Текст книги "Дом, где пахнет шарлоткой. О теплых встречах, женской дружбе и мечтах, которые вредно откладывать"

Учебный год им пришлось заканчивать в другой школе, и единственным, кому все-таки не пришлось писать тогда контрольные, стал Игорь. Его фото повесили на доску почета и напечатали в газетах, он стал местным героем. Даже из газеты приходили и брали интервью. Игорь сказал, что вылечится и станет пожарным. Дружба Олеси и Саши оказалось той самой, настоящей. На всю жизнь. Сашка тянулась за Олесей, даже стала серьезнее относиться к учебе и смогла поступить в ВУЗ в их областном центре вместе с Олесей. Родители Саши купили небольшую квартиру, и все годы учебы Олеся с Сашей жили в ней вместе. Замуж вышли почти одновременно, свои квартиры купили неподалеку друг от друга, дети росли вместе. А вот Игоря с момента переезда в Москву больше не видели. Поначалу он писал Олесе письма, рассказывал, как проходит реабилитация, а потом они перестали приходить. Олеся искала, писала, но безуспешно.

А спустя много лет увидела его фото в газете. Все такой же молодой, словно время над ним не властно. Только прочитав текст, поняла, что это не он. Сын. Максим Игоревич. Храбрый пожарный, спасший жизни, получил медаль «За отвагу».

Моя девочка

– Вы хотите вернуть девочку? – Специалист отдела опеки строго смотрела на Ксению.

– Я думаю об этом, – не отводя взгляда, ответила та.

– Теоретически, отказаться, конечно, можно, но вы понимаете, какую травму нанесете ребенку?

– Понимаю. Но я не знаю, что делать. Вы точно все нам про нее рассказали?

Специалист вздохнула, поджав губы.

Ксения в детстве мечтала о сестре. Росла она в семье, где кроме нее было двое родных братьев на год и на два старше и четверо двоюродных, тоже примерно ровесники. Все жили поблизости, вместе гуляли. Она наравне со всеми участвовала во всех мальчишеских играх, была полноправным членом их банды, своим пацаном.

И хотя она умела виртуозно сплевывать между зубов и громко свистеть, прекрасно ладила с мальчишками, женского общества очень не хватало. Мама, Таисия Антоновна, не в счет, у нее не было времени на задушевные разговоры и игры с дочерью. Ее основная забота – накормить, обуть, одеть, убрать, еще и на работу каждый день, а на нежности у нее не хватало ресурса. Весь он уходил на попытки поймать мужа, отца Ксении, на измене.

Отец авторитета не имел, поскольку зарабатывал копейки и ничего в жизни не добился, все приходилось тянуть самой маме, и она об этом ему постоянно напоминала. Еще и соседки намекали, что он якшается с Катькой из второго дома или с Галькой из дома с аркой. Мама бдила, нюхала ворот пиджака, звонила на работу, если папа задерживался.

Но папа ни разу не попался. Когда Ксении было девять лет, отец ушел из семьи к другой женщине, вообще не из их двора и даже не с работы. Было непонятно, то ли он действительно все эти годы изменял и наконец-то определился и выбрал самую-самую из всех своих потаскух, как называла его гипотетических любовниц мама, то ли ему надоели вечные подозрения и он решил их оправдать.

С детьми он поначалу поддерживал отношения, но новой жене это не нравилось; видимо, она не была уверена в своей полной победе и боялась, что дети заманят отца обратно в семью. Она хотела присутствовать на всех совместных встречах, это уже не нравилось Ксении и братьям, не скрывающим враждебности к новой второй половине отца. Встречи случались все реже, живое общение постепенно сходило на нет, только алименты отец исправно платил да дарил небольшие суммы на дни рождения. Через несколько лет он с новой женой переехал в другой город, Ксения его больше никогда не видела. Иногда он звонил на день рождения, спрашивал, как дела. Разговоры длились по две минуты: им нечего было сказать друг другу.

