Текст книги "Жизнь и судьба Михаила Ходорковского"

Через месяц, 26 августа, допрашивали бывшего главу третьей добывающей компании «ЮКОСа» – «Юганскнефтегаза». На свидетельскую трибуну поднялся Тагирзян Гильманов[263]263
  http://www.khodorkovsky.ru/khamovnichesky_court/courtroom_reportings/13600.html.


[Закрыть] – бывший генеральный директор «ЮНГ».

«Вы состояли в штате собственно «Юганскнефтегаза» или «ЮКОС-ЭП»?» – спрашивал адвокат Мирошниченко.

«Сначала я был в штате «Юганскнефтегаза», когда перешли на единую акцию, – в штате «ЮКОС-ЭП». Тогда должность наша уже называлась управляющие, а институт генеральных директоров был исключен. Как управляющие мы работали по доверенности. Для меня эти перемещения не были принципиальными. Я точно понимал, что моим непосредственным руководителем является президент ЗАО «ЮКОС-ЭП»».

«А у вас не возникало сомнений в целесообразности существования «ЮКОС-ЭП»?»

«Нет. Это было разумно. Это было полезно. Это было эффективно. Потому что была важна концентрация ресурсов в целом по компании. Мы иногда обменивались и материальными ресурсами: были дефицитные позиции, такие как редкие задвижки, лабораторное оборудование. При отсутствии у нас при единой базе данных мы могли получить это из другого региона. И мы также делились с другими регионами. Была единая команда по добыче нефти. А еще кадровые перемещения. Мы изучали опыт и «Самаранефтегаза», и «Томскнефти», и какие-то лучшие практики мы переносили на себя, они действовали таким же образом. Шло поступательное развитие, это давало положительный эффект. Мы ежемесячно собирались и отчитывались все вместе, слушали отчет самарской команды, томской команды… мы понимали какие требования. Потому что иногда возникает такое чувство, что с нас требуют больше, чем с других. Но там мы видели, что равное отношение идет ко всем добывающим подразделениям».

«Покрывались ли затраты на добычу нефти ценами, по которым «Юганскнефтегаз» продавал нефть?» – спрашивал адвокат.

«Безусловно, покрывались, потому что надо было профинансировать все операционные задачи. Это, во-первых, налоги, потом энергетика, заработная плата. Это защищенные статьи. По ним мы платили с максимальной возможностью. Дальше шли материалы, связь, транспорт. Более того, я получал деньги для финансовой составляющей коллективного договора. Это уже исходило из прибыли. Кроме того, я получал очень серьезные деньги на капитальное строительство. Десятки миллиардов. Строительство нефтепроводов, площадных объектов, газопроводов. Я получал все необходимые финансовые ресурсы.

Если мы добывали больше нефти, нам дополнительно платили. Если мы не выполняли план – нас урезали. Мы снижали свои операционные затраты, это финансовая дисциплина».

«То есть от реализации нефти «Юганскнефтегаз» в 1998—2003 годах получал прибыль?»

«Конечно! Деньги получали, прибыль получали! А как же мы работали?!»

«Известен ли вам термин «скважинная жидкость»? Что он означает?» – «Да, известен. У меня средняя обводненность была на уровне 65 процентов. То есть из каждой тонны добытой жидкости 65 процентов составляет вода. Плюс в каждой тонне поднятой нефти в среднем 68 кубометров попутного нефтяного газа. Безусловно, в таком виде нефть не является товарной, ее надо довести до кондиции.

