Текст книги "Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия"

Это было только началом.

Не знаю я до сих пор, специально заслали к нам председателя из Украины в прорусский начисто Севастополь или он сам был ненавистником нас, людей от сохи. Но все действия были как специально направлены против людей.

Например? Да извольте. Назначит дело на 8 утра. Люди прутся из сёл, деревень отдалённых, встают в пять утра, добираются на попутках. Приедут. Сидят. Час сидят. Два. Три и поболее. А председатель? А он занят до чрезвычайности? Чем? А кто его знает, раз сидит в кабинете один-одинёшенек, а дверь в кабинет охраняет «цербер» его, лютый помощник.

Кончатся нервы у ожидающих. А их уже не два и не три и не десять. Человек пятьдесят ожидает приёма судьи. Зря парятся. Некоторые, самые боевые, прорвутся к нему в кабинет. Тогда дело начнёт. Часов эдак с двух. И протянет до вечера. Остальные людишки массой топчутся вниз. Просто по классику: «и пошли они солнцем палимы». И так каждый день. Может назначить на 8, начать в 5 часов вечера. Не шучу. Сама в этой «шкуре» сидела вместе с милой учительницей, дочкой моих доверителей Нины Ивановны и мужа её.

Жалобы? Были и жалобы, даже на самый наверх. Толку? На грош. Единственное, что после жалоб соизволил сотворить председатель, так это открыть туалет. Всё.

Мелочи, скажете вы, посмеётесь: она про туалет да «сидение на Угре»?

Да, мелочи, конечно же, мелочи, когда вы в тепле и уюте и нету забот. А представьте людей, что сидели, стояли в коридорах суда с 8 до 17? Стариков, мамок с детьми? Ни присесть, ни поесть, ни попить, ни опорожниться. Смешно? Как-то не очень. Были обмороки, были и маты.

А что наш Н.И.? Улыбался. Это в случае лучшем. Бывало похуже. Пример приведу.

Сидим с учительницей. Ждём-с. Забегает знакомый следователь на второй этаж, где большой коридор и предбанник Н.И. Здороваемся. Он мне: «я на минутку. Мне санкцию продлить убийце. Если по времени опоздаю, его ИВС выпустит, как положено по закону. Мне на 10 назначено у Н.И., так я раньше подскочил, авось, примет».

Эге ж. Сунулся в кабинет. Оттуда однообразное: ждите. Ждёт. Время к двенадцати. Кинул мне на бегу: «я на секундочку отлучусь по туалетной по надобности (помните, про закрытый туалет?)». Отлучился. Его и вызвали. Бежит (я его набрала по мобильному), летит в кабинет председателя. Выходит чуть ли не с матами: «штраф на меня наложил за неявку в суд, представляете? Правда, санкцию подписал. Ладно, бегу, придётся тратиться на такси, иначе убивчика выпустят».

Когда мы измором достали Н.И. и нас вызвали на заседание суда, первое, что он сделал, стал мне хвастаться, что только что наказал нерадивого следователя за опоздание в суд. Искренне хвастался, упиваясь принципиальностью.

Про его художества чисто процессуального плана и применению норм закона говорить я не стану. Вам оно незачем головку сушить знанием норм кодексов разных, а мне ликбез правовой проводить ни к чему.

Но для наглядности случай один приведу. Стоит тётенька пожилая в предбаннике день и другой, на третий расплакалась. Выясняется по ходу слёз, что арестовали дачу её по какому-то делу. По ошибке. Нужно было арестовать соседскую дачу, а арестовали её. Она и пришла к председателю: снимите арест. Ей в ответ: ждите. Не поверите, неделю ждала! Из-за ошибки сотрудника суда, помощника всё того же Н.И., женщина неделю высидела и простояла в суде, чтобы исправить ошибку. И кто виноват? О нет, конечно, не клерк председателя, а женщина. Почему? Тайна сия осталась под спудом. Тот помощник судьи, стильная девочка на каблуках, не извинялась перед старухой, а орала: «ходите тут, работать мешаете!» Вот так-с.

Ну, ладно, возвращаемся к делу.

