Текст книги "Дракон для семейного счастья"

Глава 15

– Кого другого я бы уже, наверное, в окно выкинул за такие слова, – криво улыбнулся Эйнар.

– А я вам не «кто другой»! – ничуть не испугалась пожилая женщина. – Велите – сама со двора пойду, не задержусь. Да кто вам только правду скажет, если меня прогоните?

– Вот потому и не выкинул до сих пор.

– А раз не выкинули, так слушайте! Лучше уж меня, чем братца вашего, безголового да бессердечного.

– Олаф сказал правду.

– Олаф? Правду? Да он и слова-то такого не знает, – возмутилась женщина, и я с ней от всей души согласилась. – Не слушайте его, милорд! Не слушайте! Он с малых лет к вам завистью исходит и до сих пор не угомонится никак. Забыли, как он игрушки ваши ломал да книжки драл?

– То игрушки, а то – семья! – опять пристукнул ладонью по столу Эйнар. – Как можно сравнивать?

– Нам с вами нельзя, а ему всё позволительно.

– Довольно, Хенрика, – холодно проговорил он. – Я понял твою точку зрения. А теперь иди. Мне нужно заняться делами.

Пожилая женщина покачала головой:

– Не отталкивайте от себя жену милорд. Она любит вас.

– Я уже и сам не знаю, чему верить, Хенрика… Не знаю…

Экономка фыркнула, но спорить не стала, молча покинула комнату.

Эйнар же медленно поднялся из-за стола и подошёл к камину. Наш парный портрет всё ещё висел там. Опершись локтями на каминную полку, дракон замер.

Дорого бы я дала, чтобы знать, о чём он думает, глядя на застывшие на холсте лица. Проклинает тот день, когда женился? Или вспоминает то хорошее, что связало нас в последнее время?

Когда Эйнар взял в руки кусок полотна, некогда занавешивавший картину, я с трудом сдержала болезненный возглас: сбывались самые жуткие предчувствия. Но он лишь постоял немного, словно колеблясь, а потом скомкал тряпку и с размаху швырнул в камин.

* * *

На следующее утро меня в столовой, как оказалось, не ждали.

На моем месте расселся Олаф, пространно разглагольствовавший о неудачных блинчиках, впрочем, наворачивать эти блинчики с завидным аппетитом это ему не мешало. Едва я вошла, он чуть не подавился.

– Как и говорил, в женщинах ты ничего не смыслишь, – флегматично заметил Эйнар. – Доброе утро, моя леди.

– Доброе утро, милорд, – отозвалась я, заметив, что холодная вежливость так никуда и не делась.

– Фрейа? – опомнился Олаф. – Не ожидал… Был уверен, что не появитесь. Освободить вам любимое место? – Он приподнялся, но я только махнула рукой.

– Сидите. Я позавтракаю тут. Но в будущем всё же занимайте свой гостевой стул. Хотя, если для вас это важно, то могу предложить несколько старых юбок, так вы будете смотреться на месте хозяйки органичнее.

Сбоку послышался смешок. Я готова была поклясться, что усмехнулся Эйнар, но, когда обернулась, наткнулась на ту же равнодушную гримасу.

Четверть часа тишины спустя, заметив, что Эйнар уже поел и допивает чай, я отложила вилку.

– Мы сегодня едем в посёлок, милорд? Хотелось бы поговорить с детьми и убедиться, что у них не отобрали подарки, как это случилось с шарфом.

– Уверены, что это вам не повредит?

– Наоборот, свежий воздух полезен, – проговорила я. – К тому же торопиться некуда.

– Хорошо, – Эйнар коротко кивнул. – Тогда предупрежу возницу заранее.

– Очень вам благодарна, мой лорд, – так же церемонно отозвалась я.

Супругу пришлось меня подождать. Малыш был для меня важнее, чем все мужья мира, даже трижды любимые и желанные, поэтому я плотно позавтракала и тепло оделась.

Во дворе было людно. Кроме моей кареты, у ворот стоял небольшой возок, куда служанки под руководством Хенрики стаскивали какие-то тряпичные узлы. Я припомнила, что велела перебрать приехавший с нами хлам и отправить в деревню то, что могло ещё пригодиться поселянам, вроде старых полушубков, в которых когда-то рассекала охрана, и теплых платков служанок. За каким бесом всё это приволокли в ссылку, я не понимала, но кормить моль считала лишним.

