Текст книги "Одиссея Талбота"
Автор книги: Нельсон Демилль
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Часть третья
Встреча
16
Питер Торп и Николас Уэст вошли в главный зал, который на самом деле был спортивным залом, высотой с четырехэтажный дом, а по площади – больше футбольного поля. Наклонный потолок с большими сводчатыми окнами был укреплен чугунными балками.
Зал ярко освещали огромные люстры. По обеим его сторонам возвышались ступенями ряды для сидения, способные вместить тысячу человек. Торп вгляделся в затемненную верхнюю часть этих рядов прямо над помостом. Там не было гостей, зато через каждые тридцать футов стояли сотрудники секретной службы с биноклями. Торп знал, что на скамейках перед ними лежали винтовки с оптическим прицелом.
Питер осмотрел зал. Над помостом висели три флага: американский, британский и французский, а также выполненный в коричневых тонах большой портрет человека, создавшего УСС, – генерала Уильяма Донована, Дикого Билла.
Торп насчитал около двухсот столиков, накрытых голубыми скатертями и сервированных серебром, фарфором и хрусталем.
– Где наш столик? – спросил Торп.
– Номер четырнадцать, у самого помоста.
Торп посмотрел на помост, расположенный у северной стены. Он узнал Рэя Клайна, бывшего заместителя директора ЦРУ по информации и офицера УСС в прошлом.
Почетный караул морских пехотинцев внес знамя, и все гости поднялись. Военный оркестр заиграл национальный гимн. Около двух тысяч человек разом запели.
Уэст встал по стойке «смирно» и тоже запел. Торп опять посмотрел на помост. Слева от Клайна стоял Майкл Бэрк – бывший офицер УСС и бывший президент команды «Янкиз» и корпорации «Мэдисон Скуэйр-гарден». За Бэрком он увидел Чарльза Коллинвуда, журналиста и летописца операций УСС во время войны, а рядом с ним стояла Клэр Бут Льюс. Слева от нее – Ричард Хэлмс, также бывший сотрудник УСС и бывший директор ЦРУ, человек, привлекший Уэста к работе в конторе. Торп обернулся к Николасу:
– Вон твой старый босс, Ник. Не забудь поблагодарить его за работу.
Уэст перестал петь и пробормотал что-то нецензурное.
Торп улыбнулся:
– Он уже выбрался, а ты все еще повязан.
Гимн кончился и заиграли «Боже, храни Королеву».
Торп заметил:
– Эй, это напоминает мне о полковнике Рандольфе Карбури, знаешь его?
Уэст стоял, заложив руки за спину.
– Я слышал о нем, а что?
– Он тоже будет здесь сегодня.
Уэст кивнул. Оркестр доиграл британский гимн и начал «Марсельезу». Торп увидел на сцене, сбоку от Президента Соединенных Штатов, Джефри Смита, президента Союза ветеранов УСС, и своего отца Джеймса Аллертона, почетного гостя. Слева от Аллертона стоял Билл Кейси, бывший офицер УСС и нынешний глава ЦРУ. Рядом был Уильям Колби, служивший в свое время в УСС и возглавлявший недавно ЦРУ.
Торп отметил вслух:
– Ребята неплохо сохранились.
Доиграли французский гимн, и архиепископ Нью-Йорка начал молитву.
Торп спародировал слова молитвы:
– Господи Боже, спаси нас от оборотней в ночи. – Он обернулся к Уэсту: – Ты в последнее время слышал их вой?
Уэст ничего не ответил.
Архиепископ закончил чтение молитвы, и все сели на свои места. Джефри Смит начал свою приветственную речь.
– Я не хотел тебя напугать, – сказал Торп Уэсту.
Уэст чуть не расхохотался:
– Ты меня до ужаса испугал. – Ник взглянул на Питера. – У меня неприятности?
– Совсем нет. Просто над тобой нависла смертельная опасность.
– И какая же?
– Извини, секрет. Но ты, наверное, догадываешься. Что касается КГБ, то тебе следует быть максимально осторожным. Что же касается конторы, то ты должен подумать о страховке. Понимаешь меня?
– Что-то вроде: «В случае моей преждевременной кончины или исчезновения следующие документы и письменные показания, данные под присягой, направляются в редакции „Нью-Йорк таймс“ и „Вашингтон пост“…»
– Вот-вот.
