Текст книги "Сотканная из тумана"

– Мне вот кажется, – медленно начала Саша, взвешивая в уме каждое слово, потому что собственная версия казалась ей фантастической, – что здесь не одно существо, а два.

– Два? – переспросил Ваня.

– Очень уж разные нападения на животных и людей. Да, у всех выпивают кровь, но у животных как будто проколы на шее, а у людей – царапины. Я успела мельком просмотреть материалы, которые прислал на ящик Сан Саныч. У Анны Севостьяновой, или Нюши, как все ее звали, три продольные царапины от уха до противоположной ключицы, достаточно глубокие, хотя я все равно плохо представляю себе, как можно выпить через них кровь. Они похожи на царапины от когтей или длинных ногтей. Это раз, как говорил Фандорин. Два: рядом с сараями, где находили мертвых животных, были следы зверя, похожего на волка. А рядом с домом деда Антона – след босой человеческой ноги.

– Кстати да, – кивнул Ваня. – Ярик с Сергеем мне тоже про какую-то Айю говорили. Дескать, она сумасшедшая, может, бродила там…

– Айя не сумасшедшая, – внезапно резко перебил Ваню Матвей Гаврилович, чем удивил всех.

– Вы хорошо ее знаете? – осторожно поинтересовалась Саша.

Доктор смутился, вытащил из кармана большой носовой платок и протер им лысину.

– Не то чтобы хорошо, у нас ее вообще никто хорошо не знает. Но мы иногда разговариваем. Я уверен, что Айя не имеет к происходящему никакого отношения. И вовсе она не бродила вокруг дома деда Антона. Тем более босиком осенью.

– Нина, тебе удалось с ней поговорить? – обратился к Нине Дементьев.

Та замялась, а затем неуверенно произнесла:

– Она не открыла мне дверь. Сказала, что ничего не видела и разговаривать не будет.

Доктор вспотел еще сильнее, снова протер блестящую лысину. Ваня вдруг подумал, что у всех мужчин в возрасте появляется потребность что-то протирать. Когда они все только познакомились, да и до сих пор иногда, Нев тоже постоянно тер стекла своих очков, чуть ли не до дыр.

– Она не очень-то любит общение, – снова заступился доктор за Айю.

– Не волнуйтесь, Матвей Гаврилович, – успокоил его Дементьев, – ее пока никто ни в чем не обвиняет. Мы хотели всего лишь спросить, не видела ли она чего в ту ночь, когда умер дед Антон.

– Но Сашина версия о том, что здесь не одно, а два существа, кажется мне интересной, – не унимался Ваня.

– Животное и человек? – усмехнулся Дементьев. – Так, может, это просто оборотень?

– Оборотень, который пьет кровь?

– Я всегда думала, что вампиры и оборотни – злейшие враги, – поддакнула Нина.

– Нечего фауну по «Сумеркам» изучать, – хмыкнул Ваня.

– Я тоже никогда не слышал, чтобы оборотень пил кровь, – согласился Илья Пантелеевич, но всем за столом показалось, что сделал он это исключительно из жалости к Нине.

– А вообще про оборотней вы слышали? – удивился Дементьев.

– А то как же! Еще мой отец сказки про них рассказывал. Он большим фантазером был, в свое время много путешествовал, знал сотни разных историй. А чтобы нам было интереснее, всегда преподносил их так, будто это где-то рядом происходило. И вот в одной из историй речь шла о колдунье, которая жила на опушке леса за нашей деревней. Она была очень старой, с носом с горбинкой и длинными сухими ручонками. Варила в большом котле зелья, могла вызывать дождь, снег, ураганы. Ловила маленьких детей, если те не слушались родителей. Мы ужас как боялись эту сказку, зато в темноте в лес и не думали заходить. Она умела оборачиваться волком и была неуязвима. Днем была человеком, а по ночам, как водится, превращалась в волка. Пули пролетали сквозь нее, она не тонула в воде, не горела в огне.

– А чем обычно заканчивались сказки? – с неприкрытым интересом спросила Саша.