Видно, так достал наш Н.И. юристов грамотных города, что на беду на горюшко председателя в интернете статья появилась, как гулял он браво, по-молодецки в ресторанчике «буратино». Большая статья, в интересных подробностях.

Абсолютно открыто вам говорю: я здесь ни при чем. Просто достали художества председателя нормальных юристов.

Мы, естественно, случай не упустили, и подоспели с отводом судье. И аж три отвода им было удовлетворено, сам себе самоотводы напечатал. Не хотелось ему, а деваться куда? Прогремел на всех совещаниях.

Передал дело другому судье, что недавно работать стал в суде Балаклавы.

Тот затянул дело всемерно, насколько мог. Как сейчас помню. На 22 декабря назначается дело. Я качу в Балаклаву неблизким путём (от центра города до Балаклавы километров так двадцать пять, или более того). Приезжаю. Облом. Тот судья, что затянул наше дело, был уволен с позорной формулировкой: за дискредитацию правосудия. За что погорел? Как донесли слухи (а Балаклава – маленький городок, все друг друга знают, и о нашем деле в городке знали даже ленивые), судью уволили лишь за то, что отказал своему другу, председателю суда решение выносить не в нашу пользу.

Да, да! Именно друг подкузьмил. Вытащил дружбана из Симферополя в Балаклаву под красивым предлогом: дескать, работы поменьше, а квартирочку обещаю. Подался на посулы опытный С….ов, поехал чин чином в наш городок правосудие отправлять. Вот порядочность и подвела. Собственный друг, с которым вместе кутили по ресторанчикам Балаклавы, приказ издаёт: уволить С… ва за дискредитацию правосудия. Счавкал товарища, не побрезговал.

Сам себе дело взять он уже не мог. Помните, про три отвода? Отдал дело совсем молодому судье, авось, вывезет.

И опять медленная фемида скрипит год, полтора. И опять выносят решение в пользу моих бедных страдальцев.

На сей раз буратинчик в апелляцию не пошёл: зачем зря позориться?

Не мытьём, так катаньем решил «буратино» дело добить и подключил тяжёлую артиллерию.

Догадались, кого? В точку! Конечно же, прокурора! Пусть прокурором стало иное лицо (тётенька переместилась «пахать» в другой район, но тоже у моря), это иное лицо подмахнуло иск прокурора.

И встал прокурор на защиту. Кого? Инвалида? Узника концлагерей? Или дамы достопочтенной, ветерана труда с биографией чистейшей, как стёклышко?

Да что вы люди, да что вы!

Встал прокурор на защиту супротивника их – «буратино». До сих пор в мраке властей коридоров витает вопрос: кто стоит за буратиньими аппетитами…

Одному ему не поднять на ноги всю королевскую рать, всех этих конюших: прокуроров, судьи.

Ведь какие звоночки да разговорчики должны были последовать, чтобы поднять прокурора на ретивые ножки, да уговорить целого председателя суда плюнуть впрямую на все законы и чисто по принципу «я хочу» с прибавлением принципа «я все могу» помогать «буратинам». Тут пахнет депутатским корпуском, да не местным, а киевским. Особенно из когорты тех славных, что с телеэкрана чуть не каждый день или ночь бьют себя в грудь, радеют за правду. За народ плачут, печалятся, слезьми обливаясь по грудь. К этому времени заказчик, ну, тот, что был некогда зам. Генерального, перестал быть весомым людишкой, значит, было нажато на другие весомые рычаги.

Правда, объективности ради хочется мне сказать, что подмахнувши свой иск, прокурор сдал немного назад и приложил к иску бумагу, что срочно взял отпуск и участвовать далее в деле не будет.

Но подчинённые прокурора в отпуск не уходили, и дело вели. Не ретиво, лгать вам не буду, так старались хотя бы чуть-чуть оправдать своё присутствие в суде. И опять проиграли.

И опять апелляция, теперь уже прокурора. И опять прокурор проиграл.

Старички мои поседели, обзавелись вовсе не нужными им болезнями, на стук почтальона дрожат: что, опять повесточка из суда?