Уэст кивнул.
– Я помогу тебе с деталями, – сказал Торп.
– В обмен на что?
– Всего лишь на твою дружбу. – Он улыбнулся и взял Уэста за руку. – Пойдем лицезреть гнев леди, которую заставили ждать. Бери удар на себя. Я и так уже весь в дерьме.
Кэтрин Кимберли с неудовольствием посмотрела на приближающегося Торпа.
– Ник застрял в аэропорту, – сказал Торп, чмокнув ее в щеку.
– Извините, это моя вина, нужно было провести важный разговор. Как дела, Кейт? – Уэст наклонился и поцеловал ее.
Кэтрин взяла его за руку и улыбнулась:
– Ты разговаривал с Энн?
– Вчера вечером. С ней все в порядке. Шлет тебе привет.
Уэст оглядел столик и поздоровался за руку с О'Брайеном:
– Мистер О'Брайен, очень рад снова видеть вас.
Николас взглянул на Патрика О'Брайена. Ему было шестьдесят с лишним, но светлые, лишь слегка тронутые сединой волосы, розоватое лицо и живые светло-голубые глаза делали его моложе. Уэст знал, что О'Брайен очень следит за собой и, как говорили, даже прыгает с парашютом, причем часто – лунными ночами, как привык еще в «оккупированной Европе». О'Брайен кивнул на пару, сидевшую за столом:
– Вы оба, конечно, знаете Китти и Джорджа ван Дорнов.
Торп и Уэст поприветствовали их и заняли свои места. Кэтрин указала на мужчину, сидевшего напротив нее:
– А это мой друг Тони Абрамс. Он работает в нашей фирме.
Абрамс поздоровался за руку с Уэстом. Он протянул руку и Торпу, но тот наливал себе водку из бутылки «Столичной». Торп взглянул на Абрамса.
– Да, мы уже встречались.
Затем он поднял бокал с кристально прозрачной жидкостью.
– Кто-то мудро вспомнил о моей любви к русской водке. Ваше здоровье!
Он залпом осушил половину бокала и выдохнул, затем обратился к присутствующим:
– Вам может показаться странным, что такой патриот и боец холодной войны, как я, пьет русскую водку. – Взглянув прямо на Абрамса, он продолжил: – Я пью русскую водку подобно тому, как наши предки пили кровь своих врагов.
– В знак презрения или для храбрости? – спросил Абрамс.
– Ни то ни другое, мистер Абрамс. Мне просто нравится ее вкус. – И он, засмеявшись, облизал губы.
– Если насчет крови, то у вас она на правой манжете, мистер Торп, – заметил Абрамс.
Питер Торп опустил бокал и посмотрел на свою манжету. Красновато-рыжее пятно запеклось возле запонки из оникса. Он потер его пальцами и спросил:
– Похоже на кровь, правда?
– Да, похоже, – ответил Абрамс.
Кэтрин обмакнула кончик салфетки в стакане с водой.
– Сотри, пока не въелось.
Торп улыбнулся, беря салфетку:
– Для женщин всего мира характерны три фразы: «Вынеси мусор», «У меня болит голова», и «Сотри, пока не въелось».
Он промокнул пятнышко и заметил:
– Определенно кровь.
– Ты что, порезался? – спросила Кэтрин холодно.
– Порезался? Да нет.
Джордж ван Дорн заметил с другого конца стола:
– Тогда, мистер Торп, учитывая вашу профессию, вы, вероятно, порезали кого-то другого. – Он улыбнулся.
Торп ответил ему также улыбкой. В разговор вмешалась Китти ван Дорн:
– Может быть, это кетчуп?
Торп скорчил гримасу и закатил глаза:
– Кетчуп? Мадам, я с детства смотреть не могу на кетчуп. Кэтрин наверняка думает, что это губная помада, но я должен оправдаться. Это – кровь. Я могу различить кровь, когда я ее вижу. – Взглянув на Абрамса, он добавил: – Вы очень наблюдательны, мистер Абрамс. Вам бы надо работать детективом.
– Я им и был.
Группа курсантов академии Уэст-Пойнт собралась у помоста и начала исполнять попурри из модных песен.