Термин «скважинная жидкость» был введен, потому что в кризис мы задолжали. Как только мы начали выходить из кризиса, наши кредиторы через суды, приставов поставили вопрос о быстром возврате долгов. И были попытки арестовывать нефть в чистом виде. Я обратился к губернатору, я понимал, что это чревато остановкой всего производства. Приставы заявили 400 тысяч тонн нефти для ареста. Я понимал, что не смогут они ее продать квалифицированно и не получат ни денег, ни налогов. И чтобы нефть не была подвержена аресту, ввели понятие «скважинная жидкость», которая принадлежала «ЮКОСу». Нам поручалось ее оттранспортировать с месторождений до товарных парков, подготовить до кондиции ГОСТов для НПЗ и только после этого мы отгружали эту нефть. Принципиально ничего не поменялось, сколько было нефти, столько стало, но собственником скважинной жидкости становилась компания «ЮКОС». У компании «ЮКОС» не было долгов. Мы ушли от рисков арестов, остановки производства и вообще развала. И эта тема обсуждалась во всех органах власти, мы открыто говорили об этом. Мы только обратили внимание на то, что то, что мы добываем, не является товаром – в этом была философия, так сказать».

«Как вы считаете, ценами, по которым продавалась нефть «Юганскнефтегаза», обществу был причинен какой-то ущерб?»

«Цены, конечно, отличались от цен на биржах. Но эта разница совершенно понятна: доставить нефть из Сибири в порт, пройти все процедуры таможенного оформления, прокачку… эти дополнительные затраты ложились плюсом в цену. Цены нас удовлетворяли. Еще раз повторю – они перекрывали все необходимые затраты. Не было задачи достигнуть максимальной прибыли. Была задача сделать свою работу – добыть безопасно нефть. Дальше работала другая цепочка. Да и сравнивать было не с чем! Биржи нет. Ценового обзора нет. Если бы хотя бы цены обсуждалась на уровне правительства округа – мы бы знали, почем продает «Сургутнефтегаз», «Нижневартовскнефтегаз»… Но цены не обсуждались. Цены были самой закрытой темой в бизнесе, задавать вопросы неэтично. Правительство не регулировало цены и не вело их мониторинг… и наверное, если бы мне не хватало денег, я бы задался вопросом – а почем же другие продают? Но меня цена устраивала».

«Какие-то расходы по экспорту нефти – пошлины, оплата каких-то услуг – «Юганскнефтегаз» нес?»

«Нет. Таких затрат у нас не было. Не было такой статьи расходов. И специалистов не было».

«Для нас состояние психологического, социального климата в регионе было важно. Мы понимали, что как живут наши люди, так они и работают», – говорил свидетель. «Ежегодно подписывалось социально-экономическое соглашение с губернатором округа. Писали, какую конкретно помощь мы оказываем тому или иному региону. Например, до деревни рядом с Приобским месторождением, мы построили линию электропередачи, до этого они жили на дизеле, мы построили фельдшерско-акушерский пункт, пробурили артезианские скважины, оборудовали школу-интернат компьютерами, взяли на себя вопросы детского питания в этой школе. Для этой деревни – хорошие шаги. Более того, мы предоставили рабочие места, до этого там люди занимались только промыслом… местное население – ханты. И они потом работали у нас.

А в обжитых районах…я там с 74 года работал, и мы только в 2001 или 2002 году построили в поселке Пойковский бассейн со спортивным залом, кафетерием …это, может, здесь звучит незначимо, но для 15-тысячного поселка спорткомплекс с бассейном – это событие! Мы построили аквапарк в городе <…>. Мы каждую школу оборудовали интернет-классом! И мы обучали преподавателей пользоваться этим ресурсом. Это тоже качественный скачок. Интернет уже жил во всем мире, а у нас ничего не было. Мы купили компьютеры… Мы простроили большой спортивный комплекс для города, который называется «Олимп», там проводились соревнования областного масштаба уже! Мы в Ханты-Мансийском районе финансировали в 2002 году социальные проекты на 90 миллионов рублей. Мои дети сами ходят в эту школу, внуки в детский сад… я сам периодически лечусь в этой больнице. И для меня не безразлично, как это выглядит, на каком уровне работает. Мы создали систему телемедицины в нашей больнице.

