Текст книги "Волшебный котелок (сборник)"

Наталья Урванцева
Волшебный котелок

www.napisanoperom.ru

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Наталья Урванцева, 2016

© ООО «Написано пером», 2016

Сказ о мудрой жене

Как-то было сын царя,

В небе только чуть заря,

На охоту в лес пустился

Да к обедне заблудился.

Не найдёт пути до дома.

Всё по кругу незнакомо.

Ночь близка. Дороги нет.

Стал царевич ждать рассвет.

Только солнце свет пускать,

Стал царевич путь искать.

Меж травы заметил стёжку

И пошёл её дорожкой.

Вышел царский сын на поле,

Поглядел на всё раздолье.

Заприметил деревушку,

Видит крайнюю избушку:

Из трубы дымок летит,

Знать, хозяин там не спит.

Входит в дом, готовя речь.

Глядь, девица мчит за печь

Беспокойной голубицей.

Из-за печи слово мчится:

«Не добро, коль двор глухой

Да изба стоит слепой.

Коли в дом вошёл не враг,

Погоди, не делай шаг».

Встал царевич у порога.

Думу думает: «Убога.

Не в своём, видать, уме.

Непонятны речи мне».

Ждёт царевич, поджидает

Да вопросом промышляет:

«Ты одна живёшь иль нет?»

Из-за печки был ответ:

«Сирота. Чего скрывать.

Нет отца, не знаю мать.

Но судьбой не обижаюсь,

Знай, на ум свой полагаюсь».

Тут и вышла на глаза

В светлу горницу краса.

Станом – гибкая берёза,

Кожа нежная белёса.

Щёки маками горят,

Очи звёздами блестят.

Ободком щедры ресницы.

Царский сын такой девицы

И не видел отродясь.

Красотой её дивясь,

Обомлел. Идти нет мочи,

Отвести не может очи.

Говорит ему девица:

«Не изволь уж гость сердиться.

Проходи же, коли здесь,

Да представься, кто ты есть».

Тут царевич подобрался

Да с ответом постарался.

Рассказал, что заплутал,

Да вопрос такой задал:

«От тебя, краса, слыхал,

Да прости, не разобрал,

Может, в том повинен слух,

Будто двор, сказала, глух,

Да изба слепая вроде.

Так не молвят при народе».

Та с улыбкой шлёт ответ:

«На словах худого нет.

Двор глухой: гулял бы пёс,

Он бы весть свою разнёс.

Я б услышала, что лает,

Поняла б: чужой шагает.

А изба слепа – не ново,

Я одна в ней, нет другого.

Жил со мной ещё бы кто,

Поглядел бы он в окно,

Да и мне бы рассказал.

Ты врасплох бы не застал.

Да неприбранной меня

Не увидел бы, стесня.

Ты не стой. Я не богата,

Но покушай то, чем рада».

Накормила, напоила,

В путь-дорогу проводила,

Указала, как идти,

Чтобы до дому дойти.

Царский сын, как в дом вернулся,

Так в покоях и замкнулся.

Ничего не ест, не пьёт –

Грусть-тоска его берёт

По красавице девице.

Царь, заметив, что творится,

Заводить давай пиры

Да вручать ему дары.

Но царевичу и чарки

Не в веселье, и подарки.

Всё сидит, как перст, один,

Под печалью – сто кручин.

Царь, как день, ему с утра:

«Знать, женить тебя пора.

Грусть-тоска тогда и сгинет».

Тут царевич взор и вскинет

И с надеждой до отца:

«Есть невеста для венца.

Не купеческого рода,

Не боярского народа,

А крестьянка из низов».

Царь лишился разом слов.

Но сложив персты в кулак,

Слово режет сыну так:

«Чтоб испортить мне породу?!

Не бывать такому сроду!»

Сын царю: «Не вижу лада.

А нелюбой мне не надо».

Да в покоях сел опять

Грусть-тоску свою гулять.

Царь в раздумьях инда очи

Не смыкал три долгих ночи.

На четвёртый день заря,

Просят сына до царя.

Царь, недобрый кинув взор:

«Не желаю в доме ссор.

Хочешь быть с холопкой, будь.

Но сперва не обессудь:

Коли справит три задачи,

То и свадьбе быть к удаче.

А не справит, то без речи

Голова покинет плечи.

Раз уж ты теперь жених,

Слушай первую из них.

