Текст книги "Странность"

10

Следующие несколько дней я провела в модуле. Уборкой в закусочной занимался Ватсон. Я не видела в этом смысла – у нас не осталось продуктов, но даже если бы они и остались, я не стала бы обслуживать этих людей. То, что они сделали, не умещалось у меня в голове. Как мы сумели прожить среди них так долго, не зная, что они нас ненавидят? Как они могли приходить к нам каждый день и смотреть мне в глаза, смеяться глупым шуткам моего отца, улыбаться, когда я приносила им еду, и при этом знать, что при первой же возможности они обдерут даже мясо с наших костей?

А теперь шериф Бейкерсфилд и его помощница Акерман просто грустили, как кастрированные псы, слишком робкие, чтобы свершить хоть какое-то подобие правосудия.

И посреди всего этого оказалась я, ребенок, окруженный взрослыми, запутавшимися в сетях безумия, которое я не могла постичь. Лишь Ватсон создавал какое-то ощущение стабильности, беззаветно посвятив себя исполнению своих задач, какими бы бессмысленными они ни были.

На третий день моей изоляции он вернулся после трудов в закусочной и провозгласил, что она готова к открытию.

– Это что, шутка? – спросила я. Я сидела на стуле у маленького выпуклого оконца и смотрела на небо. Хотя было еще светло, Фобос виднелся в нем, точно бледный призрак. Когда-то он казался мне дружелюбным; я звала его своей маленькой лунной картошечкой, неизменно смеша родителей. Теперь его неровные очертания казались зловещими, его присутствие – угрозой и предостережением.

«Фобос» – значит «страх». Я узнала это в школе.

Пока Ватсон заверял меня, что он не шутит, я наблюдала за тем, как по улице ходят соседи. Пусть в таком свете они были скорее тенями, чем людьми, я узнавала большинство из них по очертаниям, по манере поведения. Осторожная шаркающая походка вдовы Кесслер; прямая спина и широкий шаг Джеремайи Шенка, казавшегося лордом среди крестьян; большое круглое пузо отца Спайви, которое словно тянуло его вперед, как собака – хозяина. Ни один из этих людей не пришел к моей двери за три дня, минувшие с тех пор, как нашу закусочную ограбили, а моего отца посадили в тюрьму. Хоть я и прогнала бы их без разговоров, их безразличие все равно меня ранило.

– Мы никогда больше не откроем нашу закусочную, – сказала я. – Пусть все они подохнут от голода, мне наплевать.

– Они не умрут от голода, – возразил Ватсон. – Урожая из теплиц будет достаточно для нужд населения.

– Ты, я смотрю, хочешь, чтобы мне стало еще хуже, Ватсон.

– Нет, мисс Кр…

– Заткнись.

Он заткнулся. Мне хотелось почувствовать себя виноватой, но я не смогла. Мне самой было слишком плохо, чтобы я могла уделить какое-то сочувствие Автомату. Правда была в том, что я не хотела говорить с посудомойщиком. Я хотела поговорить с мамой. Я нуждалась в ней, но не могла даже включить цилиндр, который она мне оставила. Прежде он не казался мне достойной заменой, однако теперь мамин голос и ее консервированные советы были нужны мне больше, чем окружавший меня воздух. Но вместо них у меня был только этот дурацкий кухонный агрегат, который только и говорил о том, что мы должны кормить тех, кто нас ограбил, как будто ничего не случилось. Автоматы неразумны. Особенно Ватсон, подумала я. Мне представилось, как он переступает через мой окровавленный труп, торопясь подать горячую яичницу Сайласу Мундту, и Джо Райли, и тем гротескным зеленоглазым шахтерам, что выползли из марсианской почвы, точно дьяволы из сна.

Этот ничтожный город полон ничтожных людей. Трусы и воры, все до единого.

Я не могла больше этого выносить. Я принялась собирать вещи. А когда закончила, сказала:

– Ватсон. Иди за мной.

Солнечный свет отражался от металлического борта «Эвридики», и она казалась упавшей звездой, застрявшей в боку Нью-Галвестона. Длинная тень корабля падала на хижину Джо Райли. Я подходила к ней с опаской. Хоть я и знала, что он трус, я помнила папино предупреждение: трусы скорее причинят тебе боль. У Джо было время потрястись из-за моих угроз, и я не могла предсказать, как он поведет себя, когда снова меня увидит.