Обычно такое событие, как развод, сильнее сближает детей с одним из родителей, но в семье Ксении такого не произошло. Она завидовала девочкам, у которых мамы были как подружки, можно было поделиться любым секретом, тревогами. Ксения как-то попробовала рассказать маме о ссоре с подругой, так та еще и рассердилась, что дочь с кем попало дружит. Если Ксению ругали в школе, а такое случалось редко, всего несколько раз за все школьные годы, то мама всегда становилась на сторону обвинителей, не разбираясь. Считала, что учителя зря ругать не будут.

А дружба с девочками у Ксении всегда шла по одному сценарию – сначала они лучшие подруги до гроба, делятся секретами и проводят все время вместе, а спустя недолгое время дружба резко обрывалась, и подруга начинала сторониться ее или демонстративно играть с другими девочками, игнорируя Ксению. Возможно, потому что в любой подруге она сразу видела сестру и жаждала владеть всем ее временем и вниманием без остатка. А может быть, просто не понимала мудреных правил девчачьей дружбы.

Уже будучи старше, в школе, она обзавелась несколькими подругами, но мечтать о сестре не перестала, потому что подруги не давали той близости и взаимопонимания, которых хотела Ксения. С годами мечта о сестре трансформировалась в мечту о дочери, с которой они станут лучшими подругами и которой для Ксении так и не смогла стать ее мама. Она всем рассказывала, что выйдет замуж и обязательно родит девочку, а может, и двух или даже трех.

На первом курсе института она влюбилась в одногруппника Севу Панфилова – он кардинально отличался от ее задиристых братьев и всех дворовых мальчишек. Во-первых, Сева был умный, умнее всех в группе, а может, и во всем институте. На лекциях по сопромату, когда все тупо переписывали формулы с доски, не понимая, что это за набор сатанинских символов и на каком языке говорит преподаватель, он вникал с лету и бывало даже поправлял преподавателя, замечая ошибку в формуле. После его поправок в аудитории раздавался восхищенный и одобрительный гул.

А во-вторых, Сева был красив – высокий, плечи широченные, подбородок угловатый, как у мужчин в рекламе пены для бритья. И в нем, таком брутальном и уверенном в себе, сквозило что-то детское, в нем еще можно было разглядеть ребенка, каким он не так давно был. Может, дело в длинных черных ресницах или ямочках на щеках, но Ксения, тоже вполне себе красавица, обмирала от звука его голоса, взгляда серых глаз и его многозначительных усмешек.

Отношения стремительно развивались – первый секс грянул, как майская гроза. Сердца стучали так, что, казалось, от этого стука дрожит весь дом. Все девять этажей ритмично вибрировали, передавая импульс земной коре и воздуху. Где-то случилось землетрясение. Севу и Ксению накрыла первая любовь. Они тогда не знали, что бывает и вторая, и третья, думали, такое чувство – навсегда. Их бросало в объятия друг друга, как притягивает к друг другу мощные магниты – попробуй оторви.

У семнадцатилетних гормоны зашкаливают. Природа считает людей в этом возрасте вполне пригодными для продолжения рода, а семнадцатилетние затуманенные гормонами мозги о последствиях этого самого деторождения не думают. Ксения забеременела. Сева настаивал на аборте, мама Ксении настаивала на аборте, но все бесполезно – та хотела рожать. Не собираюсь, говорила, убивать свою девочку. Что это будет девочка, она не сомневалась. Поженились. Жилищную проблему решили родители Севы – поселили молодых в квартиру умершей бабушки, которую как раз отремонтировали и собирались сдавать.

Родился мальчик, назвали Дмитрием. Хорошенький – личико круглое, глаза как вишенки, а когда улыбается – на щеках ямочки. Ксения даже не расстроилась, что пацан родился – материнский инстинкт, как цунами, накрыл ее с головой. А Сева к сыну отнесся прохладно, без того восторга и умиления, которого ждала Ксения. С утра он уходил на работу, возвращался недовольный: дома ужина нет, а жена с ребенком возится. Родители помогали финансово, но полностью содержать молодую семью не собирались, хотя и могли, если бы чуть напряглись. Напрягаться родители отказались – Севе пришлось перевестись на заочный и пойти работать, отец устроил его в фирму друга помощником секретаря. Новоиспеченный отец и глава молодой семьи был не в восторге от того, как все сложилось, и винил во всем Ксению с ее нежеланием сделать аборт.

