Текст книги "Речные заводи. Том 2"

– Тише! – предупредила женщина. – Только что сюда пришел какой-то здоровенный черный парень и попросил меня приготовить ему еду. Наверно, это он и есть. Он сидит около дверей. Пойди украдкой и посмотри, и если это действительно он, тогда давай подложим ему в кашу немного дурману, и он потеряет сознание. Тут-то мы уж сможем справиться с ним, заберем его деньги и переселимся в город, а там откроем какую-нибудь торговлю; это будет лучше, чем оставаться здесь и заниматься разбоем.

«Ну и тварь, – подумал Ли Куй, подслушав этот разговор. – Я пощадил его, да еще дал денег, а он за все это собирается покончить со мной! Нет, этого я не прощу!» И он притаился за воротами. В тот момент, когда Ли Гуй хотел выйти, Черный вихрь схватил его за грудь. Женщина в страхе убежала. Тут Ли Куй, крепко держа Ли Гуя, повалил его на землю и, выхватив из-за пояса меч, отсек ему голову. Потом с мечом в руке он подскочил к воротам, чтобы схватить женщину, но она куда-то скрылась. Войдя в дом, Ли Куй все обыскал, но ничего не нашел, кроме двух старых бамбуковых корзин, наполненных всякой рухлядью. На дне одной из них он обнаружил немного мелочи и женские шпильки. Затем он снова подошел к Ли Гую и, взяв у него свой слиток серебра, положил в узел.

После этого он подошел к очагу и увидел, что засыпанные в котелок три шэна риса уже готовы. Не было только овощей. Ли Куй наложил себе в чашку каши, поел немного, а потом вдруг рассмеялся и сказал:

– Ну и дурень же я! Здесь лежит прекрасная туша, а я не знаю, что делать!

Тут он выхватил кинжал и, подойдя к Ли Гую, отрезал от его ноги два хороших куска мяса. Помыв мясо в воде, он выгреб из очага горячие угли и стал поджаривать его. Наевшись досыта, он бросил тело Ли Гуя под пол, поджег дом со всех сторон, а потом взял меч и пошел по горной тропинке дальше.

Когда он подошел к лавочке Дуна, солнце уже склонялось к западу. Он быстро вбежал в свой дом и услышал, как мать, которая лежала в постели, спросила:

– Кто там?

Взглянув на нее, Ли Куй увидел, что она совершенно слепа и, сидя на кровати, шепчет буддийские молитвы.

– Мама! – воскликнул Ли Куй. – Это пришел «Железный бык»!

– Сынок мой, – сказала старуха, – тебя слишком долго не было дома! Где же ты жил все эти годы? Твой старший брат работает в чужих домах, и его заработка едва хватает на то, чтобы ему самому прокормиться, а меня кормить он уже не в силах. Я все думала о тебе и даже глаза все выплакала. Видишь, я совсем ослепла. Но как же ты жил?

«Стоит мне сказать, что я присоединился к вольнице в Лян-шаньбо, – раздумывал про себя Ли Куй, – и она, конечно, откажется пойти со мной. Пожалуй, придется обмануть ее». И он сказал:

– Я теперь стал чиновником и вот приехал, мама, за тобой.

– Ох, это очень хорошо, – отвечала старуха. – Но как же ты пойдешь со мной?

– До дороги я отнесу тебя на спине, – сказал Ли Куй, – а там мы найдем повозку и поедем.

– Подождем все же твоего старшего брата и тогда обсудим, – предложила мать.

– А зачем нам ждать его? Я ведь пойду вместе с тобой, вот и все, – возразил Ли Куй.

Однако когда они уже собрались уходить, показался Ли Да с чашкой каши в руках. Он вошел в комнату, и Ли Куй, почтительно приветствуя его поклоном, сказал:

– Дорогой брат, давненько мы с тобой не виделись.

– А зачем ты, бездельник, пришел? – проворчал Ли Да. – Опять будешь народ беспокоить?

– Наш Железный бык стал чиновником и вот пришел взять меня с собой, – сказала мать.