А ЮКОС-классы? Интернет-классы?! Там дополнительно вели уроки математики, психологии. Школьный бюджет не позволял, а мы финансировали это обучение, и 80 процентов детей из ЮКОС-классов поступали в вузы. Был конкурс, чтобы попасть в эти классы. Это была мотивация учиться лучше! И сейчас эти классы работают! Правда, они теперь называются «Роснефть-классы», но от этого смысл не меняется!»

И сделала это компания, у которой украли всю продукцию…

«За счет каких средств эти расходы осуществлялись?» – интересовался адвокат.

«Эти расходы шли не из бюджета нашего предприятия. Это шло с уровня холдинга».

От грабителя то есть…

Не просили ли его сделать что-либо незаконное, интересовался адвокат. «Не было ли принуждения, давления?»

«На земле места много, – отвечал свидетель. – И найти работу нефтянику, который знает свое дело, – не проблема. Если бы существовала такая система или даже намеки на эту тему, – поднялся бы, поблагодарил за работу и ушел. Если я проработал до 2007 года – значит, предложений такого плана не было».

«И вам ничего не известно о хищении всей нефти у добывающих предприятий?» – спрашивал адвокат.

«С физической точки зрения это НЕвозможно! Если это предполагается за счет разницы цен – это тоже неправильно, потому что цены были такими, какими они должны были быть для нефтедобывающих предприятий: покрывать затраты, создавать прибыль, необходимую для покрытия социального пакета, формировать и финансировать капитальные вложения. Для всего остального центром прибыли был холдинг. Это нас устраивало. Мы понимали, что развитие компании возможно при концентрации и очень высокой эффективности работы. Я не могу сказать, что у меня взяли нефть и мне не дали деньги. Деньги поступали регулярно, в полном объеме. Я добыл – я передал. Мне деньги за мой труд отдали. У нас каждый год поднималась зарплата, перекрывая инфляцию. Мы собирали информацию по зарплате в других регионам – Нижневартовск, Сургут. И мы не хотели быть последними. Для нас это тоже было вопросом чести. Мы поставили себе задачу – чтобы зарплата работника должна быть выше тысячи долларов, и мы этого добились! Я не могу говорить, что у меня каким-то образом похищали нефть. Я считаю эту ситуацию ненормальной. Что-то такое придуманное, непонятно для чего. Это невозможно! Нельзя украсть такую партию нефти! Нельзя ее взять и не рассчитаться, потому что тут же встает производство. Это ЧП! Да и город тоже независим и может показать характер, если его не будут финансировать. Такого не было! И стабильность в городе была важна. Значит, своевременно зарплата, своевременно налоги. Это была одна из задач».

«Вы, когда давали показания, говорили, что были дискуссии с налоговыми органами… какие-то вопросы решались в нашу пользу, с какими-то вопросами шли в арбитражный суд, где-то выигрывали, где-то проигрывали… в данном случае разбирается вопрос о том, была ли нефть, добытая «Юганскнефтегазом», продана или она была у «Юганскнефтегаза» похищена, я прошу вас уточнить и припомнить в рамках разбирательств – ставился ли вопрос о том, что нефть у «Юганскнефтегаза» похищена, и значит, он не должен платить налогов с похищенного, или суды принимали решения, что нефть была реализована, а значит, «Юганскнефтегаз» должен платить налоги?» – спросил свидетеля Ходорковский.