Сева был по-прежнему красив и умен, вот только жена при виде него больше не обмирала. Они были как две лошади в упряжке – тащат одну телегу, а головы повернуты в разные стороны. Ксения не могла надышаться на сына, полностью уйдя в мир материнских забот, а Севе хотелось всего того же, что и до рождения ребенка, только еще сильнее: студенческих вечеринок, беззаботного шатания по улицам в компании друзей, флирта с симпатичными, такими же беззаботными девчонками.

Разочарованные и недовольные друг другом и судьбой, Сева и Ксения скандалили. Да так, что соседи, бывало, вызывали полицию, напуганные грохотом мебели и криками. В один из таких скандалов Сева метнул табуреткой не в стену, как обычно, а в Ксению. Та еле успела увернуться, но все равно получила довольно серьезный ушиб плеча. А если бы не увернулась, то ушиб получила бы голова.

Ксения побросала в сумку детские вещи, схватила в охапку сонного Димку – ему на тот момент было около двух лет – и, не замечая стоящего на коленях Севу, который пытался вымолить прощение, уехала на такси к маме. Больше она к Севе не вернулась, хотя он обивал пороги и умолял.

Она показала братьям синяк на плече, и с той поры Сева боялся к их двору приблизиться и на пушечный выстрел. Братья с детского возраста решали проблемы одним способом, и на этот раз Ксения сочла этот способ приемлемым. Она подала на развод, устроила Димку в садик и пошла работать менеджером в стоматологическую клинику – записывала страждущих на лечение и гигиену. Одновременно стала заочно учиться на юриста, хотя изначально до рождения Димки училась на архитектурном. Просто нужно уже было получить эту треклятую корочку о высшем образовании, а на юридическом учиться всяко полегче.

В клинике на одном из корпоративов она закрутила с ортодонтом Ильей Геннадьевичем Никитиным, которого персонал звал не иначе как Илюшей за неизменно хорошее настроение и покладистый характер. Он всегда соглашался поменяться сменами, помочь, прикрыть. Илюше было тридцать два, у него были синие-синие глаза, двухкомнатная квартира и серьезные намерения. Когда-то он встречался с девушкой, но не сложилось – она ушла к хирургу-имплантологу. После нее было много разных девушек, а вот любви к ним не было. А Илюше хотелось любви. Он был немного романтиком и, как все доктора, циником. Эдакий циничный романтик: знал, что человеческая любовь – это набор гормональных коктейлей, впрыскиваемых организмом для того, чтобы программа размножения вида работала, и в то же время мечтал встретить ту, с которой эти коктейли будут действовать всю жизнь.

А тут Ксения с лучистыми глазами и такими ровными, от природы белыми зубами, словно прошла ортодонтическое лечение. Отменное чувство юмора и внешность – будто выиграла ее в генетической лотерее. Куда ни посмотри, все идеально: и ноги длинные, и кожа гладкая, и волосы блестят. В глаза эта красота не била, оборачиваться вслед не заставляла – собранные в хвост волосы, минимум косметики и свободный стиль в одежде. Ксения никогда ставку на внешность не делала. Ей, выросшей в мужской компании, превращение из ребенка в девушку далось непросто, она стеснялась проявляющейся женственности и сексуальности, прятала новое тело с третьим размером груди под мешковатой одеждой. Все это она переросла, став вполне уверенной в своей внешности молодой женщиной, но интерес к женским ухищрениям и украшательству был минимальный. Но Илюша и без всяких ухищрений увидел и оценил красоту и беззащитность, сквозившую, как ему казалось, во взгляде. В коллективе стоматологической клиники образовалась ячейка общества. Ксения стала Никитиной и вместе с сыном Димой переехала к Илюше. Через год она забеременела. Илюша с большим энтузиазмом воспринял новость, впрочем, как и сама Ксения, надеявшаяся на этот раз родить девочку.

