при доказанности того факта, что истец знал об отсутствие у него обязательства или если исполнение предписывалось ему не правом, а морально-этическими нормами. См.: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. М., 1998. С. 324.


[Закрыть]. Такое имущество не подлежит возврату, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

Несуществующее обязательство предполагает отсутствие какой-либо обязанности, а значит, и отсутствие корреспондирующего ей права. Однако действие, совершаемое во исполнение несуществующего обязательства, нельзя признать отсутствующим. Оно не только реально, но и с позиции существа этого действия выступает правомерным волевым актом, т. е. сделкой. Лицо, совершающее действие по передаче имущества, в том числе денег, осознавая наличие несуществующего обязательства, рассчитывает на возникновение определенных ожидаемых им правовых последствий. Последнее не позволяет согласиться с мнением о том, что «исполнение заведомо несуществующего обязательства всегда означает отсутствие у исполняющего его лица намерения создать правовые последствия, соответствующие исполнению этого обязательства»[100]100
  Эрделевский А.М. Неосновательное обогащение, не подлежащее возврату. С. 84.


[Закрыть].

Исполнение несуществующего обязательства во всех случаях порождает последствия, одним из которых выступает отказ приобретателя в удовлетворении требования исполнителя о возврате предоставленного имущества. Подобное последствие исключает возможность квалификации сделки по передаче имущества во исполнение несуществующего обязательства в качестве недействительной, поскольку признание сделки недействительной по общему правилу предполагает возвращение сторон в первоначальное положение (двустороннею реституцию). Тем не менее некоторые ученые полагают, что сама передача имущества во исполнение заведомо несуществующего обязательства во многих случаях может быть квалифицирована как мнимая или притворная сделка[101]101
  См. там же. С. 84.


[Закрыть].

Данная точка зрения выглядит неубедительной не только с учетом существа последствий недействительности сделки, но и позиции существа мнимой и притворной сделок. Совершенная мнимая сделка не порождает никаких последствий по той причине, что совершается для вида. Такая сделка, как правило, удовлетворяет требованиям, предъявляемым к форме сделки, однако каких-либо предусмотренных для такого рода (вида) сделок действий не совершается, т. е. ни о какой фактической передаче имущества при мнимой сделке в принципе говорить не приходится. Что же касается исполнения несуществующего обязательства, то оно характеризуется именно тем, что перемещение имущества от исполнителя к приобретателю состоялось в отсутствие соблюдения установленных законом формальностей. Более того, если мнимая сделка всегда предполагает соглашение сторон, то исполнение несуществующего обязательства исключает какую-либо договоренность исполнителя с получателем имущества.

Последнее в равной степени относится и к разграничению притворной сделки и действия по исполнению несуществующего обязательства. Совершение притворной сделки, прикрывающей сделку, которую действительно имели в виду стороны, также предполагает соглашение сторон. При исполнении несуществующего обязательства соглашение сторон вообще не предполагается, а, следовательно, и прикрывать таким исполнением нечего.

Итак, совершение действия во исполнение несуществующего обязательства – это всегда действительная сделка. Такое действие не может быть определено в качестве недействительной сделки. Полученное во исполнение несуществующего обязательства не подлежит возврату, что, естественно, не соответствует ключевому последствию любой недействительной сделки – возврату сторон такой сделки в первоначальное положение.

Законодатель акцентирует внимание лишь на двух случаях проявления несуществующего обязательства: во-первых, на передаче имущества в отсутствие обязательства, о чем знает исполнитель, и, во-вторых, на передаче имущества с целью благотворительности[102]102
  Обращает на себя внимание практика высших судебных органов, соотносящих содержанию подп. 4 ст. 1109 ГК РФ лишь с договором дарения (в частности, заключенного с целью благотворительности). См., например, постановление Президиума ВАС РФ от 15 февраля 2002 г. № 2773/01. Аналогичный подход встречается в практике федеральных судов. См., например: постановления ФАС Северо-Кавказского округа № Ф08-4567/2002, Ф08-385/2003, Ф08-3165/2003, Ф08-1992/2004, Ф08-6227/2004, Ф08-622/2005, Ф08-1397/2006, Ф08-1762/2006, Ф08-6125/2006, Ф08-5438/2006.


[Закрыть].

На наш взгляд, данными случаями перечень действий, совершаемых в рамках несуществующих обязательств, не исчерпывается. Гражданское законодательство обладает обширным набором инструментов, позволяющим оптимизировать гражданский оборот, признавая состоявшимися те или иные отношения, даже в тех случаях, когда не соблюдаются многочисленные установленные законом формальности. Для установления (признания) правовой связи между сторонами соглашений законодателем предлагаются такие правовые инструменты, которые реализуются именно в рамках несуществующих обязательств. В частности, речь идет о конклюдентных действиях и реальных сделках. Эти примеры характеризуются повышенным риском признания за ними тех последствий, на которые могла бы рассчитывать сторона, совершающая действия по передаче имущества. Риск такой стороны значительно увеличивается при совершении указанных сделок в отсутствие соблюдения письменных формальностей.