Но пока тихо…

Молчат прокуроры, молчит «буратино»… Молчит и их «крыша». Одно только ведомо: бегает представитель буратининой рати по кабинетам и вопрошает: а кто наша «крыша»? Почему это правосудие тормозит и буксует? Почему хилые старички, дочь их, учительница начальных классов с образованием психолога высшей квалификации и я, их адвокат, не бросивший и не предавший этих милых людей, победили? (А чего это я не могу себя похвалить? Сам себя не похвалишь, кто же похвалит. Ведь и вправду, не поддалась я на посулы и не испугалась угрозы всемогущих на тот момент прокуроров). Так почему мы победили?

Так им и не стало понятно, что может закон заступиться за слабых!

Для полной для объективности всё-таки надо показать чисто юридическую сторону этого уникального судебного дела. В 1992 году в Украине вышел закон «О приватизации государственного жилищного фонда». По этому закону все граждане страны получили право бесплатной приватизации жилья, в котором они проживали на законных основаниях. Государство в лице местных органов власти уполномочило эти самые местные органы проводить приватизацию. От граждан требовалось только подать заявлению туда, куда им скажут в этих самых местных органах власти.

И началась путаница-плутанина. Местные органы быстренько понаплодили всякие коммунальные предприятия, которые и стали все оформлять. Юристов было мало, тщательно объяснять, что почем и куда было некому, и потому попались мои старички в эти сети.

Поскольку их квартира находилась (опять не понять, почему? Тут государство опять поднапутало еще раньше, в семидесятых годах) у некоего арендного предприятия, то руководителю того предприятия местная власть указала: оформите приватизацию. Исполнять! Ну и исполнили: и арендное предприятие, и старички, и власть сама чин чином регистрацию произвела.

А что арендное предприятие не имело прав никаких проводить приватизацию, поскольку не являлось государственным органом, кто об подумал тогда, в девяностых?

Четырнадцать долгих лет молчали и власти, и арендное предприятие. Пока прокурор не проснулся.

С чисто юридической стороны все потуги прокуроров тщетны: как право имели мои старички приватизировать хату, так и имеют. Пусть даже бы признали приватизацию незаконной, они тут при чём? Просто по второму кругу прошли бы всю процедуру – и точка!

Начисто забыл прокурор и про сроки? Какие? А давности исковой! Всего три года, только три года закон даёт любому лицу, в том числе и нашему прокурору, на право обращения в суд с любыми исками. Подчеркну ещё раз – с любыми!

А сколько времечка утекло? Правильно, аж четырнадцать! Лет. Четырнадцать!

И это с самого первого дня было известно любому юристу: судье, прокурору, всем адвокатам процесса.

Но крутилась телега фемиды, буксуя, скрипели колеса, авось повезёт.

Только представьте, сколько деньжищ государственных было истрачено, сколько людей время тратили на бесполезнейший результат. Зарплаты ежемесячно и неплохие получали следователи, прокуроры, штук с десяток судейского корпуса, сотрудники БТИ да экспертных учреждений, да клерки всевозможные и разные. И все это за долгих пять лет, что дело крутилось в судах.

Кто спросит за это? Отвечу – никто! Хотя спрашивать есть с кого: люди живые, люди работают. Растут в должностях и почёте. В таком государстве да не расти?!

А сколько нервов ушло у моих старичков? Кто считал их потери? Нина Ивановна стала белой, как лунь. Василий Данилович на нервах и стрессах болезнь получил. Тяжёлую, неизлечимую. И каково бы досталось по жизни двоим старикам, если бы не семья? Две славные дочки, племянницы, спонсор семьи, родственник из таких, что не бросают в беде. Наоборот, помогают. Бывают и такие, поверьте. А как быть без спонсора двоим старикам? На пенсию вытянешь дело? И учительский урожай небогатой зарплаты их дочки ситуацию не спасёт.

Снимаю я шляпу перед достопочтенными стариками. Благородные сами, они достойную смену себе воспитали. И им наградой теперь спокойная старость среди своих, в окружении дочек и внучек и правнука. Не на помойке.

