Текст книги "Курт Сеит и Мурка"

Письмо от Шуры

Мюрвет вновь мучил токсикоз по утрам, она чувствовала себя плохо. Леман же вошла в самый подвижный возраст, бегала то туда, то сюда, хотела играть и разговаривать. Молодая женщина уже не могла часто выходить из дома. Ее приходили навестить мать и сестры. Сеит некоторые ночи проводил вне дома, но Мюрвет больше ни о чем его не спрашивала. То, что муж зарабатывал, покрывало оплату дома и расходы на стол, а скромное количество оставшихся денег откладывалось про запас.

Зима с ее холодными снежными днями и метелями осталась позади. И хотя по вечерам еще было прохладно, но днем погода была прекрасной.

Мюрвет в солнечные часы усаживала Леман на подушку на лестнице, которая выходила на улицу. Девочка, проведя всю зиму взаперти дома, была очень довольна. Она разговаривала сама с собой, играла с тряпичными куклами и так проводила часы.

Мюрвет часто ее проверяла и если не могла подойти, то звала ее, чтобы малышка отзывалась. По выходным Сеит усаживал дочку в коляску и выводил гулять. Леман уже довольно хорошо говорила. Она произносила «р» и «л» как «й», но это было единственным недостатком ее речи. Отец общался с ней, словно со взрослой.

В тот день Мюрвет снова усадила дочь на место у двери. Разложив перед ней на покрывале игрушки и тарелку с маленькими пирожками, она возле окна начала чистить овощи. Краем глаза она следила за дочерью. Леман рассадила куколок и разговаривала с ними. Мюрвет с улыбкой слушала ее. Затем она ушла на кухню, чтобы поставить еду на огонь. Когда она немного погодя вернулась и выглянула в окно, то оторопела от ужаса. Леман не было на месте. Она выскочила в сад и начала звать дочь. Чуть не лишившись рассудка, Мюрвет бегала и звала дочь и в конце концов расплакалась. Маленькую девочку нигде не было видно. На ее крики спустилась хозяйка дома и побежала по соседям. Позвали всех, кого нашли. На улице уже темнело. Мюрвет казалось, что она сейчас упадет в обморок. В ушах гудело, голова кружилась. Она считала себя ответственной за пропажу дочери и не знала, что сказать, когда Сеит вернется домой. Обыскали все дома, позвонили во все двери на улице, обыскали все сады, но все было тщетно. Леман не видел никто. Мюрвет присела, поняв, что внезапно лишилась сил. Ей стало плохо. В тот же момент она услышала голос хозяйки дома:

– Смотри, смотри! Нашли, ведут! Хвала Аллаху, какая радость!

Мюрвет побежала и обняла девочку, тысячу раз благодаря Аллаха, что та нашлась. С другой стороны, ей хотелось побить ее. Но Мюрвет не могла ее ударить, а решила расспросить.

– Куда ты ушла?

Леман, хихикая, пожала плечами. Раскрыв ладони, она держала их рядом с щечками.

– Никудя не ходия. Сидея под сонцем.

Мюрвет повернулась к мальчишкам:

– Где вы ее нашли?

– Внизу дороги, у лавки бакалейщика, она сидела под фонарем, тетя.

После того страшного происшествия мать Мюрвет пригласила дочку с зятем пожить у себя дома. Она знала, что зять будет решительно против, но было очевидно, что Мюрвет вскоре понадобится помощь. Ей будет сложно управляться по дому с двумя детьми. Мюрвет некоторое время колебалась, но однажды вечером рассказала о предложении матери мужу. Сеит, вопреки ее ожиданиям, не стал возражать.

– Как хочешь. Я уверен, что одной будет тяжело управляться. Еще и после родов. Да и от меня тебе не много проку. Если желаешь, мы соберемся и поедем, чтобы ты себя еще больше не утруждала.

– Ты правда этого хочешь, Сеит?

– Мюрвет, сама решай, селиться нам у твоей матери или нет. Это, конечно, не та жизнь, которую я хочу. Но при твоем состоянии район не имеет значения.

Когда Мюрвет оставалось меньше пяти месяцев до родов, они переехали в дом ее матери. Дом стоял в ухоженном маленьком саду. Эмине выделила им самую просторную и красивую комнату. Леман скоро должно было исполниться два года, и она стала любимицей всего дома. Мюрвет испытывала спокойствие от того, что была рядом с матерью и сестрами. Сеит же каждое утро уходил на работу в накрахмаленной рубашке, в галстуке, старательно отглаженных брюках и сверкающих туфлях, иногда возвращался рано вечером, иногда поздно.