– Да как и все сказки: находился в деревне богатырь, который смело шел на опушку, убивал колдунью, а дом сжигал. Каким образом убивал, я сейчас уже не вспомню. Обычно этим богатырем становился кто-то из нас, детей, у моего отца было четверо сыновей. Мы даже порядок устанавливали, кто за кем будет богатырем. Вот из его сказок я и знаю и про оборотней, и про вампиров, и про прочую нечисть.

Саша почти как наяву представила себе седого старика (хотя почему старика, если у него были маленькие дети?), который собирает вокруг себя сыновей и рассказывает им разные истории. Если уж Илье Пантелеевичу удалось так ярко передать события былых дней, можно было представить его талантливого отца, которого дети слушали, открыв рты.

– Думаю, Сашке надо поработать с охотником, – предложил тем временем Ваня. – Ты же сможешь его загипнотизировать, чтобы он вспомнил, что именно видел в тот день на поляне?

– Как минимум, я могу попытаться, – кивнула Саша.

Илья Пантелеевич и Матвей Гаврилович с удивлением посмотрели на нее.

– А так можно? – спросил староста.

– Наши воспоминания никуда не исчезают, – пояснила она. – Они записываются в мозгу, забываются, но не стираются. Просто со временем мы не можем найти их. Как в библиотеке: вы точно знаете, что книга есть, но не помните, где она стоит, и не можете найти ее. С помощью гипноза я могу попробовать порыться в этой библиотеке и найти нужную книгу, понимаете?

Илья Пантелеевич кивнул, хотя по его лицу было видно, что понял он не все и как минимум сомневается в том, что понял.

– Кстати, насчет библиотеки, – подал голос Дементьев, – она же у вас тут вроде есть? Тогда Нине неплохо было бы наведаться туда, изучить старые газеты, вдруг где-то в окрестностях когда-либо случалось что-то подобное.

Саша скептически посмотрела на бывшего следователя. Ей почему-то казалось, что Дементьев просто пытается занять чем-то Нину, чтобы она не мешалась под ногами. Едва ли в библиотеке можно найти что-то, о чем не знали бы местные. Однако возражать она не стала. Нина тоже с готовностью согласилась.

– Вот и отлично, – подвел итог Дементьев. – Тогда Нина завтра в библиотеку, мы с охотником сходим в лес, посмотрим, где все произошло, а потом Саша займется его воспоминаниями.

– Это если ночь пройдет спокойно, – хмыкнул Ваня.

– А ты не каркай, – посоветовал Дементьев.

Глава 6

г. Санкт-Петербург

В Санкт-Петербурге было на два часа меньше, чем в Перми, поэтому звонок выездной группы застал Войтеха еще на работе. Разговор занял почти час, и когда он наконец закрыл крышку ноутбука и потянулся в кресле, часы уже приближались к восьми вечера. Коридоры ИИН опустели, и за дверью его кабинета висела гробовая тишина. Войтех не без удивления вспомнил, что сегодня вообще-то суббота, а он с утра видел на работе и Анну, и Долгова. Созданная с нуля организация требовала немало сил и времени, поэтому ему еще ни разу не удалось уйти с работы раньше восьми вечера, а теперь, когда Саша находилась почти за две тысячи километров от него, он и вовсе не торопился в пустую квартиру.

Не то чтобы он не хотел находиться дома без нее, хотя это и было непривычно. С тех пор как Войтех переехал в Санкт-Петербург и поселился в ее квартире, они почти не расставались. Войтеху нравилось это чувство: знать, что рядом есть тот, кому нужен ты и кто нужен тебе. Что он засыпает рядом по ночам, а по утрам тебе нужно варить не одну порцию кофе, а две. Что вечером вы вместе возвращаетесь домой, готовите ужин, а потом долго сидите на маленькой кухне, не отвлекаясь друг от друга. Это было непривычное чувство, приятное, давно им забытое.

И все же за столько лет Войтех привык к одиночеству, и иногда хотелось остаться наедине с собой. Саша как будто это чувствовала: ходила пить кофе с подружками, ездила к родителям, далеко не каждый раз зовя его с собой. Он был благодарен ей за эти минуты и изо всех сил старался делать такие же приятные сюрпризы для нее. И все же идти в пустую квартиру, зная, что она сегодня туда не придет, желания не было.