Послесловие. Эпилог

Слава Богу, мы не в Украине. Россия – наша держава. Наша страна. И теперь не работают в Севастополе ни тот прокурор, заказчик проекта, ни его дамочка, прокурор Балаклавы, ни тот председатель суда, выносивший заведомо ложные решения, ни тот прокурор, что вновь подписал иск незаконный.

Смела их российская власть, подались они восвояси.

Остался на должности только судья, последним выносивший законнейший судебный вердикт об отказе всех притязаний «буратино» и его покровителей.

И старички мои живы, даже относительно и здоровы. Жива и здорова их дочь, что трудится на ниве просвещенья детишек.

История жизни со вполне счастливым концом.

А судьи кто? или История глупости

Жил-был себе судья. И жил неплохо. И очень даже неплохо. Перебрался в Севастополь не знаю уж какими путями из кресла судьи Бахчисарая, этой деревни садов (Бахчи – сад, сарай – село, деревня). Получил вскорости квартиру двухкомнатную в самом что ни на есть центре города, оставил себе и малосемеечку. А как же, а как же! Квартирантам сдавать, денежку получать.

Работа, вот она, рядом с квартирой, только улицу перейти. Свой кабинет. Есть секретарша. Есть и помощник. И куча дел, уголовных, гражданских, административных. Есть и зарплата. По украинским меркам, очень даже прилично судьям платили.

Кр-р-асота! Живи да работай, работать немного осталось: пенсия на горизонте наметилась. И пенсия обещала быть очень приличной, и судейские «выходные» были такими, что ещё не одну квартирку можно себе прикупить.

Но сгубили его жена-молодица да природная жадность. И глупость, наверно, тоже природной была.

Ну, был бы ещё зелен и молод – простится. Но мужичку к шестидесяти подкатило. Самый возраст подумать о внуках, о тёплом жилище и пенсии доброй. И возраст такой как бы так бы сказать, тянет к мудрости, что ли? Однакоча, не всегда и не всех.

Итак, история начинается.

Ближе к вечеру, я уже и сериал просмотрела, и новости щёлкала по телевизору, как звонок. Чего это ради и кто там во тьме ночной ко мне в гости собрался? Открываю – ба! Целый судья на пороге! Как курица мокрая. Носом, как мало дитё шмыгает: «меня заказали. Меня заказали». Вначале подумала страшное: мало ли видела на адвокатском веку и жертв и их горе-мучителей, заказчиков покушений.

Оказалось, ситуация была попроще. Это судья наш, как бы его так назвать, чтобы реальные имя-фамилия не прозвучали? Жалко ведь, ходит человечек по Севастополю, деньгу зашибает, юристом работая, а тут такая огласка. Ладно, назовём его просто, пусть будет «товарищ судья».

Оказалось, что только что возвернулся он из штаба из СБУ (служба безопасности Украины), где его битый час уговаривали «сдать» целый суд: и председателя, и корпус судейский, и даже весь персонал, начиная с помощника. Взмолился, на ночь то глядючи: «отпустите, товарищи, хоть до утра!» Ну так ладненько и порешили: утра вечера мудренее, а завтра часов так к восьми ждём заново в гости. С тем и ушел. С тем и пришел ко мне за советом.

Следует вам сказать, что знала его очень давно, еще с советских времени, когда в одном кабинете адвокатствовали. Потом судьба занесла вначале меня в Севастополь, а потом, оказалось, и он перебрался с бахчисарайских хлебов на хлеба севастопольские. Но уже с судейского кресла перепрыгнул, отпахав в столице крымских татар лет этак несколько.