Родился мальчик, Костя. И если Дима был первым, пробным ребенком, таскавшимся с родителями по студенческим гулянкам, засыпавшим даже под орущую музыку и скандалы родителей, то Костя с первого дня сразу дал понять, что с ним так не пройдет.

Гиперактивный, требующий полного внимания обоих родителей, он заставлял всю семью крутиться вокруг него. Никто особо и не сопротивлялся, Илюша без памяти полюбил сына и готов был дарить ему все свое свободное время. По правде говоря, свободного времени у Ильи практически не водилось, потому что он оказался не только хорошим врачом, но и талантливым бизнесменом. Открыл свою клинику, дела шли в гору. Ксения отдувалась дома за двоих.

И хотя заработки Ильи позволяли ей не думать о деньгах и работе, первым делом, когда Косте исполнилось три, она отправила его в садик. И не только для социализации, а еще потому, что хотела выйти на работу. Устроилась она на должность общественного помощника прокурора. Это внештатная должность, неоплачиваемая, но энтузиазм и рвение дают шанс стать штатным сотрудником уже со всеми привилегиями, льготами и, конечно, заработной платой. Тем более, знакомые обещали помочь с этим.

А Ксении очень хотелось работать в такой серьезной структуре. Она днями и вечерами пропадала на работе, участвовала в прокурорских проверках, лопатила горы документов, уставала как собака, но горела целью – попасть в штат. Обеспеченный муж – это хорошо, но кто знает, что там будет завтра, думала Ксения, роясь в пыльных прокурорских архивах. И награда за упорство не заставила себя слишком долго ждать – примерно через полгода Ксении предложили должность штатного помощника прокурора, со всеми льготами, зарплатой и отпуском. Она была счастлива.

Накануне оформления документов в отделе кадров Ксении приснился сон. Она идет по узкой садовой тропинке, по обеим сторонам засаженной грушевыми деревьями. Ксения срывает грушу и откусывает, спелая мякоть исходит соком, наполняя рот ароматной сладостью. Она срывает еще и еще, набирает груши в подол платья и вдруг видит в синем небе розовый, словно игрушечный, парашют. А к парашюту прикреплен сверток в розовом одеяльце. Парашют спускается все ниже, Ксения высыпает из подола груши и бежит, бежит за парашютом. Догоняет, чуть подпрыгивает, чтобы поймать. Обхватив сверток двумя руками, Ксения садится на траву, приподнимает уголок одеяла и видит чудесную девочку. Настоящую, не игрушечную. Золотые кудри, голубые глаза, розовые щеки – ангел! Девочка улыбается и, чуть выпутавшись из одеяла, протягивает к ней маленькие пухлые ручки. Ксения подается навстречу этим ручонкам, чувствуя, как ее наполняет, накрывает волной счастья.

Ксения пришла в себя, сидя на кровати, рядом, приоткрыв рот и чуть похрапывая, спал Илья. Девочка из сна была такой реальной, а чувства, которые она вызвала, щемили сердце. Третьего ребенка они с мужем не хотели и не планировали – муж строил бизнес, Ксения хотела строить карьеру. Но мечта о девочке снова всколыхнула душу. Через два дня после устройства на новую должность Ксения узнала, что беременна.

– Все сбудется, стоит только расхотеть, – рассматривая тест на беременность, сказала она мужу.

– А ты мечтала о третьем ребенке? – удивился тот.

– Я мечтала о девочке, – усмехнулась Ксения.

– Уверена, что будет девочка?

– На все сто, это девочка. Мне так Бог сказал.

Илья настаивал на аборте. Он любил жену, любил мальчишек, причем обоих, он оказался отличным отцом и хорошим семьянином. Но маленькие дети – это не только море любви, это так много забот, это бессонные ночи, а они только-только начали приходить в себя после Кости, измотавшего их в младенчестве, вытянувшего из них все нервы и вытрясшего душу. Временами Илья с Ксенией шутили, что если бы Костя был приемным, то они бы могли списать его бесконечные истерики, плохой сон и слабое здоровье на плохую наследственность, но он был их кровиночкой, как две капли похожей на Илью.