«Было возбуждено уголовное дело в отношении меня, что «Юганскнефтегаз» не платил налоги. Обвинение было построено на теме, что вся нефть продана, за всю нефть мы заплатили налоги, разница только в том, по какой цене продали. И говорить, что нефть… Нефть невозможно потерять! Или она на земле разлита, это авария, или она откачана в трубу! Я тогда задал вопросы в рамках следствия: «Вся нефть была откачана, которую мы добыли?» – «Да, вся нефть». – «Что сегодня?» – «Вы продавали по низкой цене. И вы закладывали изначально в налогооблагаемую базу эти низкие показатели». Речь не идет о потере нефти, о том, что что-то было не откачано. На вопрос мой в суде и на следствии, по какой же цене надо было продавать, я ответа не получил. «А что вы считаете по «маленькой или большой» цене?». Мне показали список, сотрудник МВД провел исследование, там были указаны 12 предприятий с разными ценами. Мы стояли где-то четвертые или пятые. Были с низшей ценой, были с высшей ценой. Расхождения были несущественные. Была цена ОЧЕНЬ высокая одна. Я спросил – а это что за аномальная цена, они что, из озера качали ее? Оказалась совсем небольшая партия (1 миллион тонн), и вся нефть шла за рубеж. Компании всю нефть за рубеж не удается продать. Эта компания продавала ВСЕ за рубеж и показывала эту цену. Я спросил: «А зачем же вы тогда вписываете эту цену? То есть сложили двенадцать цен – получили средневзвешенную по региону. Но так же нельзя. Вы возьмите мои 50 миллионов, возьмите этот миллион – и давайте пропорционально среднюю цену выведем!» – «Нет». Аргументации не последовало. Это исследование легло в основу. Информацию им эту выдали в МВД, даже с грифом «конфиденциально». А как я, будучи руководителем предприятия, мог узнать о ценах предприятий вообще? Это все равно, как если я бы спрашивал: «А сколько вы зарабатываете на моей должности в другом регионе?». Так никто не делает! Поэтому я отвечаю: нам платили за нефть столько, что нам хватало на покрытие всех затрат, для развития, для обеспечения социального пакета нашего предприятия. И говорить, что эта цена низкая и таким образом я занижал налогооблагаемую базу, я не могу. Нельзя меня признать человеком, сознательно занижавшим цену! Я поэтому не признал себя виновным. Но был осужден… Да, следствие признало, что всю нефть у меня купили. И нам этой цены хватало. А центром прибыли был холдинг, и нас это тоже устраивало, потому что инвестирование мы именно из него получали!».

Михаил Ходорковский поблагодарил свидетеля, у него больше не было вопросов.

«А налоговые органы знали, что вы платили налог с прибыли?» – спросил Платон Лебедев.

«Ну конечно! А как не платить, если он начислен».

«Вас Михаил Ходорковский устраивал как руководитель?» – спрашивал прокурор Лахтин.

«Устраивал. Он пришел в 97 году и сказал: чтобы вы не имели соблазна заниматься левыми делами, сидя на активах, я повышу вам зарплату. И мне и моим заместителям платили достойную зарплату. Ходорковский был доступен. У меня были с ним регулярные рабочие встречи. Я не помню случая, когда я попросил о встрече, а мне отказали. Я ни разу не помню, чтобы он повысил голос! Или был как-то нетактичен! Если Михаил Борисович приезжал в бригаду, это было событие! И люди задавали неудобные вопросы. Про зарплату, оборудование, школы… и если получали ответ, то точно знали, что это будет сделано!».

Показания Платона Лебедева

23 августа показания начал давать Платон Лебедев.

«Добро пожаловать в большой мир международного бизнеса», – начал Платон Леонидович.

И стал рассуждать об отношениях бизнеса и власти и рисках для того и другого: «В нашем случае, то есть в деле «ЮКОСа», когда власть и ее кукловоды на роль «арбитра» пригласила «бирюковых и каримовых», то есть использовала «тупую силу, безразличную к закону» (термин МБХ), то это наихудший вариант для разрешения любых, как потенциальных, так и реальных конфликтов между бизнесом и властью…»

«Очевидно, что, согласно теории «эффекта домино», многие виды потенциальных рисков для властей в деле «ЮКОСа» теперь будут мультиплицироваться (и достаточно быстро) в реальные и достаточно острые конфликты. Это классика.

Кстати, согласно этой же теории, «потерпевшими» от этого конфликта (рано или поздно) обязательно будут «бирюковы и каримовы» (см. историю – Менжинский, Ягода, Ежов, Абакумов, Берия и так далее)».