А раз знали давно мы друг дружку, то и мог поделиться со мной такою напастью, как наезд СБУ. Ну, естественно, я ему почти приказала: своих не сдавать. Логика элементарная: напакостит и себе, и судейскому люду, и простым клеркам суда. Не то что в суде одни ангелы практиковали, там хватало нечисти разной, но как то не в русской душе это пакостное свойство, доносить. Не в славянской породе иудами царствовать. А товарищ судья – украинец кондовый. Не еврей, не татарин, хохол. Однак вижу, колеблется. Тогда припугнула: сдашь, и тогда корпус судейский по полной тебе отомстит. Получишь «червонец» за взятку. Прогремишь на всю степь Украины, и будешь мотать свой срок лет этак семь, а то и все десять отбудешь. Выйдешь седым старичком без пенсии, без квартиры, машины. Всё конфискуют сатрапы. И ты куда? Бомжевать? А молодка-жена куда денется? Ждать, что ли будет? Окстись.

С тем и отъехал.

А вскорости дело и возбудили. За взятку взяли чуть не с поличным. А как взяли? Элементарно. Об этом ниже рассказ.

Из материалов уголовного дела следовало, что наш товарищ судья почти подружился с неким товарищем, назовем его Александром. Тот Александр держал два автомата игральных. Бизнес, естественно, незаконный. Прихватили менты, составили два протокола, и на стол судейский легли те протоколы. По закону судья право имел постановить: автоматы конфисковать. Александра штрафануть по самое не балуй. А наш добрый товарищ судья что решил? Автоматы оставить «бедному» Александру, штрафишко оставил минимум – миниморум. За бесплатно? А ге ж, как говорят украинцы.

Договаривались о цене за уютным столом в кафешке на пыльной улочке, далеко не самой центральной. Лето. Жара. Плюс «тридцатка» в тени. Угощенье обеда начали с ледяного «шампусика», вернее, угощался наш товарищ судья. Александр был за рулём, а кто ж за рулём выпивает? Итак, накачался шампусиком наш товарищ, объелся и шашлычком. И потянуло на исповедь. Стал жалиться да рассказывать почти незнакомому Александру, как трудно живётся ему, одинокому, в городе пребольшом, в Севастополе. Как тяжело без товарищей, без друзей, какие подлые, в основном, люди работают в его окружении. И такой-то *** совсем нехорош, и такая-то *** вовсе уж мымра, и такие за тем-то *** грешки, и за такой-то *** ещё хуже подвиги значатся.

Наговорил сто верст до небес и всё лесом. И кому? Проходимцу! Смело скажу: проходимцу, потому что мать родная того Александра под протокол на следствии говорила, что сыночек родился мошенником, мошенником и умрёт. Да ладно бы наговорился с таким вот Александром ухо в ухо, а то ведь под запись. Даже не две, а три записи производились: одна аудио, и две видеозаписи проводились местным ЧК. А потом те записи аж на одиннадцати листах откровений легли в пухлый том дела. Уголовного дела. Под соответствующим номерком. А наш товарищ судья разливается соловьём, топя и себя, и суд соответствующий. Заодно и передача взятки зафиксирована как положено. Немного судья взял, ах, как немного. Но это уже эпизод. Для возбуждения дела хватает и одного эпизода.

Но только для возбуждения. Почесали затылок товарищи в СБУ, посоветовались с прокуратурой, решили: надо добавить. И добавили соответственно эпизод взятки, но уже по-крупному, по-настоящему.

И ведь как дело случилось. Решили провести операцию передачи суммы в «зелёных». Максимально закрыто готовилась операция. Всё-таки брать надо не просто сермяжного ваньку, а судью! Неприкосновенную личность! Оплошаешь, и сам полетишь в тартарары. Но информация таки просочилась наружу. Хороший товарищ, майор из милиции утречком, часиков в девять перезвонил судье, и намекнул, что, мол, так и так, в отношении вас готовится целое мероприятие, прямо сегодня и будет оно.

Что сделает умный? Ляжет на дно. Заболеет. Или в гости уедет так, не надолго. А почему б не уехать? Судью за нарушение дисциплины уволить нельзя, даже если запьёт. Неприкосновенность! Статус такой. Неприкасаемый.

Что сделает совестливый? А совестливый брать не берёт. Но расхожее мнение у юристов существует тысячу лет со времён римского права. Звучит очень цинично и коротко: совесть – понятие не юридическое.

А товарищ судья кто именно будет? Правильно понимаете, он – юрист.