Передай ей стебель льна

Да скажи, должна она

Из него, других не брать,

Нити тонкой намотать.

Ткать из нити полотно

Семь аршинов, как одно.

С полотна рубаху сшить,

Чтобы в праздник мне ходить».

Принял стебель царский сын

Да пошёл к красе один.

В пояс клонится девице:

«Не изволь, хозяйка, злиться.

Краше нет тебя одной,

Взять хочу тебя женой.

Да отец мой правит здесь».

И сказал ей всё, как есть.

Та румянцем озарилась,

Краше прежнего явилась.

Согласилась стать женой.

Да с улыбкой озорной,

Отломав с берёзки прут,

Молвит: «Брось кручину тут.

Отнеси пруток царю,

Передай, что говорю:

Пусть из этого пруточка

Веретён скорей наточат,

Прялку сделают, челнок,

Да бердо чтоб на станок

Изготовили же новый –

Для царя пойдёт обнова.

Как всё сделают, тотчас

Царский выполню наказ».

Светит вечером заря.

Сын пруток в ладонь царя

Передал, сказал, что надо.

Царь не весел: «Вот досада!

Ты хитра, а я хитрее».

Шлёт задачу поумнее.

Пала служка ликом ниц

Да варёных сто яиц

Перед царским сыном ставит.

Царь словами дело правит:

«Передай, что ей велят

С яиц вывести цыплят

Да чтоб к свадьбе откормила».

Царский сын побрёл уныло

Новый девице приказ

Донести. В рассвета час

Перед девицей предстал

Да с поклоном весть отдал.

Озорно прищурив глазки,

Улыбнулась – пуще ласки,

Говорит: «Не стой уныло».

В дом с улыбкой пропустила.

Наварила пшённой каши

Да царевичу две чаши

Подаёт: «Царю отдай.

На словах же передай:

Пусть просеют через сито,

А из сеяного жито

На полях пускай взрастят.

А другое для цыплят

Не годится, должен знать,

Те не станут и клевать».

Царский сын с пшеном – к отцу.

Царь не радостен – к лицу

Принял весть. На трон присел,

Час подумал и велел:

«Пусть приедет в гости к нам,

Посмотрю невестку сам.

А задача ей такая:

Пусть прибудет не нагая,

Но и в платье ей не быть.

Без подарка ей – не жить,

Но без оного явиться.

На коня не сметь садиться,

Но при этом не пешком,

Чтоб приехала верхом».

С тем пошёл царевич в путь.

Рассказал невесте суть,

Сам в печали весь томится.

Говорит, смеясь, девица:

«Не печалься, любый мой,

Вот и помощь за тобой.

Излови мне перепёлку,

Неживая мне – без толку.

Заяц нужен мне живой,

А затем ступай домой.

Завтра гостьей жди меня

В середине самой дня».

Всё царевич ей добыл,

Да и до дому отбыл.

День на полдень, царь в окно:

Вьёт дорога полотно.

По дороге гостья мчится.

Царь во двор спешит спуститься,

Взор благого не сулит.

Слуг зовёт да им велит:

«Как с ворот уйдёт засов,

Так с цепи спускайте псов».

На крылечке встал, взирает

Да ладони потирает:

«Тут холопка и падёт –

Свора в клочья разорвёт!»

На дорогу царь с крыльца

Кинул взор и сник с лица:

Без коня, но не пешком

Гостья к дому мчит верхом.

Зайца русого взнуздала,

Да пруточком понуждала.

Только въехала в ворота,

Тут и царская «забота»:

Дворовые псов с цепей

Отпускать давай скорей.

Та, худую чуя долю,

Подарила зайцу волю.

Мчит за зайцем свора псов.

Царь, дивясь, лишился слов –

Не хватает сил для злости.

Стал приглядываться к гостье.

Та, закутана изрядно

В сети частой многорядно,

По двору к крыльцу идёт.

Царь задачам счёт ведёт:

Платья нет, но не нагая.

Да красавица какая!

Царь и скинул злобу здесь.

Но ещё подарок есть,

Что скрывается в ладони.

Тут невестка, честь в поклоне,

Тянет рученьку царю:

«Вот подарок мой, дарю».

Царь до дара, только взять,

Та ладошку открывать.

Перепёлка, чуя свет,

Чух на небо, тут и нет –

Царь остался без подарка.

Да того ему не жалко.

Встал, любуется девицей

Да не может рассердиться –

Красотой затмила бремя!

