Текст книги "Последний рубеж. Роковая ошибка"

– Все в порядке, – наконец сказал Билл и забрался на свое место. – Вот дура чертова, – добавил он, имея в виду мисс Харкнесс, и завел мотор.

С другой стороны к фургону подошел Сид с этюдником, который он перевязал своим ремнем. Джинсы теперь висели на нем как на вешалке.

– Погоди минутку! – крикнул художнику Билл. Он включил передачу, и фургон выкатился обратно на дорогу. Сид стоял и ждал. А когда Рики обошел машину и подошел к пассажирской дверце, он, к его несказанному удивлению, выдал что-то вроде примирительного: «Велосипед не сломался?»

Они уселись на свои места, и путешествие продолжилось. Слова, какими Билл все еще вспоминал мисс Харкнесс, выразительно описывали его недовольство, которое сводилось к тому, что дорога – для автомобилей, и лошадей на ней быть не должно.

– Чего она так раскричалась? С лошадью же нормально все.

– Это Мунго, – пояснил Сид. – Ее любимчик. Совершенно дикая зверюга.

– Это почему?

– Меня укусил, старика лягнул. Он хочет его пристрелить.

– А ее Мунго не трогает? – спросил Рики.

– Ее слушается. Только с другими так себя ведет.

Они доехали до единственной автозаправки между Коувом и Маунтджоем. Билл пошел заправлять фургон, попутно в исчерпывающих подробностях рассказывая заправщику об инциденте.

– Мне еще на чертов паром успеть надо, – протянул Джонс.

Рики, который до этого твердо вознамерился не заговаривать с Сидом, взглянул на наручные часы и сказал, что время еще есть.

Воцарилось неловкое молчание.

– Просто я никому не доверяю свои художественные принадлежности. Терпеть не могу, когда к ним прикасаются, понимаешь? Если кто-нибудь возьмет краску из тюбика, я ею пользоваться не смогу. Для меня она будет испорчена, понимаешь?

Рики счел его слова напыщенной чепухой, однако понимающе хмыкнул, и Сид продолжил разговор, пытаясь, очевидно, таким образом извиниться за свое поведение. Из его пространной речи Рики удалось уловить только то, что Сид – некто вроде коммивояжера в «Джером и К°». Он разносит бесплатные образцы красок по художественным магазинам и мастерским известных художников, а за это ему бесплатно присылают столько красок, сколько он попросит, и еще платят небольшой процент от продаж. Он даже продемонстрировал визитку, на которой было написано: «Мистер Сидни Джонс – представитель «Джером и К^о», и список художников, который ему прислали из компании. Рики совсем не удивился тому, что первым в списке стоит имя матери.

Неуклюже пытаясь быть учтивым, Сид выразил надежду, что Рики «не будет сам спрашивать ее про краски», что можно было интерпретировать, как просьбу познакомить его с Трой.

– И когда ты хочешь обходить художников из списка? – поинтересовался Рики.

Оказалось, что уже завтра, и Сид как раз направлялся в Лондон, где собирался заночевать у друзей в Баттерси[6]6
  Район в южной части Лондона, на берегу Темзы.


[Закрыть]. В компании «Джером и К°» выразили пожелание, чтобы Сид вначале привел в порядок свою внешность.

– Вся эта коммерческая чушь! – скривился он. – Блевать от нее тянет.

К пристани они подъехали в половине девятого. На паром погрузили ящики с рыбой, Джонс поднялся по сходням, и Рики подождал, пока паром отчалит. Сид сначала исчез, но перед самым отплытием показался на палубе все в том же ужасном дождевике и с этюдником через плечо.

Рики приятно провел день в Маунтджое и ближе к вечеру вернулся в Коув на велосипеде.

Удивительно, но у Феррантов оказался телефон, и Рики позвонил родителям и предупредил их о грядущем визите Сидни Джонса.

Глава 3
Овраг

– Мне кажется, что он собирается свести нас с каким-то чудовищем, – сказал Аллейн.

– Наверное, считает, что будет забавно увидеть того, о ком мы столько всего слышали.

– Ладно, если только забавно.

– Всего на пару минут…

– И когда он явится?

– Думаю, с утра.

– А спорим, он останется на ланч?

Трой стояла перед Аллейном в позе, которая ему особенно нравилась – прямая спина, руки в карманах рабочей блузы, голова опущена, как у нашкодившего мальчишки, который ожидает выговора.