За короткое время добрый и покладистый Илья вдруг стал подозрительным и враждебным. Он вспомнил, что жена в течение нескольких месяцев почти ежедневно задерживалась на работе. Бывало, и допоздна. Тогда его это беспокоило, но свое недовольство он выражал мягкими упреками, а сейчас в нем проснулся ревнивец, подозревающий жену в измене и намекающий, что долгожданная девочка – это плод любви на стороне.

Вспыльчивая, остро реагирующая на любую несправедливость, Ксения даже не обиделась. Внутри нее сейчас было столько любви, наполняющей ее до краев, что места для раздражения и обид не осталось. Ксения чувствовала себя слегка блаженной и невозможно счастливой. Даже мысль, что придется рассказать о своем положении на новой работе, ее почти не тревожила. А рассказать придется, потому что никакого аборта не будет. Тем более, Ксению поддержала мама, что было очень ценно. Она редко вставала на ее сторону. Все братья – и родные, и двоюродные, из тех, что обзавелись детьми, продолжили род мальчиками, а маме хотелось внучку. Детство Ксении для нее пролетело почти незаметно, словно та и не была ребенком. И только после появления внуков мама с горечью поняла, как много в свое время упустила. В молодости трудно быть осознанными родителями, жизнь бурлит, соблазняет перспективами, времени проживать момент и наслаждаться им нет. Тем более, кажется, что этих моментов впереди еще так много. Но время коварно – в начале жизни оно делает вид, что идет медленно, почти стоит на месте, что можно успеть все и даже больше, а потом ускоряется до сверхзвуковых скоростей, так, что ты успеваешь только моргнуть – и вот у тебя уже внуки.

Первое УЗИ показало девочку. Ксения азартно придумывала имена, Илья активно участвовал. Он нашел в этой ситуации свои плюсы – что жена еще несколько лет будет дома, а это значит уют, горячие ужины и семейные вечера, пусть и с лялькой на руках. И надеялся, что снаряд в одну воронку два раза не падает и третий ребенок будет не таким хлопотным, как второй.

В отделе кадров новость о беременности новой сотрудницы восприняли спокойно. Мол, государство поощряет улучшение демографии в стране, а мы структура государственная и интересы государства – наши интересы. У нас есть ведомственные ясли, с полутора лет туда берут детей сотрудников, а вы, хотя и без году неделя у нас трудитесь, все равно сотрудник. Как исполнится полтора годика, сдадите ребеночка, а сами в это время сможете стоять на страже государственных интересов.

Ксения так далеко не заглядывала, она вся была в мыслях об уровне своего гемоглобина и выборе комплексных витаминов для беременных. Чтобы ее девочке хватало питательных веществ. Второе УЗИ снова показало девочку, но Ксения и не сомневалась в результатах обследования. Наступил тот замечательный период материнства, когда ребенок совершенно не беспокоит, а вполне воспитанно сидит в животе, пока мать наслаждается шопингом. Ксения с мамой скупили все розовое в магазинах города – утопающее в кружевах и рюшах постельное белье, нежнейшие распашонки и платьица. Белую с розовой отделкой модную коляску и крутящийся над детской кроваткой мобиль с розовыми зайками. Девочек в семье остро не хватало, поэтому розовое с энтузиазмом скупали и все Ксенины родственники.

Родился мальчик. Саша. Так планировали назвать девочку, хорошо, что имя универсальное, не нужно ничего нового придумывать. А придумывать не хотелось совершенно.

Саша спал по двадцать три часа в сутки, как классический ребенок из учебников по педиатрии, просыпался только для того, чтобы поесть смесь из бутылочки. Молоко у Ксении не пришло. Зато пришла жесточайшая депрессия. Ксению ничего не радовало и не интересовало, даже ее новенький сын. Она механически выполняла свои материнские обязанности, а временами ее посещали странные мысли. Например, укачивала она Сашу и думала о том, как хрупка младенческая жизнь, можно просто разжать руки, и все, нет Саши. Тело и мозг словно жили по отдельности. Тело, накачанное материнскими гормонами, исправно выполняло свою функцию и покрепче сжимало руки, когда в мозгу появлялись мысли о хрупкости младенцев.

