Текст книги "Ветры Севера"

В результате Зачарованный Хребет присоединился к Белогорью, многие эльфы остались там и примкнули к войне против краснолюдов. С их помощью жителям королевства удалось разбить армии и краснолюдов, и Срединоземья и укрепить свои границы. Насколько он знал, королевы Белогорья были единственными правителями из числа людей, кто относился к своим подданным-не-людям по справедливости. Что же до других… Многие эльфы остались и на землях отошедших Чернодолью, Светлолесью и Срединоземью. Но их становилось всё меньше – некоторые бежали в безопасность Заколдованной Долины, другие были вырезаны новыми хозяевами… А само Эльфийское Королевство действительно постепенно обескровливали, заперев позади горной гряды…

Посланник хатуки, который до этого терпеливо ждал, пока король не заговорит, решил попытаться воспользоваться столь удобной вспышкой недовольства командира разведчиков.

– Как Вы видите, Ваше Величество, ваши поданные страдают от ужасных несправедливостей, – снова заговорил он медовым голосом, и эльфийский король вновь посмотрел на него.

– Мы тоже знаем о несправедливости не понаслышке, – король слегка усмехнулся этой ссылке на уверенность хатуки, что их обделили тогда, в древние времена, когда, согласно легендам, земли сирхалаана были распределены между младшими расами. – И Вы окружены врагами, Чернодолье и Светлолесье уже постоянно нападают на вас… А южные королевства лишь ждут подходящей возможности, чтобы поучаствовать в разделе ваших земель…

– Ты хорошо осведомлён, – эльфийский король едва заметно приподнял брови. – Но я сомневаюсь, что на хатуки можно рассчитывать…

– Могу ли я спросить, чем вызваны подобные сомнения? – посланник прищурился, пытаясь скрыть растущую досаду. Он отнюдь не был столь же безэмоциональным, как его собеседник.

Эльфийский король слегка улыбнулся, затем поднялся с трона и снова подошёл к окну. Он вновь окинул взором Долину, любуясь большими резными каменными статуями драконов, служившими стражами врат столицы: из окна дворца, находившегося на возвышении, на них открывался отличный вид.

– Люди может быть уже и забыли… – наконец заговорил он, – но прошлая война окончилась для вас не слишком удачно, потому что в ней участвовал ещё и кое-кто другой…

– Ах да, змиекровные, – отозвался посланник со смешком, – но их уничтожил король Черномир, тогдашний правитель бывшего Чёрного Королевства, которому хватило мудрости встать на сторону вождя Долины Гейзеров… – добавил он, слегка прикасаясь к эмблеме на рукаве, как будто его вождь мог его слышать или видеть.

Эльфийский король насмешливо посмотрел на него.

– И всё же вы проиграли войну… – спокойно возразил он. – Поскольку, разъярённые тем, что назначенные ими стражи сирхаалана были преданы, старшие драконы вернулись с небес… Один их них прогнал вас туда, откуда вы заявились… Если мне не изменяет память, это был Муус-могой, Ледяной Змей? – он вопросительно посмотрел на хатуки.