Из конюшни вышел Эйнар, ведя на поводу своего огромного жеребца. Сердце сжалось, и все ненужные мысли разом вылетели из головы, когда он бросил поводья конюху и свернул ко мне.

– Позвольте помочь, моя леди.

– Спасибо, – тихо отозвалась я, опираясь на его руку.

Горячая кожа обожгла пальцы. На мгновенье показалось, что все проблемы мне почудились и сейчас он снова, как раньше, усмехнётся и окинет пристальным взором. Мы обсудим махинации старосты или стройку, или ещё что-нибудь… Но наваждение схлынуло так же быстро, как и появилось. Эйнар всего лишь проводил меня до кареты, помог подняться по ступенькам и тут же отошёл.

Простор и свежий воздух пошли на пользу. Я даже ненадолго смогла отрешиться от проблем. Погуляла по посёлку в окружении ребятишек, а когда они разбежались по своим детским делам, вышла к реке. Присела на очищенную кем-то скамью у забора и глубоко вздохнула.

Зимний пейзаж завораживал. Гладь замёрзшей реки плавно переходила в большой луг на том берегу, огороженный словно частоколом еловым лесом, а за ним тонули в голубой дымке далёкие горные пики. Машинально положила руку на живот: «Тебе будет где побегать, да малыш? Простора и друзей в достатке. Чего ещё желать?»

Место, на которое я случайно наткнулась, оказалось очень укромным. Наверняка скамью поставили и чистили от снега какие-нибудь местные парочки. Забор прикрывал от нескромных взглядов, но стоило привстать, все подходы просматривались как на ладони. Самое то, чтобы сорвать первый поцелуй.

Но сейчас, в разгар дня, поселянам было не до романтики, и меня никто не тревожил.

Я спокойно любовалась окрестностями и тихонько размышляла, когда где-то рядом раздался неприятный визгливый окрик.

– Эй! Загордилась? Родню не признаёшь?

Я вздрогнула, но, сообразив, что это всего лишь проходящие мимо поселянки, успокоилась.

– Чего ж не признаю? Вот к тебе шла. – Тонкий голосок, лениво растягивающий слова, показался мне знакомым, и я невольно навострила уши.

– Да ну…

– Ну да. Ох, умаялась… Думала и не ехать никуда, да тётка Хенрика так просила, так просила… «Мист, – говорит, – кроме тебя, приглядеть за хозяйским имуществом некому!» Я отказаться хотела. И так всё на мне, да вот про тебя вспомнила и согласилась. Тётка Хенрика благодарить устала, так обрадовалась.

– Это госпожа Хенрика, что ли? Ключница господская? – недоверчиво переспросила девушка.

– Экономка, а не ключница, деревня! – с превосходством поправила девица, в которой я тут же узнала девчонку, натирающую в доме полы. – И кому госпожа, а кому тётка-покровительница. «Зови, – говорит, – меня по-простому, очень уж нравишься мне. На тебя, – говорит, – потом хозяйство оставлю, так чего ж теперь нос задирать».

– Мист, да неужто так и сказала?!

– А то. Ещё и просила приглядеть тут за всем.

«Прямо-таки просили её!» – невольно усмехнулась я, припомнив, как вчера Хенрика ругала ленивую девку последними словами.

– Весь дом на мне держится, – продолжала разглагольствовать поломойка. – Все совета просят. Кабы не я, заросли бы грязью наши лорды по самые уши. Особенно хозяйка. Вот уж ведьма злобная…

«Ого, – я даже восхитилась такой незамутнённой наглостью. – При мне девица взгляд от пола оторвать боится, а тут, смотри-ка, какой хвост распустила».

– Это госпожа Фрейа – злобная? – удивился кто-то, и я поняла, что за забором уже не парочка сплетниц, а куда больше.

– Она, – подтвердила Мист. – Не может без меня, безрукая, вот и злобствует. Ну да недолго ей осталось, скоро всё переменится.

– Это что же такое переменится? – спросила первая девица. – Госпожа Фрейа – хозяйка добрая, других нам не надо.