Войтех снова открыл ноутбук и нашел контакт Нева, который светился статусом «В сети». Не мешало бы поинтересоваться ходом их расследования, слишком уж давно они возятся с этим библиотечным призраком. А заодно выяснить, нет ли у Нева знакомых биологов, которые в состоянии проконсультировать его по вопросу чупакабры-оборотня.

Нев отозвался быстро и, как всегда, заставил Войтеха удивиться переменам в нем. Эти перемены бросались в глаза, даже когда они встречались на работе каждый день, но еще больше были заметны, когда встречи случались реже. Очки в стильной оправе, модная рубашка, чуть влажные то ли после душа, то ли после дождя волосы, казалось, принадлежали вовсе не тому Неву, которого Войтех впервые увидел в аэропорту Домодедово три с половиной года назад: скромному университетскому преподавателю, заикающемуся каждый раз, когда нужно было что-то сказать, и нервно протирающему очки, если вдруг приходилось доказывать свою точку зрения или – кошмар! – заговорить с Лилей. Сейчас казалось, что даже седины в его волосах стало меньше, чем вчера утром, когда они общались последний раз. Если бы Войтех не знал, что полгода назад Нев потерял практически всю магическую силу, думал бы, что дело именно в ней. Но дело наверняка было в блондинке, которая стояла за спиной бывшего мага, облокотившись на его плечи, и махала Войтеху рукой.

– Привет! – первой отозвалась Лиля, широко улыбаясь. – Ты по нам соскучился или звонишь пожаловаться на моего братца, которого не сделал главным даже тогда, когда сам не поехал?

Войтех улыбнулся в ответ.

– А я смотрю, он уже успел тебе пожаловаться?

– Так еще из аэропорта.

– А он не упомянул, что главным Дементьева назначила Анна, а не я?

Лиля рассмеялась.

– Ты же знаешь, Анна у Вани что-то вроде священной коровы, она априори не может быть виновата. Ну ладно, – Лиля выпрямилась, и на экране теперь можно было видеть ее только ниже подбородка, – я побежала, у меня встреча.

Она снова махнула Войтеху рукой, чмокнула Нева в макушку и скрылась из поля зрения камеры.

– Почему у меня такое скверное чувство, что у вас там уже отпуск, а не расследование? – усмехнулся Войтех, когда по ту сторону экрана послышался хлопок входной двери номера отеля.

– Что-то вроде того, – улыбнулся Нев, – Лиля вот отправилась на свидание к одному из очевидцев.

Он сказал это намеренно равнодушно, но в голосе Войтеху послышались едва уловимые нотки ревности, как будто его мышление не успевало меняться за внешностью, и он все еще не был в себе уверен. Войтех мог это понять. Ему самому иногда до конца не верилось, что Саша предпочла его бывшему мужу, успешному, уверенному в себе, искренне ее любящему. Что уж говорить про Нева, когда вокруг Лили вились мужчины гораздо моложе и привлекательнее?

– Не переживай, ты же знаешь, что дорог ей.

Нев кивнул и, не желая продолжать этот разговор, сложил руки на столе перед ноутбуком домиком и чуть наклонился вперед.

– Так с чем связан твой звонок?

– Во-первых, хотел узнать, как там у вас дела, а во‑вторых, мне будет нужен твой совет. Точнее, твои связи в мире науки.

Выслушав от Нева последние данные и получив заверения, что до конца их расследования остались считаные дни, Войтех перешел к делу Дементьева, вкратце пересказал все находки и мысли.

– Кажется, у них появилась новая версия с оборотнем, – закончил он. – И что самое удивительное, версия эта, если я правильно понял, принадлежит Саше.

Нев искренне рассмеялся. Саша с самого начала расследований зарекомендовала себя отъявленным скептиком, умудрялась не верить в аномальные версии даже тогда, когда доказательства клали на стол перед ней. Наверное, если бы не ее собственное проклятие, она бы никогда так до конца и не поверила в сверхъестественное. Тем удивительнее теперь было слышать от нее такие версии.