– И спорим, – продолжал Аллейн, – ты еще название краски выговорить не успеешь, а он уже будет показывать тебе «только одну свою работу?».

– Тогда совсем другое дело, – важно заметила Трой. – С такими я давно научилась разговаривать. Да и вообще, он заявил Рики, что я исписалась.

– Этот персонаж становится все привлекательнее.

– Странно он себя повел, когда Рики наступил на тюбик с краской.

– Да, весьма, – согласился Аллейн после некоторого молчания. – Учитывая, что они ему достаются бесплатно.

– По выражению Рики, его прямо трясло от ярости, даже борода дергалась.

– Прелесть какая!

– Ну ладно, – внезапно посерьезнела Трой. – Пока не увидишь – не узнаешь.

– Вот именно. Все, мне пора идти. – Аллейн поцеловал жену. – Не позволяй этому Джонсу тебе надоедать. Как обычно, терпеливая моя Пенелопа, неизвестно, когда я вернусь домой. Может к ланчу, а может, вообще отправлюсь в Париж. По тому делу с наркотиками. Если что, попрошу, чтобы тебе позвонили. Хорошего дня!

– Тебе тоже, – весело отозвалась Трой.

Она рисовала деревце, видное из окна мастерской. Центром композиции была тонкая белая березка, на которой только начали распускаться листья. Выписана она была тщательно и реалистично, но в то же время представляла собой некое стилизованное изображение, которое плавно переходило в абстракцию из двух соседних деревьев. Аллейн решил, что картина, похоже, символизирует трудное расследование, где все теряется в тумане, кроме самого факта преступления.

В работе Трой продвинуться не удалось – не замедлил явиться мистер Сидни Джонс.

В его внешности не было ничего примечательного. Коротко подстриженная бородка, полные и, пожалуй, чувственные, но какие-то нечетко очерченные губы, волосы средней длины, чистые с виду. Одет он был в свитер и джинсы. О том Сиде Джонсе, которого описывал Рики, напоминали только гротескно-устрашающие темные очки. В руках он держал чемоданчик и газетный сверток.

– Здравствуйте. – Трой протянула гостю руку. – Полагаю, вы и есть Сидни Джонс? Рики звонил, предупредил, что вы приедете. Пожалуйста, садитесь.

– Это не обязательно, – пробормотал Джонс и громко шмыгнул.

Видно было, что он весь вспотел.

– Вы курите? – спросила Трой, присаживаясь на ручку кресла. – У меня сигарет нет, но если у вас есть, кури́те, я не возражаю.

Джонс поставил на пол чемодан, положил на него сверток и закурил сигарету. Затем снова взял сверток в руки.

– Вы хотели поговорить о красках «Джером и К°», так ведь? – спросила Трой. – Лучше сразу скажу, что переходить на них я не хочу, так что с рекламой, к сожалению, помочь не смогу. Да и вообще я таким не занимаюсь. Извините. – Она подождала ответа, однако Джонс молчал. – Рик говорил, вы рисуете…

Жестом, таким резким, что Трой подскочила, Джонс сунул ей сверток. Газета развернулась – внутри оказались три связанные вместе картины.

– Ваши?

Джонс кивнул.

– Хотите, чтобы я на них взглянула?

Он что-то буркнул под нос.

Сердитая из-за того, что ее напугали, Трой разозлилась:

– Бога ради, скажите что-нибудь, иначе меня не покинет ощущение, будто я разговариваю сама с собой. Поставьте их так, чтобы я могла их рассмотреть.

Дрожащими руками Джонс по очереди показал ей работы. Первой шла большая картина, которая показалась Рики абстрактным изображением Леды и Лебедя. Вторая представляла собой калейдоскопическое нагромождение фигур в темно-коричневых и ярко-голубых тонах. Третья – пейзаж, более презентабельный, чем остальные картины: дома с черными, зияющими пустотой окнами, над темной рекой. «Понимание фактуры есть, однако написано довольно небрежно», – подумала Трой.

– Знакомый пейзаж, – заметила она. – Это ведь Сен-Пьер-де-Рош в Нормандии?

– Угу, – подтвердил Джонс.

– Ближайший к вашему острову французский порт? Часто там бываете?

– А-а… да, – ответил Джонс, переминаясь с ноги на ногу. – Это место меня вдохновляет. Или вдохновляло. Мне надоело его писать.

– Неужели?

Возникла долгая пауза.

– А покажите еще раз первую, – попросила Трой. – «Леду».

Джонс показал.

– Что ж. – Трой помолчала. – Сказать вам, что я думаю? Или не надо?