Я постучалась в дверь. Был ранний день; уж конечно, к этому времени Джо должен был проспаться.

Он не ответил. Я постучалась снова, выкрикивая его имя, и прождала у двери несколько минут. Наконец мне стало ясно, что либо его нет дома, либо он не собирается мне открывать. Такую очевидную вероятность я не учла. Я развернулась, чтобы уйти, пристыженная и разъяренная. Меня остановил грохот рампы, опускающейся от днища блюдца.

Я гадала, кто по ней сойдет. Один Джо в корабле или вместе с культистами? Может быть, с ним Салли Милквуд? Все, что мне было известно о культистах, я вычитала из книг или услышала от детей в школе. Я представила себе, как они выливаются из блюдца злобным потоком, сверкая ножами, готовые срезать мясо с моих костей и зажарить его на своих каннибальских кострах.

Но Джо был один, он осторожно спустился по рампе и остановился возле нее с лицом, на котором я ничего не смогла прочесть. Оно было бледным и обвисшим. Я поняла, что не могу прочесть его выражение, потому что читать там нечего: главным качеством Джо была его пассивность, и теперь он стоял, ожидая нового порыва ветра, который повлечет его дальше.

«Что ж, вот и я», – подумала я.

– Они идут за тобой, – сказала я. Конечно же, это была ложь. Им было наплевать.

Джо воспринял эту новость всем телом. Он отшатнулся, споткнулся о край рампы и плюхнулся на задницу.

Вдохновленная отсутствием сопротивления, я подошла к нему. За мной следовал Ватсон.

– Наверное, они тебя повесят.

– Что ж, – сказал Джо. Он смотрел в сторону пустыни. – По крайней мере, ты будешь довольна.

– Если я поднимусь на «Эвридику», я найду там цилиндр моей мамы?

Он уставился на меня в очевидном замешательстве. Это было первое настоящее выражение, которое я увидела на его лице в тот день.

– Что?

– Ты слышал мой вопрос.

– Слышать-то слышал, но не понял.

– Мотыльки украли цилиндр с моей мамой. Он на твоем корабле? – Я ощутила, как внутри меня поднимается мощная волна печали, и с трудом удержала себя в руках.

– Я знаю, что ты ненавидишь меня, Анабель. Но ты обвиняешь меня в очень подлых вещах.

– Тогда что ты делаешь? Как ты связан с этими людьми?

Он избегал моего взгляда.

– Это не имеет значения.

У меня не было желания с ним спорить. Джо все равно не сказал бы мне правды, а я боялась разрыдаться, услышав очередную ложь. Я не хотела дарить ему это удовлетворение.

– Значит, он у них?

Джо вздохнул и покачал головой. Он смотрел на землю между своими вытянутыми ногами.

– Что у них? – сказал он.

– Цилиндр, – напомнила я, с трудом сохраняя терпение.

– Ну, если они его забрали, значит, наверное, он у них.

– Ты отведешь меня к ним.

Это его проняло. Джо выпрямился и наконец-то посмотрел мне в глаза.

– Вот уж хрен.

– Ты отведешь меня к ним или будешь болтаться на виселице. Ты, может, и трус, но не дурак, я знаю. Это легкий выбор.

Джо бросил взгляд на город. Может быть, он думал, когда за ним придут люди шерифа. Может, гадал, станут ли они тратить время на суд. Разумеется, я понятия не имела, какие дела он на самом деле ведет с культистами; однако в угрозу виселицы Джо поверил легко, а значит, дела эти были гнилыми. И я надеялась, что это заставит его пойти туда, куда я его погоню.

– Я не знаю, где они, – сказал он. – Точно не знаю, по крайней мере. – Но по его тону я поняла, что он готов сдаться. Это было самое обычное нытье, которого я наслушалась на школьном дворе.

– Не страшно, ведь, готова поспорить, мне известно, кто это знает.

– И кто же?

– Салли Милквуд.

Он умоляюще посмотрел на меня.

– Не надо, Анабель. Перестань.

– Собирай вещи.