Однажды Мюрвет была дома одна. Мать, взяв Леман, пошла навестить дядю. В тот день почтальон принес письмо в потрепанном конверте. Оно было на имя Сеита и отправлено по старому адресу в Бейоглу, но все-таки нашло своего адресата. Мюрвет очень удивилась, прочитав надпись на марках: «France». Она сразу почувствовала, от кого письмо. Приступ ревности охватил ее. Первое, что пришло ей на ум, – сжечь письмо. Но в то же время она захотела узнать содержимое письма. В ней смешались любопытство и ревность. Приняв наконец решение после долгой борьбы с собой, она оставила письмо на трюмо у зеркала в спальне. День тянулся медленно, все мысли Мюрвет были заняты письмом. Часто, заходя в спальню, она бросала взгляд на конверт. Ревность терзала ее сердце. Перед ее глазами возникал образ женщины, к которой она всегда ревновала Сеита. Волосы пшеничного цвета, зелено-голубые глаза: высокая, статная Шура стояла в комнате перед ней. Мюрвет едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Через какое-то время она задернула шторы и легла в кровать. Она постаралась уснуть, но не вышло. В голове звенело. Она еще раз подумала о том, что муж может оставить ее с двумя детьми и уйти. Когда голос кукушки в часах сообщил о том, что приближается вечер, она мгновенно вскочила с кровати. Она не хотела встречать Сеита в таком виде. Мюрвет посмотрелась в зеркало и придала волосам опрятный вид. У нее еще была возможность уничтожить письмо, но она хотела знать, что написала в письме Шура. Пришел Сеит.

Мюрвет встретила мужа натянутой улыбкой.

– Добро пожаловать, Сеит!

Сеит погладил ее по щеке.

– Спасибо! Как ты? Чем сегодня занималась?

– Я хорошо, слава Аллаху, чем мне еще заниматься? Мама забрала Леман и ушла к дядюшке.

– А ты почему не пошла?

– Мне уже тяжело. Они к тому же останутся там на ночь.

– Ты уверена, что все хорошо? Ты очень странная. Мама тебе что-то сказала или Леман что-то натворила?

– Нет, дорогой, поверь, ничего не произошло.

Сеит взял халат и направился в ванную. Искупавшись, он зашел на кухню. Он начал открывать пакеты еды, которую захватил по дороге домой. Мюрвет забрала у мужа нож, которым он собрался нарезать колбасу.

– Иди оденься. Я сама приготовлю закуску.

Мужчина, не придавший значения нетерпению жены, не настаивал.

– Ладно, если у тебя нет других дел, то приготовь. Если хочешь, то налей и себе стаканчик, выпьем вместе перед едой.

– Нет, Сеит, я не буду пить.

Мюрвет хотела, чтобы муж как можно скорее увидел письмо, прочитал его и эта пытка для нее закончилась.

В тот момент, когда Сеит протянул руку к лосьону для бритья, стоявшему на трюмо, он заметил конверт.

– Мюрвет, когда пришло это письмо?

Мюрвет нареза́ла хлеб. Она порезала большой палец, но не почувствовала этого. От волнения у нее перехватило дыхание.

– Мурка, ты здесь, дорогая моя? Я спросил, когда пришло письмо?

Мюрвет едва совладала с дрожанием в голосе.

– Утром.

– Хорошо, посмотрим.

Сеит с письмом в руках вошел на кухню. Теперь он понял странность в поведении жены. Он сел рядом с ней. Взяв стакан со стола, он сделал глоток ракы. Закусил кусочком колбасы. Затем с тем же беззаботным выражением показал жене открытое письмо:

– От Шуры. Сделай глоточек ракы, хорошо идет.

Мюрвет пробормотала:

– Мне хорошо не идет.

– Сделай глоток и расслабься. Шура вышла замуж за того мужчину, о котором я тебе рассказывал. Живет в Париже. У нее нет детей.

Затем прочитал:

– «…Сеит, это мое первое и последнее письмо тебе. Я очень больна. Я хотела бы видеть тебя в последний раз. Шура».