– Тебе, может, и не надо, а лорду-дракону надо. Гулящая жена и простому-то мужику не нужна, а уж высокородному господину и подавно!

Я охнула, подавившись воздухом, но в поднявшемся шуме этого никто не услышал.

– Гулящая? Как гулящая?! Ты лорда-дракона видала?! Кто от такого загуляет?! – наперебой восклицали собравшиеся девицы. А у меня в голове билась только одна мысль: «Уйти! Не слушать всё это!» Но ноги предательски отказались служить, словно налившись свинцом.

– А я тоже заметила, – вставил кто-то. – Раньше-то они всегда вместе ходили. А теперь вон наособицу.

– Верно…

– И я про то! – с торжеством воскликнула поломойка.

– Да тебе откуда знать. Хозяева с тобой своим бедами, чай, не делятся.

– Кто не делится, а кто и поделился!

– Прям сама хозяйка тебе рассказала, с кем она, когда и почему? – фыркнула первая девушка. – Ой, врёшь ты, Мист, и краснеть забываешь.

– Мне господин Олаф, брат лорда-дракона, рассказал! – взвилась Мист. – Пригласил к себе в комнату, мол, хочет побеседовать с красивой девушкой. Это… Душой отдохнуть – вот как сказал! Ну и про хозяйку поведал.

Я наконец опомнилась и поднялась на ноги. Слушать подробности своей вымышленной личной жизни в исполнении Олафа и Мист не было никакого желания. Лживая девка шарахнулась в сторону, глупо плюхнувшись в ближайший сугроб. Но я это едва заметила. Обошла огрызок забора, за которым пристроилась скамейка, и махнула рукой на застывших девиц:

– Вам что, заняться нечем? Дайте пройти!

Голос не дрогнул, и приказ прозвучал холодно и спокойно. Девицы расступились, и тут я увидела, что в нескольких метрах стоит Эйнар. «Он был здесь? Слушал и ничего не сказал?» Это оказалось последней каплей. Резко развернувшись на каблуках, я пошла к карете. Самообладания хватило только на то, чтобы идти размеренным шагом, а не перейти на бег.

– Домой! Как можно быстрее! – бросила я вознице и, едва захлопнув за собой дверцу, разрыдалась.

Эйнар за мной не пошёл. Мало того, когда карета развернулась, я мельком увидела, что он стоит в окружении девиц и что-то им говорит. От этого сделалось ещё хуже. Он не пожелал меня защитить, не разогнал сплетниц, просто продолжил беседу как ни в чём не бывало.

Именно тогда я задумалась, а стоит ли пытаться что-то спасти в отношениях с мужем? Раз ему так просто оказалось поверить в мой обман, то о какой любви и доверии может идти речь? В памяти всплыли слова Олафа, что Фрейю-то никто не ссылал, она отправилась за мужем по собственной воле.

«Ну и дура! – зло прошипела я себе под нос. – Вот он, результат. Парочка шепотков, и все слова о душе и прочей любви побоку… Как такому можно доверять?»

Глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но слёзы то и дело наворачивались на глаза, размывая окружающий мир. Поднималась по лестнице почти наощупь. Обедала, не видя толком, что кладу в тарелку. Сидела у окна, не различая мелькающие внизу силуэты.

Мада, явившаяся, чтобы подкинуть в почти прогоревший камин дров, сообщила, что Эйнар вернулся и тут же ушёл к себе в кабинет в сопровождении брата, но меня и это не заставило встряхнуться.

Воспалённое сердце никак не могло решить, что лучше: любить или ненавидеть, и от этого меня бросало из крайности в крайность, а окружающее перешло в раздел незначительных мелочей.

Неудивительно, что на появившуюся на пороге Неду с ужином я посмотрела с раздражением, а уж когда следом вошла Хенрика, да ещё втащила за собой Маду, вообще рассердилась:

– Что вам нужно?

Глава 16

– Это вам нужно, – вполголоса проворчала Хенрика. – Не дело это, по полдня слёзы лить. Маленькому навредите. Да и поесть надо. Ночь на дворе, а вы не ужинали.