– Ну, можно, – пробормотал Джонс и широко зевнул.

– Как скажете. Невозможно предугадать, станете вы хорошим художником или нет. Все три вещи не оригинальны. Пока вы молоды, это нормально; если приложите усилия и проявите настойчивость, то со временем выработаете собственную манеру. Пока что не вижу, чтобы вы особенно старались. В «Леде» что-то есть – похоже, у вас хорошее чувство ритма. А еще… – Трой строго на него посмотрела. – Вы наркотиками не балуетесь?

– Нет! – громко ответил Джонс после очень долгой паузы.

– Хорошо. Я спросила только потому, что у вас дрожат руки, и ведете вы себя суетливо… – Она осеклась. – Погодите-ка, вам нехорошо. Сядьте. Нет, правда, садитесь.

Джонс сел. Его трясло, шея вспотела, а лицо приобрело оттенок очищенного банана. Темные очки перекосились на переносице. С шумом втягивая воздух и облизывая губы, он поправил их дрожащей рукой, и они свалились у него с носа, открыв бесцветные невыразительные глаза. В мистере Джонсе не осталось ничего таинственного.

– Я в порядке, – выдавил он.

– Не похоже, – возразила Трой.

– Праздник. Вчера отмечал.

– Какой?

– Ну, веселый.

– Вижу.

– Со мной все нормально.

Трой сделала ему крепкий кофе, а сама вернулась к работе. Бесплотные деревья еще теснее окружили одинокую березу посередине.

Когда в четверть второго Аллейн вошел в мастерскую, то увидел такую картину: его жена работала, а в кресле полулежал молодой человек и жадно наблюдал за ее работой.

– О, привет дорогой! – воскликнула Трой, махнув Аллейну кистью, и пристально на него посмотрела. – Сид, это мой муж. Рори, это друг Рики, Сид Джонс. Он показал мне свои работы и останется на ланч.

– Хорошо! – сказал Аллейн, пожимая тому руку. – Какая приятная неожиданность!

II

Через три дня после вылазки Рики в Маунтджой, ближе к обеду, ему позвонила Джулия Фарамонд. От волнения Рики не сразу понял, что она говорит.

– Вы ведь катаетесь верхом?

– Совсем чуть-чуть.

– Хотя бы не падаете с лошади?

– Бывает, но нечасто, – пошутил Рики.

– Ну, вот и славно. Значит, договорились.

– О чем?

– У меня есть планы на завтра. Возьмем пару кляч у Харкнессов и прокатимся в Бон-Аккорд.

– У меня нет с собой нужной экипировки.

– Джаспер одолжит все, что пожелаете. Я решила позвонить вам, пока его нет дома, иначе скажет, что из-за меня вы отложили работу. Вы ведь не отложите?

– Отложу. Причем с радостью, – сказал Рики и услышал знакомый смех, похожий на лопающиеся пузырьки.

– В общем, решено, – подытожила Джулия. – С утра пораньше садитесь на велосипед и приезжайте в Л’Эсперанс завтракать, а после все поедем в конюшни. Будет весело!

– А мисс Харкнесс поедет?

– Что вы, нет! Она может потерять ребенка!

– Тем не менее она не боится рисковать, – заметил Рики и рассказал о происшествии на дороге в Маунтджой.

Слушая его, Джулия то и дело увлеченно охала и ахала.

– Отчего вы сразу не позвонили нам?!

– Вы же сказали, что вам наскучили разговоры о ней.

– Нет, мне снова стало интересно. Значит, она вернулась в «Лезерс» и помирилась с мистером Харкнессом?

– Понятия не имею.

– Но вы же должны были это понять или догадаться.

– Как?

– По ее словам.

– Я слышал исключительно ругательства.

– Жду не дождусь, когда сама увижу ее в «Лезерс». А мистер Джонс будет выгребать навоз, как обычно?

– Он недавно уехал в Лондон.

– В Лондон? Зачем?

– В частности, чтобы встретиться с моими родителями.

– Нет, вы решительно невозможны. Столько всего интересного произошло, а вы молчите!

– Обещаю все рассказать. Я, кстати, совсем не уверен, что она и Сид Джонс влюблены друг в друга.

– О, предоставьте судить мне… Ну вот, Джаспер идет, сейчас признаюсь ему, что я сбила вас с пути истинного. Прощайте!

– И это чистая правда!

Он услышал, как она засмеялась, и повесил трубку.