Торп обратился к Абрамсу, стараясь перекричать пение:
– Ваши родители случайно не были большевистскими агитаторами? Леон и Руфь Абрамс? Их, часом, не арестовывали за организацию стачки и беспорядков на швейной фабрике?
Абрамс уставился на Торпа. Его родители действительно имели определенную известность в профсоюзных кругах, и их имена, возможно, даже упоминались в некоторых книгах, посвященных рабочему движению. Но они не были настолько знамениты, чтобы Торп мог о них знать.
– Да, Леон и Руфь – это мои родители. Вы что, занимаетесь рабочим движением?
– Нет, сэр. Я занимаюсь красными.
Под столом Кэтрин пнула Торпа ногой. Питер сказал, обращаясь к ней:
– Это очень интересно. И очень романтично. Тони – сын народных героев Америки. – Он повернулся к Абрамсу. – Кстати, а почему Тони?
Абрамс слегка улыбнулся:
– Мое настоящее имя Тобиас. Уменьшительное от него Тоби. Но там, где я вырос, были распространены имена типа Дино и Вито. Так Тоби превратилось в Тони.
– Америка! Этот великий сплав наций. И вы удачно сюда вплавились.
Над столом повисло неловкое молчание. Затем Торп спросил:
– Ваши родители все еще коммунисты, мистер Абрамс?
– Они умерли.
– Сочувствую. А вы унаследовали их взгляды?
– Родители моей матери в годы Великой депрессии вернулись в Россию. Они попали под сталинские чистки. Видимо, погибли в лагерях.
– Это, наверное, подорвало веру ваших родителей в справедливость и всеобщее братство, к которым якобы ведет революция?
– Вполне вероятно. – Абрамс закурил. – Родители моего отца, которые из России никогда не уезжали, были уничтожены нацистами где-то в 1944 году – примерно в то же время, когда от рук немцев погибли и ваши настоящие родители, мистер Торп. В мире так много совпадений.
Торп в упор посмотрел на Абрамса:
– Откуда вы узнали про моих родителей?
– Прочел. Я занимаюсь историей УСС.
Питер налил себе еще водки и снова взглянул на Абрамса.
– Вы знаете, Абрамс, вы можете очень подойти этой конторе.
– Меня никто туда не приглашал.
– О, не сомневайтесь, пригласят. А вы думаете, зачем вас сюда позвали? Вы думаете, почему…
Кэтрин перебила Торпа:
– Питер, ты не встретил по дороге сюда полковника Карбури? Его что-то не видно.
– Я вряд ли бы его узнал. Для меня все англичане на одно лицо. – Торп поигрывал палочкой для размешивания коктейлей. – Может, он где-то задержался? – Торп откинулся на стуле и, казалось, ушел в себя.
Курсанты окончили пение, и официанты стали разносить первое блюдо.
– Вы работаете с Кейт? – спросил Уэст у Абрамса.
– Я технически помогаю готовить выездные дела.
– Мистер Абрамс в июле будет сдавать экзамены на звание адвоката, – добавила Кэтрин.
– Ну что ж, пожелаю вам удачи, – сказал Уэст. – Моя невеста – сестра Кэтрин, Энн, – тоже адвокат. Она работает на американскую компанию в Мюнхене.
Торп очнулся от своих мыслей и выпрямился на стуле:
– Она работает на Агентство национальной безопасности, Абрамс. Вообще в этой семье полно шпионов.
Кэтрин холодно сказала:
– Ты сегодня в необычайно плохом настроении, Питер. – Она встала. – Извините, мистер Абрамс, вы не проводите меня в гостиную?
Абрамс поднялся и последовал за ней. Торп, похоже, не обратил на эту сцену никакого внимания. Он проворчал:
– Весь зал полон шпионов. Знаете, как определить, что рядом с вами шпион? – Он поднял тарелку с салатом. – Салат сразу вянет.
Китти ван Дорн объявила, что она и ее муж обойдут столы. Затуманенные алкоголем глаза Джорджа ван Дорна вдруг прояснились, и он сказал Торпу:
– Ты останешься здесь и будешь наблюдать за церемонией награждения своего отца. Я прослежу, чтобы ты никуда не ушел. – Он взял жену под руку, и они удалились.
Торп сделал вид, что проигнорировал замечание ван Дорна.
– Передайте мне «Столичную», пожалуйста, – попросил он О'Брайена.
О'Брайен серьезно посмотрел на Торпа.