Я подавила закономерное раздражение. Пожилая женщина была совершенно права, за терзаниями я упустила из виду время. Упрёк был заслужен, поэтому я покорно села к столу, куда Неда водрузила поднос, хотя никакого голода не испытывала.

– А это группа поддержки, чтобы не так страшно было? – невесело усмехнулась я, кивнув на жавшихся за спиной экономки служанок.

Как ни странно, Хенрика меня поняла.

– А это пища для души, если хотите, – скупо улыбнулась она. – Тело сейчас накормим, а там и душой займёмся.

– Мне б самой разобраться, чего моей душе хочется, – вздохнула я, отломив вилкой кусочек рыбного филе и отправив его в рот.

– Чего хочется, это только светлые боги знают, госпожа Фрейа. А вот что на пользу пойдёт, и нам, грешным, видать. Мада, где там твой неслух? Зови его сюда.

Тойс появился на пороге так быстро, словно ждал за дверью, но явно чувствовал себя не в своей тарелке: робел и норовил спрятаться за мать.

– Говори, не мнись, – нетерпеливо приказала Хенрика. – Как мне рассказывал, так и хозяйке расскажи.

Мне стало любопытно, что же такое он должен рассказать.

– Тойс, иди сюда, – попросила я.

Мальчишка опасливо приблизился. Я выбрала на блюде самое симпатичное яблоко и протянула ему. То, что мальчишка неровно дышит именно к этим фруктам, я заметила уже давно, а теперь беззастенчиво воспользовалась его слабостью.

– Держи. Это чтобы веселее было рассказывать, что там в деревне случилось.

Уже успев вцепиться в румяный плод зубами, Тойс благодарно кивнул.

– Девки там болтали, госпожа хорошая… Да они вечно дурь болтают, пока по загривку от мамаш не схлопочут! Вот и тут болтали. Дурь, значит, всякую…

– Да. Я слышала, – поморщилась я.

Мальчонка понял мою гримасу по-своему и затараторил вдвое быстрее:

– Вы ушли, а господин сразу к ним пошёл. Да быстро так. Вот ещё у забора стоит, а тут, хоп, и в самой толпе! Никто и не понял, как он там оказался. Только я заметил: он размазался в воздухе и сразу посреди девок встал. Даже ногой ни разу не двинул. Да как рыкнет! У вас, говорит, языки лишние?! Так я оборву! Моя супруга, говорит, за вас душой болеет, а вы о ней гадости слушаете и сплетни придумываете!

Тойс словно стал меньше ростом, рассказывая о гневе господина, и мне пришлось успокаивающе погладить его по руке.

– Господин Эйнар не любит, когда лгут. Но этого никто не любит. Неудивительно, что он рассердился.

– Страсть как не любит, госпожа хорошая, – кивнул Тойс, поёжившись, и неуверенно посмотрел на мать. – С ним там такое сделалось…

– Что случилось? – насторожилась я, лихорадочно вспоминая, что видела Эйнара вечером, и выглядел он вполне здоровым. Глупое сердце, ещё час назад сжимавшееся от злости на упрямого мужа, теперь сделало кульбит от страха за него же.

– Вокруг него словно огонь заполыхал! – пояснил Тойс. – Только его никто не видел, кроме меня… А меня аж жаром обдало.

– Что тебе там померещилось, потом расскажешь, – вмешалась Хенрика.

«А мальчонка-то, похоже, маг, – подумала я. – И, наверное, как-то видит проявления этой самой магии».

– Господин Эйнар не любит ложь, ты не лгал, а значит, бояться нечего.

– Нечего… Да, госпожа Фрейа. Это я не подумал, – закивал паренёк, слегка приободрившись. – Господин Эйнар полыхнул, девки того не видели, но почуяли, разом притихли да пальцами в Мист тычут. Дескать, не мы брешем, а она нам сказки сказывает. А господин посмотрел на неё эдак… как на коровью лепёшку, да говорит: «Братец в своём… рапа… репа…»

– Репертуаре? – подсказала я, с трудом сдержав улыбку.