Наступило утро, обещающее прекрасный день, и в половине десятого Рики, одетый в бриджи и ботинки Джаспера и джемпер, связанный миссис Феррант, предложил сфотографировать всех Фарамондов, включая специально позванных для этого малышек. Фарамондам явно нравилось позировать, особенно Луи, который выглядел чрезвычайно импозантно в бриджах, сапогах, жокейской куртке и перчатках.

– Луи, дорогой, – сказала Джулия, оглядывая его. – Ты шикарен до неприличия. Не хватает только клюшки для поло!

– Не понимаю, как это у него получается, – поддакнула ей Карлотта. – Всегда выглядит как с иголочки.

Рики подумалось, что, пожалуй, единственное, по поводу чего Луи нельзя сделать комплимент, – это его лицо. Легкий загар выглядел искусственно и призван был создавать впечатление цветущего здоровья, которое на самом деле было подорвано разгульным образом жизни.

– Я купил этот костюм в Акапулько восемь лет назад, – пояснил Луи.

– Помню. У свергнутого принца, который оставил все свои деньги на столах, покрытых зеленым сукном.

– А мне помнится, что у какого-то бывшего гангстера, хотя я могу и ошибаться, – сказала Карлотта.

Селина, которая исчерпала свой репертуар уловок, тщетно пытаясь обратить на себя внимание взрослых, неожиданно повисла на руке Луи, задрыгала ногами и радостно завизжала.

– Ты маленькое чудовище. Чуть пуговицу не оторвала, – нахмурился он, осматривая свой рукав.

Селина невозмутимо отошла.

– Ну, давайте, Рики наконец нас сфотографирует, и поедем, – предложил Бруно.

– Изобразим сливки общества! – объявила Джулия. Она уселась в кресло-качалку, изящно положив ногу на ногу, и картинно закинула руку над головой.

Джаспер тут же поднес ее руку к губам.

– Мадам, вы очаровательны, нет, просто неотразимы сегодня утром.

Селина высунула язык. Бруно с нетерпеливым видом замер.

– Спасибо, готово, – поблагодарил всех Рики.

После фотографирования они погрузились в автомобиль Луи и поехали в «Лезерс».

Длинная улица вела к уродливому викторианскому особняку, позади которого располагались сами конюшни, а за ними, на некотором расстоянии от остальных зданий – старый амбар.

– Тише! – театрально воскликнула Джулия. – Слушайте! Луи, остановись.

– Зачем? – удивился Луи, но машину остановил.

Где-то за домом мужской голос выкрикивал проклятия.

– Боже мой! Мистер Харкнесс снова не в духе.

– Ну и что нам делать? – спросила Карлотта. – Попробовать незаметно улизнуть?

– Да ладно вам, – поморщился Джаспер. – Может, лошадь ругает или того же мистера Джонса.

– Рики сказал, что мистер Джонс в Лондоне.

– Был, – поправил Рики.

– Нет уж, я не намерен отказываться от удовольствия прокатиться верхом, – заявил Бруно. – Поехали, Луи.

– Подожди, Бруно. Тише.

Луи открыл окно. Теперь отчетливо слышался и женский голос:

– И если я, черт побери, хочу прыгнуть через эту чертову изгородь, я, черт побери, прыгну и прыгну на Мунго, клянусь!

– Исчадие ада! Бог тебя накажет!

– И не смей поднимать на меня руку, я беременна! – вопила мисс Харкнесс.

– Потаскуха!

– Заткнись!

– Девка гулящая!

– Да пошел ты!

– Давай же, поезжай, Луи, – сурово сказала Карлотта. – Увидят нас – сразу перестанут ругаться. До чего же все это неприятно…

– Все согласны?

Машина въехала во двор. Взорам всей компании предстали шесть денников, над дверцей каждого из которых висела лошадиная голова в уздечке, а по бокам от них располагались сбруйный сарай и каретник. В нем стоял маленький автомобильчик, а на полу были разбросаны мотки ржавой проволоки, старая экипировка, инструменты и пустые мешки. Среди всех этих вещей стоял крупный краснолицый мужчина с густыми бакенбардами. Он возвышался над стоящей перед ним мисс Харкнесс, которая глядела на него с выражением крайнего презрения.

– Только тронь меня, и я вызову полицию!

Мистер Харкнесс, поскольку это, разумеется, был он, стоял спиной к въехавшему во двор автомобилю. Заметив, что лицо племянницы вытянулось, он обернулся и остолбенел.