Итак, что делает наш товарищ судья? С точностью до наоборот совету сильно рискнувшего карьерой майора, идёт добровольно на встречу со старым знакомцем, с Александром, то бишь. Встречаются у гаражей. Там аккуратно в портфельчик кладутся «зелёные». Естественно, меченые кем надо и где надо и как надо. Такая фиолетовая надпись пишется на купюрах: «взятка». Товарищ судья от гаражей идёт к двери подъезда: обед, дело святое. Вот у подъезда его и – ага! Целая группа серьёзных товарищей, вежливых, аккуратных, обыск произвела. И отыскались те доллары, что врассыпную лежали на самом верху шкафа в уютненькой спаленке. Знамо дело, процессуальненько закрепили все доказательства, поснимали на видео. На этом видеокино жалко смотрелся наш представитель судейского корпуса. Сидел, въёжившись в пуфик, с тоской наблюдая, как вёлся обыск, как обыскали квартиру от туалета до спальни. И совсем обессилел, как деньги нашли.

Но по началу возбуждения уголовного дела ещё хорохорился: я же судья! Неприкосновенен! Зачем же мне адвокаты, раз сам я умён до самой до невозможности. Но припекло, и вскоре одумался и аж три адвоката взялись за дело. Один, правда, отстал от «марлезонского балета», а двое сражались, я и очень серьёзная дама из Симферополя. Не буду называть ни имени, ни отчества, не положено. Но действительно, грамотнющая, хваткая и адекватная.

Тащим, вытаскиваем нашего удальца, а он ещё и топорщится. То не так, и это ему не этак. До последнего дня был уверен: всё обойдется. И напоследок мне оплеуху отвесил, что, мол, лучший в мире адвокат, это его Катерина. То есть жена. То есть дамочка с образованием инженерным.

Еле-еле его я уговорила лечь в больничку, здоровьишко подлечить. И тут ломался, выёживался до последнего: я малец-удалец, ничем не болею, а ты заставляешь меня сильно мучиться дурью. А как же, а как же! Жена на пятнадцать годков помоложе, как перед нею больному казаться? Ну да ладненько, уговорила. Полежал месячишко. Прокуратура и там навещала, проведывала его чаще, чем жёнка родная. Врачей поиспытывала прокуратура: не симулянт ли страдалец? А те давай снимки показывать: не симулянт, вот то и то у человека болит. Нужно лечить. И лечили. Молодцы, и за то им спасибо.

Ну вот, накропалось прокуратурой городской целых три тома, и дело ушло по накатанной в суд. В Севастополе судить не решились, понятное дело. Передали три тома в суд в Симферополе, в Апелляционный, что стал рассматривать дело по первой инстанции.

Декабрь. Снег ложится. Сугробы метёт. Мотаемся в Симферополь: я, наш товарищ судья. И жена. Второй адвокат из местных была, из симферопольских. Мотался на каждое заседание и прокурор. Точнее, два прокурора поддерживали обвинение: целый зам. прокурора города Севастополя и в помощь ему девица-молодица, старший, что ли, помощник. Как та деваха меня опекала! Я в туалет, и она следом за мною. Я топаю в буфетик администрации, что находился ровно напротив суда, и она шествует следом. Демонстративно боялась, что я взятку кому стану там предлагать? Одним словом, дурёха! Зам. прокурора, наоборот, далеко не дурак, дело своё понимает. Культурен и вежлив, но линию давит.

А как культуру не проявить, раз дело рассматривают аж трое судей. Председательствовал великий умница и хороший по жизни человек, не испаскудился по дороге проторенной.

Как власть развращает! Понимаете, когда вчерашний сосунок, юридический только что кончивший, прыгает в кресло судьи, и ну царствовать так, как ему одного только хочется без оглядки на справедливость, тут только крякнешь да скажешь: эхма, какие дела!

Сколько я на веку насмотрелась на этаких, сколько их каждый день вижу в разных судах. Мамочки-мама, сколько народу испортилось, сколько судеб сломали эти горе-судейские мантии, не перечесть.

