Текст книги "Последний рубеж. Роковая ошибка"

– Я поддался гневу. – Харкнесс устало оглядел присутствующих. – Слишком далеко зашел и слишком много наговорил. Довел ее, наверное. – Потом он замолчал, и ему позволили покинуть помещение.

Доктор Кэри дал показания относительно характера телесных повреждений – многочисленных и обширных. Среди них были видимые – нанесенные, по всей вероятности, копытами лошади, и переломы. Внутренние же повреждения, скорее всего, были вызваны тем, что лошадь упала на наездницу. Установить точнее не представлялось возможным. Доктор Керри также добавил, что срок беременности составлял восемь-девять недель. Эти слова вызвали заметное оживление в зале. Суперинтендант Кюри из Маунтджоя, который номинально возглавлял расследование, находился на лечении в больнице, но, к удивлению присяжных, ходатайствовал через сержанта Планка об отсрочке дела, и его просьбу удовлетворили.

Выйдя на озаренную солнцем улицу, Рики решил поговорить с Джулией и Джаспером. Это была их первая встреча после несчастного случая, все это время они общались только по телефону. Джулия была одета просто, но вместе с тем элегантно и смотрелась очень экзотично в деревенской обстановке.

– Я вообще ничего не поняла. Зачем нужна отсрочка? Рики, объясните.

– Почему вы думаете, что я понимаю это?

– Потому что ваш отец – выдающийся полицейский. Тоже, наверное, все время просит отсрочку, хотя все ждут не дождутся, когда это… – Она осеклась и посмотрела Рики в глаза, затем быстро проговорила: – Будет забыто и похоронено.

– Честно говоря, я ничего не знаю о том, каков обычный порядок в таких случаях. Отец не рассказывает о делах, которые расследует. У нас много других тем для разговоров, – просто ответил Рики. – Наверное, полиции нужно крайне тщательно и досконально изучить все обстоятельства дела.

– Не понимаю, зачем кому-то, даже скорбящему мистеру Харкнессу, знать вперед: упала бедная Дульси, на бок или назад. Боже мой, Джаспер, дорогой, ну почему все, что я говорю, всегда звучит так бессердечно и жестоко!

– Потому что ты реалистка, милая, да это все и правда не имеет значения, – ответил тот. – Было бы до чрезвычайности лицемерно притворяться, что ты убиваешься по малознакомой девушке со скандальной репутацией. У тебя был сильный шок, потому что это ты ее нашла. Если бы ты просто услышала, что она погибла, то сказала бы: «Как жаль бедного Каса» и послала цветы на похороны. Кстати, мы, наверное, должны так сделать. Как думаешь?

– Рики, – сказала Джулия, не обратив внимания на слова Джаспера, – может ли быть такое, что полиция, как обычно пишут в газетах, не исключает возможность насильственной смерти? Может? А, Рики?

– Не знаю. Правда, не знаю, – ответил Рики и под пристальным взглядом Фарамондов неожиданно выпалил: – Мне приходила в голову такая мысль.

III

«Это просто мысль, – читал вслух Аллейн. – Наверное, ты сочтешь ее очень глупой. Но если нет, как думаешь, стоит мне поговорить с сержантом или я выставлю себя совершенным идиотом и дилетантом? Велика ли вероятность, что такая мысль придет в голову и Планку? А она должна прийти, если он не зря носит погоны».

– По-моему, было бы лучше, если бы Рики не лез во все это, а занимался своей книгой, – вздохнула Трой.

– Согласен. Зачем ему вообще ввязываться, черт подери? – Аллейн потер кончик носа и покосился на жену. – Хотя, конечно, примечательно, что он обратил внимание на такую, казалось бы, незначительную, деталь. «Срез, по всей видимости, свежий».

– Может, предложить ему вернуться домой? – поинтересовалась Трой и тут же сама себя дернула: – Нет, глупости говорю.

– Его могут вызвать на повторное дознание, и тогда какой смысл кататься туда-сюда. Беспокоиться не о чем. Вряд ли эта находка что-то значит, так что он сам прекрасно со всем справится. – Аллейн снова взялся за письмо. – Пишет, что Джулия была безмерно огорчена, но превосходно держалась и очень складно дала показания. Так, снова она.

– Надеюсь, она не находит его скучным.

– Когда это женщине не нравилось внимание симпатичного молодого человека?