– Эх, мать, – промолвил Ли Да, – не верь ты тому, что он тут наболтал. Когда-то он убил человека, и из-за него мне пришлось носить кангу и переносить страдания. А недавно я слышал, что он связался с разбойниками в Ляншаньбо и вместе с ними устроил побоище на месте казни в Цзянчжоу, а потом и сам стал разбойником. На днях из Цзянчжоу пришел приказ арестовать его, когда он появится в родной деревне. Власти и меня чуть было не забрали, да спасибо одному богатому человеку, который заступился за меня и сказал властям, что мой младший брат вот уж больше десяти лет как ушел неизвестно куда и с тех пор не возвращался домой. «Не иначе, – убеждал он, – это какой-то однофамилец Ли Куя сказал, что он родом из этих мест». Кроме того, мой благодетель потратился на то, чтобы подкупить чиновников – и больших и малых, – и только благодаря этому я избежал побоев и преследования. А сейчас здесь вывесили бумагу – обещают награду в три тысячи связок монет тому, кто поймает тебя. Нет на тебя, мерзавца, смерти! Да еще приходишь домой и мелешь тут всякую ерунду.

– Дорогой брат, не сердись, – сказал Ли Куй. – Пойдем лучше вместе со мной в горы, и будешь там жить в свое удовольствие. Как бы это было хорошо!

Тут Ли Да возмутился и хотел было побить Ли Куя, но, зная, что ему не справиться с ним, швырнул чашку с кашей на пол и выбежал из дому.

«Видно, пошел донести на меня, – подумал Ли Куй. – Если я попадусь здесь, то мне никогда уже не освободиться. Лучше поскорей убраться отсюда. Мой брат никогда не видел таких больших денег, как слиток серебра в пятьдесят лян. Оставлю-ка я этот слиток здесь на кровати, а когда он вернется и увидит деньги, то не станет преследовать меня».

Развязав пояс и вынув слиток серебра, Ли Куй положил его на кровать и сказал, обращаясь к матери:

– Давай я понесу тебя на спине!

– Да куда же ты понесешь меня? – спросила старуха.

– А ты не спрашивай и не беспокойся. Я понесу тебя, и все будет в порядке, – ответил Ли Куй.

Он поднял свою старую мать на спину, зажал в руке меч и, выйдя из дому, зашагал по горной тропинке.

А между тем Ли Да поспешил к богачу и сообщил ему о случившемся. Оттуда он вышел с десятью работниками и побежал домой. Однако, увидев, что матери уже нет, а на кровати лежит большой слиток серебра, Ли Да подумал:

«Брат оставил мне серебро и унес с собой мать. С ним наверняка пришли еще и другие разбойники из Ляншаньбо. Если я стану гнаться за ним, то они могут прикончить меня. А раз он взял мать с собой, то ей, видно, там будет не плохо».

Между тем пришедшие с Ли Да работники, не найдя Ли Куя, не знали, что им делать. Тогда Ли Да сказал:

– Ли Куй унес с собой мать, но по какой дороге он ушел, я не знаю. Тут этих горных тропинок уйма! Ума не приложу, как его догнать.

Видя, что и Ли Да ничего не может придумать, работники постояли в нерешительности, а потом вернулись обратно. Однако это к нашему рассказу уже не относится.

Теперь вернемся к Ли Кую. Опасаясь, что Ли Да направит за ним погоню, он спешил уйти по самым глухим и непроходимым тропинкам. Вскоре стало темнеть, и Ли Куй со своей ношей подошел к подножию горного хребта. Но его слепая мать уже не различала ни тьмы, ни света. Ли Кую этот хребет был известен, назывался он Илин. Ли Куй знал также, что люди живут только по другую сторону этого хребта.

Итак, при свете звезд и луны беглец осторожно поднимался в гору. В это время мать, обращаясь к нему, попросила:

– Сынок, достал бы ты мне глоточек воды. Пить очень хочется.

– Обожди, мать, немножко, – сказал Ли Куй. – Вот перевалим через гору, попросимся где-нибудь на ночлег и приготовим что-нибудь поесть.

– Я сегодня ела только сухую кашу, – продолжала мать, – и сейчас так пить хочется, что просто сил нет.

– У меня у самого во рту все горит, – отвечал Ли Куй. – Ну, уж ты как-нибудь потерпи еще немного. Вот поднимемся на гору, там я найду воды, и ты попьешь.

– Сынок, я совсем умираю от жажды, – взмолилась мать. – Помоги мне!