А этот судья, что рассматривал дело, оставался порядочным человеком на многие лета, хотя в кресло судейское попал совсем молодым, в двадцать шесть.

Грамотный. Процесс вёл ровно, чётко и по закону.

Всё, в принципе было ладно и славно в заседаниях суда. И прокурор вёл себя адекватно. И судьи на своём возвышении в креслах дубовых вели процесс, как по учебнику. И адвокатессы пыхтели, стараясь разбить обвинение. Находили ошибки, недоразумения в пухлых томах, судьи внимательно слушали. Прокурор представлял доказательства, принимали нормальное доказательство, подшивали к делу сей аргумент. Не нормальное доказательство отметалось. Так, например, попросила дурёха из челяди прокурорской приобщить к делу справку о долларах. Отказали. Да ещё посмеялись над ней: как это, как это, доллары появились в вашем профессиональном союзе? Разве вы заработную плату в долларах получаете? И как мог профсоюз субсидировать оперативный отдел, передав ему сумму взятки? Заодно получила тычок по ноге от зам. прокурора. Видать, он был не в курсе добывания такого серьезнейшего аргумента, как приобщения к делу справки из профсоюза, из которого якобы и получили доллары на «подставу» судье.

Не адекватно вели себя двое.

Первый, это, естественно, наш подзащитный. Примерно так на заседании по счету третьем или четвёртом встал вопрос о допросе его. Он и разлился мыслью по древу, соловьём пел, как он хорош, как другие не благодарны. Потом допросили того майора, что позвонил, предупредил о «мероприятии». Майора того было жалко. Громадный мужик под два метра ростом съёжился, видать, понимал, что за такое «непрофессиональное» поведение ему спуску не даст прокурор. Но прокурор почти отмолчался. Зато наш ревнивец судейского дела, наш подсудимый стал буквально «топить» доброхота.

Переглянулись судьи, взгляд, брошенный в подсудимого, стал немножечко жёстче. Чисто по-человечески им, как и нам, неприятно смотреть, как за простейшую человеческую порядочность так отплачивается чёрной неблагдарностью.

Майор всё пытается себя оправдать: мол, может я «лоханулся», но посчитал нужным, возможным предостеречь судью от ошибки.

А товарищ судья ему с заковырочкой да подковырочкой вопросики задаёт, шаг за шагом топит себя и свидетеля.

Дальше – больше. Уже и судьи взгляд поменяли, вместо привычного «товарищ судья» (то есть по имени отчеству) председатель впервые назвал «подсудимый». А наш всё токует, топя доброхота. Вопросы не нужные задаёт, стыдит майора за непрофессиональный подход к участию в деле.

Мы, адвокаты, глазами ему семафорим: прекрати, дескать, дискриминацию. А ему наплевать: бумажонки перебирает, вопросики задаёт.

Не выдержал председатель: «вы посмотрите на своего адвоката, она уже за голову схватилась, а вы всё никак не уймётесь!»

Это я схватилась за голову, когда подзащитный такую пуржищу понёс, что мамочка не горюй.

Едем домой, учу его уму-разуму, а ему невдомёк, что дело портачит. Не скрою, вырвалось у меня: «как ты умудрился двадцать лет судьёй проработать?» А он мне с хитринкой: «так вы ж, адвокаты, мне по каждому делу всё растолкуете, я только решение и пишу. Вот так двадцать лет и пропарился».

Нет, нет, не подумайте, что я за взятки стою, покрывая и взяткодателя и взяткополучателя.

Как самый обычный общества гражданин я в корне против и взяток, и иного вымогательства честных денёг и перехода их, то есть денёг, от граждан к представителям власти. Коррупция – эта ржа, что проедает насквозь становой железный хребет что империи, что страны Советов, да и любой иной демократии.

Я против взяток. Против вздоимства. Против поборов.

Но профессионально защита что должна делать? Естественно, защищать. Что мы, адвокаты, и делаем.

Долго ехать в машине домой, можно многое проговорить. А его всё мучили мысли: кто его заложил, да за что так страдает. Мало ли судей взятки берут, вон сколько судей в судах Севастополя, а попался один. И почему это именно он?