– Да уж.

– И все же он наткнулся на нечто странное, – сказал Аллейн, продолжая читать. – Что сто́ит один только хозяин дома – непонятно где работающий водопроводчик, который вырядился как франт и на рассвете отчалил в Сен-Пьер-де-Рош.

– Это довольно живописное местечко. Я рисовала там пейзажи, когда училась. Так называемый художник Сид превратил такой потрясающий вид в жалкую мазню. Но туда не ездят в пальто из верблюжьей шерсти и модных костюмах.

– Может, для Ферранта это отправная точка для поездки на какой-нибудь фешенебельный южный курорт?

– А еще Луи Фарамонд, – продолжала вслух размышлять Трой. – Что у него за дела были с бедной мисс Харкнесс? Странно как-то. Или нет?

– Прибавь сюда твоего недавнего гостя с бесплатными красками и приступом головокружения. И вот, послушай дальше, – сказал Аллейн. – «Миссис Феррант как-то уж слишком язвительно реагирует на любое упоминание о Дульси Харкнесс, помимо обычного осуждения за скандальное поведение. И мне все думается, а не проявлял ли мистер Феррант непозволительный интерес к мисс Харкнесс?» Нет, серьезно! – воскликнул Аллейн. – Довольно свободные нравы у них там царят. А мисс Харкнесс, похоже, была на редкость сговорчива.

– Уже надоело про нее слышать! – покачала головой Трой.

– Понимаю. А еще, зачем этому ужасному Джонсу было так возмущаться, когда Рики наступил на краску? Разве бы ему не прислали еще кучу таких? К тому же бесплатно. Да и если уж на то пошло, с чего бы ему игнорировать Рики? Он ведь намеренно не смотрит на него и не разговаривает с ним. И ни слова не сказал про ланч у нас.

– Обычный хам. Не слишком ли много значения мы придаем не связанным между собой мелким происшествиям?

– Может, и многовато. – Аллейн закончил читать письмо, сложил его пополам и убрал. – Рики явно старался, когда писал это письмо. Очень длинное и очень подробное. Даже содержимое старого сарая описал.

– Просто все это не выходит у него из головы, и он подумал, что если напишет об этом, то избавится от навязчивых мыслей.

– Пытается «провести линию». Как в детских книжках, когда рисуешь по точкам: соединяешь их в заданной последовательности и получаешь, например, фигурку кошки. Только у Рика эти точки не пронумерованы, и он не знает, куда вести линию.

– Если она вообще есть.

– Может, никакой «кошки» и нет.

– Ты ведь и сам все время тем же занимаешься, разве нет?

– В каком-то смысле да, сокровище мое. В каком-то смысле.

– О! – воскликнула Трой. – Очень надеюсь, что линии и вправду нет и что мисс Харкнесс не была…

– Что не была?

– Убита, – закончила фразу Трой. – На самом деле письмо ведь об этом.

– Ну да, – согласился Аллейн. – Об этом.

Зазвонил телефон, Аллейн взял трубку и услышал голос помощника комиссара. Будучи человеком вежливым, он, как обычно, начал разговор издалека.

– Рори, прости, что беспокою тебя дома, – сказал он. – Если я правильно помню, ты как-то говорил, что твой мальчик сейчас на том острове, где «Саннидэй энтерпрайзез», ну, или как они там называются, устроили что-то вроде курорта?

По какой-то неведомой причине помощнику комиссара нравилось в начале разговора притворяться, что он не может вспомнить нужное имя, название места или событие.

– Да, сэр, он сейчас там, – ответил Аллейн, почему-то совершенно не удивившись.

Хотя эта мысль казалась совершенно абсурдной, он как будто подсознательно желал именно такого развития событий.

– Он ведь остановился в отеле под названием… Как его? Маунт чего-то там?

– «Маунтджой»? Нет, конечно. У тамошнего водопроводчика комнату снял, в непопулярной у туристов части острова.

– Это в Бэй или Дип-Бэй?

– В Дип-Коуве, – поправил его Аллейн, настораживаясь.

– Да, точно. Теперь припоминаю, что ты говорил что-то насчет водопроводчика и Дип-Коува, – вкрадчиво произнес помощник комиссара.

«К чему ты клонишь, хитрый старый черт?» – думал Аллейн, ожидая продолжения.