– Правда, я и сам мучаюсь так, что никакого терпенья нет, – сказал Ли Куй.

В это время он подошел к огромному обломку гранита, лежавшему под большой сосной, опустил свою мать на этот обломок, воткнул в землю меч и сказал:

– Ты потерпи немного и посиди здесь, а я пойду поищу для тебя воды.

Прислушавшись, Ли Куй уловил вдали журчание горного ручья и стал пробираться к нему. Наконец он подошел к ручью и, набирая пригоршнями воду, утолил свою жажду, а потом подумал: «В чем же я понесу воду матери?»

Встав на ноги и оглядевшись по сторонам, он увидел вдалеке на вершине горы кумирню. «Вот это хорошо!» – сказал Ли Куй и, цепляясь за кустарник, стал взбираться на гору. Добравшись туда, он толкнул двери кумирни и, заглянув внутрь, увидел, что это была кумирня, построенная в честь святого из Сычжоу. Перед статуей бога стояла каменная курильница для возжигания благовоний. Ли Куй хотел взять ее, но оказалось, что она высечена вместе с основанием алтаря. Ли Куй стал тянуть курильницу, однако разве мог он сдвинуть ее с места? Тут он так рассвирепел, что схватил ее, вместе с алтарем вытащил на каменную террасу и бросил на камни. Тогда курильница отскочила от алтаря. Взяв ее, Ли Куй вернулся к ручью. Здесь он погрузил курильницу в воду и, нарвав травы, вымыл дочиста; затем, зачерпнув воды и держа курильницу в обеих руках, осторожно пошел обратно.

Но когда он приблизился к гранитной глыбе под сосной, то не нашел там своей матери; только меч по-прежнему был воткнут в землю. Ли Куй позвал мать. Ответа не последовало. Он стал кричать, но никто не откликался.

В сердце Ли Куя закрался страх, и он выронил курильницу из рук. Внимательно осмотревшись по сторонам, он нигде не увидел своей матери. И только отойдя шагов на тридцать, вдруг заметил в траве лужу крови и содрогнулся. Ли Куй пошел по кровавому следу, и этот след привел его к большой пещере. Здесь он увидел двух тигрят, которые с ворчаньем пожирали человеческую ногу. Ли Куя бросило в дрожь. «Я пришел сюда из Ляншаньбо, – подумал он, – чтобы взять к себе мать. С таким трудом мне удалось донести ее сюда на спине, и все это только для того, чтобы тигры сожрали ее! Эта нога, которую п риволокли сюда проклятые тигры – нога моей матери!»

И тут в сердце его вспыхнул такой гнев, что он перестал дрожать, а рыжие усы его стали торчком. С мечом в руках ринулся Ли Куй на тигрят, чтобы зарубить их. Тигрята, напуганные нападением, оскалили клыки и, выпустив когти, бросились на него. Однако Ли Куй, взмахнув мечом, тут же уложил одного, а второй в страхе кинулся в пещеру. Но Ли Куй побежал за ним и заколол его. Попав в логово тигров, Ли Куй притаился там и оглянулся на вход. Там, оскалив зубы и выпустив когти, стояла тигрица и смотрела в логово.

– Так это ты, дикая тварь, сожрала мою мать! – вскричал Ли Куй и, положив меч, выхватил из-за пояса кинжал.

А тигрица в это время повернулась задом и стала бить хвостом. Ли Куй все отчетливо видел и, нацелившись тигрице под хвост, изо всей силы всадил в нее кинжал, который прошел прямо до брюха. Тигрица с диким рычаньем ринулась вперед, прямо на край пропасти. А Ли Куй, схватив свой меч, выскочил из пещеры. Корчась от боли, тигрица спрыгнула вниз на скалы.

Ли Куй хотел было погнаться за ней, но тут вдруг поднялся настоящий вихрь, и листья дождем посыпались на Ли Куя. «Еще в старину говорили, – подумал он, – что дракон рождает облака, а тигр – бурю».

Вихрь пронесся. Раздался свирепый рев, и перед входом в пещеру выскочил огромный тигр с глазами навыкате и белым пятном на лбу. Страшный зверь бросился на Ли Куя. Но тот, сохраняя полное спокойствие, выставил свой меч вперед и всадил его прямо в глотку тигру. После этого тигр больше не пытался нападать. Извиваясь от боли, он прыгнул в сторону. Послышался такой страшный шум, словно рухнула половина горы. Это упал тигр и тут же, под горой, испустил дух.