Например, закон допускает заключение договора посредством совершения конклюдентных действий, т. е. когда лицо, получившее оферту, совершает действие по выполнению условий оферты. Необходимость совершения такого действия не обусловлена наличием какого-либо обязательства. Тем не менее, если акцептант совершит действия, содержащиеся в оферте, получение оферты в письменной форме будет выступать доказательством наличия договора в письменной форме, а следовательно, и доказательством наличия правовой связи между участниками сделки.

Вместе с тем, если оферта сделана устно, акцептант может немедленно совершить действия, предусмотренные ею, что определит заключение договора в устной форме. Однако акцептант, совершив действия в пользу оферента, может оказаться в ситуации, когда последний, получив имущество, откажется признать тот факт, что им было сделано устное предложение о заключении договора.

Таким образом, конклюдентное действие выступает волевым действием акцептанта, совершается в отсутствие обязательства, а следовательно, в случае совершения оферты в устной форме акцептант не застрахован от квалификации его действия как действия, совершенного во исполнение несуществующего обязательства, если оферент откажется от того, что он сделал устное предложение о заключении договора.

Подобная квалификация действий может произойти и в случае заключения реального договора. Так, для установления договорных отношений, построенных по модели реальной сделки, необходимо совершение действия (передачи имущества), после чего можно вести речь о возникших отношениях, предполагающих, в частности, возникновение обязательства по встречному предоставлению. Например, договор займа вступает в силу после совершения действий по передаче денежных средств, других вещей, определяемых родовыми признаками, предполагающими возникновение обязательства по возврату той же суммы денег, равного количества других полученных вещей того же рода и качества. Это означает, что действие по передаче имущества, которое и обусловливает заключение договора, совершается в отсутствие какого-либо обязательства, лежащего на займодавце. Если договор займа заключен в письменной форме, ничто не мешает заемщику при предъявлении требования займодавца о возврате суммы займа сослаться на то, что никакого обязательства не было, а имущество было предоставлено в отсутствие обязательства.

Выходит, что для сделок по передаче имущества, совершенных в устной форме, существует опасность квалификации их как «передача имущества во исполнение отсутствующего обязательства», о чем исполнитель знал, с применением последствий, предусмотренных подп. 4 ст. 1109 ГК РФ. Более того, передача денег, не подкрепленная никаким документом, может вообще не стать предметом спора о том, следует ли их возвращать. Учитывая свойства денег, приобретатель может и вовсе заявить, что никаких денег не получал.

Теория гражданского права знает единственный пример, который по своей природе относится к случаям передачи имущества в отсутствие обязательства, когда лицо, передавшее имущество, в принципе не имеет возможности предъявить требование о возврате переданного. Речь идет о так называемой группе вещных договоров, а именно, о реальном договоре дарения, в рамках которого отсутствуют как права, так и обязанности, т. е. отсутствует обязательство, поскольку договор дарения считается совершенным в момент передачи вещи в дар.

Итак, через характер исполнения отсутствующего обязательства как разновидности несуществующего обязательства можно определить его сущностные особенности. Исполнение отсутствующего обязательства предполагает не только совершение действия по передаче имущества лицом, которое не имеет обязанности перед приобретателем, но и получение приобретателем имущества, на которое он не мог рассчитывать, ни в силу закона, ни в силу иного правового акта, ни в силу какой-либо иной сделки.

Для отказа в удовлетворении требования исполнителя о возврате переданного имущества необходимо установить как наличие отсутствующего обязательства, так и то, что исполнитель точно знал о таком отсутствующем обязательстве. В противном случае, если будет установлено заблуждение исполнителя в существе совершаемого им действия, либо будет выяснено, что исполнитель должен был знать об отсутствии обязательства, но не знал об этом, имущество, переданное приобретателю, подлежит возврату в качестве неосновательно приобретенного.

Если для отказа в возврате имущества, переданного по отсутствующему обязательству, требуется доказательство того, что исполнитель знал о таком отсутствующем обязательстве, то отказ в возврате имущества, переданного с целью благотворительности, требует доказательства того, что имущество, переданное во исполнение несуществующего обязательства, предназначалось именно для благотворительности. Такая цель передачи имущества предполагается, если на стороне приобретателя выступает некоммерческая организация, что исключает установления факта об осведомленности исполнителя о характере такой передачи. Дело в том, что при безвозмездной передаче имущества некоммерческой организации не требуется указания со стороны исполнителя цели, для которой такая передача имущества осуществлена, поскольку такая цель определяется характером деятельности некоммерческой организации.

Таким образом, основанием отказа в удовлетворении требования исполнителя о возврате ему имущества, переданного во исполнение несуществующего обязательства, может стать установление факта, что имущество было передано с целью благотворительности, а следовательно, сама передача имущества реализована в рамках реального договора пожертвования. Что же касается отказа приобретателя вернуть имущество исполнителю, когда таковое передано в силу отсутствующего обязательства, то такой отказ, основанный на установлении факта осведомленности исполнителя об отсутствии обязательства, носит характер штрафной санкции. Лицо, которое точно знает об отсутствии обязательства, но, несмотря на это, осуществляет передачу имущества, должно признаваться недобросовестным и нести ответственность в объеме переданного приобретателю имущества.