Царь и добрый стал, на время.

Отказать уже не может –

Слов бросать царю негоже.

Тут и свадьбу отыграли,

Да и жили-поживали.

Но прошёл какой-то срок,

Царь от хвори занемог.

Худо так – сыра перина.

Призывает к ложу сына.

Тот с женой к нему явился.

Царь для них распорядился:

«Я пока хвораю, сын,

Встань на царство, правь один.

Честно все суды суди

Да с умом ряды ряди,

Государством управляй.

Ты ж, невестка, не встревай

В государственное дело,

За дворцом смотри умело.

Я велю, чтоб было так».

Смолк – в горячке весь обмяк.

За царём уход по чину.

А царевичу кручину

Нынче некогда гулять,

Царством надо управлять.

Как-то раз мужик простой

Перед царскою четой

Чубом пол давай мести

Да губёнками трясти:

«Не изволь, царевич, злиться.

А изволь судом явиться.

Мы на ярмарку с соседом

Оба ехали. При этом

У него в телеге конь,

На кобыле я. Ту тронь,

Еле тащится, шагая, –

Тяжела была гнедая.

Путь далёкий, что скрывать,

В поле вышло ночевать.

А наутро, только встали,

Жеребёнка увидали

Под телегой у него.

Да не взять мне своего.

Пригрозил сосед кнутом

Да забрал его судом.

Я суду тому не рад –

Прав, выходит, кто богат.

Есть ли правда в мире, нет,

Рассуди, царевич-свет».

Сын царя велит к обеду

Звать судью, прийти соседу

Да ответ пред ним держать.

Тех недолго было ждать,

Встали оба перед троном.

Дал судья ответ с поклоном:

«Под телегой найден тот,

Значит, ейный{ Ейный —: устаревшая разговорная форма слова: «её». } он приплод,

Знать, телега – его мать,

Тут и нечего гадать.

Был бы он под кобылицей,

Не была б нужда судиться».

И царевич думать так:

«Ладно судит. Вроде так».

Тут к нему жена подсела

Да советовать посмела:

«Торопиться не спеши,

А такое прикажи:

Пусть телега и лошадка

Рядом встанут для порядка,

А жеребчик позади.

После первых разведи,

А затем пусти приплод –

Сам за матерью пойдёт.

Кто из них родная мать,

Жеребёнок должен знать».

Так и сделал сын царя.

Понял всё. Судью каря,

От забот освободил.

Сам по чести рассудил.

Да бояре в ропот тут:

«Дочь холопа лезет в суд!»

Но притихли до поры.

А царевич с той поры

Знай с женою совещаться

Да с делами управляться.

Осень, зиму царь хворал

Да изрядно исхудал.

Лишь когда весна в низины

Побежала, царь с перины

Встал, набрал немного сил

Да на царство заступил.

Тут к нему бояре хором,

Кто наушничать, кто ором,

Намешав в слова золу,

На невестку льют хулу.

Де она в суды встревала,

Де приказы раздавала

Государевых мужей

Гнать с заботных мест взашей.

И царевич, как чумной,

Так и ходит за женой.

Знать, его околдовала.

На царя тут злость напала.

Всех бояр отправил прочь

Да призвал холопа дочь.

Словом в ярости звеня:

«Ты ослушалась меня!

Сыну голову морочишь.

Уходи, куда захочешь».

Та в ответ: «За что такое?

Здесь ведь только дорогое».

Царь подумал: «Жаль наряды.

Пусть берёт, не тем богаты».

На слуху сказал: «Бери

Дорогое и иди.

Дать велю тебе карету

И не видел чтоб к рассвету».

С тем и лёг спокойно спать.

Утром только свет вставать.

Да спустился налегке

На крылечко. Там слуге:

«Что, уехала холопка?»

Тот с поклоном молвит робко:

«Так и есть. Ещё до света

От ворот ушла карета,

В ней царевна и была.

Но добра не набрала,

Ни нарядов, ничего.

Только мужа своего.

Говорит, дороже нет.

Час уже, как стынет след».

Царь обдумал всё умом

Да велел вернуть их в дом.

Так и жили год, года.

Старый помер царь. Тогда

Встал царевич на престол.

Хоть и был умом не гол,

Но в заботе о стране

За советом шёл к жене,

С тем не ведал вовсе бед.

Правил мудро много лет.