Его тон и манера поведения моментально изменились. Широко улыбаясь, он пошел навстречу гостям.

– Доброе утречко. Все уже готово. Шесть самых лучших лошадей! – прокричал мистер Харкнесс. Он открыл дверцу машины, протянул каждой из дам веснушчатую ручищу, поросшую светлыми волосами, и, весело смеясь, препроводил гостей на другой конец двора.

– Дульси их сюда вывела заранее, – сообщил он.

Джулия одарила мистера Харкнесса ослепительной улыбкой, к его очевидному изумлению, и весело попеняла мисс Харкнесс за то, что она тогда неожиданно уехала от них.

– Джонс! – крикнул мистер Харкнесс.

Из дверей сбруйного сарая выскользнул Сид Джонс и, бросив косой взгляд на Рики, подошел к денникам.

Джулия протянула ему руку, пояснив мистеру Харкнессу, что они с Сидом давние друзья. При этом было непонятно, кто из двух мужчин больше смутился.

Сид вывел первую лошадь – гнедого коня, ростом в шестнадцать ладоней[7]7
  Традиционная единица измерения роста лошадей, 16 ладоней – примерно 160 см.


[Закрыть], и мисс Харкнесс выразила уверенность, что он прекрасно подойдет Джасперу. Тот забрался в седло и проехал круг по двору. Другие последовали его примеру. Джулия восседала на красивой серой кобыле. Теперь Рики стало окончательно ясно, что Фарамонды – прирожденные наездники. Ему же дали рыжего мерина, который, по выражению мисс Харкнесс, показывает себя с лучшей стороны, когда с ним обращаются ласково. Рики пустил мерина шагом, потом трусцой, надеясь, что это достаточно ласковое обращение.

Бруно досталась резвая медно-рыжая кобылка, которая, по словам хозяев, могла легко нести на спине восьмидесятикилограммового всадника в скачках с препятствиями.

– Вы хотели приятную прогулку, – сказал мистер Харкнесс Бруно. – Вы ее получите. Ну, управитесь с лошадкой?

Бруно важно ответил, что справится. Будучи явно не прочь покрасоваться, он поехал на небольшой выгон, где были установлены три барьера, направил лошадь на них, и та грациозно преодолела препятствия. Рики с неудовольствием почувствовал, что конь под ним загарцевал.

– Ну-ка перестань, – пробормотал он.

С ним поравнялась Джулия; судя по выражению ее лица, она явно наслаждалась происходящим.

– Рики! – она слегка наклонилась к нему. – Побаиваетесь?

– Побаиваюсь?! – воскликнул он. – Да я в ужасе! Ну вот, сейчас вы станете надо мной смеяться, – добавил молодой человек, слыша, как закипает пузырьками ее смех.

– Постараюсь не засмеяться, если вы упадете. Да вы же сидите в седле как влитой!

– Увы, нет.

– Ну, почти… Да что ж такое? Опять он за свое.

Мистер Харкнесс вновь грозно ругался, но на этот раз его гнев был обращен на Бруно. Выгон спускался по отлогому склону холма к полю, от которого его отделяла густая и довольно высокая изгородь из терна. Бруно направил лошадь к прогалу в изгороди; животное ретиво вскинулось, как обычно делают лошади перед прыжком.

– Нет, стой! Нельзя! Сюда! Вернись! – закричала мисс Харкнесс. – И потом обернулась к Джасперу: – Скажите ему, чтоб вернулся. Он шею себе сломает. И лошадь убьет. Остановите его!

Фарамонды закричали, однако Бруно ударил лошадь пятками в бока, кобыла оторвалась от земли – в воздухе мелькнули копыта – и исчезла между кустов. Спустя мгновение, показавшееся вечностью, послышался глухой удар и затихающий стук копыт.

Мистер Харкнесс бежал по выгону к изгороди. Джаспер проскакал мимо него, и тут на склоне холма по другую сторону изгороди возник Бруно, осаживающий гарцующую лошадь. Чуть поодаль на склоне резвился, то подбегая к изгороди, то удаляясь от нее, одинокий конь.

Бруно торжествующе помахал всем рукой.

– Ну, позер мелкий! – негодующе сказала Джулия, подъехавшая к Рики. – Доберусь я до него.

Мистер Харкнесс яростно голосил, приказывая Бруно вернуться к остальным через калитку. Фарамонды собрались вокруг Джулии и Рики.

– Мне стыдно за Бруно, – сказал Джаспер.

– А что там, на другой стороне? – спросила Карлотта.