– Девочка, Салли не из тех людей, с кем стоит связываться. Выкинь это из головы.

– У Ватсона на спине есть грузовой отсек. Можешь им воспользоваться.

– Мы берем с собой Автомат?

Вот и все. Он сдался.

– В кратере полно песка, – сказал Джо, отчаянно пытаясь выставить перед нами любые преграды, какие только приходили ему в голову. – Ему не пройти там без гусениц.

– Я знаю. Они наверняка найдутся в мастерской мистера Уикхэма в Дигтауне.

– Ради всего святого!

Я замолчала и уставилась на него. Лицо Джо покраснело; он выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь, Анабель! Кратер полон Странности! Туда нельзя идти только потому, что тебе вожжа под хвост попала. Это дело жизни и смерти! Это серьезно!

– Они кое-что у меня украли, – тихо и спокойно проговорила я. – Украли то, что нужно мне и моему отцу. Я сидела и ничего не делала, пока все вокруг пожимали плечами, позволяя этому случиться и выдумывая причины, по которым это нужно было позволить. А потом, когда мы оступились, они набросились на нас и отобрали у нас еще больше. Уж не сомневайся, это очень серьезно. Возмездие грядет, и принесу его я.

Джо вздохнул и описал два или три тесных круга. К тому времени, как он снова заговорил, он тоже сумел успокоиться.

– Странность сбивает людей с пути, Анабель. Ты не слышала тех историй, что слышал я.

– Я слышала всякие истории. Все это сказки. Все это оправдания, которыми вы пользуетесь, чтобы ничего не делать. Я не верю в сказки, Джо Райли.

– Люди возвращаются оттуда другими. Богом клянусь, это правда.

– Ватсон, пойди и скажи шерифу Бейкерсфилду, что мистер Райли здесь и ожидает правосудия. Скажи, что он размахивает пистолетом.

– Хорошо, мисс Крисп.

– Господи Иисусе. Подожди минутку. – Джо с силой потер глаза ладонями. – Ладно, я отведу тебя. Я отведу тебя.

Я посмотрела на солнце. Был поздний день. В небе виднелась меловая тень Фобоса.

– До темноты еще несколько часов, – сказала я. – Этого хватит, чтобы подготовиться. Я хочу выйти до заката.

Часть вторая
Что я предприняла

11

Мы пустились в дорогу, когда начало вечереть. Не самое благоприятное время для начала путешествия, но до Дигтауна было недалеко – час пути, не больше. Джо Райли тащил рюкзак с нашими обогревательными палатками. Все прочие мелочи, которые могли нам пригодиться – еду и воду, походную плиту и котелок, топливо для костра, – мы выгребли из кладовых корабля и сложили в маленький грузовой отсек в корпусе Ватсона.

Никому из нас не хотелось дожидаться дня. Джо – потому что он боялся виселицы, мне – потому что я не смогла бы вынести больше ни минуты рядом с этими людьми.

Я ожидала, что, когда мы сделаем первые шаги прочь от города, на меня накатит ощущение грандиозности. Это же было манящее приключение вроде тех, о которых я читала в журналах. Я хотела испытать это чувство торжественности, захватывающих перспектив. Но ничего подобного не ощутила. Был только долгий и скучный пеший путь – три мили до Дигтауна, а потом одному богу ведомо сколько еще, пока мы не найдем ту темную нору, что служила укрытием Сайласу и его приспешникам.

Нью-Галвестон постепенно удалялся от нас. Вопреки себе я часто оглядывалась, пока он не превратился в мягкое свечение у самого горизонта, точно от лампы, которую кто-то оставил гореть в пустой комнате. Сумеречное небо было из самых прекрасных, которые мне случалось видеть: солнечный свет стал розово-сиреневым росчерком на горизонте, а марсианские луны сияли. Без модулей и муниципальных обогревательных ламп, служивших защитой от ветра, ничто не могло уберечь нас от его пронизывающего до костей холода. Он налетал с темных равнин, точно какой-то древний дух, примитивный и голодный.

Теперь, когда путешествие перестало быть планом, родившимся из моего гнева, и воплотилось в реальность, меня коснулся первый порыв сомнения. Я спрашивала себя, не совершила ли я опасную ошибку. Возможно, я все-таки была глупым ребенком и запустила процесс, который меня убьет.