– Ага. Вот в этом самом. Уж не знаю, что за пакость, а господин Олаф в него явно вляпался, да, видать, не в первый раз, болезный. Так вот, господин Эйнар и говорит, мол, братец в этот реперавар как вступит, так всегда выбирает самую бестолковую да гулящую девку в округе. Мол, больше никто его сказки глупые слушать не соглашается. Мист покраснела вся, как рак варёный, и давай верещать: «Господин Олаф сказал, что я ему глянулась!»

– Ой, дурочка… – прошептала я, но паренёк услышал и закивал.

– Ага, господин Эйнар тоже так сказал, только не так красиво. Он сказал…

– А вот это повторять не следует, – перебила Хенрика. – Госпоже в её положении вредно бранные слова слушать. Ты дальше рассказывай.

– Ага, – снова мотнул головой Тойс. – Господин Эйнар сказал, что Мист вот то, что вам слушать не надо, и просто дурёха. Но раз у неё с господином Олафом любовь, то он, господин Эйнар, значит, лично передаст, что Мист теперь в посёлке обретается – навозные ямы чистит. Теперь это у неё работа новая.

Я заметила, как Хенрика одобрительно кивает, и догадалась, что глупая и болтливая девица сидит в печёнках не только у меня. А Тойс, уже вполне освоившись в роли рассказчика и даже слегка приосанившись, продолжал:

– Господин Эйнар на всех поглядел таким взглядом, словно камень на плечи положил – к земле пригнуло, и говорит: «Чтобы о моей жене ни слова дурного сказано не было! Она моя семья, а для дракона семья – превыше всего». И снова так глянул, что, кажись, скажи кто слово поперёк, так бы и спалил весь посёлок с поселянами.

– Никого бы он не спалил. Не бойся.

– А чего мне бояться? – мальчишка явно остался при своём мнении. – Вы ж, госпожа Фрейа, сказали, раз я брехню по людям не ношу, то мне драконово пламя ничего не сделает.

– Тоже верно, – не смогла сдержать улыбку я. – Ты вообще умница.

Тойс слегка покраснел от похвалы, бросил на мать довольный взгляд и закончил рассказ:

– Кликнул господин Эйнар мужиков, те брехуху и забрали. Она, правда, вопила, что господин Олаф за ней придёт, но чёй-то мне не верится. Когда господин в особняк приехал, я слыхал, как он про Мист господину Олафу сказал. Мол, твоя новая… Ну та, что вам слушать не надо какая, теперь в посёлке обретается. А тот нахмурился и говорит: «А это кто?» И даже переспрашивать не стал. Они сразу в кабинет пошли, что-то там про деньги говорили. А больше я ничего не слышал, меня мамка позвала.

Он с такой обидой покосился на Маду, что я протянула ему ещё одно яблоко:

– А больше и не надо. Спасибо. Ты меня очень порадовал.

Парень зарделся, но яблоко взял и быстро сунул в карман.

– Спасибо, добрая госпожа. Очень уж яблочки у вас вкусные, в посёлке не растут такие.

– Иди уж, попрошайка, – хмыкнула Хенрика и посмотрела на меня. – Вот и пища для души израненной, а уж поможет она или нет, решать вам самой.

Я не нашла что ответить и только с благодарностью кивнула. Эта самая душа так изголодалась по хорошим новостям, что готова была проглотить что угодно. Заснула я той ночью с улыбкой.

* * *

Поутру Неда укладывала мне волосы, а я терзалась неразрешимой дилеммой: идти или не идти на завтрак. С одной стороны, видеть Олафа, который наверняка припрётся к столу, не было никакого желания. После того, как узнала, какие слухи мерзавец обо мне распускает, его хотелось придушить. Ну или заколдовать как-нибудь попротивнее. Но уж никак не любезничать.

С другой стороны, я не хотела показывать слабость, а в моём понимании затворничество в комнате было именно слабостью. Я должна быть сильной ради собственного будущего. Но разве выстою одна против всего мира, если буду давать себе поблажки даже в таких мелочах, как неприятный собеседник за столом?

И в то же время холодная вежливость Эйнара теперь, когда я знала, как может быть по-другому, ранила не хуже ножа. А негативные эмоции совсем не то, что требуется беременным.