В этот период очень помогала мама, прибегавшая после работы и в выходные, и Илья. Они сплотились плечом к плечу, подхватив быт, разбивший немало семейных лодок. Мама готовила на несколько дней, убирала квартиру, Илья закупал продукты, помогал старшему с уроками, отводил и забирал из сада среднего.

Младший стал любимцем всей семьи – такой ласковый получился. Если и капризничал, то только по реальному поводу, когда что-то болело или беспокоило. Засыпал в любое время и в любом месте, мог часами сидеть среди игрушек и так лучезарно улыбался, что очаровал всех с первого взгляда.

Депрессия Ксению отпустила, но осталось какая-то неудовлетворенность жизнью. Чего хочу – не знаю, что знаю – не хочу. В полтора года сдала Сашку в ясли и вышла на работу. Жизнь закрутилась колесом – работа, работа, работа, дом и так по кругу. Словно морковка перед ослом, ходящим по кругу, маячила хорошая должность, и Ксения бежала, не останавливаясь. С сыновьями, старшим и средним, в свое время не пропустила ни одного утренника в саду, участвовала в конкурсах поделок, водила по театрам, а у младшего ни на одном утреннике не была. Некогда.

Дни летели один за другим, столько всего в них умещалось, а в результате сложились в короткие десять лет. И вроде бы все хорошо было у Ксении: карьера движется вперед, замечательные дети отлично учатся и помогают по дому, муж любит и регулярно это доказывает, исправно исполняя супружеский долг три раза в неделю, еще и добытчик. Любая на ее месте была бы счастлива. А Ксения нет-нет, да всплакнет о несбывшемся. О златокудрой девочке, иногда приходившей во снах. Забыть не получалось, а рожать четвертого ребенка было страшно – уже и так трое, а вдруг четвертый тоже мальчик? Снова пройти этот путь разочарования Ксения не хотела.

Ксения завела кошку. Или, может быть, кошка сама пришла к ней. Она сидела перед дверью подъезда и плакала. Ксения запустила кошку в подъезд и принесла ей молока. Она не знала, что взрослые кошки редко пьют молоко. Но кошка выпила и попросила еще. Ксения пошла за добавкой, а кошка пошла за Ксенией. Забежала в квартиру и уселась посреди прихожей. Мол, что дальше?

Ксения взяла кошку и отнесла под душ, потому что лапы грязные. Кошка стоически перенесла процедуру, не царапалась и не убегала, только утробно подвывала. Дети, услышав, что происходит что-то необычное, прибежали смотреть. Домашних животных Ксения заводить не разрешала, хватало троих сыновей. А тут сама принесла.

Кошку назвали Кошкой. По виду она была совершенно обычная, полосатая, а глаза – как фары – огромные и умные. Ксения целовала Кошку в нос и кормила только хорошим кормом, чтобы в почках не образовывались камни, а та в ответ мурчала как трактор, терлась о ноги и спала, прижавшись к боку. То ли время пришло, то ли три килограмма мурчащей кошки встали на нужное место, но златокудрая малышка перестала сниться, а Ксения перестала плакать о несбывшемся. И как раз в тот момент, когда можно было бы поставить в этой истории точку, произошла встреча.

На дне рождения коллеги Ксения встретила знакомую – маму одноклассника старшего сына Димки, Татьяну. Димка дружил с ее сыном Женей, потом они переехали в другой район, Женька перешел в другую школу, дружба сошла на нет.

Разговорились про детей. Ксения помнила, что у Татьяны двое сыновей, но оказалось, что уже и девочка есть, три годика. Рассматривая в телефоне фотографии малышки, Ксения погрустнела.