– Поэтому тебе нужен зоолог, который может что-то знать?

Войтех кивнул.

– Я понял, сейчас попробую позвонить паре человек, наверняка найдется кто-то, кто не объявит тебя сумасшедшим с порога, и перезвоню.

– Хорошо, буду ждать твоего звонка.

Войтех вдруг осекся, внезапно сообразив, что на протяжении всего разговора обращается к Неву на «ты». Наверное, Нев правильно понял его заминку, потому что многозначительно улыбнулся.

– Брось, Войта, – совсем другим тоном, не таким, как всегда, сказал он, улыбнувшись. Он сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. – Ты периодически так делаешь весь последний месяц, очевидно, сам того не замечая. Это давно пора было сделать. Мы слишком давно знакомы, чтобы продолжать друг другу выкать. Так что я буду только рад.

Войтех улыбнулся в ответ.

– Наверное, ты прав. Да и сложно теперь держать дистанцию, когда ты так выглядишь.

– Как?

– Подходящей Лиле парой.

Нев усмехнулся какой-то незнакомой, торжествующей улыбкой.

– А скажи мне, Войта, – задумчиво продолжил он, и Войтеху показалось, что ему впервые в жизни кажется странным, когда кто-то называет его самым обычным, привычным с пеленок именем Войта, – вы рассматривали версию с чем-то сверхъестественным? Я имею в виду не неизвестное науке животное или оборотня, а нечто более… магическое.

Войтех удивленно приподнял брови. Такая версия им в голову не приходила, уж слишком материальным дело выглядело с самого начала.

– Думаешь, это возможно?

– Я не стал бы исключать такую версию. Особенно учитывая этот странный туман и невидимость существа. Плюс провалы во времени. Что, если открывается некий портал в потусторонний мир, и это существо приходит оттуда?

– У тебя есть какие-то конкретные данные или это пока на уровне домыслов?

– Пока на уровне домыслов, но я изучу кое-какие книги, благо я в библиотеке, – Нев усмехнулся. – Перезвоню тебе позже и по поводу зоолога, и по поводу этого. Мне просто кажется, что нечто подобное когда-то попадалось мне на глаза.

Поблагодарив Нева, Войтех заставил себя выключить компьютер и собираться домой. За окном давно стемнело, на город опустился мрачный осенний вечер, который стучал в стекло мелкими каплями дождя и выл промозглым ветром. Привыкнуть к климату этого города оказалось не так-то просто, а Войтех подозревал, что худшее еще впереди. И тем не менее ни разу за эти месяцы он не пожалел о своем переезде.

К его удивлению, Долгов еще тоже был в офисе. Выйдя в коридор, Войтех увидел распахнутую дверь в помещения медицинской службы и услышал голоса. Костя был не только на работе, но еще и не один. Войтех остановился, ожидая, когда они выйдут в коридор, и пожалел об этом ровно в тот момент, как увидел посетителя Долгова. Им оказался бывший Сашин муж Максим.

Конечно, Войтех понимал, что их встречи неизбежны. Теперь они живут в одном городе, Саша сохранила с ним хорошие отношения. Войтеху даже в голову не приходило требовать у нее порвать эти отношения. Она знала Максима с десяти лет, он долгое время был для нее другом и кем-то вроде старшего брата, к которому прибегают за любой помощью и получают ее. Его родители живут по соседству с Сашиными, семьи давно дружат. Просить Сашу больше не встречаться с ним было бы весьма глупо.

Войтех знал и о том, что именно у фирмы Максима Долгов закупает оборудование для лаборатории, видел имя «Рейхерд М.С.» на документах. Так что их встреча была лишь делом времени. Он только не ожидал, что произойдет это прямо сегодня. Судя по тени, пробежавшей по лицу Максима, тот этого тоже не ожидал.

– О, ты еще здесь? – как ни в чем не бывало поинтересовался Долгов. – Я думал, я последний. Полагаю, моего гостя тебе представлять не нужно?

– Не нужно.

Войтех протянул Максиму руку, и тот с такой же отстраненно-вежливой улыбкой пожал ее.

– Саша не с тобой? – поинтересовался он.

– Она в командировке.