Мюрвет внезапно охватила горечь. Она жалела бедную женщину, которая умирала вдали от своей родины и мужчины, ради которого покинула страну. Она повернулась к мужу, который складывал письмо:

– Поезжай, повидай ее.

Она и сама удивилась, почему сказала это.

– Если я поеду, то останусь там, – сказал Сеит. – Ты этого хочешь?

– Я, конечно, не хочу, чтобы ты там остался, но поезжай и проведай ее.

– Нет, Мурка. Письмо отправлено четыре месяца назад. Кто знает, что произошло, пока оно добиралось до нас. Если я уеду отсюда, то покину тебя – единственного человека, который связывает меня с этим местом… я могу больше не вернуться.

Ты хочешь, чтобы я уехал?

– Нет, Сеит. Я не настолько сильна, как она. Я не вынесу, если ты меня покинешь.

Затем вытерев слезы, она продолжила:

– Я очень огорчена новостями. Я уверена, она очень тебя любила.

Сеит зарылся в ее волосы и нежно поцеловал.

– Маленькая моя жена с огромным сердцем! Я люблю тебя!

Его слова были в высшей степени искренними.

На этот раз он сам, своим собственным решением удерживался от путешествия, которое продлило бы жизнь Шуры. Ночью, после того как жена заснула,

он перечитал письмо несколько раз. Водя пальцами по буквам, он словно дотрагивался до любимой, которую никогда не мог забыть. Он вздрогнул, подумав о том, что лист бумаги был в руках Шуры четыре месяца назад. Он не мог ее забыть. И Шура тоже не забыла его.

Мой дорогой любимый Сеит!

Я не знаю, дойдет ли до тебя мое письмо. Но попробую. Мне сообщили, что ты все еще в Стамбуле. В Париже так много русских, что почти каждый день встречается кто-то из Пера.

Спустя какое-то время после моего приезда сюда я родила ребенка, но мертвого… Я очень болела. Но сейчас мне хорошо. Я совсем недавно развелась с мужем. И чувствую, что уже не осталось ничего, что связывало бы меня с этим городом. Я обратилась в Бюро эмиграции, чтобы уехать в Америку. Жду новостей.

Сеит, я знаю, что прошло уже много времени, но чувствую, что мы снова можем встретиться. Если ты хочешь начать новую жизнь, то я буду ждать тебя. Я думаю, еще два месяца пробуду в Париже. Если же прибудешь позже, то сможешь узнать в Бюро эмиграции мой американский адрес.

Я по тебе очень соскучилась.

Любящая тебя, твоя Шурочка.

Сеит, сжимая письмо, чувствовал, что его пальцы горят.

Он не мог покинуть Мюрвет. Прошло слишком много времени. Не могло быть и речи о том, чтобы воссоединиться с Шурой. С глубоким вздохом он в последний раз посмотрел на письмо. Он коснулся губами ее имени на конверте. Это был прощальный поцелуй. Он чиркнул спичкой и поджег бумагу с краю. Сеит наблюдал, как огонь охватывает чернильные строки. Он положил обуглившийся лист в цветочный горшок и дал ему догореть там. Последние слова Шуры стали пеплом в земле султанского бальзамина.

Второй ребенок, трудные дни и исчезновение Сеита

После получения письма от Шуры Сеит вновь стал задумчивым и молчал целыми днями. Мюрвет думала, что он испытывает муки совести из-за того, что не мог поехать к Шуре. С другой стороны, женщина хотела поверить в то, что возлюбленная Сеита уже умерла, и она, Мюрвет, теперь сможет еще больше привязать своего мужа к себе.

Однако на самом деле Сеиту не давало покоя то обстоятельство, что он не мог обустроить жизнь своей семьи. Было очень трудно сводить концы с концами, имея такую зарплату. Он не мог отказаться от шика, к которому привык. Он хотел одевать жену в самых роскошных магазинах Бейоглу, а детей хорошо выучить. Он хотел засиживаться допоздна в «Пера Палас» и «Парк Отеле» и хотел, чтобы Мюрвет разделяла его пристрастия к застольям. Каждый вечер на столе должны были быть спиртное и закуски. Рубашки, лишь раз надетые, должны были непременно стираться и крахмалиться. Его желанием было как можно скорее переехать в Бейоглу. Его голова была занята вопросом, как заработать большие деньги.