Вместе с тем применение последствий, предусмотренных подп. 4 ст. 1109 ГК РФ, должно носить исключительный характер и в первую очередь основываться на добросовестности приобретателя. В противном случае, если приобретатель будет определен как недобросовестное лицо, правило указанной нормы работать не будет, а имущество должно будет быть возвращено исполнителю. Относительно отсутствующих обязательств приобретатель должен доказать, что исполнитель знал о таком обязательстве, а суд, в свою очередь, должен удостовериться в добросовестности приобретателя.

Перечень оснований, когда имущество не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения, следует считать исчерпывающим, поскольку только установление четких границ неприменения кондикционного обязательства позволяет гарантировать потерпевшему право на восстановление его имущественной сферы в случаях, когда другое лицо неосновательно приобрело или сберегло имущество за его счет[103]103
  Такая позиция находит поддержку в юридической литературе. См. например: Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Под общ. ред. А.Г. Калпина. М., 1999. Т. 2. С. 542; Завидов Б.Д., Гусев О.Б. Правовые проблемы ответственности, вытекающие из неосновательного обогащения. С. 62; Климович А. В. Кондикционные обязательства в гражданском праве. С. 22; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Под ред. О.Н. Садикова. С. 724; Степанов С.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения // Гражданское право: Учебник/ Под ред. С.С. Алексеева. М.: ТК «Велби»; Екатеринбург: Институт частного права, 2008. С.386.


[Закрыть].

Однако такая позиция разделяется не всеми. При этом в качестве аргументации приводится п. 1 ст. 951 ГК РФ, где речь идет о последствиях страхования сверх страховой стоимости. Так, если страховая сумма, указанная в договоре страхования имущества или предпринимательского риска, превышает страховую стоимость, договор является ничтожным в той части страховой суммы, которая превышает страховую стоимость. Уплаченная излишне часть страховой премии возврату в этом случае не подлежит[104]104
  См.: Толстой Ю.К. Проблема соотношения требований о защите гражданских прав // Законодательство. 1999. № 2. С. 148.


[Закрыть].

В числе случаев, когда имущество не может быть истребовано у приобретателя как неосновательное обогащение, называется и случай, когда лицо приобретает имущество вследствие исполнения лицом, передавшим его, своего морального долга.

Например, предоставление племянником содержания дяде, несмотря на то, что закон и не предусматривает обязанность такого предоставления[105]105
  См.: Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т. 2. Полутом 2. С. 345.


[Закрыть].

Однако вряд ли приведенные примеры можно определить как иные случаи, когда имущество не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения. Так, случай с невозвратом излишне уплаченной частью страховой премии выступает примером иных последствий недействительности сделки, предусмотренные законом в п. 2 ст. 167 ГК РФ. Имущество же, предоставляемое вследствие исполнения лицом своего морального долга, выступает непосредственным примером подп. 4 ст. 1109 ГК РФ как имущество, предоставляемое в целях благотворительности.

Гражданский кодекс РФ предлагает и ряд других случаев, которые можно было бы подвести под существо случаев, когда имущество не подлежит возврату. Так, п. 3 ст. 623 ГК РФ предусматривает, что стоимость неотделимых улучшений арендованного имущества, произведенных арендатором без согласия арендодателя, возмещению не подлежит. Пункт 1 ст. 710 ГК РФ предусматривает последствия экономии подрядчика: в случаях, когда фактические расходы подрядчика оказались меньше тех, которые учитывались при определении цены работы, подрядчик сохраняет право на оплату работ по цене, предусмотренной договором подряда.

Первая ситуация предполагает, что арендатор совершил действия, не составляющие предмет конкретного договора аренды и, более того, не отражающие существо арендных отношений. Это означает, что результат таких действий – улучшение арендованного имущества – лежит за сферой данного договора, а следовательно, совершен в отсутствие обязательства. Поскольку такие действия по улучшению арендованного имущества направлены в сторону арендодателя, последний приобретает что-то в отсутствие обязательства по улучшению арендованного имущества. Изложенное позволяет подвести пример, нашедший отражение в п. 3 ст. 623 ГК РФ, под действие подп. 4 ст. 1109 ГК РФ.

Что же касается экономии подрядчика, то и она не попадает под смысл имущества, неподлежащего возврату в качестве неосновательного обогащения. Существо экономии подрядчика заключается в том, что фактическое изменение сметы затрат на совершение определенных работ не является основанием для изменения договорного условия об оплате.

Представляется, что и все иные ситуации, которые могут быть каким-либо образом связаны с невозвратом имущества, попадают либо под действие правил того или иного обязательственного института, либо непосредственно под существо ситуаций ст. 1109 ГК РФ.