Как ни странно, именно воспоминание об Эйнаре и помогло мне сделать выбор в пользу завтрака в столовой. Да, он холоден, но всё же защитил вчера в посёлке. Значит, уважение ко мне у него никуда не делось, и ни к чему давать Олафу шанс отравить ядом лживых намёков то немногое, что ещё осталось.

После всех этих размышлений в столовую я входила с высоко поднятой головой и привычное «Доброе утро, милорд» произнесла ровно.

Радуясь маленькой победе и отсутствию негодного родственничка, принялась за еду. Но не успела донести до рта первый кусок, как на пороге нарисовался Олаф.

– Доброе утро, брат. Фрейа, как вы сегодня себя чувствуете? Разве в вашем положении стоит просыпаться так рано?

– В моём положении стоит просыпаться тогда, когда хочется, – ответила я.

– Ну, может быть… Но наша матушка всегда говорила, что леди надо спать, как можно дольше. Юные драконы, даже ещё не появившись на свет, требуют много сил. Впрочем, виноват, я понятия не имею, что требуется вашему ребёнку. Это вам виднее.

Грязный намёк был прозрачен как стекло. Дескать, маленькие дракончики требуют много сил, а кто там у вас в животе – не доказано. И в то же время формально придраться было не к чему. Действительно, кому, как не матери, знать, что нужно ребёнку, которого она носит под сердцем?

Даже Эйнар, хоть и сдвинул брови, бросив на брата предостерегающий взгляд, ничего не сказал. Но что Олафу до каких-то взглядов? Иногда мне казалось, что его и палкой не урезонить. Он только распахнул удивлённо глаза, мол, а что я такого сказал, и занялся гусиным паштетом.

– Вам сегодня надо в посёлок, моя леди? – спросил вдруг Эйнар. – Я хотел поработать с документами, но если вам требуется сопровождение…

– Спасибо, не требуется, – покачала головой я. – Вам помочь с бумагами?

Эйнар долго молчал, словно взвешивал все за и против, но в конце концов мотнул подбородком:

– Благодарю, я справлюсь сам.

Бросил салфетку на стол и вышел из столовой.

Я с трудом удержала лицо, ничем не выдав разочарования. Думала, что после вчерашнего муж должен был как-то опомниться, стать мягче, может быть, более открытым. Но нет… снова ледяная вежливость, и только.

– Ты, малыш, конечно, будешь похож на отца, но, надеюсь, его упрямый характер всё-таки не унаследуешь, – едва слышно пробормотала я. Однако меня услышали.

– А чей характер он унаследует? – поинтересовался Олаф, промакивая губы салфеткой.

– Например, мой.

– Да, это возможно. А какие ещё варианты?

– Никаких. Разве что вы опять что-нибудь придумаете.

Сил устраивать словесную дуэль с мерзавцем не было. Решив, что попрошу Неду принести что-нибудь вкусное в спальню, я встала.

– Ну что вы так нервничаете, дорогая сестра, – Олаф приторно улыбнулся и, поднявшись, перекрыл мне дорогу к двери. – В вашем положении нельзя так волноваться из-за ерунды, и уж тем более злиться.

– Моё положение вас не касается, – отрезала я. – Дайте пройти.

– А могло бы касаться, – он в притворной печали развёл руками. – Я, помнится, предлагал завести совместное потомство, и не раз, но вы почему-то отказывались. Сперва это мешало каким-то вашим ритуалам, потом вы вдруг воспылали нежданной любовью к супругу. Так что не сложилось. Но мне по-прежнему интересно… Меня вы в отцы записать не можете, моего бесплодного братца тем более. Так кто же тот счастливчик, что имеет к этому счастливому событию прямое отношение, а?

Волна удушливого гнева вскипела так быстро, что я не успела не только совладать с ней, но даже подумать, что именно делаю: рука сама собой взлетела в воздух, и на щеке Олафа запылал отпечаток моей ладони. Ошарашенный мужчина отшатнулся, а я, гордо вскинув голову, пошла к двери.

Увы, ушла недалеко. Олаф догнал меня через два шага и, схватив за плечо, развернул к себе.

– Маленькая упрямая дрянь! – он вдавил пальцы, причиняя боль. – Я ведь могу и по-другому! Но, может, именно так тебе и понравится?

– Отпустите меня немедленно, – потребовала я, титаническим усилием заставив голос звучать ровно.

