Текст книги "Маринкина любовь"
Автор книги: Наталья Воронцова
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Маринка металась, но поделать с собой ничего не могла. Она стала чаще вечерами заходить к Алексею, чтобы помочь по хозяйству. Купила в комнату новый пушистый коврик, хороший чайный набор. Муж подозрительно поглядывал на Маринку и усмехался.
– Что-то зачастила ты сюда в последнее время, дорогая. К чему бы это?
– Ну мы же как-никак семья, – неумело оправдывалась Смирнова. – Вот беспокоюсь, как ты тут живешь.
– А не кажется ли тебе, что семья у нас какая-то ненормальная?..
– Нет! Не кажется! – как спичка мгновенно вспыхивала Маринка. – Я же просила тебя! Мы же обо всем договорились!
– Может быть, может быть… – бормотал Алексей. – Слушай, а красивая ты стала в последнее время. Интересно, что с тобой делается?
А Маринка действительно расцвела тогда какой-то манящей и одновременно опасной красотой. Она превратилась из хрупкой, юной девушки в дерзкую, молодую женщину. Глаза, и без того глубокие, темные, она стала подводить французской черной тушью, купленной втридорога у секретарши в райкоме, от чего под длинными, загнутыми ресницами они казались теперь еще больше и загадочней. В них была сила, от которой мужчины млели и готовы были идти на край света от одного сознания, что они совершенно ей неинтересны, ибо вся эта сила обращена была только к одному человеку. Свои роскошные длинные волосы Маринка слегка подвивала, они струились по спине длинными блестящими локонами. Осиную талию Смирнова подчеркивала облегающими длинными юбками – она никогда не носила мини. Это была какая-то ломкая, нервная, ускользающая, как будто мерцающая, странная красота.
И чем красивее и недоступнее она становилась, тем сильнее шел вразнос Алексей.
Дело в конце концов дошло до того, что его уволили с работы. Теперь он промышлял разовыми заказами, но это случалось все реже, поскольку несколько раз в месяц у него были тяжелые запои. Маринка хотя и ловила себя на мысли, что ей это, в общем, все равно, она, с детства зная на собственном опыте, как обращаться с выпивающими мужчинами, терпеливо ухаживала за ним в трудные периоды, помогала выкарабкаться из затмения. Он поначалу и выкарабкивался. Но стоило ему только окончательно прийти в себя и увидеть жену, а потом получить от нее твердый отказ, как все начиналось снова.
Учителя и знакомые регулярно доверительно сообщали Маринке, что видят ее супруга в городе пьяным среди бела дня. Иногда он тоскливо бродил вокруг школы и громко звал Маринку, иногда пел солдатские песни и дебоширил в соседнем парке, иногда… Иногда приводил к ним Димку. Смирнова ждала и боялась таких мгновений. Непонятно только, где они вообще могли друг с другом встречаться – ну не в водочном же магазине! В общем, Алексей приводил его в общежитие – и начиналась Маринкина сладкая пытка. А Нехристенко точно дразнил жену, нарочно заставляя ее все чаще общаться со своим «другом», угощать его, разговаривать с ним… А она просто не в силах отказаться от этого. Хождение по самой грани было умопомрачительно опасным и влекущим. Знает муж что-то про них с Димкой или нет? Этот вопрос не давал Маринке покоя.
Их тройственные встречи в семейном общежитии всегда имели примерно один и тот же сценарий. Заваливался совершенно пьяный Алексей, который пытался сразу наброситься на Маринку с поцелуями, она торопливо уклонялась от него. После этого муж требовал еды «для себя и друга Митюхи», принимал на грудь еще порцию алкоголя и мирно засыпал. И начинались те минуты, которых Маринка ждала с каждым днем все сильнее, нестерпимее, – минуты, когда они оставались с Димкой одни.
Как в старые добрые времена им даже разговаривать было не надо (или у них уже не было общих тем для таких разговоров?). Димка садился за стол, пил чай, заботливо налитый Маринкой, и просто смотрел на нее, не отводя глаз. А она таяла от этого взгляда, растворялась в нем, улетала… Это было похоже на наркотик, на прекрасный сон, который улетучивался, когда Маринка оставалась наедине с Алексеем.