По мере моего погружения в дело «ЮКОСа» мое отношение к нему менялось. Наконец, когда четырехгигабайтная флэшка была полностью забита досконально проштудированной информацией, я совершенно ясно поняла, что позиция Платона Лебедева с его постоянными обвинениями прокуроров в фальсификации дела и безуспешными попытками возбудить дело против обвинителей и является наиболее адекватной.

Он просто правду говорит.

Так, как есть.

«Общеизвестно, – продолжил Лебедев, – что основной удар властями был нанесен в отношении основного владельца «ЮКОСа» – международной инвестиционной холдинговой компании «Group MENATEP Ltd.» (далее – «GML») и ее акционеров, у которых незаконным образом в нарушение ст. 45 Энергетической хартии было просто украдено (или экспроприировано) ее имущество, а сама компания – уничтожена.

Теперь, после того как в ноябре 2009 года Международный трибунал в Гааге на основании норм Комиссии ООН по международному торговому праву признал приемлемость иска структур «GML» к РФ для рассмотрения именно в рамках ст. 45 Энергетической хартии, угрозы взыскания с РФ минимум $30 миллиардов (максимум – до $100 миллиардов) приобрели реальные очертания».

И Платон Леонидович перешел к рассказу об истории создания «Груп МЕНАТЕП». В 1997 году Михаил Ходорковский предложил ему войти в число акционеров.

«Я согласился, для меня это была большая честь, – вспоминал Платон Лебедев. – Поясню суду, почему для меня это была большая честь. Когда умный и талантливый бизнесмен, которым безусловно был Михаил Борисович Ходорковский, обладающий гениальными способностями в разных сферах управления, как на макро-, так и на микроуровне, делает Вам предложение стать его партнером в бизнесе, это является, в какой-то мере, и его оценкой Ваших способностей».

Местом регистрации для холдинга был избран Гибралтар как территория со стабильной судебной системой, благоприятным налоговым режимом и минимальными рисками.

«В сентябре 1997 года мы обратились к иностранной аудиторско-консалтинговой компании «Chrysanthou & Christoforou», с которой я до этого имел деловые отношения, купить и продать нам зарегистрированную на Гибралтаре частную международную компанию, отвечающую нашим целям, что и было ими сделано, – рассказывал Платон Лебедев. – Кипрская компания «Chrysanthou & Christoforou» купила для нас действующую компанию «Flaymon Limited», зарегистрированную на Гибралтаре 5 сентября 1997 года».

Компания «Flaymon Limited» была переименована в «Group MENATEP Limited», «что более точно соответствовало ее фирменному стилю».

«Управление рисками в «GML» представляет из себя систему корпоративных процедур и решений, позволяющих минимизировать (или исключать) риски для бизнеса (юридические, политические, финансовые, налоговые, кредитные, коммерческие, таможенные, ценовые, валютные и т. д. и т. п.). Многие из этих процедур являются интеллектуальными продуктами (своего рода «ноу-хау») и относятся к коммерческой тайне GML.

Но одним из таких «ноу-хау» я поделюсь «безвозмездно» с судом, тем более что это поможет вскрыть факты фальсификации обвинения в т. н. «легализации».

Я полагаю, что является общеизвестным фактом такое явление в большом международном бизнесе, как недобросовестная конкуренция, иногда переходящая в различного рода провокации, шантаж, в которых недобросовестными конкурентами (или просто недоброжелателями) задействуются недобросовестные или просто коррумпированные представители правоохранительных органов и даже спецслужб различных государств для фабрикации уголовных дел, поскольку сам масштаб любого большого международного бизнеса приводит к громадному перетоку финансовых средств и капиталов между различными странами.

Поскольку глобальные перетоки финансов, осуществляемые международными корпорациями, затрагивают финансовые, налоговые и другие интересы многих стран, естественно, что органы финансового, фискального и банковского надзора этих стран внимательно следят за тем, чтобы при осуществлении транснациональных финансовых транзакций международных корпораций соблюдались как национальные, так и международные требования и правила».