– Я тоже так девочку хотела, третий должен был быть девочкой, Александрой, а родился Сашка. Одна я в мужском царстве, – усмехнулась Ксения.

– А мы под опеку взяли, я хотела сама родить, но все не получалось. Такая замечательная малышка, как специально нас ждала. И даже похожа на нас, – счастливо улыбнулась Татьяна.

Мечта Ксении вспыхнула с новой силой. Оказывается, можно перехитрить судьбу и получить дочь другим путем. Она раньше никогда о такой возможности всерьез не думала, ей казалось, что детей из детдомов берут люди где-то в параллельных вселенных или в кино. Но нет – Татьяна со своей приемной дочкой была вполне реальна. Ксения в ту ночь не спала, мысли гудели в голове. К утру было готово решение. Записалась в школу приемных родителей. Ни мужу, ни детям, ни маме ничего не сказала. В школе говорили о мотивах взять ребенка в семью. Мотивы бывают позитивными, когда взрослый человек осознанно принимает решение взять чужого ребенка. Бывают деструктивными, когда человек этим ребенком пытается закрыть дыру в душе, оставшуюся, например, после разрушительного жизненного события – смерть близкого, уход мужа. А бывают вещественные, когда человек хочет решить свои финансовые проблемы за счет опекунского пособия. Ксении казалось, что она вполне осознанный первый вариант.

Осталось только заручиться поддержкой мужа, детей и мамы. Муж воспринял в штыки:

– Ксюш, ты понимаешь, какая это ответственность? Тут свои, бывает, так выведут, убил бы, а это будет чужой ребенок. Чужой! Неизвестно, какая наследственность.

– Семеновы взяли девочку. Помнишь, Женька Семенов, одноклассник Димки? Вот его родители взяли, и все прекрасно. Девочка чудесная.

– Давно взяли?

– Около года, кажется.

– Ксюш, ребенка ты берешь навсегда! А вдруг у него родители алкоголики? Алкоголизм – это наследственное заболевание. Если эта чудесная девочка начнет пить в тринадцать? – нагнетал Илья.

– Ну не все же алкоголики, бывает, родители погибли или что-то еще, Илья, – глубоко вздохнула Ксения.

– Ну что? – уже понимая бесполезность сопротивления, устало потер лоб тот.

– Мне это нужно. Это то, чего я хочу от жизни, понимаешь? Хочу дочку, очень хочу! Но если рожать, то опять будет пацан, проходили, – размазывая по щекам слезы, сгорбилась в кресле Ксения.

Илья молчал, уставившись в пол, словно там должен был появиться правильный ответ.

– Давай так, – выпрямилась Ксения, – просто походим вместе в школу приемных родителей. Там видно будет.

– Хорошо, – покачав головой, согласился Илья.

– Люблю тебя, люблю, – подскочила к мужу Ксения, исступленно зацеловывая его лицо.

Маме Ксения попыталась рассказать не в лоб, а зашла издалека.

– Женьку Семенова, Димкиного одноклассника помнишь? Часто у нас в гостях был, такой пухлый.

– А-а-а, да-да, конфеты шибко любил, горстями ел, а фантики они за диван с Димкой прятали, чтобы мы не нашли, помню, – ностальгически улыбнулась Таисия Антоновна.

– Родители его девочку взяли из детдома.

– Зачем? У них же своих двое? – удивилась Таисия Антоновна.

– Дочку хотели очень.

– Ну родили бы, дело нехитрое.

– Ага, как у меня третья девочка бы получилась, – насмешливо фыркнула Ксения.

– Ну тут не угадаешь, да, но зато свои, роднулечки, а там – кто знает, – многозначительно развела руки мама.

– Я тоже хочу взять девочку, – чуть не зажмурив глаза, выпалила Ксения.

Вроде уже взрослая, трое детей, а мамино осуждение до сих пор тяжело переживала.

– А что, кошечки по подъездам закончились, что ли? – вскинула брови Таисия Антоновна.

– Мам, ну зачем ты так, ты же знаешь, как я девочку хотела.