– Тебе хватит, Питер. Нам нужно еще обсудить кое-какие важные дела.
Их взгляды встретились, и Торп опустил глаза.
– Думаю, мне надо поесть. – Он уткнулся в свою тарелку с лососиной.
О'Брайен, Уэст и Торп ели молча. Уэст искоса наблюдал за Торпом. Мысль о том, что в скором времени они станут свояками, отнюдь не была ему неприятна. И все же этот Торп довольно странная личность. Его полное имя было Питер Жан Бруле Торп. Оно досталось ему от родителей – американца отца и француженки матери, которые были агентами УСС. Уэст считал, что тяга Кэтрин к Торпу вполне объяснима с учетом известных совпадений в их биографиях, хотя характерами они сильно отличались друг от друга.
Торп поднял глаза от тарелки:
– Сейчас мне получше.
О'Брайен наклонился к Уэсту:
– Питер рассказал вам о деле Карбури?
– Он сказал только, что полковник Карбури в Нью-Йорке.
– Я тоже не знаю всех деталей, – вставил Торп.
О'Брайен кратко рассказал им о происшедшем за день и добавил:
– Кэтрин и я полагаем, что это имеет отношение к «Талботу».
Уэст кивнул.
– Питер упоминал об этом.
О'Брайен посмотрел на Торпа:
– А ты об этом тоже услышал от Кэтрин?
Торп покачал головой:
– Да… Нет… Я сам сделал такой вывод на основании письма леди Уингэйт.
– Понятно.
Торп быстро добавил:
– Подробности мы должны получить от Карбури, и он должен был бы сейчас находиться в этом зале. Я думаю, что Абрамс завалил дело.
– Кэтрин и Абрамс действовали очень осторожно, – жестко бросил О'Брайен. Он оттолкнул от себя тарелку. – Карбури мог счесть это место неподходящим для передачи. Не удивлюсь, если получу известие о том, что он каким-то образом назначит встречу в более спокойной обстановке.
Торп вставил:
– Сегодня вечером это здание – безопаснейшее место в Америке. Кроме того, я думаю, что чисто эмоционально ему хотелось бы побывать на этом мероприятии.
О'Брайен медленно кивнул:
– Да, пожалуй… Может, он еще в своем клубе. Хотя ведь мы оставили записку для него на имя Эдвардса.
Торп улыбнулся.
– Черта с два ответил бы я на любую записку, находясь на задании.
О'Брайен вновь кивнул.
– И все же давайте остановимся на том, что он просто предпринял дополнительные меры предосторожности и даст о себе знать в определенное время. Можно, конечно, предположить…
– …что события развиваются по неблагоприятному сценарию, – сказал Торп. – Мой опыт указывает на то, что опаздывающие люди чаще всего оказываются мертвыми людьми. Конечно, можно допустить и похищение… – Торп вгрызся в стебель сельдерея.
Подошли Кэтрин и Абрамс. Трое мужчин, сидевших за столом, встали.
– Я связалась с агентством Бэрка, – сказала Кэтрин. – Детективы вроде бы довели Карбури до этого здания… Или им кажется, что довели… Один из детективов оказался достаточно честным и признался, что мужчина, которого они вели, – пожилой, высокий, худой и с усами – мог и не быть тем человеком, на которого им указал служащий клуба. Когда они разглядели его здесь, в вестибюле, им показалось, что это подставка. Правда, у мужчины имелось приглашение, он даже направился к рамке металлодетектора. Дальше детективы следовать не могли и сразу же связались с агентством для доклада.
– Я же говорил, что все англичане на одно лицо, – вставил Торп.
Все сели. О'Брайен задумчиво произнес:
– Видимо, Карбури прибегнул к фокусу с двойником, для того чтобы отвести от себя возможную слежку. К сожалению, таким образом он лишил себя и защиты.
– Есть еще одна версия: двойник был нанят не самим Карбури, а кем-то еще.
– Вполне возможно, – согласился Торп. – В любом случае нужно произвести операцию «Черный мешок». – Он взглянул на Абрамса. – Негласное проникновение в номер Карбури и обыск его вещей.
Абрамс огляделся. Несомненно, что для всех сидящих за столом это дело представлялось весьма важным. Несомненно также и то, что использование подставки свидетельствовало: в деле были замешаны профессионалы. Да, это вам не скандалы с мошенничеством вокруг акций. Здесь все гораздо серьезнее.