– Глубокий и широкий овраг. Но Харкнессы дружно уверяли, что этой кобыле все нипочем.

– А Бруно все же молодец.

– Перепугал только всех и продемонстрировал замашки свои фиглярские.

– Да ладно тебе, – сказала Джулия и, склонившись в седле, погладила руку мужа.

Рики неожиданно почувствовал себя очень несчастным.

Фарамонды с сердитыми лицами ожидали нашкодившего Бруно, а мистер Харкнесс хвалил за смелость Рыжуху – такое было прозвище у этой выдающейся кобылки. Еще он позволил себе ряд угрожающих намеков на то, какие шаги он предпринял бы, если бы Рыжуха сломала ногу и ее пришлось бы усыпить.

Когда Бруно, неловко улыбаясь, вернулся на лошади во двор конюшни, мисс Харкнесс, про которую все уже позабыли, внезапно странно себя повела.

Сначала она злобно посмотрела куда-то поверх двери пустого денника. Потом щелкнула по ней хлыстом, с которым, похоже, вообще никогда не расставалась, и торжествующе вскричала:

– Так тебе, так тебе, старый хрыч! Она, черт подери, прыгнула, так что накося-выкуси!

Мистер Харкнесс молча кинул на племянницу гневный взгляд. Джаспер, Карлотта и Луи что-то неслышно выговаривали Бруно, который неохотно слез с лошади. Сида Джонса нигде не было видно.

– Надо подружить Бруно с Дульси, у них, похоже, много общего, – сказала Джулия Рики. – Что вы ему там говорили? – обратилась она к подошедшему к ней мужу.

– Что ему дадут другую лошадь.

– Но дорогой!..

– Ему еще надо учиться ездить верхом, милая. Да Харкнесс и сам не даст ему больше эту кобылу после такой выходки.

– Надо признать, он прекрасно с ней управился.

– Ему не велено было прыгать.

Откуда-то вдруг появился Джонс, увел кобылу, а потом вернулся, ведя под уздцы лошадь, больше похожую на пожилого поло-пони. Бруно посмотрел на него с явным отвращением.

Инцидент был исчерпан. Прошествовав мимо своего дяди, Дульси энергично пожала руку надувшемуся Бруно, удалилась в дом и захлопнула за собой дверь.

– Дульси склонна слишком остро на все реагировать, – сказал мистер Харкнесс.

– Отважная она девушка, – заметила Джулия. – Карлотта, дорогая, не пора ли нам выдвигаться? Все, мальчики, вперед.

Однако их ждал еще один сюрприз. Со странной, почти смущенной улыбкой мистер Харкнесс приблизился к Джулии и протянул ей какой-то конверт.

– Одно небольшое дельце, личное, – пояснил он. – До вечера. Хорошего дня.

– И что это может быть? – спросила Джулия, когда они выехали со двора.

– Уж не счет точно, – сказала Карлотта. – Иначе он так не сказал бы.

– Ну, не знаю. Может, и счет. – Джулия извлекла из конверта какую-то брошюрку и принялась ее изучать. – Не может быть! – воскликнула она, оторвавшись от чтения и обведя всех недоуменным взглядом. – Не может такого быть!

– Чего не может быть? – раздраженно спросила Карлотта. – Давай уже говори, Джулия.

Джулия отдала брошюрку Рики.

– Читайте вы, – попросила она. – Вслух.

– ЗНАЙТЕ ЖЕ, что вам грозит ГЕЕННА ОГНЕННАЯ! – прочел Рики. – СУДНЫЙ ДЕНЬ ГРЯДЕТ! ГОРЕ ВОЗВЕЩАЕТ ПРОРОК! Так СТОЙТЕ ЖЕ, СТОЙТЕ, ОСТАНОВИТЕСЬ!

– Похоже, сам это сочинил, – перебила его Джулия.

– Почему?

– Он как будто обращается к лошадям. Стойте, стойте!

– Дальше все в том же духе, – подытожил Рики, переворачивая страницу. – Про конец света и грехи наши тяжкие. А погодите-ка… Вот еще, слушайте.

– Что?

– Сим вы приглашаетесь на собрания «Избранных братьев», которые проходят в конюшне «Лезерс» по воскресеньям в семь тридцать вечера. Председательствует брат Касберт (Кас) Харкнесс. Лекция, обсуждение, легкий ужин. С джентльмена – пятьдесят пенсов, с дамы – корзинка с едой.

– Так, так, – сказал Джаспер, помолчав. – Это все объясняет, да?