Итак, Ли Куй убил четырех тигров из одного логова. Боясь, как бы там не остался еще тигр, он с мечом вернулся к логову и осмотрел его, но тигров больше не было. Тут Ли Куй почувствовал большую усталость и отправился в кумирню, где и проспал до рассвета.

На следующее утро Ли Куй снова пришел на место боя с тиграми. Здесь он собрал останки своей матери, завернул их в рубашку и, возвратившись к кумирне, выкопал могилу, где и похоронил их. Поплакав немного над могилой, он почувствовал голод и жажду, и ему ничего не оставалось, как связать свой узел, взять меч, отыскать тропинку и потихоньку продолжать путь. Спускаясь с горы, он вдруг увидел нескольких охотников, которые устраивали засаду, прилаживая лук и стрелы. Заметив Ли Куя, покрытого кровью с головы до ног, они перепугались и окликнули его.

– Эй ты, путник! Уж не бог ли ты неба и земли? Как ты решился один идти через эти горы?

Тут У Ли Куя мелькнула мысль:

«Сейчас в уезде Ишуй объявлена награда в три тысячи связок монет тому, кто поймает меня. Правду сказать я не могу, придется соврать».

– Я торговец, – сказал он. – Прошлой ночью я шел со своей матерью через эту гору, и мать захотела пить. Мне пришлось пойти на поиски воды. А пока я ходил, тигры утащили мою мать и сожрали. Тогда я нашел логово тигров и сначала убил двух тигрят, а потом уж расправился и с двумя большими тиграми. Ночь я переспал в кумирне, а когда рассвело, спустился с горы.

– Да кто же этому поверит, что ты один убил четырех тигров? – хором воскликнули охотники. – Даже знаменитые храбрецы древности Ли Цунь-сяо и Цзы Лу, и те могли убить только по одному тигру. Два тигренка – это еще туда-сюда, а вот убить двух больших тигров – это дело не шуточное! Из– за этих самых двух тигров сколько раз нам уже попадало от властей! Вот уже пять месяцев, как тигры устроили здесь свое логово, и с тех пор никто не решался ходить по этой дороге. Мы не верим тебе, ты просто обманываешь нас!

– Я человек нездешний. С какой стати мне обманывать вас? А если вы не верите, так пойдемте вместе со мной, разыщем убитых тигров, и вы возьмете их себе. Да захватите с собой побольше людей, а то вам не снести их вниз.

– Если все это действительно правда, – сказали охотники, – тогда мы как следует отблагодарим тебя. Ведь ты сделал хорошее дело!

Тут они засвистели, и вскоре подошло еще человек пятьдесят. Захватив крюки, пики и палицы, они отправились вслед за Ли Куем. В это время совсем рассвело, и когда они вышли на гору, то уже издали заметили двух убитых тигрят. Один из них лежал в пещере, другой – около нее. Убитая тигрица лежала на склоне горы, а огромный тигр – недалеко от кумирни.

При виде убитых тигров охотники были вне себя от радости. Они связали туши веревками и стали спускаться с горы, пригласив с собой Ли Куя, чтобы он мог получить награду. Вперед были посланы гонцы оповестить начальство, старосту и именитых людей; те вышли навстречу и провели охотников и Ли Куя в пом естье одного богатого и знатного человека по имени Цао.

А надо сказать, что этот человек прежде служил чиновником в уездном управлении и скопил немалое состояние. Сейчас он жил в поместье, ничем не занимался и творил всякие безобразия, стараясь прибрать всех к своим рукам. Он любил хвастаться своим положением и водился с темными людьми, чтобы держать в страхе своих соседей. В общем, это был человек довольно сомнительной репутации.

На этот раз богач Цао сам вышел встретить охотников.

Познакомившись с Ли Куем, он пригласил его к себе в дом и привел в комнату для гостей, где стал расспрашивать, каким образом ему удалось убить тигров. Тогда Ли Куй снова повторил свою историю о том, как он ночью зашел на эту гору, как его мать попросила достать ей воды и как тигры съели ее.