Обе сестры Мюрвет – и Фетхийе, и Неджмийе – работали. Эмине, которая научилась экономить в годы войны, управлялась с деньгами, которые приносили дочери.

Сеит был подавлен тем, что жил с тещей, и желал поскорее избавиться от этой ноши. Для него было невыносимо быть мужчиной, которого содержат.

Однажды, когда супруги после ужина ушли в спальню, Сеит открыл жене свои чувства.

– Мурка, так как мы вынуждены какое-то время жить здесь, я кое о чем тебя попрошу.

Мюрвет посмотрела в задумчивое лицо мужа.

– До тех пор, пока я не начну заново вести дела, я могу принять предложение твоей матери, – сказал Сеит. – Но я не хочу больше подачек. Этой комнаты нам достаточно.

Мюрвет не поняла его и смотрела вопрошающим взглядом.

– Я хочу разделить наши расходы на кухню, – объяснил муж.

Мюрвет оторопела.

– Как это, Сеит? В одном и том же доме, на одной и той же кухне мы будем жить как две разные семьи?

– Прекрасно будем жить. У нас нет права нагружать твою мать и сестер.

Мюрвет попыталась убедить Сеита.

– Поверь, Сеит, если мама услышит, она очень обидится.

– Тогда и не говори маме.

– Но…

– Никаких «но», Мюрвет.

Когда муж назвал ее по имени, молодая женщина поняла, что он нервничает. Сеит продолжил:

– Отныне ты не возьмешь от матери ни тарелки съестного. Обойдемся своим маслом. Я не хочу, чтобы твоя мама еще и кормила нас. Твои сестры в поте лица крутятся на этой кухне. Их еда не пойдет в нашу кастрюлю. Ты понимаешь меня, Мурка?

– Я понимаю, Сеит. Как скажешь.

– Спасибо.

Поцеловав жену в щеку, Сеит пожелал ей спокойной ночи. Они закрыли глаза. Но оба не спали еще долгое время.

* * *

26 июля 1926 года Мюрвет родила второго ребенка: пухлую и здоровую девочку, которую назвали Шюкран.

Дом снова погряз в суматохе. Спокойные дни остались позади.

Сеит наблюдал эту суету, от которой он хотел бежать. Леман внезапно осталась на втором плане. И только один человек заметил ее состояние – родной отец. Сеит при каждом возвращении с работы, если не приходил очень поздно, и по выходным сажал Леман в коляску и вывозил на прогулку. Леман, в самых роскошных платьях и ботиночках, восседала среди подушек на ватном тюфячке и была счастлива гулять с отцом. Она очень любила отца. Она знала, что он любит ее, и чувствовала своим крохотным сердечком, что занимает главное место в его жизни. На протяжении всего пути она неустанно говорила и задавала вопросы. Сеит с восторгом наблюдал за маленькой дочкой. Большинство прохожих были убеждены, что этот шикарно одетый мужчина с темно-синими глазами и красивым ребенком в европейской коляске – иностранцы.

В один такой воскресный день Сеит с дочерью были на прогулке. Сеит хохотал над Леман, которая говорила, стараясь подражать взрослым. Он вовремя узнал двух людей, которые шли навстречу, и склонился над коляской. Но те также увидели его. Один спросил другого:

– Ради Аллаха, этот господин не наш ли разносчик Сеит-бей?

– Конечно, он! Здравствуйте, Сеит-бей!

Сеит вынужденно ответил:

– Здравствуйте, господа!

Затем, не оставляя им возможности завязать беседу, продолжил путь. Он чувствовал ужасную тяжесть. Через год-два Леман начнет все понимать. И они вновь встретятся с людьми, которые знают, какой работой он занимается. Он подумал о моменте, когда будет вынужден говорить с дочерью на эту тему, и почувствовал, что вспотел. Иметь отца, который разносит керосин по домам, – нет, это не сделает Леман счастливой. Необходимо найти другую работу.

Он остановил коляску и взял дочь на руки. Крепко обняв ее, он поцеловал макушку Леман.

– Твой папа бросит прежнее дело, Леманушка. Спокойно, не волнуйся, хорошо, Полуш моя? Твой папа заработает много денег в другом месте!

Леман лепетала:

– Господин Сюлю папа! Йемануш паппаа! Люблю тебя!