– Одна?

– Конечно нет. С группой.

Максим нахмурился, но ничего не сказал на это.

– Напомни ей, что у ее родителей через две недели тридцатипятилетие свадьбы. Она наверняка забыла. С вас подарок и явка в ресторан.

– Напомню, – пообещал Войтех. Сам он о предстоящем юбилее слышал впервые, что давало понять: Саша действительно забыла. Мелькнула мысль, что она помнит, но собирается пойти без него, однако Войтех ее сразу отбросил. Он уже встречался с ее родителями, и ничем ужасным эти встречи не закончились.

– Кстати, мы решили аппарат МРТ пока не заказывать, – сказал тем временем Долгов, хотя Войтех в упор не помнил, чтобы об этом аппарате когда-нибудь шла речь. – Он дорогой и громоздкий, Максим Сергеевич пообещал договориться с больницей рядом, мы сможем пользоваться их услугами. За деньги, конечно, и немалые, но это все равно дешевле, чем покупать свой.

– У меня там есть кое-какие знакомые, – кивнул Максим. – И я обещал Константину Андреевичу переговорить с ними в ближайшее время.

– Аппарат МРТ? – удивился Войтех.

– Нам же нужно следить за твоей опухолью, – напомнил Долгов. – Когда ты видел ее последний раз?

Войтех бросил на Максима мрачный взгляд. Он вовсе не собирался рассказывать о своей опухоли всем подряд, но, видимо, было уже поздно.

Долгов понял его молчание по-своему.

– Вот и я давно. А надо бы наблюдать, Саша мне уже сто раз напоминала. Да и Аня говорила, что Карина приедет к ней на осенние каникулы, хотела посмотреть ее. Так что на следующей неделе пойдем строевым шагом, имей в виду.

Войтех тяжело вздохнул, машинально поправил перчатку на левой руке и ничего не ответил. Он понимал, что наблюдение необходимо, но почему-то страшно не хотел заглядывать в собственную голову. Узнав, что опухоль, о которой ему стало известно в прошлом декабре и которую он считал своим смертным приговором, вовсе не рак, он думал, что сможет выдохнуть, но выдохнуть почему-то не получалось. Что это за опухоль, как она себя поведет в ближайшее время, Войтех не имел ни малейшего понятия.

Оставалось надеяться, что на следующей неделе он уже вместе с группой будет в Пермском крае, и экзекуция еще немного отложится.

Пермский край

То ли Ваня все-таки накаркал, то ли так сложились обстоятельства, но ночь спокойно не прошла. После ужина, проводив Ваню, Дементьева и Илью Пантелеевича, девушки быстро убрали со стола и собрались ложиться спать. Доктор выделил своим гостьям единственную комнату в доме, где стояли кровать, диван, шкаф с большим зеркалом на двери и телевизор, а сам перебрался в один из двух медицинских кабинетов ФАПа. Там находилась узкая кушетка, которая временно стала его постелью.

– Вам же будет неудобно, – попыталась возразить Саша, но он лишь махнул рукой.

– Ничего, не так уж я и стар, – пошутил он.

Матвей Гаврилович вообще понравился Саше своим чувством юмора. Еще днем, показывая им уборную на улице, всячески расхваливал ее преимущества, говоря, что щели в досках позволяют экономить на освежителе воздуха. И хоть деревянный туалет вызывал у Саши первобытный ужас, она не могла не смеяться, глядя на поразительно серьезное лицо Матвея Гавриловича и смешинки в его выцветших глазах, когда он кидал взгляды на бледную Нину.

– А где вы моетесь? – полуобморочным голосом спросила та, когда с уборной все стало понятно.

– Так ведь вот, – доктор широким жестом указал на плещущуюся прямо за его огородом Каму.

– А зимой?

Матвей Гаврилович посмотрел на Нину, потом на Сашу и, увидев по лицу последней, что она с трудом сдерживает смех, с убийственно серьезным лицом произнес:

– Да сколько там той зимы?