Слушая этот рассказ, присутствующие стояли как зачарованные. Тогда Цао поинтересовался:

– Разрешите, доблестный герой, узнать ваше почтенное имя.

– Фамилия моя Чжан, – отвечал Ли Куй, – а имени у меня нет. Меня просто зовут «Чжан храбрый».

– Да, вы действительно храбрый герой, – сказал на это Цао. – Если бы вы не были храбрецом, то как бы вам удалось убить сразу четырех тигров?

И в доме Цао в честь гостя было устроено пиршество. Однако говорить об этом больше нет надобности.

Расскажем лучше о том, как весть о храбреце, убившем в горах четырех тигров, взбудоражила деревню, облетев все дома, улицы, рынки, лавчонки и даже самые ее захолустные уголки. Всполошились и старые и малые, и мужчины и женщины. Все толпами спешили к поместью Цао, чтобы поглазеть на убитых тигров и на то, как Цао угощает у себя храбреца.

Но вот оказалось, что среди пришедших посмотреть на убитых зверей была и жена Ли Гуя, которая убежала тогда с горы в деревню к своим родителям. Она тотчас же узнала Ли Куя и, немедля возвратившись домой, сказала своим родителям:

– Этот черный парень, что убил четырех тигров, и есть тот самый человек, который убил моего мужа и сжег наш дом. Его зовут «Черный вихрь», и сам он из лагеря Ляншаньбо.

Услышав это, родители тут же поспешили к старосте и обо всем рассказали ему. Выслушав их, староста промолвил:

– Если это действительно Черный вихрь, тогда он и есть тот самый Ли Куй из деревни Байчжанцунь за хребтом. Это он убил там человека и сбежал в Цзянчжоу, где тоже натворил бед. Сюда пришел приказ задержать Ли Куя, если он появится в этих местах. Власти обещают три тысячи связок монет в награду за его поимку. И вот, оказывается, он сам явился сюда!

И староста тайком послал к Цао, приглашая его обсудить одно важное дело. Получив приглашение, Цао извинился, сказав, что ему надо выйти оправиться, а сам поспешил к старосте. Тот встретил его такими словами:

– Знаете ли вы, что этот удалец как раз и есть Черный вихрь Ли Куй, из деревни Байчжанцунь, что за горой? Получен приказ задержать его.

– Это еще надо хорошенько проверить, – отвечал Цао. – Вдруг окажется, что это не он? Мы только рассердим его, и нам будет неловко. А если это действительно он, тогда мы его схватим. Ничего трудного в этом нет. Боюсь только, не вышло бы ошибки, а то получится нехорошо.

– Здесь сейчас жена Ли Гуя, которая знает его, – отвечал староста. – Он был у них в доме, просил накормить его и там же убил Ли Гуя.

– Ну, раз так, – решил Цао, – тогда мы будем пока продолжать пить с ним, а потом спросим: желает ли он получить награду за убитых тигров в уездном городе, или же здесь, в деревне? Если он не выразит желания ехать в город, тогда, значит, он и есть «Черный вихрь». В таком случае я буду подсылать людей пить с ним по очереди, пока он не напьется. А тут уж мы свяжем его и пошлем в город гонца к властям. Оттуда пришлют стражников, и мы его не упустим.

– Вот это правильно! – согласился староста.

Договорившись о том, как задержать Ли Куя, Цао возвратился к себе домой. Приказав подать еще вина, он обратился к Ли Кую:

– Простите меня за то, что я оставил вас одного. Да вы снимите с себя пояс и кинжал, поставьте в сторонку меч и чувствуйте себя свободно.

– Хорошо, хорошо, – сказал Ли Куй. – Только кинжал я всадил в живот тигрице, и у меня теперь пустые ножны. Когда будут обдирать тигрицу, я попрошу вернуть мне кинжал.

– Не беспокойтесь, – отвечал на это Цао. – У меня здесь полно отличного оружия, и я преподнесу вам хороший кинжал.

Тогда Ли Куй открепил ножны, снял пояс и передал все это работнику. А меч свой он прислонил к стене. Цао велел поставить на стол большое блюдо с мясом и большой кувшин вина. Пировавшие здесь именитые жители, а также староста и охотники по очереди подходили к Ли Кую с большими чашками и куб ками вина и просили его выпить с ними. Тогда хозяин Цао, обращаясь к Ли Кую, сказал:

– Не знаю, как вы предпочитаете, почтенный герой, – доставить ли тигров властям в уездный город, чтобы вы могли там получить награду, или же вы желаете получить награду здесь в деревне?