Северянин скрипнул зубами в безуспешной попытке скрыть недовольство. Ледяной Змей, Муус-могой или Вероломный Бог, как его называли северяне, согласно легендам, был создателем хатуки. Благородный зверь хотел создать столь же благородную расу великих и выносливых воинов, способных покорить опасные северные земли. Однако всё испортил другой старший дракон, Имбалай-могой, который, после того как его сестра Сырдык-эриен вдохнула благородную душу во все младшие расы, тайно дал им и часть своей тёмной души. Его испорченным дыханием, привнесшим в их души зависть и способность к предательству, были задеты все расы, но, по преданиям, хатуки досталось больше всего. Тысячелетие за тысячелетием после сотворения мира они смотрели на южные, более тёплые и плодородные земли, заселённые другими младшими расами, и зависть разъедала их сердца. И в конце концов они решили захватить их для себя. Десять тысяч лет спустя после сотворения мира «ветры севера» захлестнули сирхаалан. Однако они столкнулись с противодействием змиекровных, наездников драконов, поставленных защищать мироздание от всевозможного зла самими старшими драконами. Так они и стояли на страже равновесия мира, пока полчища хатуки не обрушились с севера на ничего не подозревающие южные земли. Наездники драконов были опасным противником уже только потому, что в силу особенностей их создания, между каждым наездником и его драконом существовала телепатическая связь. Они смогли также уничтожить самое мощное оружие хатуки – ледяные башни – и появлялись в мгновение ока там, где их меньше всего ждали. Завоевание южных земель казалось обречённым на провал, до тех пор, пока правитель Чёрного Королевства не предал людей и не встал на сторону северян, в надежде увеличить своё собственное королевство. Он каким-то образом расправился с царицей змиекровных – никто не знал, как именно, поскольку он был впоследствии казнён и унёс свою тайну в могилу. Остальные наездники обратились в камень вместе со своими драконами. Гибель царицы змиекровных вызвала такие сильные магические возмущения в сирхаалане, что те достигли верхних ярусов неба. Старшие драконы были в ярости от подобного предательства, однако они уже были связаны своей клятвой больше не вмешиваться в дела их создания. И всё же их ярость была столь сильна, что она эхом отозвалась в сирхаалане – пожары вспыхнули в Чёрном Королевстве и в стране хатуки, поднялись воды морей, сильнейшие ураганы и цунами пронеслись по океанам, по континентам пронеслись вихри и прокатились сильные землетрясения. Младшие драконы обрушили свой гнев на армии Чёрного Королевства и хатуки, загнав их обратно в Ырит’Юктэ. Один из старших драконов, Ледяной Змей, был так разозлён на своё собственное творение, что, забыв про то, что он не должен вмешиваться в дела младших рас, он пробил небеса, вернулся в земной мир и запер их за массивной стеной из льда и скал, отделив от остального мира. И хотя он мог вернуться обратно на небеса, он так стыдился своих действий и совершённого его творением, что решил не возвращаться. Согласно преданиям, он с тех пор дремлет в бездонном Ущелье Ужасов, следя за ледяной стеной, на тот случай если она когда-нибудь падёт…

Хатуки, в свою очередь, не считали произошедшее справедливым возмездием. С их точки зрения они были преданы своим создателем. И поэтому они отреклись от него и поклялись отомстить и южным расам, и, если возможно, и самому Ледяному Дракону. Эльфы, конечно, не могли об этом знать, поскольку это происходило уже за Ледяной Стеной, но эльфийский король, вероятно, догадался об этом и испытывал некоторое удовлетворение от напоминания хатуки, что их собственный создатель был виной их поражению в той войне. Посланник, наконец, взял себя в руки, улыбнулся и ответил:

– Действительно, драконы вмешались в войну… Однако, – продолжил он с самодовольным выражением лица, – вряд ли это произойдёт снова…

– И почему же? – эльфийский король продолжал буравить северянина пристальным взглядом.

– Из-за Великого Разлома, – ответил хатуки всё с той же самодовольной улыбкой. – Видите ли, разрыв магической ткани, произошедший при нём, не только позволил порче из Зачарованного Леса распространиться по всему миру… Он также нарушил и связь между плоскостями вселенной… И потом, ведь старшие драконы не вмешивались сами даже тогда, кроме Муус-могоя… Сирхаалан почувствовал лишь эхо их ярости… – он на мгновение остановился, размышляя, – наши шаманы утверждают, что теперь даже драконы не смогут пересечь границы миров, не то что их эмоции… – он снова остановился, чтобы собеседник мог осмыслить сказанное, – А Ледяного Змея с тех пор никто не видел… Если бы он действительно остался в нашем мире, то наверняка бы уже заметил, что стена начала таять… Ведь, согласно легендам, он остался именно для того, чтобы за этим следить, не правда ли? Так что, может, он всё-таки давно ушёл на один из других ярусов неба… В любом случае, в Ущелье Ужасов ничего не чувствуется. Я уверен, что Ваши придворные маги подтвердят это, Ваше величество, – добавил он с лёгким поклоном.