Джо Райли, должно быть, прочитал что-то из этого на моем лице. Он рассмеялся:

– Уже устала, малышка?

– Нет.

– Ты начинаешь отставать.

– Я держусь рядом с Ватсоном, – сказала я. Отчасти это было правдой. Неспешные ноги Ватсона замедляли его продвижение. Но правдой было и то, что я устала. Этот день подточил меня.

Земля между Нью-Галвестоном и Дигтауном была плотной и утоптанной, так что на ней Ватсон показывал себя неплохо. Но все должно было измениться, когда мы достигнем кратера Пибоди, где нам придется иметь дело с камнями и песком. Я боялась, что он не сможет за нами успевать, даже на гусеницах. Ветер будет нести песок прямо на нас, и из-за него у Ватсона заклинит шестеренки. На мелкий ремонт Автоматов я была способна, но не знала достаточно, чтобы помочь ему справиться с чем-то серьезным. Я надеялась, что Джо знает.

– Ты как, Ватсон?

– Я в превосходном состоянии, мисс Крисп.

Джо спросил:

– А почему он так разговаривает?

– Как?

– Как англичашка.

– У него такой цилиндр.

– Да, Анабель, я понимаю, что у него такой цилиндр. Я спрашиваю, почему он запрограммирован разговаривать как британец.

– Потому что он – Ватсон, – объяснила я, как будто глупому ребенку. – Ты разве не знаешь, кто такой Ватсон?

– Стал бы я спрашивать, если бы знал?

Я не хотела ему рассказывать, но не смогла придумать хорошего повода этого не делать, за исключением чистого упрямства.

– Так зовут помощника Шерлока Холмса.

Джо ненадолго задумался.

– Кажется, я о нем слышал. Это ведь герой детективов, да?

Я позволила тишине послужить моим ответом. У меня не было желания устраивать этому человеку урок литературы.

– А ты, получается, Шерлок Холмс?

Я вспыхнула.

– Нет.

Он рассмеялся, но развивать эту тему не стал. Только сказал:

– Необычное имя для посудомойщика.

– В Ватсоне нет ничего необычного.

– Вот уж точно, нет. Прямо как в том, что ты видишь вокруг себя, девочка. Здесь все не так, как в историях, которые ты читаешь в своих книжках. Здесь все грязно, и скучно, и реально. Надеюсь, мы не успеем умереть до того, как ты это усвоишь.

Дигтаун располагался на маленьком плато рядом с крутым спуском в кратер Пибоди. Со стороны Нью-Галвестона горстка лачуг, из которых состоял город, напоминала корону всклокоченных волос на голове погребенного великана. С расстояния казалось, что шахтеры сообща гасят на ночь огни, но вблизи я увидела, что на самом деле кое-где лампы все-таки горели, кое-где были дома, еще хранившие тепло и свет.

И все же репутацию проклятого города Дигтаун заслужил. Я была рада, что Джо Райли составлял мне компанию в этом больном месте, хотя скорее позволила бы вырвать мне язык с корнем, чем призналась бы в этом.

Порой, когда ветра не было или он дул с юга, до Нью-Галвестона доносился шум работающих машин, создавая впечатление, что Дигтаун – город неутомимых трудяг. Поэтому, поднимаясь к нему по пологому склону, я ожидала, что меня встретит атмосфера кипучей деятельности, человеческая суета и скрип механизмов. Но когда мы вошли в Дигтаун, он казался мертвым. Те немногие люди, что попались мне на глаза, сидели на крыльцах или медленно бродили по паутине грунтовых дорог, вихлявших через весь город. Не подавали голоса мощные машины. Не выкрикивали команд бригадиры. В воздухе висела мучнистая зеленая пыль, словно огромная дыра в земле выдыхала в атмосферу крошево Странности. Я достала из кармана носовой платок и завязала им нижнюю часть лица. Выглядела я, должно быть, как бандитка, но мне хотелось, чтобы у меня в легких оказалось как можно меньше этой пыли. Джо Райли проследил за моими действиями без комментариев. Сам он их не повторил.