Царевна-медведица

В стороне далёкой да северной,

За горой высокой, немереной

Средь дубрав да лесов, что хвойные,

Под царём жили люди довольные.

Зла не ведали, да и бремени

До поры до какой-то, до времени.

Царь с царицей немало правили,

Но детьми свой род не прибавили.

Уж и зрелость проходит глубокая,

А семья у царя не широкая,

Не широкая, неказистая,

Да на слухи молва голосистая.

Покатились слова населения

Далеко от любого селения,

За дубровник, за ельник. За речкою

Запорхнули в избушечку с печкою,

Где жила одинокая женщина,

Что с неведомой силой обвенчана.

Как услышала весть, опечалилась

Да добром к ним на помощь отправилась.

Через срок, что положено временем,

Разрешилась царица от бремени,

Род пополнив царей ясной ноченькой,

Долгожданной и крепенькой доченькой.

Подрастало, красой наделённое,

При родителях чадо холёное.

Так любили её, так лелеяли,

Что в заботе худое содеяли.

До такого была избалована,

Что на грубое слово не скованна.

Старикам никогда не поклонится,

На расправу совсем не сторонится,

За жестокость свою не ответлива.

Так и выросла – зла, неприветлива.

Из подруг – только служки безвольные,

Что терпели затрещины больные

Да слова получали обидные,

На судьбу свою не завидные.

И никак её нрав не исправится.

Нелюбима народом красавица –

И любовь её сердцу неведома,

И родителям чадо не преданно.

Царь с царицей от горести – в слёзоньки,

Словно сок по весне из берёзоньки.

А молва говорила, что якобы

Только лес та любила да ягоды.

Раз царевна, гуляя в дубравушке,

Притомившись, присела на травушке,

Разогнала прислужек глумливая,

Улыбнулась, собой горделивая.

Только личиком солнышко встретила,

Как мелькнувшую тень заприметила.

К ней старушка идёт черноглазая,

На головушку вся седовласая.

Через руку – корзинка покрытая.

На улыбку старушка открытая.

Поздоровалась с девицей бабушка:

«Будь здорова, голубушка-лапушка.

Не солгала молва перекатная –

Красота у тебя ненаглядная.

Разреши мне присесть, притомилась я,

Тут с тобой бы едой поделилась я.

Отвечает царевна жестокая:

«Ты ходила бы мимо, убогая.

Прут пока на себе не отведала,

От меня бы подальше обедала –

Красоту мне испортишь убогостью».

Поглядела старушка со строгостью,

Говорит: «Хоть красива, да вздорная.

И душа-то не светлая, чёрная.

Ни добра в тебе нету, ни радости,

Только брань да в деяниях пакости.

Я же девицу норовом грубую

Одарю не снимаемой шубою.

И не скинется та, и не стянется,

И до срока такого останется,

Как сердечком найдёт покаяние

Да исполнит три добрых деяния.

Ну, а жалостью вдруг кто откликнется,

Тут и шуба от этого скинется».

После слов, словно не было бабушки,

Лишь корзинка осталась на травушке.

А царевна – в корзиночку, смелая,

А там – ягодка сочная, спелая.

Только скушала ягодку девица,

Так и стала собою медведица.

Когти выросли, зубы клыкастые,

Вместо рук – лапы, силой опасные.

Слуг зовёт да сама же пугается –

Только рык у неё получается.

Косолапой ступает медведицей

За подмогой к прислужницам-девицам.

А прислужки, как зверя увидели,

Так в дубраве их только и видели –

Побежали стремглав до околицы.

Да царевна за ними торопится.

В дом к родителям рвётся медведицей.

Да народ ополчился. Не верится –

Колья тычут в неё да рогатины,

Нанося ей удары да ссадины.

Криком, ором себе во спасение

Гонят зверя долой из селения.

А медведице с людом не справиться,

В лес бежит, хоть и то ей не нравится.

В ельник скрылась, в леса, что дремучие,

Да излила там слёзы горючие.

Не дождаться родителям доченьки

И на вечер. К исходу же ноченьки

Отправляют народ, чтоб аукали,

Зазывали рожковыми звуками.

Не нашли, не услышали девицы.

Лишь тоскливые рыки медведицы

Из оврагов, что были глубокие,

По лесам разносились далёкие.

Долго поиски длились немалые,

Только канули с летом усталые.

Скоро ль время летит быстротечное,

За зимою – весна скоротечная,

За весной – лето, ягодой спелое.

Детвора в лес бежит оголтелая.