– Да ведь я здесь только прохожий и тороплюсь по своим делам. И то, что я убил тигров в их логове, это простая случайность! Нет никакой необходимости идти в город и обращаться к властям за вознаграждением. Если вы здесь дадите мне что-нибудь, так хорошо, а нет – так мне ничего не надо, я и так уйду.

– Что вы, разве можем мы отнестись к вам с таким невниманием? – воскликнул Цао. – Мы немедленно соберем вам на дорожные расходы, а тигров переправим властям сами.

– Если у вас найдется какая-нибудь одежда, – сказал на это Ли Куй, – так я попросил бы одолжить ее мне. Я хочу сменить одежду.

– Есть, есть, – охотно отозвался Цао и приказал принести черную стеганую куртку. Ли Куй тут же надел ее, сняв с себя забрызганную кровью одежду.

В это время у дверей забили в барабаны и заиграли на флейтах. К Ли Кую опять стали подходить с поздравлениями, поднося ему чашки то горячего, то холодного вина. А у Ли Куя и мысли не было, что против него составлен заговор: он беззаботно наслаждался вином, совершенно забыв о том, что ему наказывал Сун Цзян. Прошло каких-нибудь четыре часа, и Ли Куя так напоили, что он не мог стоять на ногах. Тогда его отвели в пустую заднюю комнату, положили на скамейку и крепко связали веревками.

Староста и еще несколько человек помчались в город, чтобы сообщить властям о случившемся. Они захватили с собой также и жену Ли Гуя как истицу и заготовили письменную жалобу.

Это сообщение взбудоражило весь город Ишуй. Начальник уезда поспешил в управление и сказал:

– Где задержанный Черный вихрь? Это – мятежник, и его нельзя выпустить!

Истица и деревенские охотники отвечали:

– Он связан и находится в поместье почтенного Цао. К нему никто не смеет приблизиться, и мы тоже не решились везти его сюда.

Тут начальник уезда вызвал командира стражи Ли Юня и приказал ему:

– В поместье Цао, около горы Илин, задержан Черный вихрь Ли Куй. Отправляйтесь туда с отрядом и тайно доставьте его сюда! Действуйте быстро, будьте осторожны в дороге, не поднимайте шума, чтобы кто-нибудь не вздумал освободить его.

Получив приказ, командир вышел из управления, отрядил тридцать стражников, и все они, вооружившись, спешно отправились в деревню Илин.

Надо сказать, что Ишуй был небольшим городком, и здесь ничего не могло остаться в тайне. Вскоре на всех улицах только и было разговоров, что о Черном вихре, принимавшем участие в беспорядках в Цзянчжоу, и о том, что Ли Юню приказано доставить Ли Куя в город.

Чжу Гуй, который остановился в доме своего брата Чжу Фу за восточными воротами, услышав эту новость, поспешил во внутренние комнаты и, обращаясь к брату, сказал:

– Ну, этот безобразник опять натворил беду! Как бы его вызволить? Ведь Сун Цзян предвидел, что с ним обязательно что-нибудь случится и послал меня следить за ним. И вот его схватили! Если я не освобожу его, то как же я вернусь обратно в лагерь и какими глазами буду смотреть на других главарей? Что бы такое придумать?

– А ты не спеши, дорогой брат, – сказал Чжу Фу. – Этот начальник отряда Ли Юнь – человек очень способный, и справиться с ним не легко. Тем более, что он отправляется с большим отрядом. Хотя у нас с тобой сейчас одна цель, но нам не одолеть Ли Юня. Тут надо брать только хитростью, а силой ничего не сделаешь. Ли Юнь любит меня и обучает искусству владеть оружием. Знаю я один способ, как справиться с ним, но после этого мне уж не жить здесь спокойно. Сегодня вечером я приготовлю цзиней тридцать жареного мяса и кувшинов десять вина, мясо нарежу большими кусками и подмешаю туда дурману. Потом мы, захватив с собой несколько работников, во время пятой стражи пойдем им навстречу и где-нибудь в укромном месте будем их поджидать. Мы скажем, что пришли поздравить их с удачей, и поднесем угощение. Так мы одурманим их всех и тогда освободим Ли Куя. Хорош мой план?