Нина несколько раз хлопнула ресницами, прижала ладонь к губам и быстро-быстро зашагала к дому. Когда она скрылась за дверью, Саша все же рассмеялась. Она сразу заприметила в каморке его дома большой умывальник и таз, прислоненный к стене. Конечно, воду нужно было греть, но в Каме никто не мылся.

– Доктор, испугаете мне девочку, что с ней тогда делать? В понедельник на пароме обратно отправлять?

Матвей Гаврилович виновато склонил голову.

– Простите, Сашенька, старого дурака. Давайте скажу ей, что у меня большие запасы самогона в погребе, можно проводить асептику и антисептику снаружи и изнутри даже без мытья.

Предыдущая ночь в дороге, насыщенный день и плотный ужин усыпили Сашу почти мгновенно. Она едва успела коснуться головой подушки, как тут же провалилась в сон, крепкий, хоть и немного беспокойный. В ее сне перемешались предыдущие расследования: она пряталась на старом кладбище от некроманта, а когда попыталась найти выход, внезапно поняла, что находится в пещере глубоко под землей; могилы, окружающие ее – могилы ее друзей, и у всех одна дата смерти. Саша никак не могла вспомнить, что именно значит эта дата. Почему они все умерли в один день? Выбраться ей все же удалось, но только вместо поверхности земли она оказалась на балконе квартиры Максима, которая почему-то уже в следующее мгновение обернулась старым чешским замком. Саша прыгнула вниз – и сразу же оказалась в вертолете, но не на месте пилота, а сзади. Место пилота пустовало, и как именно вертолет держится в воздухе, она не понимала. Единственное, что точно знала: Войтех где-то рядом, ждет ее, но она улетает все дальше и дальше от него. Поэтому, когда кто-то тронул ее за плечо и сон наконец оборвался, Саша только обрадовалась.

Рядом с ней стояла смутно знакомая девушка, зябко кутаясь в длинный теплый свитер.

– Что случилось? – не сразу понимая, где она и кто эта девушка, спросила Саша.

– Я в туалет хочу.

Только сейчас она узнала Нину. Саша села на диване, еще немного испуганно после сна оглядываясь по сторонам и наконец соображая, что происходит. В комнате было темно и тихо, через два окна падал лунный свет, оставляя бледные полоски на полу, протянувшиеся до противоположной стены. Значит, была еще ночь.

– Так иди.

– Я боюсь одна.

Саша шумно выдохнула и посмотрела на Нину. В комнате было прохладно, и вылезать из-под тяжелого одеяла ей не хотелось, но бросать девушку в беде не позволяла совесть. Да и самой неплохо было бы подышать свежим воздухом, выкурить сигарету, чтобы окончательно прогнать остатки сновидения и оно не вздумало продолжиться, когда она снова уснет.

Саша и не предполагала, что один короткий полет на вертолете всколыхнет чувства, которые она, казалось, уже глубоко запрятала в себе. Вот ведь дурочка, сама же когда-то говорила Войтеху, что страхи не уходят в никуда, если ими не заниматься. Они имеют свойство прятаться в пыльных уголках памяти и выбираться наружу в самый неподходящий момент.

Натянув куртку прямо на пижаму, Саша взяла мобильный телефон, фонарь и подтолкнула Нину к выходу.

– Пойдем.

На улице упоительно пахло осенней ночью. Температура воздуха приблизилась к нулю, запах последних прелых листьев смешивался с ароматом ледяной воды и приятно щекотал обоняние. Такого не почувствуешь в большом городе, даже на родительской даче нужно уметь уловить момент. Здесь, в окружении высоких деревьев, казалось, даже воздух прозрачнее. Саше не хотелось портить его сигаретным дымом, поэтому она лишь покрутила пачку в руках и спрятала ее обратно. В конце концов, пора уже завязывать с этой привычкой, не курить же до старости. Пожилые женщины, держащие в руках сигарету, всегда казались ей нелепыми. Конечно, ей всего тридцать, о старости думать еще рано, но почему бы не начать уменьшать количество сигарет? Чем дальше, тем будет сложнее. Войтех ее только поддержит, он уже давно угрожал заставить бегать по утрам вместе с ним.