«Особое внимание при этом уделяется предотвращению легализации денежных средств, – продолжил Лебедев. – Используемый в мире термин «money laundering» «отмывание денежных средств»… к сожалению, в нашем законодательстве есть маленький порок. У нас в уголовном праве к слову «легализация» забыли прибавить прилагательное «незаконная», поэтому у многих правоприменителей иногда крыша едет. Объясню – если человек заключил договор, а потом идет и регистрирует право на недвижимость по этому договору, это и есть легализация. Но это ЗАКОННАЯ легализация, потому что именно такая форма предусмотрена законом. У нас некоторые товарищи между законной и незаконной легализацией разницы не видят!»

«Для любой международной корпорации подозрения властей в «money laundering» (то есть отмывании денег) превращаются в своего рода «черную метку» от всех участников элитарного финансового рынка, с ней немедленно прекращают любые коммерческие сделки, ее средства в банках фактически замораживаются, что в итоге приводит к непредсказуемым последствиям.

«Money laundering» – во всем мире в первую очередь воспринимается как отмывание преступных доходов, полученных от незаконной торговли оружием, от наркоторговли, проституции и иных так называемых «раковых опухолей».

Ведущие страны мира, входящие в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) (кстати, к сожалению, РФ не является членом ОЭСР) выработали специальные правила и рекомендации по противодействию «money laundering».

Для этих целей была создана специальная организация FATF (The Financial Action Task Force on Money Laundering) – Международная группа по противодействию отмыванию денежных средств – для оказания содействия многим странам в борьбе с этим злом, и действующая достаточно успешно. <…>

Вместе с тем, я как бывший банкир имею непосредственное представление о работе FATF и проблеме с «money laundering», в том числе для РФ, поскольку в 90-х годах был приглашен экспертами FATF и сотрудниками российских властей для различных консультаций и подготовки предложений по созданию российского законодательства по противодействию «отмыванию».

Безусловно, имея в этой сфере определенный опыт и знания, я их использовал при управлении «GML» с целью исключения возможных рисков для холдинга от всякого рода провокаций в области «money laundering».

Естественно, что рисками такого рода возможных провокаций нельзя было пренебречь, поэтому для исключения и минимизации таких рисков для «GML» была создана многоуровневая холдинговая структура, в которой каждый отдельный элемент (бизнес-единица) занимался строго определенной, прозрачной и понятной для банков и их финансовых контролеров деятельностью.

Поясню суду, что под этим подразумевается.

Например, «GML» – как материнская компания всего холдинга – занималась исключительно инвестиционной деятельностью только через 100-процентные дочерние компании, список которых приведен в т. 36 л. д. 18—31. Таким образом, единственным источником доходов «GML» как материнской компании, как правило, являлись дивиденды от 100-процентных дочерних компаний (или доходы в виде процентов по субординированным займам, предоставляемым «GML» этим же 100-процентным «дочкам»).

Никакие иные поступления на счета «GML» в банках зачисляться не могли. Кроме того, с банками, в качестве дополнительной защиты от возможных провокаций, был согласован специальный режим счета «GML», исключающий зачисление на счета «GML» любых денежных средств от третьих лиц, кроме 100-процентных дочерних компаний «GML». Такая мера исключала риски зачисления «сомнительных» денежных средств на счета «GML» от «подозрительных» фирм или лиц, которые могли использоваться для осуществления провокаций против «GML».

Ваша честь, может быть, вы смотрели фильмы или читали книги, как недобросовестные представители спецслужб занимаются различными манипуляциями, чтобы опорочить добропорядочных граждан или компании. Именно таким способом. От сомнительных третьих лиц на счета этих граждан или компаний зачисляются сомнительные (грязные) суммы. Относительно счетов «GML» это было исключено».