– Замечательный! – воскликнул обрадованный Чжу Гуй. – Однако время не терпит – надо спешить. Следует поскорее все приготовить, чтобы не опоздать.

– Вот только одно плохо, – сказал Чжу Фу. – Ли Юнь не любит вина и пить много не будет. Поэтому и очнется быстрее. И если он потом узнает, что в этом деле замешан я, мне здесь больше не жить.

– Дорогой брат, – сказал на это Чжу Гуй. – Ну что тебе дает здесь торговля вином? Захвати-ка ты лучше всю свою семью и пойдем со мной в горы. Там мы будем жить все вместе. У нас все делится по справедливости, и всякого добра так много, что всем хватает. Разве это плохо? Ты сегодня же вечером прикажи работникам, чтобы они подготовили повозку, и отправь вперед жену и самые ценные вещи. Пусть они дожидаются нас в десяти ли отсюда. А дальше мы двинемся вместе. В моем узле есть мешочек с дурманом. В случае если Ли Юнь не станет пить вина, мы подмешаем ему побольше в мясо и заставим есть до отвала. Все равно он упадет без чувств. Ну а тогда ничто не помешает нам освободить Ли Куя и уйти в горы.

– Ты верно говоришь, – согласился Чжу Фу. Он тут же послал одного работника за повозкой, а сам собрал все свои пожитки в пять узлов. Когда пришла повозка, Чжу Фу погрузил на нее вещи, потом усадил жену и детей и отправил их вперед вместе с двумя работниками. Громоздкие пожитки он бросил дома.

А теперь расскажем о том, как Чжу Гуй и Чжу Фу, нажарив в тот вечер мяса, нарезали его кусками, подмешали к нему зелья и вместе с бочонками вина нагрузили на два коромысла. Кроме того, они захватили с собой еще чашки и овощные закуски на тот случай, если бы кто-нибудь не пожелал есть мясо. В эти закуски они тоже положили дурману. Когда все было готово, они велели двум работникам взять по коромыслу с едой и вином, а сами захватили плетеные корзинки. Ко времени четвертой стражи они подошли к пустынному месту и стали там ждать. На рассвете они услышали доносившиеся издалека звуки гонга. Чжу Гуй вышел на дорогу.

Здесь надо сказать, что тридцать стражников до полуночи распивали в деревне вино и только ко времени четвертой стражи скрутили Ли Кую руки за спиной и тронулись в путь. Позади на коне ехал Ли Юнь. Когда они подошли к тому месту, где их поджидали братья Чжу, Чжу Фу выступил вперед и, встав на дороге, сказал:

– Дорогой учитель, я пришел сюда для того, чтобы поздравить вас с успешным завершением дела.

Зачерпнув из бочонка ковш вина, он налил большой кубок и, поднеся его Ли Юню, попросил выпить.

В это время Чжу Гуй поднес блюдо с мясом, а работники – корзины с закусками. Увидев все это, Ли Юнь спрыгнул с коня, и поспешив к Чжу Фу, сказал:

– Уважаемый брат, ну, для чего же вы так затрудняли себя и пришли так далеко?

– Только для того, чтобы выразить свое почтение господину учителю, – отвечал Чжу Фу.

Ли Юнь взял чашку, поднес ее ко рту, но пить не стал. Тогда Чжу Фу опустился перед ним на колени и сказал:

– Я и сам знаю, что вы, учитель, не пьете вина. Но уж сегодня, по такому случаю, вы должны выпить хотя бы полчашки.

И Ли Юнь сделал несколько глотков.

– А если вы не хотите пить, так откушайте хоть мяса, – продолжал упрашивать Чжу Фу.

– Мы с вечера плотно закусили, и я сыт. Просто не могу больше есть, – отнекивался Ли Юнь.

– Нет, нет, учитель, вы уже прошли большой путь и, конечно, проголодались, – настаивал Чжу Фу. – Может быть, мясо вам и не по вкусу, но все же отведайте кусочек, не ставьте меня в неудобное положение.