– Мне не хотелось бы, чтобы этим занимались частные детективы, – проговорил О'Брайен. – Пусть лучше кто-то из нас. – Он повернулся к Абрамсу: – Вы сможете проникнуть в его комнату?
Тони пожал плечами:
– Наверное.
О'Брайен посмотрел на Торпа.
– Конечно, – рассмеялся тот. – Что за парочка – Пит и Тони незаконно проникают в жилище. Боже, до чего мы докатились!
– Детективы вернулись в клуб, – сказала Кэтрин. – Давайте немного подождем.
Принесли второе. К этому моменту вернулись ван Дорны. Началось обсуждение присутствующих руководителей. Китти ван Дорн махнула рукой в сторону помоста:
– Президент сегодня неплохо выглядит.
Торп тоже посмотрел в сторону помоста:
– Да, он выглядит вполне правдоподобно. Вот что делает новое бальзамирующее средство.
Катрин наклонилась и спокойно сказала ему на ухо:
– Если не начнешь нормально себя вести, я скажу, чтобы тебя вышвырнули.
Торп взял Кэтрин за руку и сжал ее. Потом перевел взгляд на помост и встретился глазами с Биллом Кейси. Тот, как всегда, выглядел строго и непреклонно. Кейси узнал Торпа и подтвердил это кивком, правда, не слишком дружелюбным. Питер подумал, что этот кивок похож на тот, каким полицейский на обходе удостаивает известных ему местных хулиганов.
Торп осклабился боссу, затем тихо сказал Кэтрин:
– Если кто и может оказаться человеком-оборотнем, так это Билл Кейси.
Кэтрин сверкнула улыбкой.
Питер наклонился к Кэтрин еще ближе и серьезно прошептал:
– В его биографии все подходит для того, чтобы назвать его оборотнем. Равно как Клайна, Колби, Хэлмса… Равно как и еще нескольких десятков присутствующих здесь людей, включая твоего шефа и моего отца. Разве тебя это не пугает? Лично мне страшно.
Кэтрин взглянула на Патрика О'Брайена, а затем на Джеймса Аллертона, который сидел рядом с президентом и о чем-то с ним беседовал.
Торп проследил за направлением ее взгляда.
– Верно. «Известная личность, близкая к вашему президенту».
Кэтрин покачала головой:
– Нет.
– Вполне возможно, – улыбнулся Торп.
– Нет.
– Разве это так уж трудно себе представить?
Кэтрин отвернулась и стала наливать себе вино.
17
Абрамс неожиданно обнаружил, что стоит рядом с Кэтрин за длинным баром в углу главного зала. Он заказал себе выпивку и, дабы избежать излишних разговоров о Кимберли, отвернулся и начал оглядывать зал. Несколько мужчин и женщин были в военной форме. Виднелись и иностранные мундиры. Хотя в приглашении были указаны смокинги и черные галстуки, некоторые мужчины пришли во фраках и белых бабочках. Абрамс подумал, что смокинг они, видимо, носили дома вместо халата.
Он смахнул с пиджака воображаемую пылинку и критически осмотрел свою одежду. Непостижимо как, но сразу становилось понятно, что она взята напрокат. За исключением чертовых ботинок.
– Откуда смокинг? – спросила Кэтрин. Абрамс быстро поднял на нее взгляд.
– Что? А-а, от Мюррея, с Ленсингтон… А что?
– Я просто подумала, не привез ли он его из Англии.
– А-а, вы о Карбури… Нет, он взял смокинг напрокат у Лоусона, это недалеко от Уолл-стрит. Судя по квитанции, он взял его два дня назад.
Они отошли от стойки бара.
– А чем он все это время занимался? – спросила Кэтрин.
– Ну, во-первых, брал напрокат смокинг. – Тони сделал глоток из своего бокала.
– А еще? Может, вы выяснили еще что-нибудь?
– Нет.
Она некоторое время смотрела ему в глаза.
– Я очень ценю то, что вы подвергали себя такому риску. В особенности учитывая то, что вы не знали, ради чего это делаете.
– Чем меньше я знаю, тем лучше для меня.
– Я никому не сказала о том, что вы побывали в номере у Карбури. Ведь я обещала защищать вас, – улыбнулась она.
