Текст книги "Старые девы в опасности. Снести ему голову!"

Аллейн напомнил полусонному проводнику о том, что они выходят в Роквиле, и одарил щедрыми чаевыми. Тот рассыпался в благодарностях, чисто по-галльски перебирая через край, что непременно вызвало бы раздражение у англичанина, если бы не исключительная убедительность и ловкость выражений.

– Кстати, – спросил Аллейн таким тоном, словно вопрос только что пришел ему в голову, – вы, случайно, не знаете, кто живет в Шато де ла Шевр д’Аржан?

Проводник, поразмыслив, припомнил, что замок, кажется, был сдан в аренду чрезвычайно богатому господину, то ли американцу, то ли англичанину, который уже успел прославиться пышностью своих приемов. В округе говорили, что хозяйство в доме было поставлено на широкую ногу.

Аллейн немного помолчал и продолжил:

– Похоже, там что-то случилось сегодня ночью. Я видел это через окно, когда поезд остановился.

Проводник пожал плечами, словно желая сказать, что на свете бывает всякое и гадать здесь совершенно бессмысленно. На его бледном лице ничего не отразилось, а взгляд сонных глаз-пуговок остался безмятежен. Он выразил намерение вынести багаж мсье, мадам и малыша, чтобы избежать суеты при высадке, и уже взялся за дверную ручку купе Аллейна, как вдруг где-то в глубине вагона дважды вскрикнула женщина.

Крики были короткие, надсадные, словно выдавливаемые из груди, и очень пронзительные. Проводник укоризненно покачал головой, извинился перед Аллейном и направился по коридору к самому дальнему купе. Там он постучал. Видимо, ему тут же ответили, потому что он без промедления вошел в купе. Трой высунула голову в коридор.

– Что там еще? – спросила она.

– Кому-то приснился кошмар или что-то в этом роде. Ты готова?

– Готова. Однако веселенькое у нас получается путешествие!

Минуту спустя проводник рысцой вернулся назад.

– О, простите, мсье, вы, случайно, не доктор? – спросил он, обращаясь к Аллейну. – Англичанка в последнем купе заболела. У нее страшные боли в животе. – В подтверждение своих слов проводник схватился за собственный живот, с неподражаемой артистичностью имитируя приступ. – Не могли бы вы, мсье…

Аллейн ответил, что он не врач.

– Я пойду и посмотрю, – вмешалась Трой. – Как ей не повезло, бедняжке. Надеюсь, в поезде найдется доктор. Помоги собраться Рики, дорогой.

Она решительно направилась по качающемуся вагону. Проводник принялся стучать в двери купе, разыскивая среди пассажиров доктора.

– Я должен переговорить с коллегами из других вагонов, – с важностью произнес он. – Необходимо организовать людей.

Аллейн вернулся в свое купе. Перепуганный Рики тем временем сделал попытку одеться самостоятельно, однако не совсем удавшуюся.

– Где ты был? – набросился он на отца. – Куда вы все пропали? Мы пропустим нашу остановку. Не могу найти штаны. Где мама?

Аллейн успокоил его, помог одеться и упаковал багаж. Рики, бледный от страха, сидел на нижней полке, не отрывая глаз от двери купе. Он не любил терять родителей из вида. Аллейн, не забывший собственное детство, понимал, что его маленький сын охвачен тревогой, жуткой и совершенно необоснованной, которая, впрочем, исчезла без следа, как только дверь отворилась и вошла Трой.

– Ох, мамочка! – сказал Рики, и его губы задрожали.

– Привет, как дела? – произнесла Трой тем подчеркнуто спокойным тоном, которым она обычно разговаривала с Рики, когда тот впадал в панику. Она села рядом с сыном, обняла его за плечи и взглянула на мужа.

– Похоже, та женщина серьезно больна, – сказала она. – Выглядит ужасно. Утром бедняжка решила, что чем-то отравилась, и приняла касторку. А совсем недавно вдруг почувствовала сильную боль – по ее словам, прямо-таки невыносимую – в том месте, где находится аппендикс. Сейчас она вообще ничего не чувствует и выглядит отвратительно. Может быть, у нее какое-то внутреннее воспаление?

– В медицине я смыслю не больше тебя, дорогая.