Саша прекрасно понимала, что уже завтра передумает, мало ли какие глупые мысли приходят в голову, когда ее заполняет лишь ночная тишина, не нарушаемая ни стрекотом кузнечиков, ни шорохом крыльев спящих птиц, но сейчас решила пойти у них на поводу.

Часы показывали третий час ночи, а значит, в Санкт-Петербурге наступила полночь, но едва ли Войтех уже спит. Саше порой силой приходилось заставлять его ложиться хоть немного раньше часу ночи, иначе этот трудоголик рисковал провести за ноутбуком всю ночь, а затем как ни в чем не бывало пойти на свою традиционную пробежку.

Мобильного Интернета не было, покрытие сотовой сети в принципе оставляло желать лучшего, а настроенный Ваней вайфай сюда не дотягивался, поэтому Саша не могла знать, есть Войтех в сети или нет. Надо было им селиться чуть ближе к дому старосты. И все-таки она не удержалась, отправила ему эсэмэс. Войтех отозвался быстро, что давало понять: он действительно еще не спал.

«Почему не спишь?»

«Разбираю кое-какие документы. А ты? У вас два часа ночи».

«Нину захватили в плен».

Подождав две секунды, Саша добавила:

«Деревянный туалет во дворе».

Первое сообщение ушло быстро, а вот второе зависло надолго, ей пришлось даже немного походить по двору, чтобы найти место с наилучшей связью. За это время Войтех успел прислать целых три сообщения с вопросами «Кто?», «Саша, что случилось?», «Что происходит?» Она уже пожалела о своей неудачной шутке, но Войтех скорее всего понимал, что она шутит, иначе наверняка позвонил бы. После того как ушло ее второе сообщение, он прислал ответное:

«Сидоров на тебя плохо влияет».

Саша улыбнулась, присев на край шаткой скамейки и не рискуя сходить с места, чтобы не потерять те крохи связи, которые с таким трудом нашла. Они успели обменяться еще несколькими шутливо-милыми сообщениями, когда она подумала, что пора бы поторапливать Нину. Не май месяц, на улице холодно, она уже прилично замерзла.

«Ладно, пойду выгонять эту красавицу. Не сиди долго. Спокойной ночи!»

Ответ пришел быстро и заставил что-то шоколадно-сладкое побежать по венам.

«Dobrou noc, zlatíčko»[2]2
  Спокойной ночи, золотце (чеш.).


[Закрыть].

Было нечто невероятно милое в том, что он иногда говорил и писал ей по-чешски. Саша не всегда все понимала, но даже когда не понимала, ей это нравилось. Никогда раньше она не думала, что ей будут приятны ласковые эпитеты в свой адрес, всегда относилась к ним с презрением, но, наверное, надо было влюбиться вот так: страстно, неудержимо, безумно, бездумно, чтобы оценить их. Особенно от Войтеха, который никогда не был многословен, считал поступки важнее длинных речей.

Его старший брат, большой любитель пофилософствовать, говорил, что основой для настоящей любви могут быть три вещи: жалость, восхищение и благодарность. Когда они только познакомились, Саше действительно было жаль Войтеха. Хотелось что-то сделать, как-то вытащить его из той ямы, в которой он находился. Затем, по мере того, как она узнавала его лучше, на смену жалости пришло восхищение: характером, силой духа, поступками. И пусть он лгал ей три года, вместе с этим он заботился о ней, рисковал собой ради нее, спасал и помогал. Если бы понадобилось, он без раздумий отдал бы свою жизнь за нее, она точно это знала. Да что там, несколько раз он так и делал! И только по счастливой случайности оставался жив. Это ли не повод для благодарности? Если Карел Дворжак прав в своих рассуждениях, основой для Сашиной любви к Войтеху послужили все три составляющие, а значит, все, чем она пожертвовала ради него, стоило того.

Саша тряхнула головой. Что-то и ее тоже то на философию тянет, то деревенский запах нравится. Стареет, что ли? Она спрятала телефон и направилась к тропинке, ведущей к туалету.

– Нина? Ты там как? – громко позвала она.

Девушка промолчала. Саша посветила фонарем в сторону деревянного сооружения, но тропинка к нему была пуста, а дверь туалета чуть приоткрыта. Значит, там уже никого нет.