Это потом уже стало известно, за что так вцепились в несчастного прокуратура да СБУ. Оказалось, что наш товарищ судья умудрился в собственность передать квартиру, двух– или даже трёхкомнатную, обыкновеннейшему квартиранту. Хозяин квартиры уехал на Север деньгу зашибать, пустил на время по договору найма временного постояльца. А постоялец дорожку нашел к судейскому сердцу (точнее, к карманчику пиджака). Вот наш товарищ судья решение и подмахнул о передаче в собственность квартиранту жилплощадь. Ну, когда с северов владелец вернулся, заохал, заахал, потом побежал то ли к куму, то ли к свату. Короче, к близкому человеку. А близкий тот человек был прокурором целого Севастополя.

Тут всё и закрутилось. Завертелись лопасти правоохранительной системы, машина правосудия, натужась, набрала обороты, и сел наш судья на скамью подсудимых. Нет, не за передачу жилья. Прокурор был хитёр, светиться не стал. А вот провокацию взятки устроить, так это пожалуйста!

Попутно и думается, а если бы не было у человека карманного прокурора, смог бы добиться квартиру вернуть? Ой, не знаю, не знаю. Архивы судов такие тайны хранят, куда там квартирочка постояльцу.

Но всё это вскрылось потом. А сейчас мотаемся в Симферополь по заснеженному декабрю чуть ли не каждый день: заседание за заседанием идут своим чередом.

А что? Для установления истины времени не жалко. Тем более государственного: и прокурорам и судьям государство платит оклад. Да и подсудимому пока не смертельно: с должности его не снимали (помните, неприкосновенность). Так что он дела пооткладывает, и в Симферополь. Председатель суда только зубами скрипит, а что тут поделаешь? Итак срам на весь город: шутка ли, суд опозорен на долгие времена, стыдно людям в глаза посмотреть.

А нашему страдальцу срам и стыд нипочём. Ну, попался, с кем не бывает! Поругают-поругают, да с миром отпустят, надеялся он.

Может, и отпустили бы с миром, может, добились бы мы оправдания, раз нашли ряд нестыковок в действиях прокуратуры и даже судов.

В качестве иллюстрации своих слов, приведу пример такой нестыковки. По закону Украины санкцию на обыск судьи мог дать или председатель Апелляционного суда Севастополя с подачи не иначе как Ген. прокурора (неприкосновенность судьи!), или Суд, самый Верховный. А в нашем деле санкцию дала некая рядовая судья аж из Кировограда. Дела не видела, подмахнула прошение Ген. прокурора, и крутите, ребята, колесо правосудия.

Нарушение? Нарушение. И таких нарушений в деле не одно и не два, а целый букет нарушений обнаружили адвокаты.

Мы, адвокаты, зря хлеб не едим. Сражались по делу отважно, бесстрашно (дамочки не из пугливых, что я, что та, вторая серьёзная адвокатесса) парировали прокурорам. И быть бы по нашему! Видим, что судьи склоняются более к линии защиты, чем обвинения: мы нарыли да накопали в тех трёх томах уголовного дела множество нестыковок, несоответствий и просто нелепиц. И чаша весов стала было клониться в сторону нашу.

Но тут подоспел день допроса свидетеля главного. Ну, того проходимца, мошенника, которого мама родная с рождения мошенником называла. Его привезли три бравых мента: на всяк на такой непредвиденный случай, вдруг он сбежит или не то или не так начнёт под протокол говорить.

Но он молодец! Четко, по выученному, отрапортовал, как взятки давал, как подкатился в товарищу судье, где денежки брал, в каком кабинете ОБЭП (отдел борьбы с экономическими преступлениями милиции города) деньги считали, ну и т. д. и т. п. Отрапортовал да стал ожидать, какие такие вопросы поставит защита? После защиты вопросы стал задавать подсудимый. И понеслось!

До сих пор стыдно за юриста-коллегу, прямо слово, не ожидали от него такого безграмотства.

Так, ни с того ни с сего, он задал вопрос: «свидетель, скажите, за что вы были судимы?»