– В общем… – Помощник комиссара помолчал. – Вдруг он сможет нам помочь? Помнишь то дело о наркотиках, которое ты раскрыл в Риме? Группировку Зигфельдта?

– А, вы про это, – с облегчением выдохнул Аллейн. – Помню.

– Ну так вот, как нам всем, к сожалению, известно, Зигфельдт свои махинации не прекратил.

– Да уж. Перестроил замок свой бутафорский в Ливане. Туалеты на каждом этаже.

– Противно все это, – отозвался помощник комиссара. – Ну так вот, Рори, дружище, по последним сведениям из Интерпола и от наших людей в соответствующем подразделении, путь поставки товара изменился. Сырье по-прежнему ввозят из Измира в Марсель через разные итальянские порты и в лабораториях где-то под Марселем синтезируют из морфина героин. А дальше каналы сбыта варьируются. Частично героин отправляют через французские порты, иногда очень маленькие. Ну, ты уже, наверное, догадался, к чему я клоню.

– Не через Сен-Пьер-де-Рош ли случайно?

– А оттуда на этот твой остров.

– Он не мой, – заметил Аллейн.

– …а далее – в Англию. Наверняка мы ничего не знаем, но определенные предположения есть. И есть один тип, на которого у нас кое-что имеется. В последнее время он демонстрирует признаки невесть откуда взявшегося благосостояния – можно так выразиться.

– Позволите ли спросить, сэр, как зовут этого типа? – спросил Аллейн.

– Это водопроводчик без определенного места работы. Живет в Дип-Коуве. Фамилия его Феррант.

– Надо же, – произнес Аллейн тоном, не выражающим никаких эмоций.

– Занятное совпадение, да?

– Жизнь полна совпадений.

– Вот я и подумал, может быть, твой мальчик заметил что-нибудь странное?

– Заметил, что хозяин дома по фамилии Феррант, водопроводчик, на рассвете сел на паром в Сен-Пьер-де-Рош и при этом был разодет в пух и прах и нес два кожаных чемодана.

– Ага! – вскричал помощник комиссара. – Молодец ваш сынок! Очень хорошо! Здорово! – В состоянии воодушевления он начинал выражаться как вожатый в лагере скаутов.

– А нет ли у наших людей сведений о некоем типе по фамилии Джонс? Занимается красками, – поинтересовался Аллейн.

– Красками? То есть маляр?

– Вы недалеки от истины. Хотя сам он называет себя художником.

– Джонс. Джонс. Нет. Ни про каких Джонсов не слышал. А что?

– Он распространяет художественные принадлежности фирмы под названием «Джером и К°», у которой фабрика в Сен-Пьер-де-Рош. Часто наведывается в Лондон.

– Художественные принадлежности?

– Полуфунтовые тюбики с масляной краской.

На том конце провода повисло молчание.

– Вот как?! – произнес наконец помощник комиссара изменившимся голосом.

Очевидно, время витиеватых вступлений прошло, и теперь разговор велся исключительно по делу.

– Имя его назовите? – деловито запросил помощник комиссара.

– Сидни.

– Где проживает?

– В Дип-Коуве. Фирма пытается всучить бесплатные образцы красок известным художникам, в том числе Трой. Он заходил к нам сюда по рекомендации Рики. И у него были странные симптомы…

– Обычно они не так действуют. Главы группировок. Чтобы явно пытаться подослать наркодилера…

– Нет, конечно. Но вряд ли он типичный наркодилер. Сказал, что погулял на вечеринке накануне. Симптомы были как при ломке, но, судя по тому, как Рики его описывал, он вроде не похож на наркомана.

– А что еще можете про него сказать?

Аллейн рассказал об инциденте на дороге, когда Рики наступил на тюбик киновари.

– Пятно осталось?

– Вероятно.

– Надо бы взглянуть.

– Да, я и сам об этом думал.

– Пока из наших на острове никого нет. В Сен-Пьер еще только направили соответствующую директиву. А что твой мальчик там делает, Рори?

– Пишет книгу, сэр, – очень твердо ответил Аллейн. – Поехал туда в поисках уединения и поставил себе временные рамки.

– Пишет книгу! – с досадой воскликнул помощник комиссара. – Книгу?! – и добавил: – Чего только молодежь не придумает нынче! Мои вон по дискотекам бегают.

Аллейн молчал.