– Девочку она хотела. Все чего-то хотят, что на этом циклиться-то? У тебя трое детей, Ксюша, ты бы им внимание уделяла побольше, а не на работе юбку просиживала. А чужого ребенка вот так не кинешь, там внимания много нужно.

– Ну если она совсем маленькая будет, мне отпуск дадут типа декретного, если постарше – садик дадут, а я возьму пару месяцев отпуска за свой счет.

– Решила уже все, я смотрю? – поджала губы Таисия Антоновна.

– Да, – ответила Ксения.

– Ну ты все-таки подумай, дочь, ребенок не кошка из подъезда, которую один выгнал, другой подобрал, если не понравилась – отдал, продал. Это ребенок, только не твой, чужой. Его полюбить нужно будет; думаешь, это просто? Тебя, помнишь, как этот же Женька Семенов раздражал? Постоянно голодный, сколько ни корми, в туалете у вас сидит долго. А он потом домой уходил, Ксюш, к своей маме. А представь теперь, что он твой, этот Женька, никуда не уйдет.

– Мам, ну это другое.

– Ниче не другое, чужие дети и есть чужие дети, кто бы что ни говорил. Не было бы своих, еще можно понять. Ты подумай.

– Хорошо, я подумаю.

Два месяца в школе приемных родителей, месяц оформления документов, а дальше поиск и ожидание. Илья уже свыкся с тем, что они ждут ребенка. Словно еще одна беременность. Мама, исчерпав все аргументы, тоже ждала. Детям рассказали в последний момент. Димка к тому времени уже жил отдельно, новость воспринял с некоторым удивлением, но вполне спокойно. Средний, Костя, подросток, весь в компьютерных играх и друзьях, сказал: «Только пусть в моих вещах не роется и на письменном столе ничего не трогает, а так – путь живет у нас». Младший, Сашка, – обрадовался. Пообещал защищать и заботиться.

Сначала нужно было выбрать ребенка по фотографии на специальном сайте; если понравится, то врач при встрече расскажет обо всех диагнозах, а их, к сожалению, всегда немало, и только потом можно увидеть ребенка вживую. На грудничка даже не претендовали, слишком высока конкуренция среди приемных родителей. Новые дети на сайте появлялись пару раз в неделю, Ксения с нетерпением и одновременно с горечью ждала обновлений, понимая, что ее счастье зависит от несчастья детей, но той девочки, от которой екнуло бы сердце, все не было. Поиск занял четыре месяца.

Ксения, хотя и крещеная, но в церкви за всю жизни бывавшая несколько раз, стала молиться. Узнала, что в соседнем большом городе проездом будет икона Божьей Матери Казанской, решила съездить и попросить помощи. Но именно в этот день заболел младший, слег с высокой температурой, и поездка сорвалась. А на следующий день на сайте появилась девочка. При виде ее фото Ксения на какое-то время забыла, как дышать. Так и сидела, не дыша, смотрела на это лицо, не раз виденное во снах. Золотистые волосы, пухлые щечки, голубые глаза. Три с половиной годика. Зовут Даша. Добрая, отзывчивая, любит играть в куклы.

Ксении дали направление на встречу с девочкой в дом малютки. Они с Ильей ждали девочку в маленькой комнатке для встреч, где из мебели были небольшой диванчик, пара детских стульчиков, столик и какие-то игрушки. Ксения нервничала так, что у нее тряслись руки, а сердце ритмично сотрясало диван, на котором они с мужем сидели.

– Ксюш, успокойся, подыши, а то боюсь, тебя сейчас удар хватит и буду я отец-одиночка.

В этот момент скрипнула дверь и вошла женщина, ведя за руку девочку в светлом платьице. Ксения тихонько ахнула и счастливо улыбнувшись прошептала: «Даша!» Хотелось схватить девочку в объятия, прижать к себе и не отпускать больше никогда. Это ее дочь! Мягкая и застенчивая улыбка Даши с первого взгляда покорила Илью, и он почти сразу взял девочку на руки, а та прижалась и замерла, словно только об этом и мечтала.