Она хотела по-своему отблагодарить его. Сеит растаял. После того воскресного дня Сеит постоянно искал работу.

Был конец августа. Погода стояла жаркая-прежаркая. Сеит с тоской встречал конец дня. Он уволился с прежнего места, и они уже потратили последние куруши его скромных сбережений. Он с надеждой обивал пороги отелей и кафе. В тот вечер он заглянул в ресторан Волкова. Знакомые лица в баре. Ему тут же помахали. Манол и Искендер позвали Сеита к своему столу. Спустя какое-то время к ним присоединились еще двое мужчин. Один из них, Демьян, был русским. Другой – крымчанин по имени Азиз. Демьян смотрел на Сеита так, будто хотел что-то вспомнить. Затем спросил:

– Мы не могли с вами где-то раньше встречаться? Вы тоже эваукировались с Врангелем?

– Нет, я приехал раньше.

– А до этого где были?

– Воевал в Карпатах.

Демьян стукнул кулаком по столу.

– Мы, должно быть, встречались на фронте.

И поднял бокал:

– Не горюйте, Эминов. Сейчас мы здесь. Ваше здоровье!

Когда разговоры дошли до работы, Сеита охватила еще большая тоска, так как в тот момент единственным безработным здесь был он. Искендер-бейзаде работал помощником фотографа. Манол – у Зеземского в русской аптеке на Таксиме. Сердце Сеита сжалось. Внезапно он вспомнил Шуру. Память воскресила то время, он вспомнил, как они встречались в дверях аптеки, как долго шли под дождем, как часами занимались любовью в своей комнате на верхнем этаже прачечной на улице Кальонджу Кулук.

– Я ищу новую работу, – сказал Сеит. – Я ищу работу, которую буду делать с любовью и доходом от которой я смогу жить как человек. Мне нужно дело, которое позволит мне содержать семью с достоинством.

Азиз и Манол переглянулись. Затем по кивку Манола Азиз заговорил. Сеит с удивлением заметил, насколько он напоминает ему его брата Османа.

– Могу предложить работу, Курт Сеит. Хотя это не такая блестящая работа, какую ты хочешь, можно сказать, временная. Но деньги неплохие. Манол обустраивает Валиэфенди. И я работаю при нем. Большинство работников там русские. Все разбираются в лошадях. Деньги, которые ты получишь, помогут тебе безбедно жить какое-то время. Если хочешь, иди к нам.

Сеит, после того как целый день бродил по улицам, не мог поверить своим ушам. Быть вдалеке от дома для него привычное дело. Только по Леман он очень соскучится. Почему бы и нет?

Он протянул руку:

– Договорились!

Нашелся еще один повод осушить бокалы.

– За здоровье!

Азиз и Демьян утром собирались отправиться в путь в Валиэфенди. Сеит, чтобы присоединиться к ним, решил провести ночь в доме Манола. В пять часов утра они встретились перед отелем «Лондон». Целью Сеита было вернуться к вечеру обратно и сообщить о своем решении Мюрвет. Однако когда он добрался до Велиэфенди, то понял, что останется здесь. Возле конторы он увидел толпу желающих во что бы то ни стало получить место. Было очевидно, что у него не будет времени, чтобы долго обдумывать сделанное ему предложение. Тем временем Демьян повернулся к Азизу:

– Азиз Чавуш, оформи Курта Сеита и расскажи ему о его обязанностях. Затем зайдите ко мне.

Мюрвет не придавала значения трехдневному отсутствию мужа, так как давно привыкла к подобным выходкам. Однако чувствовала себя неловко перед семьей и соседями по району. Она слышала, как ее старший брат Хаккы повернулся к матери и сказал: «Вот что бывает, когда отдаешь дочь за русского». Вечером четвертого дня ее охватили страх и волнение. Ее пугала возможность того, что с Сеитом что-то случилось. Эмине краем глаза наблюдала за дочерью. Однако она не хотела огорчать ее лишними вопросами. Мюрвет какое-то время пыталась справиться с ситуацией, но долго не протянула и начала плакать. Если с Сеитом что-то случилось, то новость должна была прийти уже давно. Неужели он бросил ее ради другой женщины или страны?

Причитая: «Он ушел, оставив меня с двумя детьми, что мне теперь делать?» – она ревела часами. Эмине хотела утешить дочь, но не могла найти подходящих слов. В конце концов сказала:

– Я не знаю, что мы можем поделать, дочка. Его друзья – люди другого мира. Может, попросим Османа поискать твоего гуляку?