– Все это, разумеется, неофициально, но не можешь ли попросить его сообщать обо всем, что покажется ему интересным? – попросил помощник комиссара.

– Все интересное он изложит в своей книге, надеюсь.

– Ладно, ладно. Кстати, тут интересные сведения пришли, буквально час назад. Еще одно совпадение, пожалуй. И опять с твоего острова.

– Да?

– Сержант из Маунтджоя звонил. Сержант Планк. Там произошел несчастный случай с летальным исходом. Две недели назад. Похоже на несчастный случай, но полиция этим выводом не удовлетворилась. Назначили дознание. Проблема в том, что у суперинтенданта совершенно некстати аппендицит осложнился перитонитом, поэтому начальство хочет, чтобы за это дело взялись мы. Ты что-то сказал?

– Нет.

– А то шум какой-то.

– Это я зубами скриплю, наверное.

Помощник комиссара визгливо хохотнул.

– Можешь взять с собой Фокса, конечно. И пока этим занимаешься, поищи-ка… – Все тем же резким голосом он продолжил давать указания.

IV

Отправив обстоятельное письмо родителям, Рики подумал, что теперь, пожалуй, получится хотя бы на время забыть о Дульси Харкнесс и вернуться к работе. Дня три он искал ответ на мучивший его вопрос, а когда тот нашелся, то породил с десяток предположений, почему на столбах изгороди были свежие царапины, как будто от проволоки, почему куска проволоки нигде не нашли, откуда у кобылы на ноге рана, происхождение которой ветеринар не смог объяснить, и почему на мотке старой проволоки был свежий срез. Отец в ответном письме, возможно, посоветует ему не учить ученого, то есть сержанта Планка.

Завтра «Островная красавица» снова должна была на рассвете зайти в Коув. В Сен-Пьер-де-Рош три раза в неделю летал небольшой аэроплан, но Рики больше нравилась идея прокатиться на корабле. Если погода будет хорошая, он съездит в Сен-Пьер-де-Рош и вечером вернется в Маунтджой, либо пройдя пешком примерно восемь миль, либо на такси. Вдруг небольшая перемена обстановки поможет ему взглянуть на вещи шире? Или же он изобретает причудливый предлог, чтобы не работать?

«Я могу случайно наткнуться на мистера Ферранта в какой-нибудь гостинице, – размышлял Рики. – Или даже увижу фабрику «Джером и К^о». Все, решено, еду».

Он сообщил миссис Феррант о своем намерении, и эта странная женщина сначала одарила его одним из своих фирменных долгих взглядов, а потом сказала, что приготовит ему что-нибудь перекусить в полпятого утра. Рики попросил ее не беспокоиться – просто налить ему в термос с вечера кофе, а он сам отрежет на кухне кусочек хлеба.

– Не понимаю, зачем вам туда ехать, – недоумевала миссис Феррант. – Там ничего примечательного нет.

– Но мистеру Ферранту же нравится?

– А, ему-то.

– Если вы хотите ему что-то передать со мной, миссис Феррант, я с удовольствием помогу.

– У него есть все, что ему нужно. – Она странно хмыкнула и отвернулась.

Уже спускаясь по лестнице, миссис Феррант пробормотала, что вероятность встретить там ее супруга ничтожно мала.

Рики проснулся в четыре утра; небо было ясное, светила ущербная луна. За окном, точно шелковое полотно, расстилалась гавань с узором из перевернутой деревни. Несколько чаек неподвижно восседали на своих отражениях, на пристани не было ни души.

Одевшись и побрившись, Рики тихонько спустился на кухню. Это была самая большая комната в доме, служившая Феррантам гостиной. Там стояли телевизор, радиоприемник, кресла и громоздкий буфет с изрядным количеством фарфоровой посуды и олеографий на религиозные темы. Плита и холодильник выглядели новехонькими, как и всевозможные сковородки и кастрюльки. У Рики возникло ощущение, будто он потревожил мирный сон кухни.

Было тепло и пахло свежеприготовленной пищей. Посередине стола, рядом с термосом, лежал перевернутый конверт, на котором было написано: «Мистер Аллейн, еда в духовке».