– Я от природы не очень осторожный, но все-таки хотелось бы без судимостей предстать на экзаменах на получение права заниматься адвокатской практикой.
– Я прекрасно понимаю ваше положение. – Она подумала и добавила: – Но я же не просила вас проникать в номер… Зачем вы это сделали?
Он ушел от ответа, возвратившись к предыдущему вопросу:
– Вы спросили, не нашел ли я чего интересного, что скрываю от вас.
– Вы ведь действительно забыли сказать мне, где он взял смокинг.
Тони улыбнулся.
– Да, забыл. – Про себя он подумал: «Вы же забыли рассказать О'Брайену о моем визите в номер Карбури, а О'Брайен, видимо, забыл сообщить вам о том, что в понедельник я еду в Глен-Коув, да и вообще вы о многом еще будете забывать, пока все не закончится».
– Наверное, Питер вас обидел, – задумчиво произнесла Кэтрин. – Я не стану за него извиняться, но мне очень жаль, что так получилось.
– Питер Торп никоим образом не может испортить мне настроение.
Она ничего не сказала в ответ, и Абрамс понял, что мысли ее опять где-то далеко. Она протянула ему программку. Абрамс раскрыл ее. Внутри было три листка. Он пробежал глазами первую страницу и, поняв, что это письмо было адресовано Кэтрин, взглянул на нее.
– Читайте.
Он начал читать, понимая, что она приняла какое-то серьезное решение в отношении него. Дочитав, он вложил письмо обратно в программку. Она помолчала несколько секунд и спросила:
– Ну что?
– Никаких комментариев.
– Почему?
– Меня это не касается. – Он допил свою порцию.
– Отнеситесь к этому, как полицейский относится к преступлению…
– Я сыт преступлениями по горло, так что…
– Ладно, по крайней мере, хотя бы все обдумайте.
– Хорошо. – Он поставил бокал на стойку. Если письмо было настоящим, то оно отчасти подтверждало его подозрения насчет фирмы, в которой он работал. Он подошел к Кэтрин вплотную и тихо сказал:
– У меня один вопрос. «О'Брайен, Кимберли и Роуз» – фирма ЦРУ? Как вы называете, фирма-прикрытие?
Кэтрин покачала головой. На лице у Абрамса отразилась досада: «Ну, тогда кто же вы такая, черт возьми?»
И опять она покачала головой. Абрамс потер подбородок.
– Согласитесь, что все это очень странно.
– Возможно. – Она протянула руку к стойке и взяла список гостей. – Первым по алфавиту идет Джеймс Джизас Энглтон, офицер УСС, впоследствии начальник департамента по контрразведывательным операциям ЦРУ. Считается отцом американской контрразведки. В связи с тем, что он был очень тесно связан с двойным агентом Филби, в ходе контактов с которым, кстати, он не смог его раскусить, а также с учетом некоторых других странных обстоятельств, появились предположения, что Джим сам является советским агентом. Если это правда… Хотя страшно даже предположить такое. Как бы там ни было, Билл Колби уволил Джима по неизвестным до сих пор причинам. Следующий подозреваемый…
– Подождите секунду. – Абрамс внимательно посмотрел на нее. У него было впечатление, что она взяла слишком быстрый разгон. – Меня не интересуют подозреваемые. Мне казалось, что я довольно ясно дал вам это понять.
Она выглядела так, будто ее остановили на полном ходу.
– Извините… Хотя вы правы… В последнее время я мало общаюсь с… обычными людьми. – Она с минуту помолчала. – Возможно, я не так о вас подумала. Возможно, я сказала вам слишком много… Извините.
Она отдала ему список гостей и пошла прочь. Абрамс вернулся к стойке и внимательно просмотрел список. Среди них было много людей с французскими и восточноевропейскими фамилиями – видимо, участников Сопротивления. Часто встречались английские лорды. Была чета наследников Романовых. Вообще титулованных гостей было много, включая его новую знакомую графиню Клаудию. Он через плечо посмотрел на стол, за которым расположился Гренвил, но Клаудия сидела спиной к бару. Заиграл оркестр, и Тони решил было пригласить ее, но она поднялась с Томом Гренвилом, и они прошли на танцевальную площадку.