Но Мюрвет не хотела вмешивать в дело семью. Внезапно ей на ум пришли слова пожилой хозяйки дома, из которого они выехали. «Если тревожишься, я отправлю тебя к гадалке. Может быть, на твоего мужа навели порчу». Недолго думая, Мюрвет приняла решение.

– Мама, будь добра, присмотри за детьми. Я отправляюсь в Бейоглу.

Эмине забеспокоилась. От одной мысли, что ее дочь будет разгуливать по переулкам Бейоглу, ей стало неспокойно.

– В одиночку нельзя, Мюрвет. Возьми с собой Османа или старшего брата Хаккы.

– В этом совсем нет необходимости, мама. Поверь, волноваться не о чем. Я еще раз поищу Сеита.

– Разве хорошо вот так бегать за мужем?! Мужчина сам знает дорогу домой. Жена не должна приводить его обратно.

Мюрвет не хотела спорить с матерью. Эмине же наотрез отказывалась отпускать ее одну.

– Хотя бы Фетхийе возьми. Все лучше.

– Мама, не волнуйся. Если я пойду сейчас, то вернусь до наступления темноты.

– Упрямство мужа передалось и тебе! Давай, иди. Только не задерживайся, не заставляй меня сходить с ума от волнения.

Выскочив из дома, Мюрвет бегом бросилась к прежнему району. Когда она постучала в дверь их прежнего жилища, то с трудом переводила дыхание. Мюрвет с нетерпением стукнула несколько раз один за другим. Услышав голос, она успокоилась.

– Иду, иду. Кто это?

– Я, Мюрвет, тетя.

Называя свое имя, она смутилась. Ее лицо было багровым от жары и волнения. Пожилая дама с удовольствием и нежностью пригласила ее. Обменявшись приветствиями, они перешли к главному.

– Эх, скажи-ка, Мюрвет, дочка, какая у тебя беда? Чем я могу тебе помочь?

– Сеит… снова исчез. Еще ни разу не бывало, чтобы он так долго не приходил домой. Я не знаю, где его искать. Но даже если и узнаю, где он, то у меня нет ни малейшего представления, как привязать его к дому. Мы никак не можем обрести покой вместе. Я не могу удержать его рядом с собой.

– Не плачь, не плачь! Негоже таким прекрасным глазкам лить слезы. Разве я не говорила тебе, что у всего есть выход? Разве может человек без колдовства, по своей воле вот такую красивую, молоденькую жену оставить и уйти? Давай, сотри слезы. Подожди-ка, я сейчас что-нибудь накину на себя. Я знаю женщину, которая поможет найти выход в твоей ситуации.

В Кумкапы они сошли с извозчика, и Мюрвет погрузилась в беспокойство. Она думала о том, какие дела могут быть у нее с гадалками и колдовством, и злилась на себя. Но молча продолжала следовать за пожилой дамой.

Они постучали в дверь двухэтажного деревянного дома, перед ними появилась армянка, которая пригласила их внутрь. Они оказались в комнате, которая была затемнена занавесками, не впускавшими внутрь утомительную дневную жару и солнце. Мюрвет охватил страх. А что, если гадалка возьмет и станет задавать вопросы, связанные с ее личной жизнью, что тогда? Пожилая хозяйка вкратце рассказала армянке, что эта молодая женщина не может удержать мужа в доме и хочет привязать его к себе. Гадалка, с присущим ей армянским акцентом, сказав, что найдет средство от беды, прошла на кухню, отделенную от комнаты старой занавеской. Она поставила на стол банки с засушенными травами. Мюрвет крепко вцепилась в тахту, на которой сидела, и со страхом наблюдала за женщиной. Гадалка наполняла кастрюлю травами. Она постоянно нашептывала что-то себе под нос. Давя ступкой то, что было в кастрюле, она продолжала бормотать. В другое время Мюрвет сочла бы эту сцену смешной. Женщина бросила в кастрюлю зажженную спичку и зажгла все измельченные травы. Затем затушила ее. Набив пеплом бумажный кулек, вышла из кухни.