– Похоже на то, – сказала Джулия неуверенно. – Мистер Харкнесс, к которому следует обращаться не иначе как «брат Кас»…

– То есть?

– Он явно религиозный фанатик, потому так и воспринял беременность мисс Харкнесс.

– Ну, разумеется. У таких ведь ужасно строгое к этому отношение, – согласился Джаспер.

– Интересно, что они делают на своих собраниях. Было бы забавно взглянуть.

– Ничего забавного, Джулия, – усмехнулся Луи. – Все строго, женщин без еды вон вообще не пускают.

– Поехали уже, – с нетерпением воскликнула Карлотта. – Мистера Харкнесса можно и потом обсудить. Там за углом тропа, вся утопает в зелени!

Фарамонды и Рики поехали вверх по склону. Какое-то время цепочка всадников тянулась по вершине холма, являя собой живописное зрелище на фоне величественных облаков. Потом тропа нырнула в долину, и всадники скрылись из виду.

III

Обедали они в маленьком пабе в Бон-Аккорде на северной оконечности острова. Паб, который назывался «Приют рыбака» действительно был полон посетителей в гернсийских свитерах[8]8
  Гернсийский свитер – вид вязаной одежды, возникший на Гернси – острове в составе Нормандских островов. Первоначально гернсийские свитера носили в основном рыбаки и моряки.


[Закрыть] и резиновых сапогах, и там пахло рыбой. Хозяин паба оказался кузеном Боба Мэйстра из «Трески и бутылки».

Джаспер угостил всех присутствующих выпивкой, а Джулия принялась расспрашивать мужчин о тонкостях рыбной ловли в открытом море. Далее она перевела разговор на мистера Харкнесса, тем самым вызвав поток откровений, которые Луи позже назвал «деревенскими сплетнями».

– Когда Кас Харкнесс только переехал сюда, довольно разумный был парень, – рассказал хозяин паба. – Тренер по выездке, что ли, в кавалерии служил. А потом на почве религии тронулся.

– Да, нормальный был, пока на святости не свихнулся, – добавил кто-то. – Все про геенну огненную твердит.

– Мисс Харкнесс тоже ходит на собрания? – спросил Луи, и Рики заметил, что упоминание ее имени вызвало ухмылки и косые взгляды.

– Дульси? – выпалил кто-то, будто одно это имя уже говорило о многом. – Вы про нее?

Кругом послышались приглушенные смешки.

– У нее поинтереснее занятия есть, – заключил хозяин паба, чем вызвал новый приступ всеобщего оживления.

– Та еще девица, да? – непринужденно спросил Луи, проводя бледной ладонью по своей жокейской шапочке из лаковой кожи. – Правда, я сам-то не знаю.

Когда Карлотта и Джулия вышли на улицу, Рики присоединился к ним.

– Да уж, надеюсь, не знает, – сказала Карлотта.

– Ты про кого, про Луи? – переспросила Джулия.

– Ну да. Про него. Про моего мужа. Нам не пора? – Она улыбнулась Рики. – Вот такое у нас веселое семейство. Так ведь, Джулия?

– Да уж, – отозвалась та. – По коням! Где Бруно?

– С ними, наверное. Все еще дуется.

Бруно перестал обижаться, когда все пустились наперегонки по полю. У Рики застучала кровь в висках и заболела поясница. Когда группа подтянулась к концу поля, Луи неожиданно издал короткий стон, потом вдруг спешился и запрыгал на левой ноге.

– Нога затекла? – спросил Джаспер.

– А ты думаешь, я в классики решил поиграть? Придется снять этот чертов сапог, – стонал Луи. – Эй, Бруно!

Бруно быстро стянул с него сапог. Луи принялся массировать ногу, кривясь от боли. Потом встал и, прихрамывая, прошелся.

– Нет, плохо. Придется вернуться.

– Я поеду с тобой, – предложила его жена.

– Не надо. – С сапогом в руке Луи забрался в седло. Правую ногу он не поставил в стремя, а свободно свесил и стал ждать остальных, сдерживая лошадь, которой явно не терпелось рвануть с места.

– Доедешь? – спросил Джаспер.

– Да, если вы все наконец-то тронетесь. – Луи повернул лошадь и поехал обратно по полю.

– Оставь его, – сказала Карлотта. – Рассердится только. Сам знает, что делает.