За полянкой – полянка богатая,

За пригорком – грибница горбатая

Завели двух сестёр, что родимые,

В дебри леса непроходимые.

Все корзинки уж горками дыбятся,

Только к дому никак им не выбраться.

Больно ветки лишь хлещут еловые –

Заблудились вдвоём непутёвые.

В дом дороженьку ищут, торопятся.

Вдалеке уж и волки охотятся,

Рядом шорохи, рыки медвежьи

И от страху леса им безбрежные.

Волки стаей в охоте жестокие

Стали ближе, а были далёкие.

За спиною дубровник ломается –

Рыком страшным медведь надрывается.

То зайдёт к ним по левую сторону,

То по правую рыкнет по-скорому.

О себе дикий зверь не заботится,

Гонит деток до дому, торопится.

Потеряв по дороге корзиночки,

Кое-как добежали кровиночки

До порога, а там озираются,

На медведицу все удивляются.

Та с волками рычит да сражается,

То когтями их рвёт, то кусается.

Вышли люди помочь зверю бурому,

Да медведица стаю по-хмурому

Разогнала, сама не жалеючи,

Хоть и грубо, да, видно, умеючи.

После этого скрылась в дубравушке.

А молва покатилась по травушке

О медведе, в ком силы немалые,

Старики говорили бывалые.

Время дальше идёт, не коробится,

Не летит, не ползёт, не торопится.

Осень рыжая листьями стелется.

Промышляет у речки медведица.

Чистит зубы травою осокою

У скалы, что считалась высокою.

Забралась на скалу косолапая,

Да на реку взглянула лохматая.

Чу, по речке ладьи иноверные,

А в них воины, устоями верные.

Как один, все сильны и холёные,

Копья, стрелы у воинов калёные.

До заставы им плыть оборот реки,

Да медведица вкось поворот реки.

До заставы бежит, надрывается,

Кое-как до неё добирается.

Там рычать да на реку показывать,

По медвежьи да как-то рассказывать.

Не поймут её воины-соколики,

Лишь взлетают в руках их топорики.

По заставе набегалась бурая,

Да и к ельнику кинулась хмурая.

Там зверей созывать рыком, шорохом

Да командовать ими всем ворохом.

Рыси, волки, медведи послушные

За заставою встали все дружные.

Воевода узрел чудь творимую,

Да и поднял заставу родимую.

Вышли на берег лучники, мечники,

Все одеты в кольчуги, наплечники.

Только вышли, как лодки широкие

Показались, посадкой глубокие.

Гости ль вороги те иноверные

Не спешат, знать, закалкой примерные.

Лодки к берегу встали, красуются,

В лодках воины на местных любуются.

Видят, люди заставы серьёзные,

Да и звери у леса все грозные.

Видно, службу им служат послушными,

А с такими людьми быть бы дружными.

Соступили на берег умелыми,

Да и встали под взглядами смелыми.

Хоть и смелые, словом бедные.

Воевода слова им приветные:

«Мир вам, люди судьбою военные,

Да не быть вам ни разу, чтоб пленные.

Проходите за стол, побеседуем,

Яств покушайте наших, не бедуем».

Усадили за стол всё их воинство

И вели разговоры с достоинством.

По уму, без войны, тут скончавшейся,

Дружбой крепкой, отсюда начавшейся.

Как застолье прошло да беседушки,

Так и кончились вовсе все бедушки.

Гости дружно в ладьи да до родины.

И зверьё в лес укрылось всё вроде бы.

А молва, как всегда, не насытится:

На щитах уж медведица видится.

Так бродить бы царевне медведицей

И не быть никогда красной девицей.

Да поймали тут дядьки-затейники,

Посадили на цепь на ошейнике.

Чтобы зверь танцевал да приплясывал

Да диковинки люду показывал.

А медведица им не противится,

Хоть и так, да с народом ей видеться,

Больно худо в лесу одиночество,

Да никак не проходит пророчество.

Обойдя сторону всю широкую,

На заставу у речки далёкую

С диким зверем затейники-дядечки

Подались, чтоб устраивать празднички.

И плясал у них зверь, и притопывал,

А народ от веселья прихлопывал.

Да не всех это действие радует.

Воевода стоит да досадует –

Нрав людской не исправишь лопатою.

Пожалел воевода лохматую:

«Уходи-ка домой во спасение,

Расстаралась и так на везение».

Отобрал цепь у дядьки-затейника

Да лишил зверя тут же ошейника.

Лишь ошейник слетел, как медведицу

Превратило в прекрасную девицу.

Так пригожа лицом и послушностью,

Да и видно, что царской наружностью.

Тут и поняли: «Дочка то царская»,

Так и кончилась тяжба мытарская.

Отвели её к дому родимому

Да к отцу, что всем сердцем любимому,

К милой матушке доченьку ясную,

Что годину ждала не напрасную.

Тут и пир, тут и радость великая,

Что беда откатилась безликая.

Так и жили в ладу, со свободою.

После свадьба была с воеводою.

И семья ребятишками полнилась,

И медведица людям запомнилась.

Волшебный котелок

Подходи, народ обычный,

Гостем, к сказочкам привычный.

Слушай сказку напоказ.

Отыскал её для вас

Там, где много разных вод,

Среди рек, озёр, болот.

Поудобнее садитесь

Да монеткой не скупитесь.

Жил да был мужик Игнат.

На потребности богат,

На лицо не очень бледен

Да на ум совсем не беден.

С сединою на висках.

Заслужил её в войсках

Царских, целых двадцать лет

Ел казённый он обед.

А как срок его прошёл,

Так Игнат домой пошёл.

От царя была награда:

Гимнастёрка, что с парада,

На ремне из меди пряжка

Да серебряная фляжка.

Пять рублей домой в кармане,

Чтоб жилось на щах в сметане.

Шёл с войны домой Игнат.

Дом увидеть был он рад.

Но болеет мать-старушка,

Набок сверзилась избушка –

Дел полно, невпроворот.

Он с охотой до работ.

В радость было потрудиться.

Молвит мать: «Пора жениться.

В дом хозяйку привести

Да хозяйство обрести».

В этом деле нет греха:

«Будет, мать, тебе сноха.

Подберу себе одну,

Краше нет какой, жену.

Не такую чтоб, как все,

Чтобы с золотом в косе.

Чтоб с умом была, красива

И к работе не ленива.

Не совсем чтоб молодую».

Только где бы взять такую?

На селе по вкусу нет.

Он к соседям – взять совет.

Те ему ответом дружно:

«Есть такая, раз уж нужно.

Хороша собой на вид,

Но, служивый, без обид:

Коли жить тебе охота,

Не ходи к ней на болото.

Хоть невеста и прекрасна,

Мать колдует там опасно.

Извела не одного

Ради чада своего.

Коль умом потянешь сам,

Так и будет счастье вам.

Коль умишко ни на что,

Там и сгинешь ни за что».

Призадумался Игнат,

Но не зря он был солдат:

«На войне-то не пропал».

И к болоту пошагал.

Долго шёл Игнат дотуда.

У болота видит чудо.

Дом не дом, а теремок,

На дверях открыт замок.

Так живёт по виду знать.

Видит надпись: «Нужен зять.

Коли ты силён умом,

Проходи желанным в дом».

Входит в терем-теремок,

С красоты убранства взмок –

Всё блестит чистейшим златом,

Знать, невеста тут богата.

Смотрит: женщина– краса –

Златом светится коса,

Не молодушка девица.

И пошло сердечко биться.

Но у старшей очи – лёд.

Он с порога словом гнет:

«Нужен зять? Я буду он».

Бьёт хозяйкам двум поклон.

Та, что старшая, сказала:

«Слов, служивый, будет мало.

Ждёт тебя, солдат, работа:

Иссушить для нас болото.

Срок даю всего три дня.

Не расстраивай меня.

Как исполнишь всё точь-в-точь,

Так получишь сразу дочь».

Ей на это тут Игнат:

«На волшбу я не богат.

Там воды довольно много,

Мне бы помощи немного.

Не по силам испытанье,

Может, смените заданье?

Не колдун я, вот ей-ей».

И креститься перед ней.

Взглядом старшая горит.

Та, что младше, говорит:

«Дам подсказку, так и быть.

Если хочешь дальше жить,

В топь ступай, испей там чай

Да под утро не скучай».

Тут Игнат ей поклонился

И к болоту устремился.

Шёл немало, долго шёл,

Через страх до топи брёл.

Привязалась к нему птичка,

Канарейка-невеличка.

Направляла, песни пела,

Путь показывала смело.

Третий вечер настаёт,

Птичка тихо, но поёт.

Нет воды давно проточной.

Ночь нашёл на кочке прочной.