В духовке обнаружилось блюдо гренок с беконом. Должно быть, миссис Феррант приготовила завтрак, пока Рики умывался. Гренки были вкусные. Покончив с ними и выпив кофе, он аккуратно вымыл за собой посуду. На часах двадцать минут пятого. Рики вдруг почувствовал, что ему хочется приключений. Может, стоит задержаться в Сен-Пьер-де-Рош на несколько дней? Повинуясь импульсу, он вернулся в свою комнату и запихал в рюкзак пижаму, еще одну рубашку и джинсы.

Затем Рики вновь спустился на кухню и написал на том же конверте: «Спасибо. Очень вкусно. Возможно, задержусь на день-два, но, скорее всего, вернусь вечером».

Он вышел из дома и зашагал по пустой улице к причалу. Спящие дома казались невзрачными и незнакомыми.

«Островная красавица» уже пришвартовалась. Двое местных жителей, которых Рики встречал в пабе, загружали на борт деревянные ящики. Он обменялся с ними приветствием и поднялся по сходням. Матрос, который принимал ящики на борту, поздоровался с Рики.

«Красавица» была суденышком водоизмещением не более пятисот тонн. В основном она перевозила товары на острова и в ближайшие французские порты, а регулярных рейсов в Девон и Корнуэлл не совершала.

Пожилой бородатый капитан отсалютовал Рики. Ударила рында. Сходни подняли, а один из местных мужичков отвязал канаты. «Красавица» отчалила от берега. Деревня осталась позади и постепенно уменьшилась в размерах. Рики спустился в салон, где в будке с окошком сидел стюард в форменной фуражке, и купил обратный билет. В пустом салоне стояли три стола, скамьи у стен и маленькая обшарпанная стойка бара. Вернувшись на палубу, Рики не без опасения обнаружил, что они уже в открытом море, и паром ощутимо качает. В лицо ударил порыв холодного утреннего ветра. На палубе громоздился груз, в том числе ящики с рыбой, накрытые просмоленной парусиной. За ящиками, спиной к Рики, неподвижно стоял человек в натянутой на уши вязаной шапочке цвета фуксии и пальто с поднятым воротником. «Наверное, матрос», – подумал Рики. Ощущая какую-то неприятную тяжесть в желудке, он попытался обойти груз, и в это самое мгновение мужчина в шапочке обернулся. Это был Сидни Джонс.

В последний раз Рики видел его на дороге в «Лезерс» в тот день, когда произошел несчастный случай. Тогда необъяснимое нежелание Сида смотреть на Рики и говорить с ним, казалось, положило конец их общению. Мать Рики кратко описала в письме визит Джонса к ним. «Стоило твоему бедному отцу обмолвиться, что он полицейский – ему нужно было с обеда вернуться в Скотленд-Ярд, – писала она, – как Джонс поспешил ретироваться. Мы абсолютно ничем его не обидели. Папа́ считает, что он пришел с похмелья. А работы у него посредственные. Прости, милый».

И вот теперь они очутились лицом к лицу, правда, ненадолго. Сид с кислой физиономией отвернулся, и Рики вновь пришлось смотреть ему в спину поверх ящиков с рыбой.

«Ну, нет, на этот раз ты не отмолчишься», – подумал Рики и, обойдя груз, подошел к Сиду.

– Послушай, – сказал он. – Что случилось?

Сделав обманное движение в одну сторону, Сид попытался проскользнуть мимо Рики в другую, но тут «Красавица» подскочила на волнах, так что, совершив вынужденную перебежку по палубе, оба оказались лицом к лицу, разделенные грудой ящиков, будто бы качка застала их в разгар мирной беседы. Темные очки съехали Сиду на нос, приоткрыв бесцветные глаза.

Несмотря на усиливающуюся тошноту, Рики расхохотался. Рот Сида, обрамленный отрастающей бородой, дернулся – он выругался.

– Ну, давай же, – сказал Рик. – Выскажи мне все, что думаешь. Оскорбить меня все равно не получится! Скажи, в чем дело. – Его начало знобить, очевидно, из-за нарастающего недомогания.

Сид посмотрел на него с нескрываемым презрением.

– Ну, так что?

Наклонившись к ящику с рыбой и всем своим видом источая ядовитую злобу, Сид завопил:

– Да в том, что я такой, какой есть и хочу таким быть, черт подери. Понял? И хватит ко мне липнуть. Я не по этой части… Мне такого не нужно, ясно? Так что сделай одолжение…

Судно снова накренилось, помешав Сиду договорить.