По комнате распространился странный запах. Гадалка протянула кулек Мюрвет:

– Смотри, дочка, сейчас ты примешь это. Это снадобье, которое изменит твою жизнь. Готовив его, я очень старалась, клянусь Господом Богом! Несколько щепоток бросишь в огонь. Затем пепел рассыплешь на белье мужа. Но будь внимательна, чтобы муж не увидел! Если он увидит, ничего не поможет. Давай, дорогая, успокой себя.

Когда Мюрвет осознала, что пепел из кулька, который она сжимала в руках, равен по стоимости всем деньгам в ее кармане, то до нее дошла суть происходящего. Отсчитывая четыре лиры, она не спускала с них глаз.

Как только она вернулась домой, то сказала матери, что другого выхода, кроме как ждать, нет, и осталась одна, дабы выполнить указания гадалки.

Должно быть, ее родственники тоже подумали о необходимости связи с потусторонними силами. На следующий день старшая дочь тетки приехала к Мюрвет со знакомой гадалкой. Это была женщина с седыми, как вата, волосами и пронзительным взглядом. Она гадала по фасоли. Гадалка говорила:

– Ах, дочка, не огорчайся! Твой муж очень близко. К тому же он идет к тебе с деньгами, с большими деньгами! О, Аллах! Говорю тебе – радуйся и больше себя не терзай.

Мюрвет уже не могла понять, чему верить, а чему нет. Все то, что она услышала, на самом деле было тем, что она хотела услышать. Однако, как ни странно, она вновь обрела надежду, которую потеряла.

В тот вечер она пошла набрать воды из источника, который находился напротив дома. Задумчиво она наблюдала, как холодная, словно лед, вода наполняла медные кувшины. Когда она увидела на другом краю дороги человека, который приближался к ней быстрыми шагами, ее сердце начало бешено биться. Она разволновалась, догадавшись, что он из тех, кто связан с ее мужем. Она не ошибалась. Мужчина, уважительно поздоровавшись с ней, спросил:

– Простите! Я ищу дом Курта Сеита.

– Я жена Сеита.

– Простите! Я Азиз Чавуш, его друг. Мы вместе с вашим мужем работаем в Велиэфенди. Дрессируем лошадей… Курт Сеит не хочет, чтобы вы беспокоились. Он отправил вам вот это.

Азиз достал из кармана конверт и протянул его Мюрвет. Затем попрощался.

– Мне предстоит еще долгий путь. Курт Сеит приедет, как только управится с делами. Вам абсолютно не о чем волноваться. К тому же он сказал: «Пусть крепко поцелует от меня Леманочку».

Мюрвет улыбнулась.

– Не пройдете ли в дом, я угощу вас бодрящим кофе? Или, может, хотите холодного шербета?

– Нет, спасибо, госпожа. До свидания!

– До свидания!

Азиз Чавуш, развернувшись на каблуках сапог – привычка, должно быть, оставшаяся со времен военной службы, – удалился такими же быстрыми шагами.

Мюрвет подумала, как бы этот молодой человек подошел бы ее сестре Неджмийе, а затем засмеялась. Ее мама в любом случае не пустит в дом еще одного зятя из Крыма. В сущности, то, о чем она подумала, не могло и сбыться. Так, просто пришло на ум. Может быть, молодой человек женат. Медный кувшин давно наполнился, и она даже не заметила, что вода уже давно льется мимо. Она с волнением открыла конверт. Внутри было письмо от Сеита и пять лир. Она положила конверт в карман и взяла кувшины. По пути домой она все думала о муже. Интересно, предсказание какой из гадалок сбылось? Армянской, что дала пепел, или же той, что гадала по фасоли?

Как бы то ни было, самым важным было то, что она знала, где ее муж и что он не сбежал от нее. Она спокойно зашла в дом.

Азиз Чавуш приносил новости от Сеита. Каждый раз Сеит присылал в конверте деньги. Мюрвет никак не отважилась спросить, как долго ее муж еще пробудет в Велиэфенди. Для них это, может быть, окажется новым образом жизни. Сеит будет жить вдали от нее и время от времени отправлять ей деньги.

Октябрь подходил к концу. Как солнце ни старалось, оно уже не справлялось с холодком осени. Утром одного из таких дней снова пришел Азиз Чавуш. На этот раз он сказал:

– Курт Сеит ждет вас в Велиэфенди.

Мюрвет оторопела. Велиэфенди был незнакомым миром. Наконец она спросила о том, о чем не могла спросить долгое время:

– Он сам собирается к нам возвращаться?