Однажды Димка задержался в их общежитии на всю ночь. Так и сидели с Маринкой, склонив друг к другу головы, держась за руки, и никто на целом свете больше не был им нужен. Только часы на полке глухо постукивали, отсчитывая минуты.
– Почему ты все время молчишь? – тихо спросила Маринка.
– А разве нужно еще что-то говорить? – искренне удивился Димка. – По-моему, и так все очень хорошо…
– Нет, не хорошо! – встрепенулась Маринка, которая вся была на нервах от этой близости. – Смотри, там спит мой муж, который, кстати, называет тебя своим другом…
– Ну и что? Разве он нам мешает? Пусть спит на здоровье, – возразил Димка, посмотрев на Алексея.
– Ну хоть что-то ты мне можешь сказать?! – Маринка вскочила с места и откинула с груди роскошные волосы. – Что я стала красивая, что нравлюсь тебе…
– Зачем?.. Ты и так все знаешь. Это засасывает как пылесос…
– Какой пылесос, Димка! Неужели ты не понимаешь, что мучаешь меня? Неужели у тебя совсем нет для меня слов?..
– Не знаю… Нет, наверно…
Димка закурил, встал и медленно обнял Маринку за плечи. Она всхлипывала. Он легко провел рукой по ее волосам, прикоснулся к талии. Маринка всем телом вздрагивала от его прикосновений и, медленно тая от его близкого тепла, склонялась к нему в объятия.
– Господи! Я так тебя чувствую… – прошептала она сквозь слезы.
Димка улыбнулся уголками губ и обнял ее крепче.
– Вот и все, мы и успокоились, – шептал он, – все хорошо…
Его губы скользнули по ее щеке, сцеловывая горячие, соленые слезинки. Маринка не сопротивлялась, наоборот – как будто подставила лицо этим мягким, ищущим губам. Димка целовал ее сначала нежно, по-дружески, потом все требовательнее, разжимая ее губы горячим языком. Она вся отдалась этим поцелуям, как будто наступил последний миг их жизни. Внутренне она перешагнула какую-то очень важную для себя черту. Димка сжимал в объятиях Маринку, руками путаясь в ее густых волосах.
Вывел Маринку из состояния прострации возмущенный хриплый голос Алексея:
– Что это тут происходит?
Она вздрогнула и отшатнулась от Димки, инстинктивно вытирая ладонью влажные, распухшие губы. Ее гость тоже вздрогнул от неожиданности, напрягся и побледнел. Обычно Алексей спал непробудно до самого утра, а тут… Как будто шпионил за ними, выжидал!
– Так-так, – продолжал между тем Нехристенко, – стоит только мужу уснуть, как жена уже с моим другом милуется. Я этого не допущу!
Пошатываясь, он приподнялся с кровати и сделал шаг в сторону Маринки, но тут же рухнул обратно на диван.
– Алеша, перестань, ты пьян. Ложись, я тебе завтра все объясню.
– А что тут объяснять? – закричал оскорбленный муж. – И так все понятно! В моем собственном доме!
По лицу Алексея градом катились пьяные слезы. Он силился дотянуться руками до обидчиков, но не мог.
– Уходи, Димка! – Маринка подтолкнула друга к выходу. – Я тут сама разберусь.
– Ты уверена? – прошептал побледневший Димка.
– Да, уходи скорее…
– Так вот ты какая! Значит, все правда, что про тебя говорят? – сказал багровый от ярости Алексей, когда они остались одни.
– Кто говорит? – холодно спросила Маринка. Она уже окончательно пришла в себя и стояла, прижавшись спиной к стене, глядя прямо в глаза мужу.
– Я все, все знаю про тебя, какая ты б…! – хрипел Алексей. – Еще со школы!
– Меня абсолютно не волнует, что ты думаешь по этому поводу. Видимо, тебе известно больше, чем мне. Тебе надо проспаться, потом поговорим.
Маринка взяла сумочку, накинула пальто и, гордо подняв голову, вышла из комнаты. Мозг работал холодно и четко. Ей самой было удивительно, как удается сохранить полное самообладание в такой ситуации. Как будто струна оборвалась внутри… Все кончено!
Несколько дней после этого эпизода Маринка не видела мужа. Она совершенно справедливо рассудила, что он должен успокоиться, прийти в себя. А после этого можно будет и поговорить. Странно, но Маринка испытала некоторое чувство облегчения, как будто прорвался застарелый нарыв и в ее длительной болезни наступил жестокий кризис. Она совершенно не паниковала. Более того, Маринка решила для себя, что сама потребует скорейшего развода. В голове теснились противоречивые мысли. Может быть, сейчас самое время снова сойтись с Димкой, построить наконец с ним вместе дом, родить детей… Как мечтали в детстве. Он ведь тоже одинок и неприкаян. Боже, как долго она гнала от себя подобные мечты и желания, а теперь они нахлынули волной и почти лишили ее разума. Невольно она снова начала строить планы, мечтать, надеяться… И все это снова было связано с ее Димкой, по-прежнему любимым и единственным…
В тот кошмарный вечер пятницы, ставший одним из страшных снов всей ее жизни, Маринка возвращалась домой позже обычного. Ей пришлось после всех дел еще зайти домой к одному из «трудных» учеников и объясниться с его родителями. Оказалось, восьмилетний парнишка боится ходить в школу потому, что его ругают за плохие отметки! А в итоге – сплошные прогулы, двойки и нервные срывы. После долгого разговора с мамашей Смирнова чувствовала одновременно усталость и удовлетворение – кажется, удалось достучаться, объяснить мамаше, что не надо чрезмерно прессинговать талантливого, подвижного парня, а лучше дать ему свободу самовыражения… Тогда и с учебой все будет нормально.
Когда Маринка, улыбаясь своим мыслям, заходила в подъезд, она обратила внимание на группу молодых людей в военной форме, стоявших в тени деревьев неподалеку. При ее появлении парни смолкли, только огоньки сигарет немного освещали их лица. Маринке отчего-то стало неприятно, она ускорила шаг и закрыла за собой дверь. И в этот момент сзади послышался шум, кто-то нагнал ее и ударил по голове чем-то тяжелым, одновременно зажав рот. Дальше все происходило как в страшном фильме: Маринку в темноте втащили по лестнице на второй этаж, где она жила. Ни одна лампочка в подъезде не горела. Дверь в ее квартиру оказалась уже открытой. Маринка силилась обернуться, чтобы разглядеть обидчиков, но не могла. По звукам шагов их было несколько.
Не зажигая света, нападавшие проволокли ее по коридору и бросили на кровать. В рот ей затолкали какую-то вонючую тряпку, так, что Маринка могла только хрипеть. Она извивалась и пыталась вырваться, но силы были неравны: на нее навалились несколько потных, вонючих тел и намертво прижали ее к кровати.
– Ребята, включите музыку, чтобы шума было неслышно! – сказал какой-то хорошо знакомый ей голос.
Кто-то из присутствующих включил телевизор. Там показывали праздничный концерт. На экране неестественно дергались одетые в блестящие наряды фигуры.
– Ну что, как ты сейчас запоешь, женушка? Попробуй воспротивься сейчас!
Ее наотмашь ударили по лицу. Только теперь Маринка догадалась, похолодев, кто стоял за всем этим ужасом. Это был ее муж Алексей, и, как всегда, пьяный! Она попыталась выплюнуть тряпку и что-то сказать ему, но не смогла. Слезы отчаяния и страха стояли в глазах. Супруг подошел и, широко расставив ноги, склонился над беспомощной Маринкой. Она умоляюще смотрела на него, не осознавая еще до конца, что он действительно может причинить ей боль.
– Держите ее, ребята! Сейчас мы ее быстро в себя приведем!
Алексей расстегнул брюки, присутствующие одобрительно загоготали. Муж содрал с Маринки одежду, она при этом умудрилась лягнуть его ногой в лицо. Он взвыл:
– Ах ты стерва! Еще и дерешься! Получай за все!
Тут Маринка испытала такую боль, какой не испытывала никогда в жизни. Казалось, что ее тело разрывается на мелкие кусочки, в каждом из которых остается ее огромное, с каждой секундой нарастающее страдание. На несколько минут она потеряла сознание. Очнулась оттого, что Алексей шептал ей прямо в лицо, обдавая многодневным перегаром:
– Думаешь, с другими можно, а со мной нет? Со всеми в городе переспала, а мне не даешь? Я тебе покажу…
Где-то рядом завизжала кошка Серафима. Похоже, ей тоже за что-то досталось. Что теперь Маринка скажет бабульке, которая просила следить за ней? Каждое мгновение казалось девушке бесконечным. Она рыдала взахлеб от переживаемого унижения, но изменить ничего не могла. Даже отбиваться в какой-то момент перестала. Наконец Алексей кончил и отвалился от нее.
– Эй, ребята, кто следующий? Уступаю место… Она всем дает!
Маринка сдавленно охнула и снова умоляюще посмотрела на мужа. Быть может, она и заслуживала от него наказания, но не такого! Алексей сел и, оскалившись, отвернулся. А когда на Маринку кто-то навалился, дыша перегаром и табаком, она потеряла сознание. Ей плескали в лицо и на грудь водкой, били. И едва она пришла в себя, пытка возобновилась… Казалось, ее мучения будут длиться бесконечно… А потом у Маринки случился такой обморок, что привести ее в себя у насильников уже никак не получалось. Она только мычала, бессильно мотая головой.
– А дайте-ка я! – сказал Алексей. – Муж как-никак! – И ударил ее по лицу так, что свет в ее глазах окончательно померк.
– Может, умерла? – испуганно отшатнувшись, спросил кто-то, трогая ее безжизненную руку.
– Нет, не умерла, притворяется, сучка! – злобно ответил Алексей и наклонился, прислушался к ее дыханию. Его не было.
Один из присутствующих включил свет. Картина происходящего шокировала даже самих насильников. Маринка лежала распластанная на кровати в луже крови, в страшных синяках и без признаков жизни.
– Ребята, уходим, пока не поздно, а? – жалобно подал голос какой-то солдатик.
Все быстро протрезвели. Уходили молча и быстро, не оглядываясь.
…Маринка пришла в себя только утром от каких-то протяжных странных звуков, а потом уже – от страшной боли во всех конечностях. Что с ней было? Медленно и с ужасом она вспомнила события прошедшей ночи. Раньше она думала, что после такого кошмара люди сразу умирают. Почему она не умерла? Зачем ей теперь жить? Маринка заплакала, все еще пытаясь не возвращаться к действительности. Но жизнь сама неумолимо возвращалась к ней, напоминая о себе мучительной болью в каждой клеточке тела.
Собравшись с силами, она осторожно присела в кровати и зажмурилась от ужаса. Повсюду на одеяле и сбитой простыне были пятна крови, руки, ноги, лицо – все в крови!
Маринка попыталась стать на ноги, но тут же рухнула обратно в кровать – любое движение причиняло немыслимую боль! Медленно боком Смирнова слезла с кровати и на четвереньках доползла до ванной комнаты. Там сидела, жалобно мяукая, кошка Серафима. Бедное животное! Его связали бельевой веревкой и бросили в ванной!
– Подожди, Симка! Я сейчас…
Кое-как стала на ноги, развязала и выпустила измученную кошку, открыла душ и долго-долго лила на себя холодную воду, ожесточенно стирая с себя кровоподтеки. Ощущение было такое, что она вся с ног до головы испачкалась в вонючей, липкой грязи, которую не смывала вода. Как она ненавидела себя и свое тело в этот момент!
Так же ползком Маринка вернулась в комнату. Там отвратительно воняло дешевыми папиросами, перегаром и еще чем-то мерзким. А какой страшный беспорядок оставили эти гады! Бычки на ковре, недопитые бутылки, пятна крови на полу… Смирнова остервенело сорвала с кровати окровавленное белье и скрутила в узел. Выбросить, немедленно выбросить! Она снова попыталась стать на ноги – и не смогла. Жалобно мяукая, из угла вылезла Серафима. Ее прекрасные лоснящиеся бока были подпалены. Глядя на Маринку пронзительными синими глазами, она стала лизать ее руку. Бедняжка, тебе-то за что досталось? Что она теперь скажет старушке-хозяйке?
Кое-как присев у кровати, Маринка стала то ли вспоминать, то ли размышлять о произошедшем. Мысли проносились с какой-то безумной скоростью, тело колотил озноб. Что теперь делать? Наверно, нужно позвонить в милицию! Маринка потянулась было за телефонной трубкой, но замерла. Что она скажет милиционерам? Что ее изнасиловал собственный муж и его собутыльники из военной части? Это не выход – на смех поднимут. Нужно сделать так, чтобы никто не узнал о случившемся. А что, если сам Алексей расскажет ее матери? Нет, не должен, он слишком труслив. Только бы не узнали в школе! Это будет концом ее работы с детьми – изнасилованная учительница! И как теперь с Димкой?..
Маринка посидела на полу еще немного, так ничего и не решив для себя, и снова начала пробовать приподниматься. Медлить было нельзя. На сей раз ей это удалось. Она обратила внимание, что по ногам у нее снова течет кровь. Кое-как останавливая ее полотенцем, она принялась убираться. Сложила в пакет бутылки, вытерла кровь с пола. Грязное белье затолкала в целлофановый мешок – на выброс. И в этот момент силы оставили ее, Маринку закружило, и она снова потеряла сознание.
Очнулась она от долгого звонка во входную дверь. Еще ничего не соображая, она с трудом приподнялась и подошла к порогу. Там уже сидела Серафима, громко мяукая и выжидательно глядя на дверь. Если вдруг это соседи или мать – открывать нельзя. Никто не должен видеть ее в таком состоянии.
– Маринка, Маринка, открой! – настойчиво прозвучало тем временем из-за двери. – Я знаю, что ты здесь. Я не уйду, пока не откроешь!
Этот уверенный мужской голос показался Маринке очень знакомым. Серафима снова требовательно мяукнула.
– Кто там? – тихо спросила Смирнова.
– Это я, Борька Смелое. Приехал на выходные, дай, думаю, зайду…
Маринка открыла дверь и прислонилась к косяку. В квартиру вошел сияющий Борька с большим букетом цветов. Кошка моментально бросилась ему под ноги и громко замяукала, как будто жалуясь. После первого взгляда на Маринку лицо Смелова вытянулось и посерело. Он бросил цветы на полку для обуви, отодвинул кошку и обнял бывшую одноклассницу. Она обмякла в его руках как неживая.
– Маринка, что с тобой? – только и мог спросить Борька. – Кто это сделал? Скажи – я найду!..
Смирнова сделала запрещающий знак рукой:
– Я прошу, не спрашивай ни о чем. Я заслужила… Помоги, мне нужно убраться…
Борька взял невесомую почти Маринку на руки и отнес в комнату. От его взгляда не укрылись подсохшие пятна крови на старой кровати и на полу, беспорядок и перегар в воздухе. Молодой человек еще раз пытливо посмотрел на Маринку, но она закрыла глаза и отрицательно покачала головой:
– Только не спрашивай, пожалуйста…
Борька изо всех сил стукнул кулаком по столу, побледнел и вышел в ванную. Там тоже повсюду были размазанные пятна крови. Он стремительно вернулся в комнату:
– Маринка, тебе нельзя здесь оставаться! Я отвезу тебя к своим родителям. Поживешь немного у них.
Девушка подняла на него глаза, полные слез:
– А родители тебе что скажут?
– Не бойся, ничего. Тебе не придется им ничего объяснять, я обещаю. У меня мировые предки. А я займусь тут уборкой.
– Мне надо отлежаться, – слабым голосом сказала Маринка. – У меня завтра воскресные занятия с детьми…
– Не волнуйся, все отменим. Куда ты пойдешь в таком состоянии? Ты себя в зеркало видела?
– Нет…
Борис молча принес ей пудреницу из ванной. Маринка глянула на себя и отшатнулась. Все лицо было в свежих багровых царапинах, под глазами зажглись синяки, губы разбитые, распухшие. Она с отвращением отбросила зеркало и зарыдала:
– Борька, ты только прости меня, что я такая… Я ужасная, страшная, грязная!
Смелов попытался ее обнять и успокоить, но Маринка оттолкнула его:
– Не прикасайся ко мне! Ты не представляешь, что со мной было! Я вся заразная, чумная – с ног до головы! Я ненавижу себя, ненавижу…
– Тихо, Мариночка, тихо, – шептал Борька, пытаясь взять девушку за руку. – Ты совсем не такая, совсем. Я знаю, какая ты… Сейчас ты успокоишься, оденем тебя и отвезем ко мне…
Маринка упала ему на плечо, тихо всхлипывая.
– Я не могу идти. Смотри, что у меня. – Она вытащила из-под халата окровавленное полотенце. Борька снова изменился в лице и скривился как от боли. Ладонью он осторожно тронул ее пылающий лоб:
– У тебя еще и температура! Тебе срочно нужен врач!
– Нет, я не пойду ни к какому врачу! Лучше я тут умру, только бы никто не узнал. – Маринка снова разразилась рыданиями.
– Ну не плачь же ты! – У Борьки тоже выступили слезы отчаяния. – Я еще только учусь, но у меня мама врач. Она тебя выходит. А к тебе я на отцовской машине приехал. Тебе не надо будет идти, я донесу. Только поедем со мной, умоляю, тебе нельзя тут оставаться!
Маринка посидела в задумчивости еще несколько минут. Борька между тем взял покрывало и бережно завернул в него девушку. Она пыталась протестовать.
– Мне надо еще взять… сумку учительскую, тетради…
– Сиди тихо и не выступай! – сказал Смелов, как пушинку поднимая Маринку на руки. – Я тебе потом все привезу, что будет нужно. А сейчас молчи и расслабься.
Под кроватью кто-то жалобно мяукнул.
– Боря, а как же кошка Серафима? – воскликнула Смирнова. – Ее же нельзя одну оставлять. Я сняла квартиру с условием ухаживать за ней… Ей, бедной, тоже досталось!
– Ладно, бери свою Серафиму, – вздохнул парень.
– А она ко мне на руки не идет. Это сиамская кошка, она хоть и домашняя, но немножко дикая… Я ее поймать не смогу!
– Ничего, справимся! Эй, Серафима, иди сюда! – громко и строго позвал кошку Борька. – Мы уезжаем!
– Да не придет она к тебе просто так, – зашептала Маринка, – она гордая.
Из-под кровати высунулся маленький влажный нос, потом вопросительно сверкнули голубые глаза.
– Серафима, быстро лезь сюда! Иначе останешься тут одна. И бока твои никто не подлечит!..
Кошка мяукнула, оглядываясь, вылезла из-под кровати и потерлась о Борькину штанину. Смелов подхватил ее одной рукой и прижал к груди. Серафима даже бровью не повела, повисла на нем, как воротник.
– Все в сборе, можно ехать!
– А если соседи увидят? – снова подала голос девушка.
– Не увидят, мы быстро.
И действительно, Маринка и охнуть не успела, как, укрытая с головой покрывалом, очутилась вместе с Серафимой на заднем сиденье старенькой «Волги». Борька домчал их до своего дома в мгновение ока.
– Все, вылезаем, приехали! – Он так же легко вытащил закутанную до бровей Смирнову из машины, кошка сама забралась к нему на руки. Борька легко поднял их обеих на третий этаж. Дверь открыла его мать, Светлана Яковлевна.
– Что случилось, Борис? – тихо спросила она, глядя на его ношу.
– Потом расскажу, мама. Приготовь для Марины мою комнату… Ей плохо.
Борька временно положил девушку на диван в гостиной и слегка отогнул покрывало. Увидев ее лицо, Светлана Яковлевна сдавленно охнула и исчезла. Маринка снова начала плакать:
– Боречка, милый, что же теперь будет? Что я скажу твоей маме?
– Ни о чем не волнуйся. Можешь ей абсолютно доверять. Она знает, что ты в свое время для меня сделала…
– Все готово. – Борькина мать вошла через несколько минут. – Неси ее туда.
Смелов снова подхватил Маринку и отнес в свою комнату. Она была небольшая, но очень светлая. Серафима медленно последовала за ними, подволакивая лапу и настороженно принюхиваясь.
– Все в твоем полном распоряжении. Маме можешь все рассказать, она поможет. За кошкой тоже поухаживает. А я пойду наведу порядок у тебя на квартире. И скажи, кому позвонить, чтобы отменить занятия завтра и на следующей неделе…
Маринка назвала несколько телефонных номеров учеников.
– А маме моей я позвоню сама, только не знаю, что сказать…
– Скажи, что в командировку в Москву по райкомовской линии на две недели срочно уехала, – раздался сзади спокойный голос Светланы Яковлевны. – Отец поможет все командировочные бумажки сделать…
Маринка подняла заплаканные глаза и с благодарностью посмотрела на Борькину мать.
– Не волнуйся, девочка, – продолжила та, – я сейчас посмотрю, и мы решим, что делать. Безвыходных ситуаций не бывает. Давай мне ручки…
Маринка доверчиво протянула присевшей к ней на кровать Смеловой горячие ладони.
– А ты, Борис, – Светлана Яковлевна к сыну, – иди занимайся своими делами. Нам тут надо посекретничать…
Смелов кивнул головой, робко подмигнул Маринке и вышел. Серафима вышла за ним. В коридоре он что есть силы молотил ребром ладони по перилам.
– Подонки! – шептал он. – Если бы знал кто – убил бы своими руками!
Так в жизни Маринки начался очередной нелегкий период, но ангелы-хранители ее не оставили. На сей раз в роли неожиданных помощников выступила семья Борьки Смелова в полном составе. Светлана Яковлевна, едва узнав, что случилось с Маринкой, начала действовать быстро и хладнокровно.
– Оставайся здесь на несколько дней, – сказала она Смирновой, – а потом отправим тебя к моей сестре. Она главный врач хорошей больницы в Красногорске, недалеко от Москвы. Я уже с ней созвонилась. Тебе нужно сделать разные анализы, а здесь это нереально. Городок маленький, все сразу всё узнают. Так что отлеживайся пока, а дальше будем думать.
Она принесла из больницы Маринке каких-то таблеток, от которых той незамедлительно полегчало. Царапины и синяки тоже не оставили без внимания. Светлана Яковлевна помогла девушке надеть новую хрустящую ночную рубашку в цветочек. Кошку Серафиму накормили какими-то снадобьями, после чего она неподвижно спала в коридоре почти целые сутки. Больше всего Маринка боялась, что Светлана Яковлевна будет ее расспрашивать о произошедшем, но Борькина мать не задала ни одного вопроса, только грустно глядела на нее и опускала глаза, встречаясь с ней взглядом. Было видно, что она думает о чем-то своем.
Ближе к ночи Маринка почувствовала в себе силы говорить и позвонила матери, чтобы та не волновалась.
– Мам, я в Москву уезжаю, меня райком отправляет… Важная командировка, – неуверенно сказала она.
– А что же заранее не предупредила? – обиделась мать. – Всегда все последней узнаю. Надолго?
– На пару недель.
– А как же Лешенька без тебя будет? Нехорошо мужа одного оставлять. Вот я бы на твоем месте от такой командировки отказалась. Смотри у меня!..
Маринка помолчала в трубку и собралась было уже попрощаться, но мать продолжила разговор:
– Кстати, где вы были вчера вечером? Я к вам заходила, а вас никого дома не было…
– В гостях были, мама! – раздраженно ответила Маринка. – Извини, мне надо идти…
После разговора Светлана Яковлевна дала Смирновой еще лекарств, Маринка послушно выпила и начала засыпать. Борькина мать сидела рядом, держала за руку и смотрела на нее при свете ночника. Сознание девушки постепенно стало расплывчатым, зыбким, жуткие воспоминания о недавних событиях отступили. Двое суток Маринка спала, изредка улыбаясь во сне. Ей снилось детство, Димка, поездки на велосипеде, теплый ветер в лицо и потрясающее ощущение беззаботности и абсолютного счастья.
Проснулась она оттого, что возле постели стояла Светлана Яковлевна и осторожно трогала ее за плечо:
– Проснись, Маришенька! Тебе надо ехать в больницу… У Борькиной матери были удивительные ясные глаза. В них было столько сочувствия и скорби! Маринка осторожно пошевелилась и села в кровати.
– Идти сможешь?
Девушка оперлась на руку Светланы Яковлевны и осторожно привстала с кровати.
– Вроде бы да…
– Хорошо. Я тут принесла кое-какую одежду, выбери что тебе понравится. Потом позавтракаешь, и я тебе помогу спуститься. Машина уже ждет. Поедем с тобой в Красногорск.
Дорога показалась Маринке необыкновенно долгой. Машину вел Борькин отец, Андрей Семенович, которого Смирнова очень стеснялась. За всю дорогу он не проронил ни слова, только беспокойно поглядывал изредка на Маринку в зеркало заднего обзора. От каждого ухаба по ее телу пробегала волна острой боли, она морщилась и постанывала. Светлана Яковлевна снова держала ее за руку.
– Не надо было ехать, – шептала девушка, – дома бы все прошло само собой… Отлежалась бы – и все.
– Ну потерпи немного, дорогая, – уговаривала ее Борькина мать, – уже совсем скоро приедем. Поверь, тебе обязательно надо в больницу.
Наконец приехали. Маринке помогли выйти из машины и провели в приемный покой. Там уже ждала сестра Борькиной мамы, Мария Яковлевна Сикорская, высокая, стройная женщина с тонкой сеточкой морщин вокруг темных глаз. Она уже была в курсе происходящего и не задала Маринке ни одного вопроса. Скользнув внимательным взглядом по девушке, быстро кивнула Борькиной матери.
– Молодец, что вовремя привезла.
Светлана Яковлевна кивнула и обратилась к Маринке:
– Можешь полностью довериться Маше. Она тебя поставит на ноги. Мы тебя заберем, как только будешь в порядке. И можешь не беспокоиться, никто ничего не узнает. Даю слово. Все документы Андрей сделает…
– А теперь садись в это кресло, – деловито сказала Сикорская, – отвезем тебя в палату. Вижу, что на ногах еще не слишком уверенно стоишь. Сегодня же сделаем все анализы.
– Позвони мне сразу, Маша! – попросила Смелова сестру.
– Обязательно!
Маринку увезли в палату. Перед этим она быстро обняла Светлану Яковлевну и умоляюще взглянула на нее:
– Только о Серафиме позаботьтесь, пожалуйста, я бабульке обещала! Извините меня, что все так…
– Не волнуйся, ничего не будет с твоей кошкой! Ветеринар даст лекарство, я уже говорила с ним. Она скоро поправится. Отдыхай.
По тому, как вокруг нее сразу забегали, озабоченно перешептываясь, врачи, Маринка поняла, что легко отделаться не удастся. Она покорно сдавала кровь, позволяла себя осматривать, а в голове обрывками кошмаров проплывали события той жуткой ночи, от одного воспоминания о которых сразу хотелось повеситься. Смирнова давилась слезами, осознавая, что все это случилось именно с ней. Как теперь вообще можно вернуться назад в Петровское? Как смотреть в глаза матери и – упаси господи! – Алексею? Как войти в ту страшную квартиру?
– Не плачь, девочка! – На кровать к Маринке присела Сикорская. – Выпей успокоительного, поспи. Со всеми случаются неприятности… Сейчас нам, главное, вылечить тебя, чтобы ты была здоровенькая, а дальше все образуется.
– Что, что образуется? – зарыдала в голос Маринка. – Ничего не образуется! Вы же не знаете, что со мной произошло! Это катастрофа! Ее невозможно пережить!
– Я все знаю, Мариночка! – тихо сказала врач. – Ты такая в мире не единственная, посмотри на меня. Я пережила то же самое. Поэтому решила стать врачом, чтобы помогать другим людям выкарабкиваться из их бед… Очень много женщин вокруг подвергаются насилию. Это был твой первый раз? Маринка кивнула и снова захлюпала носом.
– Спи, бедняжка, завтра мы с тобой обо всем поговорим. Наутро Сикорская пришла снова. Она выглядела усталой и задумчивой.
– Тебе придется у нас остаться пока, – мягко сказала она, – у меня есть одно нехорошее подозрение… Но мы со всем справимся! А пока займемся твоим лечением.
И начались капельницы, уколы, пилюли, растирания… Через неделю Маринка смогла выходить в больничный двор. Она стояла и смотрела на заснеженное, холодное пространство перед собой. В душе было примерно так же безжизненно. Казалось временами, что худшее уже позади, хотя итогом случившегося стала гулкая, глухая пустота и полное отсутствие любых эмоций. Часами Смирнова лежала, уставившись в потолок. Никакого смысла в ее жизни после той ночи не осталось.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?