Эльфийский король задумчиво смотрел на него. Он знал, что северянин был прав. Он уже и сам говорил об этом с придворными магами, когда они обсуждали возвращение хатуки.

– Что же касается младших драконов, про возвращение которых ходят слухи, – продолжил северянин, – во-первых, то, что их видели, ничем не подтверждается… Всё, что я слышал, так это россказни краснолюдов о том, что они искали сокровища, а нашли дракона. Но я думаю, Вы знаете лучше моего, что эти существа практически постоянно пьяны…

Эльфийскому королю понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что под «существами» хатуки имел ввиду краснолюдов, а отнюдь не драконов. Он слегка прищурился на северянина и внутренне усмехнулся: не много же времени ему понадобилось, чтобы нечаянно выдать своё презрение к другим расам.

– А кроме того, – посланник явно не заметил своей оплошности, – с тех пор как стена начала разрушаться, и мы смогли проникнуть на эту сторону, мы узнали несколько интересных вещей. Как выяснилось, со временем, по прошествии нескольких десятилетий после той войны, люди юга и краснолюды обратились против младших драконов… Люди, поддавшись на подстрекательства выходцев из Чёрного Королевства, которые испытали всю ярость младших драконов на себе и ещё помнили, какие разрушения могут причинить эти бестии, и потому принялись распускать слухи, что теперь, когда змиекровных больше нет, ничего не может помешать драконам повернуться против людей или других младших рас…

Хатуки пристально смотрел прямо в глаза эльфийскому королю. Тот вынужден был признать, что младшие расы действительно предали тех самых драконов, что спасли их от завоевания северянами. Хотя его народ и не участвовал в этом, он иногда сомневался, достаточно ли эльфы сделали для того, чтобы воспрепятствовать истреблению драконов…

– Что же касается краснолюдов, – продолжил посланник хатуки, – те почему-то верят в то, что драконы охраняют клады и собирают золото… Видимо, множество неудачных попыток найти сокровища после убийства драконов, не умерили их пыл… По эту сторону стены говорят также, что младшие драконы давно покинули сирхаалан через разрыв, оставленный Ледяным Змеем в небесах… Скорее всего они обитают на одном из ярусов неба, но без прохода в наш мир они не смогут вернуться…

– Есть ещё змиекровные, – возразил эльфийский король.

Посланник северян настолько развеселился, что не удержался от язвительного смешка. Правда под тяжёлыми взглядами эльфов, он быстро его подавил.

– Их больше нет, их навеки победил Черномир… – сказал он с лёгкой насмешкой.

– И откуда же у Вас такая уверенность?

– А откуда у Вас такая уверенность, что они вернутся? – в запальчивости посланник позволил себе непозволительную дерзость: оскорбить монарха, ответив вопросом на вопрос.

Эльфийский король слегка нахмурился, но тем не менее ответил:

– Среди наших преданий есть старинное предсказание… В нём говорится: «Пламя востока снова загорится, когда ветры севера захлестнут сирхаалан»… Как вы знаете, Драконья Гора находится на востоке…

Посланник отмахнулся.

– Их царицу не вернул даже Великий Разлом! – сказал он. – Все эти катаклизмы, все эти мощные магические возмущения – и где же она? Это всего лишь старинные сказки…

– Во время Разлома не было «ветров севера», – спокойно возразил эльфийский король.

Посланник начал раздражаться.

– Её подданные всё ещё закованы в камень! – воскликнул он, наугад махнув рукой в сторону севера. – Я сам их видел на пути в Ваше королевство. Они всё также стоят там, храня проход, в том же виде, в котором превратились в камень во время битвы! Некоторые из них оттаяли, а некоторые так и остались в толще льда!

Эльфийский король живо повернулся и с интересом посмотрел на него, задумчиво прищурившись.

– Однако в остальном они остались невредимы? – спросил он.

– Ну, да, – недоумённо ответил хатуки, – но…

– Вы пытались их разрушить? – прервал его монарх.

– Нет, но… зачем? Какое это имеет отношение ко всему этому?

– Пока жива царица, они не могут быть уничтожены, – насмешливо ответил эльфийский король, настал его черёд отвечать собеседнику снисходительным тоном. – Если они всё ещё целы, и если вы не сможете их уничтожить – значит она ещё жива…

– Ну что ж, я обязательно попробую на пути обратно… – ответил посланник, скрывая презрительную ухмылку глубоким поклоном, – но какой же ответ передать моему вождю?

Эльфийский король вернулся к трону и какое-то время сидел, погрузившись в размышления. Решение было нелёгким. Он слишком хорошо знал, чем могло обернуться бездействие: люди восстанавливались от потерь лучше, чем эльфы, за счёт более короткого срока жизни. Если что-то не изменится, то его народ просто-напросто либо вымрет, либо исчезнет в смешанных браках. С другой стороны, открытая война с несколькими врагами даже при наличии союзника с севера была рискованна. А кроме того, он не доверял хатуки. Те, кого презирал их собственный создатель, на его взгляд, не были достойны доверия. Да и младшая ветвь хатуки – смесь между хатуки и теми людьми из Чёрного Королевства, что бежали вместе с ними на север, была не лучше. И потом, это предсказание, «пламя востока». Хоть и едва ощутимо, оно давало надежду, и не только для эльфов.

– Мы не присоединимся к вашей войне, – наконец сказал король, и командир разведчиков яростно фыркнул. – Самое большее, что я могу предложить – это договор о ненападении: вы не вмешиваетесь в наши дела, а мы не вмешиваемся в ваши. Однако, – он бросил взгляд на Фиаха, который подчёркнуто смотрел в сторону. – Я не стану чинить препятствий добровольцам, желающим присоединиться к вам, – командир разведчиков медленно, словно не веря своим ушам, повернул голову к королю и посмотрел ему прямо в глаза, – естественно они не смогут воевать под флагом Эльфийского Королевства, и если их возьмут в плен, они будут предоставлены сами себе, – добавил король, Фиах поклонился.

– Кроме того, – король взмахнул рукой, и один из придворных магов сотворил карту и передал её посланнику. – Вам лучше избегать обозначенных мест на карте, если вы всё-таки решите напасть на юг. Поскольку там могут внезапно появиться эльфийские гарнизоны, – посланник понимающе улыбнулся и низко поклонился, принимая карту. – Это мой ответ твоему вождю…

– Как пожелаете, Ваше Величество, – посланник хатуки вновь низко поклонился и повернулся, чтобы покинуть зал аудиенций.

Эльфийский король снова посмотрел в окно, на статуи драконов, заалевшие лучах заходящего солнца.

– И ещё одно, – сказал он, когда посланник был уже почти в дверях. Хатуки обернулся и вопросительно посмотрел на короля. – Если предсказание сбудется, – эльф проигнорировал промелькнувшее на лице у северянина презрение, – и пламя востока возродится, то наш долг повелевает нам встать на его сторону. Тебе следует об этом помнить, – посланник слегка склонил голову, как знак того, что он понял. – И тебе тоже… – добавил король переведя тяжёлый взгляд на Фиаха.

Командир разведчиков недоумённо посмотрел на него, но затем поклонился. Мужчины покинули зал.

* * *

Фиах и его отряд сопровождали посланника хатуки до границ эльфийского королевства, откуда тот должен был продолжить свой путь уже только под охраной своей стражи. Северянин путешествовал под дипломатическим флагом, и хатуки вели секретные переговоры с множеством королевств, так что ему было особенно нечего опасаться – разбойникам отряд воинов-хатуки был бы не по зубам. Они ехали уже долгое время, когда посланник повернулся к мрачному командиру разведчиков и лукаво спросил.