Красивое лицо Азиза расплылось в улыбке.

– Я не могу этого знать. Курт Сеит особо не рассказывает, когда и что он будет делать.

Мюрвет чуть было не воскликнула «Мне ли об этом не знать?», но с трудом сдержалась.

– Он ждет вас вместе с детьми. Однако путь долгий. Отправляйтесь рано утром. Если хотите, я могу вас подождать, вернемся вместе. Будет еще лучше.

– Это невозможно. Подготовка к отъезду займет какое-то время. Мы приедем или завтра, или послезавтра. Но как туда доехать?

– Сойдите с поезда в Бакыркее. Если вы спросите, где находится ипподром Османийе, то вам сразу покажут, где он. Когда доберетесь до ипподрома, назовите имя Курта Сеита. Вас тут же отведут к нему.

После того как Азиз ушел, Мюрвет тут же начала готовиться. Она была в волнении и хотела скорее добраться до мужа. Но с другой стороны, ей было очень тревожно. Она не могла понять, есть ли смысл в том, чтобы ехать туда. Сеит позвал их только для того, чтобы избавиться от тоски, или он скажет «Останьтесь со мной здесь»? Если бы она могла знать то, что думает муж, ей было бы спокойнее.

Вечером она рассказала матери о своем решении. Эмине на этот раз категорически не хотела отпускать дочь одну.

– И что это на нашу долю выпало! С детьми, молоденькая женщина, в Османийе, на лошадиные пастбища ты поедешь?! Нет, извини, я таких вещей не понимаю и не потерплю. Здоровья мне и благополучия, ох, Аллах милостивый!

Мюрвет не хотела обижать мать, но все же решила отправиться к мужу. Эмине тут же почувствовала это. Смягчив голос, она продолжила:

– Но если ты непременно скажешь «Я поеду», то тогда поедем вместе. Вдруг с вами что-то случится по дороге? Фетхийе и Неджмийе уж как-нибудь справятся сами.

Они провели всю ночь, собирая детям дорожные принадлежности и одежду. Мюрвет не знала, на какое время они останутся там, и желала быть предусмотрительной.

Следующим днем была пятница. Рано утром они отправились в путь. Когда они наконец добрались до ворот ипподрома, наступило время обеда. Пришло время кормить Шюкран грудью, и ребенок начал капризничать. Мюрвет пыталась успокоить ее, качая на руках. Леман была на руках у бабушки. С того момента, когда девочка узнала, что они приехали повидать папу, она была в неописуемой радости. Перед ними возник Азиз. Весело улыбаясь, он протянул руку:

– Добро пожаловать, сестрица! Добро пожаловать, госпожа! Курт Сеит сейчас занят. Пойдемте, я отведу вас в наш дом. А он попозже присоединится к нам. Проходите!

Следуя за Азизом, они направились к дому. Мюрвет поразило, насколько некрасивая женщина открыла им дверь.

– Моя жена Фейзийе, – представил ее Азиз. – Фейзийе, это жена Курта Сеита. Устрой их, пусть отдохнут. Мы придем позже.

Женщина была не слишком рада гостям. Мюрвет ощутила, что хозяйка ревнует ее. Но все-таки, готовя кофе, Фейзийе вкратце рассказала о своей жизни. Родом она была из Крыма. Ее муж погиб на войне. После побега Азиза из России они познакомились в Синопе, а затем, поженившись, поехали в Стамбул. Как только Мюрвет услышала о Синопе, ей на ум тут же пришло синопское приключение мужа и Шуры. Она с удивлением обнаружила, что еще не излечилась от ревности к ней.

Примерно через час в дверь постучали. Пришли Сеит, Азиз, Демьян и его жена Фатьма. Мюрвет до сей поры никогда не видела мужа в таком мятом и пыльном костюме. Но лицо мужчины, загоревшее на солнце, излучало счастье. В его глаза вернулся прежний блеск. Поцеловав руку Эмине, он обнял жену и со страстью и тоской поцеловал ее в лоб и щеки. Мюрвет покраснела. Затем Сеит по очереди обнял Леман и Шюкран. Жена Демьяна Фатьма тоже была из Крыма. Ее лицо излучало дружелюбие, а манеры были милы и приятны. Фатьма подошла к Мюрвет и взяла ее за руку: