Текст книги "Привидение в доме умалишенных"

– Что ты говоришь? – переспросил его Гаммонд и даже привстал от удивления. – Догадался-таки наконец твой директор, что в этой истории, о которой я твердил ему уже несколько раз, есть немало правды?

– Да, догадался, да и только с помощью знаменитого сыщика Ника Картера, которого директор вызвал, чтобы расследовать наконец и раскрыть эту таинственную нечистую силу в тюрьме. Вообще говоря, Ник Картер-то главным образом и попросил меня узнать от тебя подробности относительно того, где может находиться таинственный Рулоф.

– Вот как, наш знаменитый сыщик, значит, желает от меня узнать, где находиться Рулоф, – повторил старик, задумчиво глядя вдаль. – Ну что, ему я, пожалуй, скажу. Этот старый упрямец, директор, долго просил бы меня, пока я согласился бы удовлетворить его любопытство. Ты сам знаешь, как часто он смеялся над моей "блажной", как он называл, идеей. Ну слушай же: Рулоф, по моему твердому убеждению, живет в маленьком переулочке, вблизи главного входа в тюрьму, в третьем доме налево, если идти от церкви. Этот домик имеет позади маленький флигель, в подвале которого, говорят, и живет старик Рулоф. Его самого ведь и не увидишь никогда, а только какую-то некрасивую старую женщину, которая, насколько я знаю, ведет его хозяйство. – Вот все, что я могу тебе сообщить.

– Спасибо, тестюшка, пока с меня хватит и этого: все же ты дал весьма ценные указания. Посмотрим, не удастся ли откопать теперь эту старую лису.

С этими словами сторож встал, крепко пожал старику руку, быстрыми шагами пошел обратно по направлению к своему дому, так как решил, что возвращаться в тюрьму уже поздно, и кстати можно провести лишний вечер дома.

Когда он на другой день явился с докладом к директору, то уже застал там приехавшего из Нью-Йорка Дика, с которым директор его сейчас же и познакомил.

Дик, знавший уже со слов директора все подробности дела, вплоть до ночного исчезновения Занони, выслушав доклад Прейса, решил немедленно приняться совместно с ним за дальнейшие поиски Рулофа.

Простившись с директором, Дик и Прейс вышли из тюрьмы и направились в указанный Гаммондом переулок.

Он представлял из себя настоящую трущобу, в которой жила только самая бедная часть населения. Дома все более или менее развалились, грязные разбитые стекла окон выглядели мрачно и угрюмо. Прейс скоро нашел указанный Гаммондом дом и вошел вместе с Диком в открытую дверь. Они увидели перед собой длинный темный проход, очевидно, выходивший во двор и, пробравшись по нему ощупью вдоль стены, натолкнулись на вторую, к счастью, тоже не запертую дверь. Осторожно открыв ее, Прейс заглянул в образовавшуюся щель и убедился, что действительно видит перед собой тот двор, о котором говорил Гаммонд.

На последнем, казалось, не было ни души. Оглянувшись направо и налево, не наблюдает ли кто-нибудь за ними, Дик и Прейс вошли во двор. Прямо впереди стоял флигель, маленькое кирпичное строение с плоской крышей в один этаж с подвалом, первый этаж казался необитаемым, тогда как на окнах подвала красовались сомнительной чистоты занавески.

– Так вот где живет Рулоф, – пробормотал Дик, – интересно знать, что нам придется увидеть.

Он энергично постучал в покосившуюся дощатую дверь подвала. Ничто не шевельнулось, но Дик продолжал стучать, пока, наконец, за дверью не послышались медленные шлепающие шаги. Дверь полуоткрылась, и неприятный старческий женский голос с проклятьями и ругательствами спросил, кто имеет дерзость так громко и долго стучать. Дик хладнокровно ответил, что они чиновники городской полиции и посланы осмотреть этот флигель, чтобы определить степень его обитаемости: Вместе с этим он достал оправдательный документ, который так же, как и полицейские чиновники, всегда носил при себе. Уловка его подействовала.

Дверь тихо растворилась, и оба посетителя вошли в маленький коридор, весь потонувший в грязи.

Женщина ворча пошла вперед и открыла какую-то дверь. Она вела в комнату, которую скорее можно было назвать просто ямой. Кроме кровати с разорванной периной, в ней находился только совершенно уже расшатавшийся комод и два кривоногих стула. Дик внимательно разглядывал пол, так как полагал, что отсюда должны были начинаться тайные ходы, которые вели внутрь тюрьмы. Но ничего подозрительного он не заметил.

– А другие такие хоромы есть еще у вас? – спросил он, обращаясь к старухе.

– Конечно, есть, мистер, – ответила старуха, осклабившись, – вот еще кухня.

Она пошла вперед, ковыляя и прихрамывая, прошла весь коридор и открыла другую дверь, из которой понесло такими ужасными испарениями, что Дик даже отшатнулся. Но он преодолел свое отвращение и вошел в кухню, всю пропитанную запахом гнилых овощей и застоявшихся помоев. Старуха подошла к плите и с отвратительной улыбкой подняла крышку с одного из стоявших на ней горшков.

– Сегодня у нас праздничный обед, мистер, – сказала она, – собачье жаркое, если не побрезгуете, милости просим к обеду.

Дик только отрицательно покачал головой и, не обращая внимания на болтовню старухи, все время внимательно разглядывал помещение. Но результат был все тот же отрицательный. Он понял, что таким поверхностным осмотром здесь ничего нельзя было найти и невозможно было узнать, здесь ли искать начало подземного лабиринта или нет.

Сделав для виду несколько отметок в своей записной книжке, он вышел в сопровождении Прейса из квартиры и отправился прямо в полицейское управление, так как был уверен, что старуха будет за ними следить.

В тот же день вечером Дик снова отправился к квартире старухи в надежде увидеть, быть может, самого Рулофа. Прейс сопровождал его.

Так как на их повторный стук никто не пришел им открыть, то Дик открыл дверь отмычкой и проник в вонючую квартиру. Первое, что бросилось в глаза сыщику, было лежавшее на полу платье, то самое, которое он видел днем на злой старухе, рядом с этим платьем лежали и некоторые принадлежности мужского туалета.

Тогда ему все стало ясно: женщина, так нелюбезно встретившая их сегодня днем, была, очевидно, не кто иная, как сам Рулоф. Дик снова самым тщательным образом принялся осматривать каменный пол лачуги и на сей раз труды его увенчались успехом. Через некоторое время он нашел несколько каменных плит, которые, казалось, сидели не совсем крепко; ему удалось приподнять их. В образовавшееся отверстие он увидел глубокий, совершенно темный спуск, нечто вроде колодца, из которого поднимался затхлый, отдающий гнилью, воздух.

Недолго думая, Дик зажег свой фонарь и по свешивавшейся в колодец железной лестнице спустился вниз. Прейс остался караулить наверху. Не успел Дик почувствовать под ногами твердую почву и сделать несколько шагов вперед по какому-то узкому подземному коридору, как из глубины его раздался пронзительный крик о помощи. Он завернул за угол и увидел перед собой ужасное зрелище.

В уютной, слабо освещенной розовым фонарем комнате, неподвижно лежал на полу какой-то старик, весь в крови, а над ним стояла молодая женщина с окровавленным ножом в руке. Увидев сыщика, последняя, как кошка, прыгнула к противоположной двери и бросилась бежать дальше по подземному ходу. Началась бешеная погоня, но с помощью своего фонаря Дик имел возможность не терять из виду убийцу, в которой он сразу узнал красавицу Занони.

Но вдруг она исчезла, точно сразу провалилась сквозь землю. Дик остановился в нерешительности, а затем стал медленно продвигаться вперед в том направлении, куда скрылась Занони. Вскоре он услышал над своей головой отдаленный гул человеческих голосов, затем выстрел, и наконец все вновь стихло.

Внезапно в двух шагах от него в стене подземного коридора открылась потайная дверь, и из нее выскочила Занони.

В один прыжок она была уже около сыщика и ловким ударом выбила из его рук фонарь. Расчет был ясен: она хотела воспользоваться наступившей темнотой и скрыться от преследования.

Но ее план не удался. Дик успел схватить ее за платье, и между ними завязалась в темноте отчаянная борьба. Занони, чувствуя себя проигравшей, не щадила ни себя, ни своего противника. Она царапалась и кусалась, как взбесившаяся кошка, и вскоре все лицо и руки Дика были сплошь покрыты ранами. Но наконец ему удалось ударом кулака оглушить свою страшную соперницу.

Он зажег спичку, нашел свой фонарь и, засветив его, заглянул в оставшуюся открытой дверь в стене. Она, оказывается, вела в такой же колодец, как и тот, по которому Дик спустился вниз из комнаты Рулофа. Здесь также была прикреплена к его стенкам железная лестница.

Сыщик взял бесчувственную Занони на свои сильные руки, стал подниматься вверх по лестнице, открыл наверху подъемный люк и, как уже было описано выше, очутился в камере 79, лицом к лицу со своим начальником Ником Картером.

Рана, нанесенная Стетсону доктором Кварцем, оказалась смертельной; но перед смертью он успел сознаться, что действительно по поручению друзей доктора сделался сторожем в Даннеморе и должен был помочь Кварцу в побеге. Он же объяснил и роль Рулофа во всем этом деле. По его словам, последний от долгого пребывания в тюрьме стал немного ненормален и после своего бегства остался жить вблизи Даннеморы, продолжая рыть новые подземные коридоры, один из которых он довел до женского отделения, благодаря чему Занони и могла перебираться в камеру доктора Кварца. Рулоф навещал иногда заключенных и действительно разыгрывал перед ними роль доброго гения, но так как все заключенные, с которыми ему приходилось сталкиваться, были сумасшедшие, то он не находил нужным выпускать их на свободу, тем более, что боялся, что тогда его подземная работа будет открыта и сам он снова будет заключен в тюрьму. Когда в камере № 79 поселился доктор Кварц, разум которого, как известно, был более чем в порядке, то он уговорил Рулофа помочь ему и Занони разыграть комедию с привидением, вызвать бунт в тюрьме и таким образом сразу освободить всех заключенных. Эта мысль понравилась слегка ненормальному старику и он жестоко поплатился за свое согласие и доверчивость.

Тюремное управление, разумеется, сейчас же сделало распоряжение об уничтожении подземного лабиринта. Все ходы были засыпаны мусором и камнями, так что от них не осталось и следа.

Доктора Кварца поместили в специально выстроенную для него камеру и к тому же заковали еще в кандалы. Раны Занони между тем оказались настолько опасными, что ее пришлось перевести в тюремный госпиталь, и там нам придется предоставить ее своей судьбе.