Разумеется, мы привлекали внимание: девочка, не желающий летать пилот и кухонный Автомат. Хоть это и не побудило никого заговорить с нами, мы, как магнит, притягивали к себе все взгляды. Я чувствовала их кожей. Здесь все должны были знать, что случилось в «Матушке Земле». И кто я такая, они тоже должны были знать.

Я поняла, что не вижу ни единой женщины. Я знала, что здесь живет вдова Кесслер, но неужели она здесь одна? Неужели это город мужчин и для мужчин? Я чувствовала себя непривычно уязвимой. Массивный корпус Ватсона, обычно внушавший уверенность, казалось, только привлекал к нам лишнее внимание. Если бы он не был таким шумным…

Мистер Уикхэм вел свои дела в большом сарае неподалеку от шахты. На двери простой белой краской было написано слово «Запчасти», со временем облезшее и приобретшее призрачный вид. Из трубы не шел дым, окна были темными. Я заколебалась, но Джо Райли подошел к двери и постучал в нее кулаком.

Из мастерской донесся приглушенный голос. Джо воспринял это как приглашение и вошел внутрь. Я последовала за ним, а Ватсон остался ждать у двери.

Внутри было темно, если не считать нескольких тонких ниточек лунного света, который просачивался между плохо пригнанными друг к другу досками. Мастерская была завалена металлическими деталями: маленькими и большими бурами, колесами, тележками, сломанными цилиндрами, запчастями к Автоматам самых разных возрастов. Большую часть дальней стены занимал холодный очаг. В мастерской пахло машинами: маслом и смазкой, металлом и пеплом. Она напоминала остановившееся сердце.

Через несколько секунд я сумела различить среди металлолома мистера Уикхэма. Он сидел за столом у очага. Его огромное тело, во внешнем мире бывшее таким внушительным, как будто естественным образом сливалось с огромными механизмами, стоявшими и висевшими вокруг него.

– Что ж, это должно быть интересно, – сказал мистер Уикхэм.

Он не стал подниматься со стула и не предложил нам сесть. Сидя в тени, со своими обвисшими усами и зелеными глазами, он казался каким-то сказочным существом. У него были громадные руки, словно его создали для того, чтобы раскидывать взрослых мужчин, будто веточки.

– Нам нужны гусеницы для пустыни, Гарри, – сказал Джо Райли.

Мистер Уикхэм бросил взгляд на пилота, но лишь на мгновение; его внимание оставалось сосредоточенным на мне.

– Вы избрали не лучшее место для прогулок, юная леди.

Он всегда был со мной вежлив, когда заглядывал в Нью-Галвестон, и эта фраза напугала меня больше, чем прием, оказанный нам снаружи.

– Я не сделала ничего плохого.

– Это не всегда имеет значение.

Джо сказал:

– Мы уйдем отсюда, как только получим гусеницы.

Мистер Уикхэм посмотрел нам за спины, на открытую дверь. Со своего места он мог разглядеть ждущего снаружи Ватсона. Оценив Автомат, он снова посмотрел на меня. С Джо он так и не заговорил, и даже не подал виду, что заметил его присутствие.

– Что ты задумала, Бель?

Я была рада, что он задал этот вопрос, потому что тот напомнил мне о моей цели. Я решила не рассказывать ему о Салли Милквуд. Я не знала, знаком ли он с ней, а если знаком – не предупредит ли ее.

– Я собираюсь пойти в кратер и отыскать ублюдков, которые украли мою маму. Тех, с кем у всех остальных кишка тонка связываться.

Он пропустил это обвинение мимо ушей.

– Я думал, твоя мама на Земле.

– Я говорю о цилиндре с ее голосом.

– О, понятно.

– Гарри, мы просто… – встрял Джо.

– Заткни свой проклятый рот, Райли. Там, где мне тебя слышно, ты разговаривать не будешь. Усвоил?

Джо засунул руки в карманы и отвернулся. Кивнул и уставился в пол. Здесь, как и везде, он был побитым псом.