Абрамс заказал еще порцию мартини и начал оглядывать близлежащие столики. Он подумал, что если попытаться одним словом обозначить царящее в зале настроение, то этим словом должно было стать «гордость». Присутствовали здесь и известный снобизм, и сентиментальность, но главным ощущением собравшихся, видимо, было чувство удовлетворения от прекрасно сделанной работы. Прошедшие годы, судя по всему, не стерли воспоминаний. В уверенных, хорошо поставленных голосах и аристократической походке большинства из гостей не чувствовалось старости или усталости. Очевидно, для них не имело особого значения то обстоятельство, что список участников этих мероприятий с каждым годом становился короче, а мир кардинально изменился с 1945 года. Здесь, в этот вечер, опять повторялся День Победы. Кэтрин вывела Абрамса из задумчивости:
– Кого-нибудь ищете?
– Нет. Хотите выпить?
– Нет, спасибо. Наверно, я показалась вам довольно резкой, когда ушла.
– Вы выглядели обеспокоенной.
Она через силу улыбнулась:
– Что-то часто наши разговоры становятся какими-то нервными.
Тони задумался, и Кэтрин почувствовала, что он выбирает между тем, чтобы извиниться и уйти или пригласить ее на танец. Поэтому она быстро предложила:
– Давайте пройдем на танцевальную площадку.
Оркестр заиграл «И так проходит время». Кэтрин крепко прижалась к Тони всем телом. Он явственно ощутил аромат ее волос, ее духов. Сначала они двигались немного скованно, но затем быстро привыкли друг к другу и уже нисколько не стеснялись близости своих тел.
– Вы никогда не были женаты? – спросила Кэтрин.
– Нет… Был один раз обручен.
– Можно мне спросить, что же случилось потом?
Абрамс посмотрел на Клаудию, танцевавшую с Гренвилом неподалеку от них, затем вновь на Кэтрин.
– Что случилось? Мы разошлись в политических взглядах. И расстались.
– Это весьма необычно.
– Она была радикалкой-шестидесятницей. Знаете, дети цветов и все такое прочее. Активистка демонстраций против войны и в защиту гражданских прав. Потом она боролась против истребления китов, потом за права американских индейцев и в защиту окружающей среды, наконец, против ядерного оружия… Как что-нибудь происходит, Марси тут как тут со своими плакатами и лозунгами. Ее жизнь отмерялась вечерними заголовками газет. Как художники, у которых бывают голубые и розовые периоды, у нее был китовый период… индейский период… Вы понимаете?
– Вы не приветствуете идеализм и политическую сознательность?
– Я не выношу никаких «измов». Еще ребенком я насмотрелся на них. Они разрушают человеческие жизни.
– Но иногда помогают всему человечеству.
– Бросьте вы эти глупости.
Некоторое время они танцевали молча. Потом она спросила:
– Значит, вы оставили ее? Потому что она была такая сознательная?
– Она оставила меня. Потому что я признался, что всегда симпатизировал республиканцам. Марси сказала, что от одной только мысли о том, что она спит с республиканцем, ее тошнит. – Тони коротко рассмеялся.
Кэтрин подумала и тихо сказала:
– Но, несмотря на все это, вы ее любили.
Абрамс никогда не предполагал, что тема любви и вообще тема человеческих взаимоотношений может заинтересовать Кэтрин Кимберли.
– Да, знаете, с ней не было скучно. Представляете себе сцену: я возвращаюсь с работы домой в полицейской форме и нахожу полную гостиную черномазых революционеров?
– Нет, не представляю.
– А так бывало. – Тони опять рассмеялся.
– Я рада, что сейчас вы даже можете посмеяться над этим, – улыбнулась Кэтрин.
– Смешного здесь мало. Только вспомню, как мы спали с ней под кубинским флагом с отключенным отоплением посреди зимы (в знак протеста против роста цен на нефть), а я все боялся дыхнуть на нее, чтобы она не учуяла запаха гамбургера: я ведь должен был бойкотировать торговлю мясом. Над нами портрет Че Гевары с этими его глазами, как у Христа. А по соседству в гостиной занимаются любовью две активистки движения лесбиянок… – Он посмотрел на Кэтрин и увидел, как она внутренне напряглась. – Извините, я сказал что-то не так?
– Нет, я просто пытаюсь удержаться от смеха.