– А если не отпущу? – выдохнул он мне в самое ухо. – Что тогда? Закричишь? Позовёшь Эйнара? Давай… А я покажу ему твои письма. Помнишь их, красотка? Те, где мы обсуждали твой ритуал на бесплодие? Ты, конечно, велела их сжечь, но я не такой идиот, чтобы отказываться от улик. Они у меня здесь, с собой.

Мерзавец отстранился, пристально вглядываясь в моё лицо, и с удовлетворением кивнул.

– Вот… Такой ты нравишься гораздо больше… Злишься, но молчишь. Потому что страшно… Думала, Олаф дурак, Олафом можно вертеть как угодно? Ошиблась, милая. Это Эйнар с его благородными замашками будет терпеть заскоки, а от меня ты такой глупости не дождёшься.

– Отпусти, мерзавец! – прошипела я. Боль, гнев и страх сплелись в огненный жгут. – Или сильно пожалеешь!

– Ой-ой-ой, – ухмыльнулся мужчина. – Уже боюсь. И что вы сделаете, о великая и ужасная леди из рода Среброликих? Силой вас боги не наградили, магией тоже обделили. Только и остаётся, что со всякой ритуальной мерзостью возиться. Но защиту от ритуалов ты сама мне делала или забыла? Вот он, амулетик.

С отвратительной ухмылкой он расстегнул ворот и показал мне уродливый кулон: какой-то камушек, обкрученный проволокой и сухими корешками.

– Бойся, милая, и жалей, что поставила мне защиту.

– А ты до сих пор уверен, что амулет работает именно так? – выплюнула я, с удовольствием наблюдая, как ухмылка быстро сменилась серой бледностью. – Бойся, милый, и жалей, что встал на моём пути.

Дёрнула рукой, отдвигая Олафа в сторону. А потом развернулась на каблуках, высоко подняла подбородок и вышла из столовой.

И только у себя в комнате, за закрытыми на все замки дверями, я дала волю обуявшему ужасу. Письма! Проклятые письма Фрейи! Что, если Олаф действительно покажет их брату?

* * *

С час я расхаживала по комнате из угла в угол, пытаясь придумать, как решить возникшую проблему. Оставлять такой компромат в руках негодяя было бы по меньшей мере неосмотрительно. Мало ли когда и где может это всплыть?

Конечно, существовала небольшая вероятность, что переписку подлый родственничек всё-таки сжёг и сейчас лишь угрожал. Но вряд ли, уж слишком уверенно он себя вёл.

Рисковать я не хотела. Дело оставалось за малым – достать и уничтожить. И вот тут меня поджидал большой и очень тёмный тупик: как найти то, что спрятано в магическом мире, да ещё понятия не имея, как оно выглядит?

Об этом размышляла до самого вечера, и даже когда Хенрика пришла, чтобы обсудить меню на предстоящую неделю, не могла избавиться от навязчивых мыслей.

– Где Эйнар? – невпопад спросила я вместо ответа на какой-то вопрос. – Всё ещё работает в кабинете?

– Работает, как же, – экономка неодобрительно поджала губы. – Сидел полдня над бумажками, а теперь с братцем своим брехливым, простите за прямоту, заперся.

В голове забрезжила какая-то странная идея.

– И давно они… заперлись? – медленно протянула я, пытаясь сообразить, что такое вертится на краю сознания.

– Так с четверть часа уже, теперь до ночи просидят, как пить дать. Всё пытается братца в разум ввести, да без толку. Какой тут разум, все себялюбием да завистью занято.

– Так, так… Подожди, – остановила я праведное возмущение пожилой женщины, а потом, просияв, щёлкнула пальцами. – Вот оно!

Хенрика с опаской посмотрела на меня, словно прикидывая, какая муха укусила взбалмошную хозяйку, но мне было не до её удивления. Я наконец нащупала хоть какой-то план действий.

– Позови Тойса. И Неду тоже позови!

– Но мы ещё не закончили с…

– Это потом. – Я широким жестом отодвинула бумаги.

Экономка кивнула и вышла из комнаты. А я пыталась лихорадочно сообразить, не сошла ли с ума, задумав форменное безумие?