– Ты неслыханный грубиян! – прокричал в ответ Рики, одновременно пытаясь удержать равновесие. – Я ошибся. У тебя получилось меня оскорбить, причем сильно. И если бы ты сказал то, о чем я думаю, я бы тебе башку оторвал. Липнуть к тебе?! – повторил Рики, с трудом сдерживая рвотный позыв. – Слизняк и то привлекательнее, если уж на то пошло. – Он попытался презрительно махнуть рукой, однако палуба снова накренилась, и Рики, не удержавшись, пробежал несколько шагов прямо к поручням, где, злясь на себя, дал волю рвотным позывам. Когда он оглянулся, то увидел, что Сид предается тому же занятию.

Рики отодвинулся от него как можно дальше и всю оставшуюся часть недолгого пути расхаживал между скамьей и поручнями.

Городок Сен-Пьер-де-Рош лежал в тенистой бухте между двумя непримечательными мысами. Стоящие рядами белые дома таращились на бухту ничего не выражающими глазами-окнами. Над домами торчал церковный шпиль, позади, на склоне холма, вырисовывались административные здания.

По мере приближения парома к берегу стало видно с полдюжины гостиниц на берегу. Обозначились маленькие улочки и витрины магазинов с вывесками на французском: «Братья Дюпон», «Товары на все случаи жизни», «Черная кошка», а над длинной крышей здания на склоне холма еще одна: «Джером и К°», при виде которой Рики, еще бледного, но почти оправившегося от приступа морской болезни, охватило волнение.

Твердо вознамерившись избежать новой встречи с Сидом Джонсом, Рики убедился, что тот сошел на берег, выждал для надежности еще пять минут и спустился по сходням. Миновав здания с надписями «Таможня» и «Обмен валюты», он зашагал по мощеной улочке городка Сен-Пьер-де-Рош.

До него донесся самый прекрасный аромат в мире: аромат свежесваренного кофе и только что испеченных бриошей и круассанов. Морская болезнь бесследно прошла. Поблизости находилась забегаловка «Черная кошка», из раскрытой двери которой вместе с порывами теплого ветра и доносились аппетитные ароматы. Кафе было заполнено завтракающими рабочими, возможно зашедшими туда после ночной смены. Рики вдруг почувствовал зверский аппетит.

В маленьком бистро было довольно темно. Лампы не горели, а утреннего света еще не хватало. В воздухе висела голубоватая пелена табачного дыма. Несмотря на полный зал посетителей, разговоров почти не было слышно.

Рики подошел к стойке и тщательно изъясняясь на французском, обратился к хозяйке – грузной женщине с бюстом устрашающих размеров. За Рики в очереди уже стоял следующий посетитель.

Рики сел за единственный свободный столик, обращенный к двери, и ему подали завтрак. Обычно аромат кофе бывает вкуснее, чем сам напиток, но здесь его вкус почти не разочаровал. Масло и джем в маленьких баночках были отменными, и Рики щедро намазал ими теплые бриоши. Приключение начиналось.

Он почти закончил завтракать, когда из бистро вдруг стали выходить люди – послышался скрип ножек стульев, покашливание, обмен шутками с хозяйкой кафе. Рики остался в компании еще трех посетителей.

Или двух? Может быть, ему почудилось, что кто-то сидит в углу у него за спиной? Нет, все же там кто-то был.

Решив, что лучше не оглядываться и не проверять, Рики поднял глаза на стену впереди и увидел прямо перед собой лицо Сидни Джонса.

Испытав сильный шок, Рики не сразу сообразил, что темные очки и все остальное – отражение в замызганном зеркале и что именно Сид все это время сидел в углу и наблюдал за ним.

Есть нечто странное и неприятное в том, чтобы встретиться взглядами с кем-то в зеркале: будто бы два наблюдателя неожиданно застали друг друга за каким-то тайным занятием. В этом же случае такое ощущение было еще сильнее. Какое-то мгновение Рики и Сид смотрели на отражения друг друга почти с ужасом, затем Рики вскочил, оплатил счет и поспешно вышел на улицу.