Они протанцевали до конца мелодии. Потом Тони взял ее за руку, и они вернулись к бару. Абрамс раскрыл список гостей.
– Я вижу, ваша сестра должна быть восьмой за нашим столом.
– Она не смогла приехать. Я хотела сказать вам, чтобы вы привели с собой кого-нибудь из ваших друзей, но забыла. Значит, если вы не ищете кого-то конкретно, вы высматриваете подозреваемых?
– Да нет, просто мне интересны кое-какие имена. Если честно, то я даже польщен, что нахожусь среди этих людей.
Кэтрин заказала белое вино.
– Вы хотите что-то спросить?
– Да. Почему они здесь?
Она улыбнулась:
– Это ежегодное мероприятие. Сегодня чествуют Джеймса Аллертона, отца Питера. Ему будет вручена медаль генерала Донована. Конечно, здесь вспоминают о погибших и вспоминают Уильяма Донована, которого называют просто «генерал», как вы уже, видимо, заметили. Вам интересно?
Абрамс взглянул на Кэтрин. Она стояла, прислонившись спиной к стойке бара, бокал с вином в одной руке, сигарета в другой. В офисе фирмы она выглядела совсем по-другому.
– У меня в голове вертится одна мысль: это хорошо организованная шпионская сеть, – сказал Тони.
– Нет, это не сеть. Здесь все смешалось. Собравшихся объединяет одно: когда-то, сорок лет назад, они были товарищами по тайной борьбе. Ведь с УСС работали самые разные люди – проститутки и князья, уголовники и кардиналы.
Абрамс подумал, что между названными Кэтрин категориями в психологическом отношении нет такой уж большой разницы. Он сказал:
– Меня забавляет мысль о том, что среди собравшихся может находиться советский агент, и не один. – Тони обвел зал глазами.
– Элинор Уингэйт не указывает на это прямо… Почему вы употребляете слово «забавляет»? Может быть, «интересует»?
– Нет, именно забавляет.
Кэтрин задумалась.
– Вы нас не очень-то любите, разве не так? Я даже думаю, что раскрытие высокопоставленного агента доставит вам личное удовлетворение. Насколько я понимаю, любому полицейскому особенно приятно свергнуть с пьедестала могущественного человека.
– Это на телеэкране. А в жизни вас тащат свидетелем в суд, где на вас набрасывается натренированная свора, например, из фирмы «О'Брайен, Кимберли и Роуз». – Он с силой загасил окурок в пепельнице. – Зачем вы обо всем рассказали О'Брайену? Ведь он, в принципе, подпадает под критерии, по которым отбираются подозреваемые.
– Я доверяю ему.
Абрамс покачал головой:
– И как я предполагаю, вы показывали письмо Торпу?
– Да. Он-то в категорию подозреваемых не входит. Так же, кстати, как и вы.
– Я рад, что нас с мистером Торпом так многое объединяет. Кому еще вы говорили о письме и кому собираетесь сказать?
– Есть кое-кто… Среди наших друзей, кому я скажу об этом сегодня.
– Вы создаете себе дополнительные трудности.
– Внутренние расследования всегда сложны. Именно поэтому я прошу у вас помощи.
– Но почему у меня?
Кэтрин наклонилась к Абрамсу:
– Вы умны, деятельны, были связаны с полицией. Я вам доверяю, а кроме того, вы мне нравитесь.
– Я покраснел?
– Нет.
– А чувствую себя так, будто покраснел.
Она махнула рукой.
– Ну, хватит пока о делах. Хотите потанцевать?
– Мы будем глупо выглядеть: оркестр уже прекратил играть.
– Ах, да… – Кэтрин рассмеялась, оглядевшись вокруг.
– Могу я задать вам лежащий на поверхности вопрос, мисс Кимберли? – спросил Тони. – Почему бы вам не привлечь к этому делу настоящих профессионалов?
– Это сложно. Через некоторое время спросите-ка об этом мистера О'Брайена… Кстати, вы можете называть меня Кэтрин. – Ее губы тронула улыбка.
– Да, ведь мы с вами танцевали. А как я должен буду называть вас во вторник, на фирме?
– Когда мы танцуем, то Кэтрин. В других случаях – мисс Кимберли.
Абрамс не смог бы сказать с уверенностью, что ему нравится ее чувство юмора.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?