Несмотря на усиливающуюся боль от сидения в седле, Рики прекрасно провел остальную часть прогулки. В Коув они возвращались по окружным тропам, и солнце стояло далеко на западе, когда с очередного холма неожиданно открылся вид на Л’Эсперанс – одинокий особняк очень романтично смотрелся на фоне закатного неба.

– Ах, посмотри на наш прекрасный дом! – воскликнула Джулия и запела испанскую песню, а остальные Фарамонды к ней присоединились. Они пели всю дорогу до «Лезерс».

– Интересно, Луи уехал или ждет нас? – спросил Бруно.

– Заждался бы, – заметил Джаспер.

– Пешком домой идет, наверное, – сказала Карлотта. – Если нога затекла, полезно пройтись.

Они завернули за дом и въехали во двор. Автомобиль стоял там же, где Луи его оставил. Внутри никого не было.

– Точно пешком пошел, – заключил Джаспер. – Мы его догоним.

Во дворе было пусто. Кругом стояла тишина.

– Сейчас найду кого-нибудь, – пообещал Джаспер. Он отвел лошадь в конюшню и отправился на поиски.

Уже забывшему про нагоняй Бруно теперь явно хотелось похвастаться своей недавней выходкой.

– Джулия, иди посмотри, как я прыгаю. Рики, пойдешь? И Карлотта тоже. Все идемте!

– Если мы и пойдем, это не означает, что мы одобряем такое поведение, – строго сказала Джулия. – Ну что, посмотрим? – обратилась она к Рики и Карлотте. – Я бы взглянула.

Они направили усталых лошадей к выгону, а потом спустились по склону холма. Около терновой изгороди их накрыло тенью, в воздухе почувствовался холодок.

Рики ощутил, как вздымаются бока мерина. Тот заржал, подняв голову, и встал на дыбы.

– Эй! – воскликнул Рики. – Да что с тобой?!

Мерин опустился на землю и загарцевал. Откуда-то из-за изгороди на дальнем склоне холма послышалось ответное ржание.

Джулии тоже пришлось утихомиривать свою лошадь. Она направила ее к прогалу в изгороди, через который недавно прыгнул Бруно. Едва завернув в прогал, лошадь вдруг фыркнула и встала как вкопанная, вся дрожа. Джулия наклонилась в седле и похлопала ее по шее. Потом заглянула за изгородь. Рука в перчатке сжала поводья. На мгновение Джулия замерла, а когда повернулась к Рики, он в жизни не видел такого бледного лица.

– Да что такое с лошадьми? – произнесла Карлотта у него за спиной. – Джулия, что там?

– Рики, – произнесла Джулия не своим голосом. – Отдай лошадь Бруно и подойди сюда. Бруно, отведи Карлотту и лошадей обратно во двор и оставайся там. Карлотта, делай так, как я сказала. Быстрее. И найди Джаспера, скажи ему, чтобы немедленно шел сюда.

Все последовали ее указаниям. Рики подошел к спешившейся Джулии.

– Посмотрите, – произнесла она. – Там, внизу. Там.

Рики заглянул в прогал. Внизу в темноте блестела грязная вода. Берег оврага был изрезан скользкими тропками. Кругом стояла мертвая тишина. А в грязной канаве лежал мертвый человек – руки и ноги вывернуты под неестественными углами, во рту грязь, остекленевший взгляд широко раскрытых глаз устремлен в никуда. По склону холма бродила, прихрамывая, оседланная лошадь и беспорядочно пощипывала траву. Иногда она поднимала голову и тихо ржала. Сверху ей вторил Мунго – конь с лиловыми глазами.

IV

– Говорил я ей, – всхлипывал мистер Харкнесс. – Сколько раз говорил не прыгать. Увещевал всячески. Даже руку на нее поднял ради ее же блага… И все равно ведь не послушалась! Гордыня ее обуревала, вот Господь и наказал за грехи. – Он принялся тереть глаза, как ребенок, потом сердито огляделся по сторонам и неожиданно взревел: – Где Джонс?!

– Похоже, здесь его нет, – решилась ответить Джулия.

– Прячется где-то. Это все он. Он ее убил.

– Джонс?! – воскликнула Карлотта. – Убил?!

– Я же велел ему к кузнецу с ней пойти, переднюю правую переподковать. Если бы он сделал, как велено, Дульси бы тут вовсе не было. Я специально ему велел увести ее отсюда.

Джулия и Карлотта беспомощно что-то забормотали. Бруно пнул распахнутую дверь денника. Рики замутило. Из дома доносился голос Джаспера – он разговаривал с кем-то по телефону.