«Далее, например, «Yukos Universal Ltd.» – 100% дочерняя компания «GML», директором которой также был я, являлась, в свою очередь, холдинговой структурой 2-го уровня, специализирующейся только на управлении и распоряжении контрольным пакетом акций «ЮКОСа» (в том числе через «Hulley Enterprises Ltd.»), и в своей бизнес-деятельности использовала аналогичные приемы «risk management».

Таким образом, на счета «Yukos Universal Ltd.» в банках могли зачисляться только доходы от продажи акций «ЮКОСа», а также дивиденды по акциям «ЮКОСа» или по акциям «Hulley Enterprises Ltd.». Аналогичным, как и в случае с «GML», образом с банками был также согласован специальный режим счета «Yukos Universal Ltd.», исключающий возможность зачисления денежных средств от третьих лиц по иного рода сделкам».

««Груп МЕНАТЕП» владеет 100 процентами компании «ЮКОС Юниверсал Лимитед», которая в свою очередь владеет 100 процентами акций «Халлей Энтерпрайзис Лимитед», а вместе они владеют контрольным пакетом акций НК «ЮКОС». <…> на счета «ЮКОС Юниверсал Лимитед», «Халлей Энтерпрайзис Лимитед» из компании «ЮКОС» могли приходить только дивиденды. С международного рынка на счета «ЮКОС Юниверсал Лимитед», «Халлей Энтерпрайзис Лимитед» могли приходить только денежные средства от продажи принадлежащих им пакетов акций «ЮКОСа».

Наши оппоненты сочинили версию, что «ЮКОС Юниверсал» и «Халлей Энтерпрайзис» занимались торговлей нефтью и нефтепродуктами, потому что им же надо было как-то объяснить, чем же занимался ваш покорный слуга Лебедев, откуда же у него было столько денег, естественно, он же должен был вот здесь где-то размещать «похищенную выручку от реализации нефти и нефтепродуктов»!»

«Прежде чем говорить о какой-либо легализации, нашим высокоученым в этом вопросе оппонентам хотя бы надо было представлять, сколько уровней им надо было пробивать, чтобы сочинять сказку о том, что какие-то реальные деньги попали на счета «Груп МЕНАТЕП»! Кстати, Ваша честь, были попытки провокаций, но они были на шестом и пятом уровнях, и то не в Российской Федерации… когда на счета иностранных компаний, контролируемых «МЕНАТЕП Эс А» или иными структурами «Груп МЕНАТЕП», некоторые товарищи пытались зачислить так называемые грязные деньги. Но я всегда уверен был в том, что эти деньги не зачислят, и в том, что мой банк мне всегда расскажет, откуда эти грязные деньги пришли. Чтобы узнать, кто решил пошалить и испортить репутацию».

«Мне известно, что «противоправность» при «хищении», в первую очередь, заключается в изъятии имущества против воли собственника, – говорил Лебедев. – Мне достоверно известно, что волю собственника нефти – дочерних нефтедобывающих обществ «ЮКОСа» – определял их исполнительный орган ЗАО «ЮКОС-ЭП».

Президентом ЗАО «ЮКОС-ЭП» являлся Бейлин Юрий Аркадьевич. Председателем Совета директоров ЗАО «ЮКОС-ЭП» являлся Ходорковский Михаил Борисович.

Мне также достоверно известно, что единственным акционером (до 2000 года – основным, более чем на 90%) нефтедобывающих обществ была компания «ЮКОС», а Ходорковский М. Б. был законным представителем этого единственного (основного) акционера.