Он выбрал два хороших куска мяса и поднес их Ли Юню. Тому не оставалось ничего другого, как через силу съесть это мясо. Затем Чжу Фу поднес вина всем, кто провожал Ли Юня. А Чжу Гуй в это время угощал стражников и сопровождавших их работников. Последние уже не разбирали, какое вино пьют, холодное или подогретое, какую еду глотают, вкусную или нет, и все уничтожали дочиста. Все было поглощено с такой быстротой, с какой сильный ветер разносит остатки облаков, или бурное течение уносит опавшие листья. Тут Ли Куй, открыв глаза, увидел Чжу Гуя и его брата и, сразу догадавшись, что все это неспроста, нарочно громко попросил:

– Вы бы и мне дали поесть немножко!

– Дурак ты, – крикнул ему Чжу Гуй. – Что ж, ты думаешь, это вино и мясо для тебя приготовлены? Замолчи-ка лучше, разбойная твоя душа!

Между тем Ли Юнь, оглядев своих солдат, приказал им немедленно двигаться вперед. Но тут он увидел, что солдаты стоят, уставившись друг на друга, и не могут двинуться с места. У них дрожали губы и подкашивались ноги; потом они один за другим стали валиться на землю.

– Эх, провели меня! – в отчаянии закричал Ли Юнь и хотел было броситься вперед, но и у него голова отяжелела, ноги ослабли, и он упал без чувств.

Тут Чжу Гуй и Чжу Фу, схватив свои мечи, приказали:

– Не разбегаться! – и с мечами в руках бросились на тех работников, которые не пили и не ели. Тот, кто бегал быстро, успел убежать, а кто замешкался, пал мертвым на землю.

В этот момент Ли Куй с диким криком, собрав все силы, разорвал связывающие его веревки и, схватив меч, ринулся на Ли Юня. Но Чжу Фу бросился к нему и, остановив его, сказал:

– Не надо быть таким неучтивым! Он мой учитель и очень хороший человек. Иди-ка ты лучше вперед!

– Но если я не убью этого старого осла Цао, – воскликнул Ли Куй, – то как же я найду себе покой?

С этими словами он бросился вперед и одним ударом убил Цао, затем жену Ли Гуя, а потом пришел и черед старосты. Тут уж Ли Куй так разошелся, что заколол одного за другим всех охотников и тридцать стражников.

А те, которые видели все это, разбежались по диким тропам, спасая свою жизнь, жалуясь на то, что они родились на свет только с двумя ногами. Но Ли Куй все метался, ища, кого бы еще убить. Тут Чжу Гуй закричал ему:

– А зеваки-то причем? Перестань избивать людей! – и сам бросился к Ли Кую, чтобы остановить его. Только тогда Ли Куй успокоился и, стащив с солдат две смены одежды, надел их на себя.

Когда они втроем собирались уйти по тропинке, Чжу Фу сказал:

– А ведь нехорошо получилось. Похоже, что я сам убил своего учителя. Когда он очнется от дурмана, разве он осмелится явиться к начальнику уезда? Нет, он погонится за нами. Идите лучше вперед, а я подожду пока здесь. Я не могу бросить учителя. Ведь человек он справедливый и честный. Я дождусь, когда он придет в себя, и уговорю его уйти в горы вместе с нами. Этим я отплачу ему за то добро, которое видел от него, и избавлю от тех бедствий, которым он подвергнется, если явится к уездному начальнику.

– Ты правильно поступаешь, брат, – одобрил его Чжу Гуй. – Тогда я пойду с повозкой вперед, а Ли Куя оставлю здесь тебе на подмогу. Если же учитель не согласится, то вы зря не задерживайтесь здесь.

– Ну, это ясно, – сказал Чжу Фу, и Чжу Гуй тут же пошел вперед.

А Чжу Фу и Ли Куй сели на обочине дороги и стали ждать. И действительно, не прошло и двух часов, как они увидели Ли Юня, который с криком: «Ни с места, разбойники!» – мчался прямо на них, размахивая мечом. Ли Куй вскочил на ноги и, схватив меч, бросился на Ли Юня, боясь, как бы тот не поранил Чжу Фу.

И суждено было, чтобы

 
Два новых тигра в Ляншаньбо явились,
Еще сильней врагов обеспокоив.
Друзья, собравшись в Зале совещаний,
Приветствовали четырех героев.
 

О том, кто вышел победителем из этого боя, читатель узнает из следующей главы.