– Буду ли я прав, если предположу, что ты не прочь присоединиться к нашей войне?

Фиах вздрогнул, помедлил несколько секунд и кивнул.

Глава IV. Там, где растут синие розы…

Фиах сидел на краю полуразрушенного фонтана, оставшегося от эльфийского города, который стоял на этом месте более трёхсот лет тому назад. Он был заполнен мутной дождевой водой, покрыт листьями и лепестками от растущих рядом розовых кустов. Камни, из которых был построен сам фонтан и изящная статуя русалки посередине, были потёрты временем и частично покрыты мхом. Вокруг были рассыпаны нагромождения камней и стояли обломки стен и колонн, тоже покрытые мхом и другой растительностью. Без тщательного ухода садовников кусты синих эльфийских роз невероятно разрослись и почти полностью окружили фонтан, оставив лишь узкие проходы к нему. Эльф рисовал пальцем фигуры на воде и размышлял. Он представлял их себе по-другому, эту войну с людьми и союз эльфийских партизан с северянами. Он ожидал, что хатуки вторгнутся в королевства людей, да и краснолюдов, если уж на то пошло, а эльфы-партизаны помогут им, в то же время отвоёвывая свои земли. Но со времени тех переговоров посланника хатуки с эльфийским королём, при которых он присутствовал, прошло уже почти десять лет, и до сих пор никакого вторжения не предвиделось. Вместо этого северяне всё ещё подготавливали почву под будущее вторжение, проводя тайные и явные переговоры и организовывая покушения. Северная часть бывшего Чёрного Королевства, теперь называвшаяся Темногорьем, с радостью примкнула к своим давно потерянным союзникам. После Великого Разлома старые истории о короле-колдуне Черномире вновь всплыли на поверхность и каким-то образом превратились из легенды о невероятном предательстве и коварном убийстве прекрасной и смелой царицы змиекровных – в историю о великом и прозорливом короле, который узнал какую-то тайную правду о драконах и поэтому примкнул к их врагам. В тех историях наездники драконов из стражей сирхаалана превратились в предателей младших рас, старшие драконы – из творцов – в злобных разрушителей. Говорилось и о том, что если бы тогда победили хатуки, то Великого Разлома не произошло бы, что, как ни странно, вероятно, даже было правдой. Чернодолье, южная часть бывшего Чёрного Королевства, не особенно стремилось последовать примеру своего северного соседа. Во-первых, после того, как королевство распалось на две части, оба его осколка потратили много времени и сил на войны друг с другом и на утверждения, что они совсем разные. Поэтому если Темногорье чествовало Черномира как героя и возвращение хатуки было встречено положительно, то Чернодолье имело по этому поводу полностью противоположное мнение. А кроме того, Чернодолье вело вялотекущую войну с Эльфийским Королевством, и ему совсем не нравилось, что хатуки вели с эльфами переговоры. Король Чернодолья надеялся однажды самостоятельно сломить сопротивление Драйахгленн и завоевать остатки эльфийского королевства, и этим трофеем он не собирался ни с кем делиться, ни с северянами, ни с южанами. Ситуация с королевствами на дальнем западе была тоже не совсем ясна. Фьерваст – северо-западное королевство людей, чьи владения простирались дальше всех на север, почти до тех же высот, с которых начиналось Ырит’Юктэ, практически не имело дел с остальными королевствами южнее Великой Ледяной Стены, и поэтому невозможно было сказать, что они предпримут. С одной стороны, про жителей Фьерваста ходили слухи, что тысячелетия назад они смешивались с хатуки, и в их жилах до сих пор течёт кровь северян, а с другой стороны, в прошлой войне с хатуки они сражались на стороне «южан». Королевство Авлегсия, находившееся западнее Чернодолья и южнее Фьерваста, а также южные прибрежные королевства – Малискар и Вианея – и свободное гильдейское государство Толкреат тоже отнеслись к предложению хатуки без особого энтузиазма. Они не были заинтересованы в завоевании земель номадов, что лежали за великой пустыней, или же в вылазках в великую неизвестность, что лежала на востоке, за непроходимыми горами. Так зачем им присоединяться к чужому королевству и платить им дань, если им и так неплохо жилось? Что же касалось угрозы с севера, то особенно южные королевства не слишком волновались по этому поводу: между ними и северянами находилось несколько королевств и, если повезёт, то хатуки до них не смогут даже дойти. Поэтому пока что они сохраняли нейтралитет, впрочем, как и королевство краснолюдов. Краснолюды пока ещё зализывали раны, полученные во время последней войны с Белогорьем, закончившейся двести лет тому назад. Правда, Фиах был уверен, что как только им представится возможность, они не преминут всадить нож в спину своим соседям и захватят наиболее богатые рудами земли.