Идя по улице с рюкзаком на спине, он задавался вопросом, уж не вознамерился ли Сид испортить ему поездку в Сен-Пьер-де-Рош, прикинувшись кем-то вроде зловещего персонажа из сказок Андерсена. Со времени гибели Дульси Харкнесс Рики мало задумывался о странном поведении Сида, его больше занимали другие загадки: свежие бороздки на деревянных столбах и рана на ноге лошади. «Ну почему этот Джонс так себя ведет? Были бы мы в приятельских отношениях, можно было бы у него спросить про проволоку», – подумал Рики и тут же с пугающей ясностью осознал, что кого-кого, а Сида спрашивать об этом не стоит.

Миновав несколько магазинов и маленький кабачок, он вышел к площади, где находились ратуша, центральный парк, статуя какого-то напыщенного господина с бакенбардами и в сюртуке, общественный туалет, тумба для афиш и газетный киоск. Еще там были несколько рядов каких-то контор, одно или два административных здания и «Отель-де-Рош», вид которого сразу же понравился Рики.

Утро было в разгаре, солнце весело заливало светом центральную площадь, и Рики отметил, что его тянет переночевать в этом городке, и, возможно, не слишком большим роскошеством будет остановиться в «Отель-де-Рош». Внутри это был добротный, провинциального вида отель, в котором пахло воском. В зале, открывавшемся сразу после холла, типичная до карикатурности семья буржуа читала утренние газеты. Туговато соображающий администратор подтвердил, что для месье найдется номер, и портье сопроводил Рики на стареньком лифте в номер с двуспальной кроватью, умывальником, креслом и огромным платяным шкафом. Оставшись один, Рики вымыл руки, которые еще пахли рыбой, а затем выглянул на улицу из окна с ромбовидными стеклами. Перед ним разворачивалась сцена, достойная кисти какой-нибудь французской «бабушки Мозес»[11]11
  Бабушка Мозес (1860–1961) – американская художница, крупнейший представитель американского живописного примитивизма.


[Закрыть]. По центральной площади сновали фигурки людей преимущественно в черном. Джентльмены снимали шляпы в знак приветствия, дамы слегка кивали, дети в платьицах, галстучках и беретах бегали по аллеям парка, хозяйки в платках торопились на рынок. Позади виднелся порт с «Островной красавицей» у причала.

Рики подумалось, что этот антураж совсем не подходит Сиду Джонсу, не говоря уже о мистере Ферранте в его пальто из верблюжьей шерсти и мягкой фетровой шляпе. Молодой человек переоделся в джинсы и футболку, оставил рюкзак в номере и пошел осматривать окрестности. Сначала он решил взобраться на холм. Вскоре городок остался внизу. Сады на склоне, ступеньки и дорога на кладбище привели его к церкви, ожидаемо названной в честь святого покровителя города. Церковь была примечательна разве что установленной на краю скалы скульптурой святого в светлых одеждах и со связкой ключей. «Ты – Петр, – гласила надпись. – И на сем камне Я создам Церковь Мою…»[12]12
  Евангелие от Матфея, 16:18.


[Закрыть]

За небольшую плату можно было подняться на башню. Рики так и сделал и в награду получил вид на город, окрестности, поблескивающую гладь моря и далекие очертания своего острова где-то там в Ла-Манше.

Совсем рядом находилась штаб-квартира «Джером и К°» с подсвеченной лампочками вывеской, на которой был изображен гигантский тюбик с выползающей из него «колбаской» краски. Рики вспомнил утро, когда он наступил на краску Джонса. Может, тот приехал в Сен-Пьер, чтобы пополнить запас бесплатных образцов, а посему обязательно наведается в «Джером и К°»? Положив руки на перила, Рики смотрел на идущих внизу по улице людей. По дороге, ведущей на холм, растянулась похоронная процессия. Катафалк украшал венок из лилий. Головная часть процессии повернула к кладбищу – теперь Рики было видно только священника, паренька, размахивающего кадилом и несколько людей в черном. Почудилось, что он чувствует запах ладана. Процессия тем временем скрылась за большим памятником. Рики полностью увлекло праздное созерцание, ему не хотелось уходить со смотровой площадки. Он все стоял, опершись о перила и смотрел на пейзаж. Тем временем в группу прохожих влился какой-то человек, только что вышедший из церкви; на нем была вязаная шапочка цвета фуксии и пальто с поясом, а с плеча свисал какой-то квадратный предмет.

Неожиданно громкий трезвон отдался эхом в грудной клетке Рики – часы на церкви внизу пробили десять.