Мне достоверно известно, что только эти органы управления – исполнительный орган, Совет директоров (до 2000 года) и собрание акционеров – и никто другой (ни прокуроры, ни следователи), были вправе выражать волю дочерних нефтедобывающих обществ и определять (одобрять) экономическую целесообразность и обоснованность принимаемых решений и оценивать их эффективность».[264]264
  http://www.khodorkovsky.ru/lebedev/testimony/13609.html


[Закрыть]

«Меня что, серьезно хотят убедить в абсурде, что Бейлин и Ходорковский действовали не по своей воле? – спрашивал Платон Леонидович. – Ваша честь, мне известен ГК РФ. Мне известно, что волю общества выражают органы управления обществом. Именно через органы управления реализуются гражданские права общества. Максима очень простая: если у общества нет органов управления, то некому выражать волю. Иных органов управления я не знаю. Но тогда об этом необходимо было указать в заведомо ложном обвинении с указанием лица, который их заставил (то есть Ходорковского и Лебедева) действовать против воли, и привести соответствующие доказательства…»

«Мне известно, что аудиторские заключения, подтверждающие достоверность финансовой (бухгалтерской) отчетности так называемых «потерпевших», например, «Юганскнефтегаза», выдавал независимый аудитор – ЗАО «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». Эта аудированная финансовая отчетность подтверждает возмездный характер сделок, получение выручки и прибыли от продажи нефти.

Эти аудиторские заключения ЗАО «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» действительны до сегодняшнего дня, они никогда не отзывались, о чем мне достоверно известно, что является очевидным проколом фальсификаторов заведомо ложного обвинения в «безвозмездном изъятии» нефти.

«Вам, Ваша честь, известно, что практически все активы «ЮКОСа» принадлежат «Роснефти», в том числе и «Юганскнефтегаз», – говорил Лебедев. – Если государственное обвинение считает, что у «Юганскнефтегаза» и других предприятий, которые теперь принадлежат «Роснефти», произошло хищение 350 миллионов тонн нефти, то тогда «Юганскнефтегаз», «Томскнефть» и «Самаранефтегаз» были обязаны полностью реформировать финансовую отчетность за все эти периоды. С публичной отчетностью «Роснефти» (куда включаются показатели добывающих предприятий, которые ранее принадлежали «ЮКОСу») я знаком подробно, в том числе и за 2009 год. Там этого нет! Ни в отчетности по международным стандартам, а эту отчетность для «Роснефти» теперь аудирует «Эрнст энд Янг», этого нет и в отчетности по российским стандартам. Очевидно, Ваша честь, что кто-то кого-то обманывает. Или «Роснефть» вместе со своими аудиторами, или наши оппоненты. Подчеркиваю Акции «Роснефти» – это так называемые публичные фишки, которые торгуются как в Российской Федерации, так и за ее пределами. Интересно, кто до настоящего времени кого обманывает. А мне поверить в то, что «Роснефть» не знает, какое нам предъявлено обвинение, достаточно сложно, тем более что есть всем известный факт, что повестка направлена Богданчикову, чтобы тот явился в суд!».

«Итак, что же есть у господина Богданчикова в отчетности, которая пока никем не реформирована?» – предложил Лебедев посмотреть следующий файл: «Бухгалтерский баланс «Юганскнефтегаза» за 2004 года». В графе «накопленная нераспределенная чистая прибыль» по состоянию на конец 2003 года было указано более 12 миллиардов, на конец 2004 года уже 58 миллиардов. «Эти цифры, Ваша честь, объясняют, почему и ради чего состоялось банкротство «ЮКОСа». Эти же цифры, Ваша честь, приведены в отчетности Юганскнефтегаза за 2004 год в «Отчете об изменении капитала». Здесь те же самые показатели приведены. Чуть забегая вперед – эту отчетность подписал генеральный директор «Юганскнефтегаза» господин Бульба в марте 2005 года. Эта отчетность сдана во все государственные органы и никогда не отзывалась. Она заверена аудиторами «Юганскнефтегаза» компанией «Прайсвотерхаус». И самое главное – март 2005 года, владельцем «Юганскнефтегаза» является наш основной так называемый потерпевший «Роснефть», таким образом, это не отчетность Ходорковского, это отчетность Сечина и Богданчикова! Документы о назначении Бульбы генеральным директором «Юганскнефтегаза» Богданчиковым вам, Ваша честь, уже оглашались».