Темень, выколи хоть глаз.

Он костёрчик в тот же час

Запалил, и глядь вокруг –

В стороне сияет круг

Серебристым ободком,

А на вид был котелком.

Счистить грязь – недолгий труд.

Над костром уже и прут,

А на нём уж котелок.

В нём водицы не чуток,

Не болотной жижи-бражки,

А из чистой, доброй фляжки,

Заварить траву покрепче,

Чтоб осилить ночь полегче.

Тут воде бы закипеть,

Котелок берётся петь,

Он бурлит, кипит, клокочет:

«Что согревший воду хочет?»

Удивился тут Игнат,

Но заданье выдать рад:

«По плечам коли работа,

Иссуши за час болото».

«Так и быть», – бурлит в ответ.

И за час болота нет.

Как болото иссушилось,

Птичка в деву превратилась

С золотистою косицей,

Говорит, сама боится:

«Не рассчитывай, солдат,

Что теперь женой богат.

Мать моя – колдунья злая,

Вера слову – никакая.

Поспешим отсюда прочь,

А не то погубит ночь.

Больно ты мне сердцу мил».

Котелок Игнат схватил,

Тут же за руку девицу

И домой скорей стремится –

От земли родимый дух

Защитит от злобы двух.

Путь идёт то лог, то кочка,

Тяжела дорога ночкой.

Вот к утру крадётся ночь,

Говорит колдуньи дочь:

«Мать моя уже очнулась

И лисицей обернулась.

Нас догонит. Вот беда.

Нам поможет лишь вода».

Здесь Игнат не растерялся –

Костерок трещать принялся.

Котелок бурлит, клокочет:

«Что согревший воду хочет?»

Говорит ему Игнат:

«На желанья я богат,

Но пока что от беды

Сделай озеро воды

Между нами и лисицей,

Что сгубить двоих стремится».

Котелок ему в ответ:

«Проще дела нынче нет» –

Гладь озёрная сверкает.

Тут служивый не зевает,

Хвать за дужку котелок

И с невестой со всех ног.

А колдунья, видя гладь,

Приступила колдовать.

Из лисицы рыбкой стала,

Да и в озеро упала.

Поспешает их догнать,

Чтобы дочь домой забрать.

Путь-дорога по холмам,

Молвит дева: «Худо к нам.

Обернулась мать волчицей

И сюда с разлукой мчится».

Здесь солдат костёр опять –

Котелку заданье дать.

Треск костра, кипит водица,

Котелок словцом бурлится:

«Что согревший воду хочет?»

Тут служивый не бормочет:

«Ты поменьше говори,

Реку быструю твори,

Чтобы вплавь не переплыть,

Берегам крутыми быть,

Между нами и волчицей,

Разлучить что нас стремится».

Котелок не смог сдержаться,

Тут же выдал: «Рад стараться!»

За спиной уже река.

Двое – в резвые бега.

Вот и солнце. Кончен бег.

Дом родимый – оберег.

Тут бы радость – к дому гость.

Взглядом давит, точит злость.

Котелок Игнат – на печь

И даёт колдунье речь:

«Здрава будь, невесты мать.

Нам худого тут не нать.

Не гляди на нас войной –

Я вояка заводной.

Видел надпись: “Нужен зять”,

Вот он я, осталось взять.

Ради дочки станьте проще,

Мамой ей, а мне же тёщей.

Не смотрите так упрямо,

В дом добром входите, мама.

Хлеб покушай, выпей чай,

Только больше не серчай».

Входят в дом через порог.

Закипает котелок,

Тихим шепотом бормочет:

«Что согревший воду хочет?»

Котелку шептать Игнат:

«Вот что, мой железный брат:

Завари-ка нам чаёк,

Чтобы зло развеять смог,

Чтоб колдунья доброй стала

Да сердиться перестала.

Чтобы стала мне, как мать,

Чтобы зло забыла знать».

Котелок Игнату молвит:

«Рад такое приготовить» –

На столе чаёк и плюшки

И вязанкой целой сушки.

Как колдунья чай испила –

Колдовство совсем забыла,

Злобы срок её истёк

И по нраву стал зятёк.

А затем была и свадьба.

Не изба, уже усадьба.

И в семействе мир да лад,

И детьми Игнат богат.

А когда беда до двери

(Тут кто верит, кто не верит), –

Котелок кипит, клокочет:

«Что согревший воду хочет?»