– Рори, ей за пятьдесят, и она приехала с Бермудских островов, и у нее не осталось никого из родни, и она за границей впервые, и на голове у нее сеточка, и мы не можем бросить ее на произвол судьбы на Итальянской Ривьере с воспаленным аппендиксом, если, конечно, дело в нем.

– О черт!

– Ну, подумай сам, – продолжала Трой, искоса поглядывая на мужа. – Я пообещала, что ты зайдешь к ней.

– Дорогая, скажи на милость, чем я могу помочь?

– Ты так хорошо умеешь успокаивать испуганных людей. Правда, Рик?

– Да, – подтвердил Рики, снова бледнея. – Вы опять оба уходите, да, мам?

– Ты можешь пойти с нами. Из коридора видно море, а мы с папой будем совсем рядом, за дверью купе той несчастной женщины, мисс Трубоди. Она знает, что твой папа служит в полиции.

– Ну знаешь ли!.. – возмущенно начал Аллейн.

– Нам надо поторопиться. – Трой встала и взяла сына за руку. Тот вцепился в нее мертвой хваткой.

В дальнем конце коридора у двери купе мисс Трубоди стоял уже знакомый им проводник с двумя сотоварищами. Мужчины с озабоченно-важным видом переговаривались. Завидев Трой, они сняли фуражки с серебряными галунами и почтительно поклонились. «В третьем вагоне нашелся врач, – сообщили они, – и сейчас он у мисс Трубоди. Если мадам пожелает, то может к нему присоединиться». Проводник постучал к больной и, ухмыляясь с восхитительно простодушным самодовольством, распахнул дверь: «Мадам!»

Трой вошла в купе, а Рики, отцепившись от матери, судорожно ухватился за руку Аллейна. Стоя в коридоре, они смотрели в окно.

Поезд шел по насыпи, возвышавшейся на несколько футов над уровнем моря, ярко освещенного луной. Над водной гладью, будто только что вынырнув, показался мыс, на окраине которого горели маленькие желтые огоньки – свет в домах, где привыкли вставать рано. Звезды уже начали бледнеть.

– Это мыс Святого Жиля, – сказал Аллейн. – Красиво, да, Рик?

Мальчик кивнул. Одним ухом он слушал отца, а другим напряженно прислушивался к голосу матери за дверью купе мисс Трубоди.

– Да, красиво, – подтвердил он.

«Неужели Рики и впрямь столь благовоспитанный ребенок, каким его считают наши друзья?» – подумал Аллейн.

– Мы приближаемся? – спросил Рики. – Маме, наверное, лучше вернуться?

– Все в порядке. У нас еще десять минут в запасе, к тому же и машинист, и проводник знают, что мы выходим. Все будет в порядке… А вот и мама.

Трой вышла в сопровождении маленького лысого человека с напомаженными усами, в полосатых брюках – спецодежде врачей во всем мире, дорогих кожаных ботинках и халате, обшитом тесьмой.

– Без тебя нам не обойтись, нужен переводчик. Это доктор, – сказала Трой и скороговоркой представила мужа.

Доктор вежливо оповестил о радости, которую ему доставило знакомство, а затем деловито сообщил, что у обследованной им пациентки, несомненно, воспаление аппендикса и ее необходимо как можно скорее прооперировать. К его крайнему сожалению, у него назначено срочное профессиональное совещание в Сен-Селесте, и посему он не может лично заняться больной. По его мнению, самым разумным решением было бы высадить мисс Трубоди в Роквиле, а оттуда вечерним поездом отправить обратно в Сен-Кристоф, где она будет госпитализирована. Разумеется, если в Роквиле есть хирург, то операцию можно провести и там. В любом случае доктор обещал сделать мисс Трубоди укол морфия. Он пожал плечами, что должно было означать крайнюю затруднительность положения, в котором все они вдруг оказались, и выразил надежду, что в Роквиле найдется врач и соответствующее медицинское оборудование. Как он понял со слов мадам, она и мсье старший инспектор не оставят свою соотечественницу без поддержки.

«Мсье старший инспектор» сверкнул взглядом в сторону жены и заверил врача, что они сделают все от них зависящее. Трой сказала по-английски, что сообщение о должности, занимаемой Аллейном, придало сил мисс Трубоди и не оставило равнодушным доктора. Заверив Аллейна в своем глубоком уважении, доктор неспешно удалился, с достоинством покачиваясь в такт движению поезда. За ним последовал проводник его вагона.

– Поговори с ней, Рори, – попросила Трой. – Это ей поможет.

– Папа? – дрожащим голосом произнес Рики.

– Мы только на минутку, – хором сказали Трой и Аллейн, а Аллейн добавил: – Мы понимаем, каково тебе, Рик, но ты ведь уже большой, надо привыкать к трудностям.

И он следом за женой вошел в купе мисс Трубоди.

– Вот мой муж, мисс Трубоди, – сказала Трой. – Он переговорил с доктором и сейчас все вам расскажет.

Больная лежала на спине, слегка согнув колени, ее клешнеобразные руки были сложены поверх простыни. Ничем не примечательное лицо при обычных обстоятельствах, возможно, красноватого оттенка, сейчас было покрыто зловещими пятнами и словно съежилось – торчал один нос. К тому же мисс Трубоди вынула вставные челюсти, которые сиротливо лежали на столике. Лоб, верхняя губа и надбровные дуги, без всякого признака растительности на них, были усеяны капельками пота. Кожа на лице выглядела удивительно гладкой, лишенной каких-либо признаков старения. На голове мисс Трубоди действительно красовалось нечто вроде сетки, сплетенной из розовых ниток. Взгляд ее напомнил Аллейну Рики, когда на того нападали детские страхи.

Как можно более мягко он рассказал ей о вердикте, вынесенном доктором. Выражение лица несчастной не изменилось, и Аллейн не знал, понимает ли она, что он говорит. Когда он закончил, мисс Трубоди страдальчески выдохнула и невнятно прошептала: «Как некстати. Досадно». Ее руки сжали край простыни.

– Не беспокойтесь, – сказал Аллейн. – Ни о чем не беспокойтесь, мы позаботимся о вас.

Словно больное животное, она поблагодарила его печальным взглядом и закрыла глаза. Трой и Аллейн несколько секунд смотрели на нее, распростертую на слегка, но беспрестанно подрагивавшей полке, а затем, стараясь не шуметь, в смущении выбрались из купе. Их сын в панике метался по коридору, а проводник уже выносил в тамбур багаж.

– Это ужасно, – торопливо заговорила Трой. – Но мы ведь не можем взять на себя ответственность…

– Боюсь, придется. Нас прижали к стенке. У меня есть одно весьма полезное знакомство в Роквиле. Если оно не сработает, отправим ее обратно в Сен-Кристоф.

– Что за знакомство? Надеюсь, это не мистер Гарбель? – встревожилась Трой.

– Нет-нет, это… Эй, гляди! Мы приехали.

Мимо окон проплывал Роквиль, обесцвеченный тусклой предрассветной дымкой. Поезд въехал на станцию.

Чаевые, полученные от Трой, и очевидная радость от скорого расставания с мисс Трубоди добавили проводнику прыти. Он энергично сгружал багаж на платформу, в то время как Аллейн вступил в переговоры с кондуктором и начальником станции. Вновь появился доктор, уже полностью одетый, и сделал мисс Трубоди укол морфия. Общими усилиями доктор и Трой наскоро запихнули больную в ядовито-красный халат, в котором она выглядела как сама смерть. Трой поспешно упаковала вещи мисс Трубоди, пробормотала несколько утешительных слов и вместе с Рики и доктором присоединилась к Аллейну на платформе.

Как только родители ступили на твердую землю и оказались в пределах досягаемости, Рики напрочь позабыл о своих страхах и теперь разглядывал поезд с видом заправского путешественника.

Начальник станции, кондуктор и трое проводников, призванных для пущей убедительности, внушали доктору: «Мы прекрасно осознаем необычность обстоятельств, господин доктор. Однако график железной дороги Приморских Альп не резиновый, его невозможно растягивать до бесконечности».

– Тем не менее именно это и происходит в данный момент, пока мы тратим время в бесплодных дискуссиях. Господин начальник станции, будьте любезны удостовериться по телефонному справочнику, есть ли в Роквиле врач, – сердито произнес доктор.

– Прекрасный совет, – отозвался начальник станции, – но уверяю вас, господин доктор, подобные поиски бессмысленны. Наш единственный врач сейчас на конференции в Сен-Кристофе. И поскольку отправление поезда и без того уже задержано на одну минуту и сорок секунд…

Начальник станции бросил повелительный взгляд на кондуктора, и тот забегал вдоль поезда с видом старшины на смотре перед марш-броском. В руках начальника появился свисток, и проводники немедленно отправились по своим вагонам.

– Рори! – крикнула Трой. – Мы не можем…

– Хорошо, – сказал Аллейн и обратился к начальнику станции: – Возможно, вам известно, что среди гостей мистера Оберона в Шато де ла Шевр д’Аржан, который находится в двадцати километрах отсюда, есть хирург… кажется, его зовут доктор Баради. Он египтянин, а сюда приехал около двух недель назад.

– Вот и мсье старший инспектор… – начал доктор.

Продолжения не потребовалось. Начальник станции, окинув Аллейна проницательным взглядом, сделался исключительно корректен и деловит. Он сказал, что отлично помнит прибытие господина из Египта, для которого лично отдавал распоряжение о вызове такси. «Если он действительно хирург, в чем мсье старший инспектор, очевидно, не сомневается, – добавил он с легким поклоном в сторону Аллейна, – то все проблемы, по всей видимости, теперь решены».

Начальник станции немедленно отдал приказ, и подчиненные забегали, подгоняемые вездесущим кондуктором. Трой, к ужасу Рики, вернулась в вагон и с помощью проводника вывела мисс Трубоди на платформу и дальше в зал ожидания вокзала, где больную, по внешнему виду ничем не отличавшуюся от трупа, уложили на скамью. Следом за мисс Трубоди вынесли ее багаж. Трой, задумавшись на мгновение, бросилась обратно в вагон, нашла на столике вставные челюсти и не без содрогания сунула их в клетчатый футляр с губкой внутри. На платформе доктор с глазу на глаз беседовал с Аллейном. Он написал что-то в записной книжке, вырвал листок и вместе со своей визитной карточкой отдал его Аллейну. Тот в интересах франко-британской дружбы настоял на оплате услуг доктора, который в атмосфере самой живой сердечности наконец тронулся в путь. На внезапно опустевшей платформе остались стоять лишь Трой и Аллейн.

– Да, мне виделся для тебя не такой отпуск, – произнес Аллейн.

– Лучше скажи, что мы теперь будем делать?

– Позвоним в Шевр д’Аржан и попросим помощи у доктора Баради. У меня есть все основания полагать, что он великолепный хирург и законченный негодяй.

В холмах над Роквилем петухи громким кукареканьем приветствовали зарю.

В зале ожидания Рики сразу же крепко уснул на коленях у матери, чему Трой была только рада: вид мисс Трубоди становился все более устрашающим. Больная тоже задремала. Она дышала неровно: губы, лишенные поддержки вставных челюстей, надувались и опадали, горло издавало звук всасывающей воду раковины. Трой было слышно, как ее муж и начальник станции беседовали в кабинете за стенкой, а через некоторое время до нее доносился только голос Аллейна, говорившего по телефону, и не как-нибудь, а по-французски! Долгие паузы нарушались призывами: «Allo! Allo!» и «Ne coupez pas, je vous en prie, Mademoiselle»[2]2
  «Алло! Алло!» и «Не прерывайте связь, прошу вас, мадемуазель» (фр.).


[Закрыть], которые Трой, к ее великой гордости, сумела понять. В зал ожидания просочился сероватый свет. Рики издал трогательный звук, чмокнул губами, вздохнул и в сладком забытьи перевернулся лицом к груди матери.

Речь Аллейна становилась более пространной – сначала он говорил по-французски, затем перешел на английский. До Трой долетали обрывки разговора.

– Я бы не стал будить вас в такую рань, если бы не столь экстренный случай… Доктор Клодель не сомневается, что дело не терпит отлагательства… Он позвонит из Сен-Селесты при первой возможности. Я всего лишь попутчик… Да, да, у меня есть машина… Хорошо… Отлично… Да, я понимаю. Спасибо.

Телефон звякнул. Аллейн набрал еще один номер и наконец вышел в зал ожидания. Трой, уткнув подбородок в шелковистую макушку Рики, кивнула мужу и взглядом, понятным только им двоим, указала на спящего сына.

– Так нельзя, – сказал Аллейн.

– Что нельзя?

– Тебе ничего не стоит растрогать меня.

– Я думала, ты имеешь в виду наш отдых, – сказала Трой. – Что происходит?

– Баради сказал, что прооперирует пациентку, если в этом есть необходимость. – Аллейн взглянул на мисс Трубоди. – Она спит?

– Да. Так что мы будем делать?

– У нас есть машина. Вчера здешнему комиссару позвонили из Сюрте и предупредили о моем приезде. На самом деле это один из лучших специалистов французской полиции, сюда его прислали со специальным заданием, и он временно подменяет местного начальника. Он прислал за нами старый «Мерседес» с шофером. Чертовски мило с его стороны. Я только что говорил с ним – он долго извинялся за то, что не встретил меня лично, но, как он мудро рассудил, не нужно, чтобы нас видели вместе. По его словам, шофер – надежный парень с безупречнейшей репутацией. Он ждет нас в полной боевой готовности прямо возле станции, а багаж заберет гостиничный фургон. Баради предложил привезти мисс Трубоди прямо в Шевр д’Аржан. Пока мы едем, он займется необходимыми приготовлениями. К счастью, инструменты у него с собой, и хорошо, что доктор Клодель успел сунуть мне пузырьки с какой-то усыпляющей дрянью. Баради спросил, могу ли я поработать анестезиологом.

– А ты можешь?

– Мне пришлось однажды, на корабле. Если все идет нормально, то это довольно просто. Если Баради решит, что с операцией можно повременить, он попытается вызвать анестезиолога из Дусвиля или еще откуда-нибудь. Но, похоже, сегодня в Сен-Кристофе намечается медицинский междусобойчик, и все врачи двинули туда. До Шевр д’Аржана по шоссе всего десять километров. Я отвезу вас с Рики в гостиницу и отправлюсь дальше с мисс Трубоди.

– В том доме есть женщины?

– Не знаю… – Аллейн осекся. – Нет, знаю, – признался он, – женщины там есть.

Трой внимательно посмотрела на мужа и сказала:

– Хорошо. Давай посадим ее в машину. Возьми Рики.

Аллейн поднял сына, а Трой подошла к мисс Трубоди.

– Она как перышко, – тихо произнесла Трой. – Может, отнести ее на руках?

– Ладно. Подожди секунду.

Аллейн вынес Рики на улицу и вскоре вернулся в сопровождении начальника станции и молодого человека в шоферской фуражке поверх копны вьющихся волос.

Молодой человек был невысокого роста, приятной наружности и вид имел бравый. Он галантно поприветствовал Трой, улыбнувшись и сняв фуражку с козырьком. Заметив мисс Трубоди, он поцокал языком. Трой постелила на скамью дорожный коврик, и, воспользовавшись им в качестве носилок, больную перенесли в просторную машину, ожидавшую на площади перед станцией. Рики свернулся клубочком на переднем сиденье, мисс Трубоди общими усилиями пристроили на заднем, а затем шофер откинул сиденье для Трой. Мисс Трубоди открыла глаза и достаточно отчетливо произнесла: «Вы так добры». Трой взяла ее за руку. Аллейн с Рики на коленях уселся рядом с шофером, и по крутой узкой улочке они въехали в Роквиль. Ясный рассвет обещал жаркий день. Уже сейчас было очень тепло.

– В гостиницу «Королевская», мсье? – спросил шофер.

– Нет, – вмешалась Трой, ощутив, как маленькая лапка мисс Трубоди сжала ее пальцы. – Рори, я, пожалуй, поеду с ней. Рики еще долго не проснется, а я могу оказаться полезной.

– В Шато де ла Шевр д’Аржан, – сказал Аллейн, – и полегче.

– Конечно, мсье, – отозвался шофер. – Поплывем, как на корабле.

Роквиль был маленьким городком. Он карабкался вверх по холму, обрываясь вереницей выбеленных солнцем вилл. Дорога петляла между рощицами оливковых деревьев, а воздух, словно благословение, был нежен и чист. Внизу простиралось море, при свете дня восхищая невероятным голубым оттенком.

Аллейн обернулся, чтобы взглянуть на Трой. Они сидели так близко друг к другу, что могли переговариваться, не поворачивая головы. Мисс Трубоди, если бы и могла их слышать, вряд ли стала бы прислушиваться и тем более вникать в разговор.

– Доктор Клодель полагает, что это наименее рискованный вариант, – сказал Аллейн. – Я отнюдь не был уверен в согласии Баради, но он проявил бездну филантропии. Говорят, он мастер своего дела. – Движением головы он указал на шофера. – Этот малый не говорит по-английски. И кстати, дорогая, перестань оповещать каждого встречного о моей профессии.

– Я наделала глупостей? – встревожилась Трой.

– Все в порядке. Я попросил Клоделя забыть о моем чине. Не думаю, что мисс Трубоди станет упоминать о нем, а если и станет, все равно никто не примет ее всерьез. Видишь ли, мне бы не хотелось переполошить обитателей замка. – Он обернулся и встретил беспокойный взгляд Трой. – Не волнуйся, милая, мы купим в Роквиле накладные бороды, молотки и прикинемся археологами. Или облачимся в твое снаряжение художника. – Аллейн на секунду задумался. – Между прочим, неплохая идея: знаменитая художница путешествует по Лазурному Берегу в сопровождении непонятно какого мужа и ребенка. При случае может пригодиться.

– Но, Рори, я не понимаю, какое отношение имеет эта ужасная ситуация к твоей работе в Шевр д’Аржан?

– В некотором роде это удобный повод войти в дом. Французы предлагали мне явиться туда в качестве любителя старины, очарованного замком – этим древним сарацинским форпостом, – или же прикинуться жаждущим эзотерического знания и навязать себя в ученики. На худой конец, я мог бы притвориться наркоманом в поиске дозы. Однако благодаря мисс Трубоди я явлюсь туда добрым самаритянином и якобы против собственной воли. И все-таки, – продолжал Аллейн, потирая нос, – как бы я хотел, чтобы доктор Клодель рискнул и отвез мисс Трубоди в Сен-Селесту или дождался бы вечернего поезда на Сен-Кристоф. Не нравится мне тамошняя компания. Сильно не нравится! Кроме того, нашему семейству грозит отказ от принципа не смешивать работу с отдыхом, не так ли?

– Да ладно, – проговорила Трой, сочувственно глядя на мисс Трубоди. – Делаем то, что в наших силах… Любой дурак на нашем месте поступил бы так же.

Они замолчали. Шофер негромко напевал приятным тенорком. Дорога поднималась вверх, в Приморские Альпы, освещенные утренним солнцем. Воздух «плыл» от жары, в скошенном книзу ландшафте преобладали матовые оттенки глины – охристые и розовые, местами расцвеченные пятнами цвета фуксии или приглушенные оливково-серыми мазками. Снизу пейзаж был четко ограничен ультрамариновой полоской воды. Машина повернула прочь от моря. По дороге, словно естественные наросты на скалах и земле, возникали деревушки. Монастырь, спрятавшийся в уютной ложбине среди грозных холмов, призывал погрузиться в покой, подчинившись размеренному ритму природы.

– Невозможно себе представить, – вздохнула Трой, – чтобы в этих холмах нашлось место какому-нибудь безобразию.

– Ну, уж без этого не бывает, – ответил Аллейн.

Вдали показалась долина. Над ней, уродуя окружающий пейзаж, возвышалось современное здание со сверкающей крышей.

– Фабрика Химической компании Приморских Альп, – пояснил шофер.

Аллейн откликнулся понимающим «ага», словно ничего другого и не ожидал здесь увидеть, и не отрывал взгляда от сверкающего здания, пока оно не скрылось из вида.

Ехали молча. Мисс Трубоди помотала головой из стороны в сторону, и Трой склонилась над ней.

– Жарко, – прошептала больная. – Боже, что за невыносимый климат!

– Приближаемся к цели, – предупредил шофер. Дорога пошла слегка под уклон, огибая отлогий холм. Мыс остался позади, и они снова повернули к морю. Внизу, прямо под ними, бежала железная дорога, исчезавшая в туннеле. Справа возвышалась скала, перераставшая в стену древнего замка, испещренную окошками. На фоне голубого неба четко вырисовывался затейливый орнамент из башенок и балюстрад, завершающий стену.

– О нет! – порывисто воскликнула Трой. – Это уж слишком! Ведь это тот самый дом!

– Боюсь, дорогая, – сказал Аллейн, – что так оно и есть.

– Шевр д’Аржан, – объявил шофер и затормозил у крутой и очень узкой тропинки, которая заканчивалась площадкой, обнесенной стеной. С площадки можно было видеть железную дорогу, а еще ниже – море. – Здесь стоянка, а вон там вход.

Он указал на сумрачный проход между двумя мощными скалами. Стены замка над ними казались не выстроенными, но будто выточенными дождем и ветром. Шофер вышел из машины и открыл дверцы.

– Похоже, мадемуазель не в состоянии идти сама, – заключил он.

– Да, – отозвался Аллейн. – Я схожу за доктором. Мадам останется здесь с мадемуазель и мальчиком. – Он уложил спящего Рики на переднее сиденье и вышел из машины. – Жди здесь, Агата. Я скоро.

– Не надо было привозить ее сюда, Рори!

– Но ведь у нас не было другого выхода.

– Смотри! – воскликнула Трой.

По проходу между скалами к ним приближался мужчина в белой одежде, с широкополой панамой на голове. Цвет его лица и рук настолько сливался с тенью, падающей от стен, что казалось, будто навстречу им сам по себе движется белый костюм. Мужчина вышел на свет, и они увидели темно-оливковое лицо с крупным носом, полными губами и смоляными усами. Глаза скрывались за темными очками. Белый костюм из плотной ткани сидел великолепно. Замшевые сандалии тоже были белыми, рубашка розовой, галстук зеленым. Завидев Трой, он снял панаму, и его волнистые напомаженные волосы заблестели на солнце.

– Доктор Баради? – осведомился Аллейн.

Доктор Баради широко улыбнулся и протянул руку с длинными пальцами.

– Значит, привезли мне пациентку? – спросил он. – Мистер Аллейн, не так ли? – Он обернулся к Трой.

– Моя жена, – произнес Аллейн и в тот же миг увидел руку Трой прижатой к пухлым губам доктора. – А это ваша пациентка, – поспешно добавил он. – Мисс Трубоди.

– Ах, ну конечно.

Доктор Баради подошел к машине и склонился над больной. Порозовевшая Трой встала по другую сторону автомобиля.

– Мисс Трубоди, – позвала она, – здесь врач.

Женщина открыла глаза, увидела темнокожего человека и возопила: «О нет! Нет!»

Доктор Баради улыбнулся ей.

– Вы не должны ни о чем беспокоиться, – заговорил он вкрадчивым бархатным голосом. – Мы вам поможем, все будет хорошо, поверьте. И вы не должны бояться меня. Уверяю вас, число умерших под моим скальпелем приближается к нулю…

– Пожалуйста, извините меня. Конечно, конечно. Спасибо, – оторопело произнесла мисс Трубоди.

– Так, посмотрим. Понимаю, вам трудно двигаться, но если бы вы смогли… вот, очень хорошо. Скажете, если я сделаю вам больно.

Он умолк. Цикады стрекотали на столь высокой частоте, что человеческий слух почти не улавливал их пения. Шофер тактично отошел в сторону. Пациентка негромко застонала. Доктор Баради выпрямился и отошел к краю площадки. Трой и Аллейн присоединились к нему.

– У нее, несомненно, аппендицит, – весело сказал доктор. – Она в тяжелом состоянии. Должен заметить, я здесь в гостях у мистера Оберона, и он предоставил в наше распоряжение отдельную комнату. У нас наготове импровизированные носилки. – Доктор Баради обернулся. – А вот и они! – воскликнул он, устремив взгляд на Трой и лучась весельем, которое та сочла абсолютно неуместным.

Из сумрачного прохода на площадку вышли двое мужчин, которые несли некий громоздкий полосатый предмет, очень напоминавший сиденье садовой скамейки. На обоих мужчинах были надеты фартуки.

– Это садовник, – пояснил доктор Баради, – и один из домашних слуг. Оба сильные ребята и привычные к особенностям наших коридоров и лестниц. Ей что, дали морфий?

– Да, – подтвердил Аллейн. – Доктор Клодель сделал ей укол. Он послал вам достаточное количество какого-то лекарства, по-моему, пентотала. Он вез его с собой в Сен-Селесту для коллеги-медика, анестезиолога, но сказал, что вам оно, должно быть, понадобится, поскольку у местного аптекаря может ничего не оказаться.

– Весьма ему признателен. Я уже позвонил фармацевту в Роквиль с просьбой об эфире. Он скоро привезет его сюда. Счастье, что я прихватил с собой мои инструменты, – сказал доктор Баради, продолжая сиять, глядя на Трой.

Он заговорил с двумя слугами по-французски, приказывая им подойти к машине. В эту минуту он, кажется, впервые заметил спящего Рики и нагнулся к окошку, чтобы разглядеть его.

– Чудненько, – пробормотал доктор, одаривая Трой белозубой улыбкой. – У нас в доме сейчас тоже все крепко спят. Но мистер Оберон передал вам, мадам, и вашему малышу самое сердечное приглашение позавтракать вместе с ним. Как вы знаете, ваш муж будет мне ассистировать. Нам понадобится время, чтобы подготовиться, а кофе вас уже ждет.

Он навис над Агатой. Все в нем было избыточно: огромная фигура, обволакивающий голос, душные запахи лосьона для волос, сладких духов и чего-то напоминающего тлетворный ветерок, которым тянет с азиатского порта.

Она отодвинулась и поспешно произнесла:

– Вы так внимательны к гостям, но думаю, нам с Рики лучше поехать в гостиницу.

– Большое спасибо, доктор Баради, – вмешался Аллейн. – Мистер Оберон чрезвычайно любезен. Надеюсь, мне представится случай поблагодарить его от всех нас. Однако путешествие по разным причинам выдалось не из приятных, и моей жене и Рики просто необходимы теплая ванна и покой. Шофер отвезет их в гостиницу и вернется за мной.

Доктор Баради поклонился, снял панаму и наверняка снова бы поцеловал руку Трой, если бы на его пути каким-то образом не оказался Аллейн.

– В таком случае, – сказал доктор Баради, – не буду настаивать. – Он открыл дверцу машины и обратился к мисс Трубоди. – Итак, сударыня, сейчас мы проделаем небольшое путешествие, хорошо? Не двигайтесь. В этом нет необходимости.

С необычайным проворством и, по всей видимости, не затрачивая усилий, он вытащил ее из машины и уложил на импровизированные носилки. Солнце обрушилось на потное лицо больной. Ее глаза были открыты, губы разомкнуты так, что виднелись десны.

– Но где?.. – произнесла она. – Вы не разлучите меня с?.. Я не знаю, как ее зовут.

Трой подошла к ней.

– Я здесь, мисс Трубоди. Очень скоро я навещу вас. Обещаю.

– Но я не знаю, куда меня несут. Это так неприлично… Непристойно даже… Если бы рядом была женщина… Англичанка. Я не знаю, что они сделают со мной. Я боюсь, мне страшно… Я надеялась… – Ее подбородок задрожал. Она тоненько, пронзительно всхлипнула. – Нет, – пролепетала она, – нет… нет… нет.

Рука мисс Трубоди резко взметнулась и уцепилась за юбку Трой. Носильщики споткнулись и недоуменно посмотрели на доктора Баради.

– Ее нельзя расстраивать, – прошептал доктор на ухо Трой. – Это крайне нежелательно. Может быть, вы согласитесь хотя бы ненадолго…

– Ну конечно, – отозвалась Трой, обращаясь к мужу, сверлившему ее взглядом. – Конечно, Рори, я должна.

Она склонилась над мисс Трубоди и заверила ее, что никуда не уйдет. Происходящее казалось Трой сном, который хотя и не был явным кошмаром, но грозил им стать. Баради вернул руку пациентки на носилки, но при этом его собственная рука коснулась юбки Трой.

– Вы так добры, – произнес доктор. – Хорошо бы мистер… Аллейн взял мальчика. Столь юным созданиям не годится подолгу спать на солнце Лазурного Берега.

Не говоря ни слова, Аллейн взял сына на руки. Рики издал удивленный звук, шевельнулся и снова заснул.

Слуги с носилками двинулись вперед, доктор Баради последовал за ними. Шествие замыкали Трой и Аллейн с Рики.