– Нина?

Вокруг висела такая звенящая тишина, что было слышно, как в соседнем дворе шевелится, переворачиваясь с боку на бок, собака в будке. Саша уже собралась подойти ближе, как вдруг откуда-то сзади, со стороны дороги, раздался странный шум. Он был довольно тихим, шуршащим, как будто что-то невесомое перекатывалось по грунтовой дороге. Саша почувствовала, как по спине пробежал мерзкий холодок и скрутился в узел в животе. Она крепче сжала фонарь и медленно обернулась. Деревня казалась спящей, ни одно окно в соседних домах не горело, но с ее места дорога просматривалась с трудом.

Что-то хрустнуло совсем рядом, заставив Сашу подпрыгнуть.

– Нина?

Это действительно оказалась она. Нина вынырнула из темноты внезапно, Саша с трудом сдержала вскрик.

– Какого черта ты туда пошла? – зло зашипела она. – В туалет одна боюсь, а на дорогу – нет?

Но Нина, казалось, даже не услышала, о чем она толковала. Схватила Сашу за руку и потащила к дороге.

– Пойдем, там что-то слышно!

Шуршание на дороге усилилось, как будто тот, кто его издавал, приближался. И вдруг в ночной тишине раздался длинный, утробный вой. Он не был похож на собачий, хотя Саша не считала себя таким уж экспертом. Даже в темноте было видно, как Нина дрожит от ужаса. Саша почувствовала, что на смену страху приходит восторг. Кажется, они становятся свидетелями того, зачем приехали. Она уже собралась послушно шагнуть за Ниной ближе к дороге, но внутренний голос напомнил, что она обещала Войтеху вести себя разумно. Саша остановилась и удержала Нину.

– Нам лучше вернуться в дом.

– Почему? Мы же за этим приехали! Мы можем снять это на телефон.

– Мы приехали не для того, чтобы стать жертвами этого существа. Ваня установил камеры, наверняка они уже все снимают. Завтра посмотрим.

Нина заметно огорчилась, хотя Саше и показалось, что на ее лице промелькнуло облегчение. Девочка как будто тщательно старалась показать себя бесстрашным исследователем, но отчаянно при этом боялась.

В Саше же все еще боролись любопытство с обещанием, когда шум приблизился внезапно резко. Только что казалось, что он еще далеко, и вот уже его отчетливо слышно прямо за калиткой, а резко поднявшийся ветер гонит по дороге опавшую листву, вздымая ее вверх, крутя в воздухе, отшвыривая от себя.

Плотная пелена тумана показалась из-за угла, пригвоздив обеих девушек к месту. Туман плыл по дороге, то чуть вздымаясь вверх, то снова стелясь по самому грунту. Он казался таким густым, что, когда вырос прямо перед калиткой, дом напротив словно исчез. Саша смотрела на этот туман, и ей казалось, что она видит в нем переливающуюся в свете фонарика фигуру. Это зрелище завораживало, не давало отвести взгляд, словно гипнотизировало.

– Саша! Нина!

Голос Матвея Гавриловича вывел обеих из ступора.

– Бежим! – скомандовала Саша, дернув Нину за руку.

Туман словно получил команду: свернул во двор, просочился через забор и погнался за девушками.

Порог, на котором стоял Матвей Гаврилович, внезапно показался так далеко, как будто находился на другом берегу Камы, а то, что приближалось к ним, двигалось гораздо быстрее, чем они. В какой-то момент Саша даже подумала, что она все еще спит и это сон, потому что ничем другим не могла объяснить, почему бежала так медленно.

И все же они успели. Она вскочила в сени первая, Нина сразу за ней. Матвей Гаврилович захлопнул дверь, и в то же мгновение снаружи в нее что-то ударилось. Нина взвизгнула и влетела через распахнутую дверь в дом. Саша же как будто снова впала в ступор. Она слышала ветер сразу за дверью, видела клубящуюся дымку тумана на пороге через небольшое окошко сбоку от двери, но разглядеть в нем больше никого не могла.

– Это оно? – стараясь унять бешено бьющееся сердце, спросила Саша.