Мистер Уикхэм уперся ладонями в колени и оттолкнулся от стула. Я слышала, как у него захрустели суставы. Когда мне показалось, что ноги его не удержат, он ухватился за стену и восстановил равновесие. Я никогда раньше не видела, чтобы у него возникали такие трудности, и подумала, не болен ли он. С тех пор, как мистер Уикхэм в последний раз приезжал в Нью-Галвестон, прошло немало времени. Он прошел мимо нас и направился к выходу, где осмотрел корпус Ватсона, его ноги, предназначенные для коротких, легких переходов, его ступни с резиновыми подошвами, созданные для того, чтобы не скользить на мокром полу.

– Ты берешь с собой посудомойщика.

– Нашу закусочную обчистили. Если я его оставлю, они и его на запчасти разберут.

Мне подумалось, не предложит ли он присмотреть за Ватсоном, пока меня не будет. Он не предложил.

– Бель, на том цилиндре не запрограммирована личность твоей мамы. Это лишь послание, которое она для тебя оставила, вот и все. Он не такой, как тот, что стоит у Ватсона.

Мне хотелось разозлиться на него, но в голосе мистера Уикхэма не слышалось снисходительности. Было похоже, что он пытается понять мои мотивы, пытается собрать мою логику, как головоломку. Поэтому вместо того, чтобы рявкнуть на него, я сказала:

– Я знаю. Я не дурочка.

– Ты кто угодно, только не дурочка. Но мир не таков, как тебе кажется, и я боюсь того, что с тобой случится, когда ты это поймешь. И ты могла бы подыскать себе лучшего спутника для этого путешествия.

– Ватсон – мой лучший друг.

– Я говорю не об Автомате, и, думаю, ты это понимаешь.

– Мистер Райли знает дорогу.

Мистер Уикхэм спокойно посмотрел на меня.

– Я очень сильно в этом сомневаюсь, Анабель. Я сомневаюсь, что этот человек хоть что-нибудь знает о том, что расположено дальше чем в сотне футов от дверей его дома. Я думаю, ты должна осознать, что, отправившись туда – хоть с ним и кухонным Автоматом, хоть сама по себе, – ты попадешь в место, из которого можешь не вернуться.

Я слушала молча. Он говорил, что я, скорее всего, умру. Я не привыкла, чтобы взрослые разговаривали со мной так откровенно. Разве ему не положено щадить мои чувства, потому что я еще ребенок? Разве ему не положено пытаться меня остановить? Это одновременно захватывало и пугало.

– Мистер Уикхэм? А где все жители Дигтауна?

Он постучал Ватсона по плечу и жестом велел ему обойти лавку. Ватсон двинулся в указанном направлении так спокойно, словно пришел сюда всего лишь ради изрядно запоздавшей чистки.

– В шахте. Они там теперь, считай, живут. Наверное, и я скоро к ним присоединюсь. – Он пошел следом за Ватсоном вдоль торца мастерской. – Это займет у меня какое-то время. Ничего тут пока не трогай.

– Нам все равно еще нужно кое-куда зайти, – сказал Джо. – Мы дадим тебе ночь и вернемся утром.

Мистер Уикхэм не остановился, как будто ничего не услышал.

– Мне интересно, какой у тебя план, – сказал Джо. Я вышла за ним на дорогу, под плотный звездный занавес. Джо, похоже, знал, куда идет. Его вопрос был естественным, но вызвал у меня приступ тревоги. На самом деле я не очень хорошо знала, что собираюсь делать.

– Я заставлю ее отвести меня туда точно так же, как заставила тебя привести меня сюда.

– Если ты пригрозишь Салли полицией, результат может оказаться не тем, на который ты рассчитываешь.

Я спустила ему это замечание. Скоро увидим.

– А что будет, когда ты туда доберешься? Пригрозишь Мотылькам шерифом Бейкерсфилдом?

Я бросила на него косой взгляд.

– Ты, похоже, думаешь, что я иду туда с ними разговаривать.

– А что, черт возьми, еще ты собираешься там делать?

Я не хотела произносить это вслух, потому что боялась, что Джо надо мной посмеется. Боялась, что этот смех покончит с моей решимостью. Но правда заключалась в том, что у меня не было желания торговаться или умолять. Я собиралась обрушиться на их лагерь подобно ангелу ада и спалить их так, чтобы только подошвы остались. Я понятия не имела, как я это сделаю, но была намерена обратить это место в дымящиеся руины.

И все же я понимала, что мы – всего лишь парочка городских жителей, направляющихся в лагерь сумасшедших и воров. Я не ответила.

Джо не стал на меня давить. Он лишь покачал головой и продолжил идти.

Если дороги в Дигтауне и прокладывались по какому-то принципу, постичь его я не могла. Казалось, будто город проектировал ребенок. Пар, поднимавшийся из шахты, замерзал в марсианской ночи и опускался обратно на город ледяным туманом, укрывал дороги легким снежком, которому предстояло растаять при первом прикосновении солнца. Он хрустел под нашими шагами, губя любые попытки не привлекать внимания. Время от времени я замечала в окнах движение, когда занавеска отдергивалась и наружу выглядывало призрачное лицо с зелеными дисками отражающих слабый свет глаз. В домах свет горел редко; большинство тех, кто все еще обитал на поверхности, жили в темноте, словно готовясь присоединиться к своим собратьям под землей.

Странность уже текла по венам этих людей, меняя их. Делая их иными.

Мою кожу покалывало от страха. Я представляла себе, как друзья убитого шахтера скрываются в тенях у дороги, следят за мной из переулков или из-за занавесок, вытаскивают из ножен длинные кинжалы. Позади нас открылась дверь; я обернулась и увидела очертания мужчины, который стоял на фоне звездного неба и смотрел нам вслед. Джо торопливо потянул меня за собой; сам он оглядываться не стал.

Мы быстро достигли окраины Дигтауна и остановились у маленького дома на самой границе, стоявшего чуть поодаль от предшествовавших ему покосившихся деревянных построек. Хотя он мог похвастаться деревянным фасадом и даже крыльцом, остальная часть его была выкопана в склоне холма. Он казался гибридом тех домов, что его окружали, и тех, которые можно было увидеть в Корнях: дешевых, построенных из глины, сливающихся с Марсом так, как наши нью-галвестонские модули были попросту не способны.

Единственное окошко заливал теплый свет очага. Джо постучался, и резкий звук отдался эхом вдоль дороги.

Дверь распахнулась. Проем заполнила Салли Милквуд, положив одну руку на створку, а другой сжимая винтовку, ствол которой висел в футе над полом. В губах у нее была сигарета, и Салли лениво достала ее, оглядывая нас с головы до ног. Вблизи она оказалась намного крупнее: ростом почти шесть футов, толстая, как бочка, коротко и небрежно остриженные волосы окружают лицо, подобно короне злого солнца. Нахмуренный лоб темной бороздой пропахала единственная морщина. Я думала, что буду готова встретить Салли лицом к лицу, но неожиданно почувствовала, что теряю контроль над собой, будто у меня под ногами провалилась земля.

За спиной у нее, по обе стороны от горящего очага, сидели девушка и мальчик-подросток. Они были так похожи друг на друга – светло-каштановые волосы, круглые веснушчатые лица, – что я сразу угадала в них брата и сестру. Они показались мне знакомыми.

Салли не отошла в сторону и не отставила винтовку.

– Джо, – сказала она.

– Привет, Салли. Прости, что без приглашения.

Она ожидающе глядела на него.

– Это вот Бель Крисп.

– Мы встречались.

– Ну да. Конечно.

– Если пришел за новой партией, то ты слишком рано. Я же тебе говорила, что ты слишком на него налегаешь. Если у тебя все кончилось, ты сам виноват.

– Я здесь не поэтому.

Салли посмотрела на меня, пригвоздив взглядом к месту.

– Да, похоже на то.

Сидевший у огня мальчик неспешно подошел к нам. У него было широкое, похожее на луну лицо. Когда он приблизился, я его узнала.

– Посмотри, нет ли у нее с собой сладких булочек, – сказал он. Это был Билли Шенк, а значит, девушка была его уродливой сестренкой Лорой. Раньше я встречала их в школе, но однажды они перестали туда ходить, и поползли слухи, что они подались в самогонщики. Это были дети Джеремайи Шенка. Должно быть, у них Джо и покупал свою проклятую выпивку.

– Ни хрена у меня для тебя нет, – сказала я Билли.

– А что, когда-то было?

Салли поставила винтовку возле двери и вошла в дом, не закрыв перед нами дверь. Она села на табурет возле очага и растоптала сапогом окурок. Ее дом напоминал крысиное гнездо. Пол был не подметен и забросан мусором, типичным для людей, которым плевать на собственную жизнь: обглоданными куриными костями, песком и грязью, скомканным бельем и клочками бумаги. Маленький проем в дальней стене вел в соседнюю комнату, где я разглядела очертания их самогонного аппарата.

Немного поколебавшись, Джо спросил, можем ли мы войти. Салли не стала утруждать себя ответом, поэтому он подошел, уселся на полу рядом с ней и протянул руки к огню.

– Заходи, Бель. Присядь.

Я вошла внутрь и закрыла за собой дверь. Но не смогла заставить себя усесться рядом с ними у очага и осталась стоять у входа, замерзшая и неуверенная.

Салли посмотрела на меня, и на гладкую кожу ее щеки лег отблеск огня. Свет отразился в ее глазу; я вспомнила о темных силах, которые приписывались культистам, и содрогнулась.

– Присядь, – повторил Джо, и я подчинилась. Полом в доме служила утоптанная земля, поверх которой был брошен коврик; после долгого пути он показался мне на удивление удобным. Ноги у меня затекли и болели. Я впервые проводила ночь вдали от своего теплого модуля. Вглядываясь в огонь, я думала о том, что скоро у нас не будет даже таких примитивных удобств.

На меня смотрела сидевшая с другой стороны от Салли Лора – тощее, как шпала, создание из костей, хрящей и желчи. Она не говорила ни слова и вообще никак на меня не реагировала, только пялилась, как скотина на проезжающий трактор. Я чувствовала себя так, будто зашла в ловушку и меня окружили враги, и сожалела главным образом о том, что со мной покончит сборище глупцов.

Салли подняла с пола оловянную тарелку и вгрызлась в куриную ногу. Жир покрыл ее пальцы и губы; она ела беззастенчиво, словно ее не мог коснуться ничей взгляд. Я смотрела на нее, завороженная. Она была грабительницей и, судя по всему, самогонщицей, а возможно и убийцей, – но при этом от нее исходило такое ощущение силы и уверенности в себе, какого я не привыкла встречать у женщин. Мама была сильной, а вдова Кесслер вызывала уважение везде, где появлялась, но это было нечто совершенно иное. Таившаяся в этой женщине опасность гипнотизировала меня. Я жаждала увидеть, как она вырвется наружу.

– Раз уж вы здесь, можете рассказать мне, зачем пришли.

– Ты отведешь нас в кратер, к Сайласу Мундту, – сказала я. Звук собственного голоса поразил меня. В этом убогом месте он казался тихим и жалким.

Но он все же заставил ее снова напрячься. Салли прищурилась на Джо в свете озарявшего их лица пламени, а потом посмотрела на меня. Я как можно более гневно взглянула на нее в ответ, но была уверена, что она чует мой страх. Какое-то время Салли жевала, размышляя.

– Что ты задумал, Джо Райли? Зачем ты тащишь с собой дочку Криспов?

– Почему ты разговариваешь с ним? Говори со мной. Я тут главная. Мы собираемся вернуть мою маму.

Я ожидала, что Салли меня заткнет, но она уставилась на меня так, словно я заговорила по-французски.

– Что, черт возьми, ты несешь? – А потом она спросила у Джо: – Сайлас что, людей похищать начал?

– Она имеет в виду цилиндр, – объяснил Джо. – Цилиндр с записью голоса ее матери. Сайлас со своими людьми забрал его, когда, э-э… когда они грабили закусочную.

Салли отреагировала на это не сразу. Она откинулась на своем табурете и придвинула ноги ближе к огню. Какое-то время она смотрела на языки пламени, а когда заговорила, я не сразу поняла, что обращается Салли ко мне.

– У этого мира свои правила; правила, о которых ты ничего не знаешь. Это не твоя вина, потому что тебе неоткуда было о них узнать. Мне жаль, что вашу закусочную ограбили, и мне жаль, что твой отец не сумел совладать со своей уязвленной гордостью. Но ты не можешь прийти сюда и ожидать, что люди…