Настоящие сложности создавали восточные королевства людей – три государства, которые возникли на руинах бывшего Белого Королевства, и юго-восточное королевство Тушталай. Последнее было больше занято своими морскими завоеваниями и торговлей, ходили даже слухи, что оно создало колонии на границах земель номадов, рассказывали также и какую-то чушь об исследованиях других «континентов». Поэтому Тушталай не вмешивался в дела остальных королевств, пока те не трогали его, но при этом обладал многочисленной, хорошо обученной и закалённой в боях армией, что делало его серьёзным противником. Светлолесье и Срединоземье вообще даже не рассматривали возможность союза с вождём северян. Хотя Белое Королевство и распалось после Великого Разлома и, как и в бывшем Чёрном Королевстве, между его осколками было несколько кровопролитных войн, их мифологии сходились в том, что именно хатуки были врагом, причём весьма опасным. Их саги всё ещё воспевали героев древности из Белого Королевства, которые противостояли завоевателям, и чьи статуи ещё стояли в древних городах, переживших и Великий Разлом, и различные войны. И, хотя оба этих королевства не отличались особым благородством в отношении своих врагов и соседей, они, тем не менее, странным образом были готовы биться до конца против древнего врага, который так неожиданно появился вновь. А кроме того, они не для того так долго боролись за «независимость» от бывшего королевского дома Белого Королевства, чтобы преклонить колено перед кем-то ещё. Конечно, была и другая причина: и Светлолесье, и Срединоземье захватили земли, ранее принадлежавшие Эльфийскому Королевству, и они знали о переговорах между хатуки и эльфами. Никто из них не горел желанием возвращать эти земли эльфам: в конце концов, они заплатили большую цену за эти земли жизнями своих рыцарей и пролили немало эльфийской крови, неужели почём зря?

Вот тут-то и пригодились эльфы-партизаны. Вождь хатуки хотел, чтобы они подготовили эти земли к вторжению северян, ослабили его будущего врага, обескровили его. Они должны были поднять на бунт ещё живших в тех краях эльфов, что часто было несложно, поскольку люди обращались с ними всё хуже и хуже; атаковать крепости и поселения людей и сеять панику; распространять слухи и дезинформацию о планах хатуки и о местных правителях. Сначала эльфийских партизан было немного, всего около двухсот или трёхсот. Все они были молоды и, в отличие от своего старшего поколения, скорее готовы были вмешиваться в дела не-эльфов – в этом смысле со времён принца Сейгхина ничего не изменилось. Они всегда нападали ночью, пользуясь людской боязнью нечисти, и всегда исчезали так же быстро и тихо, как и появлялись, в результате и получив прозвище: «Нечисть» – Тайбшиахи. Поначалу им сопутствовал успех: несколько эльфийских поселений на границе с Эльфийским Королевством действительно восстали и объявили о независимости от Светлолесья, с последующим обращением в Драйахгленн с просьбой о помощи и защите. В ответ на это регулярная эльфийская армия появилась так же быстро и тихо, как и «Нечисть», и границы Эльфийского Королевства слегка передвинулись на север. Карательные отряды людей, поспешно отправленные на замирение мятежников, были встречены эльфийскими сторожевыми постами, словно выросшими за ночь и укомплектованными магическими сторожевыми башнями, которые были одной из главных причин того, почему людям до сих пор не удавалось прорваться сквозь узкие горные проходы в Заколдованную Долину. После нескольких безуспешных атак отрядам Светлолесья пришлось повернуть вспять не солоно хлебавши, и между Светлолесьем и Эльфийским Королевством разразилась яростная дипломатическая война. Эльфы утверждали, что у них не было другого выбора, кроме как защитить свой народ, который постоянно страдал от притеснений, полностью игнорируя язвительные вопросы «что же они, в таком случае, так долго медлили?» И хотя король Светлолесья был взбешён, его армия не была готова к полномасштабной войне с регулярной армией соседнего королевства из-за пары ничего не значащих приграничных деревень. Что было хорошо, так это то, что первоначальный успех Тайбшиахов принёс им поддержку. К ним примкнуло множество новых бойцов из тех поселений, которым удалось вернуться в Эльфийское Королевство, и из тех, что пока ещё оставались под правлением людей. А вот плохо было то, что люди нанесли ответный удар по эльфам как в Светлолесье, так и в Срединоземье, которое всё больше беспокоилось, что и в нём могут подняться повстанческие настроения. Им конечно ни разу не пришло в голову попытаться разрешить дело мирным путём – после столетий отношения к не-людям как к гражданам второго сорта и разговоров о том, что эльфы несомненно приложили руку к Великому Разлому, поскольку их земли остались подозрительно нетронутыми, никто в здравом уме не стал бы учитывать их опасения и нужды. Если рассуждать по справедливости, то вряд ли постоянные убийства эльфов и ущемление их в правах могли поспособствовать развитию фанатичной преданности нынешним правителям в их среде, но люди считали, что чёртовы недолюди, к которым в зависимости от области относили всё, от лесной нечисти до эльфов, не заслуживали ничего другого. И поэтому люди отреагировали полным уничтожением особенно непокорных поселений и созданием гетто для не-людей, при этом не делалось никаких различий между эльфами и краснолюдами, как, впрочем, и гномами, и другими «странными» расами. Наиболее радикально настроенные считали, что не-людей вообще нужно уничтожать, как кикимор или троллей.

Лицо Фиаха окаменело. Он говорил себе, что не Тайбшиахи начали всё это: жизнь эльфов под правлением людей была нелёгкой задолго до того, как они начали вести против людей партизанскую войну. Но почему-то его собственные воспоминания о его разрушенном городе и убитых родственниках и друзьях всплывали в памяти каждый раз, когда он слышал про ещё одно уничтоженное поселение, оставляя гложущее сомнение в том, кто же действительно виноват в этих смертях. Резня не-людей провоцировала месть Нечисти, и если вначале они в основном атаковали лишь военные крепости и, нападая на гражданские поселения, старались минимизировать жертвы среди мирного населения, со временем ситуация вышла из-под контроля. Сложно было сдерживаться после увиденных изувеченных тел эльфийских женщин и детей в сожжённых поселениях, и со временем эльфы тоже становились всё более безжалостными: от убийств только солдат они скатились к убийствам и купцов и ремесленников… и их семей… Фиах вздрогнул, увидев отражение собственного взгляда в воде, и ударил кулаком по водной глади, разбив отражение и разогнав волны по поверхности. Во что он превращался? Разве мог он когда-нибудь подумать, что он, ребёнок, тогда едва избежавший смерти, превратится в такое же чудовище, что и те, кто пришли за его семьёй? Разве всё это стоило того, если цена была столь высока? Эльф сжал челюсти, и на его губах заиграла странная злая усмешка. Он вынужден был признать, что всё то время, которое он пытался жить нормально, забыть, что произошло – всё это время глубокие раны его души, его ненависть, тлели под цивилизованным обличьем, под спудом рассудка и совести. В глубине души он считал, что люди должны были быть стёрты с лица земли за всё то зло, что они причинили эльфам, все – и молодые и старые. Ужасы партизанской войны всего лишь сорвали эту его цивилизованную оболочку и усугубили его ненависть к людям. А кроме того – он снова провёл ладонью по воде – из-за зверств людей всё больше эльфов вливалось в отряды Тайбшиахов: теперь их количество приближалось уже к трём тысячам.

Фиах снова погрузился в размышления. Самую сложную задачу представляло Белогорье. Им по-прежнему правили гордые потомки королевы Милолики, и, согласно преданиям, в их жилах текла кровь легендарной королевы Драгомиры, а значит, и эльфийская кровь. Они всё так же считали себя «северным щитом». Более широкий проход сквозь Ледяную Стену выходил к их королевству, и, как и тысячи лет тому назад их предки, они были готовы заслонить собой остальной мир от угрозы с севера. Кроме того, здесь невозможно было разыграть эльфийскую карту, поскольку это было единственное королевство, в котором к эльфам относились так же, как и к людям. Да и та часть Эльфийского Королевства, которая теперь входила в состав Белогорья, присоединилась к нему добровольно – тогда, когда эльфам пришлось отступить под защиту хребтов, окружающих Драйахгленн. Было неясно, как отреагировала бы королева Белогорья, если бы Эльфийское Королевство захотело вернуть свои земли, подойдя к её границам, но пока что эльфы Белогорья считали её своей королевой и отказывались присоединяться к Тайбшиахам. Правда, и в этом королевстве не всё было безоблачно. Здесь тоже были свои влиятельные аристократические дома, которые, с одной стороны, стремились к большей власти, а с другой – опасались, что эльфы могут попытаться вернуть свои земли. Вдобавок в последнее время пошли разговоры, что во времена надвигающейся войны во главе королевства не должна стоять женщина. Фиах ухмыльнулся: это явно были происки хатуки, у которых только мужчины имели право становиться вождями. Что же касалось Белогорья, то там традиция женского правления уходила далеко в древность: по каким-то непонятным причинам со времени первой войны с хатуки все первенцы, а иногда и единственные дети, были девочками. Поэтому идея предпочтительности мужского правления для белогорцев была по меньшей мере странной, хотя её приверженцы подчёркивали, что именно король возглавлял армии Белого Королевства во время прошлой войны с севером, а также напоминали, что, с другой стороны, именно женщина, принцесса Милолика была не слишком удачлива в вопросах ведения войны. И всё-таки пока что Белогорье твёрдо стояло за свою королеву, а местные эльфы отказались с ним разговаривать и отослали его прочь. И вот сейчас он сидел в этих старых руинах – напоминании о древних войнах – и размышлял, что же делать дальше. Одним из очевидных решений была бы организация провокаций: нападения и на людские, и на эльфийские поселения в Белогорье, в надежде настроить их друг против друга и столкнуть королевство в гражданскую войну. Однако подобные мысли вызывали в нём внутренний протест. Одно дело – нападать на поселения людей в Срединоземье и Светлолесье, где эльфов притесняли, но совершенно другое – нападать на своих и платить чёрной неблагодарностью тем, кто относился к его народу по-справедливости. Кроме того, его всё больше раздражало то, как вождь-хатуки относился к своим эльфийским союзникам. Начиналось всё подчёркнуто уважительно, но было очевидно, что постепенно правитель Ырит’Юктэ всё больше стал рассматривать Тайбшиахов, как своих подданных, предъявляя им требования и иногда даже грозя своим гневом. Фиах нахмурился: это могло привести к осложнениям; может быть, всё-таки эльфийский король был